Часть 4
АЛЕСЬ ГОРДЕНКО
ВЕРВОЛЬФ
Заметки на полях
«Новейшей истории»
Текст в авторской редакции.
Много лет подряд я писал научные и околонаучные работы по истории богохранимой державы нашей. А однажды решил пофантазировать – а что было бы, если бы... История не знает сослагательного наклонения, но этот текст не из истории. А что это и о чём – пускай судит мой драгоценнейший читатель.
С наилучшими пожеланиями
Алесь Горденко
ИЗВЕЩЕНИЕ
Возрастная категория произведения – 18+.
В тексте присутствует ненормативная лексика, сцены насилия и сексуального характера.
Все описанные события, персоналии, учреждения, организации и географические объекты являются вымышленными и не имеют прообразов в реальности. Любые совпадения с реальными событиями, людьми, учреждениями, организациями и географическими объектами – случайность.
Данное произведение явно затрагивает религиозные и иные чувства, поэтому уважаемого читателя настоятельно просят немедленно прекратить чтение, как только ему покажется, что его оскорбляют.
Автор, создавая данный текст, ставил перед собой какие-то цели, но только не образовательные, воспитательные и цели политической, религиозной и иной пропаганды. Проще говоря, я не собираюсь никого ничему учить, рассказывать, что такое хорошо и что такое плохо, и ни к чему не призываю.
Уважаемого читателя просят помнить: лично я лично Вам ничего не должен и ничем не обязан.
С наилучшими пожеланиями
1991, 24 августа
Две серые иномарки с тонированными стёклами неслись по ночному городу от Бутырской тюрьмы к Лубяной площади. На заднем сиденье одной из них сидел старик в наручниках, по бокам – двое конвоиров. Время от времени старик смотрел в окна.
Обычная ночь в столице. Ничто не напоминало о том, что дватри дня назад на этих самых улицах толпа в миллион человек свергала советскую власть. Да-да, уж сейчас-то – точно не время обманывать себя. Сегодня в город вернулся изолированный ранее на госдаче в Крыму президент Северного Союза Социалистических Республик Михель Горбатый. И даже встречали вроде бы со всей полагающейся главе государства пышностью. Но... Горбатый вернулся не в столицу СССР. Он вернулся в столицу Северной Федерации, где хозяин – её президент, Барий Никалозович Эльцер. Де-юре Советский Союз пока ещё есть, де-факто – Эльцер и его коллеги из союзных республик уже дерибанят страну на улусы: кому какой кусок достанется. А город спит. За исключением редких ночных прохожих.
Скорее всего, его везут убивать. Если чего Крысолов и не знал – то теперь он наверняка знает всё. Ещё позавчера все документы на Крысолова – две большие коробки бумаг – лежали на столе у старика. Первые документы, которые Крысолов у него отнял. И только потом вскрыл личный сейф арестованного по подозрению в госизмене председателя КГБ СССР. Он знает всё. И никогда не простит. Он вообще не умеет прощать.
А ведь и десяти лет не прошло…
В то время старик ещё не был главой КГБ – один из замов. Но решение было – его. Именно к нему начальник областного управления генерал-майор Лаудиц явился с докладом о ЧП и с обоссавшимся майором Брахтом. Просто отпустить Крысолова, сделав вид, что не было никакого задержания... Был и такой вариант. Но американские газеты уже написали, кампания на Западе уже началась. Был нужен показательный, демонстративный, предельно открытый суд над мелким жуликом и спекулянтом, из которого сейчас рупоры буржуазной пропаганды делают героя-мученика, идейного борца с советским режимом. И старик настоял на суде.
– Выходите!
Машина стояла напротив центрального входа на Лубянку. Меньше недели назад старик приезжал сюда каждый день на служебной «Волге»; у входа ему отдавал честь и рапортовал дежурный…
– Нет, в те двери!
В огромном холле бывшего Центрального управления Комитета государственной безопасности кипела работа – возводили перегородки, разделяющие холл на две половины. А, ну да: формально КГБ СССР ещё не уничтожен. Просто у Крысолова мандат от президента Эльцера: в кратчайшие сроки занять в здании на Лубяной площади любые помещения, необходимые для полноценной работы Службы безопасности Президента Северной Федерации, и обеспечить для её сотрудников отдельный вход в здание. Поэтому теперь одни двери – для чекистов, а другие... Как хоть их называть-то будут? Для эсбэпэшников? Для эльцерят? Или… для лиандриков?
Пешком старика повели по направлению к его бывшему кабинету. Теперь кабинет занимает Крысолов.
Странная картина: в коридоре перед дверями главы СБП толпилась кучка чекистов. Старик сразу их узнал. Его бывшие подчинённые, причём в основном из особо секретных отделов. За дверями вообще-то огромная приёмная – и старик никогда не стал бы держать их на ногах в коридоре, как толпу обывателей, явившихся с заявлениями к начальнику жилконторы.
Старший охранник жестом остановил старика в нескольких шагах от дверей, решительно отодвинул кучку особо секретных просителей, вошёл внутрь. Через минуту вышел в сопровождении незнакомого старику человека в штатском. Тот сначала оглядел доставленного – с нескрываемым торжеством победителя, потом небрежно-презрительно бросил чекистам у двери:
– Можете расходиться! Пока не назначим бухгалтера и он не примет дела – никакие ассигновки подписывать не будем.
Поманил старика и его конвоиров пальцем – за мной.
Приёмная была пуста. Ещё один незнакомый старику человек в штатском – за секретарским столом; четверо в серой форме без опознавательных знаков – в креслах для посетителей.
– Сообщи Джорджу Джорджиевичу…
Занимавший секретарское место исчез в кабинете, через несколько мгновений вернулся.
– Проводите арестованного. Его ждут.
Старика ввели в его бывший кабинет.
За прошедшие дни здесь вроде бы ничего и не поменялось. Так, какие-то обязательные мелочи. Где раньше висело красное серпасто-молоткастое знамя Страны Советов – теперь был триколор Северной Федерации. На месте портрета товарища Мавзолейного – большая цветная фотография в красивой раме: президент Северной Федерации Барий Никалозович Эльцер. А на большом, длинном столе для совещаний – почти тот же беспорядок, что здесь был, когда недавно отсюда вытаскивали старика, заломив ему руки. Чтобы потом сдать в следственный изолятор МВД, запереть в одиночку и начать изматывающие многочасовые допросы в качестве обвиняемого в государственной измене, терроризме и попытке государственного переворота.
– Господин руководитель Службы безопасности Президента Северной Федерации! По вашему приказу арестованный Вальдемар Хук доставлен! – бодро отрапортовал начальник конвоя.
Крысолов был в кабинете один. Ему поставили какое-то новое кресло с откидывающейся спинкой – вот сейчас он в нём и полулежал, прикрыв глаза. Приоткрыл один глаз, осмотрел вошедших, сделал два коротких жеста конвою: не орите и пошли вон, оставьте меня с арестованным.
Он выглядел уставшим. И чуть-чуть небрит. Похоже, действительно крутится тут последние двое суток денно и нощно, занимаясь организацией Службы безопасности Эльцера.
– Заберите, это ваше! – пальцем он показал на коробку, стоявшую на краю стола.
Ну да, личные вещи Хука. Много всякой мелочовки: запасные очки в футляре, полупустой флакон одеколона... Самое дорогое – небольшая фотография любимой внучки Хука в простой рамочке, ранее всегда стоявшая перед ним около настольной лампы. Крысолов вернул ему даже настольный блокнот с пометками – видимо, прочёл и ничего интересного там не обнаружил.
– Благодарю вас, – сдержанно ответил бывший председатель
КГБ и покосился на балконные двери. Точнее…
Из его кабинета был выход на балкон, смотревший во внутренний двор здания на Лубяной площади. А перед выходом лежала половая тряпка. Теперь, при Крысолове, этой половой тряпкой стало работать красное знамя, содранное с флагштока, на котором ныне красовался триколор. Вернее, половина знамени. Вторая половина работала половой тряпкой при входе в кабинет.
– А вот это ваше личное или?.. – Крысолов указал на статуэтку, стоявшую неподалёку от коробки с личными вещами экс-председателя. Миниатюрная чугунная копия знаменитого монумента «Родина-мать» на Мамаевом кургане. Миниатюрная Родина по-прежнему решительно вздымала меч, но среди кучи порядком растрёпанных бумаг на столе смотрелась как-то неубедительно.
– Я смотрел… – неторопливо, ленивыми, короткими фразами усталого человека продолжал Крысолов. – Инвентарного номера на ней вроде нет. По описи не значится. Откуда она у вас взялась, Хук?
– Это пробный образец. В декабре мы собирались отметить пятидесятилетие битвы за Мошковец, вот и решили изготовить для сотрудников памятный сувенир. Это пробник. Их изготовили десять штук, в том числе и эту. Пока ещё никому их не вручали, но и не оформили... Да мы и не думали, что будет необходимость оформлять их по описи и ставить инвентарные номера.
– В общем, она – типа того? Бесхозная?
– Джордж Марк… Джорджиевич, вы ведь меня сюда привезли не для того, чтобы выяснять, чья статуэтка? Так зачем вы валяете дурака?
Крысолов потянулся в кресле, сел за стол прямо и посмотрел на Хука обоими глазами.
– Нет, представьте себе – вас сюда доставили именно за этим. Вернуть вам ваши вещички. Других вопросов у меня к вам нет. Вы же сделали жест доброй воли? Я считаю своим долгом ответить тем же.
Он приподнял со стола и показал экс-председателю маленький прозрачный пакет. Ну да, ну да... Напоследок Хук сумел разыскать и вернуть Крысолову то, что около десяти лет тому назад отобрали при обыске: его тяжёлую золотую цепь 56-й пробы, перстень-печатку с вензелем и дамское кольцо с бриллиантом в виде сердечка, изъятое у его сожительницы Марии Красс. Подстраховка на случай…
На случай чего, старый дурак? – спросил Хук сам себя. Свою жизнь у него хотел за это колечко и эту цепочку выкупить?
Он не сомневался: его привезли сюда ночью, выдернув из СИЗО МВД, чтобы убить. За куда меньшие прегрешения Крысолов уже уничтожил нескольких, в том числе изуверскими способами.
Руководитель Службы безопасности Эльцера встал и прошёлся по кабинету. Подошёл к столу для совещаний, взял Родину-мать. Повертел в руке.
– Ну, если бесхозная, то я найду ей лучшее применение, чем дарить вашим сотрудникам на юбилей битвы за Мошковец.
Он подошёл к окну. Посмотрел. И резко, со всей силы, шарахнул статуэткой по гранитному подоконнику. Хук вздрогнул. Чугунная статуэтка раскололась на несколько кусков, полетевших в стороны с жалким сиплым звоном.
– Ну вот... Теперь я и с тобой рассчитался, сука.
Он бросил на пол последний осколок – голову чугунной Родины.
Обернулся к бывшему председателю КГБ.
– Какие к вам ещё могут быть вопросы, Хук? Эта б.ядская страна всегда держалась только на страхе, который сеяли вы и ваши подчинённые. Не случайно ведь только ваше ведомство народ звал кратко: «Контора». Позавчера я помог Эльцеру сломать ей хребет. А без Конторы – что это за страна? Так, недоразумение на шестой части земной суши. Жалкая, несчастная инвалидка с перебитым позвоночником, которая теперь будет мучительно умирать. Хотя и недолго. Туда ей и дорога…
Хук вздрогнул. Крысолов стоял напротив и смотрел ему в глаза. Так смотрит маньяк перед тем, как распотрошить очередную жертву.
– А вы что подумали, Вальдемар Александрович? Что я вас привёз сюда, чтобы… убить? Не буду скрывать, когда-то я очень этого хотел. А потом почитал ваше личное дело. Может быть, вам самому нравится убивать и мучить людей. Может, вы всегда хотели власти. Не могу даже исключать, что вы были образцовым учеником партийной школы и глубоко прониклись идеями социализма... Вы ведь двадцать четвёртого года рождения – почему бы и нет? Как раз то самое поколение самоотверженных идейных зомби, спасших это государство в сорок первом по цене «из каждых ста выжили трое». Так или иначе, эта страна – ваша страна.
Боль этой страны – это ваша боль. Так что вы будете жить, Хук!
Он развернулся и снова подошёл к окну.
– Я понятия не имею, чем окончится суд над вами. Но даже если вас признают виновным в госизмене – не те сейчас времена, чтобы за это расстреливать. Получите сколько-то лет тюрьмы, а там, вскорости, и какая-нибудь амнистия подойдёт. Вот хотя бы – в девяносто пятом у нас пятьдесят лет победы. Наверняка к этой дате объявят какую-нибудь амнистию. Выйдете на свободу, дадут вам пенсию. Конечно, не генеральскую – обычного семидесятилетнего старика. Награды и звания суд у вас отберёт. Но вам
на жизнь хватит. Будете жить и смотреть, как… Он криво усмехнулся.
– Хочешь победить врага – воспитай его детей. Дети у вас уже взрослые, а вот внучка, которая на фото... Я вам клянусь, Хук – она получит превосходное высшее образование. И про своего дедушку и Контору, которую тот возглавлял, будет знать всё. Карательные акции. Расстрельные списки. Депортации народов. В старших классах школы учитель истории обязательно сводит её класс в Музей Гулага. Она вас проклянёт, Хук. Не потому, что этого от неё потребуют, как в тридцать седьмом. Потому, что у неё будут хорошие учителя. Хотя... Может быть, и ваши взрослые дети от вас тоже отрекутся. Много ли им для счастья надо? Особнячок на Рублёвке, элитная иномарочка, возможность лично схарчить лакомый кусок бывшего всенародного достояния… а? Как думаете? Продадут они за всё это светлую память папы-чекиста?
– Хватит!!!
Старик в ужасе рухнул в одно из кресел, стоявших около стола для совещаний. Крысолов подошёл. Наклонился. Прошептал в ухо:
– Живи! Долгих тебе лет и крепкого здоровья, засранец!
Экс-председатель КГБ долго приходил в себя. Поднял глаза от пола.
