Вескер. Альберт Вескер. Колесо Фортуны

Глава 16 Лиза Тревор…

ВанГарет на меня смотрит с явным страхом. Раз у меня на созвоне ТАКИЕ люди, значит я и сам как минимум непрост. А значит передо мной надо всем дружно делать «Ку», можно даже три раза. Потому что я как минимум могу им всем поотрубать все лишнее и поубивать нахрен половину персонала. Соблазн действительно есть, но, к сожалению, я не могу вот так взять, и поубивать не нравящихся мне людей. Как минимум пока не смогу как следует обосновать это самое убийство. Стоит ли давать ему шанс… Ну чем черт не шутит, можно попробовать.

— ВанГарет, вы понимаете, в чем ваша ошибка? — Смотрю на него испытующе и не понятно зачем.

— Я… Из-за того, что неправильно распоряжался исследуемым материалом? — Он еще и спрашивает черт возьми…

— Не только доктор. Помимо неправильного распоряжения, вы также позволили себе излишнюю жестокость к крайне полезному подопытному. Подопытному, который ценен своей ЛОЯЛЬНОСТЬЮ, а не попытками одного идиота, ради честолюбия, намешать несколько вирусов в одном организме не слишком видимо понимая, что организму нужен отдых. — Смотрит на меня, и я выношу приговор сразу. Пытаться вызвать хоть какую-то эмпатию и совесть у настолько испорченного человека бессмысленно. В его взгляде нет ни капли раскаяния. В его взгляде просто нет элементарного понимания, чего я от него хочу, и почему задаю все эти вопросы. Абсолютно бесчувственный ублюдок. Что же, я не буду жалеть о его смерти.

— Я понимаю ваши претензии сэр. Клянусь я приложу все силы, чтобы исправить нанесенный ущерб. — О да сейчас он пообещает что угодно. Лишь бы выжить. Я медленно и спокойно иду к нему. Он затравленно кидает взгляды на охрану и Клеменса, но одни лишь безучастно смотрят, а второй отводит взгляд. У нынешнего главы лаборатории тоже нет сочувствия к такому человеку. Мое лицо абсолютно никак не меняется. — Сэр?.. — Но я уже хватаю его за горло, и медленно сжимаю. На самом деле человека не так уж и трудно задушить. Особенно с моей силой. А учитывая, что ВанГарет явно не культурист, и пренебрегает физкультурой полностью. У него очень тонкая и слабая шея. При желании я мог бы задушить его и одной рукой, но это будет недостаточно показательно. Я душу его медленно. Не сжимая руки излишне сильно, чтобы не сломать шею, но так чтобы живительный воздух не поступал вообще, а охранники, как и Клеменс замерли и смотрят на эту картину. Смотрят как ВанГарет просто хрипит, багровеет и пытается от меня отбиться, но я игнорирую его попытки как данность. Я ловил рукой удар двухметрового канадца и держал его, а этот дрищ меня даже сдвинуть не в состоянии. Он медленно синеет, и все более вяло трепыхается. Сосуды в глазах лопаются, а я наконец чуть усиливаю давление. Он даже уже не хрипит, а затем спустя пол минуты окончательно затихает. И только когда он наконец полностью замирает, я наконец резко сжимаю руки и ломаю ему шею. После чего его тело падает как кукла падает на пол. Ну а я спокойно поправляю перчатки, очки и костюм, а затем медленно поворачиваюсь к Клеменсу.

