Глава 10

Информация, переданная Бураном, не то чтобы ошеломила майора Антонова. Нет, он всегда понимал, что в комендатуре есть людишки, которые работают больше на себя, нежели на дело. Как всегда и везде. Не исключал и наличия «кротов» — от укропских до бандитских. Тоже понятно: республика не в раю рождается, и люди в ней не с облаков, а из жизни. В которой, как известно, у всех интересы разные. И идеалы — у кого есть идеалы. Наконец, некое противодействие им самим и его оперативниками в их работе ощущалось. Не явное, не наглое, но — срывались подчас перспективные операции. Причём умненько так — когда работа была во взаимодействии с МВД. И волей-неволей поиски «кротов» обращались туда. Там и обрывались. Во-первых, потому что это было хозяйство Хорнета, то есть чужое. А во-вторых, потому что там чёрт ногу сломит, а надёжность и обязательность не были отличительными чертами полицейского ведомства ЛНР.

Всё так, но всё же Томич был неприятно впечатлён тем, на каком уровне засел у них предатель. Не верить Бурану у него оснований не было — и говорили про него хорошо, да и сам мужик впечатление производил вполне надёжное. Значит, он там получил информацию о реальном украинском агенте в комендантском полку — а что за Бураном гоняются люди с той стороны, сомнений не вызывало. Лично у него, у Томича. Чутьё оперативное о том говорило. Нет, может, там что и личное — на это надо отвести свой процент, если по справедливости. На фоне убийства Бэтмена чего только не может быть. Но больно уж всё несвязушно получается. Если армейские — то просто грохнули бы капитана Кравченко надёжно и эффективно. Как дружка его Бледнова. Никакая спецподготовка не помогла бы. Бандитам капитан без надобности. Да и что это за экзотика для них — из гранатомёта в окно? На бытовуху тем более не похоже. Зато очень похоже именно на хохлов — максимально шумно, минимально эффективно. В их духе, духе победившего мозги пиара: не результат главное, а эффектная картинка. Небось, и сообщения уже заготовлены где-то — «Кровавый сепар-маньяк Буран уничтожен действиями партизан Луганска!»…

Но в любом случае поболтать с майором Овинником будет интересно. Что-то за ним было такое… двойное. Дно двойное. Даже если не на укров работает, то занятно было бы узнать, кого он в комендатуре крышует. С теми же ментами вон часто общается. Недавно вон журналиста побили, который умудрился с делягами на рыке схлестнуться — и люди Овинника деляг выводили, якобы чтобы агентуру свою не подставить. Заминали дело.

Эх, жаль, что так зыбко тут всё, на Луганске! Не сложились структуры рабочие всерьёз. Вот и в комендатуре — вроде бы и наличествует службе войск и безопасности военной службы. И руководит ею хороший офицер и просто героический парень Серёга с говорящим позывным «Патрон». Но он до войны был строителем! Вот и приходится контрразведчику Антонову его подстраховывать, а фактически — разделять с ним его работу. Уж больно безграничны обязанности заместителя начальника штаба по службе войск и безопасности! Тут всё: от организационного и методического обеспечения внутренней, гарнизонной и караульной служб и организации охраны и обороны военных объектов до ведения учёта преступлений и происшествий и участия в проведении мероприятий по восстановлению или созданию органов местного самоуправления на освобожденных или оккупированных территориях. А также учёт болевых знамён и даже воинских захоронений. Ну и, конечно, взаимодействие с военными правоохранительными органами и органами военной контрразведки по предупреждению всяческих преступлений. Да ещё и в комендантском полку! А у него, на минуточку, десяток комендатур, часть из которых находится в населённых пунктах на линии соприкосновения с противником…

Нет, есть, есть, о чём поговорить вдумчиво с майором Овинником! И так, чтобы об этом знали не более трёх человек — он сам, то есть Овинник, затем он, Антонов, и Ворон, командир. Ибо без санкции командира полка подобного рода действия предпринимать невозможно. Да и просто — нехорошо было бы. Командир — человек порядочный. Заслуженный, настоящий. «Афганец», пограничник, на боевых гранатомётчиком работал. Здесь брал здание СБУ, потом погранотряд, дрался на Металлисте, на боевые ходил до самого перемирия. Затем — организация охраны порядка. А главное — защита военнослужащих. Подчас от них самих, конечно, но в данном случае, с Бураном, дело другое.

В принципе, Сергей ещё вчера доложил командиру первые данные, Ворон взял этот случай на заметку. К тому же он вспомнил Бурана по Георгиевке.

Да и просто — сложились отношения между Томичем и командиром, доверие сложилось. Так что не только формально обязан был доложить ему о происшедшем Томич, но и рассчитывал по-человечески опереться на него в этом на глазах разбухающем деле. А это очень важно сейчас — в полку уже служит до полутора тысяч бойцов. И многие пришли, когда главные бои окончились. А потому немало с ними просочилось хитрованов и жуков, а то и вовсе отребья… Естественно, Ворон всех и каждого проконтролировать не может, а потому вынужден опираться на тех, кому доверяет.

Овинник же — пришлый, с Вороновым рядом не воевал. А брать его надо сейчас, немедленно, покуда информация о неудаче его людей в больнице до него не дошла. Иначе — сам свалит куда-нибудь и шефов своих с подполья предупредит. Если он, понятно, всё же на СБУ работает. А если и на себя просто — всё равно, нельзя ему дать свою агентуру спрятать, особенно ту, что здесь, в комендатуре засела.

С другой стороны, Томич опасался будоражить командира на основании одного лишь короткого звонка. Буран, конечно, боец авторитетный в некоторых кругах, да и Митридат с кем попало близко дружить не станет. Но мало ли что! Армеец — не опер, может за след принять что угодно. Тем более — сам лицо заинтересованное. Положиться на его слова — а ну как на деле пшик окажется? А тот же Джерри — честнейший человек. Которого, между прочим, кто-то в комендатуру подсадил. И должность немалую дал, и звание… Облажаться можно по полной!

И всё же Томич решился. Действовать надо стремительно, не дать противнику шанса спрятать концы. Если дело идёт о СБУшном подполье в Луганске, то тут медлить и рефлексировать нельзя. Лучше перебдеть, чем упустить. Но и плюхать со всей дури камень в лужу мы тоже не будем.

И он набрал номер Бурана.

* * *

Алексею не понравилось то, что он услышал от Томича. Ему настоятельно рекомендовали не гнать коней и не рваться ни на какие штурмы спортклубов. А было приказано хватать задержанных и везти их… Пока никуда. Затихариться в нескольких кварталах от комендатуры. Вон хоть во дворах за четырёхэтажками напротив. И сидеть в машине. Ждать дальнейших указаний. «Не в бирюльки играем», — веско намекнул Томич.

Кравченко, пожав плечами, вынужден был ответить «Есть!». По его мнению, бандитов надо было брать прямо сейчас. Если мало для того комендантских сил, он может поднять своих бойцов.

