Веселая галактика

Шмордон. Война

Император восхищенно смотрел в иллюминатор на огромный флот Шмордона, застывший в четком строю. Боевые звездолеты, ощетинившись жерлами сотен ракетных установок, были подобны чудовищам, воскресшим из глубин древних веков. Истребитель «Клинок», проходя перед строем, салютовал красным импульсным сигналом каждому кораблю, и они отвечали ему тем же.

— Потрясающая мощь! — довольно воскликнул Шмор Тринадцатый.

— Да, ваше величество, — с готовностью откликнулся Филер, стоявший за плечом императора.

Неожиданно хорошему настроению Шмора пришел конец. На левом фланге строя он увидел шесть ржавых крейсеров, покрытых какими-то неопрятными потеками. В отличие от остальных кораблей флота, их болтало из стороны в сторону и носило вперед-назад.

— Что это за лоханки? — спросил император, содрогнувшись от отвращения.

— Четвертая Гвардейская эскадра, — доложил барон.

— Они же сейчас рассыплются! — возмутился Шмор.

— Никак нет, ваше величество, — успокаивающим голосом ответил Филер. — Эскадрой командует опытный контр-адмирал Кернер. Под его руководством экипажи крейсеров круглосуточно занимаются ремонтом: пилят, сверлят, сваривают швы. Большого эффекта это не дает, но зато не позволяет кораблям развалиться. Вообще-то их собирались списать. Два хотели разрезать на металлолом, а четыре продать Крокозяблу-старшему, пожелавшему сделать из них межзвездные отели. Но в связи с предвоенным временем начальник Генерального штаба маркиз Шухер приказал оставить их в строю.

Император, подумав немного, произнес:

— У Шмордона не бывает других времен, кроме как военного и предвоенного. Немедленно передайте мой приказ адмиралу Надолбу. Я требую назначить вице-адмирала Шухера командующим Четвертой эскадрой. Далее: контр-адмиралу Кернеру присвоить звание вице-адмирала и определить на прежнее место Шухера, которому, соответственно, нацепить погоны контр-адмирала. Пусть Кернер сверлит, пилит, варит швы, чтоб Генеральный штаб не развалился.

— Ваше императорское величество! — вскричал Филер. — Но для руководства Генеральным штабом недостаточно одного умения пилить и сверлить!

— Достаточно, — твердо сказал Шмор. — Во-первых, все равно от этого органа никакой пользы нет, раз мне вместо него приходится думать своей головой. Может, с приходом Кернера все изменится к лучшему. А во-вторых, барон, ваше дело сейчас не советы раздавать, а выполнять мои распоряжения.

Филер промолчал, потому что знал главную заповедь царедворца, которая гласила: император всегда прав. Тем более, что в этот период своей службы он исполнял обязанности графа Вискерса и, согласно требованиям «Устава военного времени», быладъютантом Верховного Главнокомандующего, коим являлся император.

— И передайте еще один приказ, — продолжил Шмор, переходя к другому иллюминатору. — Начать боевые действия немедленно. По утвержденному ранее плану. Естественно, не Генерального штаба.

— Будет исполнено! — сказал барон и удалился.

Император вспомнил о последних днях, проведенных в полете и настроение его стало просто омерзительным. Он смотрел в иллюминатор на звезду Джаппурию, казавшуюся такой маленькой с расстояния границы системы, и не мог отделаться от ощущения, что все идет как-то не так. Шмору вдруг стало тревожно на сердце и он, отойдя от иллюминатора, уселся в кресло.

Истребитель «Клинок» оказался действительно первоклассным кораблем. Он был быстр и проворен в отличие от любого неповоротливого крейсера, а оружия на борту имел почти столько же. В суете погрузки Шмор не смог проконтролировать перемещение своего багажа, доставленного в императорские апартаменты истребителя, да и не думал об этом деле, так как обычно Вискерс успевал везде. Все необходимые вещи были собраны графом давно и лишь ждали своего часа.

Сразу после прибытия на борт Шмор вместе с Филером занялись осмотром корабля. Потому в свои апартаменты, состоявшие из нескольких кают, император попал лишь через три часа, прошедших после старта. К этому времени истребитель покрыл достаточно большое расстояние и находился уже на пути к границе звездной системы Джаппурии.

Зайдя в свой корабельный кабинет, Шмор решил распаковать единственный походный чемодан, который содержал все необходимое для ведения войны: бритвенные принадлежности, несколько комплектов нижнего белья, кое-что из одежды и плюс десяток книг к этому. Остальное ему не требовалось, потому что он и так состоял на полном имперском обеспечении. Каково же было его удивление, когда возле стола для заседаний он обнаружил на полу не один чемодан, а целую кучу!

Как человек взвешенный, Шмор, не имея обыкновения сначала орать, а потом разбираться, решил сделать наоборот. Раскидав кучу, он в самом низу ее нашел свой любимый чемоданчик и, отставив его в сторону, принялся рассматривать остальные вещи. Долго этого делать не пришлось, потому что все рюкзаки и чемоданы он уже видел ранее. Где? В комнате своего сына.

Сначала императору в голову закралась мысль о том, что неопытный в секретарских делах Филер смог прихватить все эти вещи по ошибке. Ничего страшного в этом не было, и Шмор собирался было позвать барона, чтобы тот распорядился отправить вещи сына на склад, но неожиданно откуда-то послышалось шуршание.

Император, тихо переступая через рюкзаки, принялся искать место, издающее необычные звуки, и взгляд его уперся в несуразно большой чемодан. Этот чемодан был каким-то странным. Его покрывала сеть маленьких дырочек, просверленных, по всей

видимости, обычной электрической дрелью. Но самое интересное — шорох исходил именно изнутри чемодана. Причем звук этот, меняясь, постепенно перерос в хруст, сопряженный с чавканьем.

