Великосветское убийство

Глава 3 АМУЛЕТ ИЛИ АРТЕФАКТ?

Вилохэд со вздохом облачился в артанскую одежду. Не то, чтобы он имел что-то против традиционного костюма своей родной страны, просто широченные брюки с заглаженными складками, может быть, и давали несравненные удобства при стрельбе из большого артанского лука, позволяли легко вскочить в седло и проявлять чудеса маневренности в бою на мечах, но в обычной современной жизни не доставляли ничего кроме неудобств. Фибс благоговейно помог завязать пояс на хаори, и коррехидор был готов к торжествам Дубового клана. На пороге появился отец.

— Возишься долго, будто девица перед балом, — презрительно прокомментировал он тщательное причёсывание и брызганье одеколоном, — пошли.

Ехали на магомобиле главы клана с шофёром — «на пирушку всё же едем», чинно и на такой маленькой скорости, что четвёртый сын Дубового клана, пока доехали, успел припомнить про себя большинство нецензурных ругательств, которые ему только доводилось слышать.

Далее всё пошло по известному сценарию: поздравления, пожелания, изъявления почтения, предложения недругам Дубового клана на этом свете познать все муки, какие только можно придумать, а ещё большие — в посмертии; анекдоты, двусмысленные намёки на Древесное право и всё остальное, чем обычно могут похвастаться чисто мужские сборища, и о чём прекрасный пол даже не догадывается. Вил подумал, что матушка и прочие жёны, сёстры и любовницы крепко бы удивились, увидев своих мужчин с такой неожиданной стороны.

Стол оказался изобильным и разнообразным. Уж что-что, а кухню в Дубовом клане ценили, и по праву. Дубовый повар, специально привезённый по случаю торжества из Оккунари, постарался на славу. Спиртное лилось рекой, и каждый из гостей мог выбрать выпивку себе по вкусу. На счастье Вил оказался за столом рядом с дядей Джейком, мужчины Берёзового клана не отставали от своих родственников.

— По своей воле я бы сюда не пошёл, — проговорил Джейк, отставляя тарелку с остатками свиной шеи, запечённой в ломтиках копчёного бекона с пряностями и сладким перцем, — смерть Санди меня буквально раздавила, но долг перед кланом и всё такое. Томо позвонила прежде тебя, и я в буквальном смысле рухнул на стул. Это я-то! Давно уже не чувствительный юноша, готовый проливать скупые мужские слёзы по всякому поводу. Но одно дело узнать о смерти престарелого родича, которого болезнь удерживала на ложе последнюю половину года, а совсем иное — смерть друга, с которым ты простился у дверей карточного клуба минувшей ночью. Томо сказала, что его убили. Как?

Вил ответил:

— Пока точно сказать не могу. Завтра коронер вынесет вердикт. Но то, что я видел в спальне Сюро, не оставляло сомнений в его насильственной кончине.

— Не нужно подробностей, — поморщился дядя, — хочу, чтобы Санди остался в моей памяти живым, весёлым и здоровым.

— У него были враги?

— Не знаю, — пожал плечами Джейк, — вот сейчас, когда он умер, я ловлю себя на мысли, что очень многое в жизни моего ближайшего друга оставалось сокрытым от меня, — он потянулся за бутылкой, поглядел на этикетку и отдал предпочтение соседней, — например, я так и не знаю, чем он занимался. Женщины — это понятно, ни один уважающий себя мужчина не посвящает в свои романы даже друзей. Временами Санди исчезал, а в Делящей небо явно где-то служил, хотя смеялся, полностью отрицал это и называл себя прожжённым бездельником и заслуженным лентяем. Из нас двоих настоящим бездельником был я.

— Господин Сюро никогда не был женат?

— Нет, — покачал головой собеседник, — сначала он отговаривался, что, мол, будучи опекуном младшей сестры, просто права не имеет привести в дом жену. Потом заявлял, что поздно менять образ жизни. По редким оговоркам я сделал вывод, что в прошлом у него была какая-то глубокая сердечная рана. Может, девицу выдали за другого, либо она умерла. Всё это, конечно мои домыслы и фантазии, однако ж я не припомню, чтобы в последний десяток лет Санди серьёзно увлекался хоть кем-то.

Вил задумался, а его дядя, не замечая этого, продолжал:

— Санди много читал, был, что называется, широко образованным человеком. Шутки ради, дабы выиграть пьяное пари, выучил делийский, и на хорошем уровне. Ему вообще иностранные языки легко давались.

— Скажи, он ведь серьёзно играл в карты?

— Санди? Серьёзно? Не смеши меня, Вилли, — дядя вытащил сигару, — Санди в игре производил впечатление простака, из тех, что верят в благосклонность богини удачи. Я много раз демонстрировал ему, что за зелёным сукном бал правят ловкость рук, физиогномика, выдержка вкупе с железной волей. Он отмахивался от меня и утверждал, что всё это ему отличнейшим образом известно, а играть наверняка смертельно скучно. Он, мол, играет ради острых ощущений, что дарит леди Вероятность. К слову сказать, у Санди всегда был лимит денег, которые он был готов оставить в казино, и он ни разу его не превышал. Проиграл положенную сумму, встал из-за стола, и всё.

— У господина Сюро в последнее время была любовница? — коррехидор готов был рассмотреть любые версии. Ревность — повод убить не хуже любого другого.

— Не думаю, — качнул головой Джейк и выдохнул идеальное кольцо дыма, — я уже говорил, Санди в личной жизни был отменным скрытником. С уверенностью могу сказать, что в последнее время у него никого не было.

— Откуда уверенность?

