Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру

Глава 9. Не особенные

1.

Даркен понятия не имел, зачем Броня решила с ним встретиться этим утром. Попытки выяснить что-нибудь у Илеги или Ёлко сталкивались с простым “н-н-нада” в качестве ответа. Это неопределённое “н-н-нада” очень не нравилось молодому пану Маллою. Словно бы все три девушки решили сговориться против него. Тем не менее, игнорировать этот запрос было нельзя. Придётся уделить ему немного времени, которое могло бы пойти на сон.

Вместо трёх часов выйдет немного поменьше. Обидно, право слово. До одури. Впрочем, если получится уложиться минут в десять-пятнадцать, особой разницы и не выйдет. А Броня, всё же, не любила растекаться мысью по древу, если дело не касалось лекций.

А на лекциях спать — двойное удовольствие.

Каково же было удивление Дарка, когда он узнал, что всегда ответственная и собранная Броня к встрече, по сути, не готова.

Ну или по крайней мере нарочно пыталась создать подобное впечатление.

Зная о характере невесты, в час назначенной аудиенции “номер один” ничтоже сумлеваясь зашёл в её будуар. И слечна Глашек в лёгкой короткой кружевной ночной рубашке, прозрачной достаточно, чтобы распалить воображение, но недостаточно, чтобы это выглядело пошло или чересчур откровенно, прихорашивающаяся перед зеркалом, была последним, что он ожидал там увидеть.

Броня.

Прихорашивалась.

Сама.

Не руками Илеги.

А это значит, что Лешая, всё-таки, ждала Даркена, что бы там не говорило первое впечатление. Эта высокая причёска, эти сапфировые гранёные серьги-подвески, эта цепочка на лодыжке, эта якобы будничная поза перед зеркалом туалетного столика, были ничем иным, как паутиной, в которую полагалось поймать молодого человека.

— Уже семь? — поинтересовалась синеокая богиня, приметив жениха в дверях. — Прости, мы сегодня с Ёлко провели всю ночь вместе. Я потеряла счёт времени.

Дарк прикрыл глаза.

Потеряла она счёт времени. Как же? Скорей в ЕССР начнут строить настоящий коммунизм, вместо фанерки, прикрывающей буржуазный строй, нежели Броня Глашек действительно настолько расслабится, что не уследит за часами и позволит внешнему миру диктовать себе условия. И не важно, оригинал или кукла. Эта черта была у них общей.

Другой вопрос, что первая из них двоих ставила бы перед собой иные цели на этой встрече. Или, скорей, предпочла бы вовсе её избежать.

Но кукла… кукла не оставляла попыток влюбить в себя Даркена.

Первой эмоцией было огрызнуться. Послать её куда подальше и пойти нырнуть в объятия Гатеи уже.

Однако же пан Маллой сдержался.

— Тебе хотелось поговорить со мной о чём-то важном? Я был рад бы урвать пару часов сна.

— Ты на себя становишься не похож, — Лешая смотрела на жениха через отражение в зеркале, отвлекаясь время от времени на подбор духов. — Нелепо. Ни одной пошлой шуточки?

— Я и правда очень устал, Броня. Прости, я не в настроении.

— Твои желания в разладе с твоим разумом, — она подобрала, наконец, флакончик по душе и прыснула содержимым себе на шею, а затем и на запястье. — Ничего страшного: я объясню тебе, чего ты на самом деле должен хотеть.

Дарк вскинул левую руку в характерном жесте.

— По моим невидимым часам у меня ещё день есть до момента, когда происходящее здесь станет актуально.

— Почему ты так решил?

— Традиции, знаешь ли… — многозначительно пожал плечами молодой человек. — Ты ещё не моя жена. Мы должны собрать людей. С согласия твоего отца я умертвлю тебя, как слечну Глашек, а затем ты оживёшь вновь, но уже, как пани Маллой.

Девушка неспешно поднялась с обитого мягким голубым бархатом табурета и неспешной лёгкой походкой направилась к будущему мужу. Остановилась она на расстоянии заметно более близком, чем позволяли приличия.

Даркен инстинктивно приподнял подбородок и вытянул шею, надеясь таким образом слегка увеличить дистанцию, не отступая при этом назад.

Тем не менее, когда Броня заговорила, он отчётливо ощущал прикосновение каждого её слова к своей коже мягким щекочущим теплом.

— Это традиции Семерых, дорогой. Мне они не указ. Если я хочу чего-то, я получу это.

— Нет, милая, это работает, только если ты — главный герой, — молодой человек развернулся и уже шаг в сторону двери, как осознал, что действие это не особо осмысленное.

Створка поросла хищно ощетинившимися острыми шипами терниями.

— Бронь… ты издеваешься? — устало спросил некромаг.

— Немного, — хихикнула та, а затем обняла жениха со спины. — Но на деле я хочу увидеть вновь своего Даркена. Остроумного, бодрого, фонтанирующего бредовыми идеями и тупыми каламбурами. Такого, каким я тебя увидела, когда очнулась.

— Остроумно фонтанирующего тупыми каламбурами? — изогнул бровь молодой человек. — А чем тебя не устраивает, что я начал тупо острить?

— Ты делаешь это без огонька. В тебе как будто бы остались лишь угли.

— Послушай, Броня. Ты ты ведь сама отстаивала своё право остаться такой, какой стала. Почему оно вдруг стало важней моего желания повыгорать слегка ради своей цели?

— А кем ты хочешь стать, когда выгоришь?

— Самим собой. Я возрожусь из пепла, словно Феникс.

— А разве ты не сова.

— Совеникс.

Броня не спешила отвечать. Она молчала секунд пять, прежде чем наконец заговорила.

