Викинг

ДЕВЯТЬ

Вечером этого же дня в трапезной «дворца» конунга Виктора был устроен, наконец, долгожданный пир, в честь его возвращения из царства мертвых. Вассалы Виктора, воины его дружины расселись за длинным столом. Сам он занял место на троне, во главе пиршественного стола, а у его ног расположились волки, с напряженным вниманием ожидая, когда их хозяин бросит им кости.

Виктор знал, что некоторые из его воинов были женаты, однако, сегодня в его доме собрались одни мужчины. Его служанка Хельга тоже отсутствовала и за столом прислуживала какая-то сгорбленная старуха, которую он никогда не видел. Это жалкое создание, одетое в накидку с капюшоном и какие-то истрепанные рукавицы, разносило дружинникам яства, беспрестанно бормоча что-то себе под нос. Виктор с изумлением обнаружил, что эта несчастная рабыня ко всему прочему, видимо, еще и почти слепа. Во всяком случае, она постоянно путала тарелки, роняла куски хлеба на пол и разливала вино.

Кроме женщины, в трапезной присутствовали Невин и его брат Квигли, которые наполняли медом кубки воинов. Глядя на этих двух невольников, Виктор поймал себя на мысли, что никогда не видел братьев, которые бы так отличались друг от друга по внешнему виду. В то время как Невин был худощавым, молчаливым и болезненным человеком, его брат, скальд Квигли круглый и розовощекий, отличался веселым и болтливым нравом. Наливая мед, он развлекал дружинников импровизированными поэмами, в которых подсмеивался над разными эпизодами из жизни викингов, над их привычками, или сыпал коротенькими побасенками о похождениях богов и богинь. Чем шумнее и громче становилось сборище, тем сильнее Виктор начинал понимать, что его воины предпочитают крепкие напитки самым изысканным яствам, и этот «пир» не что иное, как самая заурядная пьянка. Хотя тут еще нужно было подумать что вреднее – неумеренные возлияния викингов или их неправильная пища, богатая жирами и холестерином.

Виктор нахмурился. Ладно, о здоровой диете для своих людей он подумает позже. Хорошо еще, что с наступлением теплых дней ему удалось убедить Хельгу проветривать дом и готовить пищу во дворе. С тех пор в его покоях стало хоть не так дымно. После разговора с Эйриком, он выяснил, что техника кузнечного дела в раннем средневековье еще не позволяла устроить более современные печи, поэтому им было принято решение складывать камины и печи из камня и скреплять их известковым раствором. С помощью Свена он уже даже начал заготавливать камни для своего проекта.

Громкий грубый хохот отвлек Виктора от своих мыслей, и привлек его внимание к пирующим. Несколько воинов стараясь перекричать друг друга, бахвалились своими победами над женщинами.

– Когда я служил телохранителем в Константинополе, – с кривой ухмылкой начал Канут, – однажды я застал в постельке жену императора и ее двух служанок. И хоть бы одна из них пикнула! Нет, спокойно дожидались своей очереди!

– Думаешь удивил? – фыркнул Орм. – Это все ерунда! Помнишь как мы три лета назад ходили в набег на материк?

– А-а! Ты говоришь о том походе, когда мы захватили тот ирландский монастырь? Помню, помню! – воскликнул Свен, – там еще было полно монашек.

– Да их там было превеликое множество, – перебил его Орм. – Я там в одной келье поймал сразу четырех, связал их и, когда мы уходили, на них оставались только веревки. Мне кажется, эти затворницы были довольны. Они заревели от горя, увидев, что я ухожу. Если бы я им оставил одежду, они бы припустили за мной.

Новый взрыв хохота, и Ролло закричал:

– Да плевать! С четырьмя бы и мальчишка справился. Вот я однажды ублажил сразу пятерых здоровых франских девок, одну за другой и всех на одной и той же табуретке!

– А табурет сломался? – поинтересовался Канут.