— Логика, малыш Вилли, самая обыкновенная логика. Санди почти всегда можно было застать дома, а в иных случаях Мичия без колебаний указывал место, куда его хозяин отправился, и именно в данном месте он и оказывался. Это раз. Он регулярно захаживал в «Медовую арку», что человеку, имеющему постоянную даму сердца, без особой надобности. Это два. И потом, Санд носил с собой пистолет. Я случайно заметил, удивился и спросил, зачем ему оружие. К любовнице с пистолетами не ходят. На это получил ответ, мол, в Кленфилде ворья развелось, а он поздно ночью домой возвращается. Вот такие дела.

— У Сюро был капитал? На какие средства он жил?

— Наследство. Родители поделили имущество и деньги между ним и младшей сестрой. Дом достался Санди. Но размеры наследства, и как он распорядился их общими деньгами, я не ведаю. Порой мне казалось, что Санди занимается какими-то тёмными делишками.

— Это может быть важно, — повернулся к нему коррехидор, — почему ты так подумал?

— Раньше Сюро временами пропадал, уезжал без предупреждения. Потом всегда объяснение находилось и, как правило, бытовое и простецкое: престарелая тётушка срочно возжелала увидеть его на пороге могилы, или потребовалась помощь старинному приятелю отца, или дела клана. Кому, как тебе не знать, насколько удобна и всеобъемлюща отговорка делами клана. Да и пистолет наводит на определённые мысли. Порой Санди встречался с кем-то и отмахивался, мол, я их не знаю, да и знать там нечего. В последние годы, правда, такого не случалось, — он грустно покачал головой.

— А я говорю, что проект тоннеля имеет поддержку на самом верху! — прервал их приватный разговор громкий голос господина с поредевшими на макушке волосами. Вил никак не мог припомнить его фамилии, — Гевин, ты приглядись к нему. Дубовому клану не гоже оставаться в стороне, когда предоставляется возможность срубить деньжат, подзаработать практически на ровном месте. Предлагаю организовать Дубовый фонд!

— Суи́ни, — тебе мало акций предприятия, выпускавшего пилюли для улучшения потенции? — под дружный хохот вопросил отец Вила, — ведь даже то, что твоя личная дубовая веточка не опускалась два дня, тебя не остановило.

— Именно, — не смутился Суини, — средство работало. Кабы не ассоциация врачей, я бы озолотел! Тоннель — верное дело. Моя информация из наинадёжнейших источников.

— Разрекламированная ерунда, — проговорил старший сын Берёзового клана. Дедушка Вилохэда по материнской линии был парализован, и поэтому И́зуми Дакэма официально представлял клан, — очередная афера делийцев. Как можно проложить тоннель через вулкан? Бред, просто бред.

— Это вы, господин Дакэма, так говорите, поскольку несведущи в современных методах магического бурения, — не унимался его контрагент, — вся соль в магии. Представьте только, тепловая энергия действующего вулкана при помощи серии амулетов преобразуется в холод, который замораживает лаву, при этом получается естественный тоннель, стены которого даже не нуждаются в дополнительном укреплении. Это же практически неисчерпаемый источник энергии: огонь — в лёд, лава — в стены. Об этом ещё не сообщалось широкой публике, — таинственным голосом проговорил Суини, — но не за горами трансгрессионные экспрессы, что станут курсировать через Вулканический тоннель.

За столом дружно загомонили. Кто-то восклицал, что такое описывают лишь в романах, ему вторила группка скептиков в дальнем конце стола, выкрикивающих о катастрофах, которые обязательно случатся, если полезть в вулкан. Но нашлись и сторонники прогресса. Они принялись дотошно объяснять что-то чрезвычайно умное по поводу трансмутации стихий, рассуждая, какое количество энергии выделится при этом, и на какие полезные нужды человечества её можно будет употребить.

— Видите, — кивнул дядя Джейк, — мы наблюдаем ярчайший пример того, что во всякой компании непременно сыщется индивид, который буквально парой фраз нарушит спокойное течение вечера, спровоцирует споры и ругань. И самое смешное, что ни одной из сторон не удастся убедить противника в своей правоте, потому как ни одна сторона не слушает доводов другой. К тому же у меня нет уверенности, что хоть кто-то из спорящих обладает достаточным уровнем знания предмета, чтобы сказать что-то путное. Страсти накаляются, самое время нам поискать более спокойный уголок.

Он прихватил со стола бутылку коньяка, пару бокалов и пошёл к ломберному столику в углу. Вил присоединился к дяде. Коррехидор хотел было ещё порасспросить об убитом, но заметил, что любимый дядюшка успел уже изрядно нагрузиться, и продолжал пить дальше. При этом он пустился в воспоминания о годах бурной молодости, проведённых вместе с почившим другом. Его рассказ оказался порой путаным, а местами — отрывочным. Забавные и просто бытовые эпизоды следовали безо всякой системы. Джейк перескакивал с одного на другое, сам себя обрывал, вспоминал то их совместное путешествие за границу, а то какую-то рыбалку на горном озере, где один из гостей, напившись в зюзю, рухнул со скалы в воду, и как его потом вытаскивали. При этом неудавшийся утопленник утверждал, будто бы ему из-под воды подмигнула водная дева, принимая при этом всякие развратные позы.

Через пару часов Вил взял кэб и отвёз дядю Джейка домой, где сдал на руки камердинеру.

Адъютант его сиятельства полковника Окку — Тимоти Турада не успел прийти на службу, как сержант Меллоун, делая большие глаза, поведал о «страшном потустороннем убийстве господина по фамилии Сюро». Фамилия сия Тураде ни о чём не говорила, и он лениво поинтересовался, в чём же заключалась упомянутая странность и потусторонность?

