Великосветское убийство

Глава 5 ПОЗОР ДУБОВОГО КЛАНА

В голове у Тимоти Турады зашумело, зато отступила тоска и ослабло постыдное чувство безысходного бессилия. Он поглядел на просвет тёмное стекло бутылки, что держал в руках, и подумал, что вот сейчас он возьмёт себя в руки, встанет, распахнёт дверь в спальню, тогда-то Орита убедится, что имеет дело с настоящий мужчиной. И он уже собирался подняться с пола, как совершенно неожиданно над самым его ухом раздался негромкий мужской голос:

— Не дёргайся, не то я тебе голову снесу, — и как бы в подтверждение угрозы в затылок Турады ткнулось что-то отвратительно твёрдое и холодное, то, в чём его, даже замутнённый алкоголем разум мгновенно и безошибочно опознал оружейный ствол.

— Вот и молодец, — продолжал голос, неприятный, немного хрипловатый и абсолютно уверенный в себе, — теперь поставь бутылку на пол и вставай.

Адъютант младшего сына Дубового клана, древесно-рождённый дворянин Артанского королевства стоял в коридоре в одних подштанниках и даже не видел, кто тычет ему в спину ружьём. Из спальни донёсся невнятный звук.

— Ага, — проговорил незнакомец, — так ты не один. На стрёме значит стоишь, ладно. Пошли глянем на сообщника. И не вздумай даже пикнуть, заряд дроби проделает в твоём теле обширную, несовместимую с жизнью дыру. К тому же у меня нет никакого желания отмывать твою кровь со стены.

Краем глаза онемевший от неожиданности и ужаса Турада выхватил из полумрака коридора сильную руку, сжимающую короткоствольное ружьё, известное как «Дракон», и крепкую фигуру в домашней юкате.

Мужчина тем временем ловко заломил парню руку за спину и толкнул плечом дверь.

— Ой! — раздался женский возглас, и на пол полетела шкатулка, рассыпав по циновкам банкноты.

— Я так и думал, — проговорил человек с ружьём уже в полный голос, — ну-ка, дамочка руки поднимите повыше.

— Вы всё неправильно поняли, — попыталась разъяснить ситуацию Орита, сделав робкий шажок к своей одежде, — мы — не грабители и не воры.

— Понятное дело, — мужчина включил освещение, — вы — психи. Разве стали бы нормальные воры раздеваться, чтобы обокрасть дом? Ничего, я уже вызвал Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя. Они разберутся, какого хрена вам понадобилось в спальне моего господина.

— Так я сам — сотрудник этой службы, — дёрнулся Турада, — и мы здесь проводим важные следственные действия! — в душе он ругал себя, что оставил служебный амулет дома.

— Ага, ага, — недобро засмеялся их пленитель, — и для этого вы ночью врываетесь в чужой дом в женском обществе, раздеваетесь, прошу меня простить, почти до гола и бомбите кабинет безвременно почившего господина Сюро? Думаете, я вам поверю? И деньги в руках вон той сомнительной особы оказались по чистейшей случайности! Ладно. Хватит мне зубы заговаривать. Оба на колени, рожами к стене. Ноги шире, руки за головой сцепить в замок. Пока не прибудут ваши так называемые коллеги, сидите тихо, не рыпайтесь и не делайте резких движений, убивать не стану, но покалечу. Ясно?

— Но я действительно — адъютант коррехидора, портупей-поручик Турада, — не выдержал пленник, — вы хотя бы девушке позвольте накинуть на себя что-нибудь.

— Ещё чего! Не стеснялась воровать в одних панталонах, пускай и дальше красуется. А что касаемо тебя, парень, — мужчина, в котором с первого взгляда угадывался бывший военный, усмехнулся, — скоро приедет твой начальник, тогда и разберёмся, какой ты у нас портупей-поручик.

— Господин, — проговорила Орита, пытаясь заглянуть в лицо незнакомца из-под поднятых и сцепленных за головой рук, — я могу дать вам самые исчерпывающие объяснения и по поводу нашего весьма пикантного облика, и по поводу нахождения незнакомых вам, а по сему подозрительных, лиц в доме, где вы изволите состоять на службе.

— Морочить голову будешь офицерам из Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя. Мне твои объяснения без надобности, — проговорил мужчина, устраиваясь в кресле, — так что закрой рот и помолчи.

— Но будет лучше, если вы…

— Ты не поняла? — голос утратил все остатки доброжелательности, — заткнись. У меня собственное представление о том, в какой ситуации можно бить женщин. После того, как ты влезла в дом и пыталась обокрасть господина, все привилегии слабого пола для тебя считаются утраченными. Что, в свою очередь, даёт возможность моему кулаку повстречаться с твоей рожей, коли ты не прекратишь попытки разжалобить или облапошить меня. И поверь на слово, бить морды я умею.

— Молчите, — прошептал Турада, — скоро приедут наши, и всё разрешится.

— Не думаю, что это — наилучший выход, — еле слышно ответила девушка.

— Эй вы там, у стены, — реакция была мгновенной, — угомонитесь. Не то кляпы во рту вам обеспечены. Узнаете, как мы вязали шаманов в Делящей небо, чтобы те и звука промычать не могли.

Тимоти было плохо: стена, обшитая панелями из палисандра, норовила уплыть куда-то вбок, из желудка поднималась дурнота, и держать за головой сцепленные в замок руки становилось всё труднее. В какой-то момент его просто вырвало.

— Вот это номер! — расхохотался мужчина в кресле, — с вами поневоле поверишь в чувство юмора богов. Даже виски, что вы украли и беззастенчиво влили в себя, не пожелали оставаться в желудке столь ничтожного человека. Спасибо вам, низкий поклон. Вы представляете, насколько въедается блевотина в циновки? Ничем теперь не оттереть. Ткнуть бы в неё тебя, парень, словно блудливого пса, напрудившего лужу в гостиной!

Не успел он закончить, как в окне блеснул свет от фар магомобиля, послышался характерный звук мотора. Сначала это был тихий рык — подъехал коррехидор, потом знакомое фырканье бывшего фургончика «Турада — перевозки в радость», подаренного отцом Тимоти Королевской службе в качестве извинения семьи за художества старшего сына в Часовой башне.