– Да нет! Скорее у этих шлюх что-нибудь сломалось! – ответил Ролло. – Они так вопили, как будто на кол садились!

От дикого веселого рева, казалось, стены трапезной зашатались. А потом Оттар с гордостью сказал:

– Наш ярл может вас всех заткнуть за пояс. Вы только вспомните, как однажды на улице в каком-то городе, он голыми руками перебил шестерых мошенников, которые хотели нас ограбить.

– Ага, а потом отпраздновал свою победу, затащив к себе на ложе сразу шестерых девок! – добавил Свен, довольно посматривая на своего ярла.

Радостный смех викингов послужил лучшим подтверждением того, что все сказанное правда, и Виктор только слабо улыбнулся в ответ на их восторги, мысленно поблагодарив своего предшественника за такую рекламу. Нечего говорить, хорош же он был до своего «возвращения» из Валгаллы. Заметив его улыбку, старуха-служанка швырнула в него куском хлеба, и он удивившись про себя такому странному сервису, машинально поблагодарил ее. Старая карга что-то пробормотала и двинулась прочь.

В этот момент в трапезную вошли еще несколько служанок-рабынь. Женщины, нисколько не смущаясь, стали слушать хвастливые рассказы мужчин, перешептываясь друг с дружкой. Их появления явно ждали, потому что Ролло и Орм быстро схватили двух ближайших рабынь и потащили к лавкам, стоявшим вдоль стен. Не теряя даром времени, они повалили рабынь на скамьи, задрали им юбки повыше и принялись совокупляться у всех на глазах. Комната наполнилась возбужденными криками пировавших и громкими стонами женщин.

Виктор был потрясен и чуть не вмешался, но, к его удивлению, оказалось, что женщины и сами не проявляли ни малейших признаков смущения, наоборот, они вскрикивали от наслаждения и стонали, ритмично подпрыгивая на коленях у викингов. Когда Орм и Ролло утолили свою похоть, настал черед других мужчин. Канут и Свен, довольно ухмыляясь, быстро спустили штаны и усадили рабынь к себе на колени. Виктор почувствовал, что его сейчас стошнит, особенно ему было горько от того, что даже его кровный брат, похоже не видел ничего предосудительного в таком омерзительном разврате.

Когда Канут, наконец, закончил, он отпихнул от себя женщину и подмигнул Виктору.

– Ну, теперь ты, ярл!

– Нет, спасибо, – Виктор отшатнулся, чуть не плюнув.

– Ты что оставил свою мужскую силу в Валгалле вместе с памятью? – съехидничал гигант.

Несколько опьяневших викингов захохотали, и Ролло выкрикнул:

– Наверное, Локи отрезал нашему ярлу его причиндалы вместе с бородой.

Виктор ничего не ответил и хмуро посмотрел на безобразно напившихся сотрапезников. Ему оставалось только поблагодарить богов за то, что оргия, кажется, пошла на убыль, когда в трапезную вошла его молоденькая служанка Ива, неся в руках ягненка.

Канут вскочил из-за стола и, выхватив меч, воскликнул:

– Ярл, настало время принести жертву богам и выпить здравицу в честь Одина!

Виктор содрогнулся от неприязни и омерзения, но остальные воины, не заметив состояния конунга, стали медленно вылезать из-за стола вслед за одноглазым гигантом. Ива передала ему в руки жалобно блеющего ягненка, и викинг, положив жертву на стол, прижал ее одной рукой, а другой крепко сжал меч и размахнулся…

Виктор почувствовал как у него кровь отхлынула от лица.

– Нет! Не убивай ягненка! – решительно запротестовал он.

Канут замешкался и нахмурился, а Свен объяснил:

– Ярл, мы должны принести Одину жертву в знак благодарности за твое возвращение, иначе Отец богов будет гневаться.

– Он будет гневаться, если вы будете убивать слабых, беззащитных ягнят из-за своих глупых фантазий, – заявил Виктор. – И, кроме того, я вам этого не разрешаю!