— Надеюсь, его пример будет достаточно показателен для вас и остального персонала исследовательского комплекса. Здесь нужно прибраться. Распорядитесь. А сейчас ведите меня к комнате содержания Лизы Тревор. Мне нужно дать ей антитела от вируса Прародитель, и проверить ее нынешнее состояние. В ваших интересах, чтобы она в итоге справилась с Т вирусом. Иначе я усмотрю в этом халатность и с вашей стороны. Надеюсь, ей будет обеспечен надлежащий уход. — И я иду на выход. А Клеменс быстро бежит за мной. На выходе из помещения замедляюсь, и он наконец-таки ведет меня вперед. За весь пройденный маршрут мы оба не произнесли ни слова. Я убрал руки за спину и шел уже не торопясь. Клеменс же иногда дергался. Моя показательная расправа над ВанГаретом произвела на него гнетущее впечатление, и он откровенно меня боялся. Это было закономерно, но тем не менее я надеялся, что охранники распространят в будущем через сплетни как я его убил, и что ждет их в случае недостаточно усердной и компетентной работы. Как маленький плюсик также можно рассматривать, что теперь количество слежек друг за другом и доносов кратно увеличится. Что поможет избежать в дальнейшем таких неприятных ситуаций. И все же Амбрелла меня изменила… Как же легко мне стало лишать людей жизни. А людей ли?.. Лучше об этом не особо задумываться, иначе очень быстро можно в принципе начать решать кто достоин жизни, а кто нет. Причем уже самому, а не основываясь на принципах морали или человечности. Только своими собственными желаниями и возможностями. Пожалуй, именно этого Спенсер и пытался добиться, чтобы я стал таким вот человеком над всеми остальными, почти ницшеанский сверхчеловек. Только вот старик, явно грезящий мечтами о бессмертии и своем собственном рейхе из «идеальных» людей явно забывает, что в основе его мышления стоит банальное человеческое, а не возвышенное сверхчеловеческое. Если, когда и появится человек поистине достойный звания сверхчеловека, то он должен воплощать собой идеал морали и нравственности как отринувший все низменное в себе. Что-то внутри головы снова будто чешется от неправильности, но я уже не придаю значения. Ведь мы наконец дошли… Клеменс взволнован и нерешительно сжимает папку с документами в руке. Я же, понимая, что будет дальше, решил дать новые инструкции.

— Все камеры вырубить. За мной не ходить. Все вопросы решу сам. Выйду, дам корректировки по изменению условий содержания подопытной. Исполнять. — После последнего слова, Клеменс сразу сорвался отключать камеры. Я же воспользовался лишними минутами, чтобы прийти в душевное равновесие. И когда я наконец полностью был спокоен, снова появился доктор. Я снимаю медицинский халат и кидаю его Клеменсу. И сразу даю пояснение своему действию. — Ее мучили на протяжении 15 лет люди в белых халатах. Советую всем, кто в будущем будет работать с подопытной снимать халаты и не носить в целом белые одежды и маски. — После чего еще раз напоминаю. — За мной не ходить. В случае проблем мне хватит сил ее остановить. — Снимаю свои вечные солнечные очки, и судя по резкому вздоху Клеменса, зрачки снова вытянуты. Я медленно открываю дверь и захожу в почти полностью темную комнату.

Дверь за собой закрываю, и осматриваюсь. Как я и думал… Чуть лучше, чем просто бетонная коробка. Вместо кровати обычная железная раскладушка с полусгнившим матрасом. Свет дает одна маленькая и очень тусклая лампочка наверху в углу комнаты. Да и та уже доживает свое. Очень темно для обычного человека. Даже нормального туалета нет… Просто дырка в другом углу комнаты. Вода только в раковине недалеко, и, судя по всему, только холодная, да еще и грязная. Омерзительно. Как она еще не сошла с ума в таких условиях. Хотя да, она же уже на грани… Внешняя обстановка наводит мысли о геноциде, но я сохраняю хладнокровие. Не для того успокаивался, чтобы так быстро поддаваться эмоциям. В темноте глаза уже освоились, и я вижу снова почти как днем при таком ужасном освещении. Взгляду моему предстала… Технически женщина. Очень низкая, болезненно худая. Т вирус уже начал постепенно ее менять и еще сильнее угнетать организм. То, что по началу казалось просто излишней бледностью, оказалось почти серой кожей похожей на тиранов и зараженных. Не везде, но за неделю заражение уже прошло почти половину ее тела. Она была повернута к стене, но я мог ее разглядеть. Такие тонкие руки и ноги. Впалый живот, и жуткая угловатость. Снова в груди сдавило чем-то болезненным. Она похожа на жертву концлагеря… С подросткового возраста, от вечного недоедания она почти не изменилась, но черные очень длинные, грязные и слипшиеся волосы уже имели немного седины. А кожа была вся сухая и дряблая будто передо мной старуха, а не 30 летняя женщина… Омерзительное доказательство человеческой жестокости. Бессмысленной, но такой ужасной. Я понимал, что мог бы найти ее раньше. Мог бы помочь раньше, прояви я лишь чуть больше внимания. Чуть больше инициативы. Не будучи так сильно зацикленным на внедрении и игре в обычного отмороженного мудака. Может я и не смог бы ее спасти, но хоть как-то облегчить ее участь я мог. Руки несколько раз произвольно дрогнули. Нет… Спокойствие. Самоконтроль. Медленно вздыхаю. В нос бросаются запахи… От чего становится еще более тяжело на груди. О ней даже минимально никто не заботился. Даже одета она была в подобие выцветшего платья-ночной рубашки. Очевидно, уже не подходящей по размеру и откровенно изорванной местами. Девушка старалась сопротивляться опытам, но столь ослабленный организм не мог дать ей достаточно сил. Она все еще хочет жить, несмотря на все что произошло с ней за все это время… Я медленно подхожу к ней. Она лежит, поджав ноги к груди и тихо стонет на одной ноте. Уже целую неделю она страдает от болей из-за того, что вирус Предок и Т вирусы конфликтуют в ее организме и приводят к болезненным мутациям. Но слава всем богам и ее аномальной устойчивости, организм пока не получил непоправимых увечий. Хотя это удивительно, да и она сама просто удивительна. Она меня наконец замечает, и в страхе отшатывается, забиваясь к самой стене, стараясь прикрыть себя руками. Боится… Я медленно опускаюсь на колено перед ее «кроватью» и стараюсь больше не двигаться и не провоцировать. Она смотрит с ужасом на меня. Смотрит несколько долгих секунд. А я могу разглядеть за спутавшимися черными волосами ее лицо. Оно еще имеет отпечаток некогда очень красивого подростка, но жуткая худоба заострила ее черты до очень хищных и жутких. Один карий глаз с вертикальным зрачком смотрит на меня из-под волос, а второй уже почти полностью белый. Вирус медленно искажает ее зрение. Она смотрит на меня очень внимательно. А потом пытается пошевелить губами, будто по началу не зная, как говорить. Но все же наконец собирается с мыслями.