Шмор, принюхавшись, уловил запах картофельных чипсов с беконом. Чемодан, казалось, жил своей собственной жизнью — вкусной и сытной. Вдруг чавканье прекратилось и что-то булькнуло. И здесь у императора не осталось больше никаких сомнений. Ведь если крысы могут жрать чипсы сколько угодно, то чавкать они не умеют. А булькать газировкой, хлебая ее из горлышка бутылки, — тем более!

Император топнул ногой, и бульканье тут же прекратилось. Недобро улыбнувшись, Шмор громко крикнул:

— Барон! Выбросьте этот баул с крысами в открытый космос!

Из чемодана немедленно долетел глухой вопль:

— Не надо!

Шмор, подойдя к говорящему чемодану, отстегнул замки, перебросил его верхнюю крышку в сторону и увидел прищуренные, но все равно полные ужаса глаза сына.

Величина чемодана позволила Шморенышу лежать, вытянувшись в полный рост, но пустого места вокруг наследника престола все равно не оставалось, так как любая щель между его телом и стенками была заполнена упаковками чипсов и пластиковыми бутылками с шмороколой.

В первую секунду император растерялся, потому что никак не мог ожидать такого поворота событий. Ему вдруг захотелось тут же залепить сыну оплеуху, так сказать — не разгружая чемодана.

Но он нашел в себе силы просто спросить:

— Что это значит?

Глаза Шмореныша уже привыкли к свету и потому широко распахнулись навстречу отцовской сдержанности. Он, моргая и излучая волну страха перед неизбежным наказанием, старался выглядеть истинным воином и потому напыщенно заявил:

— Никто и ничто не удержит меня от великих дел!

— Понятное дело, — кивнул головой отец, успокаиваясь и подсчитывая глазами количество пустых бутылок в чемодане. — И где же в твоем боевом корабле санузел?

Наследник, сунув руку куда-то под себя, вытащил одну из порожних бутылок и сказал:

— Вот здесь.

— И ты в темноте ни разу не перепутал емкости? — поинтересовался Шмор.

— Я же не идиот! — воскликнул Шмореныш. — Запах разный.

Император поймал себя на том, что в голове у него во время разговора с сыном билась всего одна мысль: «Надо немедленно вернуть его домой!». И сын, видимо, догадался об этом, потому что вдруг произнес:

— Отец, даже не думай о возвращении! Возвращаться — плохая примета.

Шмору вдруг подумалось, что в поступке его сына есть огромная доля храбрости, пусть и безрассудной. Ведь он знал, что все равно когда-нибудь придется вылезать из чемодана. Пусть с сообщниками или без — не попасться на глаза в небольшом звездолете невозможно. Но тут же пришла вторая мысль, которая затмила собой все на свете, и она гласила: «Какая сволочь ему помогла?!» Жизненно опытный император даже думать не стал о том, что сын сам смог организовать проникновение на борт звездолета.

Вместо этого Шмор просто спросил заинтересованно:

— Слушай, а как же по-большому в чемодане ходить?

— Пока не хочется, — серьезно ответил наследник. — Но если что — у меня нож есть для разрезания крышки.

Шмор, понимающе кивнув головой, сказал:

— Ну что же, пришла пора размяться, сынок. Ну-ка, ну-ка!

С этими словами император, наклонившись, взялся пальцами за одно из оттопыренных ушей сына, потянул его на себя и извлек наследника из чемодана.

Через несколько минут Шмор уже все знал. Сын его, сидя на диване, сморкался в платок, выданный ему отцом, и тер красные заплаканные глаза.

Император, прохаживаясь по кабинету, негромко говорил:

— Шморчик! Я понимаю твою юношескую порывистость, потому что сам когда-то таким был. Но любая храбрость должна опираться на разум. Ибо храбрость без разума — дурость. То, что ты сделал, не геройство, а самая натуральная глупость, граничащая с идиотизмом! Если б у меня еще были сыновья, я бы сам тебя с собой взял. Но ты один! В истории нашей династии никогда не происходило того, чтобы император с наследником отправлялись на войну вместе (да еще в одном звездолете). А если наш истребитель будет взорван вражеской ракетой? А вдруг нас обоих захватят в плен? Что будет с Шмордоном?

— Ничего с ним не будет, — тихо ответил Шмореныш, потирая ухо.

— Да, я с тобой согласен, — сказал Шмор. — Он останется цел. Только к власти придет другая династия. Даже сейчас, пока мы здесь вдвоем, что мешает какому-нибудь барону захватить в метрополии эту самую власть?

— Наш Звездный Флот мешает, — ответил Шмореныш. — Пусть только попробуют! Вернемся и расколошматим всех и вся!

— Соображаешь, — произнес император, усмехнувшись довольно. — Но зачем приходить к этому? Наследник, занимающий престол, пока император воюет — лучший гарант внутреннего мира в империи…

А вот с бароном Филером состоялся совсем другой разговор.