Воины растерянно переглянулись, а Канут проворчал:

– По-моему, наш ярл возвратился из мертвых с душой женщины.

Это было уже оскорблением, и викинги, несмотря на все свое опьянение, напряженно затихли, а Свен резко выхватил свой меч и шагнул к одноглазому великану.

– Попробуй только еще раз оскорбить нашего конунга, сын Локи[11], – закричал он, – и я отправлю тебя прямиком в Хель.

Грязно выругавшись, Канут спрятал свой меч в ножны, схватил жертвенного ягненка и, обогнув стол, сунул животное в руки Виктора.

– Это правда, – криво усмехаясь, произнес он. – Мы теперь все видим, что конунг Виктор больше не Виктор Храбрый. Нашему ярлу теперь больше нравится гладить ягнят, чем ласкать женщин!

Канут расхохотался, призывая повеселиться и всех остальных воинов, не обращая внимания на побледневшего от негодования Свена и разъяренного Оттара. Виктор очень хорошо понимал, что то уважение, которое ему удалось завоевать среди своих родовичей, могло сейчас исчезнуть без следа, но он все же не желал завоевывать авторитет ценой жизни беззащитного существа. Все так же держа в руках ягненка, дрожащего и жалобно блеявшего, словно чуявшего какую ужасную участь ему уготовили, Виктор обвел собравшихся тяжелым, мрачным взглядом.

– Ну что же, видимо, придется воспользоваться тем, что эти дремучие люди все-таки свято верят в своих богов! – Погладив ягненка, чтобы тот успокоился, мужчина уже спокойнее посмотрел на викингов и сказал: – Конечно, кое-что я забыл, пока был в Валгалле. Но там же я и научился многому другому и, в первую очередь, я научился уважать все, что создано Господом, любую тварь.

– Что это еще за «Господь»? – гневно воскликнул Ролло. – Уж не хочешь ли ты, ярл, сказать, что возвратился из Валгаллы христианином?

Викинги гневно закричали, каждый свое, и в этом опьяневшем сборище мужчин единственным, сохранившим спокойствие, человеком, оказался Виктор. Он подождал, пока крики смолкли, и произнес медленно, но от этого еще более убедительно:

– Уважать нужно всех, даже христиан, потому что все живое создано Отцом Богов – Одином. В Валгалле я узнал, что Одину больше не нравятся кровавые жертвы, особенно человеческие.

Собравшиеся глухо зароптали и неуверенно посмотрели на ярла.

– Но что же тогда Один хочет от нас, если жертвы ему не нужны? Скажи нам конунг! – растерянно спросил Ролло.

– Сагу! – быстро нашелся Виктор. – И еще заздравный тост в честь моего возвращения!

Воины недоверчиво посматривали на него и молчали, но видно было, что спорить с ним они не осмелятся. Наконец, Свен схватил Квигли за тунику, потянул его к столу и строго сказал:

– Спой нам новую сагу, скальд, иначе ты узнаешь, каким бывает твой хозяин в гневе!

Темноглазый, маленький ирландец нахмурил свои густые брови, подошел к Виктору и посмотрел вокруг. А затем ударив по струнам лютни, запел чистым, высоким голосом:

Как только скальд умолк, воины восторженно воздели свои рога, до краев наполненные хмельным медом, некоторые из них закричали:

– Слушайте! Слушайте!

Виктор, радуясь в душе, что все обошлось, поднес к губам кубок, но, как оказалось, радость его была преждевременной. В следующее мгновение он заметил, что Канут схватил Иву поперек пояса и понес на скамью. Он усадил ее на колени спиной к себе; рабыня не смела сопротивляться, но, когда она повернула свое юное испуганное лицо к Виктору, ему стало видно, что в глазах девушки плещется ужас, и еще в них была немая мольба к господину – спасти ее от насильника.

В мгновение ока ярл оказался возле Канута и резко приказал:

– Отпусти сейчас же девчонку!

