Великосветское убийство

Глава 7 УБИТЫЙ УБИЙЦА

Его величество выглядел недовольным и озабоченным. Вместе с ним в накуренном кабинете коротал время незнакомый мужчина в сером, отлично пошитом лёгком костюме с элегантно повязанным шейным платком.

Коррехидор поклонился и бросил вопросительный взгляд на незнакомца.

— Господин Ота́мо Ха́нза выразил желание послушать доклад Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя о ходе расследования убийства подданного Артанского королевства господина Сюро Санди, — заявил король. И тон его не оставлял сомнений, что незнакомец не просто выразил желание, а имеет на это полное и безоговорочное право.

Вил кивнул и кратко, но со всей возможной ясностью обрисовал ситуацию вокруг убийства. Господин Отамо внимательно слушал, кивал и делал какие-то быстрые пометки у себя в блокноте.

— Что скажет нам госпожа чародейка? — король вопросительно взглянул на Рику, — дополните доклад графа?

— Я не знаю, стоит ли утомлять господина Отамо подробностями аутопсического исследования, — начала она, но её перебил гость:

— Стоит, и, пожалуйста, не скупитесь на детали.

Рика во всех подробностях пересказала свой отчёт. Король морщился и заводил глаза во время особо неприятных моментов. Господин Отамо же, наоборот, задавал грамотные уточняющие вопросы, что свидетельствовало о его несомненной осведомлённости в весьма специфических областях человеческой деятельности.

— Тест на магию не показал вообще ничего? — спросил он, в задумчивости покусывая кончик карандаша.

— Тест Пикелоу подтвердил, что жертва в последние двадцать четыре часа не подвергалась магическому воздействию, — подтвердила Рика, — но повреждения внутренних органов могли быть получены лишь вследствие трансмутации и трансгрессии ежевичного вина, выпитого господином Сюро незадолго до смерти.

— И каким образом вы объясняете сие несоответствие?

— Артефакт. Вино заранее было связано с ним. В последствии активизация чар, заключённых в артефакте, привела к несовместимым с жизнью повреждениям. Они были получены господином Сюро Санди в районе трёх часов ночи с субботы на воскресенье.

— Благодарю, ваши объяснения достаточно компетентны и исчерпывающе, — он спрятал блокнот и продолжал, — теперь позвольте объяснить мой статус и интерес к убийству Сюро, который мог показаться вам несколько странным.

— Да уж, Отамо, сделайте одолжение, — бросил король, — мене все эти ваши игры в таинственность кажутся неуместными и начинают действовать на нервы.

— Простите, ваше величество, — мужчина встал, поклонился монарху с аристократической небрежностью, — но ради интересов службы и королевства я готов рискнуть даже расположением своего государя. В данный момент я исполняю обязанности заместителя главы Службы информации и исследований.

При этих словах он посмотрел на коррехидора и чародейку с таким многозначительным выражением лица, словно не сомневался в том, что его слова произведут на них должное впечатление. Наименование службы произвело впечатление только на Вила, Рике же ни должность, ни имя незнакомца не сказали ровным счётом ничего.

— Поскольку я имею дело с офицерами Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, — продолжал мужчина в сером костюме, — полагаю, что могу говорить с вами без обиняков, полностью рассчитывая на ваше понимание ситуации, — Вил кивком подтвердил сказанное за них обоих, — у меня есть информация, которая, возможно, изменит направление ваших мыслей и может изменить сам ход расследования. Сюро Санди был агентом нашего департамента.

Чародейка не особо представляла, чем именно занимается Служба информации и исследований Артании, но само слово «агент» почему-то навевало мысли о разведке.

— Действующим агентом? — уточнил Вилохэд.

— Нет, — качнул головой Отамо, — два года назад Сюро ушёл на покой. Вам, полковник, необходимо знать об этом факте и учитывать его при расследовании. Держите меня в курсе дела, убийство агента не позволяет нам оставаться в стороне.

— Но вы сами сказали, что Сюро Санди был бывшим агентом, — возразила чародейка.

— Наши агенты бывшими не бывают, — кривая ухмылка, — в полной мере не бывают.

— В каком направлении работал господин Сюро? — задал вопрос коррехидор, — если, конечно, мой интерес не вторгается в сферу государственной тайны?

— Сюро Санди был одним из лучших специалистов по Делящей небо. Он прекрасно говорил и писал на классическом делийском и занимался тем, что отслеживал и пресекал возможные вербовки разведки нашего соседа среди артанских политиков и финансистов, а также выявлял неблагонадёжных сотрудников, срывал планы противника.

— Делящая небо? — переспросил Вил, и Рика поняла, что он сделал это, чтобы иметь чуть побольше времени для обдумывания собственных мыслей.

— Да, — подтвердил Отамо, — хоть Артания и находится в добрососедских отношениях с континентальной республикой, на деятельности разведок сей факт мало сказался. Военный шпионаж сменился промышленным, политическим и торговым. Также, как и прежде, выведываются секреты, отыскиваются возможные сторонники, намечаются подходы к важным лицам, принимающим государственные решения. К всему прочему, поиск и сбор компроментирующих фактов о сильных мира сего никто не отменял. Сюро был специалистом и в этом вопросе.

— Вы не исключаете причастности иностранной, в частности — делийской, разведки к смерти вашего бывшего агента? — уточнил Вилохэд.

