Веселая галактика

Джаппурия. Сочи

Джем с замиранием сердца смотрел, как Нелла летает между Эндульгеном и зеленым свистоном Аллилуем. Святые отцы, стоя по пояс в воде, бросали принцессу друг другу и она, кувыркаясь в воздухе, с визгом плюхалась в воду. Священники специально рассчитывали броски с недолетом, чтобы Нелла могла проплыть часть расстояния сама.

Пока свистоны учили принцессу плавать, их одежда и посохи лежали на берегу, сваленные в кучу, которую Джем охранял от пляжных воришек.

— Никакого ума у тебя нет, — лениво произнесла королева, лежавшая на песке рядом с Джемом. — Доверил ребенка двум пропойцам, которые уже с утра еле языками ворочают. Я удивляюсь, как они вообще могли подрядиться на такую работу.

— Я им в банки для пожертвований положил по пять тысяч тагриков каждому, — ответил Джем, переворачиваясь на другой бок. — За такие деньги они еще и тебя научат.

— Я и так умею плавать.

— Значит, научат летать.

— Трепло! — сказала Белла и рассмеялась.

Они уже вторую неделю отдыхали в Джяне, предпочитая ходить на городской пляж. Королева коротко подстриглась и покрасила волосы в русый цвет. Теперь никто из подданных ее не узнавал, что делало отдых спокойным и размеренным.

Вообще-то у королевы везде были свои дворцы и закрытые пляжи. Но Джему претила обособленность. Он не хотел, чтобы его считали альфонсом, живущим за счет своей любовницы, и потому настоял на посещении обычных мест, предназначенных для любого человека.

— И где ты нашел таких учителей плавания? — спросила королева.

— Кебаб посоветовал, — ответил Джем, принимая сидячее положение.

— Твой Кебаб — хищное носатое чудовище с откровенно бандитской физиономией. Когда он смотрит своими плотоядными глазами, мне кажется, что он меня не только раздел, но уже и препарировал в сексуальном плане.

— Не переживай, — рассмеялся Джем. — Вернее друга нет на свете!

— Может быть он и друг — веселый и верный — но это все равно не повод для того, чтобы маленькую девочку отдавать в руки двум громилам с испитыми рожами!

Джем ничего не ответил.

Месяц, отведенный для счастья, подходил к концу. Сначала они отдыхали на Дубаре, занимаясь лыжами; потом ловили форель на Слякоти и разгребали ногами кучи желтых листьев в парках Заквакинска. Затем на Потенции он сделал Нелле небольшой лук из молодого гибкого стебля дундука, и они играли в диких пуцликов; причем кровожадным пуцликом всегда была принцесса, а Джем выступал в роли ее вкусной добычи. Теперь на Сочи они загорали и купались в волнах теплого Бархатного моря.

— Поехали, съездим в Сушняк, — вдруг предложила Белла.

— Что мы будем делать в этой богом забытой пустыне? — спросил Джем.

— Посмотрим на сусликов. Говорят — очень занятные создания.

— А их всех Крокозябл-старший разве не пустил на консервы?

— Нет. Новый торговый договор сильно ударил его по рукам.

— К сожалению, мое время вышло, — в голосе Джема почему-то не было ни одной печальной нотки.

— Уже?! — Белла резко подняла голову.

— Да, — сказал Джем и бросил камешек в волну. — Завтра я улетаю. Джабль отправится утром.

— Это несправедливо! — хлопнула кулачком по песку Белла.

— Договор о мире подписала ты. Глаза куда смотрели?

— Я же ничего вокруг не видела! — воскликнула королева и по щекам ее потекли слезы. — Я же была вне себя от радости! Это подлый Морс виноват, что не отстоял наше счастье. Он уже потом рассказал, что пункт о назначении тебя послом Джаппурии в Шмордоне был включен в договор по требованию Шмора Тринадцатого!

— А говорят, что бабы не дуры, — пожал плечами Джем.

— Я не дура! — сказала королева, и глаза ее моментально стали сухими. — Я твоя королева. Ну-ка, поцелуй меня немедленно! Это приказ!

— Не-а, — улыбаясь, произнес Джем.

— Тогда я сама!

Она вскочила и упала всем телом на Джема, отчего тот завалился на песок. Пожилая семейная пара, отдыхавшая неподалеку, дружно захлопала в ладоши. Королева, смеясь, слезла с Джема, и они уселись рядышком.

— Не улетай! — жалобно попросила она.

— Не могу, — ответил он. — И тебя взять с собой нельзя. Ведь ты королева.

— Я отрекусь от этого чертова престола!

— А кто тебя заменит? Нелла еще маленькая. Тебе не позволят. Но ты не расстраивайся. Для всех жителей Джаппурии (кроме тебя, конечно) Трудовой Кодекс одинаков. Там есть специальная статья, которая предусматривает послам один отпуск в году, который длится целых полтора месяца! И дорога не учитывается. А что тут лететь? Всего одну неделю!

— Ты знаешь, что я беременна?

— Да. Ты мне позавчера об этом сказала, и я радуюсь до сих пор, — губы Джема вытянулись в праздничную улыбку.