— Открыто, заходите, — выкрикнул в окно мужчина с ружьём, — я с грабителями в кабинете.

Скоро, очень скоро в совмещённый со спальней кабинет господина Сюро вошёл Вилохэд, чародейка (вот уж кого Турада хотел бы видеть в самую последнюю очередь) и сержант Мелллоун.

У нас, что больше некому на происшествие выехать, — промелькнула в его голове тоскливая мысль. Он вдруг остро осознал, что и его авторитет, и репутация окончательно погублены после того, как эти двое увидели его на коленях в подштанниках рядом с отвратительно пахнущей лужицей рвоты.

— Что у вас случилось, Мичия? — спросил Вил, не узнавший в полуголом парне своего адъютанта.

— Докладываю, господин полковник, — Мичия опустил дробовик, — воры-извращенцы. Забрались около полуночи в дом, разделись, творили в спальне и кабинете господина всяческие развратности, а потом этот, — небрежный кивок в сторону старательно прячущего лицо Турады, — налакался спиртного и сидел в коридоре. А она — кивок в адрес занавесившей волосами лицо девушки, — рылась в секретере и добралась до шкатулки, где хозяин хранил деньги с карточных выигрышей. Я задержал обоих. Не бил.

— Хорошо, Мичия. Вы проявили похвальную бдительность и расторопность.

— А то как же, ваше сиятельство, иначе и быть не могло. Меня ж госпожа Харада попросила за домом приглядеть, покуда она наследование за братом оформит, и дом для продажи выставит. И правильно сделала! Нескольких дней не прошло, как эти нарисовались. Не будь меня на месте, обнесли бы дом, как пить дать, обнесли.

— Господа грабители, извольте встать с колен и повернуться, — Вил уселся в кресло, которое ему уступил управляющий.

Ноги у Турады подкашивались, он покачнулся. Чтобы не упасть, ему пришлось навалиться плечом на стену.

— Турада⁈ — не удержал удивлённого возгласа коррехидор, — а с вами… Меллоун, потрудитесь освободить второго фигуранта от парика. Глазам не верю, сам господин Руко Нори — известный в столице журналист, собственной персоной и в столь соблазнительном неглиже.

— Ты? — Турада даже протрезвел от неожиданного поворота событий, — так ты — парень⁈

— Тимоти, — твёрдо проговорила бывшая Орита, — я вам потом всё разъясню.

— Не надо мне никаких твоих разъяснений, прохвост! Не желаю ни видеть тебя, ни слышать!

— Дорогие мои, — скривился коррехидор, — оставим выяснение отношений влюблённых до иного, более подходящего случая. А пока я желаю услышать от господина портупей-поручика, за коим чёртом вы попёрлись в дом убитого и почему находитесь здесь в одних подштанниках и в зюзю упившимся?

— Я был обманут, при том самым бессовестным и бесчеловечным образом! — Турада бросил обжигающий взгляд на потупившегося соучастника, — выдавая себя за девицу Ориту, этот журналистский прохиндей обманом затащил меня в кафе под названием «Перо феникса», напоил отвратительным ежевичным вином и вовлёк в частное расследование якобы имевшего здесь место инцидента со звёздным паразитом.

— С кем-кем? — вытаращила свои зелёные глазищи чародейка, — повторите-ка!

— Со звёздным паразитом, — нехотя повторил Турада, — смерть господина Сюро вы сами назвали в отчёте необъяснимой, но без следов магии. Поэтому вылупление паразита, что прилетел из космоса на небесном камне метеоритного дождя, могло объяснить то, что вам не удалось.

— Если бы вы смогли подслушать мой доклад до конца, — с ядовитой улыбочкой произнесла Рика, — а не были отправлены за кофе и пирожными, вы бы узнали, о настоящей причине смерти господина Сюро. Однако ж, в присутствии посторонних лиц не позволяет мне сообщить вам о ней. Но о ваших звёздных паразитах скажу. Их нет, и быть не может! Ладно вы, вы достаточно невежественны в вопросах монстрологии и магии, но вот Кока! Неужели вы сами тоже верите в ерунду, что пишут в популярных журнальчиках для домохозяек и старушек, жаждущих пощекотать нервишки различными страшными историями, которые якобы имеют место быть в нашей скучной реальности? Молчите?

— Я знала, что это — чушь, — не выдержала подначки журналистка, — сэр Вилохэд, разрешите мне, наконец, одеться!

— Извольте. Однако ж вам будет очень непросто объяснить мне, почему для поиска какого-то там паразита вам потребовалось, во-первых, вломиться не просто в чужой дом, а на место преступления, проявив при этом чудесные умения по вскрытию замка входной двери. Убеждён, в числе достоинств господина Турады подобные способности не числятся. Во-вторых, устраивать развратные действия на месте преступления и, в-третьих, обыскивать кабинет убитого, выставив своего подельника за дверь.

— Вы ведь выгнали меня вчера, — полувопросом-полуутверждением ответила журналистка.

— Значит, сие — месть обиженной женщины? — вскинул бровь коррехидор.

— Это — журналистское расследование таинственной смерти известного в свете человека, — последовал ответ, — в наши, то есть в мои, планы входило отыскать улики, о которых вы, полковник, столь категорически отказались мне сообщить.

— Выходит, виновником всех этих непотребств являюсь я? — тихим, не обещающим ничего хорошего, голосом поинтересовался Вилохэд. И, не дожидаясь ответа, продолжал, — так вот что я скажу вам, господа арестанты. Тураду ждёт тщательное, всестороннее служебное расследование и объяснение с главой Дубового клана. С данной минуты вы, портупей-поручик, отстраняетесь от службы без сохранения жалования впредь до окончания упомянутого мною расследования и вынесения вердикта Служебной коллегией. Теперь касательно вас, господин Руко Нори или Кока Норита. Будучи застигнутой на месте преступления, вы становитесь фигурантом дела об убийстве господина Сюро Санди. Более того, если у вас не окажется алиби на ночь убийства, станете первой в списке подозреваемых лиц. И, если из-под вашего бойкого пера вылетит хотя бы одна строчка относительно расследуемого дела Сюро, я вам просто не завидую. Пару-тройку лет в женской тюрьме я вам обеспечу. И не ождайте каких-либо поблажек со стороны Королевского правосудия.