Крысолов опять полулежал в кресле и почти дремал. У входа в кабинет стояли охранники, которые привезли Хука сюда. Сейчас повезут обратно в СИЗО, наверное. Но пока – ждут, чтобы несчастный старик пришёл в себя.
– Скажите, Лиандер... Когда меня сюда вели, я увидел у дверей кабинета нескольких чекистов с какими-то бумагами. Ваш секретарь отправил их восвояси, сказав что-то про назначение бухгалтера... Что это было?
– А-а… это? Это мой приказ номер один по Службе безопасности Президента Северной Федерации. Мы создаём её главным образом путём выделения в особую специальную службу бывшего Девятого управления КГБ СССР. И за счёт денег, выделенных на это управление. Но деньги надо выделить из общего бюджета КГБ СССР. Так что со вчерашнего дня мной наложен арест абсолютно на все финансы вашей Конторы, включая секретные фонды. А у ваших бывших коллег... Ну, нужда, видимо. Кому стукачам платить надо, кому ещё что. Вот и бегают с ассигновками. А бухгалтерия СБП пока ещё действительно не сформирована, сейчас над этим работаем. Да и как сформируем... Вы ведь изрядно напакостили, когда пытались брать штурмом мою квартиру. Так что сначала я из ваших секретных фондов оплачу все расходы по ремонту, весь причинённый материальный ущерб и все компенсации морального вреда. И, конечно, за гибель моих ребят – их семьям. А ваши стукачи, как и их кураторы, полюбят пока Родину-мать чисто за идею.
Он махнул рукой конвоирам – уводите арестованного!
ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ
(ЧЕТВЁРТАЯ ЖИЗНЬ)
Так как вы отвергаете слово сие, а надеетесь на обман и неправду, и опираетесь на то, то беззаконие это будет для вас, как угрожающая падением трещина, обнаружившаяся в высокой стене, которой разрушение настанет внезапно, в одно мгновение. И Он разрушит её, как сокрушают глиняный сосуд, разбивая его без пощады, так, что в обломках его не найдётся и черепка, чтобы взять огня с очага или зачерпнуть воды из водоёма.
«Книга пророка Исайи»
1
В обеденный перерыв председатель КГБ СССР Вальдемар Александрович Хук сходил в кассу и получил зарплату. Со всеми надбавками и доплатами по ведомости значилось 1344 марки с мелочью. Получив наличные, он с интересом начал рассматривать новые деньги.
Северный Союз Социалистических Республик решительно нёсся к своему краху. Теперь это стало видно даже по билетам Государственного банка новой модификации. На них не только заменили «1961» на «1991», но и убрали обозначение номинала на языках союзных республик. А ещё – инфляция заставила ввести в оборот купюры в 200, 500 и тысячу марок. Одну такую Вальдемару Александровичу как раз и выдали. Бумажка мрачной серо-чёрной расцветки, только в центральной части, вверху – желтоватый полукруг со сложным рисунком. Внешне чем-то напоминает солнце в тучах. Только... Это не рассвет, это – закат.
Отобедав, председатель вернулся в свой кабинет и продолжил работу с бумагами.
Даже справки и выписки из дел об этом человеке составляли две толстые папки. Плюс некоторые материалы, которые Вальдемар Александрович попросил принести для ознакомления в подлинниках.
Два уголовных дела. Одно – целиком, из другого – обширная справка.
Со страниц подлинника на Хука смотрело ничтожество. Стандартные фото, фас и профиль. Жалкая, трусливая, насмерть перепуганная дрянь. Уголовная шушера, которая всю жизнь между отсидками промышляла то мелкими кражами, то караулила случайных прохожих в тёмных углах, угрожая ножиком – отдай кошелёк! В деле тоже всё было ясно, как божий день. Ничтожество заметило, как в дальнем уголке парка гуляла одинокая женщина с маленькой девочкой, одетая в дорогое кожаное пальто. Ну, уж эта точно рыпаться не будет! – решило существо, вытащило ножик из кармана и пошло делать гоп-стоп. Шрамы от женских ногтей на морде грабителя, следы борьбы и всего один ответный удар. Смертельное ранение в шею. На допросе существо во всём каялось, тряслось, рассказывало в мелких подробностях о своих преступных намерениях и умоляло внести в протокол обращение к прокурору о снисхождении – только не расстреливайте за убийство, оно же не умышленное! Я не хотел!!! Каюсь и прошу снисхождения!
Существо не расстреляли – его отправили в СИЗО до суда. Но отдельного здания СИЗО в городишке не было, был только специальный корпус в городской тюрьме. По ошибке конвоя подследственного поместили в камеру, где в то время находился бывший сожитель убитой. И он свернул подследственному шею.
И справка из второго дела. Дела, по-своему легендарного. Предприимчивая директриса дома ребёнка наладила, если уж прямо говорить, торговлю детьми. Бесплодных и одиноких пар в стране много; круглых сирот через её детдом проходило достаточно... В документах девочки Стефани Красс в графе «Отец» стоял прочерк, а мать только что убили. Следствию удалось доказать восемь конкретных эпизодов незаконного усыновления за вознаграждение; ещё о нескольких десятках – в том числе и по эпизоду девочки Стефани – остались смутные слухи и намёки в показаниях отдельных свидетелей. Учитывая, какой мог быть резонанс и скандал на всю страну (а может, и за границей), дело быстро расследовали, быстро провели суд, быстро расстреляли по приговору предприимчивую директрису. Ставшую, между прочим, четвёртой женщиной, которой советский суд назначил расстрел, за все послевоенные годы. В одном ряду с фашистской карательницей Тонькой Пулемётчицей и иными столь же достойными дамами. А девочка Стефани, скорее всего, сейчас воспитывается у каких-то предприимчивых состоятельных людей и носит их фамилию и отчество. А может, и имя тоже.
Нет, вот, бывает же. Мелкий уголовник. Наглая, алчная, беспринципная чиновница органов опеки и попечительства. Предположительно (конкретных доказательств так и не найдено, но, по всей логике, именно так) сговор вора в законе, управлявшего Варским централом со стороны криминала, и начальника тюрьмы: вору надо было подольше задержать в тюрьме кольщика по кличке Художник ещё на несколько лет – уж больно талантливо делал татуировки. А в основе всего лежал донос, написанный отцом на сына по указке майора КГБ.
Мелкий уголовник – сам по себе. Директриса детдома – сама по себе. Вор в законе – сам по себе. И уж тем более сам по себе – алчный мерзавец в погонах Комитета, с которого всё началось.
А в целом…
Вальдемар Александрович взял со стола книжку. Тоненькая книжка для детей, вот буквально неделю как из типографии. Не очень много текста – и много рисунков (ну, как и всегда в детских книжках). «Гамельнский крысолов». Адаптированная для детей версия довольно жуткой средневековой легенды. Жителей города Гамельна одолели крысы. Горожане молили Всевышнего об избавлении – и однажды в город пришёл человек с волшебной дудочкой. Заиграл на ней – и зачарованные крысы ушли за ним прочь из города. Потом он вернулся за обещанной наградой, но жители решили не платить. Тогда Крысолов снова заиграл на дудочке и увёл из города всех детей, чем обрёк его на вымирание. Это в оригинале. А в переложении для малышей – дети, вместе с Крысоловом, уходили в страну всеобщего счастья, где живут только хорошие люди, которые никогда никого не обманывают. И жили они там долго и счастливо.
«Рисунки – Д. Лиандер». Чёрно-белые рисунки простым карандашом, так как книжка – раскраска. Вообще – да, у него в последнюю пару месяцев творческий подъём. Связан с удачным поворотом в личной жизни. Поэтому в свободное время депутат Верховного Совета, делегат Съезда народных депутатов СССР и исполнительный директор частного охранного предприятия ещё и рисует. И даже неплохо рисует, что уж говорить. Его просили об иллюстрациях к какой-то другой сказочной истории, но ему оказалось неинтересно. Просто – неинтересно. А для него это не работа, это хобби. Интересно – рисует, неинтересно – нет. Вот про Гамельнского крысолова – оказалось интересно. Нарисовал.
И очень быстро напечатали.
Что же касается его работы… Председатель КГБ помрачнел.
Нет, не надо себя обманывать. Уж он-то, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой, видел, что рыба прогнила с головы. Началось с провалов в экономике и дефицита даже основных товаров ширпотреба и продуктов питания. Плюс у народа отняли водку в рамках антиалкогольной кампании. Нет, кампания, что и говорить, была необходима: алкоголизация трудящихся стала главным бедствием промышленности. Но... Партийные рукожопы так ту кампанию провели, что и водку у народа отняли, и ширпотреба не дали. Короче: народ в грядущее светлое коммунистическое будущее и раньше-то не особо верил, а теперь и вовсе стал открыто глумиться над моральными устоями Страны Советов и презирать её. Одновременно: сепаратистское движение на национальных окраинах, желание правящей партийной элиты стать полновластными и никому не подотчётными хозяевами тех богатств, которые им вроде как доверила в управление Отчизна…
Нет, вовсе не какой-то вшивый делегат Съезда нардепов, пускай и с яркой биографией, заварил всю эту кашу. Кастрюлька вовсю булькала уже в те времена, когда он был зэком в Варском централе и накалывал блатным татуировки. Просто вот здесь и сейчас…
Страну надо было спасать. И 17 марта прошёл референдум. И более двух третей советского народа сказали: да, мы по-прежнему хотим жить в едином Северном Союзе Социалистических Республик. Незначительные волнения и акции гражданского протеста прошли только на Кавказе и в Прибалтике. Правда, если кавказцы побузили, как всегда, бурно, но разово, то прибалты начали сколачивать постоянно действующие общественно-политические движения. И придумали им убойное название: «Народный фронт». Литовский народный фронт, латвийский, эстонский…
В Вильнюсе толпа демонстрантов попыталась захватить республиканский телецентр – мол, хватит с нас советской пропаганды, даёшь независимое национальное радио и телевидение! Учитывая массовость выступления, пришлось спешно перебрасывать в город и пускать в ход спецназ Комитета госбезопасности. Кого-то даже порубили сапёрными лопатками при разгоне демонстрантов. Ну, как всегда было в Стране Советов в прежние времена.
Но – на дворе была уже другая эпоха. И политическая элита переродилась. Многие члены Центрального комитета компартии прямо одобрили прибалтийский протест и подогрели скандал. Ничего личного, чисто бизнес: они рассчитывали наловить жирной рыбки в мутной воде общегосударственного политического кризиса. На Съезде народных депутатов шли бурные дебаты – и их смотрела по телевизору вся страна. Постановили: сформировать депутатскую комиссию и направить в Вильнюс для расследования событий на месте. А кого возьмём в ту комиссию? А давайте, опрежь всего, специалистов. Пара-тройка бывших военных, депутат из отставных генералов МВД, юристы... Да, и директор частного охранного предприятия товарищ Д. Д. Лиандер, куда же без него? У него там внезапный и бурный роман с секретаршей, которую он всем представляет «моя гражданская жена госпожа Тейлор»? (Да-да, идите вы со своими «товарищами»!) Пусть едет с гражданской женой! Тем паче он и сам не против, и госпожа Тейлор не против.
…По итогам двух недель работы депутатской комиссии на свет появился её доклад – то ещё сочинение. Чуть не половина депутатской делегации – видные перестройщики и демократы. Так что оттоптались на спецназе КГБ знатно. Но в меру. В отличие от…
«Альтернативное экспертное заключение народного депутата Д. Д. Лиандра о событиях в Вильнюсе» опубликовали все местные газеты и в подлиннике, и в переводах на национальные языки. В переводе на английский, немецкий и т. д. – ведущие газеты Запада.
Надо отдать ему должное: все две недели в Вильнюсе он вкалывал, как проклятый. Опросы десятков свидетелей, выезд на места событий... Он не стеснялся лично бегать с рулеткой и замерять, например, ширину переулков, куда спецназ вытеснял протестующих. Так что…
Это был убойный текст. Фразы типа «лубянские каратели», «мошковецкие палачи» и им подобные подкреплялись массой фактов. Очередное преступление советских оккупантов против литовского народа. Попытка физического уничтожения лучшей части гражданского общества Литвы и республиканской интеллигенции. Преступление, которое по праву можно назвать актом геноцида населения маленькой национальной республики, уже становившегося объектом советской оккупации в 1939-м и так называемого «освобождения от фашистских захватчиков» в 1944-м.
Короче. Подотритесь теперь своим мартовским референдумом. Объединённый народный фронт Прибалтийских стран. Миллионные демонстрации. Единогласные решения местных Верховных Советов о провозглашении государственной независимости республик.
В прежние времена депутата Лиандра пришибли бы за одно это «так называемое освобождение от фашизма в 1944 году». Но – он точно знал, какие на дворе времена. Гласность. Перестройка. Новое мышление. Переосмысление прошлого. И вообще – чего прие.ались к депутату, когда выходит тиражом в три миллиона газета «Столичный комсомолец», а там – передовица журналиста Минько к 22 июня: «А может, лучше было бы, если бы в сорок пятом победила Германия? Или – сразу в сорок первом?». Размышляет человек на всю страну. Имеет право, чё. Гласность же. К пятидесятилетию нападения фашистов на Советский Союз – самое то.
Ну и как же обойтись без удара в спину?
Двенадцатого июня 1991 года президент Северной Федерации Барий Никалозович Эльцер подписал принятую Верховным Советом республики «Декларацию о государственном суверенитете Северной Федерации». Теперь республиканские законы здесь имеют приоритет над всесоюзными. Так что – да. Первый государственный визит Эльцера после принятия декларации – в Вашингтон, заручиться поддержкой наиболее вероятного противника, а первые международные договоры Северной Федерации – соглашения об экономическом партнёрстве со вновь образованными Прибалтийскими республиками.
А депутат Лиандер единогласно избран одним из трёх заместителей председателя Верховного Совета Северной Федерации.
