Вернись, любовь!

12

В спальне она легла на кровать, обняла медведя и долго лежала без сна, пока гости не разошлись по домам, а братья — по своим комнатам. Когда часы в гостиной пробили полночь, Валери, заслышав далекий перезвон, тихонько вышла в коридор. В доме было тихо, в соседней комнате как всегда громко храпел Росс.

— Не завидую я Нэнси, — усмехнулась Валери и направилась к лестнице.

Она совсем ничего не ела за ужином, и теперь ее мучил голод. Валери пробралась на кухню, закрыла дверь и кинулась к холодильнику. Вскоре на столе очутились холодная курица, ветчина, остатки овощного салата и наполовину полная бутылка вина. Валери потерла руки, предвкушая сытный поздний ужин, и вдруг услышала тихий стук.

— Кто там? — испуганно произнесла она.

Дверь отворилась, и в кухню вошел Коул. Он был в старых джинсах Джаспера и выцветшей футболке Росса с Микки-Маусом на груди.

— Ты разве не уехал? — удивилась Валери.

Коул усмехнулся.

— Мне не захотелось ехать в гостиницу, тогда как в этом доме есть очень уютная гостевая спальня.

— Сьюзен тоже осталась? — не без издевки спросила Валери.

— Нет, я отправил ее на такси домой, хотя она всеми силами пыталась затащить меня к себе.

— И почему же ты не поддался? — Валери уселась за стол, потому как не могла больше слушать завывания своего голодного желудка.

— Мне не нравится, когда женщина сама на меня вешается.

— Ах, скажите пожалуйста! Так ты охотник? Желаешь завоевывать женщину?

— Скорее брать измором, — недвусмысленно пошутил он, очень выразительно посмотрев в декольте платья Валери.

— На некоторых такая тактика не действует.

— Я таких еще не встречал. — Он уселся на соседний стул, оказавшись в опасной близости от Валери. — Решила перекусить перед сном? Разве ты не беспокоишься о своей фигуре?

— Лишняя пара килограммов мне не повредит.

— Надеюсь, ты не будешь против, если я к тебе присоединюсь?

— А ты голоден? Мне казалось, что лишь я не могла нормально есть за ужином.

— Вообще-то я тоже не сумел насладиться кулинарными творениями Одри — моя правая рука была занята.

— Орудовал бы левой.

— Боюсь, Сьюзен заметила бы подвох. Она, конечно, дура, но рисковать мне не хотелось.

— Не смей о ней так отзываться!

Коул удивленно поднял брови.

— Твоя подружка, зная о наших с тобой сложных отношениях, буквально прямым текстом предлагала мне с ней переспать, а ты на нее даже не обиделась?

— Обиделась, — призналась Валери, — но она так себя ведет абсолютно со всеми. При виде симпатичного мужчины у нее сносит крышу. Я уже привыкла.

— К Арнольду она тоже приставала?

— Я не замечала.

— А что бы сделала, если бы заметила?

— Поговорила бы со Сьюзен серьезно. И запретила бы ей приближаться к Арнольду ближе чем на пять метров.

— То есть его ты ревнуешь, а на меня тебе плевать?

— А ты разве мой жених? — Валери хмыкнула.

— Нет, но ты в меня влюблена.

— Я люблю Арнольда.

— Продолжай это повторять, и, быть может, кто-нибудь тебе поверит.

Валери решила, что продолжать спор на эту тему — ниже ее достоинства, и переключила свое внимание на еду. Коул пошарил по шкафчикам и, не найдя бокалы, налил вино в стаканы для сока.

— Не произнесешь тост? — насмешливо спросил он.

— Без проблем. — Валери подняла стакан. — Чтоб ты провалился, Коул! За тебя, дорогой!

— Прекрасное пожелание! — восхитился он. — Много банальностей я слышал в свой адрес. Хоть кто-то рискнул выказать свое истинное отношение ко мне.

— Кто-то?! — возмутилась она. — Так я для тебя всего лишь одна из многих?!

— Тебя это все же задевает? Прекрасная новость! Значит, у меня есть шанс тебя завоевать!

— Никаких шансов.

