Вихрь (СИ)

Глава 2 Инстинкты

Гордость переполняла Моргана. Он не только сумел получить новый потенциал, но и осуществил самостоятельный прыжок, который продлился даже дольше, чем можно было рассчитывать. Вихрь не поскупился на награду для своего Мастера, открыв ему доступ в самые разные миры. Нескончаемый поток звуков, красок и сведений проходил сквозь Моргана, будоража каждую клеточку его тела. Эмиль мог поклясться, что никогда и нигде не ощущал себя таким живым и настоящим, как внутри Вихря.

Моргану удалось навестить не один прототип, но самый особенный прыжок ненасытный путешественник приберег напоследок.

Эмилю встречались миры, гораздо более прекрасные и развитые, чем тот, куда он отправился в последнюю очередь, однако ни одно место не влекло его так сильно. И причина была даже не в том, что изначально, до создания прототипа, у Моргана в этот мир не было доступа, а в том, что здесь он чувствовал себя не просто Мастером — он чувствовал себя Творцом.

Открыв глаза, Эмиль с удовольствием вдохнул свежий аромат опавших листьев. В его мире таких запахов не было, и путешественник не отказал себе в секундном наслаждении. Оглядевшись и вдоволь наслушавшись умиротворенных звуков дышащего, живого, не искалеченного войной мира, Морган сделал несколько шагов вперед и остановился напротив глубокой мутной лужи. Из всех миров, что ему довелось посетить, отражающие поверхности были редкостью лишь в его собственном. Побывав во множестве мест в своей физической оболочке, Эмиль прекрасно знал, как выглядит. Однако это лицо он мог рассматривать бесконечно — оно казалось ему совершенным. Не испещренное пигментными пятнами и, вопреки всем законам Вихря, не изуродованное треклятым шрамом, это было молодое лицо, награжденное красивой улыбкой, яркими карими глазами, прямым профилем и тонкими губами. Густые светло-каштановые волосы чуть обрамляли затылок.

Морган понимал, что он один знает, насколько этот юноша особенный. Для остальных обитателей этого мира он был совершенно обыкновенным, ничем не отличающимся от других, но в том-то и заключалась его главная прелесть. Введенный в реальность искусственно, он сумел ассимилироваться в ней, стать человеком, способным мыслить, действовать и чувствовать. Эмиль невольно улыбнулся, подумав, что Сабина, наверное, была бы потрясена, увидев его творение.

Мысль о Сабине одновременно навеяла и искреннюю досаду. Моргану не хотелось считать своего медиума врагом, но он понимал, что эта женщина сама загнала себя в узкие рамки правил и законов, по которым живут путешественники, что невольно делало ее противницей. Из-за этих самых рамок Сабина не могла понять и принять замысел своего бывшего ученика. К несчастью, она была неспособна разомкнуть оковы кодекса в силу своей природы. Сабина была в ужасе, поняв, что собирается делать ее бывший ученик. Возможность забирать потенциал у путешественников, неспособных его оценить по достоинству, казалась ей настоящим преступлением. Она ошибочно полагала, что Вихрь должен быть открыт любому желающему, но подсознательно сужала этот круг только до избранных, наделенных потенциалом. И эти ее «избранники» беспомощно приползают к медиуму, делают жадные глотки Вихря и давятся им, уползая самым жалким образом зализывать раны — отдыхать, ожидая, пока восстановится их доступ в Поток.

Эмиль же не считал нужным отдыхать от прыжков. Он знал, что Вихрь способен дать путешественнику, и был глубоко убежден, что отдавать потенциал нужно почти до последней капли, переходить границу, на которой нужно очертя голову возвращаться в собственный мир. Поток отчаянно ищет своего истинного Мастера, и Морган не знал никого другого, кроме себя, кто мог бы стать им. Создание прототипа доказало ему это.

Эмиль невольно улыбнулся, подумав о своем творении. Если прототип получился достаточно развитым, чтобы хотя бы открыть глаза в мире своего оригинала, ему сейчас, должно быть, очень страшно. Он, наверняка, не понимает, что происходит, мечется в приступе животного ужаса и мечтает лишь о возвращении домой.

Сердце путешественника забилось чаще, и улыбка на лице Моргана померкла. Он знал, что означает это неприятное жжение в груди: прыжок заканчивается. Нужно было возвращаться. Если не сделать этого, когда потенциал будет на критическом минимуме, есть огромный риск потеряться в Потоке — сейчас рядом с телом Эмиля нет медиума, который направит его сознание. К тому же Морган слишком хорошо помнил ощущение полного отсутствия потенциала и не хотел снова испытывать его. Никогда. Хотя бы крупица необходима, чтобы чувствовать себя полноценным…

Закрыв глаза, Мастер сосредоточился и призвал Поток. Вихрь откликнулся на зов. Блаженство захлестнуло путешественника, но Эмиль заставил себя сконцентрироваться на Красном мире и своем теле, подавляя в себе желание остаться в Потоке и отдать весь потенциал до капли.

К удивлению Моргана рядом вдруг зазвучал голос Сабины.

— Оказываешься? Это с тобой не впервые?

Молодая женщина резко замолчала, когда путешественник покачнулся, морщась от боли, вызванной резким перемещением, и отошла на шаг.

— Эмиль? Что с тобой? — настороженно спросила она.

— Что ты здесь делаешь, Сабина? — вопросом на вопрос ответил Морган, осторожно распрямляясь. В глазах молодой женщины мелькнул страх. Эмиль успел заметить, что она окинула его взглядом медиума.

— Твой потенциал… — прошептала она.

На лице Моргана появилась кривая самодовольная улыбка. Он ждал этого момента — момента, когда Сабина увидит, что ошибалась, и полная потеря потенциала еще не означает конец всего.

— Помнится, совсем недавно ты говорила, что у меня его больше нет.

Тело Сабины подалось назад, но она сумела удержать себя на месте и не попятиться от бывшего ученика. Глаза ее сделались холодными, лицо превратилось в непроницаемую маску медиума.

— Ты осуществил переход, — констатировала она.

— И весьма успешно, — невозмутимо кивнул Эмиль, — потенциала хватило даже на пару самостоятельных прыжков.

Сабина покачала головой и сложила руки на груди. Успехи бывшего ученика ее сейчас не интересовали.

— И скольких ты убил ради этого? — холодно спросила она. Морган прищурился, — Эмиль, скольких?

— Нескольких, — небрежно передернул плечами он, — если тебе от этого станет легче, они сами меня вынудили. Набросились на меня в поезде — видимо, хотели ограбить. Мне просто повезло, что у двоих из них оказался потенциал.

Сабина шумно выдохнула и закрыла руками лицо.

— Повезло… — бесцветно повторила она. Эмиль, ухмыльнувшись, склонил голову набок. Молодая женщина с отчаянием заглянула ему в глаза, — а ведь Мастерами они не были, так ведь? Скольких еще ты убил? Потенциала двоих не хватило бы на пару твоих прыжков!

Морган искренне удивился, услышав в голосе медиума вызов. Он прищурился.

— Тебя утешит, если я скажу, что все они были бандитами и могли убить меня, Сабина? — хмыкнул Эмиль, — или тебя волнует только то, что они были путешественниками?

Губы молодой женщины сжались в тонкую линию, отвечать на вопрос она не спешила. Морган нервно хохотнул.

— Так я и думал, — бросил он, поворачиваясь и собираясь уходить.

Сабина с жаром схватила его за предплечье, заставив медленно обернуться. Он посмотрел на медиума, и молодая женщина застыла, понимая, что краска приливает к ее щекам от одного этого взгляда.

— Эмиль, — собравшись с мыслями, заговорила она, — ты должен остановиться.

Морган качнул головой.

— Я — беглец-одиночка, Сабина. Я и раньше убивал, но ты никогда не переживала по этому поводу и не задавала вопросов. Ты не думаешь, что свою активную гражданскую позицию на мой счет надо было высказывать несколько раньше?

Молодая женщина покачала головой.

— Раньше ты был моим учеником, и вопросы твоей личной жизни были вне моей компетенции.

Эмиль хмыкнул.

— А теперь я не твой ученик, и тебя тем более не должны волновать вопросы моей личной жизни.

