Вивьен. Одна душа - две судьбы

Глава 17. Пять лет спустя. Алан

Как часто мы думаем о… Смерти? Часто ли задумываемся, каково это — умереть, и что будет после? Станет ли кто-то горевать о нас, приносить любимые цветы на могилку?

Нет. Нормальный и адекватный человек не задумывается об этом аж до самой старости, а я? Я, Алан Арчибальд, адепт пятого курса Академии Военного ремесла, что находится на территории Королевства Песка, думаю об этом… слишком часто. И, к сожалению, знаю о смерти слишком много, для двадцатипятилетнего парня. Её обличий — тьма, но для меня оно — единственно верное. Смерть, о… За мной она не посылала своих подданных палачей или, иными словами, всадников, нет, за мной она приходила трижды за пять лет учёбы и трижды лично, являясь в своём истинном обличии. И могу заверить, Смерть — это не дряхлая старуха в чёрном балахоне и с косой в костлявых руках, нет. Она — невероятно прекрасная молодая женщина с черными, как смоль, длинными волосами, а глаза её — истинная пустота, омуты печали и скорби. И имя ей — Сисиль.

Приходя ко мне, она, как было понятно из её слов, искала какую-то девчонку, по имени… кажется, Вивьен. Да, именно так её и звали. Позже, я смог выяснить, что вот эта Вивьен сумела одурачить лорда Дамакла, преподавателя из самой Академии Четырёх Королевств. Черт подери, самого Дамакла, а ещё Ровейна, сына Смерти и по совместительству бога мёртвых, восставшего из небытия! Хм, а как она разобралась с зарвавшимся морским божком Акватором?! Вивьен использовала его, как пешку, что бы сбежать. И у нее всё бы вышло, если бы не… Случайность, что стоила ей жизни и обрекла двух богов на страдания.

Как позже выяснилось, спустя годика так три, Ровейну девушка приходилась невестой, той самой, единственной, предсказанной оракулом. А Акватор вообще был помешан на ней. Вот Вивьен и воспользовалась вспыльчивостью морского бога и его руками покончила с жизнью. Поговаривают, что она хотела лишь изменить ауру и сбежать, но, произнося заклинание, совершила ошибку, ставшую роковой.

А правда ли это — нам не суждено узнать. Умерла девчонка. Не оставила после себя ничего, кроме горького осадка в сердцах многих, которые будут помнить эту историю очень долго. Она — ещё одно доказательство того, насколько тленна наша человеческая жизнь, и как беспомощны мы в стремлении изменить судьбу. Жил себе спокойно, никого не трогал, строил планы, боролся, верил и любил, а через мгновение… Его не стало. Нет истории.

— Алан, чтоб тебя черти… Да чтоб тебя… — послышалось отменная брань за дверью моей комнаты в общежитии. Так быстро?

— Не ори, дружище, — сказал я, ленивой походкой подходя к двери и открывая её. — Чего тебе не спится в такую рань?

А сам стою и широко улыбаюсь. Знаю ведь, из-за чего злится стоящий передо мной одногруппник. Результаты экзаменов. Да, да, они самые.

— Ты! Ты… — тыкая в меня пальцем, рычал друг. — Опять ты обошёл всех. Четвёртый год подряд. Так не честно, слышишь? Мы тоже пашем круглый год, совершенствуем навыки и лишь иногда на свиданки ходим, а он… опять… Чтоб тебя!

Хохотнув от души, я похлопал Итана по плечу и пригласил войти. Итан… Итан Хайд, потомок древнего рода ледяных драконов, мой первый друг в этой академии. И да, он прав. Вот уже Четвёртый год подряд я занимаю первое место в академии за прохождение испытаний на экзаменах. Четвёртый, но не пятый. Первый курс стал для меня адом на земле и своего рода испытанием силы воли. О, да.