Он считает гэбистов виновниками всех своих бед. Он ненавидит эту страну – но не истеричной яростью визгливого интеллигентишки, а этак... Месть – блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Он это выучил. И ему бесполезно рассказывать про трагическую цепь случайностей: отдельно взятый негодяй в погонах Иудушка, мелкий уголовник – любитель попугать обывателей ножичком, циничная чиновница из органов опеки и попечительства... А ведь между ними – действительно ничего общего.
Хук открыл очередную папку. Новенькое про товарища депутата… пардон, уже – заместителя председателя Верховного Совета Северной Федерации.
В департамент образования города Мошковца поступило ходатайство о присвоении школе №… имени заслуженного учителя республики Андрона Сергеевича Тейлора, проработавшего в ней почти 20 лет. Одновременно новую школу, которая должна быть сдана и торжественно открыта первого сентября, – предложено назвать именем заслуженной учительницы республики Анны Михелевны Тейлор.
В реанимационном отделении Варской городской больницы скончался после обширного инфаркта советник юстиции... Бывший государственный обвинитель на процессе 1982 года по обвинению гражданина Д. М. Лиандра в спекуляции. Весь последний год он ходатайствовал о разрешении выезда за границу, а когда получил отказ – вскоре был разбит обширным инфарктом. Свидетели вспоминают, что прокурор с каким-то особым волнением читал криминальные репортажи, где Лиандру приписывали организацию убийства бывшего начальника Варского централа, вора в законе по кличке Коростель и других лиц, причастных к осу ждению нынешнего народного депутата в 1982 году. «Со страху помер!» – как сформулировала больничная санитарка.
Между тем товарищ депутат приезжал в Варский – на церемонию открытия памятника умершему год назад выдающемуся деятелю народного образования, многолетнему директору одного из детдомов города Рейнольду Александровичу... Перед городской администрацией возбуждено ходатайство об увековечении памяти выдающегося педагога и размещении его портрета в городском Зале славы.
Ева Марковна Лиандер, сестра Д. Д. Лиандра, приняла монашеский постриг с именем сестры Евстолии и указом Патриарха Мошковецкого Алексия определена на житие в Кириллов женский монастырь Калужской митрополии. Перед этим она оформила дарственную запись, которой передала своему брату Д. Д. Лиандру находившийся в её владении после отца и покойного брата Джозефа Марковича Лиандра семейный деревянный дом в посёлке Мышино. Согласие на принятие имущества в дар от имени депутата подписал по доверенности его представитель; депутат от встречи с сестрой уклонился, сославшись на занятость.
Начальником ГУВД города Мошковца утверждён, с одновременным присвоением ему по должности звания генерал-майора милиции, бывший начальник районного отдела внутренних дел… полковник Пузыревич. От руководства частного охранного предприятия «Беркут» поступила поздравительная телеграмма со словами благодарности за плодотворное многолетнее сотрудничество и товарищескую помощь органов милиции в деле становления частного охранного предприятия.
Совсем личное. Первого августа 1991 года районным отделом ЗАГС зарегистрирован брак гражданина Лиандра Д. Д. и гражданки Тейлор Ж. А., новобрачная при этом пожелала оставить девичью фамилию. По взаимному решению брачующихся свадьбу отметили предельно скромно – праздничным обедом в квартире Лиандра. Из гостей были только самые близкие люди: подружка невесты – сотрудница прокуратуры; генеральный директор «Беркута» Жмеровский; старинная подруга жениха Стефания Раух с мужем. Песни под гитару исполнял приглашённый в качестве почётного гостя известный певец Александр Малиновский. На следующий день в ЧОП «Беркут» был устроен большой приём с угощением для сотрудников предприятия; вечером того же дня дан приём в Верховном Совете Северной Федерации для избранного круга депутатов Совета и делегатов Съезда народных депутатов СССР. Приветственную речь и поздравления новобрачным говорил президент Северной Федерации Эльцер, похваливший депу тата Лиандра за успешную и плодотворную работу и пожелавший успехов на будущее.
Сообщается, что настоятелем храма Святого Георгия Кладбищенского иереем Александрийской православной церкви Феогностом (Никопулосом) совершён обряд крещения Д. Д. Лиандра с присвоением ему в крещении имени Георгий. Об этом храме и его настоятеле известно, что одним из прихожан является сотрудник посольства Соединённых Штатов Америки в городе Мошковце... Никаких контактов с органами государственной безопасности СССР иерей Никопулос не поддерживает, но, по всем признакам, имеет сношения с разведкой Соединённых Штатов.
Сведения о сотрудничестве с той же разведкой народного депутата Лиандра отрывочны, противоречивы и недостоверны. Явно доказано, что через посольство США совершались договоры на покупку гражданином Лиандром пуленепробиваемых стеклопакетов для окон его квартиры, американского же производства. Имеются недоказанные отрывочные сведения о поставках через американское посольство в частное охранное предприятие «Беркут» и для личных нужд его руководства специальной аппаратуры слежения производства США, но пока не представилось возможным точно установить подобные факты и конкретный перечень закупленного оборудования.
Провозгласив государственный суверенитет Северной Федерации, президент Эльцер подписал указ о свободе торговли, а другой – о декриминализации свободного обращения на территории республики наличной иностранной валюты. После чего в «Беркуте» открыто стали выплачивать сотрудникам премиальные в долларах США и марках Федеративной Республики Германии. По сообщениям осведомителя, в июле генеральный директор предприятия Жмеровский получил таких выплат на сумму около 3000 американских долларов, исполнительный директор Лиандер – около 2500, почти столько же – его личный секретарь и тогда ещё не жена Жозефина Тейлор. Соответствующий слух был распущен агентами КГБ в кулуарах Верховного Совета Северной Федерации, однако последовало только несколько частных разговоров; в целом депутаты одобрили такой образ жизни своего коллеги Лиандра. Это можно расценивать и как один из маркеров: насколько республиканская элита отдалилась от центральной советской власти и взяла курс на поддержку президента Эльцера и его игр в государственный суверенитет республики. Сравни с пропагандистским эффектом от недавней речи того же Эльцера, где тот критиковал привилегии и роскошную жизнь партийного руководства, приводя в пример зарплату генерального секретаря ЦК КПСС в 1500 советских марок в месяц – взрыв негодования. Группа художников-ювелиров Мошковецкого монетного двора получила заказ из Литвы на разработку дизайна высшей государственной награды новой республики, которую планируют назвать орденом Трёх Звёзд. На ордене должны быть отображены три звезды – часть государственного герба независимой Литовской республики 1918–1939 годов. Составлен предварительный список лиц, которые должны будут получить награду: кроме выдающихся местных деятелей, в него вошли президент Северной Федерации Б. Н. Эльцер и депутат Верховного Совета СФ Д. Д. Лиандер. Председатель КГБ вызвал секретаря.
– Пригласите на встречу со мной в ближайшее время академика Лазаря Самойловича Майрановского.
2
– Что-нибудь интересное есть?
Джордж покосился на массу писем, лежавших на краю стола Жозефины. Дожил – нельзя отъехать на полдня в Верховный Совет позаседать. Там куча конвертов, здесь тоже.
В приёмной никого не было, так что здороваться не обязательно – можно сразу поцеловать жену.
– Заходил Саша Малиновский, принёс приглашение на очередной концерт. На этот раз – программа из песен Вертинского.
– Терпеть не могу Вертинского.
– Почему? – удивилась Финка.
– Потому что этот охальник ещё лет за пятьдесят до моего рождения уже написал стихотворение, которое я должен был написать тебе! – он рассмеялся.
– Да? И какое?
– Известно какое.
Среди миров, в мерцании светил, Одной звезды я повторяю имя.
Не потому, что я её любил,
А потому, что мне темно с другими.
И если мне на сердце тяжело, Я у неё одной ищу совета.
Не потому, что от неё светло,
А потому, что с ней не надо света.
Когда там у Сашки концерт?
– Через неделю в субботу вечером. Или у тебя опять иностранные журналисты?
– В Буй всех журналистов. Мы с тобой однозначно идём на Сашкин концерт. Нашли, блин, в моём лице прораба Перестройки. Не было бы необходимости в депутатской неприкосновенности и иных милых ништяках – е.ись она конём, эта мамка-родина. Без меня сдохнет.
– Что, сильно устал?
Жозефина встала из-за секретарского стола, заперла приёмную изнутри.
– Располагайся!
…По настоянию девушки прежний, маленький, диванчик для посетителей в приёмной исполнительного директора «Беркута» поменяли на другой, побольше. На него можно было спокойно уложить Гео и сделать ему массаж. Особенно актуально после Вильнюса, когда «Альтернативное экспертное заключение народного депутата Д. Д. Лиандра» облетело все мировые СМИ. Теперь если уж не очередные журналисты просят интервью – так вагон всевозможных обращений от населения. Хорошо хоть в Верховном Совете Гео полагается свой, отдельный, секретарь. Там у него Соломон Ройзман – племянник адвоката Ройзмана, защищавшего Джорджа на суде 82-го года. Тоже юрист, хитромудрая еврейская голова с большим практическим опытом. А здесь – с некоторых пор уже законная жена Жозефина с массажем. «Тео просто ох.ительно делала массаж». Ну-ну, не одной Тео мир держится!
– У меня получается? – последнее время Жозефина осваивала пособие по расслабляющему массажу.
Джордж в ответ издал какой-то звук, выражающий крайнее одобрение. Ох.ительно, как у Тео, только лучше.
– Спасибо, солнышко! – он присел на диван и поцеловал любимую. – А мне сегодня в Верховный Совет прислали ответ из отдела образования. Первого сентября школу-новостройку не только сдадут, но и назовут в честь твоей мамы. Я уже распорядился изготовлением мемориальной доски. Сам проконтролирую.
Жозефина благодарно улыбнулась и обняла его.
– Спасибо, милый.
На ум пришёл их первый вечер в квартире у девушки.
От родителей осталась двухкомнатная хрущёба в спальном районе. Мама и папа до катастрофы занимали большую комнату, Жозефина – маленькую. А после... Ей было как-то не до того. Так что она по-прежнему жила в маленькой, а большая стояла свободной. Гео как-то сам обо всём догадался: комната родителей, кровать, где они спали... Зачем? Пошли в маленькую, к тебе, не так уж много места нам надо.
Утром девушка проснулась одна. Но предпочла тихо встать и посмотреть, что происходит.
Гео сидел за рабочим столом в комнате родителей и делал наброски карандашом. В качестве образца перед ним лежала одна из больших общих фотографий, которые ему вчера показала девушка: очередной выпуск очередного десятого класса. Мальчишки и девчонки в школьной форме, а в первом ряду их учителя.
Гео рисовал её маму.
– Привет, солнышко! – он ничуть не смутился появлению Жозефины. – Ты так хорошо спала, что я не решился тебя будить. И решил вот... Я надеюсь, ты не против, если я займусь портретом Анны Михелевны? Я редко видел таких людей.
– Доброе утро, Гео! Конечно, рисуй... А таких людей – это каких?
– Посмотри на неё, Финка. Хоть фото и маленькое, но... Это же абсолютно счастливый человек. Твоя мама сумела найти своё счастье.
– Мама – счастливый человек? В последние годы она как-то больше наоборот... Даже ты на парадной предвыборной фотографии ей очень не нравился.
– Ты знаешь, неудивительно. Но это неважно. Я просмотрел все фото, которые ты мне вчера показывала... Похоже, твоя мама действительно искренне была влюблена в свою профессию… даже не так – в своё дело. Причём это было какое-то очень точное попадание: вот все эти гуманитарные предметы – это ведь было её?
Ей нравилось этим заниматься?
– Вообще-то – да, очень... Просто... Ты как-то не спрашивал.
Не говорить же ему, с его-то биографией, что мама всегда совершенно искренне считала советский политический строй самым справедливым и передовым? Своё высшее образование, полученное бесплатно, трудоустройство на работу по призванию, распределение провинциалки работать в столичную школу… – кого за это благодарить, как не советское государство? И... Как это теперь совместить с биографией Гео?
– Мама всегда приводила в пример нашу семью, – смущаясь, начала Жозефина. – Она, девочка из провинции, сумела поступить в столичный педагогический институт. Всё время учёбы жила в общежитии при нём. Как отличницу, её распределили на работу в школу в Мошковце – и тут же дали комнату уже в общежитии городского отдела народного образования. Потом она познакомилась с папой, они поженились, и когда мама ждала меня – им выделили эту квартиру. Для мамы больше не требовалось никаких доказательств, что советская власть – лучшая, а коммунисты говорят правду.
– А они и говорили правду, – неожиданно заметил гость. – Тут ведь дело какое? Правды вокруг – что говна за баней. Притащи сюда с улицы любого забулдыгу – и у того найдётся как минимум три правды: для себя любимого, для друзей-приятелей и для недругов. И, пожалуй, ещё для участкового, четвёртая. Ещё, говорят, есть какая-то Истина, но где она – никто не знает и живьём её не видел. А твоя мама – нашла свою правду, приняла её; эта правда ей очень понравилась... И в итоге она была с ней счастлива. И я ей по-хорошему завидую. А единственное, что мне не нравится в её фотографиях, – они все какие-то слишком формальные. Вот не верю я, что и дома Анна Михелевна только и делала, что рассказывала тебе и твоему папе о лучшей в мире советской власти.
– Ещё она отлично готовила и меня научила... Ой, да, извини! Завтрак!
Действительно: пора кормить его завтраком, а они тут... Как там Гео выражался? Оставим это для статьи в журнал «Вопросы философии».
А портрет мамы по фото он всё-таки сделал. Какой-то действительно… очень человеческий портрет.
…Джордж застегнул рубашку, подошёл к столу, бегло просмотрел письма.
– Финка, а это откуда?
– Не знаю. Их все принёс курьер, одной пачкой.
Она тоже повертела в руках конверт.
Обычный почтовый конверт. Надписи красивым, ровным… профессиональным каким-то почерком. Город Мошковец, улица… частное охранное предприятие «Беркут», исполнительному директору. Обратный адрес: Мошковецкая область, посёлок городского типа Мышино…
– Это по поводу дома, который тебе недавно подарила сестра?
