Воинство болот

Глава 3 Форпост Тьмы

За спиной маленького войска Лучар были сотни лиг непролазных джунглей, где из-за серебрящихся в ночи стволов гигантских деревьев в передовых и замыкающих верховых летели маленькие отравленные стрелы, выпущенные из духовых трубок.

Они миновали гиблые болота, где над пахнущей тухлятиной водой курились ядовитые испарения, а у самой поверхности мелькали расплывчатые силуэты гигантских рептилий, считавшихся вымершими многие века назад. Однажды, не выдержав напряжения марша, голода и отсутствия питьевой воды небольшой отряд лучников, последний осколок столичного гарнизона, повернул назад. Несчастные вознамерились с юга войти в пределы Каллины и там уж сдаться на милость местного владыки, все еще не вставшего в открытую на сторону Нечистого и Эфрема.

Принцесса не воспользовалась своим правом объявить их «врагами короны» за явный бунт, а лишь проводила грустными глазами. Со стрелками поделились последним — остатками солонины, дали одну из двух серебряных фляг с водой, в которой болотная жижа после трех суток становилась пригодной для питья. Напрасная трата, ненужный порыв! Беглецы не успели пройти и сотой доли пути до Каллины. Уже за ближайшим поворотом тропы, где бредущие на север сломленные джунглями солдаты остановились, чтобы выбрать себе вожака, их подстерегала смерть.

Заслышав причудливо усиленные лесным эхом крики о помощи, Лучар немедленно повернула своего хоппера и устремилась назад. Без всякого приказа толпа гвардейцев ринулась за ней.

Туман, клубящийся в хаосе лиан и искривленных стволов, обязан был поглощать звуки, однако они отчетливо слышали вопли умирающих мучительной смертью стрелков и рев неведомого чудовища, временами переходящий в хохот.

Полянка, облюбованная ренегатами, оказалась сплошь вытоптана. Повсюду валялись следы разыгравшейся трагедии: растерзанные тела, изорванная амуниция, разбросанные припасы и оружие.

— Живых нет? — устало спросила Лучар, не рискнувшая выйти на поляну и оставшаяся у начала тропы.

— Никого, ваше высочество, — констатировал командир дворянского ополчения, свесившись с седла и подхватывая втоптанную в грязь серебряную флягу.

— Кто это сделал, генерал? Мы можем догнать и уничтожить врага?

— Или врагов. Скорее — именно врагов. Вот следы.

Рука в латной перчатке указывала на многочисленные вмятины, оставленные убийцами. Это были большие углубления, оставленные трехпалыми лапами, словно на поляне топталась стая чудовищных кур или грандиозного размера ворон.

— Следы ведут в чащу, ваше высочество. Скоро опустятся сумерки, и мы вряд ли настигнем убийц.

— Это животные? Я имею в виду — птицы, как вы думаете?

— Не знаю, что и сказать…

Дворянин задумчиво изучал флягу, потемневшую в мгновение ока, словно пролежала в земле несколько лет. Или — побывала в дымном костре. Наступившее на нее в суматохе охоты чудовище получило ожог и, судя по следам, ведущим в заросли гигантского папоротника, лишилось пальца.

— Больше напоминает нежить, — подытожила Лучар, проследив за его взглядом. Откинув волосы со лба, она тяжко вздохнула. — Неужели у Зеленого Круга такие длинные руки? Может статься, что мы бредем прямо к их главному логову.

— Это вряд ли, ваше высочество?

— Почему же? — Ответив вопросом на вопрос принцесса поставила в тупик своего генерала. Тот опустил глаза и тихо сказал:

— Надо же во что-то верить.

— Это правда. И пер Дистин учил меня тому же самому.

Лучар сжала губы в тонкую ниточку и с ненавистью посмотрела сквозь зеленую толщу на юг.

— Мы пробьемся. Не знаю когда и куда, но пробьемся обязательно.

На поляну выбежали му’аманы с саблями наголо. Эти великолепные скороходы не слишком отставали от стремительных хопперов на коротких участках неровных лесных троп. Убедившись, что принцессе не угрожает непосредственная опасность, они принялись озирать место побоища.