— Не исключал. Но после вашего доклада изменил своё мнение. Способ убийства Сюро в моих представлениях никак не связывается с методами разведки Делящей небо. Конечно, делийцы славятся своей изощрённой жестокостью, но ежевичное вино плюс артефакт, это даже для них чересчур. Выстрелить с большого расстояния, зарезать в тёмном переулке, уколоть отравленной иглой или прислать источающий яд букет цветов, — моё почтение, такое возможно. Известны случаи использования смертельно опасных змей и пауков. Артефакты же — вещь слишком редкая и дорогая, чтобы разбрасываться ими направо и налево.

— Считаю своим долгом сообщить вам, что я видел убитого в обществе знаменитой делийки — госпожи Фань Суён. Произошло это в субботу, накануне убийства, в доме кандидата на пост министра финансов — Барта Харады. Мне показалось, что они беседовали, будто хорошие знакомые. Столь известная личность, как госпожа Фань Суён никогда не интересовала Службу информации и исследований?

— Госпожа Фань Суён, естественно, просто не могла избежать нашего внимания, — сказал разведчик, — мы всегда пристально следим за всеми особами, имеющими влияние и известность, особенно, когда особы сии приезжают из-за рубежа. Наш департамент тщательно проверил биографию дамы, но никакой связи с делийской разведкой установлено не было. Фань Суён — урождённая артанка, покинувшая острова в возрасте семнадцати лет. В Делящей небо она вышла замуж. Её муж — бывший барон Фань Вэй, происходил из старой знати и был весьма богатым человеком, сколотившим состояние удачной игрой на бирже. Умер он около десяти лет назад. Была лм она знакома с Сюро? Возможно. Не исключено, что тут налицо очень даже давнее знакомство. Но я на вашем месте, полковник, не стал бы зря тратить время на эту экзотическую светскую львицу. Оставьте Фань Суён газетчикам. Мой многолетний опыт разведчика и интуиция хором говорят, что к убийству нашего агента она не имеет ни малейшего отношения.

— Его опыт, видите ли, говорит хором с интуицией, — воскликнул коррехидор, уже в парке.

В Кленовом дворце Вилохэд молчал, раскланивался с вежливой улыбкой и позволил себе высказаться только, когда над их головами зашелестели кроны знаменитых на всю столицу кленовых деревьев.

— Если бы мы руководствовались в расследовании интуицией, то преступный мир Кленфилда нам с вами памятник бы воздвиг, поскольку добрая половина карманников, убийц и воров гуляла бы на свободе, как ни в чём не бывало.

— Давайте оставим в покое и господина Отамо, и его несравненную интуицию, — предложила чародейка, — а обратимся к голым фактам. Если мы предположим, что не ошиблись, и убитый имел давнее знакомство с госпожой Фань, мы смело можем принять это самое знакомство за отправную точку. Ведь он работал в Делящей небо и мог там пересекаться с ней. Так?

— Даже не собираюсь вам возражать. Конечно, мог. Людям, далёким от светского общества, порой даже не приходит в голову, насколько это самое общество тесно.

— Отлично, — кивнула чародейка, — едем дальше. Госпожа Фань любит ежевичное вино, и именно при помощи данного напитка был убит Сюро, причём всего за несколько часов до своей кончины он предупреждал Фань об опасности больших ставок и некоем риске. Я предположила, что речь шла о карточной игре, вы — о флирте. Но ведь разговор этот мог иметь совсем иной смысл, — чародейка снизу заглянула в лицо собеседника.

— Какой иной? Если не карты и не завуалированные ухаживания, то в чём дело?

— Предупреждение, скрытая угроза. Возможно, господину Сюро о любительнице ежевичного вина было известно чуточку больше, нежели напыщенному обладателю безотказной интуиции, и за Фань Суён всё-таки водится связь с континентальной разведкой. Или водилась, — смутившись, от скептического хмыканья Вила, поправилась чародейка, — Сюро намекал ей, что шпионить на территории Артании — очень высокая ставка, и дама может проиграть. Иными словами, пытался донести до делийки, что он всё ещё в деле и собирается противостоять ей. Она же отвечала шуточным вызовом, мол, риск ей очень даже по душе.

— Допустим, — согласился коррехидор, — тогда у неё имелся мотив. Сюро запросто мог сообщить руководству о том, что добровольный посол, несущий культуру Делящей небо во все уголки мира, попутно с этим ведёт разведывательную деятельность.

— Что ей в этом случае грозило?

— Если бы её прихватили на горячем, артанская тюрьма или казнь. Это уж, смотря насколько она наработает.

— Давайте предположим, — азартно продолжала Рика, — что это так, и у госпожи Фань было очень-очень важное задание, вопрос жизни и смерти.

— Хорошо.

— Тогда разоблачение ставило под удар и её, и всю делийскую разведку, грозило дипломатическим скандалом, разными там нотами и эдиктами. И это как раз в разгар подготовки к совместным военно-морским учениям и шумихи вокруг безумного тоннеля через вулкан. Чем вам не мотив?

— Отличный мотив. Почему бы тогда госпоже Фань просто не пристрелить Сюро? Зачем такие сложности?

— Затем, чтобы отвести любые подозрения от делийской разведки, — победно ответила Рика, — Отамо нам заявил без малейших колебаний, что им отличнейшим образом известен почерк агентов Делящей небо. Вот госпожа Фань и заморочилась, чтобы исключить из числа подозреваемых себя и разведку своей страны.

Вил даже остановился.

