XV

Петро и Ева пили на кухне чай, приглушенно говорило радио. Вдруг Петро насторожился — ухо уловило обрывки фразы: заключено соглашение… Советский Союз перестал существовать. Создано Содружество Независимых Государств… Ева сидела ближе к репродуктору, попросил, чтобы прибавила звука, но официальные сообщения кончились, зазвучала веселая, бодрая музыка.

— Ну, чудо! А почему в Беловежской пуще? — удивлялась Ева.

— Тут что-то не то. Действительно, почему там спрятались? Наверное, поехали будто бы на охоту… — рассуждал Петро. — Значит, Россия, Украина и Беларусь подписали договор. А как же остальные? Как это можно одним махом растоптать Советский Союз?! Гитлер этого не смог сделать. А тут три человека все решили. Во, дожились! Разгул демократии…

По радио звучала музыка. Надо было собираться на работу. В троллейбусе Петро услышал, как обсуждали события два пожилые мужчины: «беловежские зубры» собрались в пуще и развалили сверхдержаву, что это назревало давно, может, это и лучший вариант — цивилизованный развод… А в пуще спрятались, чтобы их не взяли за шкирку. А теперь на весь мир объявили. А Горбачев молчит. Теперь он уже никто. Президент без власти. Без государства.

В кабинете Петро сразу включил радио, но там шла другая передача. Заглянул к директору. Тот сидел у телевизора. Москва передавала о событиях в Беловежской пуще. Обычным, буднично-казенным голосом дикторша читала текст, будто в нем говорилось о вывозе удобрений на поля.

— Ну, что скажешь? Дождались грома из Беловежской пущи. Садись. Поглядим. Тогда потолкуем.

Климчук снял очки, потер кулаками глаза. Потом платочком аккуратно протер стеклышки очков. Видимо, для того, чтобы лучше видеть все на экране, а может и для того, чтобы лучше разглядеть, как реагирует на неожиданные события его давний приятель и коллега.

Петро пересказал услышанное в троллейбусе, добавил:

— Это мирный ГКЧП. А что будет дальше? Может, Горбачев отважится и отправит этих «зубров» за решетку? Пока что у него есть власть. А они действовали наперекор конституции. Видимо, не отважится, — усомнился Петро. — Власть он уже потерял. А может, он заодно с ними?

— Ну, ты уже хватил лишку. Завтра все будет в газетах. Вечером передадут по телевизору. Поживем — увидим. Какие у тебя рукописи? Давай через десять минут соберемся с производственным отделом и обсудим наши дела, — Климчук позвал секретаршу. Дал ей необходимые распоряжения.

Жизнь шла своим чередом.

Вечером Петро перечитал свои предыдущие записи, по привычке, прежде чем зафиксировать сегодняшнее событие. Поразила запись за 14 октября: «Союз хвактически не существует. Республика Беларусь объявлена суверенной. Другие — тоже…» Перечитал про ключи. Про цветы в курилке. Заинтересовали недавние заметки — в конце прошлого месяца.


25 ноября. Понедельник. Туман. Теплынь. Начитался за день — пока что читаю все рукописи, врастаю в издательскую почву. Вот отодвинул в сторону очередной опус — решил написать несколько строк, отвести душу, передохнуть от научной графомании.

Вчера съездил в деревню, оттарабанил туда линолеум, разную другую утварь, которая начала мешать после ремонта. Обвязал лапником молодые яблоньки. Утеплил пчел. В деревне тихо, лишь охотники бабахают. Позавидовал им: по первому снегу хорошо пошататься с ружьем. Надо и мне вступить в их общество.

Листал Бердяева, глаза наткнулись на интересную мысль: «Марксизм-ленинизм впитал в себя необходимые элементы народнического социализма, но отбросил его большую человечность, его моральную щепетильность, как помеху для завоевания власти. Он оказался близко к морали старой деспотической власти…» Истина! Тут ключ репрессий, беззакония. Интересно, что бы сказал насчет этого мой приятель Андрей? Как он там, в радиационной зоне? Во, куда загнала жизнь обкомовского идеолога! Верно, раньше такое ему не могло присниться и в страшном сне. Зато ходит там на охоту. Однако ж дичь радиоактивная! Куда ни кинь — всюду клин. Может, Андрей выкарабкается из радиационной ямы.

