Вертолет-Апостол

Часть 1. ТРИ АПОСТОЛА

Во имя определенных интересов практически все фамилии, имена и отчества изменены, а некоторым героям данного повествования даже и не присвоены...

ПРОЛОГ

В этом деле следователя сразу же заинтересовало то об­стоятельство, что не только напрочь отсутствовали следы взлома, но и вообще не было никаких следов пребывания злоумышленников на квартире, не считая, конечно, про­павших ценностей. Складывалось впечатление, что пре­ступники порхали в воздухе, прибирая к рукам по пути все, что им понравилось.

И далее, в течение последующих трех дней, еще две кра­жи в этом же доме с похожими обстоятельствами. Первая же очевидная мысль на первой же квартире, которая при­шла следователю в голову, это та, что преступники про­никали внутрь через окно. Тем более, что во всех трех слу­чаях имелись в наличии открытые форточки в день ограб­ления.

— Не иначе как альпинисты, — подумал следователь. Но стандартный опрос соседей-жильцов этого дома не при­нес желаемых результатов — никто ничего подозритель­ного не видел и не слышал. Да и этажность квартир по­терпевших не позволяла сделать каких-либо выводов или хотя бы догадок, предположений. Нехитрые расчеты по­казывали, что все кражи были произведены в дневное вре­мя. Единственный вывод, который из всего этого можно было сделать, это то, что преступник летающий, да к тому же еще и невидимый. Этакий Карлсон-невидимка.

Между тем, несмотря на кажущуюся полную абсурдность своих размышлений, следователь даже и не предполагал, насколько он в этот момент близок к истине...

Часть 1.

ТРИ АПОСТОЛА

С первого взгляда он ничем не отличался от игрушки: размером с узбекскую дыню, небрежно размалеванный в бело-голубые цвета, игрушечные лопасти главного рабоче­го пропеллера устало опущены вниз. Детский вертолет, придуманный и созданный вроде бы для забавы неугомон­ных отпрысков, но он же монстр, плод работы преступно­го гения, буквально нашпигованный микросхемами, элек­тродвигателями, выдвижными щупальцами и видеогла­зом. Он готов к полету, осталось только дождаться, когда угрюмый создатель оторвет свой взгляд от военного бинок­ля и опустит маленькие пухлые пальцы на пульт управле­ния, когда указательный палец правой руки нажмет на белую прямоугольную клавишу в правом верхнем углу пульта, и заработает главный электрический моторчик в чреве вертолета, приводящий в движение лопасти большо­го пропеллера.

Если бы в кабине сидел пилот, то его взгляду открылся бы широкий белый подоконник, плавно уплывающий вниз, оконный проем, и вот он уже вырвался из проку­ренной духоты однокомнатной квартиры, подставляя лу­чам полуденного солнца стальной бок небесного цвета, на котором старославянским шрифтом было написано белой краской — «Апостол».

Путь между двумя современными домами, между двумя «упавшими небоскребами» — двести метров. Современная планировка спальных московских районов как нельзя луч­ше подходила для Макара. Двести метров для военного бинокля — пустяк. Можно часами наблюдать за тем, что происходит в тысяче квартир дома напротив, жильцы ко­торых, по неосторожности, не задергивали занавески на окнах. Сегодня объектом наблюдения Макара, вот уже более двух часов, были окна благоустроенной трехкомнат­ной квартиры на седьмом этаже. Толстый жизнерадостный бизнесмен, чем-то отдаленно похожий на Довганя, уже давно, предварительно отсчитав, положил на верхнюю крышку телевизора несколько стодолларовых банкнот, для надежности приперев их сверху будильником. Потом он еще долго, примерно полчаса, разговаривал с кем-то по телефону, сердился, затем быстро собрался. Макар чисто интуитивно услышал, как защелкнулся замок металличес­кой двери. И вот Довгань уже садится в свой Бэ-Эм-Вэ и через минуту плавно трогается, медленно покидая тенис­тый двор.