Валери намазала хлеб сливочным сыром, затем положила на него лист салата, кусок ветчины и ломтик огурца. Она уже открыла рот, чтобы съесть сандвич, как Коул выхватил его у нее из рук.

— Мне всегда нравилось, как ты готовишь. — Он откусил сразу половину.

— Наглости твоей нет предела.

— Не сердись на меня. Просто я очень хочу есть.

В перебранке возникла пауза, во время которой Валери и Коул жевали как одержимые, словно этот ужин был последним в их жизни. Если бы Одри в этот момент вошла в свои владения — кухню, то застала бы прелюбопытную картину: двое голодных торопливо поглощали запасы, опасливо косясь друг на друга.

— Еще вина? — с набитым ртом произнес Коул, дожевывая куриное крылышко.

— Да, и подай мне сыр.

— Ты такая смешная, когда ешь.

Валери едва не подавилась.

— Объясни!

— У тебя щеки надуваются, как у хомяка. И ты постоянно облизываешь губы.

— Ха-ха! — Она презрительно усмехнулась. — Если я настолько противная, что ж ты ко мне все время пристаешь?

— Я не говорил, что ты противная. Я сказал, что ты смешно ешь. Не пытайся запутать меня, начав петлять в дебрях женской логики. На Арнольда это, может, и действует, но не на меня.

— Ты подслушивал? — Валери кинула на тарелку остатки сандвича.

— Вы разговаривали довольно громко.

— Неправда. Мы сами себя не слышали! А ты вообще был на другом конце комнаты!

— Значит, у меня хороший слух.

— А что еще ты слышал? — спросила Валери после непродолжительного молчания.

— Он тебя отпустил, ведь так? — Коул весело ей подмигнул и отправил в рот кусок ветчины. — И тем самым развязал мне руки. Валери, я поверить не могу, что ты связалась с сентиментальным слюнтяем. Он ведь погасит тебя, как холодный ветер гасит свечу. Рядом с тобой должен находиться человек с таким же огненным темпераментом, как у тебя.

— А вот Одри как-то сказала, что Арнольд идеально мне подходит. Я слишком горяча, и меня нужно время от времени остужать.

— Одри не права.

— Докажи.

Он придвинул стул ближе к ней.

— Валери, я знаю тебя всю жизнь. Ты человек настроения. Это мне в тебе всегда и нравилось. Ты живая, быстрая, как ртуть. В тебе столько огня, что можно сгореть заживо. Твое настроение меняется по пять раз в минуту. Такой, как ты, нужен мужчина тебе под стать. А Арнольд другой. Он потушит твой огонь навсегда.

— Коул, ты сам-то разберись, чего хочешь! — разозлилась она. — У тебя самого семь пятниц на неделе. Ты мне совсем голову заморочил.

— А все потому, что я долгое время не мог определиться, как жить дальше. — Его глаза лукаво блеснули. — Но теперь я принял решение. И ты знаешь, о чем я говорю.

— Сделаешь мне предложение?

— Если хочешь — сделаю.

— Если я хочу? А твои желания не учитываются?

— Ты мне нужна. А в каком качестве — подруги жизни или жены — для меня не важно. Если брак для тебя — дело принципа, то я женюсь на тебе с радостью.

— Так уж и с радостью? — ухмыльнулась она и принялась убирать со стола. — А вообще ты меня просто поражаешь, Коул. Кто бы мог подумать, что ты когда-нибудь сделаешь мне предложение? Я, наверное, должна прыгать до потолка от счастья. Но вот что странно: прыгать не хочется. Более того, твое предложение кажется мне форменным издевательством.

Он отобрал у нее пустые тарелки и поставил их в раковину. Затем обнял Валери за талию, заглянул в глаза и проникновенным голосом произнес:

— Почему ты мне не веришь? Я никогда еще не был так искренен. Ни с кем. И, поверь, никому не предлагал выйти за меня.

— Я должна чувствовать себя польщенной?

— Прекрати ёрничать. Какая ты колючка, Валери! Хуже кактуса.

Она не оценила его шутку. Коул был так близко, что его дыхание щекотало кожу на ее виске. Его манящие приоткрытые губы словно просили, чтобы их поцеловали. Однако Валери тут же заставила себя вспомнить об Арнольде.

