Викинг

ДВАДЦАТЬ ДВА

С утра в тереме Виктора началась предпраздничная суматоха. В поварне множество женщин занялись приготовлением праздничных блюд для предстоящего пира. Проворные пальцы Сибил стремительно замелькали над куском тончайшего китайского шелка, превращая его в подвенечное платье для Рейны. А за стеной града, на равнине уже началось веселье. Воины Виктора расположились вокруг бочонков с медом и с элем. Они развлекались стрельбой из лука, некоторые боролись друг с другом. По настоянию дружинников Рагар и Гаральд были помещены под охраной в пастушью хижину на холме, недалеко от поселка.

Виктор приказал обращаться с ними как с почетными гостями и вечером доставить их на свадебную церемонию.

После легкого завтрака он зашел в опочивальню, чтобы проведать свою невесту и узнать, как идет подготовка к вечернему празднованию.

В углу комнаты, на низеньком резном табурете, Сибил поспешно дошивала свадебное платье, а Рейна на кровати играла с волчицей Хати. Волчица весело помахивала хвостом, уткнувшись в колени девушки и жмурилась от удовольствия. Рядом на полу лежали Гери и Тор, украдкой бросая на волчицу ревнивые взгляды.

Виктор тихонько посвистел животным, и те бросились к ногам хозяина. Мужчина добродушно потрепал грозных зверей по загривкам и подмигнул Рейне.

– Доброе утро, – бодро начал он. – Рад видеть, что ты хоть к Хати отнеслась поласковее. Несомненно это огорчает Гери и Тора, но, честно говоря, я понимаю, почему ты сейчас не желаешь смотреть на представителей мужского пола.

Рейна промолчала, по-прежнему, лаская волчицу. Только ее лицо помрачнело. Виктор повернулся к Сибил.

– У вас сегодня что, все утро так весело? Сибил пожала плечами и промолчала.

– Что с тобой, Рейна? – осторожно спросил он. Девушка сверкнула на него глазами.

– И ты еще спрашиваешь!? Ты принудил выйти за тебя замуж силой!

– Э-э, я тебя не заставлял, тем более силой! – сдержанно поправил ее Виктор. – Ты сама согласилась стать моей женой, чтобы спасти Рагара и Гаральда.

Рейна сжала кулаки и нахмурилась:

– Это одно и то же! Если бы ты силой не увез меня, Рагар и Гаральд никогда бы не отправились спасать меня! И никогда бы не попались в плен! Поэтому ты меня именно заставил выйти за тебя замуж!

Виктор от отчаяния даже застонал:

– Ой, Рейна, давай остановимся – не будем начинать все сначала. – Однако, увидев, что девушка еще больше нахмурилась, явно собираясь все начинать заново, он поспешил продолжить: – Послушай, сейчас и без того много хлопот и разных важных дел. А потом, что бы ты сейчас ни чувствовала, – пути назад нет. Наше решение облегчит жизнь всему Ванахейму. Сегодня вечером мы обвенчаемся и лучше всего тебе с этим смириться.

Девушка помолчала, задумчиво перебирая пальцами густую шерсть волчицы, затем с неожиданным волнением спросила:

– Правда то, что ты мне говорил вчера у фьорда?

– О чем ты? – Виктор в недоумении посмотрел на нее.

Ее напряженный взгляд встретился с его глазами.

– Ты правда, христианин, конунг Виктор? Или ты солгал?

Обе женщины, и Рейна, и Сибил нетерпеливо ждали его ответа.

– Да, это правда, – ответил он. – Я тебе никогда не лгал, Рейна!

– Тогда почему же ты хочешь, чтобы мы стали мужем и женой по языческому обряду?

– А ты думаешь, что викинги поймут и примут другой обряд?

– Может и нет! – девушка упрямо сжала губы. – И все-таки. Я хотела бы, чтобы мы венчались и по-христиански.

– Но как же это сделать, Рейна?! – воскликнул Виктор, теряя терпение.

– Там в горах, живет монах Пелагиус, я приглашу его в поселок, чтобы он обвенчал нас.

– А ты подумала о том, как к этому отнесется моя дружина?

– А мне плевать!

Виктор посмотрел на девушку.

