Верность

Гость

— Совещание отменяется, — объявил редактор газеты «Машиностроение» Цезарь Львович Куников сотрудникам, собравшимся в его просторном кабинете. — Доклад дежурного критика и замечания по вышедшим за прошлую неделю номерам сдайте, пожалуйста, в письменном виде ответственно?^ секретарю или Джульетте.

— А заявки на текущую неделю? — раздалось сразу несколько голосов.

— Их тоже отдайте. Разберем в рабочем порядке. А сейчас, — Цезарь Львович обратился к сидевшему поодаль военному, на которого раньше никто не обратил внимания, — попросим нашего нежданного, но желанного гостя — автора статьи, опубликованной у нас в газете, поделиться своими соображениями о войне, полыхающей в. Европе.

Редактор встал с кресла и любезно предложил гостю занять его.

— Дмитрий Михайлович! — сказал при этом Куников, и в его больших черных глазах заиграли веселые огоньки, а ямочка на крутом подбородке еще больше углубилась. — Во вчерашней газете ваша статья по праву в центре полосы. Сегодня вам «честь и место» в центре «взлетно-посадочной полосы», как местные острословы называют, эти столы.

— Ясно, — усмехнулся гость. — Отсюда материалы летят в газету.

— Если не терпят аварии, — уточнил редактор.

Действительно, несколько обыкновенных канцелярских столов вместе с широченным редакторским образовывали большую букву Т, напоминая людям, не лишенным воображения, знак, выкладываемый у взлетно-посадочной полосы аэродрома. Усиливала сходство сверкавшая на столе редактора металлическая модель самолета АНТ-37, известного всему миру под названием «Родина». На нем наши героини-летчицы Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова установили мировой рекорд.

Модель, казалось, вот-вот готова разбежаться и взлететь.

Этот подарок авиазавода газете своей филигранной отделкой и точностью воспроизведения оригинала очень нравился Куникову. В отличие от других подарков Цезарь Львович держал его «при себе», а не на полках специального шкафа.

Между тем гость энергичным жестом обеих рук решительно уклонился от «чести и места». Взял со стола стальную метранпажную линейку и мигом очутился у висевшей во всю стену политической карты мира.

— Вот где мое настоящее место, — промолвил он скороговоркой глуховатым голосом. И показал концом линейки, послужившей ему указкой, не на границу Германии с Францией, как все того ожидали (ибо его вчерашняя статья была посвящена описанию линии Мажино и позиции Зигфрида), а на нашу западную границу. — Обратите внимание, товарищи…

Только теперь участники несостоявшегося совещания хорошенько рассмотрели Дмитрия Михайловича Карбышева.

Известный в стране и за рубежом советский военный инженер-фортификатор оказался человеком ниже среднего роста и совсем не богатырского сложения. На вид ему было пятьдесят (на самом деле, как я позже узнал, ему было уже 59 лет). Седоватые редкие волосы, зачесанные на пробор, обрамляли широкий и высокий лоб мудреца. На узком продолговатом лице с едва заметными оспинками сияли добротой черные, широко раскрытые глаза. Своей ладной фигурой, необычайной живостью, отточенными жестами и манерой держаться, свойственной человеку строгой дисциплины и высокой культуры поведения, он напоминал Суворова, каким его изображали современники.

Дмитрий Михайлович был одет в форму Академии Генерального штаба — тщательно выутюженный китель с черным бархатным воротником с белой окантовкой. На петлицах воротника скрещенные топорики — эмблема инженерных войск — и два ромба, свидетельствовавшие о принадлежности к высшему командному составу Красной Армии. По подписи в газете мы уже знали: Д. М. Карбышев — комдив.

…Когда же состоялась эта встреча?

Припоминаю дату. Это было примерно в середине ноября. А год такой, что его не забыть, — 1939-й. Начало второй мировой войны. Проверил по газетной подшивке — все сошлось. В воскресенье 12 ноября газета напечатала статью Карбышева. А 13-го состоялось еженедельное редакционное совещание (обычно на таких совещаниях присутствовали все сотрудники редакции, а часто и представители наркоматов, и авторы).