— Но ты убиваешь путешественников, которые могли бы стать чьими-то учениками! Возможно, и моими учениками! Их доступ к Вихрю тебе не принадлежит! Ты…

Черные глаза Эмиля сделались холодными и спокойными, и это заставило медиума осечься на полуслове. Морган смерил ее взглядом и хмыкнул.

— Я что? — пренебрежительно спросил он. Сабина молчала, и он договорил за нее, — убийца? Вор? Оглянись вокруг, дорогая. Это Красный мир. Здесь убийство и воровство в порядке вещей. Некоторые не могут распоряжаться даже собственной жизнью, что уж говорить обо всем остальном! Что, например, мешает мне убить тебя прямо сейчас?

На этот раз Сабина с испугом отступила от бывшего ученика на шаг, а на лице Моргана растянулась опасная, немного хищная улыбка. Он дотронулся рукой до щеки медиума, молодая женщина задержала дыхание, чувствуя, что кровь снова приливает к лицу.

— Тебе давно пора признать, что твои правила дают сбой, — удивительно мягко произнес Эмиль, — к примеру, ты говоришь, что я больше не путешественник. И все же я стою здесь перед тобой, обладая потенциалом. А так как вопросы моей личной жизни лежат за пределами твоей сферы деятельности, ты не имеешь права отказать мне в доступе к Вихрю, если я приду к тебе.

Сабина прерывисто вздохнула, понимая, что он загоняет ее в угол, используя для этого кодекс, служивший остовом ее работы.

— А я ведь приду к тебе, — усмехнулся Эмиль, — и ты будешь следовать своим правилам, потому что считаешь их нерушимыми.

Молодая женщина стояла, не в силах вымолвить ни слова. Она чувствовала, что слезы вот-вот заструятся по ее щекам.

Эмиль продолжал улыбаться, размышляя над сложившейся ситуацией. Он сделал для себя вывод, который разжигал в нем пламя надежды на содействие Сабины. Их диалог ушел в совершенно другое русло, но Морган прекрасно помнил его начало: он помнил, что медиум что-то сказала еще до возвращения путешественника в тело, а это могло значить только одно — она говорила с его прототипом, но не спешит рассказывать об этом Эмилю. Докладывать оригиналам о любых важных событиях, связанных с прототипами — одна из основных обязанностей медиумов, и Сабина по какой-то причине пренебрегла ею. Намеренно. А это значит, что она способна нарушать правила. Со временем Сабина, возможно, сумеет нарушить их все, стоит только запастись терпением и дать ей время.

Эмиль едва руки не потер от предвкушения. Ему казалось, что на его глазах вершится история.

Помимо заключения о Сабине Морган сделал еще один вывод касательно своего прототипа: мальчишка не просто сильно развит — он истинно совершенен, раз смог передвигаться в теле оригинала и даже вести диалог. Эмилю удалось создать не просто пустую ячейку, но личность! На это не мог рассчитывать даже самый сильный Мастер…

— Эмиль, — Сабина мягко и нежно прикоснулась к ладони путешественника, все еще лежащей на ее щеке, — я умоляю тебя, остановись. Ты ведь знаешь, какие последствия уже повлекли твои действия. Ты нарушаешь баланс внутри Вихря…

Морган на удивление тепло улыбнулся медиуму и приложил палец к ее губам. Молодая женщина вновь задержала дыхание и замолчала, не сумев противиться Эмилю.

— Не трать зря красноречие, Сабина, — посоветовал он, — прибереги силы для наших новых путешествий.

— Ты нас всех погубишь… — отчаянно прошептала медиум, и одинокая слезинка упрямо скатилась по ее щеке. Морган небрежно и легко провел пальцем по лицу молодой женщины, смахивая слезу, и качнул головой.

— До скорой встречи, — произнес он, игнорируя слова Сабины.

Медиум застыла в нерешительности и проводила глазами удаляющегося бывшего ученика. Она не имела ни малейшего понятия, куда он направлялся, но недоброе предчувствие все сильнее овладевало ею. Надвигалась великая беда, и Сабина не имела ни малейшего шанса остановить ее.

Если человек обладает доступом к Вихрю, он вовсе не обязательно знает об этом. Многие из одаренных потенциалом людей даже не подозревают, какие возможности перед ними открыты. Сейчас Эмиль наблюдал как раз за одним из таких путешественников. Морган не знал, как зовут этого человека, есть ли у него семья или друзья. Эмиль мог лишь сделать вывод, что, судя по затравленному взгляду и настороженному поведению, его жертва — мирный житель нейтральной зоны. Не бандит, не беглец-одиночка и не представитель власти. Простой с виду человек, но особенный для Мастера, жаждущего получить новый доступ в Вихрь.

Морган приметил путешественника на улице. Мужчина, озираясь по сторонам, быстрым шагом направлялся к железнодорожной станции, и его потенциал магнитом тянул за собой убийцу. Следуя за намеченной жертвой тихо, как кошка, Эмиль сумел затеряться и не вызвать подозрений. Редкие люди, встречающиеся на улицах, не обращали на него никакого внимания, словно Моргану удалось слиться с внешним миром и превратиться в собственную тень.

На станции Эмиль намеренно выждал несколько минут, и лишь потом вышел на платформу вслед за своей жертвой. Незнакомец, казалось, ничего не заподозрил и продолжал нервно переминаться с ноги на ногу в ожидании поезда.

Обстоятельства складывались удачно: кроме Эмиля и неизвестного путешественника на станции больше никого не было, никто не должен был помешать убийце осуществить задуманное. Морган вновь мельком взглянул на свою жертву.

Это был мужчина средних лет с ранней сединой на висках. Каштановые с медным оттенком волосы лежали беспорядочно, и незнакомец часто нервно приглаживал их. В чертах его лица не было ровным счетом ни одной детали, которая бы концентрировала на себе внимание. Ростом Эмиль был выше незнакомца на целую голову. Морган осклабился, решив, что выбрал идеальную жертву: неприметную, хилого телосложения и с достаточным количеством потенциала, чтобы обеспечить длительный переход в мир прототипа.

Выжидая момент, когда незнакомец отвернется, Эмиль делал в его сторону несколько коротких приставных шагов. Он знал, что сумеет догнать и убить путешественника, даже если тот заподозрит неладное и побежит, но природа беглеца-одиночки подсказывала Моргану, что гораздо лучше будет осуществить задуманное тихо, без лишней суеты, без шума и без свидетелей до прибытия поезда.

Внимание Эмиля вдруг привлекло какое-то движение, и он оглянулся, отвлекаясь от своей жертвы.

На платформу с входного блока неспешно выкатывался небольшой предмет, издавая характерное шипение, воздух в месте его появления словно шел мелкой рябью.

Эмиль резко прикрыл рот рукавом, стараясь не дышать, и ринулся в сторону своей жертвы, осознавая, что за предмет оказался на станции. Беглецам-одиночкам не раз доводилось иметь дело с бандитами, поэтому Морган прекрасно знал, что это за оружие и кому оно принадлежит. Трехступенчатая граната. Бандиты использовали ее при захвате и ограблении складов, чтобы обезвредить наибольшее количество людей еще до своего появления. При срыве чеки через две секунды открывается первый блок гранаты, начиная выпускать в пространство нервнопаралитический газ. Как только весь газ высвобождается, срабатывает датчик и активируется вторая ступень — ярчайшая вспышка света, способная ослепить всех присутствующих в радиусе десяти метров. И только после этого граната взрывается. Оружие являло собой маломощную примитивную разработку некоего кустарного экспериментатора, но нашло отклик у людей, считавших себя хозяевами нейтральной зоны. Оно успешно применялось при подобных налетах и запросто могло убить путешественника, примеченного Морганом. Эмиль не мог допустить, чтобы хотя бы часть потенциала жертвы оказалась потеряна для него, а значит, не мог допустить, чтобы незнакомца ранили.

В одно мгновение преодолев метры, разделяющие его и жертву, Морган раскинул руки и закричал: «Закрывай глаза!», загораживая собой незнакомца и сталкивая его с невысокой платформы.