— Значит, женщина тебе нужна только раз в год? — королева прищурила глаза. — Заделал ребенка и фить? Смылся?! А последний раз тебя не было шесть лет! И опять я должна одна рожать и одна нянчить?!

— Ой! Что-то они действительно опасно бросают Неллу! — тревожным голосом воскликнул Джем.

Он вскочил на ноги и бросился к воде.

— Стоять! — гневно крикнула Белла. — Я сейчас посохом отца Эндульгена переломаю тебе обе ноги! Трудовой Кодекс предусматривает больничный лист!

Джем, не оборачиваясь, с разбега булькнул в море, а позади королевы кто-то сказал:

— И руки ему надо переломать. Тогда можно будет делать с ним все, что захочешь.

Белла, обернувшись, увидела чисто выбритого Кебаба, неторопливо стягивавшего с себя шорты.

— Все вы мерзавцы! — крикнула королева, гневно сверкнув глазами. — Никогда не думаете о тех, кто вас любит и ждет! Что, нельзя было взорвать корабль этого чертового императора? Сейчас бы Джему никуда не пришлось уезжать!

— Добрая вы, однако, ваше величество, — покачал головой Кебаб и стянул с себя майку.

— Разве непонятно, что Джем им нужен в качестве заложника?! Разве не ясно, что новый мирный договор — бумажка, которой можно будет подтереться после того, как лорд Крокозябл опять получит по морде где-нибудь на лыжной базе Дубаря или в борделе Хачапура на Сочи?! А Джем останется там, в этом ужасном Шмордоне…

Она яростно топнула ногой и крикнула:

— Чем подвергать Джема опасностям позорного плена, я лучше сама его утоплю! Ни нашим — ни вашим!

Королева, разбежавшись, бросилась в море.

— Да уж, — хладнокровно заметил Кебаб, снимая с шеи золотую цепь и пряча ее в специальный карман плавок, — настоящая горячая любовь у них. Как у диких пуцликов.

Подойдя к воде, он осторожно потрогал ее ногой, и рот его растянулся в улыбке.

— Теплая, как всегда, — сказал он вслух.

Кебаб нырнул в набегавшую волну и погреб в сторону хорошо видимой светлой головки королевы, быстро настигавшей патлатую голову своего любимого.

Джем плавал плохо, поэтому, заметив приближавшихся к нему королеву и Кебаба, резко свернул в сторону и изо всех сил погреб к берегу. Белла, рассмеявшись, не стала его преследовать, а поплыла к буйку. Кебаб, как местный уроженец, прекрасно держался на воде и потому последовал за королевой.

Джем, тяжело дыша, выбрался на берег сам и выгнал туда же Неллу, у которой от долгого купания посинели губы. Святые отцы чинно уселись на песок, подставив ноги набегавшей ласковой волне, достали из своих банок для сбора пожертвований фляжки и дружно присосались к горлышкам.

Растерев Неллу полотенцем, Джем усадил ее на покрывало.

— Горячая кукуруза! — послышался где-то рядом визгливый голос.

— Папочка! — взвизгнула Нелла. — Хочу кукурузы!

Перед Джемом возникла неопрятная старуха с двумя сумками в руках.

— Эй, Чурчхела! — крикнул Эндульген. — И нам парочку.

— Деньги сначала давайте, — недоброжелательно откликнулась бабка.

— Какие деньги? — удивленно воскликнул Аллилуй. — Мы божьи люди.

— Вот пусть Бог вам кукурузу и варит! — заявила Чурчхела.

— Я заплачу за них, — подал голос Джем.

Он купил кукурузы на всех, не забыв и Беллу с Кебабом. Старуха унеслась со своими сумками дальше по пляжу, а Нелла, присыпав кочан солью, жадно впилась в него зубками. Святые отцы также принялись есть, но использовали кукурузу неторопливо — как закуску.

— Папа, а правда, что шмордонцы едят кукурузу сладкой? — спросила Нелла.

— Да, — ответил Джем. — Они даже в банки закатывают зерна и продают их как сладкие консервы.

— Фу, гадость какая! — скривилась принцесса. — Как можно кукурузу без соли есть? Извращенцы!

— Откуда ты такие слова знаешь?

— От мамы еще не то услышать можно, — она схватила пакетик с солью и попыталась посыпать свой кочан сильнее, но Джем вовремя дал ей по рукам и пакетик отобрал.

— Хватит! — строго сказал он. — Меру надо знать.

Нелла ничуть не обиделась, продолжая есть. Она и так была счастлива, понимая, что мать вообще не позволила бы ей лакомиться пляжной кукурузой.

— Это что такое? — раздался возмущенный голос Беллы, выходящей из воды. — Ну-ка, выбрось немедленно эту гадость!

— Угу! — промычала принцесса, доедая последние зерна.

Прожевав до конца, она показала матери обглоданный кочан и заявила:

— Конечно, мамочка! Сейчас схожу, в урну выброшу.