— Я знаю, чего ты хочешь на самом деле. Я слишком долго избегала этого разговора. И я готова обсудить это. Всерьёз. Без утайки и истерик. Но взамен я от тебя кое-что потребую.

— Что именно? — насторожился молодой человек.

— Тебе придётся рискнуть, Даркен Маллой. Настоящий Даркен рискнул бы.

— Ох, змея…

— Так что? Ты настоящий Дарк или портянка?

Молодой человек оглянулся через плечо. Он пытался угадать, чего же такого от него попросит Броня. Однако взор синих очей богини был непроницаем. Два глубоких океана на дне которых таилась истинная мотивация.

— Я рискну.

Некромаг повернулся всем телом к невесте, взял её за подбородок и склонился ближе.

— Но учти, что я своему слову хозяин. Я его дал и, если я не буду удовлетворён тем, насколько ты на самом деле открыта для разговора, я его обратно возьму.

Бронька выдала весёлую лыбу, подцепила большими пальчиками лямочки ночнушки и потянула их в стороны.

— Открыться для разговора? Это я могу.

Даркен усмехнулся хитро.

— Ох, змея. Ох, змея. Именно об этом я и говорил: увлекаешь моё внимание в сторону, играешь на эмоциях, пытаешься контролировать ход разговора, — он мягко взял девушку за руки, вернул лямочки на место и пригладил сверху. — Хороша ты, спору нет. Года три назад вполне могла бы окрутить меня, как мальчишку. Но сейчас я хочу поговорить именно что по душам.

Он сделал небольшую паузу.

— И раз инициатива исходит от тебя, значит, тебе есть, что сказать? Ты ведь своего не упустишь. Хочешь быть всюду победительницей. Ставишь лишь на беспроигрышные стратегии.

— Есть, что спросить, — тихо ответила она. — Что именно ты в ней любил?

Вопрос застал молодого человека врасплох.

Казалось, будто бы даже сердце замерло, чтобы своим стуком не спугнуть продолжение, поясняющее суть вопроса. Дающее какую-то пищу для размышлений.

Глухо. Пусто. Даркен плохо представлял не только, что ответить, но как даже начать думать, чтобы додуматься до верной опции диалога.

Но Лешая более ничего не говорила. Она ждала хода собеседника.

— Дело не в любви, Броня, — наконец сказал молодой человек.

— Дружбе, привязанности — плевать. Я говорила о любви в широком смысле слова. Ты ведь, когда говоришь о том, что любишь кнедлики, не подразумеваешь какие-то особо высокие чувства.

— Ну, не знаю. Мне порой предлагают с ними уединиться, — поднял бровь Дарк.

— Вымученно, — поморщилась девушка. — Знаешь, если нет настроения нормально шутковать — даже не пытайся.

— Это хорошая шутка, — возмутился он.

— Уходишь от темы.

— Ну пра-а-а-астите, принцесса, — закатил глаза Дарк.

— Так что? Я тут, знаешь ли, провожу ревизию своей личности. У меня было время побыть с собой наедине и задать себе вопросы. И лишь на часть из них я нашла ответы.

Молодой человек некоторое время молчал, внимательно изучая черты богини. А, точнее, ловя малейшую тень эмоций в мимике. Чего именно девушка ждёт? И какие именно вопросы она себе задавала?

— Сложно выделить что-то одно. Например, мне нравилось, что у нас с ней имеется кое-что общее. Она была частью того мира, который я потерял и в который никогда более не вернусь. Души не покидают Форгерию, — развёл он руками. — В ней образовался вакуум, в который затягивает в себя попаданцев со всей округи, и распопаданничать обратно нельзя. Тебя либо переработают на прах, либо ты будешь перерождаться здесь до тех пор, пока, да, не станешь тем неудачником, которого после смерти выжмут всего без остатка.

Лешая задумчиво кивнула.

— И всё?

Даркен аж поперхнулся от возмущения.

— Ты что? Я же сказал! “Сложно выделить что-то конкретное”. Тем более, что даже в этом аспекте всё намного сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Тогда можно что-нибудь другое? Я не выделю в массиве той информации, которой владею, твои любимые мемчики, цитатки и песенки. Думаю, мы это уже выяснили.

Вот оно!

Молодой человек мягко улыбнулся и аккуратно провёл пальцами по виску девушки, отводя локон чуть назад, за ушко.

— Мемчики, цитатки и песенки — это то, что я думал, мне нужно. Но Броня Глашек принесла из моего старого мира то, что мне потребно на самом деле. То, о чём я вспоминал, когда она подбирала ключики к моей ностальгии. Ты ведь знаешь, как работает память?

— Поверь, я в этом хорошо разбираюсь, — кивнула она.

— Тогда ты должна осознавать, что хранится она блоками. Суммарным образом. Когда ты чувствуешь запах булочки, похожий на то, как пахла выпечка твоей мамы, ты вспоминаешь не только сами мучные изделия, но и заботу родительницы, и атмосферу беззаботности детства, — тепло улыбался Даркен. — Когда я слышал те цитатки, я вспоминал ведь не только хиханьки. Я вспоминал все те эмоции, что дарила мне картина, снятая людьми с тем культурным кодом. Вспоминал те посылы, что нёс сюжет. Вспоминал чувство триумфа победы над злодеями. Вспоминал о том, что мне казалось правильным и против чего боролись те, кому я пытался подражать.

Он понурил голову и повёл подбородком из стороны в сторону.

— Ирония в том, что я копировал преимущественно внешние проявления. А вот Броня… Броня проникла глубже. Если я принёс в Форгерию фантики, обёртку, то она — сами конфетки и начинку.

Пальцы Даркена ощутили, как участился пульс богини. Её сердечко трепетало, а очи пытались углядеть в лике жениха что-то ещё. Что-то, о чём он умолчал, просто потому, что считал это очевидным.