Канут, уже собравшийся запустить руку под юбку Ивы, глухо проворчал проклятие. Затем в его пьяном глазу засветилась угроза, и он хрипло спросил, словно не веря собственным ушам:

– Что ты говоришь, ярл?

– Я сказал – оставь рабыню в покое!

Канут погладил плечо сидящей у него на коленях девушки и, похлопав ее по бедру, сказал упрямо:

– Не-ет! Пока не получу от нее того, что мне нужно.

– Ты уже удовлетворил себя с женщинами, которые этого хотели и сами! – попытался урезонить его Виктор. – Зачем еще принуждать к этому Иву? Неужели ты не видишь, что она боится?

Канут только ухмыльнулся.

– Да! Она дрожит, словно маленькая испуганная овечка. Ничего, скоро она перестанет, ей это понравится, как только я задеру ее юбки!

Сидевшие за столом воины громко, одобрительно захохотали. Снова заблеял ягненок; почувствовав волнение окружающих, сердито зарычали волки. Но Канут, не обращая внимания на все это, крепко держал девушку и даже принялся ее тискать.

– Прекрати сейчас же! – возмутился Виктор. – Она же еще почти ребенок!

Этого не понял даже его кровный брат, а Ролло, защищая Канута воскликнул:

– Ярл, ты говоришь в раздражении. Девчонке уже шестнадцать – в этом возрасте норманнские девушки становятся женами и рожают детей. А среди рабынь в эти года, вообще, девственниц не бывает.

Виктор резко обернулся к остальным воинам и решительно заявил:

– В таком случае, придется тут у нас кое-что изменить!

Викинги заворчали, некоторые возмущенно, другие обиженно, а Канут насмешливо воскликнул:

– Да, пожалуй, придется! Нам придется избрать себе нового конунга, храброго как лев, а не трусливого, словно овца!

Его тирада вызвала тревогу среди воинов и беспокойные разговоры, а Свен не выдержал, выхватил меч и яростно крикнул:

– Я предупреждал, чтобы ты не смел оскорблять ярла, выходец из тьмы!

Возбужденно восклицая, викинги начали выбираться из-за столов, однако, Виктор поднял руку, останавливая тех, кто бросился его защищать, и сказал Свену:

– Не беспокойся, побратим, я с этим сам справлюсь.

Ярл обернулся к Кануту и уже с плохо скрываемым раздражением, произнес:

– Последний раз говорю, отпусти девушку!

Одноглазый великан презрительно фыркнул:

– Ты мне, ярл, скажешь это, когда я возьму ее столько, сколько захочу.

С этими словами он стал задирать вверх платье девушки.

Однако, в ту же секунду Виктор резко отпихнул руки Канута от девичьих ног и сильно сжал своими пальцами запястья грубияна. Глядя в его мутный, пьяный глаз, он рявкнул:

– Убери свои лапы! И сейчас же ее отпусти, тупоголовый ублюдок!

Раздалось волчье глухое рычание, и Канут, наконец, почувствовавший, что время шуток прошло, грубо толкнул девушку прямо в руки Виктору. Ива благодарно, со слезами на глазах, взглянула на конунга и торопливо выбежала из трапезной.

Сверля конунга взглядом своего единственного глаза, Канут с яростью в голосе спросил:

– Значит, ты отказываешь мне в гостеприимстве, ярл?

– Я тебе отказываю в праве насиловать в стенах моего дома шестнадцатилетних девчонок!

От стола послышался голос молодого Оттара.

– Конунг Виктор прав! Нельзя принуждать женщину, если она сама того не хочет.

Еще больше разъярившись от этих слов, Канут выхватил из ножен свой меч и, направив его на конунга, прорычал:

– Я тебе говорю, что разложу эту девку прямо тут на лавке! А если ты мне захочешь помешать, то проглотишь мой клинок, Виктор Храбрый!

Остальные воины замерли, напряженно следя за разворачивающейся драмой, но не желая вмешиваться в ссору самого сильного воина с ярлом.

А Виктор с Канутом стали друг перед другом; у гиганта налились кровью глаза, он сжал рукоять своего обнаженного меча так, что побелели костяшки пальцев, а Виктор положил свою руку на эфес меча, взволнованно, лихорадочно думая, как найти выход из создавшегося положения.

Внезапно, несмотря на то, что напившийся викинг уже изготовился к нападению, Виктора осенило! Затеплилась слабая призрачная надежда на мирный исход ссоры. Он увидел, как Канут шагнул к нему, и задал совершенно нелепый, неожиданный вопрос:

– Слушай, Канут, расскажи мне, как ты потерял свой глаз.

Разгневанный воин остановился, словно наткнувшись на невидимую стену, и уставился на ярла в полной растерянности; его оружие опустилось вниз. Раздавшийся смех викингов совсем сбил его с толку. А те, обрадовавшись, что появилась возможность покончить дело миром, начали его громко подбадривать.

– Ну же, Канут! – воскликнул Орм, – расскажи нам эту историю!

– Да! Мы больше всего любим эту сагу! Да, да! Это настоящая сага! – добавил Ролло.

– Слушайте! Слушайте! – закричали все.

Прошло еще несколько томительных секунд, и Виктор, взглянув на Канута, заметил, что его вопрос оказал-таки замечательное воздействие. Помедлив еще мгновение, великан откинул голову назад и, широко раскрыв рот, громко захохотал. Затем Канут всунул меч в ножны и, посмотрев в лицо своему ярлу, широко улыбнулся, словно это совсем не он стоял тут только что, готовый сражаться не на жизнь, а на смерть.

– Ха! Было дело. Я повстречался с белым медведем на плавучей льдине, которая плыла мимо нашего острова! – гордо сказал он.

– Да, Канут, расскажи нам, расскажи! – закричал Оттар.

– Я сражался с этим чудовищным зверем, и он повредил мой глаз перед тем, как я убил его. Потом я вынул свой глаз и хотел его вставить, когда окажусь на берегу…

– Да! А теперь самое интересное! Рассказывай! – взревел восторженно Орм.

– … Но Локи решил устроить одну из своих проделок. Он превратился в ворона, схватил мой глаз в клюв и улетел, а потом спрятал свою добычу в источник мудрости, туда, где хранится и глаз Отца всех Богов.

Все воины радостными криками, приветствовали окончание рассказа, и Виктор, хлопнув Канута по плечу, признал:

– Да, отличная история, дружище!

Его поддержал Свен.

– Конечно, у Канута сердце дракона!

– И отвага такая же, как у Тора! – добавил Орм.

– Так давайте же все выпьем за его силу и храбрость! – Виктор сделал знак, чтобы ему наполнили кубок.

В конце концов гордость и самолюбие Канута были удовлетворены. Он с наслаждением упивался похвалами и восторгами, которыми его осыпали остальные воины. Наконец, все опять расселись по местам, и Виктор вздохнул с облегчением.

«Никогда нельзя недооценивать силу хорошего рассказа», – улыбнувшись, про себя, подумал он и решил взять на вооружение этот прием на будущее.

В трапезной вновь воцарилось безудержное веселье, пирующие вслед за Канутом, стали хвастаться своими подвигами, больше напоминавшими деяния богатырей из саг. Некоторые, подобно Кануту, начали делиться воспоминаниями о своих встречах с богами. К тому моменту, когда настал черед Виктора рассказывать о чем-то славном, он уже успел сочинить неплохую байку о том, как он провел в Валгалле несколько часов. Не сдерживая своей фантазии, Виктор поведал им о том, как перецеловал всех валькирий и растопил их суровые сердца, и как состязался с Тором за одним столом у Одина и выпил целых три огромных рога, наполненных медовым молоком козы Хейдрун, а потом, возвращаясь по Радужному мосту, повстречался с тремя троллями и великаншей, у которой было больше сотни голов, и сражался с ними.