Она вскочила на ноги и весело унеслась в сторону набережной, а королева принялась выговаривать Джему:

— Все! Теперь у девочки никакого аппетита за обедом не будет. Да и вообще — ты зачем позволяешь ребенку совать в рот всякую гадость?

— Почему гадость? — спросил Джем, жуя. — Ничего, вроде, очень вкусно.

— Бабки варят эту кукурузу в тазиках для грязного белья!

— А в чем ее еще варить? — сказал Кебаб, выходя из воды. — Специальные кастрюли покупать, что ли?

Он подошел, взял протянутый ему Джемом кочан, посыпал его солью и заметил:

— Надо же! Везде заметен прогресс. Раньше мы посыпали солью кочаны, размазывая ее грязными руками, а сейчас вон даже специальные пакетики появились.

— На, — предложил Джем кукурузу Белле.

— Я не такая дура как вы, — покрутила она пальцем у виска. — Мне не хочется в молодом возрасте умереть от какой-нибудь заразы.

— Моя королева, я ее с детства ел, варил и продавал, — заметил, жуя, Кебаб. — И до сих пор жив. Как и все остальные вокруг: — он обвел рукой пляж.

— Я не твоя королева, я его королева, — Белла показала пальцем на Джема.

— Ничего подобного, — не согласился Кебаб. — Вы его любимая женщина. А королева — моя, Эндульгена, Пахана Родимого и даже, представьте себе, — Хачапура Волосатого. Хотя, если разобраться глубже, то и Джема тоже…

— Раз я ваша королева, приказываю больше не покупать моей дочери кукурузу на пляже!

Джем, зажав в зубах недоеденный кочан, закатил глаза и рухнул спиной на песок.

— Что с тобой, папочка! — воскликнула подбежавшая Нелла.

— Он изображает акробата, — пояснила королева.

— Пойдем купаться!

— Иди, вон, тебя уже святые отцы заждались.

Белла уселась на песок рядом с Джемом, который продолжал в положении лежа жевать кукурузу, не открывая глаз. Королева взяла ранее отвергнутый кочан, обильно посыпала его солью и принялась есть. Кебаб, округлив от удивления глаза, поинтересовался:

— А зачем вам был нужен цирк с распеканием Джема? Вы устроили ему взбучку, а теперь сами едите кукурузу.

— Никакой цирк я не устраивала, — ответила она. — Его не надо устраивать, потому что он и так нас окружает, и мы живем именно в этом балагане. А Джему досталось просто так, чтобы не расслаблялся и Родину любил, а то цирк раскатает его в блин.

Джем, рассмеявшись, приподнялся на локте и обратился к Кебабу:

— Как у тебя дела?

— Плохо, — ответил тот. — Родители мои вернулись с шмордонской каторги, где отсидели двадцать пять лет за контрабанду.

— Что же в этом плохого? — удивилась Белла. — Радоваться надо!

— Я и радуюсь, — уныло ответил Кебаб. — Уже неделю как прыгаю от счастья.

— Как их зовут? — спросила королева.

— Мать — Пахлава́ Медовая; отец — Чуре́к Беспонтовый, — ответил Кебаб и продолжил, — вообще-то с детства его прозывали Чуреком Никаким. Но позднее переименовали и лучшего сделать не могли. В отличие от его родного брата Лаваша ему никогда не везло. И если моя мать его полюбила, то, скорее всего, из жалости. Но это не помогло обоим. Отца всегда тянуло в авантюры и редко, когда эти авантюры удавались. Потому и появилось прозвище. Но мать все равно осталась с ним. И вот результат.

Кебаб ткнул пальцем в себя:

— Плод медовой любви и авантюры.

— В кого же тогда ты, такой неугомонный и драчливый? — поинтересовался Джем.

— А черт его знает! В тетку Чурчхелу, наверное.

— Ты их любишь? — спросил Джем.

— А ты бы стал любить тех, кто бросил тебя в пять лет, отдав при этом в ненасытные лапы Чурчхелы? У кого-то были в жизни любовь и обожание родителей. А у меня — пинки, тычки и упреки, что я мало краду и много ем. Вон, у твоей дочери хоть мать всегда под боком!

— Да я вообще детдомовский, — сказал Джем.

Королева, задумчиво глядя на Носатого, молча слушала его исповедь.

— Тогда ты меня поймешь, — Кебаб нервно ковырял пальцем песок, рисуя на нем замысловатые фигуры. — Я своих родителей и не помню, как следует. Зато открылись кое-какие интересные факты. Оказалось, что перед тем, как связаться с разгульдяйскими контрабандистами, они провели достаточно выгодную сделку с тарахтунскими купцами и неплохо при этом наварились (такое у них иногда бывало). Подумав, что им открылась так называемая «белая жизненная полоса», они подрядились к контрабандистам в сообщники. Перед отбытием мои папочка с мамочкой оставили Чурчхеле (она приходится старшей сестрой моему отцу и дяде Лавашу) достаточно приличную сумму денег; и меня, любящего шоколадные конфеты и мороженое. Теперь они попросили вернуть тагрики, но эта старая лошадь заявила, что целых семь лет кормила меня только шоколадом и пирожными в лучших кафе Джяна! Дескать, это я, тыривший на пляжах деньги и варивший ночами кукурузу, сожрал все родительское состояние! Если б я слопал конфет на такую сумму, у меня в двенадцатилетнем возрасте во рту уже не было бы ни одного своего зуба! Теперь моя мамочка грызется с Чурчхелой, а папочка, узнав, что я герой последней войны, щедро награжденный правительством Джаппурии, настаивает на моем участии в авантюре, связанной с полетами в какую-то республику Кукареллу. Причем — в виде спонсора!