— Крови было противоестественно много, — приглушил голос сержант, — а вот откуда она натекла, непонятно. То есть, понятно, — поправил сам себя он, — что изо рта, носа и иных природных отверстий человеческого организма. Но ни ран, ни даже малейших порезов или следов от пуль на убитом не наблюдалось.

— И что? — скривился Турада, — подумаешь внутреннее кровотечение, случается. Может болел, а, может, стекла битого наглотался, подобно одной влюблённой дурёхе, чтобы бросившему её хахалю отомстить.

— Так-то оно так, — не теряя таинственности, проговорил Меллоун, — только госпожа Заноза в заднице знаете как на тело глазела? Как кошка на сметану: и так, и эдак обсматривала, даром, что не обнюхала. Штаны пижамные с покойника стянула, даже господина графа не постеснялась!

— Если ты думаешь, будто меня волнует нравственность госпожи коронера, то глубоко заблуждаешься. При всей её внешней привлекательности (кто спорит, после того как чародейка перестала красить волосы и чернить веки, она оказалась вполне хорошенькой), но даже, если бы она осталась последней незамужней девицей в Кленфилде, то не удостоилась бы моего мужского внимания.

Меллоун чуть было не возразил, что причина подобного презрения кроется в нелестном прозвище Дурада, которым его наградила Рика и упорно продолжала именовать при всяком удобном и неудобном случае, но вовремя спохватился и сказал то, ради чего, собственно, и остановил Тураду в коридоре:

— Помните, вы мне велели, коли какое необычное убийство совершится, тотчас вам доложить, чтобы мы с вами наперёд его сиятельства преступление раскрыли?

Турада кивнул. На должность адъютанта его пристроила двоюродная тётка, состоявшая фрейлиной при Дубовой леди, да ещё умудрилась при этом дать унизительную характеристику: «Мальчик обладает великолепным почерком и умеет прекрасно заваривать чай». С лёгкой руки этой светской дуры он осел за столом в приёмной коррехидора, разбирал письма, переписывал его ответы и резолюции, а ещё постоянно заваривал чай. После неудачной попытки приготовить кофе, сэр Вилохэд кофе заказывал только из кафе. А бегать за пирожными, кофе, конвертиками с мясом являлось чуть ли не главным его занятием. Да, ещё в его ведении находился магофон. Ответы на многочисленные звонки также были в его ведении. Тимоти глубоко страдал и всей душой мечтал о настоящей сыскной работе. Это он, а не смазливая чародейка, должен был стать правой рукой полковника, советовать, оберегать драгоценную жизнь пятого претендента на Кленовую корону, выезжать на места преступлений и, конечно же, именно ему сами боги велели находить выходы из самых тупиковых ситуаций.

— Так вот, — отвлёк его от череды грустных мыслей сержант, — Заноза стопроцентно определила преступление, как магическое. Только вот, какую магию применяли, она сказать так сразу не смогла. Вскрытие, говорит, покажет, в чём там дело. Раз уж она затруднилась, дело наше.

Турада кивнул. Возможно, в этом убийстве и что-то есть.

— Она сегодня на доклад к его сиятельству придёт, — продолжал Меллоун, — здорово было бы вам попытаться послушать, чего она там выяснила. Давайте первыми убийцу схватим?

— Попытаемся, сержант, — обнадёжил его Турада, — непременно попытаемся. Если убийство стоящее, то уж, будь уверен, я его из своих рук не упущу. А теперь, ступай, на нас глазеть начинают.

Как правило Вил пил мало. Но вчера пришлось составить компанию дяде, угнетённому смертью друга (да и сам коррехидор ещё совсем недавно был в сходном положении), поэтому на Дне Дубового клана хлебнул лишнего. Конечно, Фибс сделал всё возможное, дабы облегчить похмельные страдания молодого графа, но голова всё равно плохо соображала, болела, и временами подташнивало. Из-за всего этого и второй наполовину бессонной ночи обычно пышущий здоровьем коррехидор выглядел бледным, с синяками под глазами, и вид имел однозначно недовольный.

Турада спрятал журнал, который читал украдкой на работе, и встал в знак приветствия. Его шеф кивнул, отказался от неизменного чая и повелел никого не принимать, кроме, естественно, мистрис Таками. Адъютант понимающе кивнул и возвратился к чтению. По понедельникам почту доставляли ближе к обеду, а это означало, что всё утро он будет предоставлен сам себе. Журнал, который столь тщательно прятал от глаз полковника Окку его адъютант, не был, как могли подумать многие, журналом с фривольными рисунками и магографиями раздетых женщин. Нет. Внимание Тимоти было поглощено совершенно иными материями. Его недавний афронт с попыткой поймать вампира ещё жёг позором, а солью на незажившую рану пали презрительные слова чародейки о людях, берущихся за дело, в котором ничегошеньки не смыслят. Вот Турада и решил восполнить пробелы в монстрологии и для этого подписался на ежемесячный отлично иллюстрированный журнал «МУ». Сие название, не имевшее ровным счётом никакого отношения к сельскому хозяйству, расшифровывалось, как: «Магические Ускользанцы» и посвящалось различной небывальщине, периодически вторгающейся в наш бренный мир. Маги от всего сердца презирали «МУ», клеймя его разными нелицеприятными эпитетами, именовали не иначе, как «шарлатанским», «лженаучным» и «бездоказательным», журнал не оставался в долгу, разоблачая грязные делишки Коллегии магов и с удовольствием дискредитировали отдельных чародеев. Тураде журнал понравился: интересный, рассказывают о разных тварях доходчивым языком, приводят множество свидетельств простых людей, а иногда даже с именами и фамилиями.

Не успел Турада погрузиться в штудирование статьи о каких-то паразитах, прилетающих на метеоритах со звёзд, как его вызвал шеф и, морщась от головной боли, потребовал чаю.