Пока Шмореныш откисал в ванной, Шмор у себя в кабинете разбирался с начальником разведки, влезшим совсем не туда, куда следовало. Сидя на диване, император разглядывал пылающие уши Филера, замершего перед ним в строевой стойке, и говорил следующее:

— Вы, барон, не хуже меня, а даже лучше знаете законы разведки. Они чрезвычайно жестоки, потому что обоснованны. Вербанув кого-нибудь, разведка не выпустит его из своих цепких рук до тех пор, пока он будет приносить пользу. А когда агента выжмут до конца, его либо убьют (потому что слишком много знает), либо сдадут с потрохами. Последнее касается в первую очередь тех, кто предает свою Родину за деньги, ибо таких презирают даже сами разведчики. Но подростки еще жестче, потому что их мир черно-белый. Наследник надавил на вас один раз и у него получилось. Вы, не выдав его мне, тем самым совершили два ужасных поступка: подсели к моему сыну на крючок (что достаточно странно, учитывая вашу квалификацию) и предали меня. Да-да! Не надо возражений! Вы приносили присягу мне, а не моей семье. И служить должны только мне! А дальше — как судьба распорядится. Во славе ли, с гонениями ли от следующего императора — но с честью!.. Вот скажите, что теперь делать?

— Ваше величество, — торопливо сказал Филер. — По прибытии в точку встречи с флотом я возьму самый быстроходный челнок, доставлю вашего сына в Шмору и мы останемся там.

— Вы нужны мне здесь, — покачал головой император.

— Тогда отправим его с каким-нибудь надежным офицером.

— Возможно, — задумчиво сказал Шмор.

Спустя минуту он поинтересовался:

— Чем он вас испугал? Личной камерой в бомбе Шмора Великого?

— Так точно.

— Хм, богатое воображение, — усмехнулся Шмор. — Значит, так: пока мы не соединимся с флотом, займетесь наследником, раз именно вы виноваты в его присутствии на борту. Чтобы он не слонялся без дела, научите его обращаться со скафандрами, управлять спасательным ботом, покажете ему боевые рубки ракетных батарей.

— Слушаюсь! — отрапортовал повеселевший Филер. — Разрешите исполнять?!

— Исполняйте, — разрешил император. — И еще… Если из-за вашего преда… ну, назовем проступок разгильдяйством. Если из-за вашего разгильдяйства будет проиграна эта война, место в стальной бомбе будет обеспечено вам на все сто процентов. Только теперь уже мной!

Император, подумав о стальной бомбе Шмора Великого, усмехнулся и попытался вспомнить выражение лица Филера в тот момент, когда он сообщил ему, что угроза, придуманная сыном, никуда не исчезла. Шмор напрягся и удивленно задрал брови вверх. Выражение лица барона в памяти отсутствовало! Император попытался вспомнить само лицо Филера и через некоторое короткое время понял, что это опять-таки не удается. «А какой он вообще из себя?» — вдруг возникла мысль.

Не худой и не толстый, не высокий и не низкий, не носатый и не безносый, не ушастый и не безухий… Этих «не» набиралось столько, что, собрав их в одну большую кучу, касательно внешности барона можно было прийти лишь к одному выводу. Этот вывод вытекал из вопроса: «Каков из себя Филер?» И звучал он так: «Никакой». Причем это заключение соответствовало и характеру начальника разведки: не вспыльчивый и не спокойный, не веселый и не грустный — и так далее, и в том же бесконечном духе.

Эта безликость насторожила императора, и он вдруг пожалел, что рядом с ним сейчас нет надежного графа Вискерса, или хотя бы того же забулдыги Хлебазла, у которого наверняка имелось досье на барона. Откуда Филер выплыл, император не помнил, но знал, что барон был начальником разведки уже в прошлую войну и Шмор Двенадцатый его сильно ценил.

Шмор встал, подошел к иллюминатору и увидел, как Звездный Флот разделился. Основная масса кораблей пошла за императорским истребителем, а шесть громоздких, устаревших крейсеров Четвертой Гвардейской эскадры отвернули влево и скоро потерялись среди сверкавших вдалеке звезд.

Император корил себя за то, что все-таки решил оставить наследника с собой. Но отправлять его одного, пусть даже в сопровождении надежного офицера, ему не захотелось. Что-то удержало его от такого шага. А что именно?

Шмор, проанализировав свои предчувствия, вдруг понял, что его насторожило именно предложение Филера. Как оценивается надежность по мнению барона? Офицер должен быть предан в первую очередь кому: императору или начальнику разведки? Ведь в разведке свои законы. А каков из себя Филер? Не старый и не молодой… Ну, и так далее.

Император, недобро улыбнувшись, решил в процессе военных действий пообщаться с Хлебазлом и узнать у того о бароне как можно больше.

На следующий день (по корабельному времени) во всех коридорах истребителя разнесся звук сирены. Это был сигнал о появлении противника. Шмор оказался в капитанской рубке одним из первых.

— Что случилось? — спросил он у вахтенного офицера.

— Челнок противника, — ответил офицер. — По классификации — джабль первого класса. Идет по прямой навигационной линии: Тринадцатая планета Джаппурии — Шмордон. Вышел на связь, просит стыковки.

Капитанская рубка тем временем наполнялась народом. Император, оглядевшись, тут же выгнал из нее всех лишних (включая своего сына), оставив лишь капитана истребителя и барона Филера. Капитан занял место за пультом управления, а радист включил опознаватель.

Капитан пояснил:

— Сейчас джабль назовется сам. У него это действие в автоматическом режиме запрограммировано.

Механический голос тут же сообщил:

— Полицейский джабль первого класса «Совесть в стакане» просит стыковки.

Император, издав нервный смешок, заметил:

— Надо же! Первый корабль, попавшийся моему отцу, носил название «Нежный бутон юности». А этот — «Совесть в стакане»! Неужели королева Джаппурии так сильно разочаровалась в жизни за последнее время?

— Надо смотреть по обстоятельствам, ваше величество, — подал голос Филер. — «Нежный бутон юности» нанес поражение прошлому императору.

— А «Совесть в стакане» может принести хорошие вести, — прозвучал вдруг голос.