– Вряд ли. Когда я выписывал доверенность на Мацеевича, я ему прямо сказал: меня по поводу этой недвижки беспокоить только в крайних случаях. И почерк не его. И не стал бы он мне писать – позвонил бы или приехал.
Жозефина аккуратно вскрыла конверт. Лист простой писчей бумаги. Письмо тем же почерком, что и надписи на конверте.
Гео взял его, прошёл к себе в кабинет, уселся в кресло. Прочитал. На минуту задумался.
– Финка, ты вот что... Сбегай сейчас в канцелярию, пускай на него поставят входящий штамп с датой и присвоят номер.
– Хорошо. А что это?
– Возмущённое письмо провинциальной интеллигенции, явно предполагающее официальный ответ. На, почитай тоже.
Исполнительному директору ЧОП «Беркут» Лиандру Д. Д.
Джордж Джорджиевич!
Обращаюсь к Вам именно так и пишу именно на этот адрес.
Надеюсь, Вы поймёте почему.
Вас беспокоит Таисия Кононовна Вайс, учитель истории и литературы средней школы посёлка Мышино, где Вы обучались с 1968 по 1978 год. И где мне пришлось быть Вашим классным руководителем.
Мы, в нашей школе, по-прежнему следим не только за тем, что происходит в нашем районе, но и во всём мире. Поэтому внимательно прочли Ваше «Альтернативное экспертное заключение» о событиях в Вильнюсе. Сказать хочется очень многое – может быть, даже больше, чем Вы написали в этом документе, занявшем три полные полосы газеты крупного формата. Но Вы, наверное, не станете читать такое длинное письмо – это же не газетный нож, который Вы воткнули в спину Вашей Родины.
Поэтому я задаю Вам сейчас единственный вопрос.
Может быть, что конкретные события, изложенные в Вашей публикации, касающиеся вильнюсской драмы, действительно имели место. Но их словесное оформление – целиком Ваше. И поэтому прошу Вас ответить.
Ваш родной дед, Ф. Ф. Тушер, получил в годы Великой Отечественной войны много наград за подвиги по защите нашей Советской Родины. Среди них – орден Боевого Красного Знамени, полученный за мужество и героизм при освобождении Прибалтики от немецко-фашистских захватчиков. Скажите, Джордж Джорджиевич, Ваш дед – тоже «советский оккупант» вольной Литовской республики? Он тоже соучастник «так называемого освобождения 1944 года», ставшего «очередным актом порабощения литовского народа»?
Особенную «радость» своей публикацией Вы доставили мне, как Вашему учителю. Я хотела сначала написать «бывшему учителю», но, к сожалению, бывших учителей не бывает. Вы – навсегда в списках моих учеников, и мне с этим жить. Я учила Вас истории – в том числе и истории нашего Советского Отечества. Вы выучились на народного депутата – к сожалению, не могу точно сказать, какому именно народу и какой стране Вы в этом качестве служите. Впрочем, Вы ведь честно, через суд, отказались от того отчества, которое записано в Ваших школьных документах.
Направляю Вам это письмо по месту, где Вы, с недавнего времени, кажется, даже зарплату стали получать в долларах Соединённых Штатов Америки. Спасибо и за эту откровенность!
А историю, пожалуй, Вам всё же следовало бы учить лучше. В ней хорошо описаны биографии предателей, ни одна из которых не закончилась благополучно.
Т. Вайс
– Гм... – Жозефина удивлённо посмотрела на Джорджа. – Ты точно хочешь это зарегистрировать и дать официальный ответ?
– Товарищ секретарь, не спорьте с директором! – он улыбнулся. – Иди, Финка, регистрируй! – и уже мрачно: – Им хочется ответ – они его получат.
Учителю истории и литературы
средней общеобразовательной школы ПГТ Мышино
Т. К. Вайс
На Ваше входящее № 4338 от 07.08.1991 сообщаю.
Первое. Относительно оценки тех или иных исторических личностей, в т. ч. офицеров Красной (Советской) армии и их роли в событиях 1941–1945 годов, предлагаю Вам обратиться с запросом в Институт новейшей истории Академии наук СССР или иное научное ведомство, специализирующееся на подобных вопросах. Я же, со своей стороны, предпочитаю творить Историю, а не оценивать людей, творивших её до меня.
Второе. Ваши преподавательские способности я оцениваю очень высоко. По моим субъективным ощущениям, Вы были очень хорошим учителем истории, особенно отечественной, высокохудожественно излагая Вашим ученикам ту её версию, которую Вам спускало в своих директивах Министерство просвещения СССР. Так что Вашу самокритику, как учителя, считаю ошибочной.
Третье. Позволю себе не согласиться с Вами в части Ваших суждений о предателях и их судьбах. В мавзолее на Красной площади города Мошковца до сих пор покоятся и являются объектом почти религиозного поклонения множества адептов останки государственного изменника Вальдемара Ильича Уланова (Мавзолейного). В годы Первой мировой войны он брал немецкое золото и вёл прямую агитацию против правительства воюющей с Германией страны – места своего рождения. В итоге сегодня Вы рассказываете об этом человеке Вашим ученикам как о величайшем патриоте и всячески его превозносите (чему я сам был свидетелем, будучи Вашим учеником). Впрочем, на последнем утверждении не настаиваю, так как не вдавался в подробности работы Министерства просвещения СССР. Вполне допускаю, что Вам уже спустили новые указания относительно преподавания истории в школе в целом и относительно оценок личности Уланова (Мавзолейного) в частности.
Желаю Вам всяческих успехов.
Исполнительный директор ЧОП «Беркут»
Д. Лиандер
Секретарь Ж. А. Тейлор
Диктовку ответа он заканчивал таким мрачно-презрительным тоном, не допускающим возражений, что Жозефина даже не пикнула. Надо – так надо. Официальный ответ – так официальный ответ. Секретарь – Ж. А. Тейлор. Она быстро поставила свою подпись в конце бумаги и шлёпнула печать организации.
Дочитав текст до конца, он тоже черкнул свою подпись. После чего... Нет, кажется, она ещё не скоро привыкнет к этим перепадам настроения.
Рядом с ней сидел её Гео. Улыбался.
– Финка, сделай кофе. И, разумеется, с печеньками.
Уже вечером, дома, она поинтересовалась:
– Гео, я всё-таки что-то не догоняю... Вот зачем надо было писать именно официальный ответ на личное письмо твоей бывшей учительницы?
– Ну, во-первых, она именно этого и хотела. Наша интеллигенция, особенно провинциальная, страсть как любит всякое моральное БДСМ. Таисия Кононовна хотела оплеуху от меня – я не могу отказать в такой мелочи бывшей классной руководительнице. Во-вторых, вот это письмо – оно же что-то вроде заявления в суд о разводе. Я с тобой в игрушки не играю, я с тобой баранки не жую. Официальный запрос – официальный ответ. На бланке, с исходящим номером и с подписью секретаря. Хотя... Я понимаю твои чувства как дочери двух учителей. Извини, если тебя это задело, я этого не хотел.
– Меня не задело, Гео. В конце концов, это вообще твоя переписка по твоим делам. Просто я никогда ничего подобного не писала. И как секретарь с профильным образованием, могу заметить – это был не официально-деловой стиль письма. Она ласково посмотрела на мужа. Он рассмеялся.
– Сам знаю. Постараюсь учесть на будущее. Кстати, а что тебя смутило больше всего, только честно?
– Твой пассаж про дедушку.
– Строчка о том, что я предпочитаю творить Историю, а не судить деятелей прежних времён?
– Нет, это как раз нормально. Помнишь пассаж из «The Times»: «Своим докладом о событиях в Литве депутат Лиандер фактически аннулировал результаты референдума о сохранении СССР как единого государства». А это, между прочим, чуть не главная газета Великобритании.
Жозефина обняла мужа и какое-то время просто молчала, погрузившись в приятные воспоминания.
…Впервые он привёл её в эту квартиру вечером того же дня, когда они проснулись на полу в приёмной его кабинета. Съездил к двум по своим политическим делам, ближе к концу рабочего дня в «Беркуте» позвонил и попросил дождаться его. Приехал в начале восьмого вечера.
– Сначала всё-таки ко мне, Финка, ты не против?
Она была не против. Из «Беркута» они выходили, держась за руки.
– Вообще я живу отсюда… если по прямой, то метров 500. Прогуляемся?
Два небольших двора, один из старых районов столицы. Чудом сохранившиеся каменные дома обывателей прошлого века перемежаются с невысокими, в 3–4 этажа, хрущёвками. Они завернули за угол одной из них, и…
Не зря в каком-то разговоре Алёшка мимоходом заметил: знатное жилище выстроил себе Исполнительный. Такого Жозефина раньше никогда не видела.
Они вышли во двор обычной советской коммуналки. Когда-то давно это тоже был или купеческий особнячок, или доходный дом. А в советские времена его поделили на комнаты и устроили очередную воронью слободку. Такие ни с чем не перепутаешь – их вид и запах уникальны, как и обстановка во дворе: деревянный сарай в два этажа с кладовками, множество бельевых верёвок на железных перекладинах... Обязательный столик для домино и лавочки под деревьями в дальнем конце двора. Сам бывший особняк: плохо и разными цветами выкрашенные оконные рамы, штукатурка во многих местах осыпается, засаленные и уже не отмываемые окна общей кухни…
А ещё к дому была пристройка. В прежние времена, наверное, или жилые помещения для прислуги почтенных хозяев, или вовсе какая-нибудь конюшня. Приделана непосредственно к стене бывшего особняка. Выгорожена металлической решёткой метра в три высотой, идеально оштукатурена, выкрашена в единообразный светло-зелёный цвет. Окна какие-то необычные – с отражающим эффектом. Впечатление, будто в оконные рамы вставили зеркала. За забором – чистота, много молодых кустов. Когда разрастутся – получится очень милый зелёный уголок. В заборе – калитка для входящих пешком и ворота для заезда автомобилей. Но места для парковки нет, зато есть ворота, позволяющие загонять авто куда-то прямо в здание. На бывший особняк привинчена табличка – указатель на пристройку: «Квартира 17».
– Нам в семнадцатую!
Он приложил к замку на калитке магнитный ключ, пропустил девушку вперёд. Дверь дома открывать не пришлось – открылась сама, едва они вступили на порог.
– Доброго вечера, Джордж Джорджиевич, и вам, барышня!
Внутри всё было почти как в «Беркуте»: тоже что-то вроде холла. В боковой стене – железная дверь, видимо, проход в гараж за стенкой. Прямо – лестница на второй этаж, также перегороженная ажурной металлической решёткой и турникетом, рядом – кабинка для охраны. Где-то за ней – ещё одна дверь, из которой тут же появился другой мужчина.
– Здравия желаю, Джордж Джорджиевич! – Жозефину только оглядел, поздоровался кивком головы, впрочем, весьма почтительным.
Крепкие молодые мужики в той же чёрной форме с нашивками ЧОП «Беркут».
– Здорóво, молодцы! Для начала познакомьтесь – милую барышню зовут Жозефина Андроновна. Я надеюсь, она тут будет появляться часто.
Молодцы понимающе улыбнулись.
– Что-нибудь интересное было?
– Ничего, Джордж Джорджиевич. Почтальон был, принёс несколько писем для вас, – один из охранников вынул из ящика стола и протянул хозяину жилища пачку конвертов.
– Пойдём, Финка! – турникет открылся, Джордж опять пропустил Жозефину вперёд.
На втором этаже была единственная железная дверь.
– Проходи! Чувствуй себя лучше, чем дома! Добро пожаловать! – Гео распахнул дверь перед ней.
Войдя, девушка сообразила довольно быстро: когда-то здесь тоже были коммуналки. Через всё помещение проходил один длинный коридор; двери в комнаты по обеим сторонам. Прямо – большая кухня, первая комната сбоку от входа – похоже, ванная. Но от коммуналки не оставили ничего. Ни обстановки, ни запахов. Паркетные полы с ковровыми дорожками, свежеоштукатуренные стены; мощные и явно дорогие двери натурального дерева в комнаты. Комнат, похоже, пять: три по той стороне, где кухня; две – по той, где вход и ванная. Хрустальные люстры под потолком; дорогой деревянный платяной шкаф и обувная стойка. Да, из коммуналки и бывшего жилья прислуги Гео сумел сделать конфетку.
– Можно?
Сначала Жозефина заглянула на кухню. Для 1991 года это было нечто: пожалуй, здесь имелась вся западная бытовая техника для готовки, известная женщинам страны почти победившего социализма почти исключительно по картинкам в западных журналах. Если получится наладить долгие отношения с Гео – надо непременно освоить новинку «микроволновая печь», подумала девушка. И усмехнулась про себя: по большинству кухонной техники было видно, что ею или вообще не пользовались, или пользовались крайне редко. Ну да, до недавнего времени хозяин всего этого великолепия жил одиноко, а по местам его работы имелись отличные столовые и буфеты. Впрочем, вся посуда, которую заметила Жозефина, была чисто помыта и аккуратно расставлена по своим местам. Не такой уж и безнадёжный одинокий холостяк.
– Круть!.. – в восхищении выдохнула девушка. И пошла в ванную.
Бывшее общее коммунальное умывальное место было отделано в празднично-белых тонах. Белоснежная плитка на стенах, плитка под белый мрамор – на полу. Яркие лампы дневного света под потолком. Неожиданно (приятный сюрприз для квартиры одинокого человека) идеально чистые полы, раковина, унитаз. Всё в отдельных помещениях. И дверь куда-то, где, по идее, должна была находиться ванная.
Жозефина открыла, вошла и обалдела.
Ванна находилась в самом дальнем углу комнаты. Точнее даже не ванна, а что-то вроде купальни – этакий маленький бассейн. Два человека могут уместиться там одновременно совершенно спокойно. Пол тоже плиточный, но терракотовой расцветки, а на стенах... На одной было огромное зеркало во всю стену. На другой – тоже во всю стену – мозаика из множества зеркальных осколков, вделанных в штукатурку. Под потолком – очередная яркая лампа дневного света, но есть и другие – по углам ванной имелись четыре светильника, стилизованных под старинные подсвечники с лампочками, при горении имитирующими пламя свечи.
