Глава XXIII. ГРАЖДАНИН ВИЛЛЕТАРД

В первое воскресенье Великого поста Марк-Антуан был разбужен утром безапелляционным вызовом Лальманта.

Маски и маскарадные костюмы исчезли с улиц и каналов Венеции, и церковные колокола призывали угомонившихся граждан к молитвам. Солнце сияло со слепящей яркостью, в воздухе носился запах весны.

Закрывшись с Лальмантом, Марк-Антуан увидел здесь средних лет мужчину среднего роста, чье бледное, худое, покрытое морщинами лицо, хитроватое, но бесстрастное, казалось слишком старым для его гибкого, подвижного тела. Его худые мускулистые ноги были обтянуты белыми штанами из оленьей кожи и черными высокими сапогами с загнутым желтым верхом. Одет он был в длинный редингот из грубого коричневого сукна с серебристыми пуговицами и очень широкими лацканами. А на конической коричневой шляпе, которую он держал в руках, красовалась трехцветная кокарда. При нем не было видно оружия.

Лальмант, не проявлявший наилучшего расположения духа, представил его как гражданина Виллетарда, посланца генерала Бонапарта.

Пронизывающий взгляд маленьких, глубоко рассоложенных глаз этого человека тщательно ощупывал Марка-Антуана. Его кивок был коротким, его голос — резким и скрипучим.

— Я слышал о вас, гражданин Лебель. Вы несколько месяцев в Венеции. Но вы не добились больших достижений.

Его агрессивность Марк-Антуан встретил агрессивностью.

— Я направляю свои отчеты Директории, приказам которой и подчиняюсь.

— Генерал Бонапарт находит необходимым дополнить их. Вот почему я здесь. Маленький Капрал устал от ожидания. Наступил час действий.

— Когда его желания, — сказал Марк-Антуан, — совпадут с желаниями Директории, мы выполним их для него наилучшим образом. Если уж он решил, что имеет смысл послать вас в Венецию, я жду, что вы представите какие-нибудь полезные предложения.

Виллетард был заметно ошеломлен высокомерием собеседника, которое, казалось, лишило его всех полномочий. Лальмант, который считал оскорбительным для себя поведение посланника, позволил себе легкую тень улыбки.

Виллетард нахмурился.

— Вы не понимаете, кажется, гражданин Лебель, что я послан сюда сотрудничать с вами. С вами и с гражданином послом.

— Это другое дело. Ваш тон заставил меня предположить, что вы приехали сюда распоряжаться. Вы должны понять, что это неприемлемо, пока Директория не освободит меня от моих полномочий.

— Мой дорогой гражданин Лебель… — запротестовал тот, но был прерван не допускающим возражений жестом поднятой руки Марка-Антуана.

— Здесь, в Венеции, гражданин Виллетард, я известен как мистер Мелюл, английский бездельник.

— Ба! — с ироническим пренебрежением воскликнул Виллетард. — Сейчас, когда мы близки к тому, чтобы проткнуть этот мыльный пузырь, мы можем себе позволить сбросить наши маски.

— Я предпочитаю, чтобы вы прежде дождались, пока этот пузырь лопнет. Теперь перейдем к делу.

Выяснилось, что первым заданием Виллетарда было получить и отправить прямо к Бонапарту карты промеров каналов, ведущих от Венеции к материку. Лальмант вынужден был признать, что они не завершены. После ареста и казни Терци и Сартони он отказался от этого дела, как слишком опасного.

Виллетард был полон сарказма.

— Я полагаю, вы думали, что Бонапарт вторгнется в Венецию с армией уток?

Марк-Антуан вновь хладнокровно построил защиту.

— Не будет ли обсуждение способов выполнения задания более полезным, чем оскорбительные шутки? Это сохранит время. Вы сами сказали, гражданин Виллетард, что времени терять нельзя.

— Я лишь сказал, что слишком много времени упущено, — последовал резкий ответ. — Но нам, конечно, лучше обсудить, какие меры нам доступны. Есть ли у вас кто-нибудь, кто способен взять на себя эту работу? В конце концов, это не требует значительного ума.

— Нет, — сказал Лальмант. — Дело в том, что это требует значительного риска. Это наверняка смерть, если такого человека поймают.

— Следовательно, используемый человек должен быть из тех, кто не является полезным в других отношениях, — последовал циничный ответ.

— Конечно. Я не использовал бы француза Но уж так удачно получилось, что у меня под рукой есть венецианец, которого мы, пожалуй, сможем заставить.

Он имел в виду Вендрамина и метод принуждения. Марк-Антуан заволновался.