Но в данном случае фишка была у Томича — он вёл дело, да и знал наверняка что-то такое, о чём не ведал Алексей. Да и ожидаемо — сам же давеча думал на эту тему. Значит, предположения лишь подтвердились: бандиты для новой луганской власти то ли не по зубам, то ли при делах. Как водится, судьбы мира определяют тайные властители мира. Если оторваться от очевидной детскости этой фразы, то и придёшь к тому, что сплошь и рядом встречается в реале: видимая власть — не всегда подлинная власть. Конечно, и не куклы на верёвочках, своё влияние, конечно, имеют. Да и сила обычно в их руках — армия, полиция… Но коли армия, как верно сказал, кажется, то ли Наполеон, то ли Фридрих Второй, — и уж во всяком случае говорил их преподаватель в училище подполковник Иванюта, — передвигается на брюхе, то о власти можно сказать то же самое. Основа победы — не только сильная, но и сытая армия. База власти всегда — сытое население. Голодное, как правило, восстаёт. А сытость даётся деньгами. Следовательно, сила и деньги — две стороны одной медали, которая и называется власть. И пренебрежение чем-то одним всегда заканчивается для власти плохо.

Но это в идеале. А на практике здешняя, луганская власть сидит без денег. Сила у неё есть, пусть и не особая, но зато она дополняется пока ещё поддержкой народа. Пока ещё. Ибо голод в республике есть, а он — такая злая тётка, что переборет любой энтузиазм. А значит, искать надо деньги. А где? Только два адреса: Россия и местные олигархи. Которые хоть и сбежали на Украину, но собственность свою немалую оставили здесь. И присматривают за ней — бандиты. Не эти, конечно, «быки» типа болеющего теперь головой Босого, а верховоды. Смотрящие. А это уже уровень, когда криминалитет сливается с бизнесом, будучи совладельцем собственности. Причём вполне честным, законно вложившим в неё денежки.

В общем, параллельная армия. С вождями которой в лице олигархов заключено негласное перемирие. То есть мы вас не национализируем, а вы нас не дестабилизируете и помогаете деньжатами. В смысле — не той гуманитаркой, что Рахметов в Донецк возит, а возможностью питаться с ваших шахт и предприятий Продавая через вас же их продукцию на Украину.

Это Мишка Митридат как-то на пальцах объяснил Алексею. Тот, по привычке своей вникать во всё, впитал эти особенности революционной ситуации на Донбассе, уяснил, что большевиков тут нет и не будет, а будет долгое постепенное срастание новой власти со старым бизнесом, и — положил это на дальнюю полочку в голове. Ориентации в текущей обстановке эта информация ему добавила и ладно — теперь пусть остаётся файлом для сведения.

Так что тепершнее решение Томича его не удивило, хотя с его, военного, точки зрения оно было ошибочным. Но пойти против он, естественно, не мог, и единственное, что оставалось делать, это кинуть всех задержанных в «бобик» комендачей и выполнять приказ. Хоть и понятно было, что в любом случае не более как через полчаса бандосы будут в курсе происшедшего — хотя бы от ментов, которых наверняка вызовут медики. Если уж не вызвали.

Впрочем, как раз этом можно попытаться противодействовать. Как и собирался. Ведь происшествие случилось с участием военнослужащего. Значит, дело подведомственно именно комендатуре! И пускай лейтенант Середа произведёт необходимые оперативные действия, снимет первые показания и оставит бойца для контроля за ситуацией. Сейчас главное — поменьше гласности. Чтобы не спугнуть главных заказчиков.

А бандосы — ну что ж, на то они и бандосы, чтобы связи иметь такие, которые и комендатура лишний раз тронуть поостережётся. Ничего, доберёмся позднее и до них. Надо, надо наводить порядок в республике. Несмотря на все Мишкины лекции. Ежели суждено ей стать зародышем будущей империи, то бандитам в ней не место. От криминала, конечно, избавиться нельзя, покамест существует сам вид человеческий — но организованной преступности в новой империи не место. Хотя бы и по методу товарища Берии. Тот вон, рассказывали, просто велел перестрелять всех воров в законе по тюрьмам и лагерям. И что? — и не было в СССР организованной преступности! Вплоть до времён Горбачёва, который её снова запустил, неведомо по каким соображениям… А олигархи пусть владеют собственность на паях не с криминалом, а с государством.

Пользуясь полномочиями, подтверждёнными Томичем, Алексей так и сделал. Забрал двоих бойцов у Середы, взял задержанных, перековав их в предложенные комендачами наручники уже по-отдельности. Самого лейтенанта отправил опрашивать и заодно блокировать медперсонал. А то наговорят сестрички ментам на вооружённую хулиганку для него, как минимум, да с тяжкими телесными, — лет на девять и потянет…

Теперь надо было ещё разведать у пленного, где оставлена их машина, где её водила. Надо взять и его, чтобы не поднял скорого шухера.

Буран не сомневался, что где-то тот должен был затихариться — не могли же бандюганы на задержание вдвоём направиться. Если, понятно, совсем уж не презирали Алексея Кравченко. Тётка не в счёт — она уже была в больнице до приезда бандюков, а те вряд ли распределили роли так, что один ведёт машину, а другой охраняет задержанного. И то странно, что третьего нет.

С тремя, кстати, Алексей мог и не справиться. А как? Двоих он одновременно достать мог, контролируя третьего. Третью. И достал. А если бы ситуацию контролировал ещё один боец, да с автоматом — тут шансы могли очень даже надвое разложиться…

Впрочем, что с них взять. Бандосы. Даже не столичные или питерские, что создали было структуры, вполне со спецслужбами подчас сходные. Эти же так — «спортсмены». Тут, в Луганске, вообще всё напоминает времена начала девяностых. Вот и бандюжата такие же…

Это ещё раз подтвердилось, когда задержанный, вдохновлённый болезненным ударом по печёнке, не стал таить информации, где остался их водила. Так что появление коллеги в сопровождении двух автоматчиков тот отфиксировал только после постукивания по боковому стеклу чёрного пламегасителя автомата. Сопротивления предусмотрительно решил не оказывать, и через пару минут уже трое задержанных уже грели замёрзшие сиденья в заду комендансткого «бобика». А Кравченко, усевшись на переднее сиденье с автоматом в руках, передавал бойцу-водителю — кстати, то ли так грамотно, то ли удачливо вставшему, что бандитский «коллега» его не засёк — указание Томича относительно стоянки в паре кварталах от комендатуры.

Какой-то этап непонятной игры вокруг него и с ним — остался позади…

* * *

До конца верить в то, что торопливо передал Буран, майор Антонов очень не хотел. Очень! Несмотря на то, что сразу уцепился именно за эту версию.

Да, он вполне допускал, что пресловутый Мышак не совсем чист перед долгом и законом. Он также был уверен, что тот играет свою собственную игру, ибо явно не по ранжиру и зарплате обрастал собственностью и связями. И он профессионально знал, что рано или поздно эта игра приведёт к встрече с игрой иностранных разведок — ну, в данном случае, украинской СБУ.

Он даже по-человечески не верил Овиннику, на чей официальный позывной так прозрачно намекнул Буран. Неприятен был майор Овинник майору Антонову. Хотя оба родом были из одного города — из Краматорска. Ныне под украинской оккупацией.