— Но моя работа… — жалобно протянула Кока, успевшая натянуть на себя рубашку и юбку.

— Последняя вещь, что занимает мои мысли нынешней ночью, так это функционирование журналистского отдела «Вечернего Кленфилда». Переключитесь на что-нибудь другое. Начните писать обзоры ресторанов или сочиняйте статьи о выращивании комнатных растений. Словом, придумайте что-нибудь.

— Вы не смеете обвинять меня в убийстве — не унималась Кока, — я вела расследование, да и на субботнюю ночь у меня алиби! И ещё я требую адвоката.

— Всё завтра.

— Простите меня, — подал голос Мичия, так и не выпустивший дробовик из рук, — что за паразитов искали эти двое в нашем доме? Мне сказать госпоже Хараде, чтобы чародея пригласила?

— Не стоит беспокоиться, господин управляющий, — проговорила чародейка, — а уж тем более не стоит досаждать сестре покойного. Тех, кого пытались отследить эти двое, попросту не существует. Сие заявляю вам с полной ответственностью, как дипломированный специалист в вопросах магии. Готова поклясться — Рика прищурилась, — от внимания Руго Нори не ускользнуло увлечение Дурады глупыми журнальчиками, а уж воспользоваться этим фактом и заманить его на место преступления было делом техники. При этом открывалась прекрасная возможность выведать у него подробности, в коих было отказано накануне. А вот о чём я советую сообщить вашей новой хозяйке, так это о необходимости установки магической сигнализации на входной двери. Пустующий богатый особняк может привлечь не только столь безобидных посетителей, — она презрительно кивнула в сторону сникших приключенцев.

— Так у нас есть сигнализация, — сообщил Мичия, — лет восемь, как установили. Просто после смерти господина Сюро её выключили. Исправим.

— Вы, Турада, как я вижу, одеваться не собираетесь? — поинтеревовался Вил, — полагаете, лицезрение вашего исподнего доставляет всем окружающим удовольствие?

Турада очнулся от прострационного состояния и торопливо схватил рубашку (ту самую, нарядную, которую в таких радужных надеждах надевал всего несколько часов назад), потом бросил её и начал с брюк.

— По случаю позднего часа дальнейшее расследование и составление бумаг будет отложено до завтрашнего, точнее уже сегодняшнего, утра, — объявил коррехидор, — Тураду доставьте домой, а склонному к перевоплощениям сотруднику прессы предстоит провести остаток ночи в камере. Да, увы. Завтра я сниму с вас показания, и вы дадите подписку, что не предпримите попыток покинуть Кленфилд до завершения расследования. По дороге в коррехидорию сержант Меллоун зачитает вам ваши права. Господин Мичия, выражаю вам благодарность за своевременные действия и проявленные бдительность и хладнокровие.

Уже в машине, когда они ехали по пустующим ночным улицам столицы, Рика сказала:

— Вы обратили внимание, что пил Турада?

— Виски, и весьма недурнственное, — пожал плечами Вил, — бутылка валялась в коридоре.

— Я о другом. Он сказал, что вместе с Кокой они пили ежевичное вино.

— Припоминаю, — он резко сбавил скорость и повернулся к собеседнице, — то самое ежевичное вино, которое артефакт убийцы превратил в смертоносные иглы и лезвия?

— Да. Что, если Кока невольно выдала себя? Ежевичное вино — пищевая привычка, человек, не задумываясь, заказывает то, что любит и в первом, и во втором случаях.

— Интересная мысль, — магомобиль свернул на улицу Колышущихся папоротников и остановился возле дома Рики, — но зачем журналистке убивать Сюро?

— Мы мало что знаем, вернее, совсем ничего не знаем о жизни и прошлом госпожи Нориты, — заявила Рика, — вдруг с господином Сюро её связывала какая-то тайна в прошлом? Или журналистке понадобилась громкая сенсация.

— Последнее очень вряд ли. Журналистка, убивающая человека ради сенсации, — это из области беллетристики. Вот тайна подойдёт и прекрасно вписывается в сегодняшнюю ночную эскападу. Кока искала в кабинете документ, обладание коим и оказалось смертельным для Сюро. Хорошо, что девчонку мы отправили в «Зоопарк». Если она — убийца, то запросто могла сбежать, как в виде парня, так и в виде девушки. Осложнила бы нам жизнь, — Вил вздохнул, — не представляю, как сообщить о художествах Турады отцу. Его величество ещё ладно, посмеётся и всё. А тут — позор Дубового клана. Даже страшно представить, какая часть гнева обрушится на мою голову.

— Не смею вас далее задерживать, — проговорила чародейка, открывая дверцу магомобиля.

— А вы извините меня, что вытащил вас из постели посреди ночи впустую. Мы прекрасно обошлись бы и без вас.

— Вы правильно сделали. В доме господина Сюро мог оказаться кто угодно, кроме звёздных паразитов, естественно, — улыбнулась Рика.

— Приятных снов, — попрощался коррехидор.

Наверное, он был слишком озабочен и хотел поскорее лечь спать, — размышляла девушка, потихоньку отпирая входную дверь, — поэтому даже не попытался поцеловать меня на прощание. Турада выбил его из равновесия, к тому же предстоящее объяснение с отцом явно не радовало.

Рика ожидала, что промучается бессонницей до рассвета, но заснула легко, только сны были какими-то глупыми и путаными.

Четвёртый сын Дубового клана, его сиятельство полковник Окку, был раздражён с самого утра. Причинами этого его душевного состояния послужило неприятное объяснение с отцом по поводу ночного происшествия в доме Сюро, а также отсутствие адъютанта, отстранённого от службы в силу необходимости. Конечно, отец обещал связаться с Адмиралтейством, где у него имелись давние и крепкие связи, и попросить прислать замену Тураде в самые наикратчайшие сроки. Но пока в приёмной на опустевшем столе грудой лежали письма. Ни чая, ни пирожных не было и в помине, а в коридоре образовалась целая толпа из стоящих и сидящих посетителей, которым непременно было нужно увидеть коррехидора лично для разрешения их неотложных дел. Обычно посетителями занимался Турада и ему успешно удавалось избавить своего начальника от большинства проблем. В самом худшем случае на долю коррехидора выпадали пра-тройка самых настырных.

