Витязь: Игра богов. Том 2 часть 2

Глава 12

Я так и остался один сидеть у стены, чувствуя, как силы быстро покидают тело. Темное помещение, в котором остался только тусклый свет, льющийся с потолка, совершенно не подходило под то место, где бы хотелось умирать. Но выбора особого не было. Виверн скрылся под толстой коркой застывшей породы, оставив после себя лишь россыпь драгоценных камушков, которые сейчас ничем не отличались от тех, что появлялись утром в конверте.

Не понимая зачем, но я, уже немеющими пальцами, подобрал один из тех, что лежал поблизости. К счастью для этого не потребовалось тянуться. Смертельная усталость напоминала пудовые гири, подвешенные на веки. Глаза сами закрывались несмотря на все усилия. Но я все равно боролся. Уснуть сейчас — значит не проснуться в реальном мире, там, где меня действительно ждут.

Интерес пересиливал сон и, единственным вариантом, который можно было предложить себе, было изучение такого загадочного минерала. Издали этот кусочек прозрачного стекла ничем не отличался от любого другого. Крепость не проверить, внутреннего блеска нет. Но стоило поднести его немного поближе, как внутри вспыхнул яркий образ. Образ моих девушек, весело переругивающихся меж собой, постоянно стараясь подкинуть шпильку в чью-то историю.

Этот камушек не просто показывал фантазии, он вырывал из моей памяти куски, растворяя их в себе. Как я это понял, а очень просто — внутри кристалла зародился огонек, причем не маленький. И чем больше я думал о Тане или Маше, тем ярче он разгорался, а при добавлении к ним Жели или Ильмеры, так и вовсе засиял ярче стекла, из которого была создана вся эта пещера.

В голове начали плыть мысли, а вместе с этим и растворяться воспоминания. Чем больше думал о своих девушках, чем ярче представлял их, их лица, улыбки — тем тускнея становились сами образы. Этот кристаллик разгорался все ярче и ярче, а в памяти становилось все меньше и меньше недавних воспоминаний. Самые яркие образы стирались первыми, а за ними уходили и грустные моменты, о которых не стоило вспоминать, но, когда не осталось хороших, остались только они.

Пальцы уже не чувствовали, что они держали. Как и вся рука, полностью онемев и держась лишь потому, что этот проклятый пожиратель памяти продолжал притягивать мое внимание, высасывая воспоминания. Мне уже было тяжело представить Таню. Лицо Маши стало на столько замыленным, что она ассоциировалась лишь с однокурсницей. Про Ильмеру и говорить не стоит. Ее в памяти почти не осталось. Лишь смутный силуэт, стоящий передо мной на фоне бушующего океана.

Только Желя еще была вполне осязаема. Я мог представить ее объемную фигуру, выразительное лицо и любимый образ деловой девушки, оставляющей большую толику разврата в расстёгнутых, больше необходимого, пуговицах блузки и глубоком разрезе облегающей юбки. Но ее глаза, скрываемые под декоративными очками, которые она любила не меньше, уже почти исчезли из памяти. Только неприятная встреча с летавицей никак не хотела выходить из головы, словно этот проклятый камень отторгал данное воспоминание.

— Ну уж нет. — Прорычал я, глядя в ускользающие глаза Маши, улыбающейся из маленького камушка.

Не знаю, что вдруг на меня нашло, но этот порыв сдержать было невозможно. Меня словно молнией поразило, заставляя дернуться, стараясь удержать своих девочек. Мышцы, уже давно затекшие, от отсутствия сил, сократились, отправляя этот маленький камушек прямиком в открытый рот.

Волна жуткой боли прошлась по телу, заставляя свернуться калачиком, а потом выгнуться дугой. Каждая клеточка организма получила такой сильный удар, что удержаться в сознании было просто невозможно. Сильнейшая энергетическая волна смыла в океан боли, в котором я благополучно и растворился, проваливаясь в забытье.