— Вендрамин? — сказал Виллетард. — О да, я слышал о нем. Один из проповедников франкофобии, — проявил он хорошую осведомленность. — Было бы забавно заставить его выполнить наше задание. Если вы действительно можете сделать это, пусть так и будет без промедления. Где можно найти этого барнаботто?

Они нашли его вечером того же дня в апартаментах виконтессы де Сол. А застали они его там потому, что Лальмант так это устроил, проинструктировав виконтессу пригласить Вендрамина на ужин. В сопровождении Виллетарда посол объявился в доме Гаццола в девять часов, когда, но его расчетам, ужин уже должен был завершиться.

Так и было. Но Вендрамин и виконтесса были еще за столом. Вендрамин принял приглашение с готовностью, как знак благосклонности, подобные которому у него уже бывали. На свою беду, он все более и более настойчиво нуждался в ее благосклонности. У него разгорелись надежды, что виконтесса проявит щедрость большую, чем прежде; и он был очень близок к тому, чтобы добиться ее сочувствия к его просьбам, когда, к его досаде, доложили о Лальманте.

Посол стал обезоруживающе учтив, когда виконтесса представила сэра Леонардо. Конечно, он слышал о месье Вендрамине от своей кузины Анны и давно мечтал о счастье встречи с ним. Признательность Виллетарда за представление могла быть принята лишь с натяжкой из-за презрительной усмешки на его сером волчьем лице.

— Имя месье Вендрамина хорошо известно и мне, хотя я новичок в Венеции, — широко известное имя патриция, обладающего выдающимся положением в Совете Самой Светлой Республики, Правда, вы отнюдь не франкофил. Но я из тех, кто может восхищаться силой, даже если это сила врага

Вендрамин, покрасневший от досады и неловкости, пробормотал обычные любезности. Великолепно нарядившийся ради этого случая в мерцающий атласный костюм в полоску двух оттенков голубого цвета он с отвращением рассматривал обыденный редингот, штаны и свободно повязанный галстук, в которых этот откровенный якобинец посмел заявиться к знатной даме.

Лальмант вел себя как дома. Он даже исполнил роль хозяина предложив стул своему спутнику, подав ему бокал и поставив перед ним графин с мальвазией. Затем он пододвинул стул себе и сел к столу.

— Знаете, кузен Франсуа вы пришли очень своевременно, -сказала виконтесса с милейшей улыбкой.

— Полагаю, вы имеете в виду, — сказал тучный Лальмант, — что вы в чем-то нуждаетесь. Давно прошел тот день, когда восхитительная дама еще могла счесть меня подходящим по другим причинам.

— Друг мой, вы несправедливы к себе!

— Так поступает всякий. Но в чем же вы нуждаетесь?

— Как вы думаете, не могли бы вы мне ссудить две или три сотни дукатов?

Вендрамин ощутил приятное тепло, побежавшее по его жилам. В конце концов, его досада за этот приход была преждевременной.

Посол раздул свои красные щеки и поднял брови.

— Боже, Анна! Вы говорите о двух или трех сотнях, будто нет разницы между одним числом и другим.

— Какая, в конце концов, разница? — она положила свою ослепительной белизны руку, длинную и тонкую, на черный атлас его рукава — Ну, Франсуа! Будь паинькой и дай мне две сотни и пятьдесят.

Лальмант строго посмотрел на нее.

— Вы, кажется, не понимаете, сколь велика эта сумма Для чего она вам нужна?

— Вам это необходимо знать?

— Очень! Вы такой суммой не располагаете, и если я ссужу ее вам, то имею определенное право узнать, на что она будет израсходована В конце концов, я несу чувство ответственности за вас, — он взглянул на Вендрамина и его глаза обычно доброжелательные, немного похолодели. — Если, например, вы намерены добавить ее или какую-то ее часть к деньгам, которые этот джентльмен уже занял у вас…

— Месье! — воскликнул Вендрамин.

Его лицо вспыхнуло и стало пунцовым. Он сделал попытку встать, но затем вновь опустился на стул, когда виконтесса воскликнула:

— Франсуа! Как вы можете? Это означает предать мое доверие!

Виллетард спокойно прихлебывал вино, будто был единственным, кто оставался в тени.

— Предать ваше доверие, дорогая! Что вы еще скажете? Мог ли месье Вендрамин полагать, что в течение нескольких месяцев я ссужаю вам суммы, в итоге составившие около шести или семи тысяч дукатов, не осведомляясь о том, что станет с этими деньгами? Я был бы странным опекуном, если бы так поступил, не так ли, месье Вендрамин?