Удар о рельсы был болезненным, но Эмиль практически не почувствовал столкновения. Спасенный им мужчина зажмурился — скорее от боли, чем по совету беглеца-одиночки — и Морган едва успел последовать собственной команде закрыть глаза. Вспышка света была настолько яркой, что ощущалась даже сквозь сомкнутые веки. Тут же прогремел взрыв, на таком расстоянии показавшийся оглушительным. В ушах у Эмиля зазвенело, но дезориентации не было. Беглец-одиночка потряс головой, приходя в себя и поднялся, порадовавшись, что платформа послужила ему и его спасенной жертве щитом от осколков гранаты.

Незнакомец продолжал лежать на рельсах, обхватив левое плечо и сморщившись от боли. Морган хмуро взглянул на станцию, ожидая появления бандитов. Беглец-одиночка не представлял себе, что им могло здесь понадобиться, но знал, что единственно верным решением будет поскорее сбежать отсюда и увести жертву с собой — в более укромное место, чтобы можно было осуществить свой план.

Эмиль строго посмотрел на незнакомца и вопросительно кивнул.

— Бандиты вот-вот будут здесь. Ты встать сможешь? — отчеканил он.

Мужчина раскрыл глаза, полные страха и мольбы, и посмотрел на своего спасителя.

— М-моя рука, — заикаясь, простонал он. Эмиль недовольно качнул головой, стремясь сбросить ослабевающий звон в ушах.

— Ноги целы? — тон его сделался еще строже. Жертва неуверенно пошевелила ступнями и коротко кивнула. Эмиль облегченно вздохнул, — тогда идти сумеешь. Поднимайся. Нужно уходить, скорее.

Морган протянул мужчине руку, и тот со стоном поднялся. Взгляд Эмиля сосредоточился на платформе.

— Бежим со мной, если хочешь жить, — скомандовал он.

Морган решил, что лучшим вариантом будет, если жертва сама потянется за ним. Инстинкт самосохранения должен подсказать незнакомцу, что с Эмилем у него больше шансов выжить. Уже через пару секунд Морган понял, что не зря рассчитывал на это: тяжело дыша, спасенный мужчина пытался угнаться за ним.

— Почему вы спасли меня? — придерживая поврежденную руку, спросил он.

Эмиль с трудом сдержал улыбку.

— Потому что мог, — коротко отозвался он, решив, что этот ответ вполне устроит незнакомца.

— Кто вы? — задыхаясь от бега, продолжал спрашивать мужчина. Морган не был настроен разговаривать с жертвой, поэтому ответил раздраженно:

— Беглец-одиночка.

Глаза мужчины широко распахнулись от изумления и восхищения: получить помощь от беглеца было событием, из ряда вон выходящим.

— Спасибо вам, — хрипло произнес путешественник.

— Хватит болтать. Поторапливайся, — бросил Эмиль и прибавил темп ровно настолько, чтобы сбивчивое дыхание жертвы помешало вести разговоры.

Платформа кончалась. На голографическом табло высвечивалось время до прибытия поезда. Полторы минуты. Возможно, целью бандитов является именно поезд? Другого объяснения Эмиль не видел, потому что на пустующей станции разграблять было попросту нечего.

Морган чуть сбавил темп и жестом приказал своей будущей жертве остановиться. В руку беглеца-одиночки скользнул острый кривой нож с длинным лезвием, и спасенный мужчина ахнул, замерев.

— Когда скажу, побежишь за мной. Тут недалеко есть пустырь, туда бандиты не пойдут, если не заметят нас.

— Откуда вы знаете?

— Опыт большой, — буркнул Эмиль в ответ, — они здесь из-за поезда. Если проскользнем незамеченными, то сумеем уйти в пустырь и скрыться там. Ты готов?

Мужчина кивнул.

— Кстати, я Мартин… — смущенно произнес он. Эмиль хмыкнул.

— Рад за тебя, — отозвался он, тратя оставшийся потенциал, чтобы окинуть местность взглядом путешественника. Если поблизости появится хоть кто-то, Эмиль сможет заметить его биополе.

За платформой чувствовалось чье-то присутствие. Морган нахмурился, молча проклиная бандита, который встретился у него на пути. Беглецы-одиночки всячески избегают открытых столкновений с группировками, но сейчас это не представлялось возможным, придется вступать в бой.

Послышались шаги. Эмиль плотнее сжал рукоять ножа и жестом отвел Мартина на шаг дальше, полностью обратившись в слух. Время для него сделалось тягучей липкой массой, приближение бандита казалось бесконечным. Морган задержал дыхание и постарался не производить ни звука, надеясь лишь, что люди с платформы достаточно заняты, чтобы не смотреть в эту сторону.

Человеческое биополе приближалось медленно. Прежде чем мысок ботинка бандита показался из-за платформы, Эмилю показалось, что прошла целая вечность. Но как только он встретился взглядом с противником, время возобновило и словно даже ускорило ход, стараясь нагнать упущенное.

Эмиль полностью доверился своим инстинктам. Руки действовали сами. Бандит был вооружен электрической дубинкой. Морган должен был дважды получить удар ею, но оба раза сумел уйти от атаки, поднырнув под руку противника и полоснув по его горлу.

Мартин прерывисто вздохнул и зажал рот рукой — то ли пытаясь бороться с тошнотой, то ли от испуга. Эмиль увидел это лишь краем глаза: основное его внимание было сосредоточено на умирающем бандите. Кровь из вспоротого горла хлынула на руки убийце, и Морган сумел дождаться, пока жизнь окончательно покинет этого человека, принимая на себя его небольшой потенциал. Разумеется, это не шло ни в какое сравнение с настоящим переходом, но на таком количестве потенциала можно было спокойно продержаться до пустыря.

Вдалеке послышался механический гул. Эмиль обернулся и дернул Мартина за собой, пачкая его кровью убитого бандита.

— Путь свободен. Бегом.

Мартин побежал за своим спасителем, как послушная марионетка.

— Там могут быть другие… — предостерег он. Эмиль лишь презрительно фыркнул на бегу.

— Других там нет, — отрезал он.

— Но…

— Мартин, не спорь. Я знаю, о чем говорю.

Путешественнику было явно недостаточно такого ответа. Пересиливая отдышку, он собирался вновь что-то сказать, и Морган решил сбить его с мысли, назвав свое имя, которое было известно многим. В обеих зонах он считался одним из самых опасных беглецов, и за его голову властями была назначена большая награда.

— Кстати, я не представился. Меня зовут Эмиль Морган.

Как и ожидалось, Мартин изумленно посмотрел на своего спасителя, забыв все свои аргументы для спора. Эмиль дернул путешественника в сторону, минуя платформу и припускаясь еще быстрее по направлению к пустырю.

Раздался громкий металлический лязг: поезд прибыл на станцию. Послышались крики: наверное, бандиты пустили в ход оружие, хотя трудно было сказать наверняка — современные пистолеты и автоматы стреляют совершенно беззвучно. Морган невольно задумался, много ли путешественников погибло от рук группировки. Интересно, что бы сказала Сабина, видя, как бандиты чинят расправу над беззащитными пассажирами?

— Тот самый беглец… — сбивчиво произнес Мартин, вырывая Моргана из раздумий.

— Да, — кивнул Эмиль и внушительно посмотрел на будущую жертву, — скажу сразу: попытка сдать меня властям будет пресечена на корню. Надеюсь, ты понимаешь, что это не шутки?

Мартин почти обиженно округлил глаза.

— У меня и в мыслях не было… — сбивчиво отозвался он.

— Хорошо, — строго отозвался Эмиль и чуть ускорился, — давай уберемся отсюда поскорее.

Тело Мастера от близости желанного потенциала обдавало жаром. Морган стискивал зубы, заставляя себя держаться. До пустыря было рукой подать, а там никаких проблем и лишних свидетелей быть не должно.

Не отдавая себе отчета, Эмиль все ускорял темп. Мартин, которому бег давался много тяжелее, упорствовал, чтобы поспеть за беглецом-одиночкой, и не подозревал, что с каждым шагом приближает собственную смерть.