Вил объявил, что в связи с важными государственными делами приём по личным вопросам переноситься на вторую половину дня, и посоветовал всем присутствующим составить письменное обращение, в котором чётко и коротко изложить всё то, ради чего они пришли в Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя.

— Это имеет смысл, — Вил выразительно приподнял бровь, — поскольку я не могу отдать необходимые распоряжения без письменного заявления. Увы, господа, таковы законы Артании.

Читать кучу корреспонденции коррехидор не имел ни малейшего желания, а уж тем более кипятить чайник и заваривать чай. Поэтому он с деловым видом покинул свой кабинет и отправился на цокольный этаж к Рике. Коронер как раз закончила вскрытие пьянчуги, выловленного рыбаками из Журакавы, и трудилась над заключением.

— Это просто неописуемо! — в сердцах воскликнул Вил после приветствия, — я радикально недооценивал работу Турады. Без него моя жизнь стремительно скатывается в беспросветный хаос из потока писем, посетителей и их заявлений. Когда заниматься расследованиями преступлений — неизвестно! Даже чая нет! Мне утренний скандал с главой клана отбил весь аппетит, и я даже кофе не выпил. Жду, не дождусь, когда пришлют замену.

Он нервно прошёлся по кабинету и зачем-то заглянул в окно, которое находилось практически вровень с землёй.

— Чаем я вас напоить могу, — проговорила Рика, откладывая в сторону заключение, — даже бутерброды с ветчиной припасены. Голодным не останетесь.

Она залихватски вскипятила воду щелчком пальцев, и вскоре перед Вилохэдом уже исходила ароматным бергамотовым паром большая чашка крепкого чая, а на тарелочке с отбитым кусочком каймы из цветов сакуры лежали три масштабных бутерброда с ветчиной, свежими огурцами и колечками жгучего перца.

— Квартирная хозяйка постоянно опасается, что я не успеваю пообедать, — извиняющимся тоном проговорила девушка, — при этом предполагает у меня волчий аппетит. Угощайтесь, я плотно позавтракала.

— Спасибо, но с одним условием, — коррехидор откусил солидный кусок, — я компенсирую съеденное походом в «Дом шоколадных грёз».

— Это — не совсем равноценный обмен, — засмеялась Рика, — несколько домашних бутербродов точно не тянут на роскошь одного из самых дорогих кафе Кленфилда!

— Зато забота прекрасной девушки о моём изнывающем желудке бесценна!

— У меня из головы не идёт ежевичное вино. Ведь именно его наша журналистка пила вместе с Турадой, — чародейка хихикнула, вспомнив эту парочку в исподнем, — неужели она убила Сюро?

— Пока против Коки Нориты один факт употребления того же самого вина, что использовалось при убийстве. Ни мотива, ни возможности, ни самого артефакта на руках у нас нет. К тому же, помнится, Кока заявляла о своём незыблемом алиби. Мне кажется, самое время побеседовать с ней.

В кабинет коррехидора привели журналистку. Вид девица имела потрёпанный и утомлённый, но при этом принялась качать права.

— Полковник, — с места в карьер начала она, — я заявляю горячий протест против нечеловеческих условий содержания заключённых в вверенном вам департаменте! Меня бросили в крошечную решётчатую камеру, будто зверя в зоосаде, где не было ни раковины, ни водопровода, ни прочих удобств, необходимых для уединённых отправлений организма. Даже постельного белья не дали!

— Госпожа Норита, — спокойно возразил коррехидор, — у нас не рёкан и не гостиница, а место временного содержания арестантов. Никаких особых удобств здесь не полагается. Вот отправитесь в королевскую тюрьму, там и насладитесь водопроводом, унитазом и постельным бельём. Вас даже соответствующим костюмом Кленовая корона обеспечит. Не забывайте, вы попались на банальной краже со взломом, отягощённой развратными действиями на месте преступления. Не вам жаловаться на условия содержания.

Журналистка сделала попытку пригладить пятернёй свои остриженные на мужской манер волосы, с отвращением поглядела на мятый наряд (видимо, ей пришлось в нём спать), вздохнула и сбавила обороты.

— Сэр Вилохэд, вы же отлично понимаете, что я не воровать пришла в дом убитого.

— Нет, не понимаю, — возразил Вил, — и моё непонимание отнюдь не самое для вас неудобное. Королевскому суду будет очень непросто поверить в ваши чистые намерения, особливо учитывая разбросанную по полу наличность. Так что отбросьте свои амбиции и объясните, какого чёрта вам понадобилось соблазнять моего адъютанта именно на месте преступления? Вам что отеля не хватило, или у вас по части любовных игр особые предпочтения?

Журналистка, поёрзала на стуле, попросила налить ей стакан воды и сделала несколько глотков, собираясь с мыслями.

— У нас, как и в вашей сфере, соревновательность играет особую роль, — начала она, аккуратно пристроив стакан на краешек стола, — а женщины традиционно находятся в арьергарде всех событий. Вы вчера советовали мне писать о комнатных цветах, рецептах пышного омлета и способах ушить платье своими руками. Очень точно. Именно эти области человеческого бытия и остаются на долю женщин, рискнувших испробовать свои силы в журналистике. Ах, да, я забыла ещё про воспитание детей, уход за лицом и содержание домашних животных. Мило. Только вот мне этого мало. Сказать по правде, меня тошнит от бессмысленных статеек, повторяющих разными словами одни и те же «полезные советы», «рецепты из бабушкиной тетрадки», «секретные способы ухода за лицом и телом из Делящей небо», — она вздохнула, — но признаюсь, вчера я перегнула палку. Просто мне так хотелось самой разобраться в убийстве господина Сюро…

— И для достижения сей благой цели вы решили запудрить мозги моему адъютанту, вызнать у него то, что я отказался вам сообщить, и утереть нос Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя? — спросил Вил, — или же вы банально пытались уничтожить улики против себя?

— Что? — очень натурально округлила глаза журналистка, — какие ещё улики против себя?

— Те, что вы искали в секретере убитого, предусмотрительно выставив за дверь Тураду.