– Пожалуйста, лучше б тебе не плеваться! Особенно, если ты хочешь все-таки, чтоб монах пришел к нам. Не стоит так пренебрежительно относиться и к моим воинам, чтобы отправлять их из-за пиршественного стола за каким-то монахом.

Рейна встала с кровати и подошла вплотную к Виктору:

– Приглашать Пелагиуса поедем мы вдвоем, ты и я!

– Что!? – он засмеялся, пораженный ее нахальством. – Это что – новая шутка?

– Нет! – воскликнула она. – Но я не хочу, чтобы твои дружинники узнали, где живет монах! Иначе позже его могут убить!

Виктор улыбнулся:

– Выходит, что мне ты все-таки доверяешь? Я просто поражен таким доверием!

– Это тут не при чем! – гневно воскликнула она. – Просто я знаю, что у тебя не хватит мужества, чтобы обидеть старика – монаха или ягненка.

Виктор непроизвольно выругался. Слова Рейны оказались такими грубыми, что он растерялся.

Он схватил ее за руку и раздраженно рявкнул:

– Смотри Рейна, не пожалей о том, что слишком много смеешься надо мной! Хотя, если ты считаешь, что мужчина только тот, кто может обидеть монаха или ягненка, тогда ты права, я – не мужчина!

Они оба приготовились к дальнейшей перепалке. Виктор почувствовал как холодное бешенство застилает ему глаза мутной пеленой. Однако, в следующую секунду Сибил удивила их обоих. Она резко вскочила, стала между ними и яростно прошипела в лицо Рейне:

– Как же тебе не стыдно, госпожа! Ты оскорбляешь своего будущего мужа и упрекаешь его за доброту!

С этими словами, Сибил стремительно выскочила из опочивальни. А Виктор с удивлением увидел, что Рейна смутилась, опустила голову и закусила нижнюю губу, как всегда делала, если понимала, что ее наставница права.

– Ну так что, Рейна? – спросил он.

– Сибил права, – прошептала девушка пристыжен-то, старательно избегая его взгляда. – Я говорила в сердцах, а на самом деле хочу, чтобы именно ты поехал приглашать монаха, потому что уверена, что ты не причинишь ему зла.

– Ты считаешь это слабостью?

Ее ответ он еле расслышал, так как тихи были слова:

– Нет, это сила. Ты – единственный из всех, кто ею обладает.

И все-таки обида его не прошла. Он с легким сарказмом произнес:

– Угу! А когда мы с тобой вдвоем поедем, ты постараешься сбежать от меня.

Зря он это сказал! Легкая нить взаимопонимания мгновенно оборвалась. Яростно сверкнув глазами, Рейна отскочила назад и воскликнула:

– Ты ведь прекрасно знаешь, что я не могу покинуть тебя! У тебя в заложниках Рагар и Гаральд, из-за которых, в первую очередь, вся наша свадьба и затевается.

– И это единственная причина, Рейна? Она не обратила внимания на его вопрос и продолжала:

– Если бы мне удалось от тебя убежать, я бы навлекла смерть на брата и его товарища. А я не могу этого допустить. И кроме того, я дала клятву перед лицом Господа быть верной твоему народу.

– И мне… – добавил Виктор.

– Да… и тебе, викинг, хотя и против своей воли. Как бы то ни было я буду верна клятве.

– Рад слышать, Рейна, что для тебя хоть что-то свято, – не удержался он от шпильки в ее адрес. Затем решив, что наступил подходящий момент для перемены разговора, кивнул: – Ладно, мы поедем вдвоем в горы приглашать твоего монаха! Ну, теперь твоя душенька довольна?

Она минуту колебалась, прежде чем ответила:

– Есть еще одно условие.

– Ну!?

Она гордо вздернула подбородок:

– У меня должен быть кинжал, чтобы я могла защитить себя.

Виктор чуть не упал со смеха:

– Нет, женщина, ты неподражаема! Ты что же всерьез думаешь, что я тебя вооружу своими руками, чтобы потом получить удар в спину. Я же не самоубийца.

Она отмахнулась:

– Я ведь поклялась, что не причиню тебе вреда, так что не бойся за свою драгоценную жизнь.

– И от этого ты сейчас бесишься? – язвительно спросил он.