— Тебе надо срочно жениться и завести детей, — авторитетно заявила Белла. — Тогда возникнет совершенно законный повод отказать кому угодно. Дескать, у меня своя семья — идите все к черту!

— Я лучше в гости к Хачапуру схожу, — буркнул недовольно Кебаб.

— Вы, мужики, сволочи! — заявила Белла. — Сунул, дунул и пошел… А женщинам каково?

— Каким? — тут же спросил Кебаб. — Которые у Хачапура?

— Так, пора обедать, — сказала королева.

Она встала, подошла к воде и крикнула:

— Нелла! Хватит купаться! Пора кушать!

Принцесса, под разными предлогами откладывая выход на берег, наконец выползла из волн и Белла принялась вытирать ее полотенцем.

На набережной Кебаб предложил пообедать в каком-нибудь кафе. Но Белла на это сказала:

— Я не собираюсь портить желудок ни дочери, ни себе! У вас здесь не кухня, а тамбур адской приемной. Все блюда состоят из одного жгучего перца, в который по вкусу добавляют вместо соли мясо и овощи.

Джем развел руками, а Кебаб недовольно хмыкнул. Но сразу уехать в Летний Дворец не получилось.

Раньше Беллу и ее дочь возил специальный водитель. Но Джем отказался от него и предпочел управлять королевским шморовозом сам. Во время поездок на пляж он старался выбирать парковку поближе к набережной, но в этот день свободных мест на платной стоянке не было, и потому он оставил машину возле какого-то недостроенного ресторана, справедливо полагая, что она не помешает производству работ, так как уткнута бампером в забор. Оказалось — он глубоко заблуждался.

Тупо глядя на пустое место перед забором недостроенного ресторана, Джем воскликнул:

— Неужели угнали?

— Вряд ли, — сказал Кебаб. — Скорее эвакуировали. Видишь, вон там запрещающий парковку знак установлен: — и он указал пальцем куда-то в конец улицы.

— Так его не было, когда мы подъехали! — возмутился Джем.

— Ха! — ржанул Кебаб. — Пойди теперь, докажи. Сейчас…

Он достал из кармана шорт шморофон, набрал какой-то номер и приложил трубку к уху. Через несколько секунд Кебаб полностью погрузился в разговор.

— Алло! — кричал он. — Привет, Пахан! Слушай, тут на Чебуречной улице шморовоз королевы эвакуировали! Да, малинового цвета. Давай, родной, выручай! Да знаю я, знаю, что ты не родной, а Родимый! И что у тебя пистолет золотой, тоже знаю… А я — Герой Джаппурии! У тебя есть? Дудки! А у меня — пожалуйста! Плюс пенсия пожизненная. Что там твой золотой пистолет против Героя? Учись, недотепа! Что? Пенсию тебе Хачапур назначит?.. Короче, хорош прикалываться! Королева ждет свой шморовоз! И ее хахаль тоже ждет!

Он сунул шморофон в карман.

— Спасибо на добром слове, — с сарказмом в голосе поблагодарил Джем.

— Пожалуйста, — ответил Кебаб. — Зря обижаешься. Был бы ты мужем, никто б тебя хахалем не обзывал.

— Вот-вот, — поддержала его королева.

— А я здесь при чем? — возмутился Джем. — Государственный строй не позволяет.

— Так, — Кебаб решил переменить тему. — Пока шморовоз не вернули, предлагаю зайти в кафе «Синь зеленая». Мужчины тяпнут пивка, а женщины скушают мороженое.

— Ур-ра! — крикнула Нелла, молчавшая до сих пор потому, что была занята обрыванием шишек с ближайшей сосны.

Белла, дернув принцессу за руку, заявила:

— Нечего мороженым аппетит перед обедом портить!

— Мамочка! — воскликнула Нелла. — Я уже испортила его кукурузой! Мороженое теперь вообще никак не помешает.

Королева, не обратив внимания на слова дочери, продолжила:

— А пиво пить вредно! Станете толстыми, как министр полиции Квас Ядреный.

Джем с Кебабом переглянулись, но ответить ничего не успели, так как из-за угла вдруг на дикой скорости вылетел шморовоз малинового цвета. Засвистев покрышками, он остановился перед Беллой, водительская дверь распахнулась, и из нее выскочил Пахан Родимый собственной персоной.

Топорщась длинными усами, он поцеловал руку оцепеневшей от неожиданности королеве, кивнул головой остальным участникам зрелища и бархатным голосом заявил:

— Карета подана!