Склянка врезалась в стену и со звоном рассыпалась на множество осколков. Датчик на стене загорелся красным огоньком, и невысокий цилиндрический аппарат неспешно выкатился из открывшегося в стене отсека, начав меланхолично собирать мусор.

Сабина, тяжело дыша, оперлась на стену и обессиленно съехала по ней на пол, закрыв руками лицо. Только что ей казалось, что битье посуды в порыве злости поможет успокоиться, но сейчас молодая женщина осознала, что попросту лишилась сил, будто вложила их все без остатка в этот бесполезный бросок.

— Проклятье! — в сердцах прошептала она. В голове вертелось множество мыслей, но ни одна из них не помогала найти ответ на единственный важный вопрос: как спасти Эмиля от себя самого?

Сабина не переставала винить себя за то, что произошло с ее учеником. Он был прав, ему и раньше приходилось убивать. Но то были убийства ради выживания, у беглецов-одиночек… да и не только у них это было почти в порядке вещей. Но убийства путешественников ради их потенциала…

Нужно было что-то предпринимать, но Сабина понятия не имела, что именно. Она пыталась искать ответы в Потоке, но наталкивалась лишь на «узел». Вихрь считал, что превращение Эмиля в одержимого маньяка — ключевое событие в истории, и оно произошло бы в любом случае, с помощью Сабины или без нее. Молодая женщина думала, что это известие утешит ее, но на душе от беспомощности становилось только хуже.

— Должен же быть выход. Должен быть… — шептала Сабина, качая головой. Горло душили рыдания, но слезы будто высохли. Медиум сходила с ума от собственной бесполезности и ненавидела себя за те чувства, что питает к ученику. Такого не должно было произойти. Сабина много лет запрещала себе поступаться правилами, и все же судьба сыграла с ней злую шутку. Парадоксально, но Сабина считала встречу с Эмилем одновременно и лучшим, и худшим событием своей жизни. Беспорядок в эмоциях выбивал ее из колеи.

Размышляя о переменах, произошедших с Морганом, молодая женщина невольно вспомнила о его прототипе. Он сумел не только очнуться в теле оригинала, но и передвигаться в нем. Причем его движения, казалось, ничто не стесняло. На первый взгляд прототипа невозможно было отличить от Эмиля. Но лишь заглянув в его глаза, Сабина сразу же увидела разницу. А секундой позже, окинув прототипа взглядом медиума, молодая женщина едва не потеряла дар речи: у этого человека был потенциал. И такого количества Сабина не видела даже в Моргане, когда он пришел к ней на первый сеанс. Выходит, прототип Эмиля — путешественник? Возможно ли такое?

Поразмыслив над этим, медиум пришла к выводу, что когда речь идет о Моргане, возможно все. Но как ему удалось создать путешественника? И что этот путешественник из себя представляет?

— Я должна узнать о нем больше, — решительно произнесла Сабина, поднимаясь с пола.

В центре комнаты возвышалась кушетка, стоявшая на круглой металлической ножке больше полутора метров в высоту. Именно отсюда медиум запускала своих учеников в Вихрь. Пришло время и ей побывать в Потоке.

Молодая женщина остановилась в нерешительности, сжав кулаки. Достаточно ли у нее сил для самостоятельного перемещения? Медиумы редко присутствуют в Вихре как путешественники, так как имеют поле доступа, отличное от как такового потенциала в привычном его понимании. Если медиум слаб, Поток может попросту поглотить его сознание, заставить затеряться внутри себя, и найти дорогу к телу будет невозможно.

Риск был велик, но Сабина все же решила, что она должна попытаться. Ей не раз доводилось сопровождать Моргана в его прыжках, и это принесло молодой женщине опыт достаточно длительных перемещений.

— Я справлюсь, — подбодрила себя Сабина и одним движением взобралась и легла на кушетку, тут же почувствовав укус холодного металла на шее.

Закусив нижнюю губу, молодая женщина заставила себя сосредоточиться на призыве Потока. Глаза закрылись, по телу разлилась тяжесть. Несколько секунд ничего не происходило, но потом темнота перед глазами сменилась взрывом красок. Слух наводнило множество звуков. Сабина почувствовала — словно в отдалении — как из ее груди вырывается тихий стон наслаждения. Вихрь звал ее с собой, и соблазн поддаться был очень велик. Молодая женщина в последний момент остановила себя, потянув за невидимые нити, связывающие ее с физической оболочкой. Если нить порвется, путь обратно медиуму уже не найти. Нужно заставить Поток показать ей мир прототипа Эмиля. Сабина помнила его потенциал и представила его себе.

Краски Вихря совершили несколько переливов, и Поток нежно понес медиума к искомой точке. Сабина изо всех сил держалась за нити, стараясь не упустить момент, когда ее поле доступа начнет слабеть. Тогда независимо от обстоятельств нужно будет возвращаться.

Свет знакомого потенциала засиял совсем рядом. Медиум остановилась внутри Вихря и увидела окно в чужой мир. Далекий и неизведанный. Воздух был наполнен холодной свежестью, вокруг росли деревья, а небо было темным без единого красного оттенка.

На улице на скамье сидел юноша, накинув капюшон. Сабина ахнула, увидев, как ярко сияет его потенциал.

— Невозможно… — произнесла женщина. Ее голос тут же преобразовался в краски и растворился внутри Потока. Медиум вновь заставила себя потянуть за нити и укрепить связь с телом. Она не знала, сколько у нее времени, но пока оно у нее есть, нужно было наблюдать. Наблюдать и надеяться…

Максим глубоко вздохнул, и изо рта вырвалось облачко пара. На улице вечерами становилось все холоднее, но сейчас вовсе не вечерний холод заставлял юношу зябко ежиться. Ему почему-то казалось, что кто-то невидимый наблюдал за ним, чей-то пристальный взгляд буквально прожигал в нем дыру, хотя вокруг никого не было. Изредка в парке появлялись случайные прохожие, но они едва ли удостаивали Максима своим пристальным вниманием. Юноша невесело усмехнулся, задумавшись, давно ли стал параноиком.

Он нервно перебрал пальцами, стараясь успокоиться. После случая на пустыре с ним больше не происходило ничего странного, однако ощущение потерянности в двух реальностях не покидало Максима. Возможно, поэтому он не смог провести вечер дома. Там ему буквально не хватало воздуха, хотелось выйти на улицу, отвлечься, поговорить с кем-нибудь. Максим позвонил своему другу детства и предложил встретиться в парке.

Дима задерживался уже на пятнадцать минут. Максим привык к опозданиям друга, и обычно реагировал на них без раздражения, но сегодня ему отчаянно хотелось, чтобы Дима появился вовремя.

Замерзшие пальцы машинально нащупали в кармане пачку сигарет, и Максим закурил. На этот раз он практически не чувствовал вкуса табака, поэтому выкинул сигарету, едва докурив ее до половины.

Через парк в сторону юноши двигалась темная фигура. Максим прищурился и вздохнул с облегчением, узнав знакомые черты. Дима шел неспешной шаркающей походкой, держа в каждой руке по бутылке пива. Максиму совершенно не хотелось пить, но отказываться он не собирался. Возможно, после выпитой бутылки ему будет легче рассказать другу о своих сегодняшних злоключениях, потому что ему страстно хотелось это сделать, но пока он даже не представлял, с чего начать.

Дима подошел к скамье, лениво кивнул другу, присел рядом с ним, протянул ему пиво, жестом попросил сигарету, прикурил и только после первой затяжки сказал скупое «привет». Максим невольно улыбнулся и поздоровался в ответ, мысленно благодаря Диму за столь обыденное поведение. Сейчас любое привычное зрелище поддерживало ветхий фундамент мироздания юноши.

С минуту друзья сидели молча, и лишь докурив сигарету, Дима толкнул Максима в бок.

— Подвинься, что ли? — хмыкнул он, — ты, вроде, худой, а занимаешь почти всю лавку.

Максим усмехнулся. Худым он себя не считал, хотя по сравнению с другом действительно казался хилым. Дима был на полголовы выше и намного шире в плечах.

Максим чуть подвинулся, и друг вальяжно потянулся, открывая бутылку пива зажигалкой.

— Что у тебя стряслось? — спросил он, одним глотком осушив почти половину.