— Еще немного, и сюда прибегут остатки моего двора. Вот уж кому совсем не стоит смотреть на это непотребство. — Лучар повернулась к командиру му’аманского полка. — Распорядитесь, чтобы тела предали земле и завалили камнями. По крайней мере, дикое зверье не сразу доберется до них. А остальные — в путь.

— Это правильно, ваше высочество. Пусть впереди и ночь, но негоже останавливаться здесь на ночлег. Расправившиеся с лучниками твари явно неподалеку, я все время чувствую на затылке голодные взгляды из чащи. Да и боевой дух окажется безвозвратно подорван.

Во время ночного перехода в войске не роптал никто. Всем хотелось как можно дальше удалиться от страшного места.

Рациональнее было бы оставаться на месте, не увеличивая с каждым шагом вероятность встречи с вышедшим на охоту зверьем, но дворян и простых ратников подгонял страх, волнами поднимающийся из самых сокровенных глубин души.

К счастью, хоть на отряд и таращились из окружающего чернильного моря желтые, зеленые и бог еще знает какие глаза, да перекликались над головами неясные голоса, заставившие суеверных вспомнить о душах предателей, оставшихся бродить в джунглях навеки, но темнота не унесла ни одной человеческой жизни. Только один из хопперов с первыми лучами солнца, пробившими кроны деревьев, рухнул на колени, а потом медленно завалился на бок. Всадник успел отпрыгнуть, и отделался лишь ушибами о корни деревьев.

Под левым мохнатым ухом павшего животного темнел странный бурый нарост. Как только один из му’аманов прикоснулся к нему кончиком сабли, комок оглушительно запищал, и взвился в воздух.

Провожая убийцу задумчивым взглядом, Лучар прошептала:

— Про летучих вампиров я слыхала, но не о таких, что могут уложить вполне здорового, хоть и смертельно уставшего хоппера.

Короткий дневной привал не прибавил отступающим ни сил, ни оптимизма. Вечером колонна вновь выстроилась на тропе и обреченно поползла на юг в полном молчании. Трубить построение выходцы из Д’Алви перестали дней пять назад, когда на звуки рогов и горнов стали отзываться призрачные голоса из таинственных лесных глубин, от которых у самых стойких мороз пробегал по коже, а хопперы приходили в неистовство.

На следующий день, когда Лучар с превеликим сожалением допила последние капли воды из своей маленькой серебряной бутыли, в которой раньше хранила благовония, из авангарда примчался юный маркиз, лицо которого казалось принцессе знакомым, а имя напрочь стерлось из памяти. Остановив беснующегося хоппера не лишенным изящества приемом вольтижировки, каковому юноша мог обучиться разве что в личной гвардии покойного Дэниеля, маркиз сказал:

— Ваше высочество, мы нашли заброшенный особняк.

— Как? Здесь же настоящая пустыня, — удивилась Лучар.

— Тем не менее, это не морок, не наваждение. Можете себе представить — каменное строение, в архитектурном стиле второй династии, с точеными колоннами и висячими балкончиками. А грифончики у дверей в точности такие, что у замковых ворот покойного кузена вашего высочества Каримбала.

— Вы что, специалист по архитектуре, маркиз?

— Мой дядя был градостроителем вашего отца.

По тону и выражению лица дворянина Лучар со стыдом поняла, что он разобрался — коронованная особа решительно не помнит его имени. Ставшие пунцовыми щеки юноши и побелевшие костяшки пальцев, терзающих поводья, убедили ее в правильности догадки.

— Поехали, маркиз, поглядим на вашу находку.

Лучар отъехала от основных сил на половину полета стрелы. Краем глаза наблюдая за молодым аристократом, набралась храбрости и полным безразличия тоном спросила:

— Я в превратностях войны запамятовала ваше имя. Не почтите за труд, маркиз, напомнить мне его.

— Не стоит, ваше высочество. С меня достаточно того, что я не далее как три месяца назад назначен вами бессменным командиром авангарда. Это весьма большая честь для меня и моей семьи, вот уже восемь десятилетий служащих верой и правдой правящей династии.

«Вот так, девчонка, получила по ушам?» — сказала сама себе Лучар, глядя на вытянувшегося в седле в струну гордого аристократа. И тут же она хлопнула себя по лбу.