Сознание вернулось достаточно быстро. Времени я не знал, но ничего внутри не изменилось. Оставалось только надеяться, что ночь еще не закончилась. Все-таки находясь в логове великого, как он сам себя назвал, можно было ожидать чего угодно. Но пока нужно было подняться с холодного пола.

Прежде, в тоннелях и особенно в огромном зале, было очень тепло, если не сказать — жарко. Сейчас же, когда лавовое озеро застыло, стало весьма прохладно. Особенно холодно было на полу, что и заставило быстро подняться, стараясь перебороть в себе желание крушить всех и вся кругом. Ощущение переполненности энергией, заставляло действовать, что очень сильно мешало думать. Особенно сильно отвлекало то, что член снова стоял торчком, заставляя искать ту, кто поможет снять напряжение, а никак не то, что сказал дракон. Да и толку от того, что он сказал, если из памяти всплывали самые яркие моменты из наших развлечений.

Один только образ Тани, стоящей на коленях со связанными за спиной руками и умоляюще смотрящей на то, как Маша смачно облизывает каменный орган, пока Желя помогает ей, играя с мошонкой. Я едва не спустил в штаны, от одних лишь воспоминаний. А ведь перед глазами мелькали и более пикантные кадры, от которых сводило ноги и скрипели зубы, требую срочно вернуться к ним.

Такого эффекта точно не ожидал. Память стала более ярко описывать каждую из девушек, вырисовывая все до мельчайших подробностей. Я мог вспомнить каждую родинку, каждый крохотный шрамик, в большом количестве оставшиеся после нескольких наших неудачных приключений. Каждая морщинка, каждая складочка, каждое пятнышко стало таким родным, словно уже тысячу лет изучал эти тела.

— Шкафчик! — Постарался одернуть сам себя, решив, что озвученное вслух будет иметь более действенный эффект, нежели просто мысль, которая тут же перебивалась новым образом, от которого штаны уже и без того трещали в районе молнии.

Снова Таня, лежит привязанная к столу двумя ремнями. Ее ноги сильно разведены, привязанные к металлической трубке, а та, в свою очередь, пристегнута цепочкой к ошейнику, дабы она не могла опустить ее. Маша дразнит ее, щекоча тонкой плеточкой, от чего девушка извивается и просит остановиться, но никому и в голову не приходит это сделать. Все знают, что Грознега получает удовольствие, находясь в таком беззащитном положении.

— Шкафчик! — Еще раз рыкнул на себя, отвесив оплеуху для убедительности.

Боль в щеке заставила, хоть и не на долго, но вспомнить, зачем я сюда вообще пришел. Хотелось поскорее сбежать из этого душного подземелья и отправиться в центр города, выискивая тот самый злосчастный проход обратно, но вместо этого, пока образы моих девочек не были на столько яркими, побежал искать тот самый шкафчик, в котором виверн, имя которого так и не удосужился спросить, припрятал свои сокровища.

Найти его оказалось совсем не сложно. Стоило только добежать до самой крайней комнаты, как он сразу попался на глаза. Ничего выдающегося в нем не было. Обычная деревянная коробка с одной единственной дверцей. Что еще можно было ожидать увидеть в ванной комнате. Конечно, это не был основной шкафчик, для хранения средств гигиены, но выглядел почти так же, как и все остальное, гармонично вписываясь в общий интерьер.

Внутри, как и рассказывал виверн, нашлось то самое яйцо, выглядящее как обычное куриное, с одним только отличием, оно было чешуйчатое. Все небольшое яичко покрывалось крохотной, но очень острой чешуей, от чего было крайне неприятно держать его в руках. Оно словно само впивалось в кожу, сразу прилипая и не отрываясь больше. Пришлось повозиться, прежде чем удалось избавиться от него, отправляя в рюкзак.