– Жёваный ты ж крот… – Жозефина старалась обходиться без обсценной лексики даже в моменты полного о.уения. – Это откуда?!
– Выдумка Тео, – Джордж как-то ностальгически улыбнулся. – Она делала вот так… – он щёлкнул выключателем. Дневной свет погас, зато загорелись подсвечники по углам. Да, феерическое зрелище. Огоньки лампочек-свечей отражались в огромном зеркале на одной стене и во множестве маленьких зеркал на другой. В сочетании с полом, имитирующим глиняные таблички Древнего Востока…
– Мы наливали ванную, Тео раздевалась и исполняла здесь стриптиз. Это было нечто. Она, собственно, и делала эту комнату скорее под себя, потому что... Чёрт его знает почему. Финка, ты можешь себе это вообразить: двое взрослых людей, у обоих, мягко сказать, непростая прежняя биография... Оба взрослые и понимают, что это бывает только в пошлых сопливых книжках эпохи романтизма – союз вора и проститутки, который обоих облагораживает. Она знала, что, скорее всего, хозяйкой здесь не будет. А за отделкой ванной тем не менее следила лично.
– Ты до сих пор из-за неё расстраиваешься, Гео? Только честно, а?
– Я ей благодарен. Опять же, не знаю, как это тебе объяснить. Вот есть люди, о которых я хочу помнить плохо. Хотя вроде бы ничего особенно плохого они мне не делали. И есть люди... Вот та же Тео. Мы с ней плохо расстались. И я не буду сейчас демонстративно каяться – типа, я один во всём виноват. Черту, за которой всё заканчивается, первым перешёл я. Но шли к ней мы оба, рука об руку. Скажем, по утрам она просыпалась, собиралась, сама лезла в прикроватный ящик, отсчитывала себе денег, во сколько оценила предыдущий вечер и ночь… – в том числе и стриптиз в ванной, да. И уходила. Куда? А тебе какое дело, Хорх? Я тебе не жена. И этим дико меня выбешивала. А помнить её я хочу хорошо. Сам не знаю отчего.
– Хорх?
– Ага. Прекрасная путана испанских кровей. На родине её предков я был бы Хорхе. Поэтому так она меня и называла. Но, похоже, с сегодняшнего вечера здесь будет принимать ванны (и я надеюсь, что иногда вместе со мной) девушка, которая зовёт меня Гео.
Жозефина улыбнулась и поцеловала его.
В жилых комнатах девушка нашла только спокойную и очень удобную для жизни роскошь. Рядом с кухней – что-то вроде гостиной. Мягкая кожаная мебель, импортный телевизор с видеомагнитофоном, стенка с книжками, обязательный дорогой ковёр на полу, стол. Мебель сделана под старину каким-то очень талантливым современным мастером, по таким размерам, чтобы идеально вписаться именно в эту комнату.
Рядом – похоже, кабинет. И – тоже как в «Беркуте»: серо-зелёные обои светлого оттенка, чтобы не раздражать глаз. Из примечательного – настоящий антикварный стол-бюро прошлого века.
Приобретён при оказии из запасников питерского Эрмитажа, а туда попал давным-давно прямо из бывшего Правительствующего Сената. Служил рабочим местом начальника одного из тамошних департаментов. И икона в углу, в особом стеклянном ящике. Большое изображение Святого Георгия, только…
Жозефина не сильно разбиралась в иконописи, но этого святого на чёрном коне со склонённой головой как-то раньше не видела. Обычно небесный воин бодренько так скакал на лошади какой-нибудь светлой масти, разя копьём змею. «Чёрный Георгий», пояснил хозяин квартиры. По-своему уникальная штука. По легенде, икона написана в конце XVIII века, сразу после того, как в Мошковце закончилась опустошительная эпидемия моровой язвы. Георгий – небесный покровитель и символ города; чёрный конь со склонённой головой – намёк на скорбь по умершим от мора, коих было превеликое множество. Парадокс, но вскоре «Чёрного Георгия» стали считать чудотворной иконой, помогающей при эпидемиях. Висел в одном из крупнейших соборов города, народ толпами на поклонение ходил. После 1917-го считалась утраченной, но вот выплыла из моря житейского в руки Георгия – исполнительного директора ЧОП «Беркут». Да-да, подлинник, тот самый. Есть экспертное заключение. Рясоносцы из Мошковецкой патриархии ходят кругами, только х.р им на рыло – самому нравится. И вообще – с КГБ и их обслугой, даже если она в рясах, дело предпочитаем не иметь.
Спальня. Тоже, наверное, Тео руку приложила: та же мебель под старину, тот же неяркий свет и, конечно, огромная кровать.
Две комнаты по другой стороне коридора. Одна полупустая, с нарочито современной мебелью. Огромный шкаф-купе с зеркальными дверями-створками. Да, Финка, ты правильно догадалась – именно тут останавливалась Тео, когда решала пожить пару дней.
И – практически пустая последняя комната. Это для кого?
Гео посмотрел куда-то в окно и ответил коротко:
– Однажды тут будет жить девочка по имени Стефани.
Жалко его всё-таки…
Именно в своей квартире Джордж потом давал интервью британским журналистам. В загс они ещё не сходили, поэтому – да, его любимая формулировка: «Госпожа Тейлор, моя гражданская жена». Совместное фото – Mr. Liander и Josephine, его fiancée. Очень миловидная молодая пара, особенно яркая на фоне большинства советских политиков-стариков. Представитель нового политического класса of The North Federation, прогрессивный депутат и бизнесмен в одном лице. При наличии в этой стране таких политиков у неё есть все шансы сформировать вполне себе европейский middle class. Человек без европейского образования… да чего уж там – вовсе без какого-то систематического высшего образования, отлично освоил базовые ценности европейской цивилизации и живёт, как добропорядочный западный обыватель, по лучшим европейским стандартам. И его fiancée ему под стать.
Приятные всё-таки люди эти британцы…
Впрочем, в родной державе тоже не всё так плохо.
Гео, как ты сумел обзавестись такими апартаментами? Элементарно, Финка. Раньше в этой пристройке было продолжение соседней коммуналки. И какой-то забулдыга, налакавшись самогона, заснул с непотушенной сигаретой и устроил пожар. Здание ветхое, перекрытия деревянные... Выгорело почти всё, кроме...
Кроме одной комнатушки, выгоревшей частично.
…Такое экспертное заключение могли составить только советские коммунальщики. Квартиры номера 10, 11, 12, 13, 14, 15 и 16 уничтожены полностью и восстановлению не подлежат – считать их утраченным навсегда жилищным фондом. Квартира номер 17 пострадала на 40%. Пострадавшую на 40% жилплощадь Джордж выкупил за гроши, после чего... Ещё минимум полтора года ЧОП «Беркут» будет оказывать услуги по личной охране одному из директоров столичных домостроительных комбинатов бесплатно, в счёт поставленных комбинатом стройматериалов для капитального ремонта. Железные балки для межэтажных перекрытий; бетонные плиты; кирпич грузовиками; цемент бетономешалками... Всё быстро, никакого дефицита. Отдельно – бригада строителей, нанятых не столько за наличный расчёт в карман, сколько за возможность получать в счёт оплаты труда дефицитные продукты питания и, что куда важнее, качественный крепкий алкоголь.
Первый этаж как жилой восстанавливать не надо – это Джордж решил сразу. Гараж на два автомобиля прямо в доме, будка и помещения для отдыха и питания охраны; комнаты для стирки и сушки белья – тоже вниз. Наверх, в жилое пространство – только ванную.
По документам тут – одна квартира номер 17, восстановленная после пожара, и под три сотни квадратов безвозвратно утраченного жилого фонда. Кстати, Барий Никалозович, слава ему, вот-вот подпишет указ о праве граждан Северной Федерации на приватизацию жилья. Многомудрый Соломон Ройзман и его ещё более мудрый дядюшка уже настраиваются стать если не первыми, то одними из первых юристов, которые проведут эту процедуру для своего дорогого и уважаемого клиента Джорджа Джорджиевича. Кстати, да, не забыть добавить им работы – свою двушку Жозефина тоже пускай приватизирует, уже на своё имя.
С разрешением на огораживание восстановленной аварийной квартиры и прилегающего участка утраченной жилплощади забором было чуть посложнее, но... Чиновникам из столичного горсовета тоже ведь не лишние те услуги, которые может оказать депутат Верховного Совета республики и делегат Съезда народных депутатов, правда же? Так что угомонили даже буйного прокурора Игоря, шефа Ирки.
Ирка, кстати, молодчина. Неделю назад была здесь на свадебном ужине в качестве подружки и свидетельницы со стороны невесты… мягко сказать, о.уела от увиденного… но даже в приватных разговорах в прокуратуре ничего никому не говорит. Гео, правда, склонен думать, что это от страха, но Жозефине виднее. Ирка всегда была настоящей подругой. Так что, всего вероятнее – молчит по причине природной порядочности.
– А что тебе показалось не очень нормально, Финка?
…Ах, да. Они сейчас сидят на диванчике на кухне, обнимаются и разговаривают о письме, которое Джордж сегодня отправил своей бывшей классной руководительнице. Что Жозефине в нём не глянулось?
– Вот этот пассаж о твоём дедушке Феликсе... Я не знаю, как надо было выстроить текст, но общее ощущение такое, что ты готов согласиться считать себя внуком военного преступника.
– Честно говоря, мне на это плевать. Я живу свою жизнь и не собираюсь её согласовывать с хотелками предков. Да, у меня был дедушка. Да, он искренне и честно служил советской власти – в том числе и с оружием в руках на поле боя. И, наверное, был совершенно уверен, что несёт Литве свободу. Это же не значит, что я обязан разделять его идеалы только потому, что он мне – прямой кровный родственник. Он жил так, как он считал правильным.
Я – живу так, как я считаю правильным.
Жозефина подняла взгляд на Гео. Нет, всё верно. Эта его интонация вкупе с выражением лица... Он говорит об этом так же, как рассуждал бы о выброшенной на помойку разбитой тарелке. Ну, разбилась – и разбилась, новую купим. Ему на это всё совершенно искренне плевать. Не его уровень забот и интересов.
3
– Рад вас видеть, Лазарь Самойлович!
– Здравствуйте, Вальдемар Александрович.
Светило психиатрии мягко пожало руку председателя КГБ.
– Надеюсь, наша нынешняя встреча будет более конструктивна, Лазарь Самойлович.
– Смотря что понимать под конструктивностью.
– В прошлый раз вы мне задали на прощание один вопрос… деликатного свойства. Я решил, что уместнее всего будет дать на него ответ. Иначе – так и будем ходить вокруг да около. Но, я надеюсь, вы понимаете степень конфиденциальности, Лазарь Самойлович.
Без малого десять лет тому назад профессор Майрановский был первым врачом-психиатром, который осматривал без пяти минут кавалера литовского ордена Трёх Звёзд после… эээ… необдуманного поступка майора Брахта. Впрочем, прямо не было названо ни одного имени. Так, общая консультация, уважаемый профессор. Вот, скажем, если молодому мужчине средней комплекции вколоть вот такой препарат – как это может отразиться на психике того человека? Хитромудрый еврей понимающе улыбнулся и ответил – для этого надо знать, что с тем человеком делали после укола? Как именно возвращали его к жизни после, в общем-то, смертельной дозы вещества? Без ответа на этот вопрос разговор смысла не имеет. Тем более – это ведь был экспериментальный препарат, правда же?
Хук протянул профессору лист бумаги.
– Здесь описаны основные реанимационные мероприятия и препараты.
Майрановский внимательно прочёл, помолчал.
– Вальдемар Александрович, как вам объяснить? С использованием специальной медицинской терминологии или доступно?
– Если можно – максимально доступно. Я хочу понять действие и эффект препарата.
– Ну, тогда... Да, вот, пожалуй, наиболее уместна такая аналогия. В некоторых случаях надо сделать металл помягче. Например, жёсткую проволоку – чтобы можно было потом вязать её узлами и она при этом не ломалась. Тогда берут моток проволоки, в печи или костре раскаляют его добела, а потом дают ему остыть. Именно остыть естественным образом. В конце концов получается мягкая проволока, пригодная для вязания на ней узлов. Эффект вашего препарата – он примерно такой же. Сломать полноценную, жёсткую психику, превратить человека в овощ. Это если уколоть обычную дозу и потом не делать ничего. А в данном случае и доза зашкалила, и реанимацию пришлось делать. В итоге... Вместо мягкого металла вы получили дамасскую сталь лучшего качества.
Помолчал, добавил.
– И я не завидую тем, кого будут резать тем клинком.
– Можно всё-таки поточнее? О качествах подобной личности?
– Наличие чёткой системы целей и задач. Абсолютная решимость достичь их любыми удобными способами. Столь же абсолютная готовность уничтожить любого, кто попробует помешать реализации этих целей. Обострённый ум... Даже не так – чрезвычайная сообразительность и догадливость.
– «Характер нордический, стойкий. Беспощаден к врагам Рейха», – усмехнулся Хук.
– Что-то вроде, да. Но не только. Есть такая теория, что средний человек использует только 7% возможностей, которые может дать ему психика. Так вот – нельзя исключать, что подобные опыты приоткрывают этот ящик Пандоры. И тот, кто стал их жертвой, получает ещё что-то в довесок к уже имеющимся семи процентам. Предчувствие опасности, например.
Профессор Майрановский внимательно посмотрел на своего собеседника.
– Впрочем, есть и положительные стороны, Вальдемар Александрович. Такого человека, скорее всего, мало волнует всё, что не касается его целей. Проще говоря, не становитесь у него на дороге – и проживёте с ним бок о бок до глубокой старости в полнейшем благополучии. Как добрые соседи по даче, например.