Конечно же! Этот маркиз, кажется, выходец из мелкопоместного дворянства с севера, командовал отрядом всадников, идущих во главе колонны войск короны, прорывающихся из столичных предместий. Это было через сутки после безнадежно проигранной генеральной битвы.

Юноша самолично изменил маршрут следования, и вместо того, чтобы вести колонну через прекрасную каменную дамбу, пустил упирающихся хопперов по сомнительному броду. Будучи вызванным для объяснений, он не успел ничего сказать, когда с устрашающим грохотом казавшаяся монолитной дамба осела и провалилась в зеленоватую воду.

«Кажется, парень действительно разбирается в архитектуре. По крайней мере, в поломках и износе мостов и дамб.»

Прямо на улицах пылающего предместья, где метались прозрачные призраки, ползали утыканные стрелами чудовища из глубин и валялись вперемешку мертвые люди и лемуты, принцесса назначила его на новую должность.

Имя дворянина тут же пришло ей на ум, словно лежало где-то в памяти, ожидая данного воспоминания, которое изымет его на поверхность, словно рыбачья сеть.

— Маркиз Герд, сын славного градостроителя Рэ, могу ли я поинтересоваться у вас, — еще более безразличным тоном спросила Лучар, — отчего вы решили, что найденное поместье заброшено?

Удивленно взлетевшие брови приятно порадовали принцессу.

— Ваше высочество, я лично заходил внутрь. Конечно, всех комнат и зал мне обойти было не успеть, но там внутри стоит такая звенящая тишина… Правда…

Тут он замялся, не зная, стоит ли делиться своими наблюдениями.

— Ну что же вы, маркиз, смелее. На поле боя в предместье вы показались мне человеком весьма решительным, — подбодрила его принцесса. Юноша вновь вспыхнул.

— Я поставил всадников под окнами со стороны леса, прежде чем забираться внутрь.

— И что же они увидели?

— Приоткрылся резной ставень, и в траву шмыгнул какой-то фиолетовый комок, клубок, или что-то в этом роде. Точнее не сказать, я говорю с чужих слов, ваше высочество. Когда к месту падения подскакали дворяне, они обнаружили лишь примятость травы и какие-то серебристые нити, наподобие соплей… Ой, я прошу прощения…

— Ничего страшного, — отмахнулась Лучар, и маркиз торопливо закончил:

— Думаю, что это было какое-то местное животное, спасающееся бегством.

— Или — нежить. Ее тут полно.

— Может и так, — согласился маркиз и улыбнулся. — Местный домовой. Впрочем, эта разновидность нечисти как раз обрадовалась бы новым хозяевам, пусть и проезжающим мимо.

В это время мшистые стволы лиственных деревьев словно раздвинулись, освобождая место одиноко стоящей белокаменной усадьбе, под стенами которой стояли расседланные хопперы и бродили в немом изумлении спешенные всадники. Оружие, впрочем, все держали на виду, а вдалеке маячили часовые в седлах, озирающие подступившие со всех сторон к поляне джунгли.

Бросив поводья первому же попавшемуся подданному, принцесса перекинула ногу через голову прижавшего уши хоппера и лихо спрыгнула на влажную землю.

— Вот это да! — сказала она, оглядывая роскошное строение. — А я-то считала, что россказни о тайном убежище кузена Каримбала и его супруги — сплошные враки.

— Я, признаться, тоже, — согласился генерал, который не удержался и приехал поглядеть на найденное диво, переложив командование колонной на командира му’аманов. — И ведь добирались же они сюда каким-то образом, через проклятые болота и гниющие джунгли.

— Думается мне, здесь не обошлось без иных талантов Фуалы, недаром ведь при дворе о ней ходили стойкие слухи как о практикующей ведьме…

— Теперь, после мятежа ее сынка, герцога Амибала, мне становиться стыдно за то, что я отмахивался от этих слухов, — пробормотал генерал.

Лучар повернулась к нему, и спросила:

— А что вы собственно могли предпринять против особы, состоящей в столь близком родстве с королевской семьей?