Нелла, пораженная этим зрелищем, хлопнула в ладоши и громко спросила:

— Папочка, это клоун?!

— Хуже, доченька, — ответил Джем, усмехнувшись. — Это их начальник.

Пахан, слегка побледнев лицом, обаятельности отнюдь не утратил.

— Ваше величество! — обратился он к королеве. — Мне пришлось вступить в бой с эвакуаторщиками! Я сражался насмерть, и мне удалось отстоять вашу любимую машину! Теперь она опять принадлежит вам.

— А правда, что все эвакуаторы Джяна работают на вас? — ненавязчиво спросила королева?

— Завистники клевещут, — обыденно ответил Пахан, шевельнув гигантскими усами.

Он открыл заднюю правую дверь шморовоза и продолжил, но совсем о другом:

— Поведу шморовоз я. Королева с принцессой поедут во дворец, и как только они выйдут, я тут же отвезу Джема на космодром.

— Как это?! — хором вскричали все, включая Неллу.

— Приказ Морса, — пояснил Пахан. — Он уже ждет Джема в космопорту.

— Но почему? — спросила королева и в изумрудных глазах ее блеснули слезы.

— Я застрелю этого Мутного Киселя из лука, который мне сделал папочка! — кровожадно воскликнула Нелла.

— Успокойтесь, дорогие мои, — сказал Джем странно бодрым голосом. — Я скоро вернусь.

Он слегка подтолкнул застывшую перед дверью королеву и нырнул в шморовоз следом за ней. Нелла через водительскую дверь забралась на переднее пассажирское сиденье, опустила вниз стекло и крикнула:

— Пока, дядя Кебаб!

— До встречи, принцесса! — ответил тот задумчиво.

Пахан уселся за руль и шморовоз умчался по Чебуречной улице вдаль. Кебаб, постояв минуту в раздумье, вдруг хлопнул себя по лбу рукой и быстрым шагом направился в сторону ближайшего юридического агентства, рекламная вывеска которого сверкала всеми цветами радуги в ста метрах от него.

Подойдя ближе, Кебаб прочитал: «Офшор Тихий и дочери. Нотариальная контора». Что-то вдруг начало всплывать в его памяти, но времени на воспоминания не оставалось, и потому он смело шагнул в дверь.

В небольшой приемной за столом скучал молодой человек с картонной карточкой, прикрепленной к правому карману его пиджака. На ней имелась надпись, выведенная золотой краской: «Сейф Надежный — делопроизводитель».

Сообразив, что это имя, Кебаб произнес:

— Господин Сейф. Я хотел бы переписать кое-что из своего движимого имущества на имя ближайшей родственницы. В этой конторе возможно произвести такое действие?

— Конечно! — воскликнул делопроизводитель, подпрыгнув от счастья. — К вашему сведению, мы работаем четко и без нареканий! Хозяин нашей уважаемой фирмы имеет лучшую репутацию на планете. Он, правда, уже стар и отошел от дел, но его дочери держат планку фирмы на должном уровне!

Кебаб вдруг вспомнил, что его дядя Лаваш, занимаясь оформлением угнанных джамобилей, частенько прибегал к услугам нотариальной конторы, на печатях которой стояло имя какого-то Офшора. И здесь его мозг взорвался более ощутимыми воспоминаниями, и он понял, что нужно быстро уносить ноги из этого заведения!

Глаза его лихорадочно забегали по стенам и остановились на двери, которую украшала строгая табличка. Информация, размещенная на ней, гласила: «Афера Прекрасная. Заместитель директора». Кебаб, пятясь, попытался найти спиной выход из конторы, но не успел.

Сейф удивленно поинтересовался:

— Что с вами?

В эту секунду дверь со строгой табличкой распахнулась и на пороге возникла Она. В мозгу Кебаба вспыхнул яркий фонарь, своим предательским светом разгоняющий ночную темень на набережной, и делающий юную парочку беззащитной перед взглядами запоздавших туристов. И ее губы, и шепот… Как давно это было! Он, подросток, вкалывающий в гараже своего дядюшки, и она — богатая юная дочь владельца нотариальной конторы, стройная и длинная, угловатая, но все равно прекрасная, готовая на все ради сладкой первой любви!

Увидев выскочившего из-за стола делопроизводителя, Она тут же окинула взглядом приемную, и Кебаб оказался во власти ее карих глаз.

Встряхнув копной черных как смоль волос, Афера сказала:

— Ну, наконец-то.

И Кебаб понял, что он пропал!

— Пойди-ка сюда, Герой Джаппурии, — приказала она, поманив Кебаба точеным пальчиком, и зашла в свой кабинет.

— У-у-у, — тихо провыл Кебаб, покорно продвигаясь в указанном направлении.

Сейф услужливо закрыл за ним дверь.

— Ну, — произнесла Афера, оказавшись с Кебабом наедине, — рассказывай, где тебя носило, и почему я должна была столько лет страдать от разлуки?..

Они сидели в кабинете начальника космопорта, предварительно выгнанного прогуляться. Морс передавал Джему запечатанные пакеты, а тот укладывал их в большой черный чемодан.