— И ты сейчас так борешься за неё именно потому, что именно так сделал бы кто-то из твоих любимых героев?

Молодой человек медленно кивнул, а затем продекламировал. Мягко. Не так, как эти строки принято произносить или петь. Лирически. Успокаивающе. Иначе, нежели планировал Высоцкий.

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,

Если pуки сложа, наблюдал свысока,

А в боpьбу не вступил с подлецом, с палачом,

Значит, в жизни ты был ни пpи чем, ни пpи чем.

Если путь пpоpубая отцовским мечом,

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жаpком бою испытал, что почем,

Значит, нужные книги ты в детстве читал.

Он выдержал небольшую паузу.

— Броня в своём старом мире нужные книги читала. Те же, что и я. Но я читал их ягодицами.

— Неужели в Форгерии нужных книжек нет? — удивилась девушка.

— Есть. Но меньше. Попаданцы не всегда заявляются из нужных эпох, да ещё и не ломаются под гнётом местной действительности. Гуманитарный прогресс в этом мире шёл медленней, чем в нашем старом. То, что здесь прорывные идеи, там — давно уже пройденный материал. Мораль местных жителей иная. Их понятие о том, как правильно, отличается от нашего. И я, признаться, начал принимать её, — вздохнул Даркен. — Форгерия поощряет те мои качества, что моя прошлая родина требовала перебороть и подчинить. Ты растёшь в этом. Ты живёшь в этом. Мысль о том, что здесь что-то не так, рождается с трудом. Если чаша полна, в неё сложно налить что-то ещё. Только лишь если оно найдёт отклик.

Даркен развёл руками.

— Быть крутым — эта идея легко находит отклик. “Ты — особенный”. Любой проникнется этой мыслью. Я — дворянин. Я — крут. Я — особенный. Я достоин большего. Форгерия льёт в меня это. Я принимаю, отторгая то, чем на самом деле были хороши мои любимые герои. Я теряю себя. Я забываю. Я цепляюсь за ностальгические мемасы, как за соломинку, но это не помогает…

Девушка неспешно кивнула.

— Так чем на самом деле были хороши твои любимые герои?

— Тем, что на самом деле они не были особенными.

Броня склонила голову на бок и подняла бровь выжидающе.

Даркен усмехнулся и двинул в сторону балкона, активно жестикулируя.

— В смысле, да, они были особенными. Но при этом не были. Человек-паук мог ползать по стенам, обладал сверхсилой и даже слегка предвидел будущее. Но и только. Его моральные принципы являлись принципами самого обычного человека. Не особенного. Комиксы, мульты и фильмы про него говорили: укуси вместо него радиоактивное членистоногое другого такого простой парень или даже девушку — почти ничего бы не поменялось!

Некромаг вышел на балкон, опёрся на перила и устремил взгляд в даль.

— Этот подход часто критиковали. Дескать “о боже, обыкновенный японский школьник спасает мир”. Дескать, это плохо, что малолетних дебилов учат тому, что они могут так же. Дескать, они не смогут. Но все эти критики — просто дегенераты полнейшие! — он злобно фыркнул. — По мне, это круто, что человеку говорят: на его месте мог быть ты! И правильным поступком с твоей стороны было бы так же выжигать себя ради других! Мир станет лучше, если каждый из вас начнёт поступать так же, как Зоя Космодемьянская и Питер Паркер!

Тихим шагом к молодому человеку со спины скользнула Лешая. Она в поддерживающем жесте положила ладошку меж лопаток Даркена и тихо вопросила:

— Неужели местная литература так сильно отличается?

— Конечно! — фыркнул Дарк. — Ты читала про этих подменышей? Они либо дружат с королями, либо сами королями заделываются! Становится ли лучше простым жителям от того, что главный герой достиг своей цели? Вот нихтони!

— Не заводись… хотя… — девушка задумалась. — Нет, выскажи, что хочешь. Что считаешь нужным.

— Это всё было у нас, на нашей старой Земле, где-то в средневековье. Нет, уже тогда появлялись необычные сказки: как, например, та, где Иван-дурак по тупости построил полноценное коммунистическое общество с такими же дураками, как он, развалить которое не смог даже лично прибывший чёрт, потому что народ был слишком глуп, чтобы понять, зачем им деньги или власть над другими, — молодой человек фыркнул. — И в Форгерии нечто подобное есть. Я имею в виду оригинальный контент. Хотя и перенесённое попаданцами зачастую мутирует в самых своих основах.

Он сделал небольшую паузу.

— Так вот… читал я одну девочку из России. Пишет хреновенько, но душевно. Только сейчас я понял, почему хочу проды от неё. Возможно, она сама попаданка. Хотя, если в нашем средневековье находились исключения, почему в этом мире не может быть таких же?

— Значит, та Броня Глашек, которую ты помнишь и любишь — это такая “обычная девочка” с… Земли?

— Не оригинальное имечко, да? — усмехнулся Даркен. — Ну, так там в основном были убеждены, что миру не нужно какое-то особое самоназвание. И, всё же, нет. Броня Глашек не была “обычной девочкой с Земли”. Но такие там встречались. На них равнялись. Был некоторый процент людей, внутри кого дремало нечто подобное. В моём старом мире, если бы сила Лешей обрушилась на случайного человека, шанс получить благое божество много выше, чем в Форгерии.

Он обернулся через плечо.

— В Форгерии же… дай силу бога случайному человеку, и получишь ошалевшего от могущества эгоиста. То, что в моём старом мире было редкостью, здесь практически невозможно.

— Разве я… лишилась этих качеств?

Судя по тону, Броня уже знала ответ на этот вопрос.