Председатель КГБ глянул на светило психиатрии ещё внимательнее. Это что – попытка начать переговоры? Майрановский – его посол? А ведь не исключено. Профессор хоть и не входит сейчас в ближний круг литовского героя, но и далеко от него не отстоит. Депутат помнит не только всё зло, но и всё добро тоже. Врагов он уничтожает, союзников – благодетельствует. Майрановского он, по всем признакам, знает как союзника и относится к нему хорошо. И – да. Недавно НИИ, возглавляемый Лазарем Самойловичем, принял любопытное решение по хозяйственному вопросу – учёный коллектив и здания, где тот трудится, теперь тоже охраняют «беркуты».
– Профессор, мы хоть и не обязывали вас подпиской о неразглашении, рассчитывая на ваше здравомыслие... – нет, хватит играть в дипломатию.
– Вы плохо его знаете, Вальдемар Александрович. Ему даже не надо ничего рассказывать. Когда вы пригласили меня в первый раз – он знал об этом уже к вечеру того же дня. И заехал ко мне. Мы разговаривали ровно три минуты. «Профессор, я знаю, что вы – порядочный человек. Поэтому доверяю вам. Спокойно поезжайте и обсуждайте всё, что сочтёте нужным». Хлопнул меня по плечу и уехал. А сегодня – на встречу с вами меня привёз мой новый личный водитель-охранник. Из его организации.
Хук тихо выматерился про себя. Жидовская морда – всего лишь посол. Прикрываясь учёностью, плетёт какую-то чушь про стальные характеры – а сам уже успел получить от депутата указания, что и как говорить. Впрочем... Хоть послушаем тогда, чего тот хочет.
– И что же нам следует делать, чтобы жить, как добрые соседи по даче?
– Насколько я понимаю, не соваться в его дела. По большому счёту, ему не интересны ни вы, ни возглавляемое вами ведомство – если брать его в целом. Есть конкретные претензии к конкретному человеку по имени майор Брахт. Есть ещё какие-то частности. Например, как-то раз он упоминал, что при обыске 1982 года у него конфисковали тяжёлую золотую цепь царского золота и перстень-печатку, а у его гражданской жены Марии Красс – подаренное им кольцо с бриллиантом в виде сердечка. Если вы сумеете найти эти вещи и вернуть под каким-то благовидным предлогом…
– То он напишет новый альтернативный доклад о событиях в Вильнюсе.
Профессор улыбнулся в бородку.
– Для него это всего лишь средство, а не цель. По итогам этого доклада о нём снова заговорили во всём мире. А внутри страны – он уже не просто депутат, а зампредседателя Верховного Совета республики. Публичность как лучший способ обеспечить собственную безопасность. Вы дали ему повод в Вильнюсе – он им воспользовался.
Хук заставил себя вежливо улыбнуться.
– Я благодарю вас, Лазарь Самойлович, за то, что не отказались встретиться.
Так, прочь эмоции.
Номер раз. О приглашении профессора Майрановского на первую беседу депутат узнал в тот же день – и встретился с профессором сам. Тщательно отработать всю цепочку – кто именно и как готовил ту встречу. Неприятно сознавать, что где-то совсем близко завёлся крот, но предупреждён – значит вооружён. Заодно ещё раз прошерстить всех этих британских журналистов, берущих у депутата интервью, и сотрудников американского посольства, помогающих ему в закупках пуленепробиваемых окон. И, конечно, не забыть александрийского попа Феогноста из кладбищенской церкви с его прихожанами-американцами.
И номер два. Хук достал из нижнего ящика рабочего стола полулист обычной писчей бумаги, уже отчасти заполненный фамилиями людей. Наброски карандашом, черновик. «Объявить ВЗ:
1. Эльцер Б. Н. 2…» Поверх имени, следовавшего в списке под вторым номером, сразу вослед за президентом Северной Федерации, председатель КГБ решительно вписал: «Лиандер Д. Д.».
4
Реставрация внутренних помещений храма была почти закончена. Отец Феогност, шедший рядом, давал пояснения. Да, именно такой цвет тут и должен быть. В православной традиции он символизирует... Да, именно так и строится композиция храмовой фрески…
Джордж слушал с большим вниманием. Поверишь тут в потусторонние силы. Он в деталях помнил мартовский разговор с отцом настоятелем и то, что было после. Наш Господь есть Любовь. Пока что вы не можете к Нему прийти, даже если очень захотите – у вас в сердце только ненависть. А выйдя из церкви, первое, что он увидел – как с кладбища уходили две девушки. Скажи ему кто, что пройдёт меньше полугода – и с одной он сходит в загс, а другая будет свидетельницей со стороны невесты – не поверил бы. Христианский Бог откликнулся и послал ему его личную Любовь? Грек хотя ничего на этот счёт и не говорит, но выразительно усмехается в бороду. А ещё – вдруг вернулось желание в свободное от работы время заниматься художеством. Сам от себя не ожидал: за два вечера, субботний и воскресный, сделал половину рисунков для детского издательства, решившего познакомить своих юных читателей с легендой о Гамельнском крысолове. Так что…
В православии новокрещёный раб Божий Георгий пока ещё понимал не очень много, а вот в церковной живописи... Как минимум, это очень оригинальная, нестандартная манера письма. И... Это странное ощущение. Вот взять, скажем, любую христианскую икону с сюжетом. Где не только лик святого, но и его история. Разложи её мысленно на отдельные элементы, так каждый сам по себе – враньё. А в целом – вполне себе правдивая, реалистическая картина. Для сравнения возьми редкий, но ещё присутствующий в Верховном Совете Северной Федерации партийный актив. Вот разложи речугу любого оратора на отдельные абзацы: каждый сам по себе – правда. И нужды у трудящихся есть, и благосостояние надо повышать, и продовольственную проблему решать, и даже память героев беречь. В конце концов, те герои, в массе своей, честно и искренне полегли в боях, защищая их Советскую Родину от вполне конкретного, злобного и беспощадного внешнего агрессора. А вот собери всё это в одну речь – такое эталонное брехло выходит…
Поэтому сейчас он внимательно слушал комментарии отца настоятеля. Нет, определённо надо самому попробовать что-нибудь исполнить в технике иконы или фрески. Когда будет свободное время…
Джордж тягостно вздохнул про себя.
Может, просто устал? Финка, конечно, умница и огромный подарок судьбы: она отлично готовит, быстро освоила расслабляющий массаж… да и вообще – огромное ей спасибо уже хотя бы за то, что она внимательно и сочувственно слушает его речи из категории «для журнала “Вопросы философии”». Тоже ведь отличный способ разгрузки психики.
Нет, это определённо нечто большее.
Ему решительно не нравилось, куда выворачивают события.
На начало сентября было назначено открытие большого всесоюзного совещания: уполномоченные от республик должны начать разработку нового союзного договора. Да, скорее всего, уже без Прибалтики и с расширенными правами союзных республик. Но шанс сохранить единый Союз есть. И это очень не нравится всем и сразу. Главы национальных окраин хотят полной независимости от Мошковца, а столичная партийная, армейская и чекистская верхушка вообще не хочет ничем делиться. Какая ещё независимая Прибалтика? Союз нерушимый – и только!
За совещание топит только президент СССР и генеральный секретарь ЦК КПСС в одном лице товарищ Горбатый, но…
Наверное, он действительно хороший человек – в том плане, что кое-что человеческое не чуждо и ему. Например, он вряд ли согласится на масштабное кровопролитие ради сохранения старого Союза силой – о чём и дудят все эти маршалы и гэбня. Мол, раскатаем всю эту бунтующую местную сволочь танками – и ладно. И в экономике Михель Сергеевич явно шарит – уж если западная модель жизнеспособна, а советская не очень, так и нечего цепляться за старые учебники политэкономии. Говорят, он неплохо разбирается в искусстве, а его супруга Раиса – та и вовсе тонкий знаток. Так что и с творческой интеллигенцией могут поговорить на одном языке, в отличие от старых пней из ЦК и стоеросовых дебилов в маршальских погонах.
Но… мудак, прости Господи. Вялый, нерешительный и неумный мудак. Образование есть, а соображалки кот наплакал. Вот какого хрена его вчера унесло в отпуск в Крым? Оставил Мошковец, чучело плешивое... На кого? Посмотри вокруг, идиот! Ты не нужен ни партийным консерваторам, ни военно-гэбэшным ястребам, ни (чего уж греха-то таить, а?) правящей элите Северной Федерации. Народ без водки и закуски оставил – теперь и народ тебя то ли презирает, то ли ненавидит, а над гласностью, перестройкой и новым мышлением зло и мрачно шутит.
Отдохнуть ему захотелось, дурню. В Крыму. Октябрь шестьдесят четвёртого бы хоть вспомнил – Никита Кукурузник тоже тогда в Крым отдыхать уехал, вернулся сраным пенсионером союзного значения.
– Джордж Джорджиевич! – отец Феогност аккуратно взял его за рукав и одними глазами попросил пройти с ним в ту самую пристройку, где в марте они говорили о ненависти и о Боге- Любви.
– Да, отче? – тихо спросил гость отца настоятеля, когда они остались одни.
– Вчера у меня на службе был наш достойнейший прихожанин…
А-а, ясно. Мистер Джексон, посольство Соединённых Штатов Америки. Человек, которого стоит послушать.
– Говорите, отче.
– Разговор был общего плана, поскольку никакой конкретной информации нет. Так, предположения, догадки... Ближайшие две недели в столице будет отсутствовать Михель Сергеевич. Есть предположение, что этим воспользуются сторонники реванша. И... Вы сами прекрасно знаете, что особенно они ненавидят Бария Никалозовича и вас, Джордж Джорджиевич. Так что если что-то начнётся… Он замолчал.
– Спасибо вам, отче.
Да, это не смешно. Хотя и ничего определённого.
– Гео, что с тобой? Ты вышел от батюшки… лица нет.
Они расположились на заднем сиденье автомобиля, жена крепко его обняла.
– Всё в порядке, милый?
Сказать? Не говорить? А-а… нет ничего тайного, что не стало бы явным.
– Финка, ты в предчувствие веришь?
– Не знаю... Когда как.
– Батюшка как-то чрезмерно усугубил моё предчувствие, что мне готовят большую неприятность. Ничего конкретного не сказал, но... Не надо недооценивать моих врагов и государство, которое они представляют. Это раненый зверь. То есть самый опасный хищник.
– Может, уедем ненадолго?
– Я вот тоже об этом подумал. А пока…
Нет, хватит кошмарить любимую. Финка смотрела на него большими глазами, где уже поселился страх. Он улыбнулся и поцеловал жену.
– Моя личная охрана в полном восторге от новой хозяйки моей квартиры. Ты первая, кто стал кормить их обедами с моего стола. В ближайшее время тебе придётся готовить побольше. Скажем, не на двух охранников, а на четверых. Или на пятерых. Ты справишься? А я... Сегодня воскресенье. Завтра же с утра займусь организацией наших совместных каникул где-нибудь на Балтийском побережье. Ты не против?
И уже обращаясь к водителю:
– Давай-ка, братец, к Рудольфу Владиленовичу, на личную квартиру. Вопрос с усилением охраны откладывать до завтра не будем.
И уже про себя: «А потом ещё надо заглянуть к Пузыревичу».
…Он проснулся около пяти утра. Почему? А чёрт его знает. Может, просто подождать надо – уйдёт из головы этот разговор с кладбищенским попом через день-другой, всё вернётся на круги своя. А пока... Поправил одеяло, укутав Финку, тихо оделся, спустился к охранникам на первый этаж.
– Всё спокойно?
– Так точно, Джордж Джорджиевич.
– Ну, тогда – удачного завершения дежурства.
Стал подниматься обратно.
– Чёрт возьми, это что?! Хозяин!
…Спасибо Аграну – пространство перед квартирой № 17 целиком просматривалось камерами наблюдения. Картинка выводилась на пульт дежурного на первом этаже.
Их было около десятка, может, чуть больше. Явно специально обученные, прекрасно экипированные бойцы в камуфляже и защитных шлемах, они передвигались короткими перебежками по направлению к забору, ограждавшему жилище Джорджа.
– Связь есть?! Телефон?!
Пока ещё была.
– За оружие, мужики! – это охране. И в телефон: – Б.ядь, да проснись ты уже! Сними трубку! Агран! Тут…
Грохот, треск, по окнам первого этажа поползли множественные трещины.
…Наутро после их первой ночи в квартире Джорджа Жозефина несколько минут с удивлением смотрела из окна. За окном всходило солнце, только такое… чуть-чуть зеленоватое. И стекло в окне тоже – прозрачное, но с едва заметным зеленоватым окрасом. Издержки производства, – пояснил он тогда. – Американские друзья помогли, купил через посольство. Пуленепробиваемые стеклопакеты. А ещё снаружи они смотрятся как зеркало. Даже в самой глухой ночи не поймёшь – есть кто дома или нет; спят все уже или кто-то ещё сидит, книжку читает... Поздно вечером на улицу выходили – смотреть. Зажгли в квартире все лампы, вышли – снаружи ровно те же самые тёмные окна, отражающие окружающий мир, как зеркало.
– Обстрел! Попытка штурма! Спецназ какой-то! Человек десять... Пи.дец короче!..
На этом связь с Рудольфом оборвалась.
Хорошо хоть электричество своё: на случай аварии включается свой генератор. Не бог весть какой мощности, но переждать неприятности обычно хватало.
– Гео, что это?!
В коридор уже выскочила жена.
– Одевайся и… под кровать! И лежи тихо! Выполняй!
Он кинулся в кабинет. Там, в столе, в нижнем ящике, и в сейфе ещё…
Ну, спасибо вам, мои американские друзья. Век не забуду… если доживу.
Можно глянуть в окно, не опасаясь, что в тебя тут же прицельно зарядят из чего-нибудь типа снайперской винтовки. Хотя... Очередные несколько ударов, треск... По окнам второго этажа тоже стреляли. Вот из чего-то шарахнули так, что стекло не выдержало – появилась средних размеров дырка. Сквозь неё было видно, как через забор лезут ещё двое камуфлированных.
Так... Сосредоточиться. Несмотря ни на что.