Впрочем, даже общее происхождение их никак не сближало. И люди они слишком разные, и жизнь разбросала, не познакомив друг с другом на общей территории детства. Сергея она забросила аж в Томск, где и сейчас оставались сын с женой. А Овинника поносило по незалежной на разных околостроевых должностях, пока не воткнула в Красный Луч, а уж оттуда — в Луганск. Это Томич знал из личного дела сослуживца, доступного ему по негласной его должности. Так что земляками они были вполне условными.

В общем, недолюбливал военный контрразведчик Антонов помощника командира полка по правовой работе Овинника. Но — всё равно не хотел в глубине души допустить, что тот работает на враждебную сторону.

При этом душа душою, но ведь и с формальной точки зрения — что есть у Томича против сослуживца? На чём основываются те обвинения, которые он должен выложить командиру, чтобы получить у него поддержку в работе против его собственного помощника? На беглом показании одного заинтересованного лица, данном к тому же не под протокол и не под подписку. То есть нет его, этого свидетельства, с точки зрения закона!

К тому же Кравченко мог ошибиться, его могли заставить ошибиться, его, наконец, могли принудить ошибиться! Он же, Томич, не видел, что там происходило, в больнице той! Может, Буран звонил ему, стоя под дулом автомата! И его заставляли оговорить невинного человека! На Бурана такое, конечно, не похоже… но с другой стороны и знает-то он его всего два дня, за которые два раза только и виделись! Ох, дурак ты, Серёжка! Это же даже непрофессионально, так вот с пуста доверяться! Незнакомому, по сути, человеку! И в таком вопросе!

Ну, хорошо, в безупречную лояльность (хотя бывает ли такая?) капитана Кравченко верить хочется больше, чем в ней сомневаться. Биография его, история его участия в боевых действиях к тому располагает. Но он ведь может и добросовестно заблуждаться, будучи, например, просто подставлен! Как? Да запросто! Кравченко, конечно, хохлам соли под хвост подсыпал круто, это да. Но только ли им выгодна его ликвидация? Особенно в свете нынешнего устранения Бледнова? В котором явно не прослеживается украинского следа…

И в этом случае оппонентам совершенно очевидным шагом должно представляться… Да что там! — подстава кого-нибудь нужного республике через такого авторитетного офицера как Буран — самый что ни на есть удачный для них вариант!

А кто может быть этим оппонентом?

А кто завалил Бледнова? Разумеется, не уровня комендантского, да даже и МГБшного опера такая информация, но в том-то и дело, что в ЛНР все настолько друг с другом связаны, что ни один секрет ни для кого не тайна. Даже когда охрана главы поцапается с охраной премьера из-за, типа, не по рангу занятого места на стоянке перед администрацией — тут же это становится известным местной, типа, общественности. А через полчаса эта новости выстреливаются на украинских сайтах.

А сегодня вполне известно уже, что глава сам оказался в ступоре, когда узнал об убийстве Бэтмена. И затем провёл не самую безмятежную ночь в своей жизни. Как и премьер. Так что заказчик Бледнова — не местное руководство. Или же оно стало настолько умело конспирироваться, что даже к такому лицу как опер комендатуры и контрразведчик МГБ ничего не проскользнуло…

Ну, всё на свете возможно, конечно… Но более реальным представляется вариант, при котором Бэтмен был заказан из тех кругов, которые не входят в сферу компетенции луганских спецслужб. А таких, по большому счёту, только два — спецслужбы украинские и… российские.

Нет, не только! И ещё — собственный корпус Народной Милиции! В условиях, когда министром обороны служил парень, в открытую провозглашавший перед журналистами — перед журналистами! — свою нелюбовь к главе республики и готовность противопоставить армию ему — и властям в целом… В этих условиях никак нельзя быть уверенным, что владеешь информацией о том, что реально происходит в штабах. Особенно сейчас, когда так и оставшегося с мозгами «беркутовского» боевика Багрова сменил генерал из России.

Правда, участие армии в деле Кравченко Томич исключал. По той причине, о которой уже думал: не в стиле военных такое громкое, но неэффективное покушение, как выстрел из гранатомёта по окнам. В стиле военных — ликвидация Бэтмена. Классическая армейская засадная операция. А уж нападать на человека с подготовкой разведчика в больнице, да так, чтобы один боец нейтрализовал троих, — это явно любительский уровень.

Но любители, имеющие на вооружении профессиональные гранатомёты и причастные каким-то боком к комендатуре, могут существовать в одном случае. Когда они — бойцы каких-нибудь добровольческих отрядов. Например, из тех же укровских тербатов. Или… Или из их «отражений» на этой стороне!

Ага-ага-ага… А откуда у нас Буран? А Буран у нас из ГБР Бэтмена! Которая хоть и вошла в состав четвёртой бригады, но ухваток своих атаманских не оставила. И кто же у нас отметился отдельной автономией в рамках даже этой бэтменовской автономии? А отметились у нас там — русские националисты, что пришипились к покойному Бледнову. А также множество родственных им сторонников «Русской весны» и Новороссии как её продукта…

И… отдельная разведгруппа капитана Бурана!

Стоп… Русские националисты! Эти как раз настолько против политики Кремля, что могут обернуться даже и к Киеву! Да что — могут! Оборачиваются! Немало ведь их воюет в составе нацистских батальонов с той стороны!

Да, хунту они там тоже не любят. Киев тоже считают врагом. Но воюют же по факту на его стороне! И того даже не понимают, дурашки, что не работают союзы между националистами, как бы хороши они на словах ни были! И украинские нацисты вырежут своих русских со-идейников и соратников, стоит им лишь всерьёз заполучить власть! Уже за то вырежут, что они — москали! А москаль в представлении свидомого украинского нацика — всегда враг, по факту своей принадлежности к России.

Но Россия, в том же представлении, — всегда империя! Вот и получается, что русский националист за минуту превращается в украинского нациста и воюет против собственной же империи. Которую трактует неверно, да, но за принадлежность к которой его будут убивать его же украинские «братья»!

А кто у нас товарищ Буран? А товарищ Буран, как рассказывал Митридат, у нас — имперец! За наднациональную всеобщую империю против любых нацистов и националистов.

А ведь в ГБР «Бэтмен» как раз русские националисты и обосновались! И как раз сейчас между ними и вполне себе имперски — союзно-советски! — мыслящим Бледновым должен был нарасти конфликт! Хотя бы по той причине, что русский национализм обнаружил явственным для себя и для окружающих образом, что ему нечего предложить на Донбассе! Нет у него повестки дня для тех, кто тут воюет. С любой стороны. Вообще нет её для здешнего общества! Общества на стыке Украины и России, многокультурного и многонационального, но остро ощущающего свою общность. Свою незаинтересованность именно в национальном вопросе!

Ему, обществу, этот вопрос постоянно пытались навязывать киевские власти, опирающиеся на галицийских нацистов и волынских бандеровцев. И оно, местное общество, всё время эту навязываемую повестку отвергало. Ибо оставалось в целом всё тем же кусочком многоэтничного, но единого Советского Союза! Кусочком общенациональной и наднациональной империи! И теперь, получается, что этот чужой, надоевший национальный вопрос ему, донбасскому обществу, принесли ещё и русские националисты? На хрена такое счастье?