— И вытрите, наконец, пыль, — добавил он недовольным голосом, — на полках шкафа и моём столе скоро пальцем иероглифы писать можно будет!

Пока заваривался чай, пожаловала госпожа Заноза в заднице: как всегда важная, нос кверху. С докладом. Не обозвала Дурадой, и на том спасибо. Стоп. С докладом, это про вчерашний трупак, выходит? Турада быстренько разлил чай по чашкам, высыпал на тарелку остатки печенья с шоколадной крошкой, сунул в карман тряпку для пыли и со смиренным видом постучал в дверь.

— Значит, повреждения внутренних органов оказались нестандартными? — коррехидор, держа в руке заключение, кивнул Тураде, чтобы тот поставил поднос, — прямо до кишечника?

— Печень буквально напластали, в сердце глубокие следы множественных проникающих ранений, словно снизу истыкали небольшими лезвиями. Приблизительно вот такими, — девушка показала размер. То же самое с нижней частью брюшной полости. Ни один жизненно важный орган не остался незатронутым, при этом ни подкожная жировая клетчатка, ни сами кожные покровы не пострадали. Его буквально разорвало изнутри. Смерть наступила от ранения в сердечную мышцу. Думаю, кроме внезапной шоково-острой боли за грудиной, господин Сюро даже почувствовать ничего не успел.

Турада замер возле шкафа, с которого старательно стирал пыль, стараясь при этом не пропустить ни одного слова из доклада чародейки.

— Магия?

— Сомнений в применении магического вмешательства в прерывание жизнедеятельности организма жертвы не может быть никаких сомнений, — уверенно проговорила Рика, — только вот…

— Да об эту выпечку зубы поломать можно! — воскликнул коррехидор и со стуком бросил печенье на тарелку, — Турада, я вас спрашиваю, что это за безобразие? Почему в моём кабинете нет ни сливок, ни свежих пирожных, а только засохшее печенье, которым впору гвозди забивать?

— Я не знаю, господин полковник, — Турада вытянулся по стойке «смирно», сжимая пыльную тряпку в руке, — на минувшей неделе вы почти не бывали на рабочем месте, вот я и не заказывал ни сливок, ни пирожных.

— Тогда ступайте и купите. Возьмите машину, съездите в «Дом шоколадных грёз», привезите оттуда пирожные, взбитые сливки и кофе, раз уж вы специализируетесь только по чаю. Заказ запишите на счёт Дубового клана и не забудьте оплатить термозаклятие. Не желаю пить остывший кофе.

Турада только собирался поклониться и заверить начальника, что всё будет сделано в лучшем виде, как в эту минуту безо всякого приличествующего случаю стука в кабинет просунулась голова в круглых очках. Турада узнал симпатичную мордаху бесцеремонного, пронырливого журналиста, который заходил в коррехидорию около недели назад.

— Господин Окку, — проговорила голова звонким мальчишеским фальцетом, — у меня к вам страшнюще важное дело. Не прогоните?

— Идите, Турада, идите. Я жду кофе и шоколадных пирожных. Ах, да, прихватите ещё лимонного глайсу, да пускай побольше льда в кувшин положат.

Турада вышел, сожалея о том, что непредвиденный визит мелкого представителя прессы сорвал его планы по ознакомлению с содержанием доклада чародейки. Но тянуть было нельзя. Он накинул лёгкую куртку и пошёл разыскивать шофёра.

— Господин Вил, — панибратски начала Кока, проскользнувшая мимо Турады в кабинет, — требуется ваше всестороннее разъяснение, — она уселась на стул и вытащила блокнот, — и вы, как никто другой, может сделать это.

— Полагаю, вас заинтересовали дела Дубового клана? — повёл бровью коррехидор, раздосадованный неожиданной помехой.

— Нет, — замотала головой журналистка, именно так, по её мнению, должен был среагировать парень, — вопрос совершенно иного плана. Меня к вам привела внезапная смерть господина Сюро Санди. Посудите сами, его сестра — Томоко Харада, вчера днём обратилась в похоронное агентство и посетила семейный храм дома Харада. Её супруг внезапно покинул здание Артанского парламента, несмотря на важное для его будущей министерской картеры заседание. И что в итоге? Я ничего не знаю. Из похоронной конторы меня грубо выставили. У них хватило наглости заявить, что им нет дела до прессы, и они не дают справок о клиентах. А до рекламы, которую я могу им сделать в своей статье и возможными гешефтами от всего этого старому пню есть дело?

«Уж у кого хватает наглости, так это у тебя, — подумала чародейка, — привычка соваться без приглашения в разные места имеет свои побочные эффекты. Надеюсь, владелец принял тебя за бесстыжего подростка и вывел за ухо».

— Старикан-то меня выставил, — сообщила журналистка с довольным видом, — только я подождала, покуда его помощник выйдет, и за небольшое денежное вознаграждение узнала, что госпожа Харада заказала двухкрышечный гроб с многоэтапной полировкой, снабжённый посеребрёнными ручками. И предназначался он для высокого мужчины. Родители, как госпожи Харады, так и её супруга, умерли. Так по кому она надела траур, и для кого предназначался гроб с пальмовыми листьями на крышке, пуховой подголовной подушкой и атласным внутренним убранством? Пальма — символ рода Сюро, значит и умерший — её брат Сюро Санди. Как вам моя дедукция?

— Это всё? — проигнорировал попытку напроситься на комплимент Вил.

— Нет, я съездила к дому Сюро и узнала в лавке зеленщика напротив, что там до обеда побывала ваша служба и кого-то выносили в специальном мешке. Таким образом я целиком и полностью укрепилась во мнении, что господин Санди Сюро отправился в лучший из миров. И сделал он это противоестественным образом. Иначе Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя незачем было бы приезжать.