Рейна сквозь зубы процедила ответ:

– Если я уж решу тебя убить, то буду смотреть тебе в лицо, а не в спину!

– О, как ты меня оказывается уважаешь! – ехидно произнес он.

– Плевать мне на тебя! Я уважаю свою клятву! – яростно завопила она, топнув ногой. – Я не могу тебя убить, потому что поклялась, на свою голову, быть тебе верной! И, вообще хватит спорить!

– Да, хватит молоть чепуху! Пора остановиться, – подтвердил Виктор и вздохнул..

– Ну хорошо, а зачем тебе все-таки кинжал, Рейна? Она решительно рубанула воздух рукой:

– Мы едем в пустошь, в дикий край. Там рыщут дикие звери. Нам могут встретиться даже тролли и злые духи. Да и потом… что если Вольфгард пошлет еще воинов… не для того, чтобы спасти меня… Нет!.. чтобы убить! И, если честно, твои дружинники…

– Что Рейна?..

Она опустила глаза:

– Ну ты же знаешь, что они меня не любят. Виктор долго смотрел на нее. Потом решил, что ее опасения не беспочвенны, и ее страх искренен.

– Ладно, леди, – кивнул он, – можешь взять кинжал.

Девушка ослепительно улыбнулась, необыкновенно похорошев от улыбки. Перед ним теперь стояла очаровательная, лукаво-обаятельная девчонка. Глядя на это превращение, Виктор не знал: то ли ругаться на нее, то ли целовать ее. И, наконец, просто махнул рукой.

– Давай скорее поехали, пока я не передумал. По-моему, я или сумасшедший, или полный идиот.

Когда солнце уже стояло в зените, Виктор и Рейна, наконец, достигли жалкой, полуразвалившейся кельи Пелагиуса. Первый летний день был теплым и солнечным, и тундра сверкала многоцветием красок, словно наряд прекрасной принцессы. Но настроение всадников было далеко не праздничным. Большую часть дороги они проехали в полном молчании. Виктору оставалось только смотреть на спину Рейны, которая скакала впереди него.

Еще в поселке он отдал девушке кинжал в ножнах. И с той минуты старался не поворачиваться к ней спиной. Однако, она не трогала кинжала, так как Виктор боялся, что дружинники, заметив ее с оружием, задержат их или отправятся вместе с ними. Когда они выехали из поселка, Свен и другие воины предложили Виктору свою помощь, но он отказался. Они с пониманием отнеслись к желанию конунга прогуляться с невестой. Однако, Ролло грубо предупредил Рейну, что если до вечера они не вернутся, он лично растерзает на куски ее брата и его дружка.

Рейна молча выслушала ультиматум и проехала молча мимо них. Однако, Виктор заметил, что предупреждение достигло цели. Глядя на упрямо сжатые губы девушки и ее суровые глаза, конунг подумал, сможет ли она остаться такой же холодной и бесчувственной, когда сегодня ночью он займется с нею любовью. Ему было жаль, что физическая близость наступит у них раньше, чем духовная. И все-таки Виктор решил, что сегодня ночью он будет с ней, не только потому, что хочет ее, но и затем, чтобы наконец наказать ее за гордость и строптивость, которые столько времени портили ему жизнь. Пришло время разрушить эту стену, которая разделяла их. На карту была поставлена судьба всех жителей Ванахейма. А вдвоем они не только смогут остановить многолетнюю вражду, но и сумеют объединить свои народы.

Осторожно ступая по каменистой осыпи, лошади подошли к маленькой покосившейся келье монаха. Спешившись Виктор с пренебрежением посмотрел на дырявую крышу и крохотный огород. Рейна сделала Виктору знак идти за ней и, наклонившись, вошла в келью.

– Пелагиус, – тихо позвала она, – ты здесь?

– Скорее всего нет, – сказал Виктор.

Он окинул внимательным взглядом маленькую полутемную комнатушку. Грубо сколоченный стол стоял посреди комнаты и на его плохо струганной поверхности ничего не было, кроме жестяной кружки, горсти ягод и миски с водорослями.