— Многое, ваше высочество, — вздохнул генерал и добавил, увидев непонимание на лице Лучар: — Лет пятнадцать назад, когда вы еще, извините, пешком под стол ходили и забавлялись с куклами, а слава о красоте и коварстве Фуалы находилась в зените, ваш покорный слуга являлся начальником коронного сыска. Пока ваш родитель не заразился, простите старого служаку за прямоту, странными идеями всепрощения, нашептанными эливенерами и священнослужителями, у нас имелись весьма широкие полномочия.

Лучар задумчиво кивнула головой. Смутно она вспоминала рассказы отца о том, что барон Гайль пытался сделать из тайного сыска ведомство, решительно неподконтрольное никому, опутал страну и земли соседей невидимой паутиной из соглядатаев и наушников, во всех приезжих торговцах, циркачах и пилигримах был склонен видеть шпионов пиратов или самого дьявола. Пока к могущественному ведомству благоволил старший брат Лучар, король Дэниель старался не особенно мешать Гайлю, но после нелепой гибели наследника в стычке со сворой диких лемутов распустил сыск, изгнав барона в почетную опалу.

Справедливости ради следует сказать, что в те годы никаких странных личностей, наподобие Джозато, возле трона Д’Алви не наблюдалось, чего нельзя сказать о недавнем времени.

«Жаль, что я не нашла среди балов и званых ужинов времени, чтобы поближе познакомиться с Гайлем. А еще хуже, что он так и не встретился с Иеро. Пожалуй, сведи я их вместе, многих бед удалось бы избежать», — запоздало вздохнула принцесса.

Барон меж тем продолжил:

— Но во времена своего величия я ни малейшего внимания не придал странным любовным похождениям Фуалы, равно как ее частым отлучкам на юг. Мне казалось, что эта взбалмошная светская дама по старинным манускриптам пытается найти что-нибудь типа приворотного зелья, или какую-нибудь подобную чепуху, дабы обзавестись еще более пышным шлейфом воздыхателей.

— Куда больше-то, — гневно бросила Лучар, вспоминая ослепительную, хищную красоту жены Каримбала, рядом с которой юная принцесса смотрелась настоящим гадким утенком. — За ней бегала вся гвардия и половина высшего света столицы, даром что из некоторых воздыхателей сыпался песок, а у других на губах молоко не обсохло.

— И тем не менее, я виноват не меньше, чем советники короля последних пяти лет, — сокрушенно вымолвил Гайль, хмуро поглядывая на угрюмый особняк. — Эта ведьма действительно умудрялась свободно путешествовать южнее Каллины, в этих гибельных местах, что само по себе говорит о многом. В конце концов, не к ордену же эливенеров она принадлежала!

— Это уж точно, — фыркнула принцесса. Барону по службе полагалось с подозрением относиться к членам Ордена Одиннадцатой Заповеди, деятельность которого частенько окутывал туман таинственности. Но она-то знала, от кого скрывают свои шаги странники в коричневых одеждах.

— Эта тварь брала юного наследника с собой. Где-то в этих стенах и сложился характер Черного Герцога, — барон с нескрываемой ненавистью разглядывал оплетенные ползучими растениями башенки и грифонов из герба Каримбала, каменные тела которых покрылись голубоватой пушистой плесенью, что придавало им совершенно отталкивающие черты.

— Я хочу войти внутрь. Если там нет ничего опасного, то это станет нашим первым приличным ночлегом за многие дни, — сказала принцесса и решительной походкой направилась ко входу.

Барон вздохнул и поплелся следом, кивнув маркизу и еще двоим дюжим дворянам. Те, обнажив клинки, направились вслед за Лучар и Гайлем.

Проходя мимо грифонов, принцесса остановилась. Не веря себе, она дважды встряхнула головой, словно отгоняла морок, от чего ее волосы растрепались по плечам. Потом она всмотрелась внимательнее.

Действительно, зеленые глаза ближайшей к ней твари смотрели так, будто были не изумрудами необычайной чистоты и величины, а самыми настоящими органами чувств каменных истуканов, покрывшихся плесенью.

Стоило принцессе двинуться с места, как зеленоватая дымка на дне камней начинала менять очертания, клубиться, смещаться ближе к поверхности.