Шмор, обернувшись, увидел Крокозябла-старшего, сумевшего втиснуться между блоками оборудования в то время, когда император выгонял из рубки всех лишних.

— Очень даже неплохое название, — продолжил банкир, выходя из угла. — Это к деньгам.

— Конечно, — желчно ответил император. — Вам, Крокозябл, любое поражение Шмордона выливается в деньги!

— Не скажите, ваше величество. Я ведь плачу налоги! А любая прибыль в казну — чистая победа для Шмордона. Чем лучше купечеству — тем лучше государству.

— Как знать, — сказал император.

В звуковое пространство рубки вдруг ворвался грубый живой голос:

— Алло! Неизвестный шмордонский корабль! Говорит джабль! Код двадцать восемь ноль пять! Код двадцать восемь ноль пять! Прошу стыковки!

Филер, вздрогнув, вдруг мягко, но настойчиво отодвинул Шмора плечом от радиста, взял в руку микрофон и сказал в него:

— Двадцать восемь ноль пять, я ноль один — ноль один. Стыковку разрешаю.

— Понял, ноль первый! — донесся радостный голос из динамиков. — Приступаю к стыковке!

Филер положил микрофон и взглянул на императора. Тот, застыв, недоуменно смотрел на барона.

— Извините, ваше величество, — сказал Филер. — Под таким кодом значится один из моих агентов, засланных в Джаппурию более трех лет назад. Информации о нем не было, но за него я могу поручиться.

— Хорошо, — кивнул головой Шмор. — Только перед открытием шлюза обеспечьте весь экипаж противогазами.

— Будет исполнено! — сказал барон.

— Ноль один — ноль один? — спросил вдруг Шмор, прищурившись.

— Это просто позывной, — ответил Филер и улыбнулся.

Через час в кабинет императора постучался Крокозябл.

— Это правда, ваше величество, — сказал он, радостно потирая руки. — Тринадцатая планета действительно является золотой. Шпионы, отрабатывавшие там каторгу (целых три года), сумели сбежать. Они захватили с собой около пятиста килограммов золотого песка. Проба низковата, но зато почти без примесей. Барон Филер — выдающаяся личность!

— А барон здесь при чем? — поинтересовался сидевший в кресле Шмор.

— Ну как же? Ведь именно он подготовил таких классных агентов!

— Именно из-за их классности они три года вкалывали на каторге?

— А итог каков? — Крокозябл рассмеялся.

— И что, вся планета золотая? — с недоверием спросил Шмор.

— Шпионы говорят — участками. Но все равно! Предлагаю быстро заключить мир и оттяпать планету в пользу Шмордона. Я прямо сейчас готов взять ее в аренду! Налоги обязуюсь платить исправно.

— Погодите, — поморщился император. — Мы еще войну как следует не начали, а у вас сердце болит о заключении мира. Где эти шпионы?

— Их допрашивает Филер. Он уже заканчивает. Сейчас сюда приведет.

— Хорошо. Ответьте мне, куда делся ваш сын? Он уже давно должен был ликвидировать посольство и встретиться с нами.

— Лорд Крокозябл влип в неприятности, — печально вздохнул Крокозябл-старший. — Я послал за ними грузовой корабль. Он эвакуировал на него весь штат, а сам под видом дезинфекции леса решил замести следы, чтобы отбытие посольства на орбиту выглядело естественным. Капитан корабля послал радиограмму печального содержания. Оказалось, мой сын забыл использовать одну из газовых шашек, и она осталась у него в кармане пиджака. Когда он поднялся в корабль, его угораздило споткнуться, и шашка сработала. Что это был за газ — я не знаю (не худо было бы спросить у Филера, это его шашки), но капитан сообщил — редкостная гадость. Все люди вместе с капитаном и лордом Крокозяблом на спасательных ботах эвакуировались обратно на Слякоть, а корабль так до сих пор и болтается вокруг планеты. Больше пока ничего не известно. Надо будет установить место высадки и организовать десант для спасения посла со своими людьми и экипажа корабля.

— Бес знает что! — выругался император. — Все идет не так… Кстати, где мой секретарь Вискерс? Почему он не прибыл на борт истребителя?

— Хм, — кашлянул Крокозябл. — Видите ли, ваше величество, у них там, на флагманском бомбоносце, сложилась дружная компания. К Вискерсу с Хлебазлом присоединились маркиз Шухер и пропистор Инквизит. Лорд Надолб даже был вынужден закрыть офицерский бар, так как эта компания вылакала в нем все спиртное. Когда вы назначили Шухера командующим Четвертой Гвардейской эскадрой, троица отправилась провожать его к новому месту службы. На крейсере «Победитель», куда они прибыли, обнаружился бар, полный алкоголя (Кернер — рачительный хозяин). Шухер дал приказ немедленно отделиться от основных сил флота и направил эскадру к Тринадцатой планете. А сам пригласил своих друзей в бар. Радист «Победителя» доложил: вся четверка проводит в баре военный совет, который длится уже сутки.

Шмор, разозлившись, заявил:

— Как только корабли флота займут места согласно дислокации, я сам отправлюсь к Тринадцатой планете и разберусь с этими пропойцами!

В дверь кабинета постучались, она отворилась и в щель всунулась голова барона Филера:

— Разрешите войти? — спросила голова.

— Да, — сказал император.

Он встал и занял место посреди кабинета. Крокозябл почтительно застыл позади него. В кабинет вошли два бородатых шпиона, сбежавшие с Тринадцатой планеты, и барон Филер, лицо которого сияло от счастья не хуже хрустальной люстры. Дивер и Сант, одетые в грязную робу, также имели наградной вид. Они, выставив нижние челюсти вперед, застыли перед императором в строевой стойке.