— Нет, — покачал головой Даркен. — Не лишилась. Но я боюсь, что потеряв связь с Землёй ты окажешься не способна противостоять влиянию Форгерии. Она переубедит тебя. Ты ведь забыла, какие именно книжки считать нужными.

— А ты посоветуй мне. Как говоришь, звали ту девочку из России?

— У неё псевдоним. Кажись, “ВРЛ”… я кину тебе ссылку.

Броня кивнула.

— Хорошо. Ты обсудил всё, что хотел?

Дарк пожал плечами.

— Не всё. Но, думаю, тебе потребуется время, чтобы это переварить. Ведь так?

Всё прошло даже лучше, чем молодой человек рассчитывал. Броня не просто выслушала его, но и посчитала важным начать искать якорь. Она не ограничится потреблением нового. Она будет искать похожее и лучшее в своей памяти. Она будет находить и систематизировать. И с каждой новой книгой или игрой, с каждым фильмом и каждой песней, она будет вспоминать чуть больше о настоящей себе.

Запах булочек.

Броня кивнула в ответ.

— Отлично. Теперь отправляйся в постель.

Брови Даркена поползли на лоб.

— Чаво? Может, сначала хоть в кино сводишь?

— Какое кино, бака ты болезный?! — возмутилась она. — Ты будешь спать до самого мальчишника, а не тем жалким урывком, которым собирался перебиться.

Молодой человек задумался.

— Да. Теперь у меня всё сходится. Меня просто наряд твой смутил. Нет, я предполагал, что его цель именно в том, чтобы направить мои мысли куда-то не в ту сторону, но кто тебя, с твоей новой личностью, знает на самом деле?

Девушка осмотрела себя.

— По правде, это нужно для того, чтобы открывать дверь особо настойчивым и говорить, что ты ну очень занят.

— Ну… если честно, мне сегодня есть, чем заняться. У меня назначена встреч…

Губ его коснулся перст Лешей.

— Тс-с-с-с-с… Ёлко и Гало поедут вместо тебя. Ёжик сегодня выспалась хорошо. Природа, свежий воздух, кудяплики поют.

— У меня для них тоже были поруч…

— Тс-с-с-с-с… я тебя уговаривать не собираюсь. Ты будешь спать. Это факт. Я уже поговорила с Гатеей. Она тебя ждёт. Не разочаровывай девочку.

Даркен вздохнул.

— Послушай, я…

— Я тоже хочу видеть того самого Даркена. Не забывай, что этой личности он интересен. Она была создана, чтобы любить супруга. Но когда она создавалась, этот самый будущий супруг вёл себя совсем иначе. Ты — не особенный. Ты — один из многих. Если тебе делают шаг навстречу, ты должен ответить тем же.

— Да я бы и рад, но сейчас…

— Тс-с-с-с-с… ты — не особенный. Ты — заменимый. И если не хочешь, чтобы тебя заменили, ты не должен так сильно изнашиваться.

Против воли молодой человек улыбнулся.

— А вот это было в стиле той самой Брони Глашек.

— Зато это прозвучало не в стиле того самого Даркена, — она выпрямилась, упёрла одну руку в бок, а другой указала на ложе. — Марш в постель, бака!

Там внизу, под балконом, кто-то поперхнулся.

Некромаги перегнулись через перила и посмотрели вниз. То был садовник. Под взорами двух представителей шляхты он попытался скукожиться в точку, но у него не особо получилось.

Дарк изогнул бровь.

— Я не в настроении и устал. Всё понятно?

Простолюдин спешно закивал.

— Вот и всё. Ты там цветочками и кустиками занимался? — ещё один кивок. — Ну и занимайся дальше.

Некромаг выпрямился, обратил взор на богиню и кивнул.

— Хорошо. Убедила. У тебя же тут есть твоя личная ванная? Хочу сначала хотя бы душ принять.

— Вон та дверь. Буду ждать.

2.

Как он мило спал.

Мордой в подушку, слюнями на наволочку.

Броня же валялась рядом, поглаживая по шейке успевшую отойти от переедания змеюку и скользя пальчиком по экрану мобильного, служившему окошком в мир грёз русской Молодой Талантливой Авторши.

Какой же наивняк!

Складывалось странное впечатление. С одной стороны, девочка явно осознавала, что именно она пишет. В боевых сценах, например, упоминаются незначительные детали, которые не будут известны человеку, далёкому от схваток. Да что там? Этот впроцессник полнился подобным в самых разных областях!

Но при всём внимании к мелочам, девочка проваливалась в целом. В том, как эти вылизанные до блеска детальки пазла складываются в общую картину. Получалась такая наивная детская мазня, что дальше ехать некуда.

Нет, Броня осознавала, почему Дарк мог проникнуться чем-то подобным.

Как там пел скальд Рыжебородый?

В мечтах нет места

Кровавым бойням.

В мечтах блаженство

В них мир покоя.

Весь этот мир — обман.

Волшебной сказки нет.

И только лишь дурак

В мечтах находит жизни след.

Но если только тьма,

Гоморра и Содом,

И если только тьма,

То быть приятней дураком.

Пожалуй, что так. Быть дураком приятней. А уж в случае, когда у тебя проблемы с поиском тех мечтательных щей, ты с удовольствием и такой бульончик похлебаешь.

Вот только… Броня не умела настолько отключать мозг.

Девушка отложила в сторону мобильный и устремила взор в потолок.

Уф, надо отдохнуть от этого потока наивняка. Ну не работает так мир. Не работает!

Такое ощущение, что авторша лично опробовала вообще всё, о чём писала, кроме главного: кроме попытки изменить мир к лучшему.

Может, она просто молода? Может, ей это ещё предстоит? А, может, она уже упустила свой шанс? Хотя… пожалуй, что последнее маловероятно. И Даркен характеризовал писательницу, как юную девицу, и у самой Лешей возникли примерно те же впечатления при чтении.

