Военно-морской шпионаж. История противостояния

Глава 10 ЛОДКА ПРОПАЛА — ЛОДКА НАЙДЕНА: 1968-1974,1989 г

Год 1968-й был неудачливым для подводников. 24 января в Средиземном море Израиль потерял свою подводную лодку «Дакар», а 27 января, опять же в Средиземном морс, пропала французская подводная лодка «Минерва». В марте в районе севернее Гавайских островов советский ВМФ лишился дизельной подводной лодки класса «Гольф» со стратегическими ракетами, а в мае ВМС США к юго-востоку от Азорских островов потеряли атомную ударную подводную лодку «Скорпион», на которой произошел взрыв. На время написания этой книги причина взрыва оставалась неизвестной.

То, что вы прочтете ниже, является воспоминаниями П. Хухтхаузена об исчезновении, подъеме и последствиях потери советской подводной лодки К-129 в марте 1968 г. П. Хухтхаузен служил в Москве в качестве американского военно-морского атташе с 1987 по 1990 год.

В один из августовских дней 1989 г. в моем офисе в посольстве США в Москве раздался телефонный звонок. Голос капитана 1-го ранга советского ВМФ В. Серкова, который нельзя было спутать ни с каким другим голосом, зарокотал в трубке по-русски: «Товарищ атташе, к одиннадцати часам требуется ваше присутствие в кабинете адмирала Макарова на улице Грибоедова». Как военно-морской атташе, я свыкся с выполнением необычных задач во имя дипломатии или разведки, однако та встреча с советскими военно-морскими офицерами оказалась самой причудливой. Я прибыл в штаб их ВМФ, одиночному и аккуратно выглядящему зданию в этом запущенном районе Москвы, поднялся по ступенькам, миновав бюст Ленина и двух часовых в форме, которые приветствовали меня неестественным поворотом головы — надменным, показалось мне я, хотя и знал, что они просто демонстрировали бравый вид. Нервный адъютант, от которого несло салями и табаком, проводил меня в кабинет адмирала.

В штабе царила сердечная атмосфера. Адмирал Валентин Макаров, начальник главного штаба ВМФ, встретил меня строго в центре своего кабинета, все атрибуты которого свидетельствовали о безусловной принадлежности его хозяина к морякам. Адмирал был солидно скроенным мужчиной с простыми манерами моряка. За адмиралом стояло с полдесятка морских офицеров в синей форме, которые, как и сам адмирал, выглядели преисполненными сознанием долга. Встреча, на удивление, началась без обычного представителя разведки от отдела по внешним связям Министерства обороны, который получил у американцев прозвище «рассадник шпионов». Мы пили русский чай из стаканов в металлических подстаканниках, стенки которых были украшены изображением кораблей.

— В прошлом месяце наших матросов хорошо встретили в Норфолке, — начал адмирал без намека па улыбку, — ваших также хорошо примут в Севастополе. — Обмен визитами военных кораблей двух стран возобновился этим летом после семнадцатилетнего перерыва. Американские корабли впервые с 1921 г. — тогда они помогали в эвакуации остатков белой армии, проигравшей Гражданскую войну в России, — должны были посетить Крым. Однако предстоящий визит американских кораблей не являлся основной темой встречи. Разговор продолжался в необыкновенно расслабленной атмосфере до появления капитана 1-го ранга В. Серкова, буквально ворвавшегося в кабинет.

Капитан 1-го ранга В. А. Серков был ведущим экспертом советского ВМФ по морскому праву. Он неоднократно участвовал в различных международных конференциях и был в числе первых участников начатых в 1972 г. переговоров между ВМФ СССР и ВМС США о предотвращении инцидентов на море. Как и другие американские военно-морские атташе, служившие в Москве последние двадцать лет, я был хорошо знаком с Серковым. Он был одним из немногих продолжавших служить морских офицеров, которые некогда принимали участие в самых первых переговорах и последующем подписании соглашения между тогдашним министром ВМС США Джоном Уорнером и советским адмиралом Петром Навойцевым. Появление Серкова в кабинете было неожиданным и сразу изменило атмосферу в кабинете в сторону большей строгости и официальности. Я предполагал, что Серков сейчас доложит о каком-то ужасающем происшествии, которое могло случиться в море, хотя число инцидентов на море с участием двух флотов значительно уменьшилось в тот период улучшения отношений. Вместо этого Серков в нескольких словах рассказал о том интересе, который с недавних пор проявляет советская пресса к американской операции, проведенной пятнадцать лет назад в Тихом океане и получившей название операция «Дженнифер».