— А что? — воскликнул он, — вы правы. Разведчики, хоть одинаково презирают и нас, и армейских, сами нередко находятся в шорах собственной предубежд ённости и не желают вставать на чужую точку зрения. Да, что там вставать, даже учитывать! У богатой дамы, вдовы человека из старой знати, мог сыскаться соответствующий артефакт, либо информация господина Отамо о методах делийцев далеко не полна. Интересно, на что такой артефакт похож?

— Да на что угодно! — чародейка сделала неопределённый жест, — вы ж слышали, что говорил Вакатоши? От украшения до банального кубика из драгоценного металла.

— Украшение, говорите, — Вил привычным жестом взъерошил волосы, — вы не заметили ничего странного в облике госпожи Фань в «Доме шоколадных грёз»?

Рика фыркнула.

— Кроме того, что она рассталась со своим образом делийской красавицы с акварелей минувших эпох и облачилась в несколько вызывающее платье?

— Я о её браслете.

— По честности сказать, эта дамочка вела себя настолько вызывающим манером, что я упустила некие детали её облика, — заявила Рика, — я не имею привычки разглядывать женщин в то время, когда они не просто кокетничают с малознакомыми мужчинами, а откровенно предлагают себя.

— Тогда я не придал должного значения, лишь отметил про себя, что её браслет как-то сильно поблек.

— Браслет? Вы про то самое аляповатое украшение, эдакая безвкусная смесь из золота, серебра, поделочных камней и эмали? Гарцующие кони?

— Да, о нём, — подтвердил коррехидор, — ведь кони были цветными?

Рика задумалась, наморщила лоб.

— Один был белым, агатовым, а второй красноватым — из красноватого камня, похоже на камень сердолик или яшму. Трава и стилизованные цветы резали глаз неуместной изумрудной зеленью эмали, кое-где потрескавшейся, с лазуритовыми горами на заднем фоне.

— Вот, что значит — профессиональная зрительная память! — восхитился коррехидор, — но, готов поклясться, сегодня оба коня выглядели так, словно камни выпали, а эмаль потускнела. У меня ещё мелькнула мимолётная мысль: женщина должна очень дорожить своим украшением либо дарителем, чтобы носить его несмотря на то, что оно попортилось. Уж не артефакт ли это?

— Может быть. Особенно, если учитывать, что артефакты портятся, а то и вообще самоуничтожаются после высвобождения запрятанного в них заклятия.

— Смотрите, у нас есть подозреваемый с мотивом и возможностью, — принялся перечислять Вил, — и предполагаемый способ, или, если угодно, след этого способа в виде разряженного артефакта. Нам остаётся лишь отправиться к госпоже Фань Суён и изъять браслет для экспертизы. Если мы правы, то убийство Сюро раскрыто.

— Не думаю, что эта дамочка просто так предоставит в наше распоряжение браслет, — засомневалась Рика.

— У меня достаточно полномочий, чтобы в этом случае задержать её на семьдесят два часа и конфисковать вещественное доказательство. Но сегодня нам вряд ли удастся осуществить наш блестящий план, — коррехидор грустно покачал головой, — Фань Суён — дама светская, а это большой вероятностью означает, что теперь она где-нибудь в гостях, на приёме, в театре либо ужинает в ресторане. Бегать и искать её по столице — пустая затея. К тому же я бы предпочёл не арестовывать культурного посла союзной державы с публичным скандалом и риском попасть на первые полосы всех утренних газет. Посему подождём до завтрашнего дня.

— Меня вот что беспокоит, — нахмурилась чародейка, — выходит, Сюро был осведомлён куда, как больше своего начальника? Как такое может быть?

Вил поглядел на девушку с некоторым удивлением:

— Разве мы с вами рассказываем его величеству обо всех наших мыслях и выводах? Сюро мог предполагать, мог обладать информацией о прежних делах дамы, а мог и просто попасть в точку. К тому же, откуда мы знаем, что господин Отамо был с нами совершенно окровенен? Мне кажется, последние люди в Артанском королевстве, да и в мире, которые бывают откровенны — это разведчики. Они никогда не говорят всей правды, всегда оставляют что-то про запас, так сказать, на крайний случай. Кто знает, какими он руководствовался резонами, когда наказывал нам не лезть к госпоже Фань? Не стану исключать, что Служба исследований и информации ведёт свою игру.

Было решено отправиться к делийке завтра после десяти часов.

— Светские люди редко просыпаются ранее десяти, — проговорил коррехидор, — одна моя знакомая вообще имела привычку вставать только в полдень.

Ещё в передней Фибс шепнул коррехидору, что его дожидается дядя Джейк, они уединились с герцогом в библиотеке и там ругаются. Вил вздохнул и пошёл наверх.

— Бездействие парламента по некоторым вопросам меня буквально ставит в тупик! — донёсся до него голос отца, — и в данном случае речь идёт вовсе не о королевской стипендии для малообеспеченных студиозусов, речь об архиважных вопросах, — он оглянулся на вошедшего в библиотеку сына, кинул и продолжал, — речь о финансировании проекта века. Ведь именно таким пафосным названием окрестили авантюру с постройкой тоннеля через вулкан.

— Гевин, — взмолился дядя Джейк, тоскливо поглядев на опустевшую чашку из-под чая, — я далёк от политики, и какие бы то ни было финансовые вложения меня также не интересуют, если только это не ставка за карточным столом. Твои громы и молнии в отношении бездействующего правительства бьют мимо цели.