Вчера накатал бумагу директору Минского тракторного: просьбу от издательства — посодействовать мне, главному редактору, агроному по образованию, приобрести минитрактор. Климчук подписал. К слову, он посоветовал написать это письмо. Теперь нужно попасть на прием к директору. Какой бардак у нас! Имея деньги, ничего нельзя купить. Поэтому я приветствую кооператоров, которые начинают что-то делать. Заказали им угловой диван на кухню. Сделали быстро, привезли. Слупили полторы тысячи, и за доставку — полсотни. Обдираловка! Зато имеем вещь. Ева очень довольна. Это ее инициатива, деньги, ясно же, мои. Чего не сделаешь ради жены, ради мира в семье и на земле. А на земле как раз мира и нет. И в Союзе нашем — полное безголовье. А что будет дальше — одному Богу известно.


1 декабря. Воскресенье. Вчера Иринка затащила нас с Евой на концерт во Дворец спорта. Выступал известный московский певец — звезда эстрады. Звезда раскрученная, но лишнего билетика никто не спрашивал. Возле дворца продавали входные билеты по 12 рублей, а сидячие, с местом — по 15 рублей. У нас имелся лишний билет, говорю Иринке: отдай за 12 рублей, чтобы не пропал совсем. А она предложила одному парню, тот подумал-подумал и дал 15. Иринка весело благодарила его, а тот улыбался, просил дать телефон. Иринка сказала наш номер. «Заметано», — улыбнулся парень. Он был с компанией, поэтому сидел не с нами, но, может, и позвонит.

Так вот, людей набилось, как сельдей в бочку. Кресла из партера вынесли. Там толпилась молодежь. Парни и девушки терлись, как рыба во время нереста. Шли на концерт в джинсах, свитерах, «варенках» и кроссовках. Демократизм в одежде и полная раскованность в поведении.

Погас свет, грянула музыка, со сцены рванули в зал ярко-зеленые, затем фиолетово-розовые, ядовито-желтые лучи, будто щупальца гигантского спрута. На сцену выбежали патлатые парни, голые до пояса, и полуголые девушки. Начался так называемый балет. Под громовое бабаханье музыкальных инструментов начались танцы, напоминавшие занятия в секции аэробики. В центре крутилась девчонка в черных колготках, коротенькой юбочке, при каждом движении были видны белые трусики. Хрипло-металлический голос объявил, что выходит «звезда». Крикнул: «Встречайте!», визг, свист, вопли, хоть уши затыкай, послышались в зале. Вскоре выбежал патлатый парень в темных штанах-трико, куцей кожаной куртке, из-под которой выбивалась темная майка навыпуск, спереди болтались белые кружева, напоминавшие передничек. Певец был похож на какого-то кухмистера из адской кухни.

Пел он высоким металлическим голосом, видимо, под «фанеру». Мелодия была какая-то рваная. Слишком громкая и резкая. А молодежь уже балдела. Толклась в полумраке, кое-кто размахивал над головой свитером, некоторые девки сидели на плечах у парней и пищали от радости. Кайф по полной программе.

Невольно подумалось: шоу-бизнес приносит дельцам миллионы и отравляет души молодежи. Мы с Евой едва дотерпели до конца. Разболелись головы от грохота и воплей. А Иринка сказала: «Классный концерт. Мне понравился».

О, времена, о, нравы!


3 декабря. Вторник. Разбудил Алесик в 3.30 — захотел пись-пись. Ну и поесть, наверное, захотелось. Я держал его над унитазом. Он улыбался беззубым ртом. И ничего у нас не получилось. А когда положил на кровать, чтобы надеть колготки, он пустил фонтан на мое одеяло. Разбойник! Потом я носил его. А он хныкал, пока не разбудил маму и не поел.

Давно замечаю в Алеськиных глазах некий «запредельный» разум. Наверное, от пращуров заложен в генах. Бывает, отнесу его в ванную комнату, сниму штанишки: пись-пись… А он перебирает толстыми ножками по деревянной решетке. Будто прыгает. Задирает лобастую голову и проказливо-пытливо глядит на меня: «Что ты хочешь, деда?» Либо веду его, поддерживая под мышки, сам иду сзади, он останавливается и смотрит на меня, будто спрашивает: «Куда мы идем?» или «Куда ты ведешь?»