— Бред! — воскликнула Кока, — у меня в голове не укладывается, как такой умный и образованный человек, может разбрасываться подобными беспочвенными обвинениями! С чего вы вообще решили записать меня в подозреваемые?

— С того, что имеется один факт, который нас насторожил, а ваше проникновение со взломом только укрепили подозрение. И очень не советую прибегать к лести, если не хотите ещё больше убедить меня в собственной виновности.

— Я вашего Сюро впервые увидела на приёме, — журналистка обхватила голову руками, с силой сжав виски, — ни разу с ним не разговаривала. Да и вообще он заинтересовал меня после его убийства. На приёме я была в связи с выяснением подноготной будущего министра финансов Харады.

— Вы были на приёме в доме Харады? — удивился Вил, — но я вас там не видел. Не думаю, что туда пускали прессу.

Кока Норита задорно, по-мальчишески, улыбнулась, — мои таланты к перевоплощению безграничны. Я была на приёме в числе трёх нанятых горничных. Вот так. Не верите? Доказываю, — она прищурилась, глядя на чародейку, — вы, мистрис Таками, прибыли на приём в качестве невесты Дубового клана в бледно-лиловом артанском платье с розовым поясом. На вашем женихе, — взгляд переместился на коррехидора, — тоже был артанский наряд с веером, прошу заметить! Продолжать?

— Довольно, — остановил её Вилохэд, — оставим эти совместные воспоминания для более приятного случая, — не сомневаюсь, вас к Хараде привёл азарт охотницы за сенсациями. Вы ведь уже настрочили статью о госпоже Фань Суён?

— В точку. Да и личность хозяина приёма очень уж идеальна, надеялась посплетничать с местной прислугой и наткнуться на какие-нибудь жареные фактики.

— Я допускаю, вы были на приёме, что не мешало вам позднее встретиться с господином Сюро, напоить его вашим любимым ежевичным вином и убить его? — подался вперёд Вил.

— Так вот, значит, в чём дело! — хлопнула себя по коленям журналистка, что при наличии длинной пышной юбки выглядело немного комично, — вино! Значит, Сюро перед смертью пил с какой-то женщиной ежевичное вино. Турада вчера рассказал вам, что мы с ним тоже пили это вино, отсюда вы сделали вывод, будто бы убийца — я?

— Не забывайте, госпожа Норита, — одёрнул её коррехидор, — в данный момент вопросы задаются вам, а не нам. Так куда вы направились по окончанию приёма в доме господина Харады?

— По окончанию приёма я и трое горничных, одна из которых — Са́чи, постоянно работает в доме, отправились убирать комнаты, наводить в гостиной порядок и мыть посуду. И всеми этими полезными делами мы занимались всю оставшуюся часть ночи. Нет, вру, сперва нас покормили. Около шести утра госпожа Харада спустилась, поблагодарила нас за помощь, рассчиталась, выдав по двадцатке сверх оговоренного, и я пошла домой. Так и было, можете справиться у неё самой. И сразу предвосхищу возможные ваши вопросы: всё время уборки я была на глазах у остальных девушек, из дому не отлучалась, правда, пару раз ходила в сортир для прислуги. Он прямо в доме, на первом этаже возле кухни.

— Мы самым тщательным образом проверим ваши показания, — заверил коррехидор, — а пока извольте подписать обязательство не покидать Кленфилд и не менять место жительства вплоть до окончания следственных мероприятий по делу об убийстве господина Сюро Санди.

— И вы меня выпустите? — глаза из-под растрёпанной чёлки глядели вопросительно.

— Да, — кивнул Вил, — но моё предупреждение о статьях в криминальной хронике остаётся в силе. Я позвоню господину Ба́ру и поставлю его в известность о сложившихся обстоятельствах.

— О, боги! — простонала Кока, — я совсем забыла!

— О чём, простите, вы изволили позабыть?

— Я проиграла спор с главным редактором. Теперь я должна ему десять рё. Нет, уже двенадцать, два рё остались непогашенными с предыдущего пари.

— Азартность до добра не доводит, — усмехнулся коррехидор, — насколько я могу догадаться, предметом спора являлось убийство Сюро?

Кока горестно вздохнула и кивнула головой.

— Вы свободны, — Вил протянул ей листок бумаги, где его рукой и личной печатью удостоверялось, что госпожа Норита Кока может невозбранно покинуть стены Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя.

— Смелая девица, — заметила Рика, когда они вышли на улицу, где совсем по-летнему пригревало солнышко, — и самоуверенная до крайней степени. Поспорить со своим начальником на такую масштабную сумму…

— Если бы в доме не оказалось управляющего, или же Мичия спал богатырским сном, у неё могло выгореть.

— Что могло выгореть? — вскинулась чародейка, — переспать с вашим адъютантом? Так это надо было делать до того, как он напился до положения риз. А никаких улик там не было. Мы же с вами всё осматривали. Ничего важного помимо обычной ерунды, что периодически скапливается у каждого человека: счета, письма, записки и приглашения на обед. Программки из театра, газеты — и всё. Не представляю, на что рассчитывала Кока.

— Наверное она надеялась отыскать где-нибудь тайник с шокирующей перепиской, которая мгновенно укажет на убийцу. Мичию разбудили постукивания по стенам.

В доме Харады их встретила сутуловатая девица в форменном, идеально выглаженном переднике. Рика подумала, что это и есть та самая постоянно работающая Сачи.

— Я доложу, обождите, — сказала она.

— Господа, у меня очень мало времени, — проговорила супруга будущего министра финансов и сестра убитого, — церемония погребения назначена на два часа, а мне ещё нужно закончить кое-какие формальности и заехать за господином Харадой в министерство.

Она проговорила всё это уверенно и спокойно. Рике подумалось, что Томо Харада весьма недурна собой: у неё правильное лицо и такие же вьющиеся волосы, как у брата. А большие глаза смотрят прямо и открыто.

— Наш визит не займёт много времени, — заверил Вил, — мы проверяем некоторые факты. Скажите, вы нанимали горничных на день приёма?

— Да, — чуть удивлённо подтвердила госпожа Харада, — из агентства прислали троих. Все с отличными рекомендациями, одна даже служила у известного журналиста Руко Нори, — добавила она со значением. Претензий к их работе у меня нет, я уже сообщила в агентство, поблагодарила и пообещала рекомендовать их услуги всем знакомым. А в чём, собственно, проблема?