И Александр Бледнов, как истинно народный тип борца за донбасскую народную правду, не мог не ощущать вот этого нарастающего конфликта между интернационалистическим обществом и русскими националистами, воевавшими в том числе и под его началом. Пока воевали — противоречия сглаживались в огне передовой. А как наступило перемирие — они неизбежно должны были начать обостряться!

А что-то теперь именно Фильчаков, вождь националистов, под Бэтменом ходивший, так яро разоряется по поводу его гибели и роли в ней Кремля! Ещё не вышло в информационное пространство — но он-то, Томич, знает, что говорится в оперативных рапортах! Сегодня Фильчаков громче всех будоражит и так ошеломлённых и разгневанных бойцов Бледнова. А завтра-послезавтра, когда эта истерия выйдет в интернет, — и что будет? Не шапка ли на воре?..

Нет, вероятность того, что свои же нацики убили своего же командира, майор Антонов считал весьма малой. Но оперативник и особист Антонов полностью исключить её не мог…

А главное, что откровенно презиравший нациков имперец Кравченко не мог не стать для них вполне желанной целью! Он ведь и с Бледновым разошёлся из-за недостаточной решительности того по отношению к националистам.

А ведь это мотив!

Пока Бэтмен был жив, он продолжал оставаться лично в дружеских отношениях с Кравченко. И, конечно, не дал бы воплотиться в жизнь никакому покушению на своего друга. Но если Бледнова уже нет…

И ведь по исполнению — их, любительский, националистов, уровень! Так что даже при неудаче, при том, что Кравченко их задержал и допросил, вполне они могли перевести стрелки на майора Овинника. Эта… Лиса… Её Томич особенно и не знал — нет у него времени и возможностей разрабатывать каждого сержанта, особенно, когда в его биографии ничто не цепляет внимательного взгляда. А в её документах, значит, ничто не зацепило, раз он, даже сейчас не может вспомнить, какова она и чем примечательна… Может она оказаться связанной с националистами? А почему нет? В нынешних условиях донбасская женщина может оказаться связанной с кем угодно! Лишь бы мужиком был и деньги имел…

В общем, Мышак может быть вообще ни при чём. И он, Томич, в этом случае сильно подставится, напрасно заподозрив и затребовав санкции на задержание невинного честного офицера.

Карьере конец. Однозначно.

А есть и ещё одна… ну, скажем, честно, опасность. Что, если Ворон станет на сторону Джерри и не отдаст его в разработку? В конце концов, доводы Томича самому Томичу кажутся шаткими. И, как только что сам сделал вывод, — как минимум, неоднозначными. А командиру? В отношении собственного штабного офицера?

И что же делать?

* * *

По зрелому размышлению Томич решил всё же раскрыть перед Вороном карты. Да, он рисковал, если вдруг командир окажется на одной стороне с Мышаком. А тот, в свою очередь, действительно окажется кротом, ведущим даже не свою собственную игру, а реальную работающим на Украину.

Тогда это будет катастрофическим провалом самого Томича, приставленного от МГБ на контрразведывательную деятельность в комендатуре. Но не только. Это будет даже не столько его личным провалом как контрразведчика, но бери выше! — всей контрразведки ЛНР!

Нет, Сергей не льстил себе собственным олицетворением со всей республикой, он вполне трезво расценивал своё невеликое место и вес в большой и сложной этой работе. Но если Ворон поверит не ему, а Мышаку, — а это не исключено, ибо командир тоже был из Красного Луча и вряд ли спроста взял Джерри к себе помощником, — то по факту окажется с ним в одной лодке. И если подтвердится, что лодка эта загребает в сторону Киева… Это всё, это — сливай воду. Сливай, можно сказать, весь проект республики. И как собственно прообраза будущего государства, и как части Новороссии. Ибо если такие люди как полковник Воронов стакнутся — или стакнулись — с СБУ, то кому тогда верить?

Но и это не главное. Это — личное. А главное — кому тогда верить Москве? Ведь в конце концов на ней держится независимость республик. Политические заявления, в которых ничего нельзя признавать, это одно, а реальное положение — другое. Начать с того, что без России ни Луганск, ни Донецк в августе не удержались бы — вон, даже руководство на Изварино свалило. И закончить той же гуманитаркой, которая, при всей её недостаточности, спасает этой зимой немало жизней. Как в той песне поётся? — «Россия-мать с тобой!»…

Вот только Россия если и мать, то поддержка её — не безусловна. И стоит во многом на доверии. Хитром, политическом, конечно, — но на доверии. И если окажется, что Луганская Народная Республика сидит настолько на измене, что даже в комендатуре киевских шпионов покрывают…

Нет, сам народ здешний Россия вряд ли бросит — не тот у неё характер. Да и немало там есть людей, которые мыслят об возврате прежнего могучего государства, а не о пармезане на завтрак. А ещё больше тех, кто верит, что одно другого не исключает. И верит деятельно, работая на укрепление России и на ослабление её врагов. В том числе и самого непримиримого — украинского нацизма, захватившего власть в Киеве и пихающего народ на братоубийственную войну.

И никуда от этой тяжёлой и даже кровавой работы не деться. Хотя бы ради элементарного самосохранения: враждебная нацистская Украина как истинно преданный и вооружённый клиент Америки в шести минутах лёта ракеты до Москвы никому в России не нужна. Точнее, никто из ответственных государственных деятелей такую Украину на такой позиции терпеть не будет.

Сейчас на загривке Киева на его пути в НАТО висят, как бульдоги, две республики. И тем самым блокируют все старания Америки застабилизировать режим хунты. И сам факт войны с Донбассом вызывает к жизни столько неадеквата в политических кругах Украины, столько непродуманных действий, что само государство их трясётся и змеится трещинами. Отдалить, а то и вовсе ликвидировать угрозу краха может лишь победа хунты над республиками. Не обязательно военная, но — может, даже ещё и лучше — агентурная. Подсаженные на измену «сепарские» власти — громадный приз! И не надо думать, что в Вашингтоне этого не понимают. И что не прикладывают соответствующих усилий для проведения в жизнь и такого варианта.

Соответственно, при таком развитии событий у России окно возможностей сильно сужается. Обнаружив измену в Луганске или Донецке, но по-прежнему не допуская появления американских военных баз на Украине, она окажется перед необходимостью ввести своё прямое управление республиками. Конечно, в Кремле сидят умные люди — особенно самый главный, — а потому на прямую оккупацию вряд ли пойдут. Но вот борьбу за контроль над властью вынуждены будут обострить вплоть до гражданской войны. Причём — Антонов как особист в этом разбирался — методами тихими, но действенными. Кардинальными. Наподобие вот этой расправы над Бэтменом. Может, и не Москва его заказала — ибо вряд ли сам Бэтмен подсел на измену (или же Томич чего-то важного за ним не знал), — но технология, в общем, однозначная.