Ах, Арнольд! Его милое лицо, глаза, в которых светится нежность, ласковые руки… Он такой родной и милый. К нему хочется прижаться, обнять его и не отпускать.

С Коулом все по-другому. Он живое воплощение страсти. Непредсказуемый, бурный, как океан.

Да сколько же можно их сравнивать?!

— Поцелуй меня, — прошептал Коул ей на ухо.

Она отвернулась, и его губы скользнули по ее щеке.

— Нет. — Валери толкнула его в грудь ладонями.

— Я хочу, чтобы ты первой меня поцеловала, Валери. И как только тебе удается бороться с искушением? Раньше ты не была такой сильной.

— Хватит говорить о том, какой я была и какой стала.

— Поцелуй меня, — снова попросил он, всем телом прижимаясь к ней.

— Нет!

— Тогда я сам это сделаю…

Валери сопротивлялась недолго. Силы были неравными. Она сдалась, понимая, что Коул не отступит.

Страстный поцелуй длился всего несколько секунд. Коул сам отстранился от нее. Он играл с ней, как кот с мышью. Дразнил, нападал, потом отпускал и наблюдал за ее реакцией. Однако Валери вдруг почувствовала, что может противостоять натиску Коула. Хотя еще вчера была уверена в том, что он легко сломит ее волю.

— Не смей ко мне прикасаться! — сказала Валери, медленно отступая назад.

— Не прикоснусь, — пообещал он, — до тех пор, пока ты не сделаешь окончательный выбор. Надеюсь, ты не заставишь меня слишком долго ждать. Мне звонили из офиса. Я должен вернуться в Токио через три дня.

— Да с чего ты взял, что я вообще буду выбирать?! — воскликнула она. — Я собираюсь выйти замуж за Арнольда!

— Он не сможет жениться на обманщице. Я знаю таких людей: он слишком правильный, чересчур правдивый. Да и кому понравится жить с женщиной, которая постоянно думает о другом? У тебя три дня, Валери.

Сказав это, Коул вышел за дверь.

— Не смей ставить мне условия! — крикнула Валери, но он ее уже не услышал.

Утро выдалось безрадостным. Валери провела в кухне почти два часа — пришлось мыть всю посуду, которая осталась со вчерашнего ужина. Братья уехали на работу, Коул куда-то пропал, а Рене нездоровилось.

Одри готовила обед и что-то бормотала себе под нос, несколько раз четко произнеся имя Арнольда.

— Что ты там бубнишь? — раздраженно спросила Валери, намыливая очередную тарелку.

— Ты передумала выходить замуж?

— Может, и так.

— Вот глупая!

— Ты ведь сама советовала мне не торопиться с замужеством.

Одри удивленно охнула.

— Такого я тебе не говорила!

— Ну как же. Ты сказала, что я не должна жить с человеком, которого я не люблю.

— Так ты его не любишь?

— Не знаю. Не могу понять.

— Ты права, — неожиданно согласилась Одри. — Тебе еще рано замуж! У тебя мозги набекрень. Когда ты уже повзрослеешь?

— В чем ты меня обвиняешь?

— В том, что ради смазливой мордашки ты отказываешься от своего счастья!

Валери уронила тарелку в раковину.

— Давай обойдемся без загадок? Я не понимаю, о чем ты!

— О твоем безумии. О Коуле! Он появился, улыбнулся тебе, и ты упала к его ногам, как созревшее яблоко.

— Зато он почти вылечил маму!

— Ее перепады настроения как были, так и остались. Если хочешь, чтобы она действительно выздоровела, — отведи ее к психиатру.

— Она почти согласилась на это.

— А завтра передумает, будь уверена. Раз уж Коул благотворно влияет на нее, пусть попробует уговорить Рене лечь в клинику.

— Я обязательно попрошу его об одолжении.

— А что будешь делать с Арнольдом?

— Я не знаю, слышишь?! — крикнула Валери и взмахнула руками так, что в разные стороны полетела мыльная пена. — Я запуталась! Мне кажется, что я все еще люблю Коула. Однако я также понимаю, что не хочу терять Арнольда.