Создавалось полное впечатление, что стражи тайного убежища Фуалы все еще находятся на посту и исправно выполняют свою работу, пристально всматриваясь в лицо входящим. Или все-таки это лишь игра света и тени на гранях камней?

Лучар отступила на шаг, потом обошла грифона кругом. Нет, все правильно, никаких иллюзий — стража бдит!

— И вы тоже заметили, ваше высочество? — спросил маркиз и беззаботно провел рукой по гребню на спине каменного истукана.

На ладони остался слабо фосфоресцирующий даже при дневном свете налет, и Герд принялся торопливо стирать его о полу камзола.

— А что я, собственно, заметила? — воинственно спросила Лучар.

«Кто знает, может он говорит о светящейся слизи, а глаза вижу только я одна? Вот будет весело, если я спрошу — а правда, господа, вон то каменное страшилище как-то странно пялится на меня, — а у Гайля и Герда отпадут челюсти от удивления и сожаления. От ужасов войны и ночных маршей сквозь джунгли принцесса повредилась головой!..»

Череда подобных мыслей все еще клубилась в голове Лучар, когда бесшабашный маркиз развеял все ее подозрения. Юноша едва ли не вприпрыжку обошел грифона, подошел к соседнему, и уставился вглубь ближайшего изумруда, прокричав:

— Смотрит, тварь поганая, видать, недоволен вторжением. А я-то по первоначалу решил, что башку напекло.

— Ладно, идем дальше, — сказала принцесса, с сомнением глянув через плечо на недвижимые статуи мифических чудищ. — Будем надеяться, что они не могут вызвать из бездн дух Фуалы или призвать сюда лемутов или иных слуг Нечистого.

Маркиз, как краем глаза успела рассмотреть принцесса, проходя мимо недреманной стражи, сделал жест, по мнению приморских рыбаков, отгоняющий нечистую силу.

«Помниться, Иеро долго высмеивал суеверия моих земляков, заверяя, что кроме молитвы и меча нет ничего, что может спасти от нежити человека, не прошедшего суровую ментальную тренировку где-нибудь в Тайге», — вспомнила принцесса.

Растрескавшиеся ступени, сквозь которые рвались ввысь пучки удивительно живучей и жесткой травы, вели вверх. В полумраке прихожей по выложенному глиняной плиткой полу метнулась небольшая восьмилапая ящерица, злобно зашипев на пришельцев и показав пасть, полную иглоподобных синих клыков, и раздвоенный кроваво-красный язык.

Барон поймал за рукав камзола протискивающегося мимо него Герда и негромко сказал:

— Маркиз, вернитесь и живо организуйте факелы. Здесь слишком узкие и редкие бойницы, а окон я попросту не вижу. Не ровен час, ее величество подвернет ногу.

— Еще чего, — воинственно вскинулась Лучар, не умевшая сдерживаться, когда кто-либо, кроме отца и мужа, принимаются назойливо заботиться о ее здоровье. Но Герд и ухом не повел.

Пожав плечами, Лучар двинулась вперед наощупь, и едва не закричала наткнувшись на мертвецки холодную руку. Зачатки ментального искусства, преподанные метсианским воином-священником позволили ей мгновенно определить, что рядом с ней из живых только ее спутники.

«Статуя», — догадалась принцесса, с опаской ощупывая препятствие. Барон, который, похоже, видел в пыльном полумраке не хуже, чем в чистом поле, тихо выругался. В длинной тираде, загнутой бывалым начальником тайного сыска королевства оказалось одно единственное пристойное слово, которое он, в ответ на недоуменный возглас принцессы, и воспроизвел громче:

— Мерзость!

Вскоре пришел маркиз с охапкой факелов и принялся шумно возиться с кресалом. Двое других телохранителей принцессы стали ему помогать, и вскоре просторная комната осветилась багровым цветом и наполнилась запахом промасленных тряпок, от которого у Лучар тут же запершило в горле.

Откашлявшись и приглядевшись к остановившей ее статуе, принцесса сама не удержалась от казарменного слога, правда, получилось у нее не столь цветасто и всеобъемлюще, как у Гайля, закаленного многолетним общением со всякого рода отребьем и низами общества. Причина красноречия обоих тут же стала ясна вскинувшему голову маркизу, и юный аристократ, единственный из всех присутствующих, покраснел до корней волос, что стало заметно даже при факельном освещении.