— Ты можешь считать, будто не имеешь отношения к политике, однако ж каждый древесно-рождённый с момента своего появления на свет встроен в политическую жизнь Артанского королевства. И то, что ты не служишь Кленовой короне, расценивается мною скорее как позорное пятно на репутации Берёзового клана, нежели достойный повод кричать об этом при каждом удобном случае, — отец коррехидора отошёл к столику с напитками, поставил недопитый чай и вооружился бокалом, — сотни, тысячи наивных артанцев могут вложить свои кровно заработанные сбережения в этот поистине идиотский проект. И что в результате? Тоннель не построят, акции упадут, люди потеряют деньги. Надеюсь, Харада, а за него проголосовал почти весь кабинет министров, наведёт порядок в этом бедламе, столь активно подпитываемом газетными статейками сомнительного содержания. «Неназванный источник в Коллегии магов подтвердил достоверность исследований по преобразованию одного вида стихийной энергии в другую», ха! — сэр Гевин осушил одним глотком бокал, — у них, извольте ли видеть, имеются успешные результаты опытов. Неназванный источник только позабыл упомянуть, что от лабораторного опыта до практического применения огромнейшее расстояние, преодолевать которое человечеству приходится столетиями.

— Как раз по поводу Харады я и пришёл поговорить, — воспользовался паузой в эмоциональном монологе шурина гость, — точнее, его жены. Вилли, можешь уделить мне время? Ты ведь не будешь в обиде, Гев, если я оставлю тебя наедине с государственными делами? — уголок рта дяди чуть дрогнул, и это означало, что тот старательно прячет улыбку, — жена министра приходилась Санди младшей сестрой, а его убийство…

— Что ж с вами поделаешь! — воскликнул герцог, — печально, что мне приходится жить в окружении политических слепцов и равнодушных субъектов, для которых потеря государством репутации и финансовых средств заведомо проигрывает светским сплетням и проблемам старых и новых знакомых.

— Ты ещё не забудь сказать, что я прожигаю жизнь за карточным столом и в альковах красавиц, — посоветовал со смехом дядя Джейк, — и добавь, что меня ничем не прошибёшь!

— Вот при таком отношении к древесному долгу и появляются такие, как Турада, позор коего Дубовому клану ещё предстоит пережить. Подначки его величества, ироничные-сочувствующие взгляды глав других кланов — всё это мне приходится терпеть только из-за того, что старший Турада манкировал отцовскими обязанностями и вырастил тряпку, не способную даже покончить с собой!

— Отец, что я слышу? Неужто ты всерьёз сожалеешь о неудаче Тимоти? — спросил коррехидор уже на полпути к двери, — полагаешь, смерть парня смыла бы позор с репутации Дубового клана?

Сэр Гевин смутился, пробормотав, что никому не желает смерти ребёнка, пускай даже такого придурочного, как Тимоти Турада, а потом кинулся в атаку:

— Собрались уходить, так ступайте. Упрашивать не стану, — и демонстративно зашуршал газетой.

— И давно на вы принуждены противостоять шквалу возмущений моего почтенного родителя? — спросил Вил в своём кабинете, куда заботливый камердинер уже принёс поднос с закусками и кофейник.

— Имел несчастье зайти час назад, — вздохнул дядя, — я звонил тебе в коррехидорию, нарвался на дотошного мужика, который не преминул с пристрастием расспросить кто я такой, и по какому случаю требую личного общения с твоим сиятельством. Услышав о представителе Берёзового клана (я нагло экспроприировал титул старшего брата), обладатель резкого и неприятного голоса, обосновавшийся в твоей приёмной, изменил свою диспозицию и соблаговолил сообщить, что полковник отбыл по делам. Каким именно и когда ты вернёшься, сообщить отказался наотрез. Вот и пришлось заехать к тебе. По дороге в кабинет я был застигнут Гевином, в результате чего пришлось внимать обличительным речам нашего пламенного трибуна. Но я к тебе вот из-за чего. Что там с убийством Сюро?

— У нас имеются кое-какие намётки, — пожал Вил плечами, — но детально рассказать пока что не могу.

— Понятно, понятно, — закивал дядя, — я примерно так и сказал вчера, когда заходил к Томо. Она сама позвонила, поблагодарила за помощь при организации церемонии погребения. Мы посидели, повспоминали Санди. Она передала мне кое-какие вещи на память. Молодец, держалась стойко, даже не ожидал. Я подумал, что, естественно, её интересует ход расследования, потом вижу: Томоко что-то не договаривает. Несколько раз словно собирается с духом, а потом не решается никак начать, — он потёр щёку, — и спросил сам. Она глаза опустила и сказала, мол, что даже не знает, стоит ли обременять меня лишними проблемами. Я, натурально, ответил, что стоит, потому как Санди был моим самым близким другом, да и Томо я помню ещё маленькой девочкой, складывающей бумажных журавликов для умирающей больной матери. В общем, не стану тянуть кота за хвост и скажу: Томоко беспокоит муж. Харада получил пост министра финансов, вроде бы всё отлично, но он как-то изменился за последнее время. Стал дёрганым, несколько раз срывался на грубость.

— И что предполагает госпожа Харада?

— Она спросила, можно ли как-нибудь узнать о супружеской измене. Я сначала отшутился, что ничего не знаю о супружеских изменах, поскольку никогда имел несчастья состоять в браке. Но у Томо были такие несчастные глаза, что пришлось проконсультировать бедную девочку. Она расплакалась и сказала, что мой рассказ подозрительно походит на то, что твориться с её мужем. Харада стал пропадать где-то, дома он либо бывает странно задумчив, либо раздражён. Несколько раз ему кто-то звонил по магофону в кабинет, и при разговоре с этим кем-то Харада всегда затворял дверь и беседовал очень тихо. Когда жена спросила его по поводу его новой должности, Харада вспылил, наговорил резкостей и посоветовал не лезть в дела, кои женскому уму постичь не дано.