Серков резко перешел к делу: «Советский ВМФ, от имени семей девяноста восьми наших моряков с подводной лодки, потерянной в Тихом океане в 1968 г., просит вас подтвердить, что останки членов экипажа лодки, извлеченные вами при проведении операции по подъему корпуса лодки со дна океана, были перезахоронены в море». — Я остолбенел.

Серков продолжал: «Также, для удовлетворения религиозных чувств семей верующих Русской православной церкви, мы просим вас указать точное место их упокоения. — Внося в разговор еще больше интриги, Серков мрачно добавил: — Просьба обоснована, учитывая роль американских ВМС в потоплении этой лодки». — Встреча закончилась. Я согласился доложить по инстанции об их просьбе, поднялся со стула, сгреб свой дипломат и поддел назад мимо тех же часовых, которые, казалось мне, выглядели теперь сердитыми. Через всю Москву я поспешил в посольство.

Этой встрече и просьбе о помощи предшествовало появление сенсационной статьи в популярном журнале «Огонек»; в статье говорилось о подъеме американцами советской подводной лодки Тихоокеанского флота. В статье, о которой упомянул при встрече Серков, сообщалось, что лодка пропала в 1968 г., затем была найдена и поднята в ходе американской операции «Дженнифер». В «Огоньке», со ссылкой на западные источники, утверждалось, что американцы подняли останки некоторых членов экипажа советской подводной лодки и затем захоронили их в море.

Потеря этой советской подводной лодки с баллистическими ракетами до сих является одним из самых значимых и все еще не объясненных инцидентов «холодной войны» под водой. Катастрофа случилась 8 марта, именно в этот день в северной части Тихого океана, где глубины достигают 18 000 футов (около 6000 м), исчезла советская дизельная подводная лодка «Проект 629-М» с баллистическими ракетами на борту (классификация НАТО — класс «Гольф-II»). Причина гибели лодки, имевшей тактический номер К-129, никогда публично не объявлялась ни одной из сторон. И хотя некоторые подробности той истории появились в печатных изданиях, ВМС США до сих пор отказываются официально комментировать тот случай.

В 1995 г., когда я, уже уволившись из ВМС США, был в России и собирал материал для своих книг, то встретился с контр-адмиралом А. Дыгало, бывшим командиром 22-й дивизии подводных лодок Тихоокеанского флота (Рыбачий). Злополучная К-129 входила в состав именно его дивизии. Холодным московским вечером в своей крохотной и плохо освещенной квартире Дыгало поведал мне свою версию исчезновения лодки. Дыгало, долгое время бывший помощником редактора советского военно-морского журнала «Морской сборник», говорил по-русски, выбирая слова, а в конце разговора передал мне свои воспоминания о том случае, собственноручно отпечатанные им на машинке. По сей день доброжелательный и глубоко верующий бывший подводник считает, что американские ВМС причастны к исчезновению его подводной лодки со всем экипажем.

По мнению Дыгало, когда К-129 в подводном положении совершала переход в район боевого дежурства в центральной части Тихого океана, периодически идя под шноркелем, то в какой-то момент была обнаружена американской атомной ударной подводной лодкой класса «637», которая начала за ней следить. Идя по следу советской лодки, американская лодка активно маневрировала и, проходя под нашей лодкой на критически малых дистанциях, пыталась исследовать и сфотографировать нижнюю часть нашей лодки. Как считает Дыгало, столкновение произошло 8 марта, когда якобы советская лодка стала выполнять неожиданный разворот и подставила американцам свой борт. Этот маневр не был своевременно замечен американцами, и их лодка ненамеренно ударилась верхней частью рубки по нижней части центрального командного поста советской лодки; произошло это на глубине 150 футов (около 50 метров).

Почти тридцать минут экипаж К-129 боролся с бедой, но лодка все-таки ушла на дно. Дыгало считает, что когда командование ВМС США в зоне Тихого океана опровергло версию о возможном столкновении, то объясняло знание американцами координат точного места гибели лодки тем, что подводные станции пассивного прослушивания системы СОСУС зарегистрировали звуки ломающегося под давлением воды металла тонущей советской лодки и определили ее местоположение. До 1997 г. американцы держали в тайне — как политически болезненный и потенциально вредный секрет — точное наименование их подводной лодки, якобы участвовавшей в том инциденте. (Советы заявляли, что это была американская лодка «Суордфиш», которая 17.03.1968 г. пришла в японский порт Йокосука с поврежденным перископом.) В октябре 1997 г. один человек, пожелавший остаться неизвестным, рассказывал мне, что в момент происшествия он якобы находился на борту некоего американского военного корабля, и советская лодка действительно затонула в результате либо столкновения, либо из-за случайного применения оружия с неназванного корабля ВМС США.