— И чего вы желаете от меня?

— Разъяснений. Полноценных, чётких разъяснений. Что случилось с господином Сюро, какие шаги предприняты лучшими офицерами королевской службы? Не замешана ли в убийстве магия? — она повернула голову в сторону Рики и многозначительно поглядела на неё, — а если замешана, то какая именно. Это основные вопросы, с подробностями и уточнениями я сориентируюсь по ходу ваших ответов. Начинайте.

— Госпожа Норита, — проговорил коррехидор тем особенным спокойным и негромким голосом, который свидетельствовал о том, что четвёртый сын Дубового клана в бешенстве, — здесь вы не получите никаких ответов на ваши многочисленные вопросы, как основные, так и второстепенные. Потому как существуют такие вещи как тайна следствия и профессиональная этика. При сём я пребываю в сомнениях, что вам последнее словосочетание говорит хотя бы о чём-то. Предоставляю вас вашей дедукции. Вы вольны, сколь угодно, делать любые выводы из личных наблюдений и житейского опыта, но предупреждаю официально: если от подданных его величества Элиаса поступят жалобы на ваше назойливое внимание, я оштрафую вашу газету. И штраф будет серьёзным. А теперь, госпожа Норита, я бы попросил вас оставить нас, ибо служение Кленовой короне требует всё наше внимание на данный час.

Кока поглядела на холодное породистое лицо с откровенными следами утомления, потом перевела взгляд на довольно ухмыляющуюся чародейку, кивнула, прикусила с досады губу и вышла вон. Бормоча еле слышно неприличные слова в адрес слишком много о себе возомнивших древесно-рождённых.

В приёмной она остановилась, чтобы перевести дух, обида сдавливала грудь, не позволяя дышать. «Воды бы выпить, — промелькнуло в голове, — а лучше, чего-нибудь покрепче». На столе симпатичного секретаря-адъютанта, которого бессовестно, на служебной, между прочим, машине послали за пирожными, стоял хрустальный графин с водой, а возле примостился парный ему, хрустальный же, бокал. Кока подошла и налила себе попить. Ритмичные глотки успокоили, а прохладная минеральная вода словно бы загасила слегка пожар обиды внутри. Бокал был поставлен на место. И тут взгляд журналистки упал на уголок журнала, который высовывался из-под бумаг, разложенных со специальным расчётом, дабы у любого, кому доведётся кинуть взгляд на письменный стол, складывалось ощущение, будто работающий тут отлучился всего лишь на пару минут. Кока Норита протянула руку и улыбнулась: в её руках оказалось недешёвое, великолепно иллюстрированное, ежемесячное издание «МУ» — журнал, что писал о всяческой чертовщине и небывальщине. Именно «Магических Ускользанцев» пыталась уесть Кока, когда писала о призраке оперы. Настроение Коки мгновенно поднялось, она постаралась запихнуть журнал на прежнее место и бодрой походкой покинула главное здание Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя.

— А здорово вы её выставили, — не удержалась Рика, — вылетела, не хуже пробки из бутылки.

— Навязчивость и нахальство не являются в моих глазах достоинствами дамы, — поморщился от головной боли коррехидор, — давайте продолжим. Вы остановились на магической составляющей преступления. Что там показал ваш незабываемый тест?

Рика вспыхнула. Вил неизменно смущал её, требуя показать зеркало, на которое явно неудовлетворённый по части женского внимания чародей выводил совершенно непристойные картинки соития различных стихий. Они никогда не повторялись и поражали разнообразием поз. При всём этом тест Пиккелоу был самым точным.

— Весь фокус в том, что магия при убийстве Сюро не применялась.

— Вы противоречите сами себе, — боль в левом виске усиливалась, — то повреждений носили магический характер, то магии нет вовсе, — он полез в ящик стола. Там где-то должны были остаться порошки от мигрени, — как это возможно?

— Я только сказала, что магия НЕ ПРИМЕНЯЛАСЬ, а не то, что её не было.

— Как так? — и было непонятно, относится реплика к убийству или к безрезультатным раскопкам внутри ящика.

— Вы что-то потеряли?

— Никак не могу отыскать порошок от мигрени, — ответил коррехидор, — вчера с дядей Джейком пришлось выпить более обычного, вот сегодня настала расплата. Извините, если я недостаточно хорошо соображаю. Боль адская.

— Позволите попробовать облегчить ваши страдания?

— Из уст потомственной некромантки предложение звучит зловеще.

— Не бойтесь. В Академии были обязательные курсы по медицине и боевой магии. Об этом особо не распространяются, но все чародеи считаются офицерами запаса, и в случае войны мы окажемся в первых рядах Артанской армии. Правда, я больше по боевой части, но остановить кровь и убрать боль часа на три-четыре мне по силам. Подставляйте голову.

Вил улыбнулся и заявил, что полностью вверяет себя заботам госпожи чародейки.

Рика подошла сзади и коснулась волос Вила. Удивительно, но его тёмно-каштановые, почти чёрные, волосы оказались на ощупь шелковистыми и пахли свежескошенной травой — одеколоном, которым пользовался четвёртый сын Дубового клана.

— С какой стороны болит больше?

— Здесь, — коррехидор коснулся левого виска, задев пальцы девушки, и отдёрнул руку.