— Что… Ты… — Слова даются ей с чудовищным трудом. И она почти уже разучилась говорить. Нужно не торопится и постараться ей помочь.

— Я такой, как ты. — Смотрит с легким непониманием. Но потом смотрит мне в глаза, и медленно чуть приближается чтобы присмотреться повнимательнее. Вытянутые зрачки у нас обоих схожи.

— Похожи… Но… Нет. — Она не проявляет агрессии. Похоже они просто сразу приходили группой после первой же попытки сопротивления и применяли насилие. Ее скрючивает снова, и она стонет.

— Я хочу помочь. Убрать боль. — У нее слезы в глазах. Боли мучают ее уже очень давно. Смотрит на меня, но боится. Вся дрожит. Да и в этой поганой комнате довольно холодно для подобной девушки. И она здесь уже 15 лет…

— Как?.. — Она сдавленно смогла прохрипеть. Я же лихорадочно соображал. Если она увидит шприц или нож, может впасть в истерику. Но мне нужно дать ей кровь… Хоть как-то. В идеале, конечно, нужна люмбальная пункция, но не думаю, что здесь есть те, кому можно доверить вставлять мне в спину иглу и собирать спинномозговую жидкость. Они, конечно, все ученые и доктора тут, но я этим коновалам теперь доверю только животных и насекомых и то только потому, что их не так жалко. Поэтому остается только кровь.

— Моя кровь. Тебе нужно ее выпить. — Смотрю ей в глаза и не двигаюсь. Не хочу, чтобы она пугалась сильнее. Медленно приступ сильной боли ослабевает, и она снова чуть подползает ко мне.

— Как? — Она снова повторила вопрос. Я же медленно закатываю рукав до плеча, и отрываю пластырь. Рана еще не до конца восстановилась. И ее слабыми челюстями будет проще прокусить место ранения. Крови там не выделялось уже, но сама кожа очень тонкая, и повредить место снова будет не трудно. Медленно и аккуратно пододвигаюсь к ней, и протягиваю руку.