Жара. Полуденная жара. Главная помощница Макара. Люди уходят из дома, не закрывая форточек, а порой и окон, и даже не задергивают проклятых занавесок. Путь Апостолу открыт.

Жена Довганя вернется не ранее, чем через час. Это он, видимо, ей оставил целое состояние на телевизоре для лег­кого променада по магазинам. Под жестяным пузом Апос­тола медленно проплывают чахлые московские яблоньки, детская песочница, бабушкины лавочки. Вот оно — завет­ное окно. Нос вертолета, снабженный специальным тара­ном, направлен на будильник. Мягкий толчок, и он, пред­смертно звякнув, падает на пол. Апостол зависает над стоп­кой долларов. Дверцы на пузе вертолета открываются, кажется, что он собирается выпустить шасси, но нет, вме­сто колеса выползают большие железные щупальца.

Это устройство родом из Макарова детства, как и многое в Апостоле. После первой Московской олимпиады в кино­театрах появились заграничные игровые автоматы. Особен­но популярным тогда было «двигающееся щупальце». Нажатием на одну кнопку оно перемещалось вперед, на другую — вбок. Затем оно, раскрываясь, опускалось вниз большого пустого аквариума, на дне которого лежали мно­гочисленные игрушки и вожделенные жвачки. Затем щел­чок, щупальце всегда чего-нибудь прихватывало, но не до конца. Захватить предмет и вытащить его из аквариума было делом очень маловероятным. Пятнадцать лет назад Макар часами простаивал возле такого аквариума в фойе кинотеатра «Таджикистан». Именно тогда он и придумал, как нужно усовершенствовать щупальце.

Тонкие железные пальчики аккуратно захватили стоп­ку денег с середин четырех сторон и с четырех углов. На­дежно и прочно, ни одна бумажка не выскочит, проверено многочисленными опытами. Щупальце отправляется в обратный путь в чрево вертолета, плавно закрываются дверцы. Апостол медленно разворачивается и вылетает через то же окно во двор. Теперь его путь лежит на кры­шу довганевского дома в ящик на самой верхушке лифто­вого сооружения. После того, как Макар там его устано­вил, проверено — туда не доберется никто, разве что слу­чайный парашютист.

После того, как Апостол затих в своем новом временном пристанище, Макар еще несколько минут оценивал в би­нокль ситуацию. Но все вроде бы спокойно — никто не обратил внимания на необычные маневры в мирном небе современного московского двора. Система наблюдения за подъездом и лестничной площадкой, состоящая из не­скольких видеоглазков, тоже как бы говорила — путь сво­боден. Все в пределах нормы. Макар вышел из дома, не торопясь сел за руль своей, с виду совсем обычной «Нивы». Теперь он направлялся к близлежащему лесопарку. Сама по себе лесопарковая зона, как место стыковки автомоби­ля и вертолета, была выбрана заранее далеко не случайно. Здесь вряд ли кто-либо заподозрит одинокого авиамодели­ста в преступных замыслах. Да и вообще место — мало­людное. Макар управлял полетом Апостола, не выходя из кабины машины. Если бы неподалеку вдруг появились нежелательные прохожие, он заставил бы вертолет кру­жить на одном месте, до нужного момента. Но и этого не произошло, сегодня вообще все прошло на удивление глад­ко. Апостол плавно зашел на посадку в салон через откры­тое стекло багажника. Теперь нужно поторопиться в об­менный пункт, на тот случай, если дотошный Довгань переписал номера купюр.

Через час Макар уже был на исходной позиции в арен­дованной им по чужому паспорту квартире. Прильнув к своему верному одиннадцатикратному биноклю, он ожи­дал возвращения домой Довганя, в предвкушении неодноз­начной сцены, в своем роде «Довгань-шоу». Интересно, через какой промежуток времени они догадаются обратить­ся в органы правопорядка и будут ли это делать вообще? Подобные случаи в практике Макара уже встречались ра­нее. А вертолет ни о чем не думал и ничего не ждал. Он как бы мирно спал на своем подоконнике, устало опустив лопасти главного рабочего пропеллера. Последний отблеск заходящего солнца высвечивал на его боку странную над­пись — «АПОСТОЛ».