Сунув привычный «ТТ» за пояс, Джордж взял тот пистолет, из сейфа. Британец. Спецназовский. Отменно хорош тем, что стреляет пулями со смещённым центром тяжести. Так, прицелься. Тут всё близко, у тебя получится!
Он выстрелил сквозь дырку в окне. Один из двух камуфлированных... Кажется, он сам не понял, что произошло. Была голова в шлеме, а теперь... Куль с окровавленной верхней частью рухнул за забор.
И – следом, мгновенно, пока не спрятался! – второй выстрел. В голову не попал, попал в грудь. А, по.ер, всё равно хватило. Второй спецназовец перевалился на внутреннюю территорию и начал кататься по земле. Ему уже явно было не до штурма.
Грохот внизу. Кажется, гранатой своротили входную дверь на первый этаж. В ответ – хлопки выстрелов охраны.
– Ссссуки! – рявкнул Джордж и кинулся к дверям второго этажа. В нижние помещения уже вваливались штурмовики. Ещё два выстрела из британца. Один камуфлированный как-то сразу затих, другой орал благим матом. Пуля угодила в ногу. Пуля со смещённым центром тяжести. Будешь теперь, сука, если выживешь, всего вероятнее, скакать на костыле с одной ногой.
Такого штурмовики, видимо, не ожидали. Несколько секунд на осмысление и перегруппировку…
…Странная особенность памяти. Дальнейшее слилось в какую-то очень яркую и захватывающую, но, в общем, довольно серую пелену. Хорошо всё-таки жить в квартире на втором этаже с единственным входом по единственной лестнице. Ну да. Если в общем и целом, то: перестрелка на первом этаже, перестрелка на лестнице... Агран, сука, ну куда ты подевался?! От «Беркута» досюда – пятьсот метров!!!
Новые выстрелы где-то во дворе. Много людей в форме «Беркута». Рудольф. Ему надо отдать должное – где-то раздобыл милицейскую рацию и слышно, как орёт: Пузыревич! ОМОН, срочно! Долго объяснять! Террористический акт, покушение на Джо! Да, по его адресу!
В семь утра всё было уже кончено. По двору ходили «беркуты» и менты, подогнанные генералом Пузыревичем. Впрочем, вскоре появился и он сам. Глянул на жилище Джорджа снаружи и веско произнёс:
– Ни.уя ж себе…
Стены в квартире № 17 всё же были кирпичные, да ещё и старинной постройки – толстые, крепкие. Так что устояли. Только множество следов от пуль везде. Как и в зеркальных окнах. Входная дверь отсутствует, в заборе множественные дыры, частичный пролом въездных ворот для автотранспорта. Удивительно, как ещё нигде ничего не загорелось.
– Расходитесь! – это милиция гоняет обывателей, вывалившихся из коммуналки.
И – несколько молчаливых молодых мужчин в камуфляже без опознавательных знаков. Среди них пятеро убитых, четверо с ранениями разной степени тяжести, двое взяты на месте преступления и молчат, как партизаны, остальные – невесть сколько – сумели скрыться. Кто такие? – угрюмое, решительное молчание.
Прибывает народу: съёмочная группа Би-Би-Си, какие-то другие журналисты... Оба Ройзмана – дядя и племянник. Адвокаты тоже явно кому-то здесь понадобятся.
Жозефина. Вот то самое, плохо передаваемое словами состояние, когда говорят – потерянный какой-то.
– Джо, что это было? Как это? Что вообще происходит?
– Откуда я знаю, Финка... Самому бы кто объяснил.
Каскад «скорых» и труповозок. Двое охранников Джорджа убиты, двое ранены, третий легко ранен, ему оказывают помощь на месте.
Неожиданный возглас Жозефины:
– Михель?
Чёрт возьми, а ведь действительно. В очередную «скорую помощь» грузят очередного раненого – из нападавших. Шлем с него сняли.
– Вы знаете этого человека?
Мент какой-то, с крупными погонами. Из свиты Пузыревича. Наверное, будет вести следствие или, во всяком случае, принимать в нём активное участие.
– Да, знаю. Этого человека зовут Михель Тауберг. Это мой бывший... У нас были с ним отношения. И он служит в спецподразделении КГБ «Омега». Да, это я уверена!
– Ссссука… – мрачно цедит опознанный.
– Не входить!
Это уже в здании, первый этаж. Одна из комнат для отдыха охранников. Окно, даже пуленепробиваемое, прилично разворочено, а взрывотехник возится с каким-то боеприпасом, залетевшим со стороны штурмовиков.
Отрывается, смотрит на Джорджа и говорит:
– Вам бы свечку надо поставить, Богу или Матушке Богородице. Эта штука должна была взорваться. Если бы она взорвалась – здесь были бы одни руины. С кучей трупов обитателей здания. Но она не сработала.
Джордж поднимает глаза к потолку. Блин, станешь тут христианином. На втором этаже, в аккурат над этой комнатой – его кабинет. Где висит «Чёрный Георгий»... Нет уж, теперь никому, никогда, ни за какие деньги не продам.
Боеприпас изымают, укладывают в какой-то особый контейнер и увозят.
– Да что происходит-то, в конце концов?!
Это истерика Жозефины. Надо успокоить. Пойдём, Финка.
На втором этаже – пыль, грязь, осколки выбитых американских чудо-стёкол. Шарахаются какие-то люди. Но не до них сейчас. Удивительное дело, но электричество есть и телевизор не пострадал. Надо отвлечь Финку. Бедная уже ничего не говорит, только плачет и тихо трясётся.
– Солнышко, всё кончилось! – он гладит жену по голове и уговаривает, как маленького ребёнка. – Вскоре все эти люди уйдут, мы сделаем ремонт... А пока давай посмотрим что-нибудь хорошее, а?
Включает телевизор.
Вместо обычных утренних передач – показывают студию программы «Время», где дикторша зачитывает обращение к народу.
В связи с невозможностью исполнять обязанности президента СССР по состоянию здоровья от власти отстранён Михель Сергеевич Горбатый. Учитывая, что перестроечные процессы завели страну в тупик и поставили её на грань политической и экономической катастрофы, для ликвидации этого кризиса создаётся Государственный комитет по чрезвычайному положению в составе...
Председатель КГБ СССР Хук Вальдемар Александрович. Он идёт где-то в середине того списка.
А что делать будут?
В стране временно приостанавливается радиовещание всех станций, кроме тех, которым в ближайшее время будет выдана аккредитация от ГКЧП. Равно и издание всех газет, журналов и иных периодических изданий. Временно запрещаются забастовки, а любые акции гражданского протеста караются по закону о чрезвычайном положении. В качестве превентивной меры обеспечения социалистической законности и правопорядка должна быть осуществлена изоляция от общества лиц, ведущих антисоветскую деятельность или агитацию, а отдельные, особо злостные диверсанты против Советского государства объявляются вне закона. К ним относятся: Эльцер Барий Никалозович, президент Северной Федерации. Лиандер Джордж Джорджиевич, заместитель председателя Верховного Совета Северной Федерации… – Весело… – растерянно произнёс Джордж.
Что ж, по крайней мере, теперь всё стало на свои места. Объявленные вне закона подлежат уничтожению на месте в момент задержания. Так что понятно, откуда тут взялась спецгруппа «Омега» КГБ СССР. А дальше что делать? Эвон как оно всё повернулось. Отъехать на каникулы на Балтийское побережье, похоже, не придётся.
Жозефина уже не издавала никаких звуков. Она просто съёжилась у него на груди. Маленький, затравленный зверёк. Его любимый зверёк…
Мучительное, болезненное воспоминание. Маше он тоже обещал защищать её от врагов и обеспечивать. Закончилось всё грязным, отвратительным, до крайности хамским обыском в её квартире.
Джордж огляделся.
По квартире продолжали ходить какие-то люди. «Беркуты» смотрят за сохранностью имущества, менты генерала Пузыревича что-то фотографируют, измеряют, изымают как вещдоки. Оба Ройзмана присутствуют при всём этом в качестве адвокатов потерпевшего Лиандра Д. Д., пока тот где-то в прострации. Там, внизу – масса разрушений, лужи крови, снесённая гранатой дверь.
Ну уж нет. Хватит.
– Агран!!!
– Я тут, Джо.
– Сейчас мы идём в «Беркут». Жозефина пойдёт со мной. Оставь здесь нескольких надёжных ребят, чтобы отсюда ничего не пропало. И собери всех, кого можешь. Весь личный состав, кого сумеешь. Машину ко входу подай. Не видишь, она в шоке.
До машины он нёс любимую на руках.
– Всё хорошо, моё солнышко. Всё самое страшное уже закончилось.
Слава тебе, Господи! Она улыбается. Причём… осмысленно.
– Агран, надо немедленно вызвать к ней кого-нибудь от доктора Майрановского. Или самого Майрановского. Ей нужна лучшая в мире первая помощь, ты меня понял?
…Внутренний дворик «Беркута». Около двух сотен крепких мужчин с оружием.
– Ребята, в стране произошёл государственный переворот. Власть захватила кучка бандитов. Только что они пытались убить меня, перед этим объявив меня вне закона. Если бы не пуленепробиваемые стёкла от моих американских друзей и не... Не предчувствие катастрофы – я бы сейчас с вами не разговаривал. Меня охраняли пятеро ваших товарищей. Двое сейчас в морге, ещё двое – в реанимации. Они убиты бандитами, захватившими власть. Я не могу отдавать вам приказы, как военный командующий, поэтому... Я не буду удерживать здесь никого, кто считает, что это его не касается. Но я не уверен, что если вы сейчас промолчите – завтра в морге или реанимации не окажетесь вы сами.
…Он решительно не нравился сам себе. Голос хриплый, слова путаются. Однако сотрудники стояли плотно, не расходились.
– Что надо делать, Джордж Джорджиевич?
– Кроме меня, вне закона объявлен президент нашей страны Барий Никалозович Эльцер. К нему можно относиться по-разному, но не будет его – не будет и тех реформ, благодаря которым появилась наша охранная компания. Так что надо его поддержать и защитить от рук бандитов. Как глава нашего государства он, скорее всего, сейчас в Доме Правительства республики. Наша задача – выдвинуться туда и защитить его.
– А что делать с захватчиками, если?.. – вопрошающий замялся.
– По обстановке, ребята. И имейте в виду – вы идёте устранять особо опасных бандитов. Выстоим, победим… – победителей не судят.
…Председатель КГБ оторвал глаза от спецдонесения. Посмотрел на курьера, который принёс эту бумагу.
– То, что тут написано – правда? Информация достоверная?
– К сожалению, Вальдемар Алдр... – было видно, как дрожат губы докладчика.
Путч начался с катастрофы. Не ликвидированы ни Эльцер, ни Лиандер. По месту проживания Лиандра – побоище, к концу которого успели проклятые западные корреспонденты. Весь мир сейчас глядит на это и охреневает от происходящего в Мошковце. Эльцер... Этот сибирский мужик тоже продемонстрировал какие-то чудеса выживаемости и решимости. В Мошковец, для поддержания порядка и устрашения врагов, ввели танки. Эльцер держал речь перед танкистами. В итоге вот этот конкретный танковый полк поддержал президента Северной Федерации, а иностранные телеканалы показывают его новое выступление – уже с брони танка. Понятно о чём. ГКЧП – сборище государственных преступников и изменников, совершивших попытку военного переворота. Все его приказы незаконны. Ну и так далее. И за спиной у Эльцера – танковый полк. Всего лишь один. Но – единственный, находящийся сейчас в столице и способный взять город под контроль.
Хотя... Хотя уже нет. Не только танковый полк. Ещё на помощь президенту Северной Федерации пришли порядка трёх сотен вооружённых «беркутов» объявленного вместе с ним вне закона Лиандра.
А ещё надо ехать в ТАСС. Там, в большом зале, в шесть часов должна состояться пресс-конференция ГКЧП для мировых СМИ с разъяснением сложившейся ситуации. Уже анонсирована. И отменить или перенести никак нельзя. Надо быть. Надо излучать уверенность. Надо всем рассказать, что не умер ещё Северный Союз Социалистических Республик, а совсем наоборот. Перестройщики от управления отстранены, страна в руках надёжных реаниматологов.
* * *
Пройдёт меньше десяти лет, и это видео будет официально внесено в сотню величайших документальных съёмок ХХ века.
Город Мошковец, СССР. 19 августа 1991 года. Вечер. Зал для пресс-конференций в информационном агентстве ТАСС. Собрались корреспонденты со всего мира, вся планета смотрит прямую трансляцию.
Члены Государственного комитета СССР по чрезвычайному положению излагают суть произошедшего сегодня днём. Страна шла к катастрофе и распаду. Президент СССР товарищ Горбатый уже давно был не в состоянии управлять государством и допускал грубые ошибки. Недавно его болезнь проявилась явно, поэтому он отстранён от власти. Комитет будет принимать экстренные меры по выводу страны из кризиса.
– А как вы объясните то, что произошло сегодня утром в доме, где проживает депутат Верховного Совета Северной Федерации Лиандер? – вопрос от корреспондента из Западной… тьфу, то есть уже из объединённой Федеративной Республики Германии. Слово берёт член ГКЧП, председатель КГБ СССР товарищ Хук.
– Гражданин Лиандер официально объявлен вне закона за ряд особо тяжких преступлений, совершённых им против Советского государства. Подрывная работа Лиандра в Прибалтике привела к фактическому аннулированию результатов всенародного референдума, где ясно была озвучена воля советского народа – сохранить СССР как единое, целостное государство. Уже одного этого достаточно для объявления гражданина Лиандра вне закона и поступить с ним так, как предусматривает законодательство СССР.
– То есть… вы хотите сказать, что он убит? Мёртвый?
– Да. Мы не собираемся щадить особо опасных государственных преступников.
Да, именно так сейчас и надо ответить. А пристрелим Лиандра чуть попозже – но всё равно пристрелим!
– Это кто мёртвый?!