Шмор, оглядев их с головы до ног, сморщил нос и поинтересовался:

— Господа, чем от вас так воняет?

— Каторгой! — рявкнул Дивер и глаза его сверкнули геройством.

— Понятно, — кивнул головой император, отходя назад на три шага. — Рассказывайте.

Шпионы, перебивая друг друга, поведали обо всем, что творится на Тринадцатой планете.

— А сейчас их там четверо, — заканчивая рассказ, сказал Дивер. — И оружие у них — лучевые пистолеты. Остальные карьеры обслуживаются нашими собратьями. Они уже давно готовы к мятежу, потому что кормежка — дерьмо!

Шмор подошел к своему столу, выдвинул верхний ящик и достал из него небольшой деревянный пенал, инкрустированный жемчугом. Открыв этот пенал, император взял оттуда две золотые медали и, подойдя к шпионам, приколол награды каждому из них прямо на робу.

— Поздравляю! — торжественным голосом произнес Шмор. — Отныне вы являетесь кавалерами медали имени «Шмора Великого», что возводит каждого из вас в личное дворянство и автоматически обеспечивает пенсией в размере одного серебряного бабоса ежемесячно.

— Ура! Да здравствует император! — хором крикнули оба шпиона.

— Господа кавалеры! — продолжил Шмор. — Я понимаю, что вы устали и хотите отдохнуть. Вам положен отпуск! Тем более — за три года. Но сейчас Шмордон находится в состоянии войны и отпуска отменены. Поэтому прошу вас немного потерпеть. Поступите в распоряжение бригадира Филера, а после победы над Джаппурией получите все, что заслужили. Можете идти.

— Простите, ваше величество, — подал голос Сант. — Есть еще кое-что.

— Да? — удивился такой наглости император. — Что вы хотели?

— Мы доставили пятьсот килограммов золотого песка. Согласно законам Шмордона нам полагается двадцать пять процентов вознаграждения.

— Ах, вот оно что, — император сделал рукой разрешающий жест и добавил, — ну, если полагается…

— Минуточку! — вскричал вдруг возникший справа от Шмора Крокозябл. — Какие двадцать пять процентов? Это за находку клада полагается! Причем на территории Шмордона. А Тринадцатая планета нам пока не принадлежит. Значит — уже не клад. А если и клад — то не наш (опять-таки, пока). Далее — мы ведем войну. Шпионы — государевы люди. Получается, что доставленное ими золото является самым натуральным трофеем! А трофеи полностью принадлежат Шмордону, так как мародерство запрещено!

— А-а-а, — протянули шпионы хором.

— Знаете, господин Крокозябл, вы как всегда правы! — воскликнул император.

— М-м-м, — промычали Дивер и Сант.

— Барон, какие звания носили эти доблестные офицеры? — обратился Шмор к Филеру.

— Дивер был капитаном, а Сант обер-лейтенантом, — доложил барон.

— Издайте приказ, я подпишу, — сказал император. — Санту присвоить звание майора, а Диверу подполковника.

— Слушаюсь! — отрапортовал Филер.

— Поздравляю, господа кавалеры! — рявкнул Шмор шпионам.

— У-у-у, — ответили они хором.

— Я вас больше не задерживаю.

Филер тут же схватил обоих шпионов за руки и выволок их в коридор.

Оттуда донесся вопль Дивера:

— Пятьсот килограммов! Кому?!

Раздался громкий звук затрещины, дверь в кабинет хлопнула и наступила тишина.

Император, посмотрев на потирающего руки Крокозябла, заметил:

— А вы всегда вовремя.

— На то я и банкир, — улыбнулся Крокозябл.

— Не подскажете, что можно купить за один серебряный бабос? — задумчиво спросил Шмор.

— Двадцать семь кружек дрянного пива, — тут же произвел калькуляцию Крокозябл.

— Видите, ежемесячно даже по кружке в день не выходит, — сочувственно сказал император.

— Как раз хорошо для печени, — сообщил банкир. — Хоть три дня отдохнет от такой гадости. А на каторге они и этого не имели. Так что пусть радуются.

Операция по блокаде четырех обитаемых планет прошла быстро и успешно. Боевые звездолеты заняли места на орбитах и перекрыли сообщение между ними. Истребитель «Клинок» завис между планетами Сочи и Потенцией, и с его борта император руководил боевыми действиями. Флагманский бомбоносец «Империя» под командованием лорда Надолба находился на орбите Слякоти.

Была передана радиограмма, в которой говорилось о несоблюдении властями Джаппурии условий прежде заключенного «Договора о мире»; об избиении посла Крокозябла и о посрамлении гордости и чести Шмордона. В этом же тексте объявлялась война, и предлагалось немедленно капитулировать.

Ответ пришел достаточно быстро и звучал так:

«Вам опять неймется? Ответ дадим после того, как отыщется Премьер-министр Морс. Министр полиции Квас».

— Они что, идиоты? — удивился Шмор после прочтения ответа, невольно повторив слова Шмора Великого.

— Нет, ваше величество, — ответил Филер. — Это обычная безалаберная джаппурская действительность.

Спустя десять часов пришла официальная радиограмма:

«Ваши действия являются нарушением «Договора о мире» и говорят о невозможности дальнейшего цивилизованного общения. Мы принимаем вызов и будем сражаться до последней капли крови. Но если у вас есть конструктивные предложения, мы готовы поделиться с вами Четырнадцатой планетой, которую вы хотели захватить в прошлую войну. Королева Белла».

Шмор, прочитав радиограмму, поинтересовался:

— Это что? Вызов или торговое соглашение?

— И то и другое, — ответил барон.

Император задумчиво спросил:

— А какова она из себя?