С самого начала адмирал Дыгало был убежден, что американская ударная ПЛ «села на хвост» К-129, когда последняя выполняла разведывательную задачу вблизи базы американских ПЛ в Перл-Харборе, на Гавайях. Последовательность выхода на радиосвязь и то, что советская лодка была найдена на дне с рваным отверстием в нижней части корпуса, а также факт нахождения перископа, антенн и шноркеля лодки в убранном состояния подтверждают, по мнению Дыгало, факт ее столкновения с другой подводной лодкой или же то, что К-129 стала мишенью для какого-то противолодочного оружия. В противном случае, лодка бы затонула с поднятым шноркелем.

Американские офицеры опровергли первоначальные советские обвинения в том, что с американской стороны участником инцидента была атомная ударная ПЛ «Суордфиш», — обвинения, которые основывались исключительно на обнародованном факте прибытия этой ПЛ на ремонтную базу в Йокосука (Япония) 12.03.1968 г. с сильными повреждениями боевой рубки. 31 августа 1994 г. состоялось заседание совместной российско-американской комиссии, на котором стороны пытались найти ответы на вопросы, оставшиеся со времен «холодной войны», и выяснить судьбы пропавших военнопленных.

Отставной адмирал ВМС США УД. Смит письменно проинформировал Дыгало о том, что утверждения о причастности «Суордфиш» к гибели К-129 некорректны и что «Суордфиш» находилась не менее чем в 200 милях от места гибели советской лодки. (Наверное, случайность, но такая же дальность (200 миль) присутствует и в объяснении американских ВМС по поводу местоположения ближайшего советского военного корабля относительно места гибели американской подводной лодки «Скорпион» позднее в том же году.)

Совместная комиссия, которую возглавляли генерал Д. Волкогонов и посол США в России М. Тун, проинформировала российскую общественность, что ни одной американской подводной лодки в радиусе 200 морских миль от места обнаружения К-129 не было. В изданной в России в 2005 г. книге М. Вознесенского «Кража подводной лодки К-129 утверждается, что лодка класса «Гольф-II» потонула в результате применения (возможно, случайного) противолодочного оружия с американского эсминца, подводной лодки или самолета. В упоминавшейся беседе П. Хухтхаузена с адмиралом Дыгало последний заявил, что СССР начал подозревать, что К-129 затонула, после изучения материалов перехвата радиообмена в сетях командования ВМС США в зоне Тихого океана. Действительно, если бы произошел какой-нибудь инцидент с участием американского военного корабля, то в радиообмене должны были бы проходить доклады и сообщения о его подробностях.

Эд Оффли в своей книге «Скорпион» уходит вниз» предполагает, что осужденный за шпионаж Джон Уолкер начал передавать Советскому Союзу ключи от кодов американских ВМС в зоне Тихого океана до 1968 г., подразумевая, что к тому времени Москва уже читала радиообмен в радиосетях ВМС США. Слова Дыгало о том, что К-129 имела пробоину под третьим отсеком подтверждают то предположение, что причиной гибели лодки стало либо оружие, либо удар при столкновении в нижнюю часть корпуса. Предположение об американском участии в инциденте подтверждает и тот факт, что американцы до сих пор не опубликовали фотографии поднятого корпуса советской лодки. Примечательно, что американцы до сих пор не опубликовали и фотографии всего корпуса своей подводной лодки «Скорпион». В беседе с Ч. Холлистером, специалистом-глубоководником компании «Вуд хоул», который много раз осматривал останки американских лодок «Скорпион» и «Трешер» и советской К-219, находящиеся на дне Атлантического океана, с борта нескольких глубоководных аппаратов, мне было сказано, что на фотографиях корпуса «Скорпиона» виден скрюченный металл с впечатанными в него русскими буквами.

По словам Дыгало, лодку К-129 объявили пропавшей после того, как она не вышла на два плановых сеанса связи. Дыгало, как командир дивизии, обязан был доложить о случившемся командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Н. Амелько. Н. Амелько в штабе Тихоокеанского флота не было, поскольку в тот момент он находился на борту крейсера «Дмитрий Пожарский», направлявшегося с визитом в Мадрас (Индия).