Когда реально человек повидал жизнь, как тот же Эгиль Скаллагримссон, это чувствуется…

Стоп!

Богиня резко уселась.

Даркен ведь упоминал, что современная форгерийская литература очень похожа на средневековую их прошлого общего мира. Во-первых, терминология. Она является важным маркером эпохи. А во-вторых, молодой человек провёл достаточно чёткую черту, отделяющую мораль прошлого от морали того, что он считал своей современностью.

Понятное дело, что культура никогда не перерождалась в один миг. Что она менялась постепенно. Не всегда последовательно. Но то были ориентиры, позволяющие отделить Эгиля Скаллагримссона, настоящего скальда, от Рыжебородого, в лучшем случае вдохновлявшегося эстетикой прошлого.

Думая над этим Броня не могла не считать себя дурой: как она вообще могла поверить, что эти двое могли творить примерно в одно время и в одном месте?

Вот, над чем потешалась Перловка.

Вот, почему она возмущалась непоследовательностью официальной Лешей.

Чувство осознания и стыда за подобный идиотизм давило на мозг. Даже более того: пульс ощущался как самый настоящий стук в черепушку.

Пум-пум-пум! Дум-дум-дум!

Стоп! Это же не пульс!

Это кто-то барабанит в дверь!

Броня бросила взгляд на Дарка.

Спит. Спит, как убитый. Да рядом с ним сейчас артиллерия начнёт палить — не проснётся.

Остаётся только наклеить куда-нибудь на лоб инструкцию:

“Не кантовать. При пожаре выносить первым.”

Колдовская дрёма — она такая. Впрочем, богиня изначально планировала очень глубокий сон. Чтобы не ходить рядом на цыпочках.

Девушка спрыгнула с постели и уверенно выскользнула из спальни в буферную комнату и уже оттуда — к выходу из покоев. Ничтоже сумлеваясь она открыла дверь нараспашку. Ну и подумаешь, что не принято так. При хорошем покерном лице всегда можно убедить кого угодно в том, что он плохо понимает.

— Какой Лешей? — с ходу возмутилась Броня, да тут же замолчала, увидев…

Ну, для начала, никого.

Только спустя пару секунд до девушки дошло, что стоит опустить взгляд ниже. И вот тогда она заглянула в сокрытые крупными круглыми бликующим стёклами очков зелёные глаза миниатюрной рыжей особы.

— Дра-а-а-а-атути, — протянул Ганнибал. — А Дарк дома?

Мгновением позже у гостьи вышибло воздух из лёгких, когда её подняли за грудки и от души вмазали спиной в стену, противоположную входу в покои.

— Уф! Это значит “нет”? — рыжуля чуть наклонила голову и прищурилась. — Или ты ревнуешь из-за того, что он просил за меня у целого принца? Ну так лучше ревновала бы к принцу: сама-то со слечной Лотарингской шуры-муры крутишь, так чем твой суженый хуже?

Броня повторила жест Гани.

— А он просил?

Карфагенянка хитро приподняла бровь. Её очки в этот момент серьёзно съехали на бок.

— Чем это вы таким занимались, что вам было не до разговоров?

— Ты как думаешь?

Ганя некоторое время молчала, а затем выдала всего одно слово:

— По-о-ошло.

— Тогда есть шансы, что ты ткнула пальцем в небо и убила хтонова орла, — Броня слегка отстранилась, но отпускать незваную гостью не торопилась. — Так какой Лешей ты здесь делаешь?

— Правильней спросить “какого Дарка?”, дорогуша, — беспечно развела руками Праведная. — Ну, для начала мне бы хотелось понять, чем закончилась инициатива с помилованием. А заодно можно было бы обсудить доспешек.

Броня вздохнула.

— Совсем на него не похоже.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — она наконец поправила очки. — Ну так что? Ты меня отпустишь?

Богиня ответила не сразу. Лишь после того, как ощутила, что привлечённая суетой Роечка заползла на ноге до талии, оттуда под одеждой к плечу, а затем уже появилась в поле зрения, скользя по руке к шее Гани.

— Пригляди за моей питомицей. Она очень не любит, когда кто-то ведёт себя плохо, а потому тут же кусается.

Изумрудная рептилия скользнула под рыжей завесью волос карфагенянки и, в итоге, обвилась вокруг шеи пленницы. Но не свободным ожерельем, как обычно это любила делать с хозяйкой, а тугим ошейником.

И только тогда Броня аккуратно поставила Ростинку Праведную на ноги. Очень хотелось разжать пальцы и просто уронить незваную гостью, но не хотелось тревожить Рою лишний раз: её бы тоже тряхануло.

— Так-то лучше, — заключила Ганя и потянулась к ошейнику, очевидно, чтобы ослабить его. — Но подарок был уже лишним.

— Руки! — строго сказала богиня. — Коснёшься змеи, и ты труп!

Карфагенянка поморщилась.

— Знаешь, я ведь, возможно, уже верноподданная, амнистированная и даже принятая на обучение в УСиМ. Можно бы и помягче.

Руки, впрочем, гостья опустила.

— Меня слабо интересует твой статус в глазах короля и прочих власть имущих. За свои преступления ты уже заслужила смерть через переработку в высоконасыщенный прах.

— Но, тем не менее, ты не торопишься приводить этот приговор в исполнение.

— Исключительно из уважения к Даркену и понимания, что без его приказа ты бы так свободно по усадьбе не расхаживала, — сказала богиня. — О какой броне идёт речь?

— О шшшикарной!

— Пласталь?

— Щито?

Броня скрестила руки на груди.