Мне запомнилась даже погода в тот понедельник. С ночи зарядил снег. Сперва невесомые пушинки, потом будто сквозь продранное сито повалили густые хлопья. Завихрило, завьюжило.

К утру Москва побелела. А светлее не становилось. Небо прямо повисло на верхушках деревьев и крышах домов: не пробиться солнечному лучу. Тротуары, булыжные и асфальтовые мостовые, трамвайные рельсы замело. По малому бульварному кольцу трамвай «А» едва передвигался следом за неистово грохотавшим и отчаянно звеневшим снегоочистителем.

У Трубной площади наш вагон надолго застрял в ожидании, пока его громоздкий поводырь взберется по крутому подъему на Сретенку. Именно Сретенка и нужна была мне. От нее предстояло добежать до улицы Мархлевского, к дому № 2, нырнуть в один из многочисленных подъездов, вскочить в лифт и подняться на шестой этаж, в редакцию.

Я уже ничего не видел и не слышал. В ушах чудился звон старинных стенных часов в редакторском кабинете. На десятом гулком ударе дверь в кабинет наглухо закрывалась со стороны приемной. Закрывала очаровательная Джульетта Ромеовна Батистини, секретарь редактора, комсомолка, коренная москвичка, дочь машинистки с Трехгорки и итальянского инженера-эмигранта. Романтическое имя нисколько не мешало ей быть неколебимым стражем однажды установленного порядка. Войти в кабинет, пока шло заседание, мог только брандмайор пожарной команды, если оттуда явно запахло горелым.

Мне повезло. Сбросив на ходу пальто и шапку, весь в поту я вскочил в кабинет до последнего рокового боя часов.

Через несколько секунд Куников объявил:

— Совещание отменяется!

Однако никто об этом не пожалел.

— Обратите внимание, товарищи, прежде всего на то, как развиваются события…

С этого Карбышев начал.

Перед нами ожила географическая карта. Стали зримыми зыбкие границы европейских государств, уже втянутых во вторую мировую войну. Прояснился ход военных действий на разных фронтах.

Показав нашу новую границу, он предложил сперва «посмотреть на нее из Москвы».

Всем и без того было ясно: воссоединены земли, народы Украины и Белоруссии. Граница передвинута на запад.

Тут последовало второе предложение: не попытается ли кто-нибудь взглянуть на ту же границу с противоположной стороны, то есть с запада на восток.

Опять яснее ясного. Виден Советский Союз. Шестая часть мира и тогда единственная на всех континентах земного шара социалистическая держава.

Комдив похвалил наше знание географии, но посоветовал присмотреться зорче. Не находим ли мы, что война вплотную приблизилась к нашей Родине? Соседом стал агрессор — гитлеровская Германия.

Реплику о том, что с Германией заключен договор о дружбе и ненападении, Карбышев отпарировал быстро и веско: «На договора надейся, а сам не плошай!»

Беседа затянулась. Не могу передать ее во всех подробностях. Пытаюсь донести уцелевшее в памяти.

Мы заметили, что Дмитрий Михайлович любит пословицы, поговорки. Сыплет ими как из рога изобилия. Часто переиначивая на свой лад, но всегда уместно и очень удачно. Вообще в разговоре он был гораздо интереснее, занимательнее и еще яснее излагал свои мысли, чем в статье. Всем, кто внимательно прочитал ее, хотелось не упустить счастливого случая получить из «первых рук» разъяснение недосказанного, полностью нераскрытого. Доверительный тон беседы, взятый Карбышевым с первых слов, подстегивал наше любопытство. Впрочем, газетчику всегда хочется знать обо всем и пораньше, и побольше других.