— Просто формальность, — ответил Вил, — до которого часу девушки пробыли в вашем доме?

— До шести часов утра. Я доплатила им за ночную работу. Видите ли, — наморщила лоб госпожа Харада, — я очень не люблю вставать по утрам и наблюдать в своём доме беспорядок, какой неизменно случается после многолюдного приёма. Девушки с самого начала были предупреждены о том, что от них требуется, и не возражали. Если иные вопросы могут подождать, — она оглянулась на напольные часы в углу гостиной, — то я бы очень высоко оценила ваше понимание ситуации.

Вил поклонился, заверил, что не имеет намерения далее обременять госпожу Хараду обществом офицеров королевского сыска, и они ушли.

— Куда теперь? — спросила чародейка уже в магомобиле.

— Всем сердцем я рвусь в «Дом шоколадных грёз», но долг коррехидора требует, чтобы мы возвратились на службу, — Вил повернул руль и обогнал вяло перебирающего ногами рикшу, что вёз разряженную даму под зонтиком.

В конце улицы замаячило здание кокка́я — Артанкого Парламента, занимавшее целый квартал. Когда они подъезжали, Вил заметил:

— Вон, глядите, Харада вышел встретить супругу.

Будущий министр финансов подошёл к подъехавшему магомобилю и любезно распахнул дверцу. Однако, оттуда появилась вовсе не госпожа Харада. Рика повернула голову, но так и не успела рассмотреть элегантную невысокую женщину, что, дружески коснувшись рукой груди собеседника, принялась что-то горячо говорить ему.

— Будущий министр встречал вовсе не жену, — усмехнулась чародейка, бросив последний взгляд на оставшуюся позади парочку, — к нему приехала какая-то совершенно другая женщина.

— Как подозрительны женщины! — в шутливом ужасе воскликнул коррехидор, — вы увидели, как мужчина заговорил с кем-то на улице и напридумывали боги знают чего. Эта самая ваша подозрительная незнакомка — совсем не обязательно объект нежной страсти неверного Харады. Знакомая, зашедшая по делу, подруга или жена коллеги, в конце концов, родственница, что приехала на церемонию погребения. Мужчины, знаете ли, отнюдь не идиоты, чтобы назначать любовные встречи в то время и в том месте, где вот-вот должна появиться супруга.

— Возможно, — криво усмехнулась Рика, — только малознакомые особы, супруги или любовницы коллег обыкновенно не прибегают к случайным или намеренным прикосновениям к собеседнику. А она буквально вцепилась в руку Харады с таким видом, словно имеет на это полное право.

— И когда вы только успели всё это разглядеть!

— Вам не удалось сделать ничего подобного, потому как вы на дорогу смотрели, — обиженно отрезала девушка, — в том, что у Харады с дамой в бежевом визитном платье был не просто дежурный, ничего не значащий разговор, можно не сомневаться. Оно само в глаза бросалось.

— Всё, всё, — повернул голову четвёртый сын Дубового клана, — снимаю всяческие возражения. Доверюсь вашему женскому чутью: пускай Харада ходит налево!

В кабинете Вила надрывался магофон. Его звук казался тревожным и даже каким-то усталым.

— Слушаю, коррехидор Кленфилда к вашим услугам, — проговорил Вил, чуть задохнувшись.

До чародейки доносились звуки встревоженного женского голоса, возбуждённо что-то говорящего издалека.

— Постойте, госпожа Турада, — попытался остановить этот словесный поток четвёртый сын Дубового клана, — успокойтесь и расскажите толком, что у вас стряслось?

Как это нередко случается, предложение успокоиться произвело на невидимую собеседницу строго обратное впечатление, голос стал ещё более настойчивым и истеричным. Затем, по всей видимости, трубку изъял мужчина, после чего обрисовал обстановку в более спокойном тоне. Миндалевидные глаза цвета спелых желудей раскрылись на всю ширину.

— Он жив? — спросил коррехидор и, выслушав ответ, коротко объявил, — мы немедленно выезжаем. Тимоти Турада пытался покончить с собой, — сообщил он, кладя трубку.

Рика онемела. Вот уж от кого, а от самоуверенного адъютанта с его подначками, многозначительными намёками и притворными вздохами она никак не ожидала подобного шага.

— Ему удалось?

— К счастью, нет, — ответил Вил, — он лишь поранился.

Когда они выходили из коррехидории, вахтенного за что-то отчитывал незнакомый мужчина крепкого телосложения в военно-морской форме. Он бросил острый взгляд на выходящих коррехидора и чародейку, после чего возвратился к прерванному выговору. Разбираться с ними было не до сук.

Турада проживал вместе с родителями в классическом артанском деревянном доме, построенном, как минимум, лет двести назад. Их ждали. У ворот дежурила разбитная девчонка с забранными в хвостик волосами. Она издалека принялась махать руками, дабы прибывшие не пропустили нужного дома.

— У нас такое! — сообщила она, снизу вверх глядя на коррехидора глазами, в которых плескалось нестерпимое желание первой сообщить о случившемся, — братик после поездки к главе Дубового клана, где получил заслуженную взбучку, даже обедать не стал. Сразу пошёл в дедушкину оружейную, взял ритуальный кинжал эпохи Расцветания и Увядания и со всей силы ткнул себе в живот.

Девчонка наглядно показала, каким именно образом Турада это сделал.

— Но братик не был бы братиком, — покровительственным тоном заявила она, — если бы поинтересовался сначала, как правильно вспарывать себе живот при совершении ритуального самоубийства, вместо того, чтобы просто тыкать в себя кинжалом и орать после этого во всю глотку.

Все эти важные сведения были сообщены, пока они разувались и проходили в дом.

— Акико! — раздался возмущённый мужской голос, — я же велел тебе встретить господина Окку, а не сообщать ему собственную версию развития событий. Быстро в свою комнату! И чтоб носу оттуда не казала, пока мама не позовёт!