Безуспешные поиски К-129 продолжались несколько месяцев. Командование вооруженных сил США в зоне Тихого океана спокойно держало в тайне свое знание точного места гибели лодки, которое якобы было определено системой СОСУС. Если бы координаты места гибели лодки стали известны из какого-то другого источника, например, от корабля, который был причастен к гибели, то и в этом случае ВМС США придержали бы эту информацию как секретную.

Часть материалов, касающихся организованной ЦРУ операции по подъему лодки, появилась в открытой печати, однако американские ВМС, особенно его подводные силы, не публиковали никаких материалов относительно обнаружения и преследования ПЛ класса «Гольф-II» противолодочными силами американского флота на Тихом океане. ВМС США, очевидно, знали о точных координатах места гибели лодки и, выдержав приличную паузу, направили свои силы для изучения останков лодки. Такая задача была поставлена перед океанографическим исследовательским кораблем ВМС США «Мизар» и глубоководной подводной лодкой особой конструкции ВМС США «Хэлибат».

Подводная лодка ВМС США «Хэлибат» (SSGN 587) первоначально строилась как носитель запускаемой из надводного положения крылатой ракеты (сконструированной немецким ученым Гербертом Вагнером, см. Главу 1) «Регулус» с дальностью стрельбы 80 миль. В 1965 г. лодка прошла глубокую модернизацию для выполнения задач глубоководной разведки и спасения, и получила новый номер — SSN-587. В обширных отсеках «Хэлибат» размещались катушки с кабелями, предназначенными для установки оборудования наблюдения глубоко на дне моря. В прессе сообщалось, что лодка, находясь в подводном положении и будучи ненаблюдаемой со стороны, способна поднимать с больших глубин мелкие предметы.

«Хэлибат» обнаружила советскую лодку через четыре месяца после ее гибели, обследовала ее корпус и сделала фотографии. В 1968 г. это было невероятным достижением, за что лодка получила первую благодарность от президента, а всем членам экипажа был вручен особый знак отличия. После изучения внешнего состояния лодки и участка дна, где она лежала, ЦРУ спланировало операцию по подъему лодки, получившую секретное название «Житель Азорских островов». Судно «Гломар эксплорер», предназначенное для добычи полезных ископаемых со дна моря, построенное и эксплуатируемое ЦРУ под прикрытием компании «Сумма корпорейшн», пришло в район гибели советской лодки в 1974 г. и подняло на поверхность несколько отсеков лодки с глубины 3 мили. В прессу просочилась информация об этой замечательной операции, когда она еще шла полным ходом вплоть до завершения, несмотря на прибытие нескольких советских военных кораблей. Они вели пристальное наблюдение с близкой дистанции, но не вмешивались.

Судно-спасатель по виду напоминало платформу для подводной добычи полезных ископаемых. Оно опустило под воду когтеобразное устройство, смонтированное на конце плети, состоящей из труб и тросов и имеющей длину 3 мили, захватило самую крупную секцию из останков корпуса лодки, и начало поднимать ее на поверхность. Физику этого трюка можно сравнить с попыткой снять шляпу с головы прохожего на Пятой авеню с помощью удочки рыбака, сидящего на крыше небоскреба «Эмпайр стейт билдинг» в Нью-Йорке. По мере того как останки лодки, удерживаемые механическим захватом, приближались к поверхности воды, некоторые элементы корпуса отрывались от него и вновь уходили вниз. Носовую часть корпуса подняли из воды и уложили на плавучую баржу для осмотра. После тщательной подготовки, специалисты по конструированию лодок, судебные эксперты и инженеры спустились внутрь скрюченных останков лодки и стали копаться в вызывающих суеверный страх останках того, что было на лодке. Они хотели отыскать кодировочные книги и боеголовки — бесценные трофеи разведки. Найденное потрясло их.

Внутренняя часть корпуса, хоть и была искалечена огромным давлением на глубине, ясно показывала очень грубую конструкцию лодки. Стальные плиты корпуса имели разную толщину, а сварка оказалась грубой и неравномерной. Одна секция корпуса была усилена деревянными распорками; между внутренними и внешним корпусами лодки спасатели обнаружили балласт в форме сотен свинцовых грузиков, которыми, очевидно, вручную регулировали дифферент лодки. Присутствие таких примитивных устройств шокировало американских специалистов по конструированию лодок, которые предположили, что подобные грубые меры были предприняты для устранения серьезных дефектов устаревшей конструкции. Изъяны, обнаруженные в корпусе лодки, резко контрастировали с технически современными боеголовками на торпедах и ракетах.