Вил припомнил два странных случая, когда они с Рикой заставали новоиспечённого министра в обществе госпожи Фань, и подумал, что для подозрений у его супруги имеются вполне себе веские основания.

— Она упоминала о госпоже Фань? — спросил он.

— Нет. Хотя, — дядя прищурился, — странности в поведении мужа Томоко заметила после приёма у них в минувшую субботу, а госпожа Фань как раз числилась среди почётных гостей. Знаешь, Вилли, эта накрашенная делийская кукла вполне могла завладеть мыслями Харады. По принципу противоположности, так сказать. Спокойная, скромная, сдержанная жена стала привычной и скучной. Новизна супружеских отношений уже успела притупиться и окраситься в оттенки рутины. Не исключаю, что новое назначение несколько вскружило голову нашему удачливому молодому политику, и он решил поразвлечься на стороне.

Рике пришлось за ужином выслушать свежую порцию восторгов по поводу тоннеля через вулкан.

— Только представьте, — мечтательно восклицала Эни, — ты едешь в поезде и лицезришь в окно, как по стенам тоннеля стекает раскалённая лава, наполняя вагон трепещущими всполохами пламени!

— Мне весьма огорчительно, но я вынуждена разочаровать тебя, Эничка, — не выдержала такой вопиющей глупости чародейка, — если чисто гипотетически предположить, что каким-то чудом можно преобразовать энергию огня в холод, никаких огненных потоков за окнами поезда не будет. Лава застынет и превратится в базальт, и ты окажешься в самом обыкновенном тоннеле. Но главное, что такое превращение более чем сомнительно.

— Артанские маги — ужасные скептики, — вставила замечание госпожа Призм, — наверное это — одна из главных причин отставания нашей экономики от континентальной. К тому же отделённость нашего островного государства тоже сыграло свою роль.

— Законы природы и магии одинаковы и для островов, и для континента, — заявила Рика, — обойти их ни у кого ещё ни разу не получалось.

— В газете написали, что Артанский парламент может поддержать финансирование проекта. Слушания назначены на завтрашний вечер.

Рика вздохнула и отправилась спать, оставив женщин строить планы обогащения. Хотя ей казалось, что планы сии очень уж походят на замки из песка.

На следующее утро в её кабинете на вешалке обнаружился наряд тёмно-синего цвета из долгой юбки в складку и курточки с матросским воротником. Дополнял это безобразие галстук с бело-красными полосками. Чародейка даже зажмурилась и подумала, что наденет сей ужас только под дулом револьвера. Взбешённая, она еле сдержалась, чтобы не поругаться с младшим штаб-офицером Акечи прямо с порога, тот со сдержанной вежливостью разъяснял что-то по магофону.

— Я к его сиятельству, — бросила чародейка и, не дожидаясь ответа, прошагала в кабинет коррехидора.

— Это просто неописуемо! — воскликнула Рика, позабыв о правилах приличия, — что этот солдафон о себе возомнил!

— И вам доброго утра, — поднял глаза от письма Вил, — чем вас так прогневил мой адъютант?

— Представляете, — Рика опустилась на стул и постаралась взять себя в руки, — он собирается обрядить меня в матросский костюмчик на манер институтки Королевского института благородных девиц, и все встречные-поперечные станут принимать меня за кленовку.

На лице Вилохэда появилось странное выражение, он улыбнулся:

— Вам должно очень пойти.

— Издеваетесь? Ни за что не стану расхаживать по Клефилду в матроске. Мундир, согласна. А надеть на себя то синее безобразие, что столь любезно доставили в мой кабинет, ни за что! К слову, вы сами тоже сегодня в штатском, не взирая на строжайшее предписание нашего флотского блюстителя порядка.

— Открою вам секрет, — заговорщицки подмигнул Вилохэд, — я покопался в нашем уставе и нашёл зацепку, что позволит нам с вами продолжать работать в удобном и привычном для нас виде.

Он улыбнулся.

— Поскольку Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя выделена в отдельную группу, то подобно разведке, нам оставлено право отказа от форменной одежды в случаях, когда этого требуют условия плодотворной работы. Так что, — Вил победно подмигнул, — плодотворные расследования требуют он нас носить гражданское платье. На долю младшего офицера Акечи остаются сержант Меллоун и остальные сотрудники.

— Хвала богам! — обрадовалась чародейка, — а то меня всю буквально трясло от одной мысли о выходе в город в дурацкой матроске.

В начале одиннадцатого они уже шли по одной из улиц, прилегающих к Торговому кварталу, в поисках адреса, который выяснил в Отделе иностранцев Акечи, со скрытым осуждением поглядывавший на визитный костюм чародейки. Дом, что снимала госпожа Фань фасадом смотрел на бульвар, чёрный же его ход вместе с садом выходил в маленький переулок.

Встретила их служанка весьма симпатичной наружности, не упустившая случая одарить красивого незнакомца белозубой улыбкой.

— Госпожа, должно быть, уже встала, — сообщила она, приглашая пройти в дом, — пойдёмте, я провожу вас.

Рика оглянулась по сторонам: неплохая обстановка, чисто. Особнячок явно не из дешёвых.

— Госпожа, — деликатно постучав в дверь одной из комнат в глубине коридора, позвала девушка, — к вам пришли.

Ответа не последовало.