— А я, между прочим, самый главный свидетель, — не унималась девчонка, оказавшейся младшей сестрой адъютанта, — и, господа офицеры, — это уже относилось к новоприбывшим, — самой первой на месте происшествия очутилась. И вижу: Тимми на полу корчится, орёт, а возле него огроменная лужища крови натекла, я…

Но Аки не успела рассказать, как именно ей удалось проявить замечательные героизм и выдержку в неординарной жизненной ситуации, поскольку отец ухватил её за руку и увёл прочь. С коррехидором и чародейкой осталась госпожа Турада, которая поминутно всхлипывала и утирала глаза.

— Вы скажите главное, что с Тимоти? — Вил заглянул в заплаканное лицо ещё нестарой женщины, на которую её сын был удивительно похож.

— Ой, сэр Вилохэд, — в очередной раз всхлипнула женщина, — это — такой ужас! Я даже представить себе не могла, чтобы мой мальчик попытался наложить на себя руки. Он ведь такой жизнерадостный, весёлый, и на таком престижном месте. Виноват во всём отец. Боги, боги, ну почему я не остановила его!

— Госпожа Турада, — коррехидор глазами указал Рике на бутылки, примостившиеся на отдельном низком столике, — если опасность миновала, вам необходимо взять себя в руки, — он буквально заставил её сделать несколько глотков бренди. Та поперхнулась, закашлялась и оттолкнула руку с бокалом.

— Невозможно, я не могу успокоиться, пока перед глазами стоит картина практически смерти моего дорогого мальчика! Кровь! Вы не представляете, сколько там было крови.

Рике порядком поднадоели все эти причитания над несостоявшемся покойником, и она шёпотом попросила разрешения магией облегчить душевные муки матери Турады. Коррехидор, естественно, позволил.

— Госпожа Таками — дипломированный маг на службе его величества Элиаса, — представил он девушку хозяйке дома, — я хотел бы предложить вам её помощь, чтобы хотя бы немного облегчить ваше состояние.

— Нет! — категорически заявила женщина, — ни за что! И не думайте. Знаю я, что чародеи в мозгах у человека сотворить способны! Даже не приближайтесь, ко мне, милочка, — гипотетическая опасность, внезапно возникшая на горизонте в виде симпатичной девушки-мага на королевской службе, вернула госпожу Тураду в нормальное состояние, — ставьте свои волшебные эксперименты где-нибудь в другом месте. Я сама в силах о себе позаботиться.

— Никто и не спорит, Вари́да, никто и не спорит, — это появился отец пострадавшего — среднего роста, с худой и жилистый, с нездоровым цветом лица, какой бывает обыкновенно при болезнях желудка, — тогда в знак сего прекрати лить пустые слёзы, ибо твоё сокровище живо и почти что здорово. Врач заверил, что комедия ограничилась относительно глубоким порезом мышцы живота. Надеюсь, вопли этого паршивца, когда ему накладывали швы, достаточно красноречиво показывали, что он не был при смерти, раз хватало сил орать на всю округу.

— Если бы ты не добавил упрёков к тем, что Тимми пришлось выслушать от сэра Гевина, ему не пришло бы в голову убивать себя! — слёзы на лице госпожи Турады высохли, и она бросилась защищать сына, — одни слова, что наш мальчик является позором Дубового клана, способны могильной плитой припечатать любую самооценку! А ты добавил, да ещё и в выражениях не стеснялся.

— Нет, по-твоему, я должен был миндальничать с негодяем, которого без штанов застукали в чужом доме ночью пьяным в обществе столь же раздетой девицы сомнительной репутации⁈ Турада! Мой старший сын обчищает богатых сограждан! Да я сам готов вложить ему в руки ритуальный кинжал, да ещё и посодействовал бы!

— Ты — не отец, ты — бесчувственное бревно! — вскричала его супруга.

— Будь я бесчувственным бревном, мне было бы глубоко наплевать на все художества этого мерзавца, по чистой случайности оказавшегося моим отпрыском. Но довольно препираться. Простите, господин полковник, что моя супруга столь беззастенчиво вытребовала вас сюда. Но, возможно, ваше присутствие и к лучшему. Поговорите с Тимоти, мне бы не хотелось безвременных похорон в нашем доме, если этот слабак станет искать иные способы свести счёты с жизнью и преуспеет в своём намерении. Паршивец после ухода доктора отвернулся к стене и не отвечает ни на какие вопросы.

— Хорошо, я сделаю всё, что в моих силах, — заверил Вил.

— Сделайте, сделайте, господин граф. Коли потребно будет, пускай и госпожа чародейка подключится, вправит вывихнутые мозги моему сыну.

В спальне Турады царил полумрак (шторы на окнах были задёрнуты) и остро пахло антисептиком. Сам виновник торжества скорчился на кровати, уткнувшись головой в стену.

— Тимми, сынок, — фальшиво бодрым голосом произнесла госпожа Турада, — тут тебя коллеги со службы проведать приехали.

Человек на кровати только нервно дёрнул плечом.

— Негоже лежать спиной, когда такая симпатичная девушка в твою спальню зашла, — приторно-сладко продолжала мать, — да и господин граф не должен твоим задом любоваться.

— Девушка⁈ — сдавленно выкрикнул Турада, — это мистрис Таками, что ли?

— Да, да, госпожа Таками тоже беспокоится о тебе, — отец Тимоти выразительно завёл к потолку глаза, махнул рукой и вышел вон, всем своим видом показывая, что не желает иметь с разыгрываемым супругой спектаклем ничего общего. А та продолжала: — твои друзья волнуются за тебя, повернись, поговори с ними.

— Пока госпожа чародейка тут, я говорить не стану!

— Ну что ты, какой невежливый у нас? — ворчливо проговорила мать адъютанта, присев на кровать и ласково похлопывая сына пониже спины, — не капризничай, поворачивайся.

— Я лучше в гостиной подожду, — Рика еле сдерживала неуместные позывы к смеху, порождённые кудахтаньем мамаши над великовозрастным детинушкой, — если понадоблюсь, свистните.

Вил кивнул.

— Ушла? — глухо, в подушку, спросил Турада.

— Ушла, ушла, — заверила мать, — папенька её в гостиной чаем напоит, или чем покрепче.

— И ты иди, — он попытался стряхнуть назойливую материнскую руку, — у нас чисто мужской разговор ожидается.