— Здесь инструкции о дипломатическом протоколе и придворном этикете Шмордона, — рассказывал Морс. — Ознакомитесь в полете, все равно целую неделю делать нечего будет. Так, а здесь — документы для всего штата посольства. Выдадите их своим сотрудникам в джабле.

— И велик штат? — спросил Джем.

— Нет, — ответил Морс. — Мы не империя. Потому многие должности совмещены. Например: ваш товарищ Батон числится сразу водителем, радистом и инженером специального оборудования… Кстати, здание они уже предоставили. Заплати́те за него золотом (оно находится в джабле вместе с инструкцией — как и куда его девать).

— Куда девать золото? — усмехнулся Джем. — Я разберусь сам.

— Не ерничайте! — осадил его Морс. — Все рассчитано до грамма. Вам придется платить за все золотом, потому что тагрики для них — не валюта. В том числе и за аренду посольского шморовоза. Здание проверьте досконально, чтобы никакие шпионы не смогли вас подслушать. Вот конверт с шифрами. Радиосвязь — если что-то срочное. Все остальное отправляйте дипломатической почтой. Специальный беспилотный джабль станет прилетать раз в две недели. Ваш джабль будет стоять в космопорту Шморы. Место уже зарезервировано. За него тоже нужно будет отсыпать золота, но это, опять-таки, есть в инструкциях.

— Я надеюсь, повара вы предусмотрели?

— Еще чего? — фыркнул Морс. — Вашего жалованья с лихвой хватит для того, чтобы заказывать еду в ресторанах.

— А кто будет замещать меня во время отпуска? — вдруг спросил Джем.

— Батон, — ответил Морс. — Там в пакете с документами есть резервное удостоверение о назначении его временным поверенным в делах. Но я думаю, до этого не дойдет.

— Вы хотите сказать, что наше посольство все равно больше года не просуществует? — возмутился Джем.

Морс, с досадой пожевав губами, сообщил:

— У нас есть сведения, что в Шмордоне неспокойно. Именно с этим и связана спешка с вашим отправлением.

— И откуда взялись сведения?

— Не стоит думать, будто только шмордонцы имеют разведку, а мы, дескать, дураки. После подписания мирного договора прошел почти месяц, а Шмор Тринадцатый до сих пор жив. Этот случай не является для Шмордона нормой.

— Получается, вы опять отправляете меня в самую вонючую дыру, где не то что жить — выжить невозможно?

— У вас профессия такая, — пожал плечами Морс. — Вы сами ее выбрали. Кстати, на этот раз — высокооплачиваемая.

— Какая профессия?!

— Спаситель Джаппурии, — ответил Премьер-министр, состроив ехидную мину.

— Да-а-а? — у Джема не было слов.

— Я не допускаю мысли, что вы постоянно спасаете наше королевство благодаря своему интеллекту, — заявил Морс. — Эта мысль абсурдна, потому что никаким интеллектом вы не обладаете. Но, тем не менее, приходится признать — вам страшно везет!

Джем, задумавшись, повертел какой-то пакет в руках и сунул его в чемодан.

— Да, тут еще будет посылка, — сказал Премьер-министр.

Он вынул из-под стола длинный картонный футляр, снял с него верхнюю крышку и достал бронзовую розу невиданной красоты. Джем, не обладавший тонким чувством художника, все равно понял, что видит перед собой произведение искусства.

Роза представляла собой копию живого цветка, отлитую в бронзе каким-то гениальным кузнецом, обладавшим невероятным чувством гармонии. При взгляде на нее казалось, что именно этот металлический шедевр послужил Дважды Грохнутому Богу образцом для сотворения столь прекрасного растения. Длиной она была не более локтя, но весила прилично, если судить по лицу Морса, покрасневшему от натуги.

— Ну вот, — сказал Премьер-министр, кладя розу на стол. — Наконец-то мы сможем исполнить последнюю волю человека.

— Конкретнее, — пожелал Джем, не спуская глаз с цветка.

— Радист Шмора Первого, которого, кстати, звали Дятлом, сдался самым последним. После взрыва бомбы, к которой привязался император, радист помог наладить навигационное оборудование для отправки пустого шмордонского десантного корабля домой. После этого он женился и стал жить как все. Естественно, что он не голодал, так как шмордонские техники и инженеры всегда ценились на вес золота. Но его постоянно терзала одна мысль: почему он не смог предотвратить прыжок Шмора. Видимо, верность императору вколачивается в шмордонцев гвоздями. Правда — неизвестно в какое место, потому что большинство сдавшихся в первую Шмордонскую войну были обезврежены самыми обычными сочинскими шлюхами. Но случай с Дятлом особый. На старости лет он занялся кузнечным делом. Эта роза — плод его мастерства. В завещании он попросил передать ее шмордонским властям с тем, чтобы они закрепили ее на памятнике Шмору Великому. В прошлую войну мы просто забыли о его просьбе. А сейчас вспомнили и решили исполнить последнюю волю радиста, тем более, что это нам ровно ничего не стоит, а Джаппурия от последней войны осталась только в выигрыше. Передадите розу императору как знак доброй воли, и этот жест добавит вам политических бонусов.