Барон, сразу понявший, о ком идет речь, ответил:

— Говорят, недурна собой. Ей двадцать пять лет. У нее есть маленькая дочь. Вроде как от Джема Баламута.

— И она его любит?

— Да. Лорд Крокозябл с ней встречался. Он может осветить этот вопрос полнее.

— Кстати, вы нашли его?

— Лорд Надолб передал сообщение, что из места, называемого «Жабья Радость», идет сигнал радиомаячка. Он просит разрешения на высадку десанта.

Крокозябл-старший, вздохнув, добавил:

— Это место находится как раз там, где приборы моих кораблей фиксировали большое количество металла.

— Но шпионы говорили, что джанкеры вывозили пустую породу, — сказал Шмор.

— Вы думаете, будто они, сидя в своем карьере, много видели? — усмехнулся Крокозябл. — А что грузили на других точках выработки? Ваше величество, прошу вас приказать высадить там десант.

— Необходимо сначала узнать, что происходит на планетах, блокированных нами.

— Это можно сделать легко.

Император бросил на Крокозябла недоверчивый взгляд.

— Да-да, ваше величество, — сказал Крокозябл, прижимая ладони к груди. — Сейчас я все организую!

Спустя двадцать минут в кабинете Шмора уже стоял шморовизор и Крокозябл, клацая кнопками пульта, искал новостной канал. Император, сидя на диване, ждал. Наконец банкир нашел нужную программу и, спросив позволения, уселся в кресло.

Шмор, как человек образованный, знал несколько языков, в том числе и джаппурский. Более того, сразу после Второй Джаппурской войны он приказал выучить язык противника всем офицерам флота. Ну а Крокозябл в силу своей профессии вообще был полиглотом и потому переводчик им не требовался.

На экране возникла большая площадь какого-то жаркого города. Ее заполняла толпа людей, одетых по-пляжному. В центре возвышалась деревянная трибуна, на которой стоял человек в фиолетовой одежде, державший в руке длинный посох.

Голос диктора сообщил:

— В столице Сочи городе Джяне прошел антивоенный митинг, на котором выступил свистон Дважды Грохнутого Бога отец Эндульген. Предлагаем послушать его речь.

Человек в фиолетовом обозначился крупным планом.

Он принялся кричать в толпу:

— Покупается и продается все на свете! Кроме души и Родины! Продать их можно влегкую! А вот купить нельзя! Почему? Потому что только Родина и душа выдаются даром! Кем? Богом! Так стоит ли продавать дар? Правильно — не стоит! А если кто-нибудь решит продать Родину, то я его так посохом отделаю, что череп станет похожим на шмордонский снаряд! Да здравствует Джаппурия! Мы победим! Ур-ра!

Толпа заревела, взметнув вверх лес рук.

Но когда рев угас, кто-то крикнул:

— Ты сказал, что нельзя купить только душу и Родину, так как они выдаются даром. А как же родители? Ты про них забыл? Они ведь тоже даром достаются!

Эндульген, попытавшись взглядом отыскать в толпе крикуна, сделать этого не смог и потому обратился ко всем сразу:

— Запомните! Родители — также дар божий. Но их можно продать! А потом можно купить! Когда они находятся в рабстве, захваченные пиратами, либо в крепостном владении лордов Шмордона. Если тебя сделают дворянином в Шмордоне, ты сможешь купить своих собственных родителей! Или выкупить их из пиратского рабства… А вот Родину и душу купить нельзя ни в каком уголке вселенной.

Диктор перешел к другой теме. Экран показал какое-то болото, заливаемое дождем, и ведущий новостей стал рассказывать:

— Посол Шмордона лорд Крокозябл пытался покинуть Джаппурию на торговом корабле своего отца, но это ему не удалось. Полиция обнаружила на орбите пустой грузовик. Оказалось, внутренние помещения звездолета заполнены неизвестным газом, непригодным для дыхания. Видимо, Крокозябл решил вытравить комаров и там. Спасательные боты с экипажем корабля и служащими посольства были обнаружены в центре Жабьей Радости. Они благополучно утонули, засосанные болотом. Крокозябл со своими соотечественниками на одном из островков построил из тростника и грязи редут и на предложение сдаться отвечает стрельбой. Осада шмордонской дерьмокрепости продолжается уже третий день. Согласно данным фотоснимков сверху, произведенных из полицейского бота, вчера осажденными врагами в центре редута была слеплена из того же материала будка сортира. Это говорит о том, что шмордонцы пьют воду из болота и их уже посетила дизентерия. Ну, а комары их и не оставляли. Так что скоро полиция одержит первую победу над шмордонским гарнизоном, поголовно засевшем в нужнике.

— Надо срочно спасать ваших подданных! — вскричал Крокозябл-старший, вскакивая на ноги.

— Успокойтесь, — твердо потребовал император. — Сначала ответьте мне на следующий вопрос: кому принадлежат коммуникационные спутники, передающие сигналы телевидения и связи, и болтающиеся на орбитах всех четырех планет?

— Моей компании «Крокобуй», — ответил банкир, умерив пыл и присаживаясь опять в кресло. — Они сданы в аренду джаппурцам.

— Почему они до сих пор не выключены?

— Если я их отключу, не будет связи. А раз не будет связи, значит — я понесу убытки. Кто будет платить за неработающие шморофоны и шморовидение? — удивлению Крокозябла не было предела.

Император, не выдержав, вскочил с дивана и закричал на банкира:

— Какая может быть коммерция, если идет война?! Если в течение суток не будет перекрыта связь, я прикажу взорвать спутники ракетами!