Пока что именно разнообразие политических моделей в ЛНР позволяет ей, как ни парадоксально, сохранять стабильность и, в общем, почти единый политический антикиевский курс. Понятное дело. Луганск враждует с казаками, те — с ним. Но сами твёрдо стоят против Украины как оккупанта их земель — части Области Войска Донского. А значит, они за Москву, при всех своих вывертах. Соответственно, Луганск не может позволить себе переориентироваться на Киев, даже если бы имел такое желание. Похоже и с Головным. Тот более лоялен Луганску, но только лишь в общем. А в конкретике всё равно держится наособицу. И приняв в свои ряды всех возможных романтиков и идейных, от националистов до интернационалистов и от большевиков до коммунистов, он, украинец, стал носителем третьего проекта — Донбасса украинского, но, так сказать, СССРовского типа. И, стало быть, он тоже против нацистского Киева. Каковую позицию ни Луганск, ни Стаханов игнорировать не могут.

И таким образом некая политическая измена исключена, поскольку все следят друг за другом. И в этих условиях…

Томич даже приостановился… В этих условиях предельно возрастает роль измены агентурной, а для неё нет более подходящего инструмента, нежели… комендатура!

Ведь роль её — не политическая, а, скорее, техническая; одновременно она всепроникающа, поскольку носит правоохранительные функции; она приближена и к власти, и к армии, и к МВД, являясь в то же время вполне самостоятельной силой. Силой! Ибо вооружена, и вооружена хорошо. Только недавно Ворон отдал в армию четыре танка, затрофеенных бойцами комендатуры в летних боях. Подсади комендатуру на измену — и эта измена подселится, можно сказать, в печени республики. Как вирус. И как вирус, будет отравлять через кровь весь её организм!

И значит, ставки в этом предстоящем разговоре предельно высоки! Если Ворон даже не при делах Мышака, но выберет его сторону, то рано или поздно это приведёт и его в тот же предательский стан. А с ним — комендатуру. При всей её особой значимости в нынешней гибридной войне.

А это означает, в свою очередь, что после раскрытия карт жизнь самого Серёги Антонова не будет стоить ни гроша.

Спасти её смогут только два гипотетических обстоятельства. Одно — если Мышак окажется пусть вороват, но чист перед обвинением в шпионаже. Тогда всё будет очень гадко и неприятно, но не смертельно. Второе — если он сумеет доказать обоснованность своих подозрений Ворону, причём в присутствии самого возможного шпиона, и командир позволит взять Джерри в разработку. Проблема этого варианта состояла в том, что все обвинения базировались на одном устном свидетельстве Бурана, в которое не хотелось верить самому Томичу…

Во всех других случаях ему не жить…

Но майор Антонов не убавил шага, подходя к кабинету начальника.

* * *

— Сергей Владимирович, — начал Томич едва ли не торжественно. — Есть возможность прямо сейчас выявить крота у нас в комендатуре. И если я прав, то это будет крот украинский. От СБУ.

— Кто? — сразу блеснул стёклами очков Воронов.

— Овинник, — бухнул, как в воду прыгая, майор.

Командир подумал, остро глядя на него через очки.

— А если не прав?

— Тогда, полагаю, выйдем на связи Овинника с криминальными кругами и получим информацию о ряде утечек от нас к ним напрямую или через МВД.

Вот только тёрок с Хорнетом Воронову и не хватало сейчас!

Хотя… С другой стороны, если действительно откроется возможность получить на него информацию… Да если ещё и годную для прокуратуры… Рауф — человек относительно новый, генпрокурором работает месяц, но серьёзный. Что называется — с историей. Во всяком случае, на разных должностях в Луганской прокуратуре работал аж с 2000 года. Значит, не мог не быть ориентирован на Евграфова — не тот человек некоронованный король бывшей Луганской области, чтобы самым плотным образом не контролировать людей на уровне начальника отдела по работе с судами, каким был Рауф Искандеров.

Не то чтобы Ворон собирался работать с генпрокурором против Хорнета — он даже симпатизировал Олегу, как человеку, с самого начала восстания деятельно работавшего на ЛНР, к тому же военному. Но волей истории и аппаратных судеб они оказались главами в чём-то конкурирующих ведомств. А с учётом самого наличия генпрокуратуры — кстати, сразу начавшей очень бурно и, главное, отдельно копаться в истории с Бледновым, — и её интересов, то можно уверенно ожидать, что им троим суждена роль пауков в одной банке. Иметь в такой ситуации информацию на любого из конкурентов — дело полезное.

И он спросил:

— Уверен? На чём основываешь?

— Не полностью, — признался Томич. — Но высоко вероятно. Основываю подозрение на выявившейся причастности майора Овинника к вчерашнему взрыву в квартире капитана Кравченко, о котором я докладывал.

— Что-то новое?

— Да. Только что Кравченко мне отзвонился и доложил, что во время посещения в больнице его раненой… э-э, подруги, Лапиной Ирины Тарасовны, он подвергся нападению неизвестных лиц с попыткой его задержания и вывоза в неизвестном направлении. Представились бойцами комендатуры. Я проверил — через дежурную часть такой приказ не проходил. Ты его отдавал, но не провёл?

— Нет. Впервые вообще слышу. И что дальше?

— Кравченко, определив, что за ним пришли не наши, оказал сопротивление и в свою очередь задержал двоих из троих напавших. Третьего ранил.

Командир поднял одну бровь.

— Не огнестрел, надеюсь?

— Огнестрел, к сожалению. Из табельного пистолета. Напавшие, по словам самого Кравченко, были вооружены автоматическим оружием. Одна из задержанных, по его словам, оказалась нашей сотрудницей. Шабанина Наталья Фёдоровна, позывной Лиса. Есть такая, я проверил. При опросе она показала, что приказ на задержание Кравченко отдал её непосредственный начальник — майор Овинник.

Воронов побарабанил пальцами по столу.

— Знаешь, тёзка, — задумчиво проговорил он, — то, что ты мне изложил, любопытно… Но сам понимаешь: тянет не более чем на служебное нарушение с его стороны. Отдал приказ неустановленным порядком. Но кто этого не делал? Овинник, сам знаешь, косточка не армейская, а милицейская. А ты знаешь: где начинается милиция, там заканчивается порядок… Ты давай, изложи поподробнее, как пришёл к своим выводам, а то я пока логики в них не вижу.

— Тут одно соображение есть, отчего я торопился сразу к тебе, — ответил Томич. — Если я прав, то с минуты на минуту Джерри должен затребовать от Лисы отчёта о её результатах. А у неё один результат — едет по моему приказу к нам на подвал вместе с подельником. Везёт сам Кравченко. И, боюсь, сразу же после того как Джерри не получит от неё ответа, он немедленно предупредит своего заказчика и агентуру, да и сам попытается скрыться. Поэтому считаю необходимым как-то нейтрализовать Джерри прямо сейчас. В интересах дальнейшего расследования. Потому как если он и правда укропский крот, и сумеет сбежать, то сам представляешь последствия для нас…

Лицо Ворона стало железным, а взгляд, которым он сверлил Томича, стальным.

— Поэтому, Сергей Владимирыч, я к тебе на доверие пришёл, — продолжил тот, выдержав этот взгляд. — Ты знаешь, я им не злоупотреблял никогда. Потому просто прошу: вызови Джерри к себе. На совещание, что ли… По Бэтмену, например. Ещё пару надёжных людей, из оперов. Льда, скажем, и Патрона. И просто посмотрим на его реакцию, когда я скажу про Кравченко и больницу.