Максим качнул головой. Он собирался поговорить с Димой о своих проблемах, но не ожидал, что друг сразу о них спросит.

— С чего ты взял, что у меня что-то стряслось?

Дима пожал плечами.

— Смеешься? Ты за минуту и слова не проронил. Обычно тебя хоть кляпом затыкай, а сегодня ты молчаливый. Да и по телефону говорил мало. Так что случилось?

Максим невесело усмехнулся. Друг видел его буквально насквозь. Кому, если не ему рассказывать о своих злоключениях? Однако слова почему-то застревали в горле. Максим не знал, как Дима отреагирует на его рассказ. Раз за разом прокручивая свою историю в голове, юноша понимал, что звучать все это будет как сущее безумие.

— На самом деле, ничего особенного, — пожал плечами Максим, — так, мелочи. С институтом не очень ладится просто…

Дима недоверчиво посмотрел на друга и приподнял бровь.

— Теперь это так называется? — хмыкнул он.

— Какое такое «это» ты имеешь в виду? — удивился Максим. Дима развел руками.

— Да брось! Что же я, слепой, что ли? Опять думаешь об этой своей Насте?

Максим чуть не раскрыл рот от удивления.

— Настя?.. Я… нет! То есть… она-то тут причем? Мы не… она… мы с ней друзья, ясно?

— Ага, — снисходительно протянул Дима с довольной улыбкой Чеширского Кота, делая еще один мощный глоток пива, — а я балерина. Макс, ты хоть говорил с ней? Поверь моему опыту, лучше поговорить напрямую. Проще сразу отказ услышать, чем ходить и гадать, чувствует она к тебе что-то, или нет. А она, по-моему, чувствует. На твоем дне рождения все обратили внимание, как вы мило «дружите».

Максим недовольно нахмурился. Обсуждать с Димой Настю ему хотелось еще меньше, чем свои безумные перемещения в мир красного неба и ржавых поездов.

— Давай не будем об этом, ладно? И так тошно, — буркнул он, тоже делая глоток.

— Хозяин — барин, — слегка разочарованно развел руками Дима и замолчал, уставившись в глубину темного парка. В тишине Максим вновь почувствовал себя неуютно, ощущение, что на него кто-то пристально смотрит, усилилось. Юноша попытался взять себя в руки и сделал еще один глоток. Пиво показалось ему отвратительным на вкус, и он недовольно поморщился.

— Так ты меня действительно из-за института позвал? — спросил, наконец, Дима после долгого молчания, — в МАИ серьезные проблемы?

— Не сыпь соль на рану, — хмуро буркнул Максим, вспоминая ежедневные наставления Насти, — я прошлый-то семестр с трудом закрыл, мне еще в этом серьезных проблем не хватало. Пока, вроде держусь, хотя с переменным успехом.

Дима скептически приподнял бровь.

— Я просто все сижу тут и думаю, что же тебя так из колеи выбило. И почему ты меня позвал? Ты не думай, я не против. Просто мне показалось, ты хотел о чем-то поговорить.

Максим пожевал нижнюю губу. Если начинать рассказывать, то прямо сейчас.

— Это… немного… непросто, — запинаясь, выговорил он. Дима положил другу руку на плечо.

— Брось, Макс. Что бы у тебя там ни произошло, я уверен, мы и не из таких передряг выпутывались. Ты расскажи, а потом вместе подумаем, как тебе быть.

Максим тяжело вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Ощущение присутствия кого-то постороннего отвлекало, юноша раздраженно оглядывался по сторонам. Одновременно с тем он думал о словах друга. Юноши действительно прошли через многое, их дружба выдержала испытание временем, но лишь в одном Дима ошибся: такого они вместе не проходили. Никогда.

— Макс! — возмущенно окликнул Дима, убирая руку с плеча друга, — да что с тобой? Я тебя сроду таким не видел! Расскажи, наконец, в чем дело. Иначе сам додумаю, хуже будет.

На лице Максима появилась невеселая нервная усмешка.

Вряд ли у тебя хватит фантазии, чтобы придумать что-то хуже.

— А если все… ненастоящее? — задумчиво произнес Максим, оглядывая парк. В голове у него возник образ молодой темноволосой женщины, которую он видел в том странном мире с красным небом.

— В смысле? — переспросил Дима. В голосе его сквозило легкое раздражение. Он явно не был настроен рассуждать на философские темы вместо того, чтобы узнать, в какую историю угодил его лучший друг.

— Я имею в виду это, — Максим обвел парк рукой, — все это. Ненастоящее. Что, если это обман, и на самом деле все обстоит как-то по-другому? Если мир… другой, не такой, каким мы его видим? Если небо не голубое, а красное, например? А мы сами… тоже выглядим иначе. Просто не замечаем этого. Ты смог бы в это поверить?

Дима непонимающе покачал головой.

— Какое, черт возьми, отношение это имеет к тому, что с тобой случилось?

— Да самое прямое! — воскликнул Максим. Собственный голос показался ему чужим и неожиданно громким, — ты никогда не задумывался, насколько правдиво то, что мы видим? А если все не так, как нам кажется?

Терпение Димы иссякло. Он сжал кулак и шумно выдохнул.

— Так, ясно…

Максим виновато посмотрел на друга, понимая, что не может рассказать ему всей правды. Правда слишком тяжела для восприятия…

— У меня два варианта, — строго заговорил Дима, — первый: ты стал параноиком и проникся некой теорией заговора, которая тебе совсем не к лицу, дружище. Насчет твоего вопроса: нет. Я не смог бы в это поверить. Вот, например, лавочка, — юноша демонстративно постучал по сидению, — я ее прекрасно вижу, вижу, какого она цвета, могу ее потрогать и посидеть на ней. Это — реальность. Я вижу тебя, вижу, как ты выглядишь, и знаю, кто ты такой. Это — реальность. Обман зрения, красное небо и… что ты там еще называл? Нашу «другую» внешность? Так вот, это — не реальность. Это твои фантазии, причем какие-то совершенно нездоровые, и тебе надо обратиться к врачу. Говорю тебе это как твой лучший друг, Макс.

Дима перевел дыхание. Максим молча слушал, не решаясь перебить.

— Второй вариант: ты не высыпаешься. Тебе в голову лезут бредовые мысли, и ты их думаешь. Только вот злобный настоящий мир до тебя придумали еще братья Вачовски в своей «Матрице», а ты нагло воруешь идею и вовсю ею проникаешься. Притом твой уставший мозг не в состоянии заставить тебя остановиться. Этот вариант мне нравится откровенно больше, потому что способ лечения здесь простой: тебе надо больше спать.

Максим опустил голову.

— Я бы рад… — полушепотом произнес он.

— Макс, против бессонницы придумали снотворное. Прогуляй пару раз институт, устань до потери сознания от бодрствования, прими таблетку и отключись! Проспи сутки. Встанешь, человеком себя почувствуешь. Уверяю тебя.

Максиму оставалось только кивнуть. На душе у него скребли кошки: Дима ему не поверит. Этого следовало ожидать, но Максим все же надеялся на чудо. Выходит, зря надеялся.

— Иди домой, Макс, — добродушно кивнул Дима, — и сделай, как я говорю. Вот увидишь, скоро тебе полегчает. От недосыпа и не такие мысли в голову лезут. Так как? Сделаешь, как я говорю?

— Угу, — бесцветно отозвался Максим.

Юноши поднялись со скамьи, Дима хлопнул друга по плечу.

— Все наладится. Точно тебе говорю.

— Да. Ты, наверное, прав, — Максим натянул улыбку, — бывай!

— До встречи! — отозвался Дима и побрел к дому, явно уверенный, что сумел развести беды друга руками, как истинный чудотворец.

Максиму тоже не терпелось вернуться домой. Там хотя бы не было этого чужого навязчивого взгляда, смотрящего словно отовсюду.

Чтобы поскорее избавиться от этого наблюдения, юноша решил срезать дорогу через тот самый пустырь, в котором много лет назад заработал уродливый шрам на лопатке.

«Второй раз за день уже там появлюсь», — нервно усмехнулся Максим про себя, — «ох, не к добру это».