Думать, почему он сделал он это: потому что не хотел касаться Рики или же из-за боязни вмешаться в колдовство, было некогда. Рика набрала в грудь воздуха, тренированная память услужливо подсказала нужную формулу, а магические цепи внутри легко замкнулись, направляя духовную энергию к пальцам. Внутренним взором чародейка видела, как движутся слабо светящиеся струйки, повторяющие в чём-то путь крови по жилам. В кончиках пальцев приятно кольнуло. Она начертила вокруг головы замершего с закрытыми глазами коррехидора нужную пентаграмму, влила в неё некоторое количество силы и коснулась висков мужчины, явственно ощущая тёмно-бордовый туман боли. Бледно-лиловая энергия разбила туман и втянулась назад в пальцы, пентаграмма побледнела и начала гаснуть.

— Ну как? — спросила она, стряхивая с рук остатки лиловых искорок, — стало легче?

— Да, — взгляд глаз цвета спелых желудей показался чародейке слегка смущённым, — боль внезапно исчезла. Спасибо, это просто чудо.

— Я не вылечила вас, — предупредила на всякий случай девушка, — а только забрала её и заблокировала болевые рецепторы часов на пять. Если не примете лекарство, или мигрени не вздумается пройти самой по себе, потом будет даже хуже. Это, знаете, хорошо, чтобы обезболить на поле боя до прихода врача. Ну и в быту можно. Я как-то приступ подагры у бабушкиной подруги сняла.

— Спасибо ещё раз, — повторил Вил и потрогал висок, — я ваш должник. Вы не находите, что у меня в кабинете царит непозволительная духота?

Чародейка заметила, что щёки его порозовели. Вил поднялся, открыл окно и постоял какое-то время, подставляя лицо свежему весеннему ветерку.

— Так что там с магией? — спросил он, повернувшись к Рике.

— Магия была, но её не творили непосредственно над Сюро.

— Как тогда ему разрушили внутренности? Заставили проглотить пороховой заряд?

— Нет, использовали амулет или артефакт.

— А это не одно и то же?

— Конечно же нет, — засмеялась Рика, — но общего у них много. И первый, и второй являются своеобразными вместилищами инкапсулированной магии. Пример — ваш магофон. Там стоят специальные амулеты, которые и дают возможность на большом расстоянии слышать голос собеседника. Только амулеты перезаряжаются, а артефакты одноразовые. Их используешь, и всё.

— Сюро убили либо артефактом, либо амулетом? — уточнил коррехидор.

— Не совсем, его убили магией, заключённой в подобном предмете. Поедемте в Академию магии, там есть лучший специалист по амулетам. Господин Вакатоши Шо — декан факультета Прикладной магии амулетов. Я хотела ещё вчера съездить, — виновато проговорила Рика, — на счастье, вовремя вспомнила, что вчера было воскресенье.

— Идёт. Только Тураду дождёмся. Головная боль отступила, и я ощущаю сильное желание выпить кофе и хорошенько угоститься пирожными, — ответил Вил, — не то боюсь, вместо амулетов мои мысли будут заняты едой.

Рика согласилась.

Кока Норита в мужской одежде и походкой Руко Нори шла по улице в направлении редакции газеты «Вечерний Кленфилд». Конечно, она всё ещё злилась на надутого коррехидора, позорно выставившего её за дверь безо всяких объяснений, но в где-то, на самом донышке сознания, уже зарождался план блистательного способа утереть ему его нос с изящной горбинкой. В Торговом квартале она сжевала на ходу куриный шашлычок, прицельно метнула деревянную шпажку в мусорную урну под завистливым взглядом мальчишки, торгующего газетами, запила мясо манговым глайсом и свернула на улицу, где на первом этаже солидного доходного дома и размещалось их издательство.

— Кока, он занят, — заявила Ма́рни — худенькая, невзрачная секретарша с твёрдым характером и преданностью бультерьера оберегавшая покой главного редактора.

— Знаю я, чем так уж бывает занят господин А́рри, — усмехнулась журналистка, бесцеремонно хватая яблоко со стола Марни, — либо выпить захотелось, либо финты картёжные разучивает, надеясь применить их на практике и разбогатеть несметно.

— И можешь взять яблоко, угощаю, — милостиво, но запоздало разрешила секретарша, — будем считать, что обидные и неспровоцированные замечания в адрес уважаемого главного редактора пролетели мимо моих ушей. Для особо любопытствующих девиц я шепну: господин Арри ожидает особо важный звонок от попечительского совета нашей газеты. Вопросы финансирования и перспектив на второе полугодие, так что соваться к нему сейчас категорически не советую.

Яблоко оказалось кислым. Кока прикинула в уме и решила подождать. Из-за закрытой двери кабинета с чуточку покосившейся табличкой, извещавшей, что внутри работает редактор газеты «Вечерний Кленфилд», Ба́ру Арри, раздавались весьма эмоциональные придушенные вопли. Редактор сдерживал себя в разговоре со спонсорами. При этом Кока как ни старалась, ничего разобрать не смогла, до неё долетали лишь отдельные слова типа «фонды», «тираж», «реклама». Через некоторое время всё стихло. Тут же из кабинета высунулся сам редактор и, поморщившись, велел созвать всех на совещание.

— Срочное! — рявкнул он напоследок.

— Видишь⁈ — округлила глаза Марни, — в каком ОН состоянии. Иди-ка отсюда, пока не огребла незаслуженных грубостей в свой адрес.

— Мне ли бояться грубостей Старика? — Кока поправила на носу очки с самыми обыкновенными стёклами. Зрение у неё было отличное, но очки прекрасно дополняли образ молодого, щупленького паренька, — он меня видел. Пойду, подниму настроение господину редактору.

— Чего тебе? — Арри недружелюбно поглядел на вошедшую без стука журналистку, — на совещании всё и скажу, — у него во рту дымилась трубка, а в руке он сжимал недопитый стакан с виски.

Приближённым к редактору лицам было хорошо известно, что два последних ящика его письменного стола были фальшивыми. Вернее будет сказать, они отсутствовали вовсе, а панель маскировала сокрытый от посторонних взглядов бар, где господин Арри прятал свои запасы «тонизирующего».