— Кусай сюда и пей кровь. — Показываю ей рану. Буду надеяться, что там достаточно антител, чтобы она могла окончательно ассимилировать вирус Предок и серьезно ослабить Т вирус. В конце концов моя первая часть сыворотки не только усилила и без того пиковые показатели организма, но также дала мне подобие иммунитета к Т вирусу. В лабораторных условиях я даже могу его ассимилировать и даже без больших проблем. В конце концов я готовился к сражению с инфицированными Т вирусом людьми. А в бою будь ты хоть десять раз суперсолдат, тебя могут укусить… А при укусе заражение почти гарантировано. Исключения, наверное, составляют укусы совсем свежих зараженных, да и те 1 к 10. Вот я и решил хоть немного озаботится иммунитетом к самому на данный момент основному образцу вируса. Пригодилось… Девушка еще около минуты смотрела на меня с откровенным смятением. Я не торопил ее. Понимаю как это непросто. Особенно после такого ада. Приходит какой-то мутный мужик и предлагает его укусить. Бред полный, даже с точки зрения обычного человека. Но она в отчаянии, судя по всему боль снова усиливается. Лиза быстро подползает ко мне, берет за руку своими костлявыми пальцами и медленно кусает. Причем чувствуется, что она старается изо всех сил, ей просто их не хватает чтобы нормально пробить кожу. И в итоге максимум кусая в обычное место она могла бы оставить сильный синяк. Но кожа на ране тоньше, и через пяток секунд болезненного движения челюстями наконец лопается, и течет кровь. А зубы входят глубже, уже в мясо. Замерла. Боится и аж дрожит вся, но все же старается глотать алую жидкость. Ждет удара… Если ее организм перерабатывает ту бурду которой ее кормят, то моя кровь не только принесет ей антитела, но и какие-никакие питательные вещества. Да уж… Не к такому я готовился. Приглядываюсь к ее лицу, а она снова плачет… Несчастная девушка, лишенная детства и всего что делало ее счастливой. Я стараюсь терпеть боль, и сдерживаю шипение и прочие звуки. Она неосознанно ко мне прижимается. У меня постепенно начинается легкая температура. Видимо ее укус уже заразен, а значит тело начинает бороться с вирусом. Денек температуры и буду как огурчик, даже крепче чем был. У меня, и так, температура тела выше, чем у простых людей где-то на градус, а с повышением температуры и вовсе около 38–39 градусов будет, вот и жмется. Я банально теплый, а ей постоянно холодно. Но зато уже через минуту субъективного времени у нее появляется легкий едва заметный румянец, что на ее ужасно бледной коже смотрится особенно ярким, и это очень хороший знак. Кровь уже помогает. Я аккуратно стараюсь ее обнять, чтобы ей было еще теплее, а она сжимается от страха сильнее. Сжимается, но не сопротивляется. Она так долго не видела от людей ничего кроме зла и боли. Я медленно провожу по ее слипшимся волосам и осторожно глажу по спине свободной рукой. Стараюсь хоть как-то показать ей нечто доброе. Несмотря на то, что ей 30, она все еще подросток по характеру и никак не изменилась за эти 15 лет экспериментов. Только утонула в страхе и отчаянии и отовсюду ждет удара. Очень печальное и несчастное создание. И мы сидели еще несколько минут так. Зубами она зажимала рану, поэтому крови вытекало не сильно много, и нам приходилось сидеть так еще несколько долгих минут, пока она наконец не отцепилась сама. По субъективным ощущениям она выпила около литра.

— Не могу… Больше… — На что я просто достаю маленький спрей и сразу наношу на рану, останавливая кровь, а потом возвращаю на то же место пластырь. Рука почти обескровлена. Нужно теперь немного времени на восстановление. Опускаю рукав и медленно отодвигаюсь. Она же внезапно тянется и хватает дрожащими пальцами за руку, но почти сразу отпускает и отводит взгляд в сторону. Боится смотреть в глаза и очень сильно дрожит. А я с трудом различаю ее шепот. — Холодно… — Ее температура поднялась выше, чем моя. Несколько секунд лихорадочно соображаю. А потом снимаю пиджак, забираю оттуда все лишние вещи и перекладываю в рубашку, после чего аккуратно накидываю пиджак ей на плечи. А Лиза сразу в него кутается. У меня очень плотный пиджак. Я в нем даже зимой хожу, а в обычных условиях просто держу расстегнутым. Он двухсторонний и с теплой подкладкой. Я медленно поднимаюсь, и только поворачиваюсь к двери, как она снова касается моей руки. — Спасибо… — Это слово далось ей особенно тяжело. Бедную девочку уже сморило, и она погружалась в тревожный сон. У меня же внутри медленно нарастал гнев. Амбрелла… Спенсер… ВанГарет… Хотелось рвать и метать. Но одного я уже убил, и его счастье, что до того, как зашел к Лизе. Все внутренние силы уходили на самоконтроль. Видимо Т вирус в крови усиливает агрессию. В голове медленно формируется план. Лизу нельзя оставлять надолго. Ближайшие пару дней, мне придется почти безвылазно сидеть с ней. Следить за персоналом и корректировать уход за несчастной девушкой. Плюс наблюдение за ходом экспериментов. Значит нужно позвонить и отпроситься в СТАРС. Сначала позвоню Крису, а затем Марини. За главного снова принципиально оставлю Барри. Он справится… Потом звонок Уилу, и надо будет вырваться на пару часов отвезти деньги Аннет. Спенсер уже начал блокировать часть счетов их семейства, оказывая на них излишнее давление. Так как он почти за всеми транзакциями и счетами следит, придется по старинке лично везти наличку. А затем отчет старому пидорасу по делам в лаборатории…