Где-то читал. А может слышал, что после года, как подрастет малыш, эта природная глубина, инстинктивный разум исчезает. А почему? Можно рассуждать долго, но, похоже, точно никто не знает. Слишком это тонкая материя. К слову, я почти не думаю, что в жилах Алесика не течет моя кровь. Он родной внук моей любимой женщины. И этого достаточно.


8 декабря. Воскресенье. Неожиданно ударил мороз: сегодня — 17 градусов. Малость подкинуло снега. Зима! Имеет полное право.

А у нас в стране полное безголовье. В передаче «Панорама» показали митинг в Минске, плакаты: «Горбачев и Ельцин — продавцы отечества». Одна дама решительно разорвала портрет Горбачева. Молодой мужчина, член «Отечества», сказал: «Мы наградили Горбачева медалью Иуды и премией 30 сребреников», назвал свое имя и фамилию. Единственное достижение: можно критиковать президента, говорить и писать, что думаешь. Но от этого ничего не меняется к лучшему.

Вчера сходил на секцию пчеловодов. Народу — полный кинозал Дома офицеров. На сцене за длинным столом — президиум, руководители секции, известные пчеловоды-аксакалы. В зале места может не быть, поэтому для самых почетных — президиум. Тем более, что мы к этому приучены. Выступления были интересные, кое-что записал. Стоит расширять пасеку. Место в моей деревне благоприятное для пчел: близко лес, речушка. В лесу всегда что-то цветет: ранней весной — орешник, ива чернотал, затем — черника, брусника, особенно много дает медку лесная малина. А потом зацветет кашка, чабрец, липа, под осень — вереск. В жару наносят пади. Для пчел падевый мед вреден зимой. А для человека чрезвычайно полезен. Так что, вперед, вьюноша! В когорту пчеловодов!


Перечитав прежние записи, Петро долго думал: что записать про эпохальное событие — крах могучей сверхдержавы. Мыслей была полная голова. А нужных слов не находилось. Поразила такая деталь: вечером восьмого декабря он записал про секцию пчеловодов, правда, и про митинг в Минске, а в это время в Беловежской пуще подписывался приговор Советскому Союзу. Бывший коммунист Петро Моховиков считал СССР своей Родиной, хоть он всегда помнил, особенно в последнее время, что его Родина — Беларусь. И что за ее свободу и независимость сложили головы тысячи лучших людей. Но что записать? В конце концов решил не ломать голову, поскольку делал записи для себя, не для печати, поэтому никто его критиковать не будет.


10 декабря. Вторник. Вот и оказались мы в Содружестве Независимых Государств. Восьмого декабря в Беловежской пуще был подписан договор между Россией, Украиной и Беларусью, в котором сказано, что Советского Союза уже нет, создано новое объединение, открытое для других. Заявила о поддержке Армения, с некоторыми оговорками — Казахстан. Центр — в Минске. Может, присоединятся Польша, Венгрия, Болгария? Хотя, как в моих Хатыничах говорят, — навдаку. Зачем им это содружество? Они скорее рванут в НАТО. Да и прибалтов сюда не затащишь на аркане. Они стукнулись зад об зад с Россией — и кто дальше отскочит… В конце концов, содружество ни к чему не обязывает. Похоже, это будет некое аморфное образование. Да и название неудачное — Содружество Независимых Государств. А разве может быть зависимое государство? Это уже колония. Сателлит.

Невольно думается: реки крови, миллионы жизней положены для создания, а потом укрепления СССР — и вот его нет. Трагедия миллионов мертвых и миллионов живых. Разумеется, репрессированные так не считают. Кому удалось выжить, те радуются. Развал Союза — эпохальное событие, смысл которого мы еще не осознаем. Только бы не началась гражданская война.


11 декабря. Среда. Накупил газет, целый ворох. Вот какие заголовки: «Распад или новый Союз?», «Горбачев бросает вызов славянскому Союзу», «Нас поселили в нашей стране. Да… Нет… Может быть…» А что из этого может быть, пока что никто не знает. Горбачев остался без власти. Его использовали и выплюнули… «Известия» печатают снимок С. Шушкевича: умное лицо, фотогеничный рот «коробочкой». Газета цитирует его слова: для других союзных республик «нет никаких препятствий для вхождения в новый союз». Ситуация сложная. Это мирный ГКЧП Главное, что будет дальше?