— Я только что из коррехидории, — сообщила нимало не смущённая журналистка, — и этот древесно-рождённый козёл просто выставил меня вон.

— А что я тебе говорил, — осклабился редактор, — я с Вилохэдом Окку сиживал за карточным столом. Мужик серьёзный. С виду такой милый дамский угодник, а внутри — стальной стержень. В эпоху Расцветания и увядания такой сотни на казнь отправлял, не поведя бровью. Пустое это дело, детка, пустое, как высушенная тыква. Да и дался тебе этот Сюро? Ну ещё одного древесно-рождённого убили? И что с того? Займись-ка лучше проверкой сплетен о будущем министре финансов. Уж больно он чистеньким у нас получается: взяток не берёт, вина особо не пьёт, к азартным развлечениям равнодушен. У него даже полюбовницы нет, непорядок. Порыскай, разузнай, найди нечто грязное про этого идеального политика.

— Нет, Старик, — покачала головой журналистка, — я дело Сюро никому не отдам. Там что-то нечисто. Когда заходила, обрывок разговора чародейки с этим великосветским занудой слышала. Она прямо говорила, что в убийстве Сюро замешана магия.

— Там хоть владыка демонов со всей своей шатией-братией может быть замешан, но для тебя нет способа добиться от полковника Окку информации.

— Есть, хотите пари?

— Пари? — захохотал редактор, — так ты, Кокочка мне с прошлого пари ещё два рё должна.

— Я готова поставить десять рё, что раскрою все тайны расследования дела Сюро Санди, да ещё и о помолвке полковника Окку тоже разузнаю кое-что.

— Десять рё⁉ Да ты рехнулась, детка. Решила попасть ко мне в рабство и до пенсии работать за пару онигири с миской супу?

— Идёт, но, если выиграю я, — Кока подошла и наклонилась, чтобы её веснушчатая мордашка оказалась на одном уровне с небритой физиономией Бару Арри, — вы повысите меня до старшего журналиста и прибавите жалование.

— Ага, а ещё свожу тебя на горячие источники, — воскликнул редактор, — повышение, ладно. Но вот прибавки не проси. Тебе десяти рё за глаза хватит, коли выиграешь, конечно, и два мне назад отдашь. Но моя чуйка старого, опытного игрока подсказывает мне, что шансы победить у моей дорогой Кокочки ну-ле-вы-е. Однако ж, бесплатный сотрудник газете как раз к месту. Идёт.

— Пари! — азартно выкрикнула девушка, протягивая руку с коротко остриженными ногтями, — и не забудьте, спорим на десять рё!

— Как такое забыть, — довольно хмыкнул Арри, — будь я лет на тридцать помоложе, одними деньгами ты бы, дорогуша, не отделалась, — он попытался хлопнуть её по заду, но Кока ловко увернулась и показала начальнику язык.

Турада привёз всё, что заказал коррехидор, и со скромно-горделивым видом выгрузил на стол коробку с шоколадными пирожными, запотевшую бутыль мангового глайса (вкус начальника он знал хорошо), далее последовали закрытые магией ёмкости со свежесваренным кофе, взбитые сливки и коробочка чернослива в обсыпке из кокосовой стружки и белого шоколада — презент фирмы почётному клиенту.

К великому сожалению, Тураде пришлось выйти, и о чём говорили коррехидор с чародейкой за кофе, он не слышал. Однако, в правильности предположения об очередном архиважном и сверхстранном убийстве его окончательно убедила фраза полковника Окку, что он бросил на выходе:

— Если кому понадоблюсь, я уехал в Академию магии.

«Понятно, — думал Турада, — всё правильно. Наш шанс. Убийство с магической составляющей. На этот раз надо разыграть попавшие в руки козыри правильно и навсегда распрощаться с нудной бумажной работой».

Ох, не зря в Академии магии за каждым факультетом закрепили свой участок парка, не зря. Соперничать по красоте и ухоженности мог разве что королевский парк с его многочисленными клумбами, зелёными скульптурами, журчащими ручьями, гротами и уединёнными беседками. У будущих чародеев имелось то же самое, и, вполне закономерно, в данном вопросе всех обгоняли прикладники. Во внутримагической иерархии специалисты по прикладной магии стояли на ступеньку ниже врачевателей, а чародеи, занимающиеся чисто теоретическими изысканиями, опережали их на целых две. Участок перед факультетом Прикладной магии амулетов превосходил все остальные.

Студенты были на занятиях, и в самом здании царила тишина. Рика практически на сохранившемся автоматизме привела к кабинету декана.

— Входите, хотя я и не ожидал вас увидеть, — разрешил голос из-за закрытой двери.

— Следящий амулет, — пояснила шёпотом чародейка, встретив вопросительный взгляд Вила, — декан любит такие шуточки.

И в очередной раз четвёртый сын Дубового клана поразился, насколько кабинет чародея отличается от кабинета декана их университета, да и сам господин Вакатоши, встреться где-нибудь в ином месте, легко мог сойти за горожанина среднего достатка. Немолодой, в потёртой и далеко не новой одежде, с волосами, которые необходимо было вымыть ещё дня два назад, с отросшей щетиной на впалых щеках.

— Рад видеть вас, Таками, — он вытер руки тряпкой и прикрыл какие-то камешки и серебристые проволочки на отдельном столике шёлковым платком, — наслышан о ваших успехах. Правда, я не ожидал, что вы найдёте себя в сыске. Хотя, некромантия и некропсия, если не родные сёстры, то, во всяком случае, родственницы.