— Госпожа! — чуть более настойчивый стук, — погодите, — это уже относилось к коррехидору и его спутнице, — я гляну, вдруг госпожа успела уйти.

— Уйти? — озабоченно переспросил Вилохэд.

— Да, уйти, — кивнула горничная с таким видом, словно рассуждала о чём-то общеизвестном, — из комнаты госпожи есть выход на террасу, а оттуда — в сад. Иногда она пользуется им.

Ещё раз постучав, девушка деликатно приоткрыла дверь и вскрикнула. Коррехидор отстранил её и вошёл первым. Рика не отставала. Госпожа Фань лежала не полу возле секретера совершенно бездыханная. На груди расплывалось два кровавых пятна, оставленных пулями большого калибра.

— Как же это? — запричитала горничная и попыталась броситься к своей госпоже, — что же это? Что же это такое? — уже жалобным голосом вопросила она у удерживающего её мужчины.

— Это преднамеренное убийство, — спокойно ответил четвёртый сын Дубового клана, — а я — верховный коррехидор Кленфилда. Попрошу вас выйти из комнаты и собрать всех слуг, работающих на госпожу Фань в гостиной.

— Так нас — всего ничего: я, — принялась перечислять служанка, — кучер, да приходящая повариха.

— Ступайте. С вами побеседуем позднее.

Пока Вил разбирался со служанкой, чародейка присела на корточки рядом с трупом их подозреваемой. Кожа ещё сохранила остатки тепла, значит прошло часа два, не больше. Выражение лица удивлённое, выходит, госпожа Фань не ожидала, что некто, кого она пустила в свою комнату, влепит ей в грудь порцию свинца. Одежда на женщине домашняя, волосы не прибраны, она даже накраситься не успела. Это может означать, что она либо достаточно хорошо знала убийцу, либо посетитель явился неожиданно, застав её практически врасплох.

Все эти соображения Рика изложила подошедшему коррехидору.

— Наша подозреваемая сама стала жертвой, — резюмировал он, — вот уж чего я никак не ожидал. Давайте попробуем представить, как всё происходило. Стреляли с достаточно близкого расстояния, меньше двух дзё. Стреляли пять раз: две пули попали в госпожу Фань, а три, — Вил указал на расщеплённый ящик секретера, пробитую стену и пошедшее трещинами оконное стекло, — угодили в иные места.

— Оба выстрела смертельны, — постаралась не уступать ему Рика, — один прямиком в солнечное сплетение, второй — похоже, прямо в сердце. После вскрытия скажу, какой был прежде.

— Ограбление? — Вил подошёл к комоду с вывернутыми ящиками и указал на разбросанные по полу вещи.

Беспорядок просто не мог не броситься в глаза. В секретере явно тоже что-то искали. Но на самой убитой оставались нетронутыми драгоценности: золотые серьги с бриллиантиками, кольца вместе упомянутым коррехидором поблекшим браслетом были на месте.

— Почему тогда грабитель не снял ценные вещи с жертвы? — спросила Рика, — тому, кто залез в дом поживиться, и браслет просто не мог остаться незамеченным: вон сколько золота! Да и прочие драгоценности он не пропустил бы. Но у меня назрел главный вопрос, — она оглянулась на тело, — с каких пор грабители принялись залазить в богатые дома по утрам? И почему госпожа Фань не позвала прислугу, когда застала чужака в своём доме?

— Эти возражения не оставляют камня на камне от версии ограбления, — подытожил Вил, — чем это может быть ещё? Рассмотрим сначала обычные мотивы, такие как, ревность и месть.

— Ревность?

— А что? Госпожа Фань была очень привлекательной женщиной. Такие никогда не остаются без внимания представителей противоположного пола.

— Как хотите, — возразила Рика, — за короткий срок пребывания в Кленфилде даже столь очаровательному созданию, как наша жертва, не удалось бы завести серьёзный роман, бросить любовника ради нового увлечения, доведя его тем самым до любовного безумия. Для романа, разрыва и прихода к своей бывшей выяснять отношения, да ещё такие, чтобы разрядить в неё всю обойму, потребно куда больше времени.

— Я имел в виду вовсе не брошенного любовника. Жена, не выдержавшая адюльтера, расправилась с ненавистной разлучницей.

— Женщины, конечно, могут быть жестоки, — согласилась чародейка, — но зачем обманутой супруге рыться в бельевом шкафу?

— Мне кажется, убийца мог искать какие-нибудь неосторожные письма или иные доказательства любовной связи.

— Или… — чародейка оглянулась на вывернутые ящики комода, и замолчал от внезапно возникшей мысли.

— Или что?

— Разведка. Делийская разведка, либо наша.

Вил задумался. Потом щёлкнул пальцем по расщеплённому пулей ящику секретера:

— Сомневаюсь, что среди агентов любой разведки найдутся такие, что с четырёх шагов три раза промажут. Без умения хорошо стрелять в разведке делать нечего.

— Вы полагаете, что убийца сначала промазал, а потом смог попасть в цель? — прищурилась чародейка.

— Именно так обычно и происходит.

— Да, но представьте себе, что агент разведки (не суть, какой именно) сперва прикончил жертву двумя точными выстрелами, а затем принялся палить во все стороны с одной единственной целью: создать впечатление, будто в доме побывал грабитель, — в карих глазах четвёртого сына Дубового клана читалось откровенное превосходство.

— И ящики вывернул для того же, — подключилась Рика, — чтобы упрочить это впечатление.

Вил кивнул.