Зато с кольчугой, выглядящей, скорее, как обычная толстовка, расставаться желания не появилось. Она оказалась очень тонкой и легкой. Каждое колечко было не больше пары миллиметров в диаметре, при этом она была сплетена в три слоя. Материал тоже был ни на что не похож. Кольца были из черного металла, переливающегося, в отблеске от потолка, таинственным зеленовато-голубым цветом, создавая дополнительную ауру неизвестности. Ее даже не захотелось прятать под курткой. Может в дальнейшем и надену поверх свитер, но не сейчас.

Там же нашелся и небольшой сверток, на который уже и не стал обращать особого внимания. Просто посмотрел на обычную конопляную веревочку, скрепленную восковой печатью на концах, и сунул в рюкзак, где он упал рядом с книгами, став частью общего завала.

Предстояло еще выбрать подарки девочкам, но с этим уже не было желания разгребаться. Среди того, что видел еще когда шел сюда, приметил несколько вещей, которые идеально подходили всем. Даже джинни с Беляной подобрал кое-что интересное. Вопроса, как отнесется к тому, что решу прихватить подарки всем девушкам и женщинам в доме, хозяин пещеры, вообще не волновал. Нечего было так быстро прятаться.

Все это я делал на автомате, так как стоило только обратить внимание на определенную вещь, как в голове сразу вставал образ той или иной девушки с этой вещью. Причем приличного в этом всем было ровным счетом ноль целых ноль десятых. В один момент поймал себя на мысли, что из уголка рта потекла слюна, когда представил Ксюшу с ее подарком.

Приводить себя в порядок было лень, вместо этого бросился бежать обратно. Было некое нехорошее предчувствие, что меня могли бросить на произвол судьбы в этой гиблой пещере, ни смотря, что яйцо было нужно совсем не мне. Но кто может знать этих женщин.

На удивление, тусклого света, излучаемого стеклянными стенами, было более чем достаточно для спокойного перемещения. Мне даже не пришлось приглядываться, как это было по пути к логову дракона. Да и сами стены стали, словно прозрачными. Нет, я не видел всего, что происходит за ними, но они больше не были сплошной преградой. Я смог разглядеть тех самых скребунов, пытающихся проникнуть в подземную цитадель, проделав отверстие в прочнейшей стене. Страшные создания, больше похожие на кротов, только превосходящих их в размерах в десятки раз, безуспешно скребли прочнейшее каленое стекло.

Зрение стало на столько острым, что становилось как-то не по себе. Что-то очень сильно изменилось. Мне больше не приходилось переключаться на божественное зрение, чтобы увидеть некоторые моменты, которые раньше было сложно разглядеть. Но при этом не было и противного золотого света вокруг, от которого начинали болеть глаза уже через пять минут.

Обратный путь занял на много меньше времени. Не было особого смысла прятаться. Вместо этого, видя перед собой очень возбуждающие образы, на всех парах мчался вперед, к небольшому лазу, расположенному высоко на стене.

К слову, он тоже не стал особой преградой на моем пути. Даже и припомнить не смогу, как взлетел на такую высоту и протиснулся в узкое отверстие. А потом и вовсе все смешалось в одну долгую, бесконечно долгую, ползучую прогулку, когда оттопыренные штаны заставляли стонать в голос, цепляясь за корни и всякие камушки в земле.

Но все имеет свойство заканчиваться. Пусть это будет плохим или хорошим, но длиться вечность может только загробная жизнь, до которой мне еще далеко. Узкий лаз начал расширяться, а вместе с этим и я смог подняться на колени и перестать цепляться за все подряд, проделывая глубокую борозду в земле.

Нора постепенно расширялась, донося до меня новые, очень неприятные звуки. Впереди звучали очень встревоженные и очень знакомые голоса. У Маришки с Аннабель, что-то случилось. Девушки очень нервничали, от чего, в ночи, их голоса звучали чрезвычайно громко. Но это было не все. До ушей долетали и другие, более неприятные звуки. Что-то пыталось проскрести нечто крепкое, словно металлом пытались прорезать металл. Скрежет стоял невыносимый. А еще присутствовал лязг.