Джем уложил розу в коробку и спросил:

— Кстати, шпионы Сант и Дивер где? Так и работают на Тринадцатой планете?

— Кто же их подпустит к золоту? Шпионов оттуда убрали. Их вернули в каменоломни.

— У меня будет к вам просьба. Отправьте, пожалуйста, каждому из них по килограмму сосательных конфет.

— Каких конфет? — удивленно спросил Морс.

— Ну, леденцов.

— С повидлом внутри или без?

— Не надо с повидлом. Такие конфеты слишком быстро тают во рту. А нужно, чтобы они сосались до умопомрачения. И каждый месяц посылайте шпионам по килограмму каждому. Стоимость можете вычитать из моего жалованья. Откажутся брать, ничем их больше не кормите. Пусть сосут и вспоминают доброго старину Джема!

— Хорошо, — пожал плечами Морс. — Пора прощаться. Мне, знаете ли, некогда. И так я потратил на вас много времени.

— Что может быть важнее инструктажа посла?

— Беспорядки на Слякоти. Представьте себе, этот осел Крах — министр экономики — организовал счет и призвал жертвовать деньги на установку памятника Комару-освободителю. Не поверите, но люди прислали около двадцати миллионов тагриков! За такие деньги можно не то что памятник — мавзолей построить. И вот перед зданием правительства появился монумент из бетона высотой всего полтора метра. Самое интересное — бюст комара. Голова с глазами, хобот и начало крыльев. Больше ничего. Группа жертвователей написала на Краха кляузу в прокуратуру, подозревая его в откровенном воровстве. Тот через газеты ответил, что денег на производство полной фигуры не хватило в связи с тем, что работа была поручена известному скульптору по имени Торч Астральный, который высоко ценит свой труд.

— Это он изваял в городе Колотуне на Дубаре скульптурную группу, состоящую из белого медведя с моржом? Там у медведя на голове лосиные рога, а у моржа из пасти вместо клыков торчат две бутылки водки?

— Да. Но у меня есть сведения, что скульптор, одухотворенный патриотическим порывом, не взял с Краха ни тагрика! Короче, народ в Заквакинске третий день выходит на демонстрации с требованием обломать обоим (и заказчику и скульптору) рога, ноги, руки и вообще все, что торчит.

— Отправьте этого Краха к Санту с Дивером и добавьте еще один килограмм конфет от меня.

— Все, — произнес Морс. — Идите в свой «Ландыш». Он стоит на седьмой стоянке.

— Мой джабль называется «Нежный бутон юности» — напомнил Джем.

— Назывался, — поправил его Морс. — Теперь у вас новый звездолет. Посол не должен летать на ржавых джаблях. Ну, а по поводу названия… Шмордонцы вернули джабль «Совесть в стакане», угнанный шпионами. Министр полиции Квас опять обратился к королеве с просьбой переименовать его. В связи с победой сердце королевы оттаяло, и она выполнила просьбу, но частично. Теперь его джабль носит другое название. Но не «Звезда в кармане», как желалось министру, а «Флакон в салоне»… В том же указе она распорядилась присвоить посольскому джаблю имя «Ландыш моей любви». Пользуйтесь на здоровье!

Джем, уже вставший со стула, вынужден был опустить свой зад обратно.

— Черт знает что! — воскликнул он. — Морс, знаете, а давайте поменяемся джаблями!

— Давайте! — тут же согласился Премьер-министр, не раздумывая.

— И как называется ваш? — с подозрением спросил Джем.

— Я вам еще и свой шморовоз в придачу загружу, — предложил Морс.

— Так каково его название, — не клюнул на приманку Джем.

— И водителя дам. Пусть потренируется в Шморе. Говорят, там уличное движение напряженное.

— Имя!!! — заорал Джем.

— «Крышка гроба», — с отвращением произнес Морс.

Джем молча вскочил со стула, схватил чемодан, сунул под мышку коробку с розой и скорым шагом пошел к двери.

— А как же обмен джаблями?! — крикнул ему в спину Морс.

— Я лучше на «Ландыше» полетаю, — ответил Джем, не оборачиваясь. — Имя как имя.

Неожиданно дверь распахнулась и в кабинет, чуть не сбив Джема с ног, влетел запыхавшийся Кебаб. Вид его был ужасен! Мало того, что вся одежда Кебаба представляла собой ком измочаленного тряпья, лицо его сплошь краснело отпечатками губной помады.

— Ф-фу, успел, — сказал он, взмахнув руками.

— Куда успел? — спросил Джем.

— Короче, переписал я бо́льшую часть своего наградного состояния на мамочку. Ну, и еще кое-на кого… Пусть занимаются, чем хотят. А люблю я их или нет — какая разница. Ведь они произвели меня на свет! Ну и спасибо им большое. Можно сказать — рассчитался я с ними за это… Так, где джабль? Поехали! Срочно! А то будет поздно! Если меня догонят, уже не получится вырваться! Я и так вышел только за сигаретами, хотя, если честно, не курю по жизни!