Я выхожу, а недалеко от двери все еще стоит Клеменс, стоит, и терпеливо ждет, потея ладошками. При выходе свет привычно резанул по глазам, но я быстро надеваю очки и жду, пока зрение перестроится. Клеменс делает шаг ко мне, но я предостерегающе поднимаю руку. Стоит на месте и ждет, пока я соберусь с мыслями. Так… Сначала Лиза и уход за ней.

— В первую очередь подготовить нормальное жилое помещение для Лизы Тревор. Обеспечить ей обучение и досуг. Постарайтесь подобрать девушек сотрудниц с максимально безобидной внешностью. На крайний случай может дежурить рядом с дверью ОДИН охранник в штатском, и с не летальным оружием. Транквилизаторы или успокоительные. Ничего сильнее и опаснее не применять. Поняли? — Клеменс не дурак. Понимает, что пахнет паленым, и все мои слова записывает. — Дальше. Питание старайтесь наладить сбалансированное и максимально обильное. Но сейчас полностью твердую пищу она усвоить не в состоянии. Начинайте с супов, не жидких. Ее организм достаточно силен. Ему нужно просто дать время на укрепление и освоение с силами. По тем данным что я уже успел увидеть, уже через месяц можно переводить ее на общий стол, хоть и увеличенный. Пусть лучше недоедает, но у нее будет столько питательных веществ, сколько нужно. Также если боли будут сильными, разрешаю давать ей несколько таблеток обезболивающего. Старайтесь проявить к ней участие и заботу по мере сил, и… — На секунду заминка. — Постарайтесь обеспечить лояльность к Амбрелле. Организуйте девушке книги и хоть какой-то досуг. В идеале пусть один из сотрудников займется ее обучением в науках и социальных аспектах. Несмотря на все ваши старания она все еще не безумна, и даже может говорить, хоть и с трудом. Постарайтесь не лишится хотя бы этого. — Злость уже начинает просачиваться в предложения, но я себя одергиваю. А то Клеменс уже бледнеет и начинает периодически вздрагивать. — Также на ближайшее время воздержитесь от шприцов и иголок в любом виде. А если к ней попытается подойти сотрудник в белом халате пристрелю на месте за саботаж. Все ясно? — Складываю руки на груди. Клеменс едва успевал записывать мои инструкции, и спустя несколько секунд еще раз окинул взглядом записи, и ответил.

— Я вас понял сэр. Все ваши указания будут исполнены неукоснительно. — Пожалуй зря я так агрессивен к нему. Он единственный, кого эта ситуация не устроила. Хороший человек…

— К вам, мистер Клеменс у меня нет никаких претензий, кроме одной. Недостаток решительности в руководстве. И я бы очень хотел, чтобы в будущем вы проявляли нужную твердость и доказали, что вы действительно глава исследовательского комплекса. — Смотрю на него уже куда спокойнее. А он чуть наклоняет голову, и поджимает губы.

— Прошу прощения Директор. Я постараюсь впредь вести себя достойно занимаемой должности. У вас есть еще какие-то распоряжения? — Наконец поднимает взгляд и старается смотреть прямо, хотя видно, что все еще немного меня боится.