— Ох, много ты на себя берёшь, Серёга, — покачал головой Воронов. — Если не прав ты, сам понимаешь, тебе тут больше не работать. Ты это понимаешь? И Бортник не поможет, — добавил он, давая понять, что и «крыши» в виде главы МГБ будет в случае ошибки недостаточно…

— Так точно, — вскочил со стула и вытянулся Антонов, чтобы подчеркнуть официальность своего решения. — Прошу оказать содействие, сознаю последствия ошибки, в том числе и для себя лично.

Ещё с полминуты Ворон изучал его лицо. Потом сказал, вздохнув:

— Ладно, будь по-твоему. Не тянись, я верю. Тебе-то верю, — уточнил он. — Но ошибки быть не должно. Не хочу с тобой расставаться.

Командир вызвал адъютанта, распорядился немедленно вызвать Овиннка и ещё троих членов комендантского штаба на срочное совещание. И дал поручение тихонько, но плотно закрыть выход из здания для любых лиц. На вопросы о причине пожимать плечами, но по секрету давать понять, что — из-за дела Бледнова.

Ух! Вот и всё! Определился Ворон! Нет, дурень, о чём ты! Не он определился, это ты понял, на какой он стороне!

Но тем меньше у тебя, майор Антонов, права на ошибку…

* * *

Пока вызванные офицеры шли к кабинету по коридорам бывшего Жовтневского райисполкома, Томич кратко обосновал командиру свои умозаключения:

— Крот у нас есть точно. Текло не так чтобы сильно, но текло к ментам, а от них — к заинтересованным лицам. Очертил я круг лиц, которые с ними побольше других общаются. Джерри, как твой помощник по правовой работе, попал автоматически. Хотя был к нему вопрос уже и о том, отчего он, майор, а сидит на капитанской должности. Но это были не подозрения, а так… Повод для наблюдений. Сам знаешь, как оно везде у нас с соответствием должностей и званий…

И тут происходит странный, я бы даже сказал, экзотический случай — выстрел из гранатомёта в квартиру, которую снимает капитан Кравченко, командир роты разведки второй бригады. А него — давние тёрки с украми, точнее — с батальоном «Айдар». Ещё точнее — бзик у него: мстит «айдаровцам» за расстрел отца. Причём не избирательно — валит всех, а потом ищет среди трупов своих кровников. Поскольку бытовых или… — Томич со значением посмотрел на командира, — политических причин для подрыва его квартиры нет, предполагаю, что это была ему ответка от «Айдара». Несмотря на глупость и непрофессионализм исполнения, само деяние — в их духе. При этом деяние организовано явно через агентуру: гранатомётчик был внедрён к рабочим-ремонтникам, что как раз напротив квартиры вставляли витрины в салон связи, на квартиру капитана вышли через домохозайку контролирующие её криминальные круги. Точнее говоря, небезызвестный «Тетрис». Выходящий через смотрящих сам знаешь на кого. То есть на Северодонецк. А там у нас вон даже министры иные пенсию получают…

Значит, связь с той стороной прослеживается. Да мы и так про неё знаем…

Воронов кивнул.

— Хозяйка квартиры нами задерживается, при допросе признаёт, что содействовала в розыске Бурана именно «тетрисовским». И вот сегодня звонит сам Буран и докладывает, что его пытается задержать тётка из комендатуры, работающая под Мышаком, а командует она при этом двумя боевиками из «Тетриса»!

Так что сам суди, насколько я правильную цепочку выстроил. Есть, конечно, допущение, что теракт совершили другие, в частности, русские националисты из отряда Фильчакова. А ту же Лису подставили втёмную. Но в любом случае, считаю, надо как-то изолировать Джерри от внешних контактов, покамест допросим эту Шабанину. Если он окажется непричастным, то есть оболганным, готов понести ответственность. А перед ним извинимся — сам должен будет понять основания…

— Нда, — подумав, сказал Ворон. — Звучит связно. Но сам понимаешь — всё на косвенных. Однако согласен с тобой, Овиннику контакты надо обрезать. А что ты говорил про второй вариант?..

Но тут в дверь постучали, и командир прервал разговор. Дверь открылась, в ней возник заместитель начальника штаба по службе войск и безопасности военной службы майор Сухомлинский с позывным Патрон, спросил: «Разрешите?». За ним в дверном проёме маячили лица начальника штаба с позывным Пиркс, зама командира полка по боевой по прозванию Лёд и, как с облегчением отметил Томич, самого Овинника. До самой этой минуты он опасался, что тот что-то заподозрит и свалит.

Но нет — Джерри вошёл в кабинет Воронова с видом деловым, но не обеспокоенным. В движениях его и облике читалась заинтересованность и готовность к деловому разговору. Этот наверняка не преминул выведать у адъютанта причину для столь срочного вызова. Что ж, тем забавнее будет открытие тобою, майор, подлинной причины!

Воронов, в соответствии с принятой с Томичем договорённостью, сразу же распорядился отключить и сдать адъютанту мобильные телефоны. Все сделали удивлённые лица, но командир со значением кивнул. Перед тем, как исполнить приказ, Томич попросил разрешения сделать крайний короткий звонок. «Только очень быстро», — ответил Ворон, но разрешил.

Томичу много времени и не требовалось. «На месте?» — спросил он, набрав номер Бурана. «Так точно», — получил ответ. «Ждите распоряжений», — бросил майор в трубку и выключил телефон.

* * *

Да, майор Овинник всё же не очень хорошо умел владеть своим мышиным лицом. Во всяком случае, не так, как положено было бы шпиону, хоть и мелкотравчатому. Когда Томич после вводных слов Ворона стал, как и велено было, докладывать, он в ходе доклада внимательно, хотя и скрытно, наблюдал за моторикой и мимикой Джерри. То же, как заметил, делал и командир — правда, более открыто, пользуясь своим положением начальника.

Томич доклада приготовить, естественно, не мог за недостатком времени. Но принципиально картина была ясна: привязать Бурана к убийству Бэтмена, выйти на взрыв в доме как на покушение со стороны соратников из русских националистов — и далее сказать про неудачную попытку разыскать капитана, превращающегося, таким образом, в дезертира.

Экспромт, конечно, но запутаться негде — он излагал события в их последовательности, добавляя к ним лишь намёки на версии.

— Таким образом, опросив сегодня утром хозяйку квартиры Бурана и получив от неё сведения о тех, кому она передавала данные на своего жильца, я принял решение опросить самого Кравченко, — размеренно, несколько даже нудно говорил майор. — Однако связаться с ним не представилось возможным из-за заблокирования им своего телефона, в расположении он не появлялся, с квартиры, естественно, ушёл. Тогда я, предположив, что он может скрыться на адресе своей сожительницы, направил туда одну опергруппу, а вторую отправил в областную клиническую больницу, предполагая, что он явится туда, чтобы эту самую сожительницу посетить, как раненую во время взрыва на его квартире.

Он сделал паузу. В неё сразу вклинился Лёд:

— А не слишком ли ты круто взял, Томич? Я Бурана знаю, он правильный мужик. С чего это ты на него аж две группы натравил, словно на подозреваемого какого?