— Стоп! — вмешался Премьер-министр, вставая из-за стола. — Вы никуда не едете. Вас нет в штате посольства, и потому аккредитационные документы не готовились.

— Плевать! Выпишите мне справку, что я работаю водителем.

— Водитель уже есть.

— Еще один будет… Ну, на худой конец — поваром назначьте. Я кукурузу варить умею!

— Прекратите! — крикнул Морс, нервничая. — Штат согласовывался с Шмордоном! Документы готовились две недели. Никуда вы не полетите!

— Полетит, — сказал Джем, поворачиваясь к Морсу лицом. — Иначе не полечу я. И если мне придется остаться здесь, я обещаю вам в течение месяца устроить революцию, сопряженную с бунтом и государственным переворотом, ибо семейная жизнь несколько скучна для такого человека как я.

— Да летите, куда хотите, — каркнул Морс, устало падая на стул. — Пусть одного из вас посадят за провоз запрещенных мигрантов, а второго — за незаконное пересечение границы и шпионаж.

— За нас не беспокойтесь, — посоветовал Джем. — Лучше подготовьте на Кебаба нужные документы и отправьте их курьерским джаблем.

— Да-да-да! — истерически замахал руками Морс. — Проваливайте скорее! Катитесь в Шмордон, в Тарахтун, в Кукареллу, да хоть к чертовой матери!

Джем с Кебабом вышли из кабинета и громко хлопнули дверью.

*

В дверях шлюзовой камеры джабля их встретили двое. Первым был Хапс, а вторым — неизвестный сутулый индивидуум с недобрым лицом, кривыми ногами и большим острым животом.

— Здорово, каторжники! — радостно крикнул Хапс, осклабившись.

Кебаб тут же полез обниматься. Хапс отбившись от него, представил второго встречающего:

— Это бывший начальник полиции Заквакинска. Зовут его Отжимом. Он назначен начальником службы безопасности посольства. Правда, вся эта служба состоит из него одного.

— А куда пристроили тебя самого? — спросил Джем, ставя на пол тяжелый посольский чемодан.

— Ха! — ржанул Хапс. — На моей службе в полиции поставлен тяжелый и жирный крест. Я теперь посольский служащий: делопроизводитель и пресс-секретарь!

Кебаб захохотал. К нему тут же присоединились Джем и сам Хапс. Только Отжим почему-то не смеялся. Цепкими прищуренными глазами он с подозрением разглядывал горбатый нос Кебаба, украшенный пятнами губной помады.

— А где остальной штат посольства? — поинтересовался Джем.

— Это и есть весь штат, — весело ответил Хапс. — Еще Батон в рубке сидит.

Кебаб, заметив взгляд Отжима, перестал смеяться и спросил:

— Что ты на меня так смотришь?

— Не ты, а вы, — ответил Отжим. — Мы с тобой водку не пили, а должность, которую я занимаю, требует уважительного ко мне отношения. Больно ты похож на самого обычного разгульдяйского пирата. Ну-ка, документы показали! Оба!

Джем с Кебабом переглянулись, подмигнули друг другу и молча двинули кулаками в глаза Отжиму (Джем правым, а Кебаб левым). Начальник службы безопасности посольства тут же грохнулся спиной на пол и потерял сознание.

— А я его предупреждал, — сообщил Хапс. — Нудный он какой-то. Хорошо лежит (в отличие от его прозвища).

— И какое у него прозвище? — спросил Джем, подхватывая чемодан.

— Чтоплохолежим, — ответил Хапс.

Вся компания дружно рассмеялась и отправилась по коридору в сторону рубки, оставив отдыхать Отжима на полу.

У Батона вид был — в гроб краше крадут. Лицо его напоминало недозрелую сине-зеленую сливу, а белки глаз покрывала сетка лопнувших капилляров.

С унылым видом он поздоровался с друзьями и заявил:

— Ох, хорошо, что вы наконец появились, драть мои копыта! Думал — помру, пока вас дождусь. Стартуйте сами, а я пошел ставить себе капельницу.

— Что с тобой случилось?! — встревожился Джем. — Ты отравился?

— Можно сказать и так, — ответил Батон. — Я же целый месяц провел у себя дома, на Дубаре. А поскольку я теперь национальный герой — спаситель Джаппурии, то все официальные лица, родственники, друзья-товарищи и прочие люди (включая туристов) захотели со мной выпить. Отказывать нельзя. Традиция такая. Вот и пришлось потрудиться. Эх-ма! Интересно, у меня за это время печень не рассосалась?

Он встал и, стеная на ходу, вышел из рубки.

— Ладно, — сказал Джем. — Пусть лечится. Я запускаю двигатели; Кебаб, проверь навигационный блок и свяжись с космопортом. Хапс, займись этим приставалой, который в коридоре валяется. А то сейчас стартанем, он головой ударится, тогда будет с экипажа абонемент на посещение туалета требовать…

Через несколько минут посольский джабль, прорезав стратосферу, вышел в космос и направился в сторону Шмордона.