Апостол. Это прозвище было тоже из Макаровского дет­ства, так звала его бабушка, любимая бабушка, истинная хозяйка большой коммунальной квартиры на Октябрьской улице. Она, так же, как и Макар теперь, свято верила в то, что жить надо ради детей. Исключительно. Правда, ее дети тогда уже выросли и стали самостоятельными, и под ог­ромную лавину бабушкиной материнской любви попали, как под каток, Макарушка и его старший братец. Она ред­ко звала их по именам. Просто — большой апостол и ма­ленький апостол. Баба Шура вообще редко лезла за сло­вом в карман и не скупилась на клички, делала она это по-доброму и совсем не обидно. Примерно так:

— Ну куда ты, Рязань косопузая, в такой мороз, морда — лукошко ты моя ненаглядная, такую дребедень и хо­лодрыгу, морда — луна, небесное светило, напялил свой чёртов переперденчик с набалдашником? Несомненно, име­лась в виду курточка с капюшоном. Но до сих пор Макар не знал, что означало ее самое страшное ругательство, при­меняемое в исключительных случаях — «сипурь сивола­пый».

Бабушка была большая, опасная, но очень симпатичная. Как фрекен Бок. Она не бегала по квартире, потому что не могла, и не шла, потому что коридоры очень длинные, и ходить пришлось бы очень долго. Она перемещалась. Перемещалась со скоростью, средней между бегом и ходь­бой, и от этого перемещения дрожали хилые стены ста­ренькой мансарды.

— Ба! Ба!

— Бегу, Макарушка, бегу. Ты уже проснулся? Что тебе принести покушать?

— Ба, а почему арбузы мы кушаем так редко? — в та­кой же вот теплый августовский вечер спросил как-то шестилетний Макар у своей любимой бабы Шуры, догла­дывая последнюю черно-зеленую корку.

— Это потому, Макарушка, что растут они возле боль­шого моря и до нас им очень далеко ехать.

— Ба, а если их здесь посадить, они вырастут?

— А ты попробуй, милок, я тебе сейчас и горшочек со­ответствующий принесу.

Макар с детства приступал к любому делу с неторопли­вой скрупулезностью. Он аккуратно выкапывал ямку за ямкой и равно же аккуратно высаживал зернышко за зер­нышком, справедливо полагая, что чем больше арбузов вырастет, тем лучше. После окончания посевных работ горшок был помещен на кухонный подоконник, а юный «Мичурин» на табуретку возле. Несколько часов он упор­но ждал произрастания арбузов, а затем вернулся к своим детским забавам. Однако через пару дней ростки все-таки пробились. Они были маленькие зелененькие, их было штук двадцать, соответственно посеву. Макар вновь занял позицию около горшка. Но ненадолго. Прошло несколько дней, но никаких пертурбаций с будущими арбузами не наблюдалось. А вот «бахчевый» горшок, постоянно меша­ющий, бабуле порядком поднадоел. И тогда она предло­жила своему маленькому апостолу переместить горшок с ростками в чулан. Дескать, там всегда тепло и сыро, что как нельзя лучше для развивающегося организма. А от­сутствие солнечного света как бы совершенно не помеха, потому как она там, например, сушит белье, хотя все ос­тальные жильцы нашего дома предпочитают это делать на улице. Последний неоспоримый довод сразил упорство юного Макара, и он дал добро на ссылку будущих арбузов в чулан. Через пару недель у бабушки Шуры случился день рождения. Многочисленная семья шумно праздновала ра­достную дату за большим, составленным из нескольких, столом. Вечер благополучно близился к десерту, когда и была осуществлена спланированная заранее акция. Бабуш­ка Шура, сокрушаясь по поводу отсутствия средств и не­хватки свободного времени, сообщила гостям, что десерта сегодня не будет. Гости, естественно, сразу сильно загрус­тили по этому поводу, и только дядюшка Макара проявил сообразительность:

— Мам, а ведь Макарка выращивал арбузы! Сходи в чу­лан, посмотри, может там чего созрело у нашего «Мичу­рина».