Раздался стук, и в дверь всунулась голова Филера, которая доложила:

— Ваше величество, задержан разгульдяйский торговый звездолет.

— Войдите, — буркнул Шмор, успокаиваясь.

Барон зашел в кабинет, и император поинтересовался:

— А разве разгульдяйцы не мои подданные?

— Раньше они были вольными торговцами, — пояснил Крокозябл. — Точнее — самыми натуральными контрабандистами и пиратами. Когда мы захватили Разгульдяй, вся эта вольница прыснула в разные стороны, и сейчас занимается прежними делами. Не на территории Шмордона, правда, но нам от этого не легче. Шныряют везде как стервятники.

— Задержанный корабль перевозит джамобили, — сообщил Филер.

— А-а-а, — махнул рукой Крокозябл. — Ваше величество, надо содрать с них пошлину и пусть катятся куда угодно. Чем больше по галактике распространится этого хлама, тем лучше станут раскупать мои шморовозы. Качество — лучшая реклама!

— Но звездолет прибыл с другой стороны, — сказал Филер.

— С какой другой стороны? — удивился Шмор.

— Из области, закрытой темной материей, — доложил барон.

Крокозябл тут же вскочил на ноги и заявил:

— Ваше величество, разрешите мне помочь Филеру в этом деле и вместе с ним осмотреть разгульдяйский звездолет!

— Конечно, — кивнул головой Шмор. — Ваш опыт может пригодиться. А вот владельца корабля после осмотра доставьте ко мне. Я сам хочу его допросить.

Через час в кабинет императора вошли Крокозябл с Филером. Последний крепко держал за руку невысокого горбоносого человека со смуглым лицом. Голову пленника покрывала копна кучерявых седеющих волос, а в его правом ухе красовалась большая серьга, сделанная из какого-то серого металла. Увидев сидевшего за столом императора, человек, моргнув хитрыми, навыкате, глазами, согнулся в низком поклоне.

— Ваше величество, это капитан разгульдяйского корабля, — доложил Филер, отпустив руку задержанного.

Человек разогнулся и из-за его спины выскочил Крокозябл-старший. Император, взглянув на него, вздрогнул от неожиданности. Нос банкира был полностью залеплен пластырем, а губы напоминали оладьи, пришлепнутые молотком. Пиджак и рубашка на его груди темнели засохшими разводами, которые обычно оставляет кровь, текущая из разбитых ноздрей.

Крокозябл, будучи вне себя от гнева, трясся как челнок перед стартом, и было заметно, что он еле сдерживается, чтобы ненароком не вцепиться в глотку разгульдяйскому капитану.

— Что с вами случилось? — поинтересовался Шмор у банкира.

Крокозябла немедленно прорвало, и он принялся орать, размахивая руками:

— Ваше величество! Представьте себе, эти негодные джаппурцы скопировали одну из моделей моих шморовозов, назвали ее дерьмо… тьфу!.. джамовозом и теперь торгуют — как хотят! Это нарушение порядка лицензирования и авторского права!

— Ничего подобного, — сверкнув глазами, нагло влез разгульдяец. — Между Шмордоном и Джаппурией нет договора о соблюдении авторских прав. Потому здесь можно копировать что угодно, хоть вашего Двенадцатиликого Бога.

— Кто вы? — обратился император к разгульдяйцу.

— Я — Алмаз Жемчужный, — почтительно ответил тот. — Мне принадлежит мирный торговый корабль, безосновательно задержанный вашими военными.

— Как это безосновательно?! — воскликнул Крокозябл. — Шмордон находится в состоянии войны с Джаппурией.

— А я при чем? — поинтересовался Алмаз. — Я вольный торговец.

— Разгульдяй уже два года является провинцией Шмордона, — вставил Филер.

— Вот-вот, — усмехнулся разгульдяец. — Тогда на каком основании военные Шмордона задерживают своего соотечественника, занимающегося мирной торговой деятельностью?

— На том основании, что вы, как подданный императора, находитесь в юридическом поле Шмордона, — сказал Крокозябл, потирая руки. — А раз так, получается, что вы торгуете контрафактными товарами!

— Как бы не так, — не согласился Алмаз. — Про соотечественников я сказал к слову, не подумав. Извините меня, ваше величество… На самом деле я еще пять лет назад покинул Родину и стал гражданином олигархической республики Кукареллы. У вас, кстати, мой кукарелльский паспорт имеется: — разгульдяец взглянул на Филера.

— И где находится эта Кукарелла? — спросил Шмор.

— В нашем рукаве галактики, — сообщил Филер. — От нас достаточно далеко, за Тарахтуном. Ваше величество, то, что он назвал паспортом, является, скорее, измочаленной в бане метрикой, уставленной печатями. Я насчитал сто двадцать восемь расплывшихся оттисков. Не документ, а тряпка какая-то для подтирания…

— Без подробностей! — перебил барона император.

— Ничего подобного! — опять нагло встрял Алмаз. — Это кукарелльский паспорт. Мы не воюем со Шмордоном. Потому прошу меня отпустить, взяв пошлину. Небольшую. Я законы знаю, не шавелла какой-нибудь!

— Кто такой шавелла? — поинтересовался император.

— Да так, ваше величество, расхожее выражение, — ответил Алмаз. — С кукарелльского разговорного языка переводится как «товарищ». А с элитно-литературного — «быдлоштанный нищеброд».

— А что у вас с носом и губами случилось? — Шмор перевел взгляд на Крокозябла.

— Да этого шавеллу вообще нельзя подпускать к технике, — ответил Алмаз вместо замешкавшегося банкира. — Он уселся за руль джамовоза и ткнул пальцем красную кнопку, которую нужно нажимать лишь в экстренных случаях. Вот его подушкой безопасности и припечатало!