Однако от своего решения он не отступился, а лишь припустился к пустырю быстрее. При этом его почему-то не покидало ощущение, что о втором визите в это злосчастное место он непременно пожалеет.

Нейтральная зона преимущественно состояла из высотных жилых кварталов, промышленных районов и выжженных пустошей, однако пустырь, в который Эмиль привел спасенного путешественника, находился в небольшом перелеске. На небе сгущались бордовые сумерки, под густыми темно-красными кронами деревьев видимость ухудшалась еще сильнее, и Мартину становилось все труднее следовать за своим проводником, который, похоже, ориентировался в темноте, как дикая кошка.

Силуэт Эмиля мелькал на расстоянии нескольких шагов, но был едва различим в резко сгустившемся мраке. От идеи смотреть себе под ноги Мартин отказался сразу: беглец-одиночка двигался слишком быстро, и, приходилось концентрироваться только на его фигуре, чтобы не потерять проводника из виду.

Мартин не понимал, почему Морган продолжает бежать, ведь погони не было. Однако мужчина не решился задавать своему спасителю этот вопрос: логично было предположить, что беглец-одиночка лучше знает, когда следует остановиться.

Лоб Мартина блестел от пота, дыхание сбивалось, на бегу поврежденное левое плечо болезненно пульсировало, но мужчина продолжал следовать за Эмилем, не переставая мысленно благодарить его за оказанную помощь. В это тяжелое для всего мира время каждый привык бороться лишь за собственное выживание, ни на чью поддержку рассчитывать не приходилось. Поэтому сегодня Мартин должен был умереть на станции при налете бандитов — он отчетливо понимал это. Сам факт, что его спас беглец-одиночка, был удивителен, а то, что это был именно Эмиль Морган, известный в обеих зонах как опаснейший преступник и головорез, совершенно шло вразрез с общей картиной мира.

Мартин, не переставая, спрашивал себя, почему Эмиль сделал это. Зачем беглецу-одиночке с такой репутацией спасать совершенно чужого человека и помогать ему сбежать от бандитов? Почему Морган не бросил незнакомца на станции? Мартин невольно предположил, что репутация Эмиля сильно расходится с правдой. Возможно, беглецу приписали чужие преступления, а на деле он вовсе не таков, каким его представляют власти безопасной зоны? Или беглец и сам заприметил незнакомца на станции как средство наживы? Но Мартин не представлял себе, что Моргану может быть от него нужно, ведь красть у него было решительно нечего. Эта мысль казалась лишенной всякого смысла.

Задумавшись на несколько секунд, Мартин не заметил торчащую из земли корягу и запнулся об нее мыском ботинка. Вскрикнув, мужчина упал ничком, больно стукнувшись коленями о землю. В поврежденное плечо словно вогнали спицу, и Мартин тяжело застонал, свернувшись на земле. Он принялся укачивать левую руку, стремясь приглушить боль, но каждое прикосновение, было мучительным — похоже, плечевая кость была сломана. Одна лишь мысль о переломе ввергала Мартина в ужас, и ему с трудом удавалось сдерживать крик.

Эмиль оказался подле своего подопечного в одно мгновение, передвигаясь совершенно бесшумно.

— Мартин? — в голосе беглеца, казалось, промелькнуло легкое беспокойство.

— Моя рука… кажется, перелом…

Морган бегло взглянул на левое плечо мужчины, прикоснулся, заставив Мартина болезненно застонать, и недовольно поджал губы.

— Похоже на то, — кивнул беглец, — ладно, вставай. Попробуем двигаться медленнее. Найдем укрытие, и я осмотрю твою руку.

Только представив, что сейчас снова придется бежать, Мартин прерывисто вздохнул и качнул головой. Он трезво оценивал свои силы и понимал, что их больше не осталось. Он не сумеет продолжать путь.

— Надо было вам оставить меня… там, на станции! Я только задерживаю вас.

Эмиль хмуро поглядел на обратную дорогу, словно изучая, достаточно ли безопасно укрыться здесь.

— Не говори глупости. Нужно всего лишь уйти чуть дальше, — качнул головой он, наклонившись и попытавшись поднять своего подопечного на ноги. Боль снова прострелила левое плечо, и Мартин громко застонал.

— Нет, — пытаясь перевести дух, отозвался он, — нет, дальше я не смогу. Уходите без меня, Эмиль. Я постараюсь позаботиться о себе сам.

Беглец невесело усмехнулся.

— Мы оба знаем, что ты не сможешь. Ты умрешь здесь.

Слова Эмиля по-настоящему задели Мартина хотя бы потому, что запросто могли воплотиться в жизнь. Со сломанной рукой он не сумеет дать отпор даже одному человеку, что говорить о группе бандитов! Страх смерти провел по спине Мартина ледяной рукой, заставив его содрогнуться. Мужчина шумно втянул воздух и попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и обреченной.

— Может, и так. Но обузой для вас я быть больше не намерен. Вы и без того сделали для меня много.

Несколько секунд Морган изучающе смотрел на лежащего на земле мужчину. В его глазах читалось нечто среднее между ликованием и разочарованием, если подобная смесь вообще возможна. Затем беглец-одиночка по-птичьи склонил голову, на лице заиграла кривая ухмылка.

— Знаешь, я все пытаюсь понять, почему Вихрь выбирает таких, как ты, — бесцветно произнес он, обращаясь словно в пустоту, — и не могу.

Мартин задержал дыхание. Его сердце забилось чаще в тревожном предвкушении чего-то недоброго.

— О чем вы?..

Черные глаза Эмиля больше ничего не выражали, в их глубине застыла зияющая пустота, словно беглец-одиночка смотрел на мир мертвым взглядом.

— Ты сам выбрал свою судьбу. А мог бы прожить чуть дольше.

Все произошло в мгновение ока. Движение Моргана были столь точны, быстры и выверены, что Мартин не успел даже осознать, что происходит. Он видел лишь мелькнувшее в темноте лезвие, и тут же ощутил резкий укол в груди. Боль, вопреки его ожиданиям, не разлилась по телу, а поутихла на короткое мгновение, стоило лезвию проникнуть глубже.

Мартин застыл, с удивлением и недоверием глядя на правую руку Моргана, сжимающую рукоять ножа — единственную часть оружия, все еще остающуюся на поверхности. В груди нарастало давление. Осознание произошедшего приходило медленно, но с каждой секундой все сильнее накатывала боль. Тело Мартина задрожало, из груди вырвался сдавленный неясный звук. Мужчина попытался вдохнуть, но, казалось, в легкие вливают раскаленный жидкий металл. Мартин закашлялся, на губах выступила кровь.

Эмиль тяжело дышал, смотря в глаза своей жертве.

— Прости, — покачав головой, произнес он, — но я не мог иначе. У тебя есть то, что мне нужно, и я не могу забрать это, сохранив тебе жизнь. Скажу одно: там, на платформе, тебя могли убивать медленнее, а я сделал это быстро.

С этими словами беглец-одиночка резко дернул рукоять ножа и вырвал оружие из груди Мартина. Кровь потоком хлынула на ладони убийцы, и он приложил руки к ране, будто пытался зажать ее. Рот Мартина раскрылся в немом крике. Он с ужасом осознал, что не может издать даже стон. Его руки потянулись к ране, но наткнулись на ладони Эмиля. Все они были залиты кровью, вид которой испугал Мартина меньше, чем ее количество.

Так много крови… разве может быть столько крови?..

Глаза Мартина расширились. Казалось, холодная смерть уже обнимает его и ждет лишь, когда и он распахнет ей свои объятия.

Мартин смотрел на Моргана, пытаясь понять, за что беглец так поступил с ним. Если он хотел его смерти, то зачем спас? Что же такое ему могло быть нужно, раз это можно отнять, только забрав жизнь?

— За… что… — с булькающим звуком произнес умирающий, вновь зайдясь в кровавым кашлем.

Эмиль неожиданно заботливо положил омытую кровью руку на щеку своей жертвы и заговорил мягким убаюкивающим голосом:

— Не разговаривай, Мартин. Успокойся и постарайся расслабиться. Скоро все закончится, и тебе больше не придется испытывать ужасы этого мира. В какой-то степени я даже делаю тебе одолжение. Не сопротивляйся смерти. Отпусти свой потенциал.

