Верность

Приток реки

Брестская крепость. Ныне она стала народной святыней— памятником и пантеоном Великой Отечественной войны. Ее ежегодно посещают десятки тысяч людей. Ей посвящены романы и повести, рассказы и поэмы, о ней сложены песни.

Глубоко символично то, что с ее судьбой слита навечно, как приток с рекой, судьба Дмитрия Михайловича Карбышева.

В Музее обороны Брестской крепости отражены труд и подвиг военного инженера, генерала-героя.

Впервые он попал сюда летом 1911 года со своими товарищами по академии капитанами Догадиным, Максимовым, Алексеевым и Десницким.

Единственным наиболее подробным и достоверным источником, откуда черпаются сведения о работе и жизни Карбышева в Врест-Литовске, служат воспоминания Догадина. Из них ясно — инженерная карьера его ближайшего коллеги начата во всех отношениях удачно.

В ходе реконструкции VII форта Карбышева привлекли к проектированию отдельных сооружений. В его проектах много оригинальных идей. Предусмотрена высокая механизация, использование в конструкциях тогда еще экспериментального материала — железобетона. Проекты были безоговорочно утверждены высшим начальством.

Через короткий срок, в сентябре 1912 года, Дмитрий Михайлович назначен старшим производителем работ. К маю четырнадцатого он сдает VII форт в эксплуатацию и приступает к проектированию и строительству нового форта — «литера И». Всего за несколько месяцев до начала первой мировой войны крестьяне-сезонники под руководством Карбышева успевают и этот литерный форт сдать в виде полевого укрепления.

Рабочий день прораба — не менее двенадцати часов: с шести утра до шести вечера, с перерывами только на завтрак и обед. Напряжение предельное, уйма забот. Карбышев бывает на стройке и среди ночи, хотя для поддержания порядка имеется дежурный офицер, а старшему прорабу, чтобы добраться до крепости и вернуться на свою квартиру, приходится отмеривать на велосипеде не менее двадцати пяти верст.

Сверхнагрузки внешне никак не отражались на Карбышеве. Всегда аккуратно одетый, тщательно выбритый, спокойный и вежливый, он отдавал распоряжения и даже выговаривал за проступки, не повышая голоса.

Догадин приводит в своих записках любопытные сведения о быте офицеров. Дмитрий Михайлович, в отличие от других, сразу устроился основательно, снял большую квартиру в три комнаты и обставил ее купленной в кредит мебелью.

Несмотря на то что Карбышев очень увлечен своим делом и почти не имеет свободного времени, он не сторонится людей. В обществе товарищей — офицеров Дмитрий Михайлович пользуется всеобщим вниманием. Остроумный, интересный собеседник, ибо многое знает, побывал на Дальнем Востоке, в Китае, Японии, воевал на фронтах Маньчжурии, немало лет провел в Петербурге. Он владеет несколькими иностранными языками и среди своих коллег слывет человеком начитанным. Увлекается спортом, особенно лаунд-теннисом. Недурно играет в шахматы.

У Дмитрия Михайловича много друзей. Известны его приятельские отношения с Иваном Осиповичем Белинским, тоже старшим производителем работ, заведующим Волынским сектором крепости. С ним Карбышев познакомился раньше, в русско-японскую, под Ляояном; после Октября им доведется встречаться в Красной Армии, на фронтах гражданской войны, а позже — в Москве, в инженерном комитете Главного военно-инженерного управления, где Дмитрий Михайлович председательствовал, и в военных академиях, где оба преподавали. Они станут соседями, будут общаться семьями.

Генералу Белинскому суждено будет прожить более ста лет, и в свой столетний юбилей он с нежностью вспомнит погибшего в Маутхаузене друга, с которым столько связано.

Сблизился Карбышев и с заместителем начальника крепости полковником Николаем Владимировичем Короткевичем-Кошевым, с которым, что называется, они сошлись характерами. Длительной была дружба с Георгием Иосифовичем Лагорио, тоже заместителем начальника крепости, ведавшим технической частью строительства. Исключительно хорошие взаимоотношения сложились у Дмитрия Михайловича с Борисом Рафаиловичем Добошинским, старшим прорабом. Они поддерживали связь вплоть до Великой Отечественной войны. Сейчас на одном из стендов музея-крепости можно увидеть книгу Карбышева «Оборонительные работы по охране транспорта», подаренную Добошинскому в октябре 1930 года.

В ноябре четырнадцатого года, покидая крепость, Дмитрий Михайлович дарит свою фотокарточку Сергею Павловичу Лешкову — главному контролеру строительства. Их дружбу красноречиво подтверждают слова, написанные Дмитрием Михайловичем на обо-. роте фотоснимка: «На память Сергею. 22.XI.14.XII форт».

Неверно считать Дмитрия Михайловича и убежденным холостяком. Он любил и был любим женщиной, которая последовала за ним из Владивостока в Петербург. Вместе с ним она переехала из Петербурга в Брест, и уют в их квартире на Петровской улице, в доме № 14, скорее всего ее заслуга.

Ее внезапную трагическую гибель Дмитрий Михайлович, отличавшийся верностью и постоянством в дружбе и любви, тяжело переживал и долго не мог смириться с постигшим его несчастьем.

За время пребывания в Брест-Литовске еще более усилилось недовольство Карбышева порядками, существовавшими в царской армии. Совершенно правы биографы Карбышева, утверждая, что его возмущали черепашьи темпы реконструкции Брестской крепости, крайне скудные средства, отпускаемые казной. Сроки строительства были растянуты на десять лет. Объекты сооружали поочередно, вместо того чтобы вести работы одновременно широким фронтом.

Так нельзя готовить крепость к войне, считал Карбышев. Он оказался прав, 19 июля (1 августа) 1914 года началась первая мировая. Она застала крепость врасплох. Большинство фортов или не успели закончить, или строить вообще не начинали.

У Дмитрия Михайловича открылись глаза на серьезные пороки в крепостной и полевой фортификации. Перед ним встал вопрос — целесообразно ли расходовать громадные средства на крепости и форты, если армии противника могут атаковывать и сокрушать их с незащищенных флангов? А то и вовсе обойти стороной. И еще: правильно ли заранее готовить полевые позиции без учета возможных боевых действий, стратегии и тактики всех родов войск?

Ответ следовало искать не здесь, за крепостными стенами, в тылу, а в ходе боевых действий на фронте.

Стремление найти истину, убедиться в своей правоте— один из факторов, побудивших Карбышева отправиться на фронт. Другой фактор — беспредельная любовь к отчизне. Он еще не понимал, что эта война чужда народу и нужна только правящей верхушке, помещикам и капиталистам.

Так было до появления в его жизни комиссара. Он открыл глаза подполковнику Карбышеву на сущность империалистической бойни, разъяснил ленинскую позицию, обратил царского офицера в свою большевистскую веру, привлек на сторону народа.