Гостя прямо атаковали вопросами. Он отвечал обстоятельно. Многое видел далеко вперед, а кое в чем заблуждался. Например, считал, что несомненно «на ход военных действий линия Мажино и позиция Зигфрида окажут огромное влияние». Сейчас все знают — не оказали. Так это сейчас…

А в ноябре тридцать девятого не было среди нас оракула, который мог предсказать чудовищное вероломство Гитлера, фашистов. Не знал и Карбышев, что они, поправ нейтралитет Бельгии, оккупируют ее и ворвутся во Францию, обойдя линию Мажино. Наверное, даже не предполагал возможным, что фашисты без объявления войны совершат набег дикой ордой на СССР. До этого оставалось еще около двух лет.

Но ощущение тревоги, насущной необходимости действовать без промедления, оснащать Красную Армию современной и совершенной техникой, готовиться к любым неожиданностям и встретить их, что называется, во всеоружии — это он нам определенно внушил.

Зарубцевался в памяти маленький эпизод «столкновения» между Карбышевым и Куниковым. Гость попросил у хозяев позволения покритиковать их и выразил убеждение в том, что газета должна уделять гораздо больше внимания оборонным темам. Ведь она — орган семи наркоматов: тяжелого, среднего, общего, авиационного машиностроения, судостроения, боеприпасов и вооружения. Следовательно, способна влиять на оборонную промышленность в гораздо большей степени, чем любая другая газета.

Цезарь Львович не сдержался, слегка обиженно вставил:

— Влияем, уважаемый Дмитрий Михайлович. Пожалуйста, пишите чаще в нашу газету, но и чаще заглядывайте в нее…

Карбышев:

— Заглядываешь к приятелям, которых давно не видел. А «Машиностроение» внимательно читаю.

И он в подтверждение предложил ряд насущных тем, упущенных или освещенных вскользь.

Куников уже без всякой обиды в голосе горячо поблагодарил Карбышева за все, попросил как коммунист коммуниста не терять тесной связи с газетой и обратился к сотрудникам:

— Считайте перечисленные Дмитрием Михайловичем темы моим заданием на ближайший период.

Каждый из нас, уходя, старался пожать руку Карбышева, который еще некоторое время оставался в кабинете редактора, беседуя с ним за чашкой чая, принесенного заботливой Джульеттой.

О чем они говорили между собой наедине? Какие впечатления вынесли друг о друге? Какие душевные струны затронула в каждом эта встреча? А может, и раньше, и после нее довелось им видеться, беседовать?

Все это до сих пор не раскрытая тайна.

Но в наслоенной толще лет не простыл след. Сохранилась драгоценная ниточка связи между двумя людьми, во всем как будто очень разными, кроме самого существенного, ради чего они жили и, когда пришлось, отдали свои жизни.

Совсем недавно школьники-следопыты принесли в Государственный исторический музей синюю тетрадь — памятку с длинным, на много страниц, списком фамилий. Возле некоторых из них и адреса. Но больше всего телефонных номеров. Все они записаны рукою Дмитрия Михайловича. И среди них оказались номера телефонов — редакционный и личный— Цезаря Львовича Куликова…

Встреча с Дмитрием Михайловичем Карбышевым произвела на сотрудников газеты «Машиностроение» необычайное впечатление. Хотя мы в то время лишь в общих чертах знали об огромной военно-научной и преподавательской деятельности Дмитрия Михайловича и не представляли себе истинные размеры его вклада в укрепление обороноспособности страны, нас покорили его эрудиция, сила его логики, сделанный им глубокий анализ международной обстановки. Мы поняли, что это человек талантливый, незаурядный, истинный патриот нашей социалистической Родины. С тех пор мы не оставляли без внимания ни одной строчки, в которой упоминалось его имя, ни одного события, в котором он принимал участие.

Примерно через год после этой памятной встречи газета «Красная Звезда» отметила шестидесятилетие Д. М. Карбышева. В этот день на первой ее странице был помещен портрет Дмитрия Михайловича. Под портретом — приказ наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко от 28 октября 1940 года:

«Старшему преподавателю Академии Генерального штаба Красной Армии, профессору, генерал-лейтенанту инженерных войск Карбышеву Дмитрию Михайловичу исполнилось 60 лет.