Из красного, каким оно было, лицо Вендрамина стало бледным. Он тяжело дышал.

— Действительно! — воскликнул он. — Я понятия об этом не имел… Дело столь личного свойства… — он в мрачной досаде кивнул виконтессе. — Вы никогда не говорили мне, Анна что…

— Дорогой мой Леонардо, — перебила она и легкая улыбка смягчила ее обеспокоенное лицо, — надо ли расстраиваться? И, в конце концов, разве это важно? — она вновь обратилась к послу. — Вы поставили моего бедного Леонардо в неловкое положение, к тому же — перед месье Виллетардом. Это некрасиво. Вы понесете наказание, дав мне те две с половиной сотни завтра же утром.

Совершенно раздосадованный, Вендрамин смотрел исподлобья на посла. Лальмант медленно качал своей крупной головой. Медленно он перевел взгляд на венецианца.

— Вы понимаете, сэр, что взятая вами взаймы у виконтессы сумма очень велика. Я не дам ей в долг, если мне придется увеличить ее долг без каких-либо определенных гарантий в том, как и когда эти деньги будут выплачены.

Виконтесса вспыхнула, в голосе ее звучало раздражение.

— Почему вы надоедаете ему такими замечаниями? Я уже говорила вам, что месье Вендрамин собирается выгодно жениться.

Лальмант сделал вид, что пытается вспомнить.

— Ах, да! Теперь я вспомнил, — он улыбнулся осуждающе. -Но свадьбы порой терпят неудачу. Что будет, например, если в конце концов месье Вендрамин не добьется этой богатой женитьбы? Вы потеряете свои деньги. Как ваш кузен и, в некотором роде, ваш опекун, я не хочу увидеть вас потерявшей такую сумму, как эта. Это гораздо больше, чем вы можете позволить себе потерять. Я хочу, чтобы вы поняли это, месье Вендрамин.

Его манеры стали непреклонными.

И теперь, увеличивая почти нестерпимое безмолвное неудобство, испытываемое Вендрамином, в дело вмешался угрюмый спутник Лальманта.

— Нет причин, почему бы гражданину не расплатиться прямо сейчас.

— А? — Вендрамин повернулся на стуле и пристально посмотрел на говорящего.

— Перенесите долг с гражданина на Французскую Республику, будто деньги выплачены этому венецианскому джентльмену из фондов секретной службы в уплату за задания, которые надо будет выполнить.

— Это идея, — сказал Лальмант и в последовавшей мертвой тишине его глаза вопросительно остановились на Вендрамине.

Венецианец выглядел беспомощным, растерявшимся.

— Полагаю, я не понял. Виллетард вновь вмешался.

— Боже всевышний! Ведь это достаточно просто. Вы получаете из фондов французской секретной службы аванс в шесть тысяч дукатов или несколько большую сумму в качестве оплаты за выполнение заданий, которые будут перед вами поставлены. Придет время — и вы выполните их.

— Выполню их? — переспросил Вендрамин. — Какие задания? Отвечая ему, Виллетард подался вперед.

— Характер заданий не важен. Вы получите об этом полные разъяснения. Можем ли мы рассчитывать, что вы примете этот способ расплатиться со своими долгами?

— Ни на что подобное не рассчитывайте, — последовал гневный ответ. — Это западня, сэр?

— Анна! — гневно потребовал Вендрамин. — Это западня?

— Если это так, — произнес скрипучим голосом Виллетард, — то эту западню устроили вы сами.

Вендрамин оттолкнул стул и встал.

— Сэр, — заявил он в неожиданном приступе достоинства, — честь имею пожелать вам доброй ночи.

— Это будет очень скверная ночь для вас, если вы так поступите, — усмехнулся Виллетард. — Садитесь.

Высокий, выпрямившийся, Вендрамин с пренебрежением посмотрел сверху вниз на француза, сидевшего по другую сторону стола

— Что касается вас, сэр, кто набрался наглости таким предложением поставить под сомнение мою честь, я буду рад узнать, где мой друг сможет найти вас.

Виллетард откинулся и, прищурившись, взглянул на него с улыбкой плотно сжатых губ на вытянутом пепельно-сером лице.

— Это вы-то блеете о чести? Вы вымогаете у женщины и занимаете у нее огромные суммы денег, которые вы в состоянии уплатить не иначе, как в результате предполагаемого брака; вы совершаете действие, которое являет собой даже более вопиющее бесчестие! И вы еще хвастаетесь честью, в которой можно усомниться! Вы даже не замечаете, что смешны?