Американцы извлекли из корпуса лодки останки по меньшей мере шести членов экипажа, которые были потом перезахоронены в море с соответствующими военными почестями. Все это снималось на видеокамеру — как подтверждение того, что захоронение было проведено с достоинством; при погребении исполнялся гимн Советского Союза.

По мнению американского исследователя Н. Польмара, операция не достигла своей основной цели, которая состояла в восстановлении до исходного состояния одной или несколько ракет Р-21 (SS-N-5) и криптографического оборудования.

В ходе операции было поднято и другое ценное оборудование, включая книги по секретной радиосвязи и компоненты ядерных боеголовок от двух торпед. Внутренняя часть корпуса лодки и останки членов экипажа имели явные признаки радиоактивного облучения, полученного от поврежденных ядерных боеголовок торпед.

В 1989 г. публикации в советской прессе о гибели К-129 дали советскому ВМФ новый предлог для получения ответа от США и возможность выйти на сотрудничество в выяснении многих других инцидентов с подводными лодками. Советские представители на ежегодной встрече в рамках соглашения о предотвращении инцидентов на море, подписанного флотами СССР и США в 1972 г., безуспешно пытались получить информацию о К-129. Советский ВМФ неоднократно предлагал подвести подводные лодки под действие вышеназванного соглашения; американские ВМС также последовательно отказывались рассматривать эти предложения. Американские офицеры упорно настаивали на том, что соглашение должно по-прежнему затрагивать только надводные корабли и самолеты; наложение ограничений на любую американскую подводную лодку нарушило бы традиционную автономность действий американских подводников.

В 1975 г. первая попытка получить подтверждение от американского правительства о подъеме К-129 дала небольшой результат, когда госсекретарь США Г. Киссинджер передал советскому послу А. Добрынину имена трех советских моряков, погибших на лодке. Были опознаны останки только троих членов команды, а общее количество останков советских моряков, поднятых со дна моря, не называлось. Это была последняя информация, переданная американским правительством Советскому Союзу до его распада в 1991 г. На следующий год, в рамках подготовки к сотрудничеству, представители ЦРУ и бывшего КГБ стали встречаться для обсуждения некоторых вопросов. Во время одной из таких встреч официальные представители ЦРУ передали русским несколько документальных свидетельств подъема лодки, включая видеозапись захоронения русских моряков. В 2007 г. американское правительство передало российскому флоту еще несколько предметов с поднятой лодки, включая колокол К-129 и фотоаппарат одного из членов экипажа.

Какие бы мотивы ни стояли за попытками русских в 1989 г. узнать от американского военно-морского атташе подробности о пропавшей лодке, после появления публикации общественное мнение сфокусировалось на мне. Еще до приглашения посетить главный штаб советского ВМФ у меня была серия звонков от советских граждан и несколько звонков из газет с просьбой дать комментарий по этому поводу.

В дни, последовавшие за публикацией и моей встречей с адмиралом Макаровым, я получил много звонков от граждан, которые представлялись близкими родственниками членов экипажа погибшей лодки. Был звонок из Ленинграда от инвалида-мичмана, потерявшего зрение во время службы на атомной подводной лодке. Он сказал, что его отец был в числе пропавших членов экипажа подводной лодки К-129. Бывший моряк настаивал на встрече, потому что у него была какая-то важная информация, которую он хотел показать мне. Помня о тягостных минутах моей встречи в главном штабе российского флота и просьбе раскрыть местоположение захоронения останков моряков, я согласился встретиться с молодым человеком из Ленинграда. По его просьбе встреча должна была произойти в сквере парка у гостиницы «Украина», которая находилась напротив американского посольства за Москвой-рекой. Для сотрудников посольства не было ничего необычного в том, чтобы прогуляться по мосту через реку к гостинице «Украина» и купить что-нибудь в газетном киоске вестибюля гостиницы, в котором всегда был хороший выбор периодических изданий.

Я подходил к парку с опасением, и колокольчики тревоги позванивали в моей голове. Был 1989 год, и «холодная война» еще не была окончена, поэтому любая заранее оговоренная встреча советского гражданина с западным дипломатом все еще являлась рискованным делом.