Самое интересное, что викинги слушали его с выражением благоговейного трепета и страха, только изредка вставляя взволнованные реплики.

Спустя еще часа полтора веселье достигло своего апогея и постепенно начало стихать; некоторые из пирующих выходили, чтобы облегчиться, справить нужду; глаза у викингов стали стеклянными от выпитого, кое-кто уже завалился спать, утомленный пиром. Вдруг в трапезную, словно вихрь, ворвалась растрепанная, словно потерявшая рассудок Хельга. Виктор еще успел заметить что ее платье разорвано, а в волосах застряла солома.

– Господи! Хозяин! – закричала женщина. – Рядом с тобой враг!

Опьяневшие викинги тупо уставились на Хельгу, а Виктор спросил:

– О каком враге ты говоришь?

– Перед началом пира я пошла доить корову, как вдруг на меня напала Рейна Похитительница. Она связала меня и спрятала в конюшне. Я только что смогла выбраться оттуда!

Несколько норманнов охнули и начали в ужасе оглядываться по сторонам. За столом пронеслось:

– Похитительница здесь!

Виктор стремительно вскочил из-за стола, опрокидывая кубки и скамьи, и воскликнул:

– Рейна здесь?! Где она?

Хельга тоже растерянно посмотрела по сторонам, и вдруг ее лицо исказилось от гнева, и она бросилась к старухе, прислуживавшей весь вечер за столом.

– Вот она!

Люди Виктора изумленно уставились на горбатую рабыню.

– Не хочешь же ты сказать… – попытался было возразить Виктор, но закончить ему так и не удалось. То, что затем произошло, напоминало взорвавшийся вулкан – старая карга, на которую весь вечер никто не обращал внимания, внезапно как будто выросла у всех на глазах и издала такой вопль, что у мужчин похолодела кровь. В следующую секунду она сбросила капюшон, закрывавший ей голову, и перед потрясенными взорами собравшихся предстала торжествующая Рейна Похитительница с длинными светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам.

– Это Похитительница! – закричал кто-то.

– Убить ее! – раздались вопли воинов.

Виктор, стараясь их всех перекричать, воскликнул:

– Рейна!

Все смешалось вокруг. Виктор в изумлении и полной растерянности смотрел на то, что происходило в трапезной. Все перепившиеся викинги разом бросились на девушку, но добились немногого. Им удалось только повалить несколько столов и столкнуться друг с другом.

Единственным человеком, который не растерялся во всей этой кутерьме, была Рейна. Увидев приближающихся врагов, она опять закричала так, что всем стало жутко, и бросилась на них. Несколько секунд казалось, будто по комнате носится разъяренное сторукое существо, слышались удары рук, ног по телам пытавшихся схватить ее мужчин. И через минуту, по крайней мере, дюжина здоровенных воинов уже валялась на полу. Несколько варягов бросились все же за ней, но столкнувшись друг с другом, с проклятиями повалились туда же, где уже лежали их товарищи.

Виктор был потрясен, – в мгновение ока девушка исчезла из комнаты, оставив за собой только перевернутые столы и стонущих, отчаянно ругающихся мужчин. Наконец он вышел из состояния прострации и бросился вслед за Рейной, чувствуя, что за ним по пятам помчались волки, однако, увидел Похитительницу, только выбежав из дома. Девушка удалялась верхом на своей лошади, держа в руке горящий факел.

– Рейна! Рейна, остановись! – закричал он.

Однако, она подскакала к стогу сена, стоявшему во дворе и, зловеще улыбнувшись конунгу, сунула факел прямо в сено!

– Нет! – в отчаянии заорал Виктор.

Но все было поздно; Рейна стегнула лошадь и, дико захохотав, исчезла из вида. Мужчина, покачав головой, восхищенно щелкнул языком.

– Ну, храбрая девчонка!

Внезапно до него донесся истошный вопль Свена.

– Ярл! Ярл! Сено горит!

– Ну, дела… – покачал головой опять Виктор. – Словно лисица в курятнике похозяйничала, а мы эти самые цыплята, которым она головы посворачивала.

Затем во двор выскочили остальные воины, и суматоха усилилась еще Больше. Натыкаясь по-прежнему друг на друга, викинги пытались залить огонь, воздух наполнился воплями и проклятьями. Проку от всей этой кутерьмы, как заметил Виктор, тоже никакого не было, – вскоре все и вся было залито водой. По двору метались едва сумевшие протрезветь, вымокшие до нитки люди, а в огонь, казалось и капли не пролилось. Словом, стог сена сгорел полностью, и можно было только радоваться тому, что больше ничего не загорелось.

Когда, наконец, догорел последний уголек, Виктор, вместе со своими ручными волками, вернулся в свои палаты, и в трапезной обнаружил сидевшую на стуле Иву.

Увидев хозяина, она поспешно бросилась к нему навстречу.

– Господин, что случилось?

Он слабо махнул рукой успокаивая и неохотно обронил:

– Да так, из-за пустяка, в общем-то переполошились. Только стог сена и сгорел. Всего и делов-то! – Виктор посуровел. – С этого дня ни одну женщину на празднества допускать не будем без предварительной, тщательной проверки. И никаких исключений!

Ива смущенно потупилась.

Вспомнив, что сегодня пришлось пережить бедной девушке, конунг ободряюще ей улыбнулся.

– Ну, как ты, в порядке?

Она схватила его за руку и взволнованно прижалась к ней губами.

– Да, спасибо тебе, господин, что спас меня!

Виктор легонько обнял ее, а затем отпустил на полшага назад и, приподняв голову Ивы за подбородок, посмотрел ей в глаза.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке, все нормально?

– Да, я так напугана, – она кивнула головой, – но ты так отважно за меня боролся! Хотя по нашим законам, за рабыню можно не заступаться.

– Такай несправедливый закон придется менять, – сказал Виктор.

Девушка задумчиво взглянула на него и проговорила:

– Знаешь, ярл, я решила, что ты прав. Я еще слишком молода, чтобы быть с мужчинами. Он улыбнулся.

– Умная девочка. Честно говоря, после сегодняшней ночи мне кажется, что и я слишком молод, чтобы быть с женщинами.

Ива изумленно посмотрела на него, а Виктор тихонько засмеялся и, дернув ее за косу посоветовал:

– Ладно, не обращай внимания на мою болтовню, а что до тебя, то когда немного повзрослеешь, я обязательно помогу тебе выскочить замуж. – Он поскреб подбородок и добавил: – Кстати, а что ты скажешь о молодом Оттаре? Знаешь, когда ты выскочила из трапезной, он вскочил, чтобы броситься на твою защиту.

– Правда? – в широко распахнутых глазах девушки засияла какая-то детская радость. – Он такой красивый воин. Но рабыня не может выйти замуж за свободного человека, да еще к тому же твоего дружинника.

Виктор отвел глаза и проворчал:

– Ладно, потом об этом потолкуем. Тебе уже не долго быть рабыней.

– Ты хочешь меня освободить? – удивленно глядя на него спросила Ива звенящим от волнения шепотом.

– И очень скоро. А пока давай сохраним это в тайне, договорились?

Она счастливо улыбнулась и кивнула.

– Ну, а теперь беги спать.

Девушка почтительно поклонилась и вышла из комнаты.

А Виктор забрался в постель, растолкав уже ожидавших его там волков и устало закрыл глаза. Ну и ночка! Подумать только, Рейна осмелилась пробраться прямо к нему в дом, на пир, где было полно вооруженных мужчин, и все это время совершенно свободно следила за ним! Такое ощущение, что она просто играет с ним в кошки-мышки.

Почему эта отчаянная девушка, с такой завидной настойчивостью пробирается на его сторону фьорда? Неужели все дело только в том, что ей хочется как можно лучше выбрать момент, чтобы сразить его? Но ведь она уже столько раз могла это сделать без особых проблем. Может быть и она чувствует к нему какое-то влечение, подобное тому, какое он испытывает к ней?

Оставалось только молиться, чтобы его последняя догадка оказалась верной. Хотя, конечно, связать себя с такой особой – ничуть не безопаснее, чем хватать за хвост тигра. Думая о том, что произошло сегодня ночью, Виктор поймал себя на том, что строит планы, как бы в следующий раз попытаться схватить ее раньше, чем она успеет скрыться. Мысль о возможности еще раз встретиться с Рейной, привела его в огромное волнение. Кто знает, может ему удастся начать новую жизнь с девушкой его мечты; хотя совершенно очевидно, что укротить эту свирепую, дикую валькирию будет куда труднее, чем провести реформы в его народе.

Что и говорить, работы здесь в Ванахейме у него еще непочатый край. Эти люди живут в обществе, связанном варварскими традициями и законами, которые им самим кажутся совершенно нормальными. Его раздражали грубость и воинственность викингов, их готовность по поводу и без повода сразу хвататься за оружие, но особенно Виктора приводило в негодование то, как они обращались с рабами – словно со своими вещами. Рабов можно оказывается, насиловать, оскорблять и даже убивать, если захочется! Не то, чтобы он об этой особенности средневековья совсем не знал, нет! Но одно дело – читать об этом в книгах, и совсем другое – видеть все это наяву и знать, что весь этот кошмар не в кино, не в книгах, а происходит с настоящими, живыми людьми! Удастся ли ему завоевать доверие своих людей и хоть что-то в них изменить раньше, чем случится какое-либо зло? Виктор не знал ответа на этот вопрос. Но был уверен в том, что попытается добиться своей цели и, если понадобится, даже ценой собственной жизни. До тех пор пока он их ярл, пока его сердце бьется, он не допустит, чтобы в его племени насиловали женщин, мучили рабов или приносили в жертву животных.

Рейна мчалась к месту, где она переправлялась через фьорд, однако, вместо победной улыбки на ее лице теперь было выражение глубокой озабоченности. Ей, действительно, удалось сегодня ночью узнать о Викторе Храбром много нового, пожалуй, даже Больше, чем она сама хотела знать. Она с удивлением открыла для себя, что, оказывается, этот викинг не позволял своим людям мучить женщин и животных – это, вообще, совершенно неслыханно для всего образа жизни варваров, к которым ее враг, несомненно, принадлежал! Девушка видела, что он вел себя сегодня с поразившей ее добротой, мудростью и находчивостью. Она чуть не расхохоталась, когда Виктор сегодня задал тому одноглазому хвастуну свой идиотский вопрос и затушил готовую вспыхнуть ссору. А еще Рейна вновь и вновь вспоминала, как он смотрел на нее со странной смесью гнева, изумления и… восхищения. Да, да! Восхищения! Он с такой страстью звал ее, столько волшебной силы было в его призыве, что она чуть не вернулась к нему!

Одним словом, хотя Рейне и удалось сегодня много нового про него узнать, – все это не могло ей помочь найти в себе силы, чтобы убить его. Наоборот, Виктор стал теперь для нее человеком еще более загадочным и притягательным. Пугающее притяжение, исходившее он него, стало теперь даже сильнее. Рейна почувствовала, что если она не будет как следует оберегаться, то очень скоро может прийти к выводу, что ее враг ей НРАВИТСЯ!

«Хватит!» – с гневом остановила себя девушка. Совсем неважно, насколько он привлекателен, добр и справедлив. Виктор – викинг, а викингам доверять нельзя. Ни одному. Самое время покончить с врагом, пока она сама окончательно не запуталась в своей глупой, бесцельной игре. И уже на этот раз, Локи свидетель, она не позволит женским слабостям помешать ей.