В день 60-летия тов. Карбышева отмечаю его выдающиеся заслуги в деле строительства и подготовки командных кадров Красной Армии.

С первых дней создания Красной Армии, начав службу еще в рядах Красной гвардии, тов. Карбышев активно участвовал в борьбе против многих врагов нашей Родины на фронтах гражданской войны, занимая ряд ответственных должностей.

После окончания гражданской войны и до настоящего времени тов. Карбышев Д. М. ведет плодотворную работу по подготовке командных кадров Красной Армии, передавая им свои знания и богатый опыт. Наряду с этим тов. Карбышев Д. М. ведет большую творческую и научную работу. Его перу принадлежит ряд учебных пособий и научных трудов, широко известных всей Красной Армии.

В день шестидесятилетия, за оказанные Красной Армии выдающиеся заслуги тов. Карбышев Д. М. постановлением Президиума Верховного Совета СССР награждается орденом Красного Знамени.

Поздравляя Дмитрия Михайловича Карбышева с высокой наградой Правительства, желаю долгих лет такой же плодотворной работы по дальнейшему укреплению Красной Армии».

Карбышев стал первым преподавателем Академии Генерального штаба, которого наградили боевым орденом Красного Знамени по случаю шестидесятилетия. Таким образом Коммунистическая партия и Советское правительство приравняли его деятельность в мирное время к подвигу на фронте. И это вполне понятно, если внимательно ознакомиться с тем, чем занимался Д. М. Карбышев и что успел сделать в годы Советской власти.

Загляните в Государственную публичную библиотеку имени В. И. Ленина в Москве и просмотрите библиографические карточки, отражающие все написанное Дмитрием Михайловичем. Вы насчитаете свыше ста фундаментальных исследований, научных трудов, учебных и методических пособий, справочников, статей и рецензий, принадлежащих его перу.

Свыше ста! Они изданы не только на русском, но и на иностранных языках. Д. М. Карбышев — ученый с мировым именем! Он — один из основоположников теории инженерного обеспечения боя и операции, правофланговый передовой шеренги военных специалистов, органически связавших инженерное обеспечение обороны и наступления с общевойсковой стратегией и тактикой.

Даже беглое знакомство с некоторыми книгами и брошюрами Д. М. Карбышева открывает необъятные горизонты его научных интересов: инженерное обеспечение боевых действий всех родов войск по видам боя, полевая и долговременная фортификация, инженерные заграждения, маскировка, подземно-минная борьба, форсирование рек, подрывное дело, постройка и восстановление мостов и дорог, электротехнические и гидравлические устройства, организация и механизация инженерных войск…

Карбышев много и обстоятельно пишет на военно-исторические темы: о крепостях Гельголанд, Порт-Артур и Верден; о герое Крымской войны Тотлебене, под руководством которого Севастопольские бастионы были превращены в неприступные для иноземных флотов; о линиях укреплений Мажино и позиции Зигфрида; о взятии русскими войсками в первую мировую войну австрийской крепости Перемышль; о фортах Брест-Литовска, Язловецком и Каховском плацдармах, о сокрушении белогвардейских укреплений Перекопа и Чонгара. Его статьи — в научных и партийных журналах, в энциклопедиях, в центральных и областных газетах.

Издававшийся в Харькове с лета 1921 года по инициативе М. В. Фрунзе журнал «Армия и революция» в первых семи номерах одновременно с работой М. В. Фрунзе «Единая военная доктрина Красной Армии» печатает исследование Д. М. Карбышева «Влияние условий борьбы на формы и принципы фортификации». Это остро полемическое исследование было написано по настоянию Михаила Васильевича.