Рика по всем правилам этикета представила графа Окку, декан предложил им присесть на потёртый бархат стареньких стульев и проговорил:

— Насколько я понимаю, вам понадобилась моя консультация?

— Да, — кивнул коррехидор, — мы столкнулись с необычным способом умерщвления человека. Способ, без сомнений, магический, а следов колдовства нет. Госпожа Таками предположила магию амулета. Что скажете?

— Сначала я хотел бы услышать от моей бывшей студентки, каким именно образом был убит человек.

Рика кашлянула, как на экзамене, чтобы в последний раз собраться с мыслями, после чего подробно, сжато и чётко изложила результаты вскрытия, естественно, без имён или иных подробностей.

— Значит, налицо трансмутация воды или иной жидкости в лёд, — Вакатоши принялся чертить что-то на листке бумаги, — после чего лёд ещё раз трасмутировал в лезвия, которые трансгрессировали во все стороны, вследствие чего были поражены внутренние органы, расположенные выше и ниже желудка. Я правильно уловил суть дела?

— Да, — подтвердила чародейка, — но при этом кожные покровы не пострадали, расчёт точный.

— Любопытно, — глядя на свою схему пробормотал декан, — похоже вам посчастливилось лицезреть последствия работы самого настоящего боевого артефакта. Большая диковинка, доложу вам, господа.

— Вы сказали, что в преступлении сработал артефакт? — спросил Вил, и мужчина за столом кивнул, — а артефакт отличается чем-то от амулета?

— Конечно, господин граф, — даже всплеснул руками Вакатоши, — различие колоссальное. Это — две абсолютно различные категории: артефакт заряжается магией, как, к примеру, ваш магомобиль. Он подобен заклятию, вложенному в предмет, может быть вполне автономен от чародея и имеет свойство перезарядки. Запомните, господин Окку, работа амулета прекрасно определяется тестами, и не важно, что перед вами: средство от грызунов или, извините, перстень, повышающий мужскую потенцию. Амулеты легальны, их изготавливают в промышленных масштабах. В наши дни трудно найти дом, где не нашлось бы подобной продукции.

— Я понял. В чём же тогда суть артефакта?

— О, артефакт — вещь редкая. Магия туда не закачивается, а она создаётся непосредственно в момент изготовления и высвобождается непосредственно в момент активации, именно поэтому воспользоваться им может любой. В этом их сходство с амулетами. Но сами составляющие для сильного артефакта подчас настолько редки и дорогостоящи, что их создание становится чрезвычайно сложным. Но не стоит забывать их главного отличия. Таками, может быть, вы дадите своему начальнику соответствующие разъяснения, и тем самым подтвердите свою отличную оценку по моему предмету?

Рика в первый момент растерялась, но потом взяла себя в руки. И в тот же момент всплыл в памяти текст учебника.

— Главной особенностью создания артефактов, а также препятствием для широкого распространения подобных объектов является равноценная плата, которую в данном виде колдовства чародей платит при наложении чар для придания задуманных свойств.

— Да, да, молодец. Правильно. В отдельных сложных случаях это может быть здоровье, дни или даже годы жизни; ослабление органов чувств, — господин Вакатоши криво усмехнулся, — поверьте мне, частичная потеря вкуса или обоняния — далеко не самое худшее. Известны случаи трагической смерти чародея, когда в оплату была отдана его собственная печень. Именно потому, что магическая энергия заключается в саму суть предмета, никакие тесты, даже самые новомодные, магию не увидят.

— А где человек может взять артефакт? — мысли коррехидора вновь устремились к убитому Сюро.

— Можно приобрести на чёрном рынке (в Артании давно введён запрет на их продажу), артефакт можно получить в наследство, найти в виде клада либо привести из-за границы, — прищурился декан.

— На каком расстоянии от убитого должен был находиться убийца, чтобы активировать артефакт?

— Да на каком угодно! От нескольких сяку до десятков рё. Всё зависит от структуры артефакта и его назначения.

— То есть, — включилась в обсуждение Рика, — в нашем случае убийца мог каким-то образом связать жидкость с артефактом, дать или же заставить жертву выпить её, а в последствии активировать артефакт и убить?

— Что за жидкость?

— Вино.

— Тогда можно сказать наверняка, что убийца не пил вместе с жертвой, ведь с вином в его желудке произошли бы точно такие же трансмутации.

— Скажите, — спросил коррехидор, — каким образом могут выглядеть артефакты?

— По-всякому, — последовал ответ, — вы даже себе не представляете, какое в них разнообразие материалов и форм. От вычурной диадемы до простого куба из серебра с драгоценными камнями на каждой из граней. Кольцо, браслет, серьги. Повторюсь: всё, что угодно, на что хватило фантазии его создателя.

— Значит, никак опознать артефакт до его применения нельзя?

Декан-амулетчик задумался.

— Можно разве что по описанию, если, конечно, таковое имеется.

— А что происходит после того, как артефакт сработал? Его можно восстановить?

— Нет, — уверенно заявил господин Вакатоши, — высвобождаемая магия либо совсем, либо частично разрушает артефакт. Кстати, сразу предвосхищу ваши возможные вопросы: существовать сии магические предметы могут довольно долго, если при их создании не использовались органические или разлагающиеся от времени материалы.

— Спасибо, — поблагодарил декана коррехидор, — вы нам очень помогли.

— Да, не на чем! Но у меня к вам одна просьба, — глаза декана хитро сощурились, — не откажите в любезности главному в Кленфилде специалисту: если к вам в руки попадёт артефакт, при помощи коего совершилось упомянутое вами убийство, позвольте на него взглянуть. Надеюсь, сие не супротив правил.

Вилохэд заверил, что без консультации господина Вакатоши они не обойдутся никак, и они вышли в весенний парк.