— Пласталь? Легендарный материал из развитых миров, сочетающий в себе свойства пластиков и стали. В теории это будет нечто, являющееся разом и шикарным димагетиком, и прочнейшей защитой.

— Любопытненько, — ладошки Гани скрылись в карманцах и началась покачиваться с пятки на носок и обратно. — Но, нет. Я с этим не работаю. Но, возможно, моя работа будет даже лучше. Я имею в виду, правда, не то тяп-ляп, что заказал твой женишок, но и оно выйдет годным.

— Жди здесь. Я переоденусь. И не нервируй Рою: она против таких, как ты, и создавалась.

Ганя усмехнулась.

— Она буквально против меня и создавалась. Кстати, ты могла бы не нервничать, тут кроме тебя за мной при…

А следом хлопнула дверь.

3.

За Даркеном осталась присмотреть нимфа. Качественно сделанная. Абсолютная копия Брони. Богиня заложила в неё характерную манеру двигаться, ряд реплик и прописала несложную программу, призванную давать любым посетителям, какие, всё-таки, сумеют добраться до покоев слечны Глашек, понять, что им тут, мягко говоря, не рады. И не рады по вполне объективным причинам.

Себе же она попросту сменила цвет глаз на тропики, приоделась в слегка игривый кэжуал, да покинула будуар без лишнего шума.

Вот так. Броня Глашек осталась с женихом, а вот Бастет Глашек решила провести время с амнистированной террористкой Ростинкой Праведной.

И, да, богиня успела навести справки. Вацлав и Даркен выдали какой-то особо занятный финт, как бы оправдав Ганнибала, но как бы и нет. Непосредственно сам карфагенянин всё ещё преследовался и подлежал уничтожению. Но только если он не рыжая маленькая очкастая девчуля. Если он миленький — тогда власти не против.

Разумеется, официально это подаётся иначе. Считается, что Ростинка Праведная — это одно, а злой страшный античный полководец-некромаг — совсем другое. Нельзя смешивать и, тем более, взбалтывать.

Помилованная версия карфагенянина, кстати, времени зря не теряла. Она успела обжить мастерскую Даркена и уже даже начала взращивать в нескольких ростовых колбах нечто, разом напоминающее чайный гриб, распотрошённого огромного червяка и разумное одеялко, которое беззвучно просит убить меня.

Броня некоторое время задумчиво изучала создание, после чего упёрла пальчик в стекло и с интересом обратила взор на Ростинку.

— Это… униткань, верно? Совмещающая в себе функции нервной и мышечной?

— Ещё и с крестовым плетением, ага, — довольно лыбилась Праведная.

— Крестовое плетение требует в три раза больше вычислительных ресурсов…

— Оно того стоит.

— Не спорю.

Они некоторое время молчали. Лешая вновь перевела взгляд на творение Ганнибала. Удивительно. Поразительно.

— Ростинка, скажи… только честно: ты делала это по гайдам из тырнетика или имела подобные планы ещё при жизни?

— Да.

Броня некоторое время молчала.

— У тебя были схожие мысли, но ты не успела их реализовать тогда, а ныне решила подсмотреть на чужом опыте, где какие грабли лежат?

— Иногда побеждает не сильнейший, вопреки общепринятому взгляду на теорию Дарвина, — отозвалась рыжевласая коротышка. — Если бы я тогда заборола Рим, вполне возможно и война усмирения Лешего не осталась бы таким серьёзным шрамом на мировой культуре. Она стала бы простым восстанием, которое забороли конструкты порядка, не особо напрягаясь.

Несколько секунд не было слышно и слова. Лишь звуки имитации нажатия клавиш, помогающие сгладить отсутствие тактильных ощущений при печати на голографической клавиатуре.

— Думаю, это поражение стало шрамом уже на моей душе. Особенно, когда я увидела, насколько ничтожны были достижения моих убийц… как Рим умудрился пасть на ровном месте…

— О-хо-хо-хо! — Броня резко обернулась через плечо, криво усмехаясь. — Поверь мне, милая, это не падение на ровном месте. Это закономерный крах при переходе от рабовладения к феодализму. Один вольный крестьянин производительней одного раба, но согнать в одно место тысячу крестьян сложнее, чем тысячу рабов. Отсутствие возможности осуществлять направленное усилие при том административном аппарате стало одной из главных, если не главной проблемой в вопросе сохранения былого величия.

Она двинулась в сторону Ростинки, небрежно размахивая руками, словно бы те повиновались воле незримых волн.

— И пусть труды Карфагена не раз и не два переводились на языки других государств, пусть в следе, оставленном теми культурами, отчётливо прослеживаются рисунки протекторов шин твоей родины, вы с этим мало что могли бы сделать. Не знаю, только если бы у вас во власти оказался бы целый десант попаданцев, отчётливо понимающих, какие именно административно-экономические преобразования вас ждут, — богиня подняла указательный палец. — Кроме того, не забывай: в те времена никто понятия не имел, что Рим пал. Это спустя столетия, ретроспективным взглядом, можно узреть тот самый момент, но изнутри всё выглядело совсем иначе.

Лешая остановилась у голографического экрана и уткнулась в него сложночитаемым внимательным взглядом. Не получалось даже с ходу понять, смотрит ли девушка на схему доспеха или же на самом деле ничего не видит, уделяя внимание каким-то процессам, происходящим в её собственном разуме.

Ответ пришёл спустя секунд семь, когда богиня наконец кивнула и, коснувшись голограммы, разом подвесила всю систему. Экран заморгал, пошёл артефактами цифровыми и помехами аналоговыми. Ростинка открыла было рот, чтобы возмутиться, но быстро нашла в себе силы промолчать и не нервировать Лешую.

Вовремя.

Спустя ещё пяток ударов сердца помехи рассеялись и на экране можно было увидеть новую схему.