Нора несмотря на то, что не прибегал к божественному зрению, оставалась светлой. Но мозг не особо цеплялся за этот момент, словно так и должно было быть. Яркие образы моих девочек продолжали всплывать перед глазами, полностью перехватывая все внимание. По большому счету, я двигался просто на инстинктах, стремясь, как можно скорее, оказаться рядом с ними.

— Бажен! — Аннабель накинулась на меня, повисая на шее и припечатывая губы страстным поцелуем. — Ты вернулся!

В этот момент голова полностью отключилась, передавая контроль над телом своему нижнему заму. Руки ухватились за тощую попку девушки, сжимая ее так, что она застонала, кладя голову мне на плечо. Еще немного и разорвал бы неприлично закрытый костюмчик, который она только недавно приобрела. В этот момент, откровенный образ Маришки, которую видел сейчас как сексуальную куклу и не более, казался чем-то божественным. Всего-то приподнять короткую юбочку, которая и так не сильно мешала, и она окажется насажена на твердый орган.

— Не сейчас! — Зашептала змейка на ухо, едва сдерживая стон. — На нас напали…

— Кто? — Мне самому стало страшно от того, как хрипло прозвучал собственный голос, что уж говорить об Аннабель, глаза которой округлились до такой степени, что можно было использовать вместо фонарика. Хотя, зачем нужен фонарик, когда в темноте видишь лучше пресловутой кошки.

— Твои глаза! — С ужасом и восхищением воскликнула она.

Руки змейки перестали держать ее тело, что позволило спокойно поднять и отбросить ее в сторону, вызвав еще один испуганный вскрик. Но мне было уже не важно, что она может подумать. Кто-то посмел мешать мне, кто-то посмел напасть на мою добычу, которую я хотел использовать по своему усмотрению. А значит надо жестоко наказать тех, кто решился на такое.

Маришка испуганно вжалась в стену, стараясь стать максимально незаметной, но перевозбужденный член, перехвативший управление телом, подметил эту сексуальную крошку раньше, чем она сообразила спрятаться. Радовало, что она не могла далеко отойти от входа, где держала защитный пузырь. Нечто, очень похожее на то, что выставлял Елеазар, сейчас перекрывало вход в нору.

— Убирай. — Еще более зло прохрипел я, от чего девушка испуганно икнула и начала сползать по стене на землю.

Меч выпорхнул из ножен раньше, чем матовая мембрана начала истончаться, но красным тварям, которые старались пробиться внутрь, было все равно, кто перед ними стоит. Божественное зрение, которое подключил всего на несколько секунд, показало нечто запредельное. Каждый красный силуэт, представлял из себя ужасно развитое создание. Мне даже были видны ранги некоторых из них, каждый из которых был выше трёхсотого. Но сейчас это было не важно.

Меч, а следом и я сам, сорвался с места, несясь к первому же, застывшему в предвкушении легкой добычи, монстра. Небольшая рогатая фигура, больше похожая на черта, чем на человека, первой оказалась на пути, мгновенно лишаясь головы, не успев даже сообразить, что же произошло.

Остальные не сильно удивились произошедшему, скорее даже обрадовались. Сразу три фигуры, среди которых был классический европейский оборотень, голливудской интерпретации, с непропорциональными конечностями, свидетельствовавшими о его исключительно неправильном понимании самой сути преображения в зверя, бросились вперед.

Жажда крови, как моя, так и моего проклятого меча, окончательно затмили разум. Руки и ноги больше не контролировались мозгом, оставив все на откуп первобытным инстинктам. Уроки Мечиславы не прошли даром. Как бы отвратительно я не махал острой железкой, как она называла любой меч в моих руках, но для тварей и этого было более чем достаточно.