«На редкость колоритная пища», – подумал Виктор и даже покачал головой при мысли о том, что случилось бы с ним, сядь он на такую диету. В одном углу кельи находилось каменное ложе, на котором монах, очевидно молился и спал. Там же лежала небольшая дощечка, покрытая воском, чернильница и исписанная до половины пергаментная страница из какого-то старинного манускрипта.

Виктора поразило искусство, с которым были выписаны готические буквы и яркие миниатюры. Взглянув на стены, он заметил несколько тяжелых кожаных сумок, висящих на деревянных гвоздях.

– А это, что такое? – вопросительно посмотрел он на Рейну.

– Это Евангелие, которое переписал Пелагиус, – тихо ответила она. – Он часто читал мне его. – Девушка кивнула на маленькую подставку с лежащими на ней листами и добавила: – Пелагиус сейчас волнуется, что очень скоро у него кончится запас пергамента, привезенного им сюда с материка.

– А откуда он приехал? – спросил Виктор.

– Есть такое место – Инишмур. Пятнадцать лет назад он отправился в плавание на утлой лодчонке в компании с тремя другими монахами. Но выжить во время плавания удалось только ему.

– И теперь он живет жизнью отшельника? – снова спросил Виктор.

– Да. Он вручил себя заступничеству святых угодников и все дни проводит в трудах и молитвах.

– И спит на этом каменном ложе?

– Да. По писанию соблазны посещают человека изнеженного, поэтому у Пелагиуса нет огня. Он питается самой простой растительной пищей и спит в тонком рубище на этих камнях. – Внезапно губы Рейны тронула улыбка. – А вообще, самым большим грехом он считает обычай викингов спать ночью совершенно раздетыми.

Виктор чуть не рассмеялся. Как подсказывала ему память, почти вся Европа ложилась спать без одежды еще со времен средневековья. «А впрочем, – добавил он с улыбкой про себя, – Европа, но не Рейна».

– Скажи мне, это пример монаха заставил тебя ложиться спать в ночной сорочке? – произнес он уже вслух.

– Ты грязная, отвратительная свинья! – гневно воскликнула Рейна.

– О, нет, Рейна, я собираюсь стать твоим мужем и, если ты считаешь, что мои слова – свинство, подожди, пока не наступит ночь и мы не останемся вдвоем.

– Ты ничуть не лучше других!

От последнего замечания он нахмурился.

– Почему тебя так волнует, что одевать в постель? Я помню, ты говорила, что Вольфгард часто бил тебя. А он и его воины пытались когда-нибудь тебя… оскорбить?

– Что, боишься, что твоя невеста уже потеряла невинность? – презрительно посмотрела через плечо Рейна и, повернувшись вышла из кельи.

Смутившись, Виктор бросился за ней, схватил ее за руку и не отпустил, даже когда она попыталась вырваться.

– Рейна, мы собираемся пожениться! Если тебя кто-нибудь обидел раньше, скажи мне. Я имею право знать! Я отомщу твоему обидчику!

Рейна гордо посмотрела на него и ответила:

– Никто бы не посмел обидеть меня, так что незачем да и некому мстить.

Виктор внезапно почувствовал уважение к этому маленькому воину, хрупкому, нежному, но такому сильному и храброму. И его лицо озарилось сочувствующей улыбкой.

– Тяжело, должно быть, тебе пришлось, малышка. Постоянно ждать неприятностей и опасаться даже во сне, – это трудно. Все изменится когда ты станешь моей женой.

– Ну да, тогда мне придется опасаться только тебя, – уколола она.

– Если ты хочешь воевать – это твое дело, Рейна, – хладнокровно сообщил он ей. – Лично я думаю, что твоя жизнь станет даже легче, значительно, особенно, если будешь со мной, а не против меня.

– Но мы ведь враги! – воскликнула она.

Пробормотав себе под нос проклятья, он схватил девушку и притянул к себе.

– Враги, говоришь?! Нет, мы будем мужем и женой, а не врагами. И воевать станем только в постели. А от твоей дурной привычки – спать одетой, ты избавишься очень скоро.

Рейна от удивления даже рот открыла:

– Значит, мне придется замерзать?

Он откинул голову назад и громко рассмеялся.

– О, это едва ли! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе замерзнуть. Моей госпоже будет уютно, тепло. Я согрею тебя всю: от волос до кончиков ногтей на твоих ногах.