И тогда богиня молвила:

— Используй эти наработки.

Ганя некоторое время изучала новые выкладки. Ей потребовалось пару раз изменить масштаб изображения, а затем она возмущённо воскликнула:

— Чертёж не завершён!

— Я знаю.

Карфагенянка попыталась скрыть раздражение за жестом, которым обычно поправляют очки.

— Не уверена, что эти наработки будут совместимы с тем, что я собираюсь делать.

— Будут, если ты уделишь этому должное внимание. И, да, внешний вид доспеха должен плюс-минус соответствовать изображённому на схеме.

— Не вижу в этом смысла. Твой жених поставил мне чёткую задачу…

— Я тоже.

Зелёные очи Ростинки внимательно изучали расслабленное лицо богини.

— При всём моём уважении, но это попахивает самодурством: ты только прибавила мне задач, которые необходимо решить в условиях жёсткого ограничения по времени. И ради чего? Твой же муженёк будущий является бенифициаром моей разработки!

Броня встретила взгляд карфагенянки. Несмотря на внешнее спокойствие, в чертах Лешей можно было различить жёсткость.

— В случае с тобой просто жизненно необходимо показать, кто тут альфа-самка.

Ганя нахмурилась.

— Ты меня уже одолела на поле боя. По-моему, этого вполне достаточно. К чему сейчас ставить нелепые условия? Чтобы я затаила злобу на ровном месте?

Кривая усмешка слечны Глашек выглядела совершенно неестественно. Не искренне. Отрепетированно. Словно бы богиня понимала, что в этот момент времени надо усмехнуться, но не испытывала соответствующей эмоции.

— Того, что я тебя одолела на поле боя, не достаточно. Когда ты проглотишь свою гордость и начнёшь делать то, что потребно, ты сможешь увидеть, что я, определяя, какие именно части чертежа оставить незавершёнными, позаботилась о том, чтобы сделать схему наиболее открытой к модификации, а материал брони был выбран именно тот, что позволит максимально раскрыть потенциал твоих наработок.

Лешая вновь коснулась экрана, и после секундного мерцания голограмма сменилась таблицами.

— Не знаю… можно было бы назвать это железностволом, но меня это имя коробит. Почему-то. Поэтому пусть будет древо заккума. Я тебе оставлю несколько экземпляров для работы.

Богиня постучала пальцем по одной из строк.

— Видишь эти коэффициенты? Пусть заккум и более хрупок, чем те материалы, которые для защитных антикинетических элементов собиралась использовать ты, благодаря разлёту между этими двумя циферками ты получишь возможность латать доспех в автоматическом режиме на скоростях, которым даже синий ёж позавидует. Закроешь дыры защитным элементом, а там уже и поддоспешник получится залатать.

Ганя ничего не сказала. Лишь вглядывалась в таблицы да недовольно пыхтела.

Броня вздохнула. Экран снова замерцал, пошёл помехами и открылся в документе с формулами.

— Используй эти контуры для работы с древесиной. Возможно придётся слегка подкорректировать, учитывая, что я заккум полноценно не тестировала. И, да, мне не доставляет удовольствие самоутверждаться перед тобой. Я тебя не настолько ненавижу или презираю, чтобы мне от подобного было тепло на душе… — богиня пожала плечами и наконец убрала руку от голограммы. — Просто… это нужно. Твоя спесь, если её не сбить, может оказаться очень крепкой и толстой палкой в нашем колесе. Задно это займёт тебя хорошенько: ведь если ты не справишься, я тебя в высоконасыщенный прах переработаю за то, что ты такой подарок к свадьбе запорола.

Лешая похлопала Ростинку по плечу и тепло улыбнулась.

— Развлекайся. Я хочу, чтобы преторианская броня была готова в срок. Готова и передана на склады Маллоев для организации автоматического сброса по координатам. А у меня покамест тоже есть дела.

Богиня забрала с шеи Гани Рою и нашла взглядом любопытную моську подглядывающей за ними младшей сестрёнки Даркена.

— Ты ведь хотела, чтобы я провела с тобой время прежде, чем поступлю в полное распоряжение свекрови?

Гиа довольно оскалилась.

— А то!

4.

Оценить красоту внутреннего убранства магических шпилей мог только кто-то, кто достаточно высоко ценит эстетику функциональности и понимает особенности организации распорядка магической военщины.

Гиацинт была не из таких.

Шпили влекли её, потому как разом являлись воплощением магической мощи и, при этом, почти всегда являлись шедеврами архитектуры. По крайней мере в Богемии. Где-нибудь в Америке или России, где порой возникает необходимость возвести подобную постройку быстро и дёшево, конечно, встречаются голые маякообразные вытянутые цилиндры, но не здесь. Эта страна была полна старинных замков и башен магов. Причём последние сохраняли свою функциональность даже в современном мире. И если уж перестраивались, то с выдумкой, с привлечением лучших зодчих, доступных местной шляхте.

Но то внешний облик. Красивый чехол для оружия массового поражения. Внутри же оно было пропитано той самой эстетикой функциональной смертносности.

Эстетикой, от которой Гиацинт оказалась очень далека.

Именно потому она быстро потеряла интерес к скучному двутонному зеленовато-серому интерьеру и стала уделять куда как больше внимания сначала видам из окон, а затем, когда поняла, что они мало чем отличаются от тех, что можно узреть, остановившись в люксовом номере какого-нибудь отеля-небоскрёба, переключилась на свою спутницу.

— Бр-р-р-р, Броня, пожалуйста, перекрась уже глаза обратно в синий. А то ты так на свою мать похожа внешне, но ведёшь себя совсем, не как она. Моё нутро кричит о том, что это неправильно. Это как ощущать запах, но не видеть его источника. Или зреть, как человек открывает и закрывает рот, но не слышать ни слова.