Чуть позже в двух номерах того же журнала появился не менее острый отклик Дмитрия Михайловича на статью «Выводы из опыта гражданской войны по полевому инженерному делу», опубликованную крупным военным инженером, сподвижником Фрунзе и Карбышева на Южном фронте Арсением Дмитриевичем Малевским.

Еще раньше, в 1918 году, Карбышев стал известен бойцам и командирам как автор пособий, необходимых молодой Красной Армии. Для 5-й Краснознаменной армии, которая вела бои с колчаковскими войсками, он составил сборник указаний по укреплению позиций, получивший широкое распространение. Сделанную им необычайно оперативно, за восемь суток, рекогносцировку берегов реки Волги (на протяжении пятисот километров) командующий Восточным фронтом Сергей Сергеевич Каменев назвал образцовой. Он дал указание немедленно ее размножить и изучать в воинских подразделениях. Это учебное пособие переиздавалось много раз. По нему учились поколения наших командиров. Выдержали испытание временем и созданные Карбышевым для тактических занятий общевойсковых частей «Краткий справочник по военно-инженерному делу», «Саперная таблица» и оригинальная «Инженерная арифметика» для быстрого и легкого производства расчетов оборонительных работ.

Он находит время, чтобы отредактировать и снабдить предисловием переведенную с французского книгу полковника Лёближуа «Долговременная фортификация». Редактирует переведенную с польского «Инструкцию по выполнению полевых военно-инженерных работ» и другие книги. Оказывает существенную помощь переводчице романа Арнольда Цвейга «Воспитание под Верденом».

На редкость интенсивна и плодовита творческая деятельность Карбышева — военного инженера, ученого, педагога. Даже беглый обзор ее вызывает искреннее изумление. Это непрестанный поиск и открытие нового.

Вызывало восхищение не только постоянное творческое горение Карбышева, его самоотверженная работа по подготовке кадров для Красной Армии, но и его замечательное боевое прошлое.

В 1940-м году в одиннадцатом номере специального военного журнала «Техника и вооружение» появилась статья, приуроченная к шестидесятилетию Карбышева. В ней рассказывалось о том, что Дмитрий Михайлович неоднократно проявлял личную храбрость в боях с врагами, был любимцем солдат еще во время русско-японской и первой мировой войн… Чин подполковника был получен им как награда за отвагу. Мужественным воином, преданным делу защиты социалистического Отечества, показал он себя в годы гражданской войны. Сразу же после Октября его назначили инженером красногвардейского отряда. Он руководил укреплением позиций в Поволжье, на Урале, в Сибири, на Украине. Удостоился высокой чести быть избранным почетным красноармейцем 4-го образцового саперного батальона.

Карбышева заслуженно называли отцом войскового инженерного дела. Но возникала необходимость, и инженер с винтовкой в руках вел красноармейцев в атаку на эсеровскую кулацкую банду под Сызранью, помогал добивать махновцев в районе Гуляй-Поля.

Особенно примечательной показалась одна строка в статье, В ней упомянуто о встрече Карбышева с Фрунзе: «Великий пролетарский полководец сразу оценил способности выдающегося инженера. Их связала личная дружба».

Личный друг близкого соратника Ильича? А интересно было бы узнать подробно, с чего их дружба началась, как росла и крепла… Хорошо бы встретиться с Дмитрием Михайловичем, поговорить с ним… Вот еще нетронутая тема для статьи, очерка!..

Вскоре позвонил мой товарищ по прежней работе в «Красной Звезде» Петр Корзинкин. Он вел в газете раздел награждений и любил поделиться своими впечатлениями о том, как происходило торжественное вручение орденов и медалей. Тогда ведь вообще было редкостью увидеть орденоносца, попасть в Кремль. А в этот раз среди награжденных оказался Карбышев.

Корзинкину, оперативному газетчику, ловившему новости на лету, приходилось встречаться с Карбышевым на маневрах, в академии. Но впервые он видел его таким взволнованным, с сияющими глазами, не скрывавшим переполнявшей его радости и гордости.