На дворе довольно тепло, мягкий, пухлый снег. Ласковая зима. В начале она постращала, прижала морозцем, но быстро устала. Отступила. Дай, Боже, легкую зиму для всего живого.


13 декабря. Пятница. Заснул очень поздно, хоть рассчитывали с Евой лечь сразу после программы «Время». Но потом выступал Владимир Максимов, известный диссидент, редактор журнала «Континент», очень умный человек, и вот о чем он сказал: нынешние события — это агония России. Уровень Верховного Совета — районный. Главная забота парламентариев — попасть в камеру, мелькнуть на экране. Чтобы избиратели заметили их активность. Депутаты не умеют говорить, хоть всю жизнь зарабатывают на хлеб языком. К слову, сам Максимов говорил превосходно: точность формулировок. Лаконичность. Ни повторов, ни слов-паразитов. Сидел за столом и отвечал на вопросы зала. А вопросов было много. И самых разных. Например, почему некоторые депутаты так не любят знаменитых писателей: Распутина, Бондарева, Белова? Почему на улицах городов свободно продается порнография? Почему милиционер не имеет права стрелять в вооруженного преступника?

Владимир Максимов высказался по всем вопросам, несколько раз повторил: у России нет друзей на Западе. Не надо копировать чужой путь, что россияне — молодой народ, качает из стороны в сторону от молодости. А может, от пьянки, подумалось мне. Врезалась фраза Максимова: перед нами — бездна, она втягивает туда Европу, что подачками Европа не спасет Россию. Нужны усилия самого народа, предлагал возродить теорию «малых дел»

Я тоже не собираюсь сидеть сложа руки. Сражаюсь на службе за высокий урожай. Пробиваю минитрактор. Наконец дозвонился до генерального директора завода, представился официально, сказал, что хочу посоветоваться по некоторым творческим вопросам. Надумываем издать книгу об их заводе. Он выслушал, сказал, что сейчас очень занят, записал мои координаты: «Я позвоню вам». Я остался доволен разговором. А Климчук скептически усмехнулся: «Ой, долго ты будешь ждать его звонка». Посмотрим. Пообещал же человек. Официальные люди должны держать слово.


15 декабря. Воскресенье. Какое светлое утро! Небо будто вымыто вчерашним декабрьским дождем. Мороз подсушил за ночь землю, то же самое небо припорошило снегом лесные тропинки, по которым я со смаком сбегал на зарядку. В этом плане моя квартира очень удобна: выбежал за кольцевую дорогу — поле, чуть дальше лес. Подкинет больше снега — какой там простор для лыжных прогулок! Жаль, Ева не слишком большая охотница до катания на лыжах. Зато на Комаровский рынок сегодня затащила. Правда, я не слишком упирался: Новый год на носу, надо того-сего прикупить. Есть и пить нужно при любой власти.

Давно не был на базаре. Порадовало, что всего там хватает. Но огорчили цены — ой, кусаются! Купили свежего сала, пару килограммов телятины, даже деликатеса взяли — говяжий язык, а на холодец — голень. Возможно, приедет под Новый год Андрей, так посидим, поболтаем.

Уже неделю прожили в Содружестве Независимых Государств. Особо ничего не изменилось. Крепнет надежда, что станет Беларусь настоящим европейским государством. Ежедневно вижу из своего кабинета бело-красно-белый флаг над зданием Дома правительства. Это радует и вдохновляет.


Хроника БЕЛТА, других мировых агентств, 1991 г.


6 декабря. Вильнюс. В Литве началась либерализация цен. Это первый этап реформы, завершит которую введение собственной валюты.


10 декабря. Минск. Верховный Совет Республики Беларусь ратифицировал соглашение о создании Содружества Независимых Государств. За ратификацию проголосовали 263 депутата. Против — 1, 2 — воздержались.


11 декабря. Брюссель. В штаб-квартире НАТО не исключают возникновения новой войны в Европе, причиной которой может стать ухудшение обстановки в бывшем СССР, Югославии.


15 декабря. Каир. В египетский город Марха-Маирух, который находится на средиземноморском побережье страны, прибыли 23 саудовских шейха — любители соколиной охоты.

Загрузка...