Впервые попав в Академию Военного ремесла, я чувствовал себя худшим из худших, парнем с лицом девушки, да и с физической подготовкой, как у слабого пола. Из-за миловидного облика ко мне прикрепилось прозвище "Милашка", которое я смог смыть спустя лишь год. А до того, как стать сильнее, умнее, а где и просто хитрее, я терпел издевательства. Да, терпел и ждал, когда моё тело станет мощнее, но это не происходило. Как бы я ни старался на пределе своих способностей, как бы ни разбивал руки в кровь — мышечная масса не набиралась. На теле появились лишь едва заметные кубики пресса и мышцы рук стали тверже.

— "Почему? Что за черт?" — спрашивал я, устало запрокидывая голову под прохладные струи воды. Да только ответа не было.

После каждого неудачного спарринга я менял стратегию ведения боя. Увеличивал маневренность и выносливость тела. Но новый бой, и я опять в лазарете с множеством ран и ссадин. Казалось, что этому замкнутому кругу не будет ни конца, ни края.

Но уже на следующий день я сжимал кулаки, превозмогая вечную усталость и боль, одевался и топал на занятия. А после лекций возвращался в комнату, ел, с полчаса отдыхал, делал необходимые занятия и зайцем, втайне от преподавателей, крался на тренировочную площадку, чтобы до полного изнеможения учиться технике боя, отрабатывая удары и защитные блоки. И так же незаметно, под покровом ночи, пробирался обратно в общежитие. В своей комнате меня хватало лишь на то, чтобы лечь на постель, а после сознание самопроизвольно отключалось. Таков был мой график целый год, но и это не помогло хорошо сдать годовые экзамены.

Я ещё, спустя столько времени, ощущаю, как меня полуживого отдирали с пола. Но здесь я сам виноват. Легкое поражение поджидало, стоило лишь лечь на ковёр и капитулировать, но, оказываясь на полу, я упрямо вставал, вытирал кровь с разбитой губы и волком смотрел на противника, что был сильнее меня раза в два. Преподаватели и те порывались остановить то кровавое побоище со мной в роли жертвы, но ответ был один:

— Нет, — хрипел я, сплевывая кровь и фокусируя взгляд на белобрысом эльфе. И уже видя, что толку не будет, один из преподавателей подозвал ушастого и шёпотом приказал отправить меня в нокаут, что он с улыбкой и сделал спустя минуту, ударом в ухо. Больше я ничего не помню.

В тот памятный день именно Итан тащил кусок мяса, именуемым Аланом, в лазарет.

Да, наше знакомство получилось не очень приятным. И кто бы мог подумать, что не замечавшие друг друга в группе, мы найдём общий язык после разговора по душам ночью в лазарете.

— Нет, ты, Алан, точно самоубийца, — качая головой, произнёс парень. И, подойдя к кушетке, сел около меня. — Это ж надо быть таким упертым ослом! Ему уже и препод говорит — сдавайся, а он, харкая кровью направо и налево, всё равно встаёт. Шатается, ногами еле перебирает, но идёт на противника, прекрасно зная, что… Эх! — махнул рукой Итан и задорно улыбнулся. — Пускай тело у тебя доходяги, но сила воли настоящего мужика.

У меня не было ни слов для ответа, ни возможности. Челюсть-то оказалась сломанной. И пускай на следующий день меня и поставили на ноги жалостливые медсестры, но ночная боль врезалась в память надолго.

А потом… Хм. Всё как обычно. Тренировки, тренировки и ещё раз тренировки! После того позорного экзамена я готов был землю зубами рыть, лишь бы не подвергаться таким унижениям впредь.

" — Если только, конечно же, меня всё еще не выперли из академии за…" — печально подумал я тогда и неожиданно для самого себя обнаружил, что с горем пополам, но переведён на второй курс. Да, именно так гласила вывеска на стенде в центральном холле академии.

А летние каникулы я провел в гостях у Итана, в родовом замке Хайдов, где мне посчастливилось заниматься боевыми искусствами вместе с его учителем и другом семьи — Арчибальдом Адалеки. Он же знаменитый военачальник при битве Добра и Зла.