Парк был заполнен любителями погреться на летнем солнце. Вглядевшись в толпу, я увидел мужчину в темных очках, стоявшего у статуи в центре парка. Его поддерживала за руку женщина, которая наблюдала за моим приближением. У нее были высокие щеки, которые выдавали ее татарское или грузинское происхождение. Увидев лицо мужчины, я отшатнулся — это была нелепая маска из кожной ткани разного цвета, с сильно изуродованным носом, носившим следы пластической хирургии. Шарф закрывал большую часть его лица. Молча обменявшись сигналами опознавания, мы пожали друг другу руки и вместе пошли по парку. Был конец лета, где-то высоко в чистом небе висели редкие облака, однако подходившие с востока низкие темные тучи обещали хороший дождь.

Слепой, который коротко представился Игорем, шел медленной походкой матроса. Он был высок и строен, хотя возраст его определить было невозможно. Из-под темной куртки виднелась тельняшка, и, как у многих бывших советских военных моряков, на куртке был приколот небольшой металлический значок, указывавший на его прежнюю службу, — силуэт подводной лодки на голубом фоне со словами «дальний поход».

Игорь говорил медленно и аккуратно, словно ему было это нелегко делать, и явно глотал окончания слов. «Мой отец был инженером на ракетной подводной лодке, которую мы потеряли в Тихом океане в 1968 г. Я пошел в море, следуя примеру отца, и служил на подводной лодке электриком, дослужившись постепенно до мичмана». — Он повернулся, словно оглядываясь, и я засомневался, действительно ли он незрячий. Потом он продолжил: «Я служил на подводной лодке К-131, вооруженной крылатыми ракетами». — Игорь остановился и повернулся, дав мне возможность взглянуть на него. Он размотал шарф, закрывавший шею и подбородок, и я увидел жуткие шрамы и обезображенную плоть.

— Я обгорел на пожаре, в котором погибли четырнадцать моих сослуживцев; это случилось в июне 1984 г. в Баренцевом море. — Он вернул шарф на место и опять зашагал. Подводная лодка К-131 принадлежала к классу «Проект 675» (по классификации НАТО — класс «Экоу-II»).

Пока мы прогуливались, Игорь рассказал мне о печальном состоянии радиационной защиты и общей безопасности на подводных лодках советского ВМФ: «Я работаю с группой бывших подводников, многие из которых являются выжившими участниками различных происшествий. С помощью бывшего флотского политработника и писателя капитана первого ранга Николая Черкашина мы составляем перечень всех катастроф на подводных лодках, который мы собираемся опубликовать. Пока нас зажимают. Я отдам вам этот перечень, если вы поможете нам рассказать всю правду».

Игорь взмахнул рукой, и мы остановились. Он достал из красной заплечной сумки пластиковую папку и показал мне ее содержимое — толстую пачку исписанных от руки листов бумаги. Он быстро сунул листы в папку и передал ее мне: «Прошу вас, господин атташе, чтобы вы, пожалуйста, постарались узнать местоположение останков моего отца. Нас не интересует, поднимали ли вы, американцы, эту лодку; мы просто хотим знать местоположение перезахоронения, и было ли найдено какое-нибудь доказательство, могущее помочь в опознании мертвых». Я обещал помочь и поблагодарил его за переданный материал. Перед тем как мы расстались, спутница Игоря, о которой мне было известно только то, что ее зовут Еленой, передала мне пластиковый конверт.

— Здесь рассказ еще об одной катастрофе, о которой молчат вот уже больше тридцати лет, — печально сказала она. Полученные мной в тот день бумаги были первыми отчетами о происшествиях, которые в последующем, на протяжении почти пяти лет, мне передавали Игорь и другие бывшие подводники и члены их семей.

В папке, которую я получил от Игоря, находился перечень происшествий на советских подводных лодках, произошедших в период с 1956 по 1989 годы; на листах, аккуратно переписанных от руки, приводились наименования подводных лодок, даты, имена командиров и другая информация. Материал был на русском языке, он был предоставлен разными людьми, скорее всего, бывшими членами экипажей упомянутых в материале лодок. Позже я узнал, что конечный вариант этого перечня был опубликован на русском языке в 1992 г. в книге «Расследуя катастрофы подводных лодок». Таблица в конце книги содержала перечень происшествий с подводными лодками, с указанием количества пострадавших, командиров, места и причины каждого происшествия, а также места захоронения погибших, если таковое было известно. На первых страницах книги были приведены графические подробности одного из первых (1961 г.) происшествий с подводными лодками, в результате которого появились и первые жертвы среди членов экипажей, подвергшихся радиоактивному облучению на море; эти описания были составлены по воспоминаниям выживших очевидцев катастрофы и членов их семей.