Тело двигалось на столько быстро, что сам не особо осознавал, что происходит. Глаза лишь успевали отметить, что скоро живот должен встретиться с острыми когтями, а через мгновение эти самые когти отсыхают, опадая на землю сухарями. Но тут же с другой стороны уже несется здоровенная секира, вот-вот отрубящая наглую голову. Но вместо этого, минотавр, который возомнил себя царем зверей, лишается копыта, начиная заваливаться на бок, при этом крича так, что на бой стягиваются посмотреть все, кто еще не был в курсе.

Огромная толпа красных созданий собиралась у входа, при этом они не мешали нападать сородичам. Это было похоже на спортивное состязание, когда каждый следующий атлет дожидается окончания выступления предыдущего. Я лишь мельком отметил, что каждая из собравшихся в толпу, тварей, отличающихся друг от друга как небо и земля.

Среди зрителей были как огромные пауки, так и мифические мантикоры — львы с огромными скорпионьими хвостами, грифоны, как обычные, так и морские. Среди них были и огромные змеи, ящеры, вампиры, непонятные создания, напоминающие людей, но при этом с непонятными, уродливыми лицами. Встретилась даже страшная тентакливая гадость — мечта похотливой школьницы. Но их всех объединяло одно, они все рассматривали меня лишь как преграду на пути к Маришке с Аннабель.

Отчасти это немного задело. Меня даже не рассматривали за противника несмотря на то, что уже двое насильников-неудачников, пали от меча, высосавшего их жизни быстрее, чем те упали на землю. А ведь следующие двигались даже медленнее предыдущих. Низкорослый гном, в глухих доспехах, занял место здоровенного минотавра, но он и не смотрел на меня, постоянно косясь на застывшую в проходе ведьму.

— Прочь! — Почувствовав, что сил на всех не хватит, решил воспользоваться проверенным способом.

Яркий луч ослепил на долю секунды, но не дезориентировал, позволяя точно направить его на врага. Только на этот раз он оказался бесполезен. Никто не то, что ни загорелся, но даже и не получил крохотного ожога. Зато вызвал очень много смеха от десяток собравшихся глоток.

Это могло остудить мой пыл, но энергия, перетекшая из двух убитых монстров, окончательно свернула любые тормоза. Теперь я мог думать только об одном, как бы поскорее добраться до двух сексуальных девушек. Но отступить и поделиться ими с остальной толпой — вот уж нет. Убью всех, кто захочет посягнуть на них. Они мои и только.

Меч очертил длинный круг, орошая все вокруг маленькими капельками крови, оставшимися от предыдущей жертвы, и полетел к оборотню, старательно пытавшемуся проскочить мимо. Возможно, именно то, что меня не считали противником и спасало от смертельных атак. Каждый из монстров мог порвать меня на куски просто походя, но, старательно игнорировали, видя своей целью полуобнажённую Маришку.

Хребет оборотня рассыпался, будто был сделан из стекла, а следом и вся тварь обмякла и покатилась ко входу поломанной мумией. Девушки внутри издали испуганные взвизги, что еще больше раззадорило всю толпу. Некоторые из них, не до конца утратившие человеческий образ, даже начали заранее скидывать те остатки одежды, что еще были на них, освобождая свои боевые агрегаты, от вида которых, даже у меня отвисла челюсть. Эти монстры были огромны во всех смыслах.

— Стой! — Сделал я еще одну попытку использовать свое божественное умение, которое не подводило до последнего момента ни разу.

Яркий свет широко охватил всю окружающую территорию, заставляя всех без исключения зажмуриться, а некоторых и закрыться руками. Никто даже и не подумал останавливаться, не говоря уже о том, чтобы замереть, как это и было задумано. Но некоторые создания, чьи уровни были явно меньше, начали превращаться обратно в людей, перетягивая часть интереса толпы на себя.