И бабушка отправилась в разведку, а среди сокрушаю­щихся гостей и родственников Макар был, наверное, са­мым грустным, потому что, несмотря на юный возраст, хорошо понимал и сильно сомневался в том, что арбузы могли созреть за столь короткий срок. Через несколько минут предсмертный стон половиц паркета возвестил о возвращении бабы Шуры. Она ворвалась в комнату как тайфун, сгорбившись от непомерного для нее груза. В ее руках находился неестественно большой черно-зеленый арбуз.

— Ну давай внучек, угощай гостей.

Гордый и счастливый Макар раздавал родственникам сладкие арбузные доли, и все хвалили его, и он был счас­тлив. И его лицо раскраснелось, и потом оно всегда крас­нело в те редкие случаи в его жизни, когда он бывал сча­стлив.

Счастье можно сравнить со спичкой. И у каждого чело­века есть целый коробок таких спичек на всю жизнь. Кто- то умеет зажигать эти спички сам, по мере надобности, но таких людей в общем-то довольно мало. У большинства людей эти спички загораются сами, и некоторые из таких индивидуумов подчас даже не замечают их волнующего горения. Макар относился вообще к такому малочислен­ному подвиду человекообразных, которые умудряются сжечь весь коробок за очень короткий промежуток време­ни, ограниченный такими отрезками как детство и юность. После чего-то малое количество спичек, если даже и оста­лось, то они все равно отсырели и не могли уже загорать­ся.

Воспоминания о днях, прошедших безвозвратно. Они под­держивали Макара в психологическом смысле. Но он пре­рвал их хаотичный бег для того, чтобы сделать профилак­тику своему винтокрылому детищу. Два автономных бло­ка питания поставлены на подзарядку. Малюсенькой мас­ленкой с тончайшим наконечником Макар смазал все мало-мальски трущиеся детали. Апостол имел практичес­ки бесшумный лет. Чтобы добиться этого результата, Ма­кар потратил уйму времени и средств, объезжая многочис­ленные магазины игрушек в поисках надежных и мало­шумящих моторчиков. Он создал целую систему звукоизо­ляции и был горд ей сам перед собой. Макар вообще отно­сился к Апостолу как к другу, он общался с ним как с живым существом. Это была уже третья модель Апостола, а первая была двадцать лет назад. Разница между этими моделями была небольшая, почти как между «Запорож­цем» и шестисотым «Мерседесом».

А тогда все началось с маленькой занозы. Малюсенький кусочек дерева, впившийся в пятку Макара, когда он бе­га л босиком по дощатому полу пионерлагерной веранды. Пионерский лагерь, тот самый, из которого Макар напи­сал душещипательное письмо своему брату, ставшее впос­ледствии ценной семейной реликвией:

«Здравствуй, Сергей!

Вот пишу тебе письмо. Вчера мы приехали в лагерь. Добрались нормально, на автобусе. Здесь очень хорошо. Мы живем в деревянном доме. Дом стоит в лесу. В доме всего три палаты. В первой палате девочки, во второй па­лате мальчики, а в третьей — мы. Нас десять человек...»