С отвратительными ругательствами Вендрамин схватил со стола графин. Ему воспрепятствовала осуществить убийство виконтесса. Вскочив, она вцепилась в его руку. Бокал упал на пол и разбился вдребезги. Почти эхом этого звука раздался трескучий голос Виллетарда который даже не шелохнулся:

— Сядьте!

Однако, тяжело дыша и шатаясь, Вендрамин продолжал стоять. Виконтесса, по-прежнему прильнувшая к нему, шептала:

— Леонардо! Леонардо! — и музыка ее голоса срывалась от волнения.

Она взяла графин из его руки и поставила его обратно на стол. Его вспышка гнева прошла и дама вернулась обратно.

Виллетард, продолжая сидеть и небрежно раскачиваться на стуле, глядя на него с тем же выражением презрения, заговорил вновь:

— Садитесь, глупец, и слушайте. И ради бога, успокойтесь. Сгоряча ничего не добьешься. Тщательно обдумайте свое положение. Вы получили эти деньги из фондов французской секретной службы. Они выплачены вам чеками Византи, помеченными французской миссией и скрепленными вашей подписью при получении денег. Вы полагаете, что вам будет позволено обмануть французское правительство нынешним отказом выполнить работу, за которую вам заплатили?

— Это бесчестно! — вскричал мертвенно-бледный венецианец. — Бесчестно! Вы сказали — «обмануть»? Это вы пытаетесь обмануть. Чудовищный, бесстыдный обман! Но вы торгуетесь не с тем человеком, скажу я вам. Можете забирать свое предательские предложения к черту! Что касается меня, вы можете сделать любую пакость. Мой вам ответ — нет! Нет, и будьте вы прокляты!

— Очень красиво и по-геройски, — сказал Виллетард. — Но я не тот человек, который приемлет «нет» в качестве ответа. Вы сказали, что мы можем сделать любую пакость. Вы представляете себе, что это будет? Вы даже обдумали, как отклонить естественные предположения государственных инквизиторов относительно целей, на которые вам были отпущены эти деньги французским посольством?

Вендрамин застыл с таким ощущением, будто кровь вытекает из его сердца Дух непримиримости, минуту назад горевший в нем, постепенно угасал. Мало-помалу полнейший ужас наполнил его выпученные голубые глаза.

— О, боже! — молвил он.

— Боже мой! — он сглотнул и с трудом взял себя в руки. — Вы хотите сказать, что так и поступите? Что вы используете этот лживый донос на меня?

— Случилось так, что вы необходимы для нас, — тихо сказал Лальмант. — Так же как эти деньги были необходимы для вас. Вы не постеснялись брать их у моей кузины. Вы не потрудились узнать, откуда они исходят или как она может собрать их. Почему мы должны быть менее беспринципными по отношению к вам?

— Вы стараетесь создать доводы, говорящие против меня, чтобы оправдать совершаемую вами подлость. Вы — просто пара негодяев, низких якобинских негодяев, а эта женщина была вашей.., приманкой. Пресвятая дева! Какое знакомство я поддерживал?

— Весьма прибыльное знакомство, — произнес Виллетард. — А теперь мы требуем расплаты.

— А оскорбления вам не помогут, — добавил Лальмант. — В конце концов, Венеция пострадает от того, что вы сделаете, не более того, что все равно неизбежно. Если вы будете упорствовать в отказе, найдется кто-нибудь еще для выполнения необходимых для нас работ. Мы лишь не будем тратить денег нации. Вам заплачено авансом.

Виллетард встал и нетерпеливо прошелся.

— Не достаточно ли слов? Наше предложение месье Вендрамину сделано. Если он настолько глуп, что предпочтет тюрьму для особых преступников и гарроту34, пусть он так и скажет — и кончим дело.

Вендрамин грузно оперся на спинку стула В душе он проклинал день, когда впервые увидел виконтессу, проклинал каждый дукат, который взял у нее взаймы. Этот подлец Мелвил имел наглость шантажировать его, угрожая чеками Виванти в качестве мести, а теперь их же использовали вновь, чтобы принудить его к предательству. Ему все стало ясно, но то было не более чем ясное осознание опасной ситуации, в которой он оказался. Подозрения относительно Мелвила, которые эта маленькая Далила35 некогда рассеяла, теперь стали сильнее, чем раньше. Слишком серьезное совпадение, что и он, и эти явные французские агенты выбрали один и тот же метод навязывания ему своей воли.

Вследствие этого вдруг родилась мысль, которая стала решающей в его агонии колебаний.

Он посмотрел на них, внезапно прищурив глаза

— Если я подчинюсь вам… Если я соглашусь сделать то, что вы хотите, какую гарантию я буду иметь в том, что вы сдержите свое обещание?