Те два месяца лета пролетели незаметно, но продуктивно в плане физической подготовки. За то время, что провел с другом и Адалеки, я смог многое переосмыслить в прошлых тренировках, понять и главное принять собственные слабые стороны. Не сказать, что я был на тот момент настолько туп, чтобы не понимать, в чем именно уступаю своим сверстникам, но как мне дали понять: «Дело не в том, знаешь ли ты свои недостатки, а в том насколько серьезно ты их принимаешь и понимаешь».

И, поразмыслив в одиночестве, я понял свою ошибку, ту, что сводила все мои труды насмарку. Я не принимал, как и не понимал слабость своего тела, пытаясь всего лишь победить других, а не стать сильнее самому. Вот в чем была моя беда.

— Ошибочная постановка цели ведет, соответственно, к неправильному результату, — сказал тогда Адалеки. — Разве ты не побеждал соперников сильнее себя? М-м-м? Вижу, побеждал. Но сил-то это тебе не добавило. А почему? Как думаешь?

— Неправильная постановка цели? — скорее переспросил удивленно я, нежели ответил.

— Мо-ти-ва-ция! — глубокомысленно протянул Арчибальд, смешно играя бровями. — Тебе нужно захотеть стать сильным, познать свой потенциал и превратить свои слабости в оружие, а не просто желать набить морду одногруппнику. Понял?

— А… А вы бы мне не помогли бы с… Этим как его там… Потенциалом?

— Здесь тебе никто не поможет. К этому ты должен прийти сам и только. А посему — тренировки, тренировки и еще раз тренировки! Дерзай, салага.

А дальше… А дальше мои воспоминания о минувших годах прервал друг, который всё никак не мог поверить в… Да собственно в то, что:

— Не обижайся, Алан, но это же нереально! Ты ж ведь… Ну… Ну… — от нахлынувших эмоций Итан никак не мог выразить словами свои мысли и лишь молча жестикулировал руками. — Ну, ты ведь такой…

— Хилый? Ты это хочешь сказать, да? — прервал я его мучения.

— Алан, ты только не обижайся, — уже и вовсе сконфузился приятель. — Я же не…

— Да, понимаю я все. И знаю, какую картину собой представляю, — беззлобно улыбнулся я, а после жестом руки обвел тело и произнес: — Это тело просто не способно нарастить мышцы, мужские мышцы. Как бы я не пытался… Все без толку. Знаешь, я даже к местной ведунье ходил.

Хохот в комнате послышался оглушительный:

— К… К… К-хе, к-хе… К кому ты ходил? Ведунье? За каким лешим?

— Да за тем и ходил, за ответом. Почему…

— И что же она ответила тебе? Видать помогла, раз ты чемпион академии четвертый год подряд. Это ж надо. Слушай, может и мне к ней сходить?

— Да ничем она мне не помогла! — разозлился я, вспомнив ту старуху. — Ведьма! Навела туману, а потом взяла и ляпнула: «Тело то твоё, как и душа — девичье», — имитируя голос старухи ответил другу. — Потому и не могу нарастить всё, что причитается мужчине.

— Чего?! Алан — баба, так и сказала, что ли?

— Так и сказала. Да я думал, что когда захлопнул дверь, она с петель сорвется.

На самом деле слова видящей меня очень испугали. Где-то в глубине души, после услышанного, я словно начал просыпаться ото сна, как… Как с того дня в сердце поселилась навязчивая тревога и не оставляло предчувствие чего-то плохого, но неминуемого. Так, как будто бы я жду этого «чего-то». С того дня прошло две недели, а вчера во мне пробудилась магия природы.

Сила, которой у меня не должно было быть, никак. Я не маг. Я человек без искры, и всё что мне светит — военная служба. Ведь военные нужны всегда и всюду. Пускай хоть трижды мир во всем мире, но стычки есть то там, то тут.

Так какого лешего? Откуда она вообще взялась? Зачем? Столько лет прожил без магии и ничего, живой и здоровый. Но нет, Высшие решили преподнести дар. Да только зачем? А все после той странной ведуньи. То-то она мне сразу не понравилась. Чуяла пятая точка угрозу, чуяла.

Я — девушка…Это что нужно было курить или пить, чтобы сказать на меня: «Вы — девушка. Скоро, совсем скоро ты, дитя, вспомнишь себя. Облик истинный вернется и найдет тебя тот, кого меньше всего ждешь. Помни и… такова твоя судьба. Прими её и прекрати бороться, не то хуже станет».

Ерунда полнейшая, так какого огненного демона, сердце замирает в груди, стоит лишь вспомнить слова ведуньи? Решено, наступит завтра день, когда она предрекла мне «встречу с прошлым». Вот и подожду его. Была не была, как говорится.

— Алан, ты чего скривился, словно съел нечто нехорошее? Да забудь ты о той старухе. Она, пожалуй, из-за своего возраста ни черта не умеет, а что знала, то забыла со временем. Выбрось из головы, дружище, — хлопая меня по плечу, весело приговаривал Итан, а после вдруг нахмурился и спросил: — Ты лучше скажи, к тебе Дрейк не приходил? Ничего не говорил?

— Дрейк? Он-то чего хочет?

Стоит внести ясность. Дрейк, эльф, то есть полу эльф. Второй номер после меня в академии. Как понимаете, из-за этого мы не в ладах, и это еще мягко сказано. Радует лишь одно — подлостей с его стороны не было ни одной. Все по-честному. Ха! Я по справедливости всегда, вот уже четвертый год, одерживаю верх над Дрейком, и, понятное дело, ему от этого не легче. Потому мне и стало любопытно, зачем ему после вчерашнего, я бы даже сказал ошеломительного поражения, искать встречи со мной.

— Как это чего? Понятное дело, ради реванша, — криво усмехнулся Итан. Что-то его конкретно напрягало. Давно я не видел друга таким хмурым. — Сам знаешь, что наш «номер два» слишком горд, да и четыре года ты его на матах на лопатках держишь. А не за горами уже и выпуск, а он все никак не отыграется. Непорядок. Потому это его стремление тебя увидеть… Не к добру это.

— Да ладно, Итан. Что будет, то будет, чего сейчас нервничать зря. Садись лучше к столу. Мне вот девчонки пирог принесли. А пока вручали, краснее помидора были чего-то, — сказал я, направился к столу, и, отодвинув стул себе и другу, сел. Итан последовал за мной. Хмыкнул чему-то, отрезал кусочек пирога, откусил и уже готовым чаем запил.

— Вкусно. Везунчик ты, Алан. Вон как девки по тебе сохнут.

— Да нет, ты чего?

— Э, нет. Ты бы видел, как они бегут на твои тренировки и поединки. Да предложи кто-нибудь продавать билеты к тебе на бой, что бы посмотреть, тот мог бы и миллионером стать за недельку, вторую, — ответил друг. — Не знал бы я тебя столько времени, сказал бы, что ты отпетый Казанова и вообще любимчик Судьбы. Но…

— Но… Что? — переспросил я.

— Уж я-то знаю, чего тебе стоило подняться с самого дна, сколько впахивал, как проклятый из-за дня в день, а сколько твоей крови пришлось вытереть после каждого спарринга. Никто тебя не жалел, месили, словно грушу, и улыбались при этом. А ты…

— Да что я, Итан? Не могу я так, как они, поступать. Упал, прижал, время вышло и всё, зачем бить лежачего…

— А тебя добивали и лежачего, дурак. Нужно было отомстить, чтоб знали. Добрый ты, Алан. Хороший, — сказал Итан, посмотрел на меня, обреченно махнул рукой, мол, что с тебя возьмешь, и продолжил есть пирог. А я улыбнулся. Все же хорошо, что у меня есть такой друг.

Так мы и просидели почти до самого утра, вспоминая былое, приятное и не очень. А под утро, зевая во весь рот, Итан попрощался и побрел к себе.

Надеюсь, свою дверь найдет и не уснет в чужой комнате. Было дело.