— Подготовьте мне комнату без прослушки, и обеспечьте час тишины, а после принесите мне вообще все данные экспериментов, что этот Менгеле с ней успел сотворить. — Клеменс сразу отправился выполнять мой приказ, и спустя уже несколько минут, за которые я успел немного собрать мозги в кучу и отдохнуть вернулся, и мы сразу отправились в мои временные апартаменты. Комнату мне выделили не в лаборатории, а в особняке, что немного странно. А в комнате висел портрет Спенсера. Я сразу сел в кресло и приказал ему выйти, и возвращаться не раньше, чем через час, а затем, желательно, предоставить мне не только документы, но и ужин. И когда он вышел я чертыхнулся.

Несколько минут блаженной тишины, я себе позволил, прежде чем начинать звонить. Из-за неприятной потери крови я стал немного вялым. Но это не важно. Еще слишком много нужно сделать. Возможно, это неосмотрительно вот так вот принимать на веру, что в комнате нет прослушки, но думаю после таких сеансов запугивания и внушений они не будут проявлять излишних инициатив. Я достаю телефон и звоню сначала Крису. Несколько длинных гудков и он наконец отвечает.

— Ало?

— Крис, это Вескер. У меня есть новость и задание для вас на ближайшие пару дней. — В целом я старался держать голос спокойно, и в деловом стиле.

— Слушаю вас капитан. — Как только перестал играть имбецила, сразу стал таким приятным подчиненным. Это не значит, что я не хочу его пристрелить несколько раз за то, сколько нервов он мне вымотал, но работать можно.

— Итак первое и самое важное. Ближайшие два дня меня не будет в городе. — И вот тут я пробую идти по тонкому льду. — По официально версии я заболел, и у меня отгул. — На что Крис сразу интересуется.

— А по неофициальной? — В голосе есть подозрения. Но для итогового образа придется снова немного воспользоваться его доверчивостью.

— А по неофициальной, я уезжаю по делам. И нет не скажу по каким именно, но могу сказать, что это связанно с бумагами о неразглашении. Надеюсь на ваше понимание, и что ты убедишь отряд в том, что прекращать тренировки без меня не надо. К Виккерсу это особенно относится. Если случится все же что-то чрезвычайное, запиши этот номер как экстренный. Передай, что за главного остается Барри. И сразу поясню мое задание для вас. Поспрашивай у членов отряда и их знакомых в участке, есть ли на примете какие-нибудь, хорошие, знакомые оружейники. Думаю, к тому моменту как я вернусь, нам нужно прикинуть уже приблизительно у кого заказывать новые пушки для отряда. Справишься? — Так ему ЦУ выдал. Надеюсь, никто не напортачит и все будет относительно прилично.

— Да капитан. Мы справимся. И… — Так не нравится мне его смущенный тон.

— Говори… — Сразу передаю голосом все мое отношение к таким вот паузам.

— Мы уже подобрали оружейников, это знакомые Барри братья Кендо. — Эх… Быстро же они.

— Хорошо. Тогда, когда я вернусь, назначим с ними встречу и обсудим ассортимент. Будем делать все по инструкции с оформлением через отдел и заказ вооружения. Тогда все Крис. Передай всем информацию. Удачи вам. — Кладу трубку и тру переносицу. Планы слегка меняются, но пока ничего критичного. Все в рамках погрешности.

Теперь звонок Марини. И вот спустя 15 минут я уже начинаю снова верить в человечество, а Марини обязался и пробить мне отгул, и прикрыть как меня, так и отряд от шефа, и даже пожелал удачи в делах. А потом тоже решил поучаствовать в инициативе с новым личным оружием для отряда под один унифицированный патрон. Золотой человек. Я даже в самом деле на несколько минут обрадовался. Затем короткий разговор с Уилом, и куча претензий к нему как к прошлому главе лабораторий. Но ему как-то было плевать, хотя, когда я упомянул Лизу Тревор, он немного занервничал. Похоже что-то он все же знал. Знал и ничего не сделал… Но я не стал пока заострять на этом внимание, еще раз с ним сейчас ругаться не стоит. В итоге договорились, что завтра около 6 часов вечера я приеду к Аннет в парк, где они будут гулять с Шерри и привезу деньги. На этом все вопросы были кое как, но решены. А я остаток времени потратил на написание отчета для Спенсера, пока мне не принесли еду и несколько больших коробок с записями ВанГарета. И все это мне нужно просмотреть за пару дней. И на основе материалов и данных исследований еще кучу всего внести в отчет. Ночью я похоже не сплю, ни сегодня, ни завтра.