…Говорят, потом ведущие киношные и театральные режиссёры смотрели это видео перед постановками «Каменного гостя». Шум и грохот в дальнем углу зала и…
Они вошли с одного из запасных входов. Пресс-конференция готовилась в суете – не успели предусмотреть вот прямо все мелочи. Охрана хоть и по периметру, но не везде одинаково. Одно из технических помещений с выходом на улицу охраняли трое или четверо сотрудников Комитета.
Их «беркуты» без лишних слов перебили на месте. И вошли в зал, где шла пресс-конференция. Три десятка людей в бронежилетах, с огнестрельным оружием и посреди этой честной компании – он. С мегафоном в руках. В который он и крикнул: «Это кто мёртвый?!»
Вздрогнули все.
Он не торопясь шёл по красной ковровой дорожке, разделявшей зал и президиум, в окружении вооружённой охраны. Вполне ясные, хотя и без слов, знаки – сидите спокойно и не дёргайтесь, а то начнём стрелять на поражение без предупреждения.
Картина маслом «Арест Временного правительства». У вице-президента СССР трясутся ручонки, как у последнего запойного алкаша. Министр обороны сидит с лицом белее мела и того и гляди обдрищется. Министр сельского хозяйства елозит по креслу так, словно хочет протереть жопой дырку и провалиться куда-нибудь ниже плинтуса. На лице – вся скорбь еврейского народа: и какого х.ра меня из сельского хозяйства в ГКЧП понесло?!
А он шёл. Медленно приближаясь к столу.
Приблизился. Взял микрофон.
– Имею сообщить почтеннейшей публике. Меня зовут Джордж Лиандер, и слухи о моей смерти сильно преувеличены. Это раз. Президент Северной Федерации Барий Никалозович Эльцер также жив и здоров, руководит нашей республикой и просил всем напомнить, что ещё 12 июня принята «Декларация о государственном суверенитете Северной Федерации». Так что на всей территории республики рекомендую слушаться его указов, а не эту свору престарелых гопников. (Широкий жест в сторону президиума.) Ну, и личное. Хук, это тебе.
Подошёл к столу, кинул на него, прямо перед председателем КГБ, наградной пистолет. Товарищу … командиру подразделения специального назначения «Омега» за образцовую службу на благо Советской Родины.
– С трупа сегодня снял. Одного из тех ублюдков, которых ты ко мне направил. Товарищ командир отбыл в Ад, тебе дорожку мостит. Пресловутый один патрон сам найдёшь.
– Аааа… – это стонет вице-президент с трясущимися ручонками. От ужаса.
– Ну, и совсем личное. Это, Хук, тебе привет от Жозефины, которую ты довёл до нервного срыва!
Одним коротким ударом он вдребезги разбил председателю КГБ и нос, и очки.
– Ну, а по моим личным вопросам я с тобой потом отдельно поговорю.
Оборачивается к залу.
– Всем спасибо, можете продолжать ваш цирк.
…Корреспонденты очухались только через несколько секунд.
Которых ему и его охране хватило, чтобы быстро покинуть зал.
– Мистер Лиандер!..
Но он явно не хотел отвечать на их вопросы.
– Ыыыы!.. – Хук рухнул под стол и там выл – одновременно и от боли, и от позора. Вот это всё – оно было в прямом эфире. Смотрел и весь мир, и вся советская страна. И вот это – катастрофа. Полная и окончательная.
Видео, однозначно достойное места в ряду самых значимых документалок века.
5
Всё рухнуло меньше чем за сутки.
К вечеру двадцатого августа то самое здание на Лубяной площади было со всех сторон окружено агрессивно настроенной толпой, стремительно приближавшейся к миллиону человек. Можно не сомневаться – к созданию такой толпы приложили руку иностранные спецслужбы. Уж больно чётко направляются и регулируются потоки злобствующих горожан. Хотя в основе этой злобы – конечно, не шпионские игры, а исконная, выращенная вот здесь, внутри страны, руками её руководства, ненависть ко всему, помеченному словом «советский». А после вчерашнего видео с пресс-конференции – ещё и искреннее презрение.
– До-лой К-Г-Б! – это толпа скандирует.
Скрежет, глухой удар металла о землю, восторженные крики – это краном своротили памятник Железному Феликсу на Лубяной площади. Скачут на поверженной статуе, плюют на неё, скандируют: «Па-лач! Па-лач!»
Вскоре – новая бурная радость толпы. И новые скандирования.
– Эль-це-ру – ура! Ли-ан-дер! Ли-ан-дер!
Сквозь толпу с трудом протискивается кавалькада автомобилей. Подъезжают к центральному входу.
Опять то же самое. Около трёх десятков вооружённых «беркутов»... А, впрочем, нет. Не только они. Ещё – серые шинели МВД. Тоже десяток или полтора. Во главе – какой-то милицейский генерал. И, разумеется, опять он.
Хук отошёл от окна своего кабинета, задвинул штору. Рухнул за рабочий стол.
Всё. Финита ля…
С ненавистью отшвырнул подальше золотые побрякушки.
Послушал всё-таки тогда академика Майрановского. Дал указание поискать в Гохране Лиандрово золотишко. И ведь нашлось.
Золотая мужская шейная цепь царского литья 56-й пробы хранилась на правах уникального антикварного артефакта. Не часто при царе такие тяжеловесы делали – под 80 граммов-то. Золотой перстень-печатка самодельного изготовления без пробы с вензелем из букв «Д» и «Л» – наоборот, как предмет, оцененный ровно во столько, сколько стоит золото, из которого он изготовлен. Поди продай такое через ювелирторг – самоделка без пробы, под конкретного владельца. А колечко…
Тоже по-своему уникальная вещица. Чтобы его изготовить, влюблённый Лиандер в своё время сначала купил бриллиант треугольной формы (у ювелиров называется – огранка триллион). Одну из граней треугольника отдал обточить, чтобы получилось сердечко. И вставил бриллиантовое сердечко в кольцо для любимой Маши. Доработка брюлика ему наверняка встала раза в три дороже, чем исходный триллион – даром, что тоже не мелкий и не дешёвый, без малого карат. Вот такая любовь к Маше.
А потом…
Проклятая цепь случайностей.
Негодяй Иудушка Брахт.
Мелкоуголовная сволочь из Варского с ножичком.
Циничная чиновница из органов опеки и попечительства.
А теперь зверь восстал из бездны и доедает страну. Его, Хука, Родину. Нынешним циникам этого не объяснить. Вальдемар Александрович Хук, при всех загогулинах своей биографии, был 1924 года рождения. В сорок третьем – сорок пятом – по призыву на фронте. Он эту Родину защищал. Его Советскую Родину. Солдатская медаль «За отвагу» до сих пор дороже всех орденов и погон позднейшего времени.
А потом его Родина перешла дорогу мальчику Жоре, который хотел резать игрушки из дерева, продавать их на рынке по коммерческим ценам, а ещё он очень хотел девочку Машу. Но Машу убили, и теперь на месте мальчика Жоры – зверь из бездны.
…Он вошёл как-то удивительно тихо. Открыл дверь – и вошёл.
Следом – его «беркуты», впрочем, тоже довольно тихие.
– Указом Президента Северной Федерации Бария Никалозовича Эльцера сего числа создана особая Служба безопасности президента Северной Федерации. Базой для её создания должно послужить бывшее Девятое управление КГБ СССР, которое этим же указом упразднено. Я тем же указом назначен на должность руководителя Службы безопасности Президента Северной Федерации. Имею мандат занять в этом здании все помещения, необходимые для нормального функционирования Службы безопасности Президента. По личному усмотрению. Считаю, что этот кабинет идеально подойдёт для руководителя Службы безопасности.
Он сообщил это на удивление ровным, бесцветным каким-то голосом. Щёлкнул пальцами.
Хук заорал от боли. «Беркуты» любезностью не отличались. Старику заломили руки и поволокли к выходу. Собрать личные вещи… какое там?
Его выволокли в коридор. В коридоре стоял милицейский генерал. Ах, да... Логично. Кому же здесь ещё быть. Не всю же славу от разрушения самой главной Конторы державы забирать себе. Надо и с другом поделиться. Вчера друг помог Жоре с обороной его жилища – сегодня Жора поможет другу с местом в Истории.
Начальник ГУВД города Мошковца генерал-майор милиции Пузыревич:
– Гражданин Хук, вы обвиняетесь в организации попытки государственного переворота, покушении на жизнь Президента Северной Федерации и заместителя председателя Верховного Совета Северной Федерации, террористической деятельности... Полный перечень обвинений вам огласит следователь, ведущий ваше дело. Вы арестованы и сейчас будете отправлены в следственный изолятор МВД «Бутырки». Уводите!
«Беркуты» передали задержанного милиционерам, те защёлкнули на запястьях Хука наручники.
…Азраил распахнул перед ним дверь, ведущую в подвал. Посмотрел этак выразительно – а может, не надо? Не чересчур будет?
Но словил в ответ такой мрачный и тяжёлый взгляд, что только отступил, пропуская новоявленного главного охранника страны.
Узкая лестница, много ступеней вниз. Ещё одна дверь. Мрачное, сыроватое помещение. На полу – тринадцать человек. Молодые крепкие мужики, руки у всех скованы за спиной наручниками. Даже у тех, у кого телеса в бинтах и явно видно, что ни бежать, ни как следует сопротивляться они не в состоянии.
– Рад приветствовать спецподразделение «Омега» в полном составе. Ну, за вычетом естественных потерь, имевших место девятнадцатого минувшего августа.
В очередной раз в этом голосе не было ни злорадства, ни торжества, ни ненависти. Так… дежурный по вокзалу делает объявление о прибытии очередной пригородной электрички.
– Однажды, много лет тому назад, я пообещал своей любимой женщине, что буду обеспечивать ей защиту от врагов и достаток. Тогда ваши коллеги помешали мне выполнить это обещание. Более того, они не могли отказать себе в удовольствии поглумиться над беззащитной жертвой обыска. Это моя вина, это моя боль, и я никогда себе этого не прощу. Недавно Всевышний послал мне ещё одну любимую женщину. Ей я тоже обещал безопасность и благополучие. Вы попытались её этого лишить, а меня – заставить в очередной раз почувствовать себя ничтожеством, не способным исполнять взятые на себя обязательства перед самыми дорогими мне людьми. С другой стороны, я понимаю, что вы всего лишь выполняли приказ. Так что умирать вы будете не больно и быстро. Только с одной-единственной целью – отныне и навсегда любая мразь, которой вдруг придёт в голову мысль нарушить покой и благоденствие дорогих мне людей – первым делом должна будет от этой мысли жидко обосраться себе в портки. Ничего личного, чисто воспитательная работа. Как говорил наш генерал – покоритель Кавказа, «одна казнь сохраняет сотни наших от гибели и тысячи туземцев от измены». Всякие формальности типа последних слов и желаний оставим для дешёвых романов.
Он не спеша вытащил из-за пояса два пистолета и передёрнул затворы.
Впрочем, выйдя из этого неприметного подвальчика на глухой городской окраине, не удержался – отошёл в кусты и довольно долго там блевал. Тринадцать человек за раз он убивал впервые в жизни. Когда он закончил, сопровождающие грузили в машину последние чёрные мешки. Теперь – в котельную, где, в топке, тела исчезнут навсегда.
6
– Доброе утро, любимый! Вставай! Нас ждут на наградную церемонию!
…Вот кудесник всё-таки профессор Майрановский. Даже и лекарств никаких не понадобилось. Несколько бесед – и всё.
Его будила весёлая, счастливая Финка. За окном искрился на солнце снег. Такой… слегка зеленоватый.
Он усмехнулся – вот же всё-таки деловой народ, не отнимешь. Американская фирма, производитель пуленепробиваемых стеклопакетов, вышла на него сама, чуть не на другой день после того кошмарного утра. Посмотрели у себя в Вашингтоне репортажи из Мошковца – и быстро отправили к нему торгового представителя посольства Соединённых Штатов. Мистер Лиандер, наша компания готова полностью заменить все стеклопакеты на новые за наш счёт. И ещё дать дополнительную гарантию. Только... Разрешите нам забрать себе старые. Ему как-то не до того было – подмахнул согласие. Теперь его бывшие окна стоят в музее компании- производителя, а рядом, в режиме non-stop, на экране крутят видео героической обороны его квартиры от спецназа КГБ. А ему честно поставили новые такие же окна.
Вчера он приехал из аэропорта уже за полночь. Сопровождал Бария Никалозовича в поездке в Беловежскую Пущу. Обеспечивал безопасность важного мероприятия: Президент Северной Федерации, Президент Окраины и Председатель Верховного Совета Белонордии ставили точку в истории СССР. Нет больше никакого Союза. Есть отдельные страны – его бывшие республики.
А сегодня…
Сегодня ему будут вручать Золотую Звезду Героя Северного Союза Социалистических Республик. За мужество и героизм при подавлении антигосударственного переворота 19–21 августа 1991 года. И, по всем признакам, это будет последнее в истории награждение подобным знаком отличия. Уж входить в Вечность – так по полной программе.
Последний Герой…
Церемония прошла на удивление тепло и непринуждённо. Президент Михель Горбатый то ли уже смирился с ликвидацией своей страны, то ли не особенно по этому поводу и горевал. А тут ещё и вручение знака народной артистки СССР той самой Алле Борисовне. Она, в знак благодарности, спела весёлую песенку из своего репертуара. «Арлекино, Арлекино – нужно быть смешным для всех! Арлекино, Арлекино, есть одна награда – смех!» Тоже вот – до кучи к уже имеющейся славе и народному признанию, ещё и последняя Народная артистка СССР. Очень милое вышло совместное фото: Алла Борисовна, Михель Сергеевич, Джордж и, сбоку, Жозефина.
Расхохотался он уже в автомобиле, увозившем их домой.
– Гео, ты чего?
– На, сама посмотри!
Он протянул ей полученную медаль. Любимая повертела её в руках с некоторым недоумением. Золотая Звезда как Золотая Звезда. Сделана по стандарту. Из золота. На колодке с красной ленточкой.
– Номер! – подсказал Джордж.
Жозефина прыснула.
Последний Герой СССР. С Золотой Звездой номер 13666.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги