Властелин страны кошмаров

Глава 2

— Здесь вечно льет дождь. — Голос Боба Макэндрю эхом отозвался в пустынных обшарпанных комнатах трехэтажного дома. — Надо было покупать лодку вместо дома.

Начало не слишком вдохновляющее, но это была первая настоящая работа за целый год, и Джим Харпер не хотел сразу ее лишиться. Он промолчал. Вздрогнув от холода, он стал раздумывать, удастся ли в пыльном камине разжечь огонь. Можно будет узнать, как только семейство Макэндрю удалится, хотя он особенно не обольщался. Похоже, в этом доме не жили годами, и дымоходы скорее всего забиты сажей и старыми птичьими гнездами.

Макэндрю стоял у большого эркера, самой выразительной детали в комнате. Одно из стекол треснуло и было заклеено скотчем. От этого панорама города и моря вдали казалась картинкой, разрезанной на части. По стеклу стекали бусинки дождя. Джим ждал, но Макэндрю не шелохнулся. Казалось, какая-то мрачная мысль промелькнула в его глазах, пока он стоял, глядя в пространство. В глубине комнаты, в тени, стояла жена Макэндрю, закутанная с ног до головы в дорогие белые меха. Она ни разу не заговорила с тех пор, как появился Джим, их новый сторож. Она следила за Макэндрю, как львица за своим детенышем.

— Боб? — мягко спросила она.

Макэндрю услышал ее. Он взял себя в руки и отвернулся от окна.

— У вас есть вопросы? — обратился он к Джиму.

— Как мне будут платить? — поинтересовался Джим.

— Каждый четверг в городском отделении банка. Вам нужно зайти и предъявить удостоверение личности, а дальше они все знают сами.

— Да, но…

— Вас что-то не устраивает?

— Дело в том, что почти неделю мне не на что будет жить.

— А как же ваш аккредитив?

— Я все потратил на дорогу сюда, — сказал Джим.

Макэндрю посмотрел в потолок и вздохнул. Он считал себя серьезным бизнесменом и не мог понять людей, чей мир вращался не так быстро или был менее упорядочен.

— Ты можешь позвонить утром в банк, правда, милый? — сказала Линн Макэндрю.

Макэндрю нахмурился.

— Так дела не делают.

— Будет тебе.

Голос из полутьмы звучал мягко, убеждающе. Наверное, он подействовал. Джиму было приятно сознавать, что ему кто-то симпатизирует. Он понимал, что его вид не внушает особого доверия. Побриться он не мог вот уже два дня, а подержанное пальто, которое он носил поверх старенькой кожанки, было на два размера больше, чем нужно. Неподалеку на голом полу стоял его чемодан и потихоньку отдавал назад влагу, которую впитал за время долгого пути к Дому на Скалах.

— Хорошо. — Макэндрю выдержал длинную паузу, словно к этому решению он пришел самостоятельно. — Я уполномочу их произвести первую выплату пораньше. Но остальные чеки вы будете получать в установленный срок. У нас есть договор, и свою часть обязательств я выполню. Надеюсь, вы будете выполнять вашу.

— Что конкретно вменяется мне в обязанность?

— Ваше дело до весны отгонять цыган и любителей занимать чужие дома. Я заколотил все окна и вставил новые замки. Запирайте двери на ключ, даже когда выходите на пять минут. Чтобы не было никаких животных и гостей. Местный агент будет время от времени заезжать с подрядчиками, чтобы осмотреть дом. Больше никого не впускать. Ясно?

Джиму показалось, что он будет жить в состоянии непрерывной осады.

— А что, кто-то будет ломиться?

— Три-четыре дома на побережье стоят пустые. На них часто покушаются бродяги и подростки. Сделайте так, чтобы стало известно: этот дом обитаем.

Макэндрю достал бумажник, перебрал пачку визитных карточек, вынул одну и протянул ее Джиму.

— Будут проблемы — звоните агенту.

Джим взял карточку. Адреса на ней не было, только номер телефона. Он поинтересовался:

— А телефон в доме есть?

— Нет. На верхних этажах и электричества нет. Вода, пригодная для питья, только на кухне.

— Скажи ему про пол, — напомнила Линн Макэндрю.

Но Макэндрю только пожал плечами, словно это не имело никакого значения:

— Некоторые доски прогнили. Вы отправляетесь прогуляться в темноте по спальным комнатам, а оказываетесь в подвале со сломанными ногами и задницей, полной заноз. На вашем месте я просто позабыл бы о существовании верхних этажей.

Он глубоко вздохнул и огляделся, как будто сырой, холодный воздух комнаты мог напомнить ему о том, что он позабыл сказать. Джим попытался прикинуть, во сколько обойдется стремление сделать дом пригодным для обитания, но потерял счет нулям, когда Макэндрю обратился к жене:

— Я хочу проверить, все ли окна в порядке. Проведи его по дому и передай ключи, хорошо?

Джим взял чемодан и вслед за Линн Макэндрю прошел на кухню. Пол здесь был покрыт старым линолеумом, стены покрашены глянцевой краской, с потолка свисала стосвечовая лампочка без абажура. Большую часть пространства занимал обеденный стол. Вокруг него стояло три разномастных стула. Рядом находилась пожелтевшая плита. Возможно, когда-то она служила жертвенником, такая она была большая и старая.

— Вот это дом! — сказал Джим, как ему показалось, дипломатично.

— Вот это развалюха, — поправила его Линн Макэндрю.

Она подошла к столу, на котором стоял картонный ящик из-под «Чивас Ригал», в котором хранились два ключа с биркой.

— Боб ведет себя так, словно он тут хозяин.

— А разве нет?

— Боб — банкрот, не восстановленный в правах. Ему не принадлежит ничего. Все это записано на мое имя.

Джим поставил чемодан на пол.

— Что-то в ваших словах не слышно энтузиазма, — сказал он.

— А его и нет. Это отвратительный старый дом в мертвом городе. Однажды Боба уже постигла здесь неудача. Думаю, не последняя. Теперь он хочет что-то кому-то доказать.

Она протянула Джиму два ключа.

— Один от парадной двери, другой от черного хода. Но я думаю, никто в здравом уме не полезет сюда.

Она улыбнулась.

У нее были темные волосы и бледная кожа, бледная даже на фоне белого меха. При ближайшем рассмотрении она оказалась не такой пожилой и не такой замкнутой, как можно было подумать.

— Не говорите так, ведь это моя работа, — произнес Джим.

— Жаль, что мы не можем предложить вам что-нибудь получше.

— Все в порядке. Вы мне ничем не обязаны.

— Возможно. Но я чувствую себя обязанной доктору Фрэнксу, а это кое-что значит. — Ее лицо посерьезнело. — Когда дела у Боба шли хорошо, я приканчивала бутылку «перно» за два дня, пока чуть не отравилась. Алан Фрэнкс откачал меня и запустил мотор снова. А потом, когда дело Боба начало прогорать, у меня все как рукой сняло. Разве это не странно? Я не могу перенести мысли о его успехе, но когда он катится вниз, со мной все в порядке. Я больше не притрагиваюсь к спиртному, хотя пуританкой не стала.

Она кивнула на картонную коробку.

— Тут вы найдете кое-что спиртное, электрический обогреватель и еще несколько вещей, которые немного скрасят вам жизнь.

— Спасибо, — сказал Джим.

Где-то в глубине дома раздался стук молотка.

Линн Макэндрю огляделась вокруг.

— Я думаю, все будет хорошо. У вас, я имею в виду. Я слышала, какой у вас выдался тяжелый год.

— Надеюсь, все будет отлично.

— Прогуляйтесь в город, познакомьтесь с кем-нибудь. Устраивайте вечеринки. Вряд ли тут можно что-нибудь испортить, правда?

— Но ваш муж сказал…

— Он боится, что про этот дом узнают кредиторы и захотят наложить на него лапу. Говорю вам, постарайтесь немного развлечься. Пусть все плохое останется позади, хорошо?

В эту минуту вернулся Макэндрю, и Джим не успел ничего сказать в ответ. В руке Макэндрю держал новенький молоток, на ручке еще остался оранжевый ценник.

— Я как раз советовала нашему сторожу устраивать тут оргии, — сказала его жена.

— Очень смешно. — Макэндрю повернулся к Джиму. — Электрические пробки в холле, вода перекрывается в садике перед домом. Хотите узнать что-нибудь еще?

— Пожалуй, нет.

— Хорошо. — Макэндрю убрал молоток в карман. — Нам еще нужно успеть уложить вещи, чтобы не опоздать на самолет.

Они вышли во двор. С двух сторон его окружали надворные постройки. С третьей был забор и двустворчатые ворота. Выступ крыши служил навесом над дорожкой к дому. Линн и Джим укрылись под ним от дождя, пока Макэндрю, подняв воротник, торопливо открывал дверцу «БМВ».

— Хорошая машина, — сказал Джим.

— Мы ее взяли напрокат, — тихо ответила Линн. — В отличие от виллы, куда мы сейчас едем, ее мы занимаем временно.

Макэндрю наклонился и открыл пассажирскую дверь. Пришло время отправляться.

— Берегите себя… как правильно: Джеймс? Джим?

— Друзья зовут меня Джимбо, — сказал Джим Харпер.