Мартин совершенно не понял последние слова Эмиля. Они звучали будто издалека. Вокруг убийцы словно начал роиться призрачный свет, и, похоже, Морган чувствовал это. Он прикрыл глаза, вбирая в себя это сияние.

Перед глазами Мартина темнело. Он чувствовал, что жизнь уходит из него. С каждой секундой оставалось все меньше боли. Мужчина закрыл глаза, устремляясь в ласковые объятия забвения.

Сабина вскочила, резко втянув воздух. Она едва успела вернуться в свое тело, когда поле доступа начало слабеть. Еще немного, и Поток поглотил бы ее без остатка.

Молодая женщина села на высокой кушетке, приложив руку ко лбу. Голова кружилась, во рту пересохло. Медиум посмотрела на время и с горечью поняла, что по графику пить сгущенную воду нужно только через полчаса.

Стараясь отвлечься от жажды, Сабина погрузилась в воспоминания о том, что увидела в Вихре. Несмотря на весьма непродолжительное время, в течение которого она наблюдала за прототипом Эмиля, молодая женщина развеяла свои сомнения: этот юноша действительно был путешественником. Притом сильным. Сабина не представляла себе, как это технически возможно, однако факт оставался фактом. И пусть полученная информация оставляла после себя множество вопросов, молодая женщина сумела для себя кое-что объяснить. Как минимум, то, почему этот юноша свободно перемещается в теле оригинала. Похоже, когда Эмиль совершает прыжок в реальность своего прототипа, в Вихре срабатывает некий механизм перемены мест, и путешественники находятся в равных условиях.

У Сабины не было ни одной мало-мальски правдоподобной теории, каким образом Моргану удалось сотворить себе подобную ячейку. Поначалу медиум была уверена, что Эмиль попросту подчинил себе чужой прототип, хотя технически молодая женщина не представляла себе, как это осуществить. Однако, поглядев на юношу, которого в той реальности называли «Макс», Сабина убедилась: у него с Эмилем прочная связь, напоминающая нити, протягивающиеся между путешественниками и медиумами во время сеанса, только во много крат прочнее. И при этом у Макса имелся огромный потенциал. Не оставалось сомнений: этот юноша от рождения с формальной точки зрения не был прототипом, он был полноправным путешественником, если даже не Мастером, однако при этом имел оригинал. Это сочетание казалось Сабине неправильным, даже противоестественным. Всю свою жизнь она привыкла делить людей в соответствии с теорией Вихря, который приписывал каждому определенную категорию: прототип, обыкновенный человек, медиум, путешественник, Мастер. Можно было сочетать в себе два варианта: к примеру, быть одновременно медиумом и путешественником. Но чтобы Мастером и прототипом одновременно…

Сабина покачала головой, одна мысль об этом казалась ей дикостью, и все же глупо было отрицать очевидное: юноша по имени Макс сочетал в себе две противоречащих друг другу категории. Как же он был создан? Неужели Эмилю каким-то образом удалось осуществить мифическое действие под названием «Акт Творения»? В Красном мире сохранились лишь призрачные упоминания об этой легенде, будто бы некое существо совершило Акт Творения и создало все живущее во вселенной. Сабина боялась вообразить, каким потенциалом должно было обладать это существо, что оно собой представляло и куда потом исчезло. Медиумы полагали, что обитаемые миры родились из энергетического всплеска внутри Потока, и никакого создателя у вселенной не было. Только Вихрь — бесконечный и всеобъемлющий — способен наделять живые существа потенциалом, а, значит, и жизнь родилась лишь посредством его.

Много лет Сабина придерживалась этой теории, однако сейчас была готова уверовать в старую легенду, потому что наглядно видела: пусть, не в масштабах вселенной, но нечто подобное все же возможно.

Молодая женщина ужаснулась, подумав, какой же силой должен был обладать Морган. И сколько путешественников ему придется убить, чтобы восстановить ее.

Сабина сжала кулак и спрыгнула с кушетки на пол. Комната сделала оборот перед глазами и замерла. Молодая женщина устало потерла виски.

— У меня никогда в жизни не хватит сил остановить Эмиля, — сокрушенно произнесла она вслух и, вдохнув, добавила, — но, может у этого юноши хватит?

Мысль о том, на что придется пойти прототипу, если он согласится принять участие в этой истории, ужасала Сабину. Но медиум понимала, что выбора нет. Иначе последствия будут необратимыми не только для Красного мира, но и для всех других миров, связанных между собой Вихрем. Нельзя допустить, чтобы Эмиль осуществил свой безумный план по убийству путешественников и единоличному контролю Потока. Если только Макс способен понять масштабы катастрофы, он непременно попытается помочь, в этом у Сабины почему-то не было сомнений.

Молодая женщина сжала кулак, мысленно проклиная тот день, когда встретила Эмиля Моргана на своем пути. Вспоминала она и о юноше из другого мира, в глазах которого увидела столько силы и доброты, и почувствовала, как собственная совесть тяжело давит ей на плечи.

Я. Виновата. Во всем.

Эти мысли не давали медиуму покоя и никогда уже не дадут, но о покое собственной души мечтать было поздно. Настало время расплачиваться за совершенные ошибки. Сабина многое бы отдала, чтобы эта расплата легла лишь на нее одну, но, к сожалению, это не представлялось возможным. Чтобы остановить Эмиля, нужна помощь человека, способного сравниться с ним по силе. Помощь его прототипа.

Молодая женщина твердо убедилась, что должна поговорить с Максом снова. А такой шанс непременно представится, когда Эмиль явится на новый сеанс. Пожалуй, впервые Сабина была рада, что беглец-одиночка выполнит свою угрозу…

От раздумий медиума отвлек звонок в дверь. У самого входа появилось небольшое голографическое изображение лестничной клетки, на которой стоял Эмиль. Не вглядываясь в детали этого изображения, молодая женщина сорвалась с места и замерла лишь на пороге, стараясь унять бешеный стук сердца. Она боялась вновь смотреть ученику в глаза, причем не только потому, что чувства к этому человеку вновь захлестнут ее, но и потому, что в этот раз медиум не должна была выдать своих истинных намерений.

Собравшись с мыслями, Сабина вздохнула, открыла дверь и ужаснулась при виде Эмиля. Весь в крови, болезненно осунувшийся, с покрытым грязью и потом лицом, он являл собой совершенно жуткое зрелище. Сабина ахнула, отступая с порога.

— Эмиль, что… — она осеклась на полуслове. Морган пошатнулся и тяжело рухнул на колени у порога апартаментов медиума.

Молодая женщина затравленно посмотрела по сторонам, словно боялась, что кто-то увидит ее ученика в таком состоянии. Оцепенение быстро спало, и Сабина оказалась подле Эмиля, помогая ему подняться.

— Тише, милый, тише. Вставай. Вот так. Заходи, — полушепотом приговаривала она, заводя мужчину в коридор.

Морган не был похож на самого себя. Сейчас он больше напоминал податливую тряпичную куклу. Сабина прикоснулась к нему и даже через плащ почувствовала, что он весь пытает.

Поднырнув под плечо Эмиля, молодая женщина помогла ему добраться до стула и аккуратно опустила ученика на сидение.

— Ничего, ничего, — продолжала шептать она, успокаивая скорее себя, чем Моргана, — все будет хорошо. Я помогу тебе, потерпи. Куда тебя ранили? Я осмотрю.

Молодая женщина схватила со стола бутылку сгущенной воды и смазала ею попавшееся под руку полотенце, облизнув пересохшие от жажды губы. Мягкими аккуратными движениями она принялась вытирать лицо ученика.

— Эмиль, мне нужно знать, куда тебя ранили, чтобы…

— Я не ранен, — хрипло произнес Морган. Рука Сабины замерла в нескольких сантиметрах от его лица. Молодой женщиной завладели противоречивые чувства, разобраться в которых она не сумела.

Сделав жадный глоток сгущенной воды и тем самым резко сократив вечернюю дозу, Сабина окинула Моргана ничего не выражающим взглядом и увидела ореол света вокруг него. Света, который ему не принадлежал. Украденный потенциал, похоже, усваивался с трудом: его было много, но по он был плохо совместим с биополем Эмиля. Вот, почему у Моргана жар — его тело пытается принять враждебный потенциал.