Где-то рядом оказалось две демонические пантеры, спокойно лежавших на дереве, а тут вдруг превратившихся в обычных девушек. Пусть и не очень красивых, но для других, даже такие девушки оказались предпочтительнее моих. Толпа заволновалась, некоторые твари отделились, бросившись к новой добыче, но это была лишь небольшая часть. Остальные так и продолжали смотреть только вперед, совсем не обращая внимания на происходящее вокруг.

Голова гнома, так и не успевшего проморгаться после яркой вспышки, рассыпалась черным пеплом, едва упала на землю. Его тело, совсем не рассчитанное на резкие движения, дернулось и так же посыпалось черным пеплом, освобождая место для следующего желающего, который не заставил себя ждать.

Огромный шестирехрукий мужчина с синей кожей, вооруженный шестью мечами, медленно двинулся вперед, устремляясь уже не к девушкам, а именно ко мне. Его огромный член, почти с мою руку, болтался, заставляя постоянно обращать на него внимание. Уж очень устрашающе он выглядел, а то, с какой ухмылкой шел мужчина, только добавляло опасений за свой собственный зад. Нечто такое припоминал в индуисткой мифологии, а там были слишком свободные взгляды на жизнь.

— Умри! — Неожиданно даже для самого себя, выкрикнул я, выставляя вперед не всю ладонь, как обычно, а указывая пальцем на конкретного персонажа.

Тонкий золотой луч прочертил темный лес, упираясь прямо в грудь синекожему здоровяку, прожигая в нем огромную дыру. Монстр не сразу понял, что случилось, тупо уставившись на меня, а потом плавно опустил взгляд на прожженную грудь. На его лице читалось полное непонимание происходящего, но это уже было не важно. Руки уже не держали огромные кривые мечи, а ноги перестали нести тело.

Оставшиеся монстры быстро сообразили, кто их главная проблема. Никто больше не стал ждать своей очереди, стремясь добраться до вожделенной цели. Сразу вся толпа качнулась вперед, распрямляя когти, челюстии, топоры и прочие орудия убийства. В меня даже полетела стрела, но попала в неудачливого нападающего, решившего покончить со мной одним ударом огромной лапы.

Мне лишь чудом удалось избежать атаки огромного медведя с белой шкурой и яркими, горящими огнем глазами. Зато следующий монстр — белый скелет в ржавых доспехах, уже заносил свой, не менее ржавый, меч над головой. Ситуация резко изменилась, но мозг все равно отказывался верить в то, что надо что-то делать с этим.

— Умри! — Небольшой дракончик, больше похожий на обычную ящерицу, получил яркий луч в голову и споткнулся не добежав пары шагов.

Скелет начал опускать ржавый меч именно в тот момент, когда дракончик покатился по траве, снося всех на своем пути. Мой меч встал на их пути, высасывая множество жизней разом, пересыщаясь сам и наполняя меня еще большей энергией, от чего голова окончательно поплыла. Зрение начало сбоить, выдавая нечто невероятное. Я словно видел не тех монстров, что были в лесу и подсвечивались красным. На их месте стояло множество обычных людей, аурой которых были их магические образы.

— Умрите все. — Сквозь зубы прорычал я, уловив всего один момент, пока никто не успел напасть.

Маленький шарик выскочил из руки, словно искорка у фокусника. Но в отличии от фокусника, мой шарик, размера с мячик для пинг-понга, таил в себе действительно страшную силу. Я чувствовал, переполнившую внутренний мир энергию и вложил все, что только мог, в эту атаку и сейчас смотрел, как этот маленький смертоносный снаряд взлетел над головами разъяренных врагов и ждал смертельного удара.

— Сдохните! — Яростно повторил я, занося меч перед бестелесной фигурой в женской ночной сорочке и длинными черными волосами закрывающими лицо, но не успел ничего сделать.

Ярчайшая вспышка ослепила, лишая даже тех остатков плывущего зрения, что еще присутствовали. А следом и волна необузданной энергии устремилась во внутренний мир, прокатываясь цунами по всей округе, накрывая собой даже тот холмик, который считал неприступной крепость.