Девушка пристально посмотрела на него. Ее лицо помрачнело, как будто темное облако пробежало по нему. Наконец, Рейна, очевидно, отбросила мучившие ее мысли и сказала:

– Пойдем, поищем Пелагиуса.

– Пойдем, – согласился Виктор.

Они осмотрели близлежащие холмы и долины, однако, монаха нигде не было. Потом, увидев кружащихся вдали воронов, пошли в ту сторону. Они взобрались на обрывистый, крутой обломок скалы и на его краю увидели отшельника, стоящего к ним спиной.

Сухая, высокая фигура, одетая в темный балахон, четко вырисовывалась на фоне синего неба. Пелагиус стоял на самом краю утеса, и угольно-черные птицы садились на его голову и распростертые руки. Возле ног другие вороны клевали еду. Виктор подумал про себя, что этот монах похож на ветхое, огородное пугало.

– Святые угодники! Он опять это делает! – с беспокойством вскрикнула Рейна.

– Делает – что? – не понял Виктор.

– Умерщвляет плоть крестом. Он целыми днями занимается этим во время поста.

– А зачем?

Рейна посмотрела на него, как на сумасшедшего:

– Ну, конечно, для того, чтобы через муки прийти к благодати господней.

– А, понятно, – вдруг озорно, по-мальчишески, подмигнул он девушке. – А ты б когда-нибудь хотела тоже ее сподобиться?

В ответ в улыбке сверкнули ее зубы. Затем они молча, медленно направились к Пелагиусу.

Монах не двигался, очевидно, не слыша их шагов, однако, до Виктора донеслось монотонное бормотание. Рейна тихонько коснулась плеча Пелагиуса, и тот резко повернулся к посетителям.

– Кто пришел? – спросил он хриплым голосом.

Виктор изумленно уставился на монаха, больше похожего на душевнобольного, чем на святого человека. Это был высокий, крепкий мужчина с густой бородой и длинными всклокоченными волосами, запачканными, как предположил конунг, птичьим пометом. Нос у него был красноватый, а глаза страстно и пристально наблюдали за гостями из-под лохматых бровей. Кожа на руках Пелагиуса потрескалась, стала шершавой. Лицо избороздили морщины, казалось, он не понимает, кто стоит перед ним.

– Пелагиус, это я – Рейна, – сказала тихо девушка.

Монах, наконец, опустил руки и перевел полубезумный взгляд с нее на Виктора, затем вновь раздался его каркающий хриплый голос.

– Ты прервала мою молитву, дитя мое. Зачем ты здесь?

– Я пришла, чтобы попросить тебя обвенчать нас. Я выхожу замуж за конунга Виктора Храброго.

Монах закашлялся и подозрительно посмотрел на Виктора:

– Она говорит правду, викинг?

– Да, мы женимся и были бы счастливы, если бы ты посетил нас вечером.

Пелагиус вытер нос грязным рукавом своей хламиды и осуждающе посмотрел на Рейну.

– Нельзя венчаться во время Великого поста, дитя мое.

– Но пост уже кончился, – с удивительной нежностью сказала девушка, – теперь уже лето.

– А-а! Память стала меня часто подводить.

– Так ты нас обвенчаешь? – тихо переспросила она.

Отшельник покачал головой.

– Нет, дитя, я не могу. Я не посвящен в духовный сан.

– Ну, может, ты хотя бы благословил нас? – Рейна умоляюще сложила руки у груди, а Пелагиус указал перстом на Виктора и испуганным шепотом спросил:

– Ты хочешь жить в грехе с этим язычником, с этим варваром?

– У меня не было выбора, отче, – с горечью ответила девушка, – воины Виктора Храброго схватили моего брата и еще одного воина. Их немедленно казнят, если я не выйду замуж за него. – Она бросила взгляд на Виктора и добавила: —… И, кстати, мой будущий муж – тоже христианин. Может он увидел свет истины, когда отправился в Валгаллу?!

Пелагиус с оттенком сомнения и волнения посмотрел на Виктора:

– Так это ты, сын мой, воскрес из мертвых?

Конунг кивнул:

– Ну… в каком-то смысле, да.

– И ты теперь христианин, Виктор Храбрый?