— Да как так? Разве ж могу я оставить своего мальчика?

— Сказал уже, иди.

— Госпожа Турада, — проговорил коррехидор, сытый по горло препирательствами и разборками в семействе своего подчинённого, — оставьте нас. Оснований для столь ревностной опеки просто нет.

Мать Тимоти ещё разочек погладила плечо, наклонилась, чмокнула затылок дёрнувшегося сына и на цыпочках покинула спальню.

— Ну всё, Турада, завершайте свой перфоманс, поворачивайтесь и давайте же, наконец, поговорим.

Когда адъютант повернулся, коррехидор заметил, что мордаха у него зарёванная, а глаза опухли и покраснели.

— Итак, что за причина побудила вас взять в руки кисунгобу и ткнуть им в себя? — спросил Вил, устраиваясь в кресле.

— Позор, — опустил глаза Турада, — несмываемый и непереносимый позор. Правильно сказал ваш отец, что я самим своим существованием позорю достойный клан.

— Вы сейчас говорите о пьяных безобразиях с журналисткой или о неудачной попытке ограбления дома Сюро?

— Журналистка! Эх, если б там была журналистка… А он ведь — парень! Проклятущий Руко Нори. Как он маскировался! Такому впору в театре выступать, облапошил меня, словно дурачка, разговорами о связи сердец, нежной страсти. Вспоминаю — тошнит.

— Так весь этот сыр-бор из-за того, что вы полагаете, будто влюбились в мужчину? — осенило коррехидора.

— Именно, — Турада утёр злую слезу, — как я вообще после такого жить могу? Как людям в глаза смотреть?

— Обыкновенно смотреть. Не могу сказать, что стоить это делать с гордо поднятой головой из-за проникновения на территорию чужой частной собственности, но по поводу пола вашей избранницы можете быть совершенно покойны. Руко Нори — псевдоним девушки Коки Нориты. С гарантией. Да разве ж вы сами не убедились? Сомневаться в подобных вещах более, чем странно, после того, что между вами происходило.

— Вам-то легко говорить, — Тимоти опустил голову, — у вас-то, поди, никогда афронтов с дамочками не случалось. Так что, если коротко, без подробностей, ничего у меня с ЭТИМ не было. Целовались, и всё. Теперь понятно, почему: природный инстинкт подсказал, что передо мной вовсе не девица, а парень.

— И поглощённое в больших спиртное тут совершенно не при чём? — вскинул бровь Вил, — не умеете пить, не берите в руки бутылку. И незачем обманывать себя по поводу пола Коки. Она —женщина, с гарантией.

— Вы проверяли? — вскинулся Турада, — откуда такая уверенность? Что, если перед нами результат косметической магии или отлично выполненная иллюзия?

— В Артании подобное под запретом, — отмахнулся Вил, — к тому же Рика сразу бы заметила. Спите спокойно: вы влюбились в эксцентричную, отменно взбалмошную, резкую и без сомнений талантливую девушку. К тому же она уже неплохо наказана за свою злую шутку. Ночь в «Зверинце» и проигрыш редактору пари на двенадцать рё должны послужить вам хотя бы маленьким утешением.

— Как мне жить со всем этим, — снова запричитал Турада, — потерял голову, влез в чужой дом, пил хозяйскую выпивку, потерпел позорнейшее поражение на любовном фронте, да ещё и убить себя не сумел!

— Тимоти, — спокойным тоном проговорил коррехидор, — всё это останется похороненным в этом доме и в резиденции Дубового клана. Для того, чтобы вы могли спокойно перевернуть эту горькую страницу своей жизни, сначала дайте мне слово древесно-рождённого, что больше не попытаетесь вскрыть себе живот или каким иным способом покончить с собой. Этим шагом вы ничего не измените, только принесёте горе своим близким. Живя же дальше, вы сможете исправить ошибки, по-настоящему полюбить достойную ваших чувств женщину, сделаете карьеру, в конце концов. Вы даже не представляете, в каком замешательстве я оказался сегодняшним утром, когда вас не оказалось на месте! Я буквально был раздавлен обилием дел, немедленно требовавших моего вмешательства. И чай Эрики не идёт с вашим ни в какое сравнение, — улыбнувшись, закончил он.

— Правда? — в покрасневших глазах Турады читалась душевная мука, — значит, я не только умею красиво писать иероглифы и заваривать вкусный чай?

— Истинная правда. Вы — моя правая рука.

Турада порывисто вздохнул, поморщился от боли, инстинктивно ухватившись за туго забинтованный живот.

— Я вот что вам предлагаю, — Вил потёр подбородок, словно в раздумье, хотя этот вариант продумал заранее, — вы даёте мне слово не пытаться покончить с собой?

— Даю, — Турада торжественно приложил руку к сердцу, — добровольно и полностью осознанно даю клятву древесно-рождённого не предпринимать более попыток уйти из жизни, и ждать время, когда боги определят это.

— Отлично, — я принимаю клятву и перед богами подтверждаю её добровольность и осознанность, — серьёзно ответил четвёртый сын Дубового клана, — вам сейчас необходимо подлечить тело и душу. Думаю, мы с вашими родителями подыщем для вас подходящий санаторий где-нибудь в горах на горячих источниках. Вы отдохнёте, поправите здоровье и через месяц возвратитесь в коррехидорию.

Турада задумался. Никогда ещё его начальник не разговаривал с ним в подобном тоне. Более того, Тимоти и не подозревал, каков настоящий Вилохэд Окку. И ему стало стыдно за все свои насмешки тайком и детское желание уесть четвёртого сына Дубового клана по части сыска.

— Простите меня, — проговорил он с искренним раскаянием, — я вёл себя, как последний дурак!

— Все люди порой ведут себя, как последние дураки, — философски заметил Вил, — но только настоящие дураки тащат на себе весь груз своих глупых поступков и нелепых ошибок. Сделайте выводы и идите вперёд. Наверняка ваша няня говорила вам в детстве нечто похожее.

— А откуда вы про няню знаете?

— Заметил заплаканную пожилую служанку, что с глубочайшей тревогой прислушивалась к моему разговору с вашим отцом.

— Говорила, — вздохнул Турада, — когда ешь инжир, нужно проглотить и попавшие в рот семена.