— Если только он не искал спрятанные документы. Я сейчас вызову оперативников и приглашу служанку, а вы, — он кивнул на труп, — прикройте покойницу, чтобы девица не впала в истерику. Нужно удостовериться, что пропало из вещей госпожи Фань.

Рика сделала то, что просил коррехидор, и пожалела, что не взяла с собой свой саквояж с принадлежностями. На первый взгляд магии на месте преступления не ощущалось, но проверить не помешало бы.

Возвратился коррехидор, за его спиной жалась уже знакомая Рике девушка в фартуке.

— Вы давно служите у госпожи Фань? — спросил Вил.

Девушка рассказала, что служит третий год, хозяйкой покойная была хорошей. Она всхлипнула.

— Эй, эй, — похлопал её по руке коррехидор, — не дело глаза на мокром месте держать. Вы ведь хотите, чтобы мы с госпожой Таками поймали мерзавца, поднявшего руку на вашу госпожу?

Девушка выпила воду из любезно протянутого чародейкой стакана и несколько раз судорожно кивнула.

— Тогда соберитесь и ответьте вопросы. Кто сегодня утром приходил к вашей хозяйке?

— Я никого не видела, — утерев слёзы, проговорила служанка, — то есть я не встречала посетителя через парадное. Госпожа вела своеобразный образ жизни. Могла уйти и прийти, когда вздумается. Полагаю, кто-то пришёл через сад, и мадам сама его впустила.

— Понятно. А теперь поглядите внимательно, все ли вещи на местах, не пропало ли чего.

— Пропало, — не задумываясь ни на мгновенье, ответила служанка, — лаковая делийская шкатулка в виде пагоды. Крыша ещё золочённая.

— В шкатулке госпожа Фань держала драгоценности? — оживилась чародейка.

— Нет, — девушка беспомощно посмотрела на секретер, — там лежали разные документы. Какие именно, не знаю. Ключ всегда висел у госпожи на шее на цепочке, — от одного взгляда на накрытое одеялом тело на её глазах навернулись слёзы.

— Расскажите, как у вас прошёл вчерашний вечер?

— У нас? В смысле, у меня или у хозяйки?

— И то, и другое.

— Итак, — служанка сглотнула, собираясь с мыслями, — хозяйка давеча выезжала, — она кивнула самой себе, словно удостоверяя правильность своих суждений, — ничего необычного или же странного я не заметила. Когда она возвратилась, не ведаю. Меня не вызывали. У нас так заведено было, я госпожу не дожидаюсь, ложусь спать. Коли понадоблюсь, она звонком меня зовёт, и я иду. Редко такое происходило, — снова печальный вздох, — госпожа сама превосходно одеваться и раздеваться умела. Она вообще не любила, когда слуги под ногами вертятся. Поэтому и убираться, и постель застилать приходилось без неё.

— Её посещали мужчины?

— Конечно, — словно бы с некоей гордостью ответила служанка, — госпожа овдовела ещё совсем молодой. Её вроде бы выдали за старика, который отошёл в мир иной, оставив госпожу состоятельной и независимой дамой. Боги внешностью её не обделили, любая молоденькая обзавидуется, и, естественно, жизнью жрицы при храме госпожа не жила.

— А здесь, в Кленфилде, у неё был кто-то?

— Нет, — с уверенностью заявила служанка.

— Вы ж рано ложитесь, — изогнула бровь чародейка, — откуда вам знать, чем занималась ночами госпожа Фань?

— Без малого три года бок о бок чему-то да научат, — грустно улыбнулась служанка, — я привычки госпожи наизусть знаю. Она, когда мужчину ждала, всегда ванну принимала, ужин и вино велела подавать в комнату, постельное бельё чистое застелить.

— Ежевичное? — оживилась Рика.

— Бельё?

— Нет, вино.

— Ежевичное вино хозяйка любила, это да. Вчера ничего похожего не было, как, впрочем, и во все остальные вечера тоже. Ведь мы в Артании-то с неделю всего.

Появился Мелллоун, красный, но в мундире, застёгнутом до самого подбородка. Поклонился и доложил по всем правилам, что он и дежурная группа прибыли на место происшествия в установленном порядке.

Коррехидор отпустил горничную, уведомив, что ни она, ни кучер не смеют покидать Кленфилд вплоть до специального распоряжения.

— А до того, как заберут труп, давайте поглядим, надета ли убитой цепочка с ключом, и заберём браслет для исследований, — обратился он к чародейке.

Ни ключа, ни цепочки на месте не оказалось. Дверь со стороны сада взломана не была, а это однозначно указывала, что убитая госпожа Фань знала убийцу и, более того, сама впустила его в свой дом.

На улице коррехидора и чародейку уже поджидали: неподалёку от парадного входа прогуливалась пожилая женщина с маленькой пучеглазой собачкой на поводке.

— Господа, господа, — поспешила подойти она, и шажки её были мелкими и быстрыми, — мне тут офицер сказывал, что со свидетелями вы разговоры разговариваете. А я — свидетель, самый настоящий свидетель. Са́ту, Сату, фу! — она дёрнула за шлейку и оттащила мелкого, пучеглазого кобелька, нацелившегося на брюки коррехидора, — что ж ты, сахарный мой, такого красивого мужчину куснуть вздумал? — она подхватила на руки псину, — я живу по соседству, дом в переулке, окна как раз на особняк Мия́си выходят.

— Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя будет рада любому содействию. С кем имею честь?