Медленно, не произнося ни слова, Сабина поднялась и вытянулась перед бывшим учеником во весь рост. Она с трудом сумела найти слова, чтобы заговорить после недолгой паузы.

— Ты с ног до головы покрыт чужой кровью, — констатировала молодая женщина, — ты насмехаешься надо мной, являясь в таком виде?

Ярость красной пеленой простерлась у Сабины перед глазами. Эмиль спокойно встретил ее взгляд и неспешно извлек небольшую бутылку, из внутреннего кармана плаща.

— Я ведь просто обещал, что приду, о моем внешнем виде уговора не было, — ухмыльнулся он, — вот, возьми.

Сабина неуверенно приняла протянутый предмет и изумленно уставилась на Эмиля. Ярость испарилась, словно ее и не было.

— Это…

— Вода, — кивнул Морган, — я знал, что ты можешь потратить свою на меня попусту. Потенциал усваивался плохо, и я вполне мог быть не в состоянии говорить с тобой. Поэтому принес компенсацию.

Молодая женщина бережно сжала бутылку в руках.

— Здесь… целая дневная норма. Где ты достал ее?

Морган небрежно махнул рукой.

— Неважно.

— Эмиль, — строго качнула головой Сабина. Морган закатил глаза, проведя рукой по грязному взмокшему лбу.

— Нашел на станции после налета бандитов. Похоже, ее кто-то выронил.

— Ты забрал потенциал кого-то из бандитов? — спросила молодая женщина, тут же отругав себя за звучащую в голосе надежду. Она ненавидела себя за то, что все еще ищет любой способ оправдать Моргана.

На лице мужчины заиграла довольная ухмылка.

— Я думал, тебя заботит лишь то, что мои жертвы — путешественники.

Сабина опустила глаза.

— Меня это, безусловно, заботит, если речь идет об охоте на путешественников. Но это не значит, что ты должен стоять, сложа руки, если на тебя нападает бандит. В этом случае не имеет значения, путешественник он, или нет, ты должен защищать себя.

Эмиль прищурился.

— В прошлый раз ты говорила иначе.

— В прошлый раз я тебе не поверила, — с вызовом вскинув голову, отозвалась медиум.

— А теперь, значит, веришь, — скорее утвердил, чем спросил Морган. Сабина тяжело вздохнула.

— Это имеет значение? — спросила она. Эмиль осклабился, поднимаясь со стула и возвышаясь над молодой женщиной.

— С точки зрения твоих правил, не имеет, — покачал головой он, — спасибо, что напомнила, зачем я здесь. Ты должна отправить меня в Вихрь.

Сабина сжала в руках бутылку с водой. Сердце ее застучало чаще в предвкушении беседы с прототипом ученика, но молодая женщина напомнила себе, что не должна выдавать своих намерений, а посему не должна соглашаться помогать Эмилю так легко.

— Ты хочешь проучить меня? Использовать против меня правила медиумов? — фыркнула она, — я ведь не нужна тебе для прыжка, ты способен перемещаться самостоятельно. И, насколько я знаю, это доставляет тебе куда большее удовольствие.

В последние слова Сабина вложила все презрение, на которое только была способна. Морган склонил голову. Перемазанное грязью лицо с грубыми чертами, изуродованное шрамом, выглядело устрашающе.

Эмиль прикоснулся рукой к щеке Сабины, и молодая женщина шумно выдохнула. Морган улыбнулся.

— Я лишь пытаюсь показать тебе, что в твоих правилах есть брешь. К тому же, ты уже нарушила одно из них, и мне нужно, чтобы ты признала это.

Сабина едва заметно вздрогнула, почувствовав, как краска приливает к лицу.

— Что ты имеешь в виду?..

— Ты прекрасно знаешь, — небрежно качнул головой Эмиль, — ты говорила с Максимом, пока он был в моем теле. Но сообщать об этом мне не спешишь.

— С Максимом?.. — недоверчиво нахмурилась Сабина.

— Да. С моим прототипом. Это его имя.

Молодая женщина отчетливо помнила, что в другом мире юношу называли «Макс».

«Максим» звучит похоже, только чуть длиннее. Возможно, это одно и то же имя?

— Будешь продолжать отрицать? — усмехнулся Морган, выводя медиума из раздумий и убирая руку с ее лица.

Молодая женщина опустила взгляд и качнула головой.

— Не буду. Я действительно обменялась с ним парой слов, но не сразу поняла, что в твоем теле другой человек. Он свободно перемещался в нашем мире, и это пугает меня. Я не хотела бы… снова столкнуться с тем, чего не понимаю.

Сабина посмотрела прямо в глаза ученику. Несколько секунд Эмиль изучал ее с самодовольной улыбкой на лице, затем кивнул и направился к высокой кушетке.

— Страх неизвестности — одна из рамок, которыми ты себя сковываешь, — говорил он на ходу, — я хочу научить тебя переступать границы, Сабина. Именно поэтому ты сейчас отправишь меня в тело моего прототипа.

Молодая женщина сжала кулак, поставив на стол бутылку с водой. Она не спешила приближаться к ученику, скрывая свое желание поскорее поговорить с… Максимом.

— Зачем тебе это? — затравленным голосом произнесла медиум.

— Ты не понимаешь? — улыбнулся Эмиль, легко взбираясь на кушетку, — я в любом случае останусь в выигрыше. Если ты поможешь мне, тебе придется переступить через свой страх. Если откажешь, нарушишь правила медиумов и докажешь мою правоту. А прыгнуть я действительно могу и сам.

Сабина сокрушенно вздохнула и с опущенными плечами приблизилась к ученику.

— Ты жесток, — с неподдельной болью произнесла она.

— Ошибаешься, — качнул головой Эмиль, — я делаю тебе большое одолжение, просто пока ты не способна понять это.

Молодая женщина вздохнула и приблизилась к кушетке.

— Так что ты выберешь? — глаза Моргана горели азартным огнем.

Вместо ответа, медиум сконцентрировалась на нитях связи с учеником. Она наклонилась к его лицу и зашептала низким бархатным голосом, коснувшись невидимых нитей связи:

— Отправляйся. Когда захочешь вернуться назад, иди на мой голос.

На лице Эмиля застыла улыбка, глаза закрылись, тело его расслабилось и умиротворенно замерло на кушетке, но буквально через секунду ученик дернулся и вскочил, пытаясь перевести дух. Крупные капли пота стекали у него по вискам.

Сабина не понимала, что происходит. Пусть и враждебный, но потенциал начал работать. Путешественник должен был отправиться по нужному пути, медиум чувствовала нити, но что-то потянуло Моргана назад.

— В чем дело? — спросила Сабина, отступив от кушетки на шаг.

— Что-то не так, — взволнованно прошептал Эмиль. Молодая женщина напряженно выпрямилась.

— Я тоже это почувствовала. Но что именно?

— Мой прототип… — неуверенно проговорил Эмиль, качая головой, — его нет.

Сабина недоверчиво нахмурилась. Она ведь только недавно видела Максима в его реальности, куда он мог деться?

— Как это нет? — переспросила молодая женщина.

— Хотел бы я знать, — раздраженно произнес Морган, подаваясь вперед. Сабина решительно задержала ученика на месте и окинула его взглядом медиума.

— Подожди, не вставай, — строго сказала она, погружаясь в Вихрь через его потенциал, — я посмотрю.

Сабина сконцентрировалась и потянула за нити, проложившие ученику путь в другой мир, и с удивлением отметила, что Эмиль прав: прототипа не было. Он просто исчез из своей реальности или из своего времени — трудно было утверждать наверняка. Но в заданной точке Потока он больше не находился.

Медиум ошеломленно покачала головой, посмотрев на Моргана. Эмиль почувствовал, как она проследила путь внутри Вихря, и уже знал, что именно молодая женщина для себя выяснила. В его глазах застыло смятение в смеси с благоговением. Не сговариваясь, они с Сабиной пришли к одному и тому же выводу:

— Он прыгнул…