– Да…

Лицо монаха по-прежнему не изменилось и осталось все таким же недоверчивым. Пелагиус повернулся к Рейне:

– Он не лжет?

– Я не знаю. Но ты благословишь наш союз?

– Да! Приду, – еле заметно кивнул Пелагиус и посмотрел на Виктора из-под лохматых, нависших бровей, а потом добавил: – Я благословлю твой союз с Рейной, викинг, потому, что она меня просит об этом. Но если ты мне солгал, я тебя прокляну.

– Спасибо за откровенность, – добродушно произнес Виктор.

Пелагиус отказался сесть на лошадь Виктора. И когда они направились к себе в поселок, он пошел за ними пешком, бормоча под нос молитвы и опираясь на высокий посох.

Виктор наклонился к Рейне и, нахмурившись, сказал ей:

– Все-таки жаль, что он не согласился сесть на лошадь. Если мы так будем передвигаться, то вряд ли попадем на свою собственную свадьбу.

– Пелагиус принял обет: любить все живое, – тихо объяснила Рейна. Для него сесть верхом на лошадь – это значит причинить ей страдания.

Виктор усмехнулся:

– Такая верность обрядам не всегда полезна, – он посмотрел еще раз на монаха и добавил: – Он наверное никогда не слышал, что телесная чистота – верная спутница душевной.

Рейна изумленно открыв глаза, повернулась к нему:

– Откуда у тебя такие странные мысли?

Виктор промолчал, не желая говорить, что эти слова были произнесены Джоном Уохли спустя 700 лет. Рейна не сводила с него глаз:

– Знаешь, викинг, ты рискуешь!

– В каком смысле?

Ее глаза весело сверкнули:

– Пелагиус поклялся, что проклянет тебя. А тебе ли не знать, что его проклятья всегда действуют.

– Только не надо меня пугать, дорогуша!

– А вот послушай: прошлым летом три дружинника Вольфгарда обнаружили его келью. Они ворвались туда и изуродовали его лучшую рукопись. И Пелагиус проклял их, и они, один за другим, были наказаны.

– Ну да!? – с легкой недоверчивостью Виктор посмотрел на девушку.

– А вот между прочим… Один воин свалился с корабля и утонул… Другой сошел с ума и закололся собственным мечом. А третий попал в кипящий источник и умер от ожогов.

Виктор изумленно свистнул:

– И ты об этом так спокойно говоришь?! Да ты просто вампирша какая-то…

– Угу, – сказала она без малейшей тени сочувствия, – между прочим, один из них был Торстейн.

– А это не тот самый…

– Да-да! Вольфгард отдал меня ему в жены, и Пелагиус проклял его. В первую брачную ночь он оказался из-за этого просто неспособным сделать меня своей женой! И так из-за этого взбесился, что чуть не задушил меня. Ну, я тюкнула его по голове ножнами, и он сразу успокоился.

Виктор ухмыльнулся, скривив губы:

– А зачем мне все это знать, Рейна? Теперь ухмыльнулась она:

– Смотри, викинг, не лги, а то твой маленький мужской знак посинеет и отвалится прочь! Он засмеялся:

– Рейна, я тебе уже говорил не один раз, что я никогда не лгу. Кроме того, та штуковина, о которой ты говоришь, у меня вовсе не маленькая. И вообще, давай подождем до вечера, а там увидим… Смею тебя заверить, что сегодня ты станешь моей женой! – И он подмигнул девушке.

– Какой у тебя отвратительный язык, викинг! – вскинулась Рейна.

– А у тебя разве нет? – не удержался от укола Виктор.

Рейна снова замолчала. Виктор усмехнулся, чувствуя себя почти счастливым от того, что они пригласили Пелагиуса. Даже то, что он дал Рейне кинжал, прибавляло ему хорошего настроения: ведь что ни говори, а маленькая ведьма еще не убила его, хотя имела возможность.

Поездка в горы ободрила и Рейну. Во всяком случае, ее колючки были в полной боевой готовности. Вот только почему это Виктора радовало он и сам не знал. Может быть, потому, что он не мог ее видеть униженной и жалкой, такой, какой она была в прошлую ночь. Приручить ее не унижая, лаской – самый лучший выход. И Виктор с нетерпением и волнением ждал их свадьбы.