Богиня поморщилась.

— Ты же знаешь, зачем это нужно. Я тебе уже говорила: я и должна выглядеть, как моя мать.

— Что за ребячество? Кому действительно надо знать, и без того поняли, кто есть кто. Их подобная маскировка не обманет: захотят добраться до Даркена, доберутся.

— Я запрограммировала нимфу таких рвать на кусочки.

— Ну, коль убьёт, так умрут. Дело-то житейское. Забота о том, чтобы не произошло какой мелкой оказии, не стоит комфорта твоей любимой младшей сестрёнки!

В подтверждение своих слов Гиа от души топнула ножкой. Совсем по-ребячески.

Это было даже мило. И пусть Броня не прониклась, она всё равно решила поддаться на уговоры и со вздохом прикрыла очи, а когда открыла, те вновь стали цвета морских пучин.

Слечну Маллой преображение порадовало. Она расплылась в довольной улыбке.

— Так намного лучше!

— Хорошо. Тогда давай сгоняем в УСиМ.

— В УСиМ?

— Тебе ведь здесь всё равно скучно. Какой смысл оставаться? Раз уж я выбралась, так отчего бы не решить парочку вопросиков? Мне надо кой-чего уточнить по курсачу.

— Проклятье, Броня, с каких пор ты стала такой суетливой? — насупилась Гиацинт. — Я за тобой уже несколько недель гоняюсь! И это место мне нравится потому, что здесь сейчас только мы вдвоём и никого более! Пусть оно скучное, мне приятно просто помолчать! Ты что, стала бояться тишины?

— Вроде того, — улыбка богини напоминала пламя свечи в ночной тьме.

— Ты никогда не боялась. Это мне в тебе нравилось.

— Недоработка новой личности. Я знаю, как это исправить, но до тех пор будет лучше воспользоваться костылём и просто не останавливаться, чтобы не утонуть. Потом, как появится время, лягу прикорнуть и всё исправлю, как полагается.

— Прикорнуть? — возмутилась Гиа, но после гнев её утих и она просто грустно уточнила. — Как надолго? Снова на неделю?

— На сколько потребуется, милая, — Броня ласково провела по волосам спутницы. — На сколько потребуется. Надеюсь на сей раз мне не придётся резко вскакивать для того, чтобы остановить очередное, громящее Прагу чудовище?

— Думается мне, если тебя не будет в столице — не придётся, — Гиа потупила взор в покрытый выцветшим линолеумом пол. — Полагаю, твоё тело будет лучше перевести из Богемии в места, где в ближайший месяц не ожидается серьёзных военных действий. В ЕССР, например. У нашей семьи ещё имеются родственники в Корсике. Ну и до Америки точно никому дела не будет.

— Тогда я предпочла бы остаться в храме… но…

Гиациант неуверенно подняла очи и взглянула в глаза богини. Броне подобные слова давались с большим трудом.

— …мои предпочтения в данном конкретном случае ничтожны в сравнении с необходимостью. Если я забуду выдать соответствующие распоряжения, позаботься о том, чтобы довести их до исполнителей.

Гиа решительно кивнула.

И сделала себе заметку, обсудить этот вопрос с мамой и корсиканской роднёй.

— Можешь на меня положиться, сестрёнка, — она на секунду замолчала, а затем улыбнулась во все зубы. — А давай над Дарком подшутим?

Броня удивлённо подняла бровь.

— Знаешь, мне бы хотелось, чтобы он отдохнул.

— Так и отдохнёт же!

Лешая закрыла глаза и медленно выпустила воздух через ноздри.

— Так… а в чём шутейка?

— Знаешь, я в некотором роде живу с ним в одном доме, у меня довольно осведомлённая камеристка и я в курсе планируемых им дел. Да и у тебя выходы на Ёлко имеются. Как ты думаешь, сколько всего, что он запланировал, мы успеем закрыть прежде, чем матушка спохватится и придётся заниматься уже вопросом девичника.

Броня не удержала благодарной улыбки. А затем, в порыве нежных чувств ласково поцеловала Гиа в лоб.

Та обиженно надулась.

— Знаешь, я уже достаточно большая, чтобы целоваться в губы.

— С ровесниками — да. Но я тебя сейчас слишком старше, чтобы моё чувство прекрасного дозволяло нечто подобное. Подрастёшь, вот тогда и поговорим на эту тему.

– “Поговорим”? — ехидно подняла бровь Гиацинт.

Броня закатила глаза и чуть покачала головой в неопределённом жесте.

— И “поговорим” тоже, если будет такое обоюдное желание, основанное на чём-то, кроме тяги прикоснуться к взрослому миру. Поумерь свой юношеский пыл. Успеется всё. И даже много большее, чем тебе бы того хотелось. Потом жалеть ещё будешь об ушедшем детстве.

Слечна Маллой хитро прищурилась.

— А ты? Ты жалеешь о своём ушедшем детстве?

Броня задумалась. Она пробежалась по всем имеющимся у неё воспоминаниям со всех поглощённых душ. И…

— Вообще нет.

— Так почему я должна?

— Потому, что в отличие от меня, ты умеешь получать от него удовольствие.

Богиня аккуратно стукнула блондиночку пальчиком по кончику носа.

— Для меня же детство не представляет вообще никакой ценности.

— А для меня? Представляет?

— Тебе ведь оно только недавно надоело, разве нет? А ведь это твоё второе детство.

Гиа изогнула бровь.

— А тебе? Когда оно тебе надоело?

Броня задумалась.

— Знаешь… понятия не имею. Для этого мне требуется понять, какое детство из тех вариаций, что я помню, было моим. Если это вообще возможно.