Михаил Иванович Калинин вручал Дмитрию Михайловичу награду уже во второй раз. Первым был орден Красной Звезды. Очевидно, всесоюзный староста с тех пор запомнил Карбышева, а может быть, познакомился с ним еще раньше, когда с агитпоездом «Октябрьская революция» приезжал на Южный фронт незадолго до штурма Перекопа и Чонгара, чтобы передать бойцам ленинское напутствие перед решительным боем с белогвардейцами.

После церемонии награждения Михаил Иванович подошел к Карбышеву, взял его за руку повыше локтя и, подведя к рядам стульев, где награжденным предстояло сфотографироваться, усадил рядом с собой. Эту фотографию можно сейчас увидеть в Москве, в Музее М. И. Калинина. Ее почему-то в свое время не поместили в периодической печати. Корзинкин раздобыл снимок и показывал мне его, объясняя, кто и за что награжден. Особенно тепло и даже с восхищением говорил он о Карбышеве.

Начал с того, что Дмитрия Михайловича, заместителя начальника инженерных войск Украины, в марте 1923 года отозвали в Москву и назначили председателем инженерного комитета Главного военно-инженерного управления Красной Армии.

— Кто же его рекомендовал на такой высокий и ответственный пост? — спросил я.

— Совсем не желая того, помимо своей воли, Фрунзе, — ответил Корзинкин и объяснил — Михаил Васильевич, под началом которого тогда служил Карбышев, прислал в Москву характеристику на Карбышева — военный инженер широкого кругозора, умелый организатор, революционно мыслит, пропагандирует новаторские идеи «осаперивания» всех родов войск, прекрасно показал себя на фронтах гражданской войны… Прошу утвердить начальником инженерных войск Украины. Москва ответила ему: «Такой нам самим нужен. Ищем днем с огнем!» Пришлось откомандировать Карбышева в центральный аппарат.

А вскоре они опять сослуживцы. Фрунзе — нарком по военным и морским делам и по совместительству начальник Военной академии РККА. Он назначает Дмитрия Михайловича председателем Военно-технического комитета Главного военно-технического управления Красной Армии. Привлекает его к чтению лекций в академии и к активному участию в проведении реформы военно-учебных заведений. Затем Карбышев становится помощником инспектора инженеров Красной Армии.

С 1926 года Дмитрий Михайлович целиком и полностью отдается педагогической и научной деятельности. Десять лет в Военной академии имени Фрунзе. Пятый год в Академии Генерального штаба.

— А ты хоть раз бывал на его лекциях? — спросил я Корзинкина.

— Много раз, — ответил он. — И тебе не возбраняется.

— Слушать лекции в военной академии?

— Зачем обязательно в академии? — возразил Петр. — Можно в Коммунистической аудитории Московского университета, или в Политехническом музее, или в ЦДКА, или на заводах… Карбышева слушают не переводя дыхания. Любой зал переполнен до отказа. А в чем его секрет? В глубоком знании предмета. В умении самые сложные проблемы изложить просто, ясно, образно и интересно. Одарен талантом лектора, педагога, популяризатора. Пятнадцать лет в главных военных академиях! Сам сосчитай, сколько выпустил командиров…

Корзинкин знал о моих планах. Он дал мне номер домашнего телефона Дмитрия Михайловича и стал уверять, что ему можно звонить и вечером, и в выходной… Не позвонил. Не собрался. Помешали срочные редакционные задания, командировки. Все откладывал беседу с Карбышевым, пока внезапно не вспыхнул пожар Великой Отечественной войны…

17 августа 1946 года в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР. Еще кровоточили раны, полученные в войну, и невыносимо острой была боль утрат и потерь. И вот еще одна горестная весть о новой утрате и о подвиге, который совершил пламенный советский патриот.

Указ гласил: «За исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне, присвоить посмертно звание Героя Советского Союза генерал-лейтенанту инженерных войск Карбышеву Дмитрию Михайловичу».