— Сада́ко, — поклонилась женщина, — супруга владельца магазина проката разных бытовых мелочей: от зонтиков и гребней для волос до посуды и праздничной одежды. Живу, как я уже сказала, по соседству. И жизнь заселившейся в особняк Мияси иностранки наблюдала, если так можно выразиться, во всей красе, — она с осуждением покачала головой, — не мудрено, что всё это плохо закончилось. Я сразу заподозрила неладное, так прямо и сказала супругу, мол, развратная женщина — эта знаменитая госпожа Фань. Разве ж порядочная так одеваться и краситься станет?

— Что конкретно показалось вам сегодняшним утром подозрительным? Кто-то приходил к госпоже Фань со стороны вашего переулка?

— Женщина, — многозначительно заявила соседка и легонько стукнула по носу зарычавшего пса, — весьма подозрительная дамочка. В плаще, шляпке, да такого фасона, что и лица толком не разглядеть. Сперва она прошлась по улице, потом постояла с потерянным видом на углу лицом к особняку, потом медленно так двинулась вдоль забора. Открыла калитку, она у них сроду не запирается, зашла в сад. Вскорости у них гулянка началась.

— Гулянка? — удивился коррехидор, потому как это уж совсем не вписывалось в убийство.

— А то, как же! Они бутылки открывали — только пробки летели. И не одну, а много. Мне ли не знать, с каким звуком игристое вино откупоривают! Заметьте, ещё и девяти часов утра не сравнялось, мы как раз с моим пусиком-Сатусиком погулять вышли. Я из чистого принципа решила дождаться и поглядеть, в каком интересном виде гостья покинет особняк после стольких бутылок игристого. Гуляю, прохаживаюсь, можно даже сказать, вдоль по улице, дожидаюсь. И дождалась. Ещё, помню, Сатусику тогда сказала, мол, что-то быстро гуляночка завершилась. Гостья выскочила из калитки, лицо перекошенное.

— Вы её узнали? — оживился Вил.

— Какое там! — махнула свободной рукой женщина, — незнакомка — незнакомка и есть. Она под плащом что-то пыталась спрятать.

— Что именно, не рассмотрели?

— Боги его знают, — пожала плечами свидетельница, — на коробку смахивало, сперва я подумала, младенчик, а после поняла, коробка или ящичек какой. Женщина прошла по переулку и свернула к Торговому кварталу.

— Хорошо, — Вил записал в показания, — вы хотя бы можете описать, какого роста была ваша незнакомка, худая или толстая?

— Обыкновенного росту, — поджала губы госпожа Садако, — самого обыкновенного, ничем не примечательного росту. Телосложение, то бишь фигуру, я рассмотреть не смогла из-за широкого плаща бежевого цвета. А что с госпожой Фань? — она поглядела в сторону дома, — сказывают, убили её?

— Интересно, кто это вам такое «сказывал»?

— Повариха. Она заплатить в лавку зеленщика выходила, увидала нас, — кивок на собачку, — и шепнула под строжайшим секретом, что хозяйку её укокошили.

Вил поблагодарил за ценные сведения и попросил более никому об убийстве «не сказывать». Собачница заверила, что будет нема, как могила.

Меллоун руководил погрузкой трупа, сопровождаемый причитаниями горничной.

— Что дальше? — оглянулась на уезжающий бывший фургон Турады чародейка, — вскрытие?

— Не думаю, что аутопсия добавит нам что-то новое к картине преступления. Я предлагаю пройти по пока ещё неостывшему следу незнакомки, что забрала шкатулку, и попытаться выяснить, куда она направилась и что делала дальше.

— Предположим, мы всё же имеем дело с разведкой, — начала рассуждать чародейка, — они убрали агента, совершившего несанкционированное убийство Сюро и попытались выдать произошедшее за ограбление.

— Слишком неубедительно и топорно, — засомневался головой коррехидор, — и слишком непрофессионально. Женщина приходит среди бела дня к своей жертве, убивает, забирает шкатулку и ключ. После этого открыто выходит из дома и спокойно идёт прочь, едва прикрыв украденное полой плаща так, что любая кумушка это видит. Зачем? Ведь куда спокойнее совершить всё то же самое покровом ночи.

— Хорошо, — кивнула чародейка, — если мы отметём разведку и брошенного любовника, в нашем распоряжении остаётся ревнивая жена?

— Вы точно подметили, что для созревшей до убийства ревности нужно время, которого у госпожи Фань не имелось. Предлагаю ещё один вариант: шантаж. Поставьте себя на место человека, попавшего на крючок шантажиста, — Вил взъерошил, а потом пригладил волосы, — самым распространённым поводом для шантажа служат письма. Письма фривольного либо неосторожного содержания. Жертва приходит к шантажисту с желанием выкупить свой позор, однако ей это не удаётся, поскольку госпожа Фань поднимает цену, или у жертвы нет достаточного количества денег для совершения сделки. Результатом являются пять пуль, выпущенных неумелой рукой под влиянием момента плюс убитая делийка.

— Вы так говорите, будто бы Фань Суён — настоящая королева шантажа! — засмеялась чародейка, — а вот наша пресса подаёт её как культурного посланника, служащего мостом между двумя странами с общей историей.

— Напрасно смеётесь: одно не исключает другое. Вы даже не представляете, какое количество помолвок распадается каждый год из-за неосторожных писем, да и браков, подчас, тоже. Кто знает, на каких китах стоит благосостояние госпожи Фань?

Рика подумала немножко и согласилась. Нетронутые драгоценности и украденная шкатулка говорили в пользу версии шантажа.