Если бы не было той маленькой занозы, не было бы и «Апостола». Ни первого, ни второго и уж тем более третье­го. Макар физически не мог достать ее сам, а обратиться к кому бы то ни было за помощью боялся. А заноза мешала свободно ходить и уж тем более бегать. Вот тогда-то Макар и решил записаться в какой-нибудь кружок и почему-то выбрал авиамодельный. Пока другие дети купались, игра­ли в футбол, ходили в лес, то есть занимались тем, чем и полагается заниматься детям в пионерском лагере, наш маленький «Кулибин» постигал азы аэродинамики в сум­рачном помещении пионерлагерного клуба. Первой его мо­делью стал планер, затем самолет, оснащенный двигателем внутреннего сгорания. Но они как-то не приглянулись Ма­кару. Следующим этапом стал вертолет. Здесь впервые Ма­кар избавился от стереотипов. Ему очень хотелось изобрес­ти что-то свое, личное. Каждое утро Макар, прихрамывая, отправлялся из корпуса в клуб, чтобы провести там целый день. Творческий процесс продолжался почти два месяца и был лишь однажды прерван на один день, когда Макара силком отвезли в больницу и достали-таки из его многостра­дальной ноги злосчастную занозу. Уязвимость конструкции заключалась в том, что она должна была быть абсолютно легкой, дабы иметь способность быть поднятой в небо с по­мощью маломощного электромоторчика. Это было новше­ство в авиамодельной практике тех лет. Слет юных люби­телей неба проходил в Тушино в начале учебного года. Ма­кар ждал этого соревнования как манны небесной. Апос­тол — первый, потрясываясь от натуги, поднялся в воздух на два метра от земли, после чего легким дуновением ве­терка был завален набок, потерял управление и рухнул к ногам своего рыдающего создателя.

Трагедия оказалась настолько болезненной по своему объему, что полученную в результате душевную травму Макар переживал в течение почти десяти лет. Все эти годы Апостол-1 пылился на захламленных антресолях. Только в 88-ом году Макар решил вернуться к забытой когда-то теме. Это произошло опять-таки летом, когда его новые друзья и подружки разлетелись из пыльной Москвы кто куда на каникулы. Макар остался в одиночестве и изны­вал от тоски в небольшой двухкомнатной квартире в од­ной из московских новостроек, которую они с мамой по­лучили по очереди пару лет назад. Тоска с утра до ночи. В тот день, когда Макар решил разобраться на антресолях, его мама была на работе, по телевизору ничего интересно­го не показывали, книжки Макару уже успели порядком поднадоесть, короче, более интересного занятия он для себя не подобрал. Макар очень обрадовался, когда угля­дел в дальнем углу антресолей запылившийся от времени вертолет. Вот оно — то интересное дело, которое убьет много времени и отвлечет от постоянной скуки. За не­сколько дней комната Макара превратилась в мастерскую, Макар правда обзывал ее конструкторским бюро. Главная сложность в производстве второй модели Апостола заклю­чалась в том, что в те годы в нашей стране существовал только один тип маленьких бытовых электромагнитных двигателей, которые были, с одной стороны, маломощные, а с другой — достаточно тяжелые. Все попытки Макара как-либо усовершенствовать их десять лет назад так и не увенчались успехом. Так что пришлось волей-неволей опять-таки использовать пресловутый двигатель внутрен­него сгорания. А надо сказать, что Макар не хотел загряз­нять окружающую среду каким бы то ни было способом, потому что любил природу во всех ее проявлениях. Но все же он испытал чувство огромного удовлетворения, когда Апостол-2 уверенно поднялся в воздух и, подчиняясь каж­дому приказу Макара с пульта дистанционного управле­ния, описал глубокую дугу над деревьями и послушно при­землился у ног своего конструктора. Макар был счастлив и каждый день начинал с того, что уходил со своим дети­щем с утра из дома на близлежащий пруд, придумывая все новые испытания для Апостола. Только к вечеру Ма­кар и Апостол возвращались домой, и еще до самой ночи неугомонный механик что-то смазывал, подкручивал, пы­таясь на основе совсем слабой материальной базы довести до совершенства каждый узел, каждый кусочек любимой им игрушки. Но однажды Макар и Апостол слишком дол­го задержались на пруду. К тому времени все нормальные отдыхающие там люди уже разошлись по домам, и шайка местных хулиганов подкараулила увлеченного испытате­ля. Они были моложе Макара, но их было шестеро, и ник­то не пришел на помощь. Макар отчаянно бился из после­дних сил. Он защищал Апостола как мать защищает свое­го ребенка, но результат оказался далеко не в его пользу, Макар был избит, а Апостол превращен в груду обломков. Так закончился короткий путь Апостола-2. И опять была душевная травма, и опять перерыв в конструкторской де­ятельности почти на десять лет.