— Гарантию? — спросил Виллетард, взметнув брови.

— Откуда я знаю, не выдадите ли вы меня?

— Мы даем вам слово, — сказал Лальмант.

Но Вендрамин со всей возможной язвительностью покачал головой.

— Мне нужно нечто большее в столь важном деле.

— Боюсь, это — все, что мы можем вам дать.

— Вы можете дать мне чеки, которые вы держите, как доказательство того, что вы называете моим долгом вам.

Открыв было рот, Лальмант вдруг остановился. Он сидел молчаливо и задумчиво, уставившись на бокал с вином, который он вращал, придерживая за тонкую ножку. Наконец, нетерпеливо вмешался Виллетард:

— Почему бы нет? У него будут на них определенные права, если долг будет оплачен.

— Если он будет оплачен, то — да — медленно согласился посол.

Затем, приняв какое-то решение, он заговорил быстрее:

— Приходите ко мне в посольство завтра до полудня, и мы с вами уладим условия.

— Это означает, что вы согласны? — нетерпеливо спросил Вендрамин.

— Это означает, что я дам вам ответ завтра утром.

— Других условий я не выдвигаю, — бросил ему Вендрамин.

— Ладно, ладно. Мы поговорим об этом завтра

После того, как венецианец ушел. Виллетард выказал нетерпение по поводу откладывания на день, которому он не находил объяснений. Но Лальмант воздержался от объяснений, пока они не оказались вдвоем в своей гондоле на обратном пути к Мадонна дель Орто. Тогда-то он, наконец, ответил посланнику Бонапарта

— Конечно, у меня есть свои причины. Естественно, я не могу изложить их в присутствии этого венецианца Также естественно и то, что я предпочел не излагать этого и после его ухода.

— Но почему нет, ведь мадам виконтесса..

Лальмант перебил его, перейдя на тон, которым мастер разговаривает с дилетантом.

— Дорогой мой Виллетард, опыт, накопленный при таком, как у меня, управлении важными тайными делами, научил меня никогда за исключением чрезвычайно серьезных к тому причин, не допускать, чтобы один тайный агент знал о другом. В случае с Лебелем имеются веские причины, из-за которых никто из моих людей не должен догадываться о его подлинном имени. Было недопустимо обсуждать это дело и не разоблачить его перед виконтессой. Вот почему я предпочел дождаться, пока мы останемся одни.

— Я лично не вижу, что здесь обсуждать. Этот жалкий барнаботто готов пойти на соглашение и…

Его опять прервали.

— Если вы проявите немного терпения, дорогой мой Виллетард, вы узнаете, что предстоит обсудить.

И он поведал, как, чтобы обезопасить себя от угрозы убийства Лебель использовал эти чеки Виванти, которые теперь Вендрамин просил ему уступить.

— Если теперь с Лебелем приключится беда из-за моего пренебрежения необходимыми предосторожностями, это было бы весьма серьезным событием. Я говорю не об ответственности, а о сути.

Виллетард был нетерпелив.

— Если Маленький Капрал не получит того, чего хочет, последствия могут быть более серьезными. Я не забочусь об ответственности за это. Но Лебель должен использовать свои возможности. Он производит впечатление человека который может хорошо позаботиться о себе.

— Но я обязан посоветоваться с ним, прежде чем приму условия Вендрамина

— Зачем? — взорвался Виллетард. — Предположим, что он воспротивится этому. Что тогда? Разве генерал Бонапарт… Разве Франция не превыше риска потерять гражданина Лебеля? — и он процитировал: — «Salus populi supreme lex» 36.

— Да, да. Но если Вендрамин не захочет внимать уговорам, я же могу найти другого человека для этой работы.

— Когда? — рявкнул Виллетард.

— О, скоро. Я должен осмотреться.

— А Итальянская Армия будет ждать, пока вы будете осматриваться? Боже милостивый! Я начинаю думать, что меня весьма удачно прислали в Венецию! Нужно сделать единственное. Долг указывает на это совершенно однозначно, — голос его был тверд. — Завтра вы согласитесь на условия Вендрамина. И вам будет лучше запамятовать оповестить об этом деле Лебеля или кого-нибудь еще. Надеюсь, это понятно?

— Это понятно, — откликнулся Лальмант, сдерживая свое возмущение столь оскорбительным тоном. — Но пусть будет понятным также для вас, что я не сделаю этого, пока не испробую все возможности принудить Вендрамина к согласию, не заходя столь далеко.

— Это разумно, — согласился Виллетард. — Но это самое большее, что я разрешаю.

Загрузка...