Сергей едва удержался, чтобы в порыве благодарности тут же хлопнуть майора Холодова по плечу. Ну, самый тот, в точку, вопрос, словно разучивали! И так нужный именно сейчас, когда видно, что Овинник превратился в одно большое ухо, как только прозвучала фамилия Кравченко.

— А я его, собственно, и заподозрил, — ответил он, тем не менее, сухо и значительно. — Потому изложил свои соображения командиру. Дело в том, что, по словам его квартирохозяйки, Буран затеял какие-то шашни с недвижимостью, точнее, с квартирами…

Что радовало Томича — враньё текло само, непрерывной струйкой, словно растительное масло на сковородку, тут же превращаясь во вкусный запах…

— Где-то здесь его пути пересеклись с криминалом, после чего на него вышли представители известной нам структуры, сложившейся вокруг клуба… м-м… «Тетрис»…

Ага, не смог удержать моторики своей майор Мышак! Хоть и быстро справился с собою, переведя движение в поворот головы на Ворона, а видно было: впечатлило его это название! Значит, в одном свидетельство Бурана уже сходилось: есть связь между Овинником и «Тетрисом»! Уже можно копать!

И тщательно скрывая радость по поводу того, что пока всё сходится, майор Антонов продолжил:

— Далее хозяйка ничего не знает, но судя по всему, что-то Буран с бандитами не поделил. Конкретно — с их бригадиром, крышующим именно рынок жилья, по кличке Лысый…

Ага, ещё одно движение подавил в себе Овинник! Успокоим его, ещё не время…

— Это со слов хозяйки, которая показала, что эту кличку произносили при ней её «кураторы» от «Тетрис»…

Ещё одно движение!

Томич посмотрел на командира. Тот ответил таким прямым, бесхитростным взглядом, что Сергей с удовлетворением понял: Ворон тоже уверенно читает реакции Мышака.

— Поэтому я и направил ребят отыскать Бурана, — глядя на майора Холодова строго и неподвижно, проговорил он. — Чтобы приняли его под охрану. Если чист он, они его защитят. А если с криминалом связался, во что я сам не верю, — выделил он интонацией, всё так же, ночной совою, глядя в глаза Холодову, — то мы его остановим, покуда он серьёзных дел не навершил. Теперь понимаешь мою логику?

В разведку глупых не берут — или они в ней не выживают. Лёд невинно покачал головой и развёл руками:

— Да я что, я так, а то мало ли. Теперь понимаю.

Ах, какая умница! Не только понял, но и догадался не выделить вторично интонацией это слово, чтобы не насторожить игрой смыслов того, против кого сейчас действует Томич. Вряд ли, конечно, догнал всю интригу, но что она есть, впитал, и что при развитии ситуации будет на стороне Антонова, показал. Можно работать дальше!

— С этой целью в больницу, как наиболее вероятное место появления Кравченко, мною была направлена опергруппа лейтенанта Середы. Ему удалось выполнить задачу и задержать капитана Кравченко. Однако…

Он обвёл присутствующих длинным взглядом, неспешно поворачивая голову.

— Однако выяснилось, что в больнице уже находилась группа сотрудников комендатуры, которые прибыли туда с аналогичным заданием. То есть — задержать капитана Кравченко.

Все сделали движение. Кроме… Кроме майора Овинника.

Томич кинул быстрый взгляд на командира. Тот дал понять, что всё засёк.

Тем не менее, движения или отсутствие оных к делу не пришьёшь. Выдержка у Джерри была. В своей импровизации Томич рассчитывал, что где-то в этом месте Мышак подскочит, попытается что-то предпринять, как-то повлиять на дальнейшее. Начать оправдываться, в конце концов! Но штирлиц недорезанный оказался крепче, чем он думал. Или — или его, Томича сообразиловка несколько тупее, чем он сам о ней думал. А ведь и впрямь! — что может сказать Мышак сейчас?

Идиот ты сам, Серёжа! Ты теперь дал ему время собраться с мыслями и придумать версию! Дубак — такой надо было взять позывной!

Но Антонов ничем не выдал своих чувств.

— Выяснилось, что во главе группы находилась сержант Шабанина, позывной Лиса, служащая здесь, при штабе. Двое других членов группы к отдельному комендантскому полку не принадлежат, хотя одеты по-военному и вооружены автоматическим оружием. В ходе беседы, проведённой в свободной форме, Лиса, по устному донесению лейтенанта Середы, показала, что эти люди — её друзья из ополченцев, а зашла она повидать свою подругу… — он хотел добавить имя Ирины Лапиной, но чуть ли не прикусил себе язык: не факт, что Лиса знала имя Бурановской подружки. И это могло выдать Мышаку всю ту оперативную ложь, в которой майор Антонов начинал постепенно запутываться сам. — Таким образом, ничего криминального вроде бы нет, Лиса была в госпитале частным образом. Но налицо одно нарушение: наша сотрудница ходит по городу в сопровождении вооружённых неизвестных мужчин. И есть подозрение: по словам лейтенанта Середы, сопровождавшие её люди имели вид не ополченцев, а непонятных лиц без знаков различия и военной символики.

Он сделал паузу.

— Да-а, дела, — протянул Патрон. — Кольку Среду хорошо знаю по своей линии, правильный командир. Если говорит — верить можно.

— А вот так и пострелять друг друга могли, — покачал головой начштаба с когда-то смешившим Томича позывным Пиркс. Всегда хотелось сказать «Пуркс». На одной из офицерских посиделок он спросил, что означает такой позывной, и был довольно ехидно высмеян, что не читал такого польского фантаста Лема. И кино не смотрел про космонавта Пиркса. Ну, что было делать: не силён был в фантастике Серёжка Антонов. Больше на спорт в детстве налегал…

— А в чьём подчинении эта Шабанина? — спросил Ворон. — Лейтенанта я знаю, но на все полторы тысячи рядовых моей памяти уже не хватает…

Ну? На что осмелится Мышак?

— В моём, товарищ полковник, — прокашлявшись, виновато пожал плечами тот. — В аппарате штаба, но по службе выполняет мои поручения. Вы сами утвердили такой порядок в связи с особым нашим статусом Делопроизводство на ней, ведение контрольных экземпляров, бумаги в суды и прокуратуру. Плюс мелочёвка всякая.

— Через меня проходила, — кашлянув, пробасил начальник строевой части. — Анкета обычная, чистая. Обычная, из гражданских, тётка. Но в нашем положении… — Патрон вздохнул.

— Ага, теперь вспомнил, — кивнул командир. — И что она, как работает?

Джерри снова пожал плечами:

— Да нормально работает. Так-то без образования, но опыт большой, в правовых вопросах крутилась.

— Так это ты её послал в больницу? — отечески спросил Воронов.

Ну? Ну, Джерри? Заминка твоя дорогого стоит! И всё дороже становится, пока ты молчишь!

— Нет, не я… — решительно покачал головой майор.