— Так устрой себе проверку.

— Например?

— Романтический ужин сначала с одним, потом с другим, и реши, к кому тебя больше тянет.

Валери усмехнулась.

— Ты так всегда в молодости разбиралась со своими возлюбленными?

— Во-первых, дорогая моя, во времена моей молодости замуж чаще всего выходили девственницами. Так что проблем с бывшими любовниками не возникало. А во-вторых, вздумай я пригласить мужчину на ужин, меня бы сочли женщиной легкого поведения.

— Так что же ты мне советы даешь, если заранее меня осуждаешь?

Одри отобрала у нее тарелку и протянула полотенце.

— Я домою эту злосчастную посуду позже. Сядь и поговори со мной.

Валери послушно опустилась на стул. Одри скрестила руки на груди и покачала головой.

— Ты глупая девчонка. Кроме меня, некому тебя наставить на путь истинный. Так вот слушай: я тебя не осуждаю. Что случилось — то случилось. Ты же не могла знать, что Коул окажется таким идиотом…

— Он просто испугался. И из-за страха перед ответственностью уехал.

— Он и сейчас больше всего на свете боится ответственности. Я слышала краем уха, что он предлагает тебе уехать с ним в Токио. Так неужели ты думаешь, что там он будет вести себя по-другому? Перестанет строить глазки твоим подружкам и превратится в примерного семьянина?

— Он не всегда был бабником.

— Не смеши меня! О нем ходила такая слава… Я вздохнула с облегчением, когда он уехал. Я боялась, что твои братья, взяв с него пример, превратятся в его подобие. Ты была влюблена в Коула и не видела ни одного его отрицательного качества. Не спорю, он сильно привязался к твоей семье. Однако Коул не задумываясь обесчестил тебя, как только представилась такая возможность.

— Обесчестил! — Валери прыснула. — Какое смешное слово. Одри, я ведь сама к нему в постель забралась!

— И что, он сопротивлялся?

— Коул был пьян.

— Настолько пьян, что не понимал, что происходит?

— Он понимал, но сопротивляться не мог. — Уверенности в голосе Валери поубавилось.

— Я же говорю: ты глупее Сьюзен. Коул давно уже ждал удобного случая переспать с тобой. Я хоть и старая, но не слепая. Видела, как он пожирает тебя глазами.

— Но, если я ему нравилась, почему он так испугался утром того, что натворил?

— Да потому, что утром ты заговорила с ним о любви! Вот он и сдрейфил. Ему-то казалось, что ты просто решила немного развлечься. А потом до него наконец дошло, что придется разбираться с твоими братьями. И он сбежал поджав хвост, ухватившись за первую же попавшуюся возможность.

— Никогда не смотрела на произошедшее с такой точки зрения, — удивленно проговорила Валери.

— А иногда полезно изменить угол обзора, — закончила Одри сердито и отвернулась. — Если тебе хочется провести всю свою жизнь с патологическим трусом и бабником — выбирай Коула.

— Да ведь ты всегда его обожала! Так с чего вдруг нападаешь на него?

— Он умеет обращаться с женщинами. С ним приятно болтать о пустяках. Коул — обаятельный пустослов. Он всегда будет иметь оглушительный успех. Однако я вижу его насквозь. Будь ты моей внучкой, я бы однозначно запретила тебе с ним видеться.

Валери вышла из кухни, вернулась в свою комнату и долго сидела в кресле, размышляя над словами Одри. Одри хоть и внесла в ее душу смятение, но все же не убедила Валери, что Коул — бессердечный негодяй, который боится серьезных отношений.

— Он не такой. — Валери шмыгнула носом. — Он умеет любить, я уверена. Просто рядом с ним не было женщины, которая смогла бы его понять и принять таким, какой он есть.

И все же она сомневалась. Ее взгляд то и дело падал на обручальное кольцо. Милый Арнольд, он никогда не заставлял ее страдать!

Я должна выбрать того, кого действительно люблю. Думай сердцем, а не умом, Валери! Ведь именно это посоветовал Арнольд. Пусть я ошибусь, зато не буду до конца своих дней жалеть о бездействии.