— В каком смысле ты назвал меня шавеллой?! — рявкнул Крокозябл.

— Догадайся сам! — огрызнулся разгульдяец.

Император не смог сдержать улыбки, что еще больше разозлило Крокозябла.

— Это не техника! — взревел банкир. — Это джаппурские консервные банки!

— Машины как машины, — пожал плечами разгульдяец.

— Ваше величество, — сказал Филер. — Хочу обратить внимание на тот факт, что звездолет, задержанный нами, двигался со стороны области темной материи и собирался совершить посадку на Сочи.

Император, перестав улыбаться, перевел свой взгляд на Алмаза.

— Ничего необычного в этом нет, — тут же ответил разгульдяец, встряхнув головой, отчего серьга в его ухе качнулась и сверкнула странным цветом. — По слухам, там есть несколько обитаемых миров. Я решил туда проникнуть. Загрузился джамобилями, и вперед! Мы — народ предприимчивый!

— Кто, разгульдяйцы или кукарелльцы? — с издевкой спросил Крокозябл.

— Какая разница? — удивился вопросу Алмаз. — Предприимчивость — конек наших народов!

— Я уже это понял, — сказал Шмор.

— На момент задержания в баках его корабля остались лишь жалкие остатки горючего, — доложил Филер.

— Что ж тут странного? — удивился Алмаз. — Я заправил полные баки перед полетом, и решил идти до тех пор, пока не израсходуется половина запаса. Когда я понял, что дальше рисковать не стоит, просто развернулся и отправился обратно. Попытка оказалась неудачной. Ну, ничего. Продам джамобили здесь. Я их брал оптом.

— Получается, вы даром спалили уйму горючего? — спросил Шмор.

— Да, — ответил Алмаз, пожимая плечами. — Торговля — штука рискованная. То в дамки, то ниже плинтуса.

— Пусть заплатит пошлину, предусмотренную шмордонскими законами, и везет свой хлам подальше отсюда, — распорядился Шмор. — Здесь торговать не надо.

Лицо разгульдяйца от этого решения расплылось, как весенняя лужа. Но в разговор вдруг вмешался Филер, и Алмаз почему-то тут же превратился в пугало с головой, напоминавшей сморщенную кучерявую тыкву с приклеенной к ней кривой морковкой.

— Ваше величество, — сказал Филер. — Разрешите перед тем, как отпустить, я задам ему несколько вопросов?

— Хорошо, — дал согласие император. — Но только без членовредительства. Неизвестно, что это за олигархическая республика, какой у нее боевой потенциал, и как она относится к своим гражданам.

— Я тоже поприсутствую! — вызвался Крокозябл.

— Нет, останьтесь, — твердо сказал император. — У меня к вам есть несколько вопросов.

Крокозябл, вздохнув раздраженно, перечить императору не стал.

Филер, взяв Алмаза за руку, потащил его к выходу из кабинета.

— Спасибо вам, ваше величество, — сказал разгульдяец, выходя в коридор. — Вы — самый добрый император на свете!

Спустя секунду, находясь в дверях, он, храбрясь, добавил, но уже Филеру:

— Да тихо ты! Сказали же тебе — без членовредительства.

Из коридора донеслось:

— Иди, давай, шавелла-кукарелла! Сейчас ты мне все расскажешь, задница носатая!

Дверь захлопнулась, и Крокозябл остался со Шмором наедине.

— Господин Крокозябл, — обратился к банкиру император. — Скажите, кто такой Филер?

— Начальник разведки, — ответил банкир, пожимая плечами.

— А что вы о нем еще знаете? Род, семейные отношения, может, в бизнесе где проявился?

— Ну-у-у, — Крокозябл глубоко задумался. — Я много про кого знаю. Но о Филере — ничего. По крайней мере личного. Даже о семье. И в бизнесе тоже.

Подумав еще немного, банкир продолжил:

— Обращался я к нему постоянно. У него везде шпионы. И потому информация — его конек. Он как мама родная. Всегда выручит. Ну, а так… Ей-богу, не задумывался.

— Ладно, — сказал Шмор. — Вы свободны.

Крокозябл быстро покинул кабинет Шмора, надеясь успеть поприсутствовать на допросе разгульдяйца, но, к его великому сожалению, опоздал. Филер попался ему навстречу.

— Барон, а где эта пиратская морда? — спросил Крокозябл.

— Я его отпустил согласно указанию императора, — ответил Филер.

— Но вы же хотели задать ему несколько вопросов?

— Я и задал. По пути к шлюзу. Он ответил.

— А что он ответил, и что вы спросили? — задыхаясь от любопытства, поинтересовался Крокозябл.

— Да так, — Филер был невозмутим. — Цены на джамобили падают, а на шморовозы растут.

— Это хорошо, конечно, — сказал Крокозябл, пристально глядя в глаза барону. — А еще? Ведь мы оба наслышаны о мирах за темной материей.

— А еще, милый Крокозябл, занимайтесь своими торговыми делами. Если нужна помощь — обращайтесь. Мы с вами всегда ладили. Но не суйте нос в мою кухню.

Губы Филера вежливо улыбнулись, а глаза, оставшись холодными, пожелали банкиру всего хорошего.

Крокозябл, вздрогнув, сказал:

— Я бы вас попросил, барон, посодействовать в деле спасения моего сына.

— Ах, да, — ледяные глаза Филера наполнились напускным сочувствием. — Я сделаю для этого все, что в моих силах.

— Спасибо, — поблагодарил банкир.

Филер благосклонно кивнул головой и ушел по каким-то своим делам. Крокозябл, постояв немного, отправился к себе в каюту.