Но капелька пота предательски блеснула на его виске…

* * *

А майор Андрей Овинник действительно волновался. Что-то пошло не так. Где-то что-то не вяжется — но Мышаку никак не хватало времени, чтобы ухватить болтающиеся в воздухе кончики. Он просто не успевал за событиями, не успевал осмыслить поступающую информацию.

Значит, Буран на подозрении за связь с «тетрисами». Задержан. Значит, Лиса не успела. Но её в больнице застали, значит… Значит? Что? Её видели, а ей там помогают «тетрисы». А этих видели? С Лисой их видели? А Кравченко на подозрении… Ещё раз — за то, что с «тетрисами» будто бы связан. Если Лису с ними тоже видели, то, значит?.. Получается, и она — тоже. Связана. Значит?

Голос Антонова был неприятен. Словно лекцию читает, гад. Не даёт времени сосредоточиться.

Так, Лиса в больнице с «тетрисами». Кто послал? Он послал, сам. Значит? Он послал её с «тетрисами»? К «тетрисам»? Но с «тетрисами» связан Кравченко! Значит?

Всё происходило очень быстро. Джерри никак не успевал найти верные ответы.

И тут словно с неба свалился вопрос: «Ты её послал?»

Ответ свалился сам, словно с неба. Да нет, конечно! Нечего ей там делать было по службе! Значит, никуда он её не посылал! Сама. Сама связалась с бандитами и улаживала какие-то свои дела. С Бураном? Какие у неё могут быть дела с Бураном? Думай, думай! А, у бандитов с ним дела. И претензии. А она — она связана с бандитами? Может, с бандитскими претензиями?

А он, Андрей Овинник, — её начальник. Уй, бля-а!

Опять не успевая сообразить, он едва ли не с благодарностью воспринял слова Томича, который просил разрешения выйти распорядиться о доставлении задержанного в допросную. Это давало несколько минут на то, чтобы сообразить хоть что-нибудь относительно дальнейшей линии поведения. Позвонить бы! Позвонить Лисе, чтобы нишкнула, чтобы пропала куда-нибудь. Позвонить бы Лысому, чтобы велел своим бандитам спрятать её! Или вовсе… грохнуть. Ясно ведь, что ею будут интересоваться дальше, начнут крутить её связи. Выйдут на то, чем она занималась с его, Овинника, подачи. И по его заданиям. На наркоту. На жильё. На тот же «Тетрис», который с жильём. На прикрытие «Тетриса», который с жильём.

Странно, но он не подумал было про неприметного жителя Каменнобродского района, с которым его свёл вожак «Тетриса» Лысый. Ничего особенного, не более чем эпизод — проследить со своей стороны, как идёт заказанная «Тетрису» операция по устранению какого-то там не в меру раздухарившегося вояки. Он особого и значения этому не придавал…

Ага, до тех пор, пока Лиса не спалилась на этом чёртовом капитане! И теперь-то вспомнил, отчего вообще Лиса оказалась там, где спалилась. И как так получилось, что Петро этот заставил его послать своего человека на ликвидацию Бурана? Его, которого сам Еврграфов знает!

Но опять ничего не успел обдумать майор Овинник. Как-то очень быстро нарисовался в дверях Томич, доложил, что капитана Кравченко отправили в допросную. Так что через пару минут можно будет непосредственно от него узнать о его делах и связях.

— Как он? Не дёргается? — спросил Джерри, демонстрируя беззаботность. — Оружие не надо прихватить?

По давно введённому правилу на совещания к командиру с оружием допуска не было. Да и по зданию с ним ходить было не принято. В комендатуре прилагали старание к тому, чтобы жить по порядкам мирного времени, как говорится, по уставу — сказывалось пограничниковское прошлое командира. Да и за политическим руководством надо было тянуться: с недавних пор в здание администрации перестали пропускать с оружием. Не то, что раньше — прямо Смольный был, революционный. Без матросов, правда…

Но Овинник, задавший естественный — кстати, не по его одной только точке зрения — вопрос, сам того не ведая, добавил новый минус себе в глазах Ворона. Накрученный особистом, убедившийся уже в, по крайней мере, небеспочвенности подозрений Томича, комендантского полка воспринял реплику Мышака за его беспокойство перед разоблачением. А то и за стремление подвести дело к провокации, в ходе которой можно было бы пристрелить Бурана как опасного свидетеля. Отбояриться в этом случае Мышак всегда сможет — ну, турнут из комендатуры за превышение, выгонят на гражданку, скажем, — но самого главного обвинения он вполне избежит. Зато ему, командиру ОКП, ох, как много разбирательств предстоит с разъярёнными военными! Не говоря уже о политическом руководстве республики — а дело до него обязательно дойдёт. Да ещё на фоне убийства Бэтмена!..

Нет, в неудачное время задал Овинник свой неудачный вопрос!

Ворон тяжело глянул на подчинённого и уронил:

— Трусишь, Мышак?

Так сказал, как пощёчиной одарил. Джерри даже дёрнулся, как от удара.

— Э-э, никак нет, — выдавил он. — Так, в шутку спросил…

И тут только сообразил, что командир раньше не позволял себе называть его Мышаком. Без позывных, понятно, на такой службе, как комендантская, да в такое время, было не обойтись, но командир всегда держал себя корректно, дистанцировался от подначек, в которых только и звучала ненавистная кличка. Что же теперь произошло? Ворон что-то подозревает? Что-то знает?

У Мышака похолодело в паху. Словно он с самого края крыши шестнадцатиэтажки глянул вниз.

Но опять он не успел ничего додумать до конца. Коллеги засмеялись, кто-то хлопнул его по плечу, Патрон гуднул, что таких как Буран офицер комендатуры должен на завтрак съедать, — и все направились к допросной.

И Мышак, дезориентированный и подавленный, не придал значения тому, что Томич со Льдом пристроились идти сзади него.

Как Томич двинул боевику глазами на него, Джерри вообще не заметил.

Но новый и крайне неприятный сюрприз ожидал его в допросной камере. Народу туда набилось довольно много: командир с начальником штаба, Патрон, сам Джерри, которого как-то незаметно внесли в дверь Лёд с Томичем, двое комендантских бойцов с автоматами — те, правда, стушевались перед целым командиром полка и жались к стеночке. Ещё в помещении присутствовал высокий широкоплечий капитан — это, наверное, Кравченко, которого Овинник ранее в глаза не видел. Позади него сидели на табуретках неизвестный в военной форме с кое-как залепленной пластырем головой и заведёнными за спину, очевидно, скованными руками, и…

Джерри глазам своим не поверил…

А когда поверил, почувствовал, что у него подкашиваются ноги…

На второй табуретке сидела Лиса! В наручниках. Правда, руки были закованы спереди.

В глазах, нет, в мыслях майора Овинника потемнело. «Значит, значит, значит…», — билась в голове мысль, словно муха о стекло. С тем же результатом: наружу из сознания больше ничего не пробивалось. Значит…

Он сделал шаг назад. Его запястья схватили и быстро завели назад чьи-то крепкие и опытные руки. Другие руки сомкнулись под подбородком и задрали его голову вверх.

— Олег! — сдавленно скомандовал сзади голос Томича. — Воротник ему держи! Расстегни и до локтей спусти. Вдруг там яд у гадёныша…

Загрузка...