Грифоны, сторожившие дом снаружи, по крайней мере, укладывались в рамки мифологических представлений и геральдической традиции Д’Алви. А вот охранявшее вход изнутри страшилище не имело к окружающему миру ни малейшего отношения.

В душном полумраке стоял высокий козлоногий гигант с фигурой циркового жонглера, рвущего напряжением могучих телес стальные якорные цепи и жонглирующего тяжеленными болванками и камнями для катапульты. Морда его, оснащенная обилием клыков, рогов и змееподобных волос, скалилась в отвратительной улыбке, во лбу горел алый камень в форме восьмилепестковой лилии, а за спиной развевались каменные крылья с острыми ребристыми краями, которые ниспадали на заканчивающийся кисточкой длинный крысиный хвост.

Однако Бафомета, древнейший на Земле символ бесопоклонников, принцесса и барон, без сомнения, видели не раз, по крайней мере, изображенным на старинных рукописях, которые удавалось изымать у начинающих колдунов. Причина ругани была совсем иная: то, что Лучар в полумраке приняла за руку статуи, оказалось на поверку совсем иной частью анатомии демона, изобличающую его как особь демонической мужской породы.

Лучар отдернула руку, и принялась зачем-то вытирать ее о пыльную гардину, хотя камень на ощупь был сух.

— Значит, самец…

Слова, громко сказанные тактичным бароном для того, чтобы сгладить неловкое молчание, повисли под каменными сводами.

Все еще красный, словно рак, маркиз, пробормотал, подняв факел выше:

— Это еще как сказать…

Действительно, обилие мускулатуры при беглом взгляде скрывало пышный бюст изваяния.

— Вы еще ему под хвост загляните!

Лучар гордо вздернула нос и прошествовала мимо Бафомета. За ней устремились и остальные. Они прошли несколько полупустых комнат, заваленных битыми черепками, каким-то неясного происхождения мусором и костями мелких животных. Повсюду встречались те самые серебряные сопли, о которых говорил Гронт. Пройдя сквозь царящее запустение, процессия очутилась в большой зале.

На стенах и на аккуратных резных постаментах покоились охотничьи трофеи. Оказались тут и головы оленей и волков, ничуть не изменившихся за тысячелетия, прошедшие в мире после Смерти, и отвратительные морды болотных крокодилов, подобных сказочным драконам, и лишенные носа пугающие физиономии, весьма отдаленно напоминающие людские лица. Чучельник у Каримбала был знатоком своего дела, если только это сам королевский кузен не баловался на досуге, набивая трофеи речным песком и вываренной шерстью хопперов.

Лучар бегло осмотрела находки, но ни возле одной не задерживаясь дольше мгновения. Ее собственный, доставшийся врагам дворец имел еще большую залу с чучелами, где можно встретить и вовсе уж фантастических животных, уничтоженных предками и самим Дэниелем, а также три или четыре десятка набитых пухом тел Волосатых Ревунов, Псов Скорби и прочих лемутов, попавшихся старшему брату на узкой дорожке. Юная принцесса в детстве панически боялась заходить в мрачную залу, расположенную в боковом ответвлении дворца. В неровном свете настенных факелов ей казалось, что отвратительные чудища шевелят глазами, следя за каждым ее движением.

А вот у облицованной полупрозрачной плиткой ниши, находящейся у самого выхода из охотничьего зала тайного убежища Фуалы она задержалась. Из полумрака на нее глядели выпученные глаза неведомого чудища. Судя по его голове, размеры животного могли внушить почтение целому разъезду королевской гвардии, реши эта тварь посетить пределы Д’Алви.

На голубой чешуйчатой шее, что росла, казалось, из самой стены, прочно сидела могучая голова. Из-под отвислых розовых губ, покрытых мерзкой лиловой щетиной, свисали толстые короткие бивни, полустертые от старости. За ними поблескивал ряд удивительно ровных и острых резцов, не оставляющих наблюдателю ни малейшего основания в том, чтобы обвинить их обладателя в травоядении. Зверь был плотояден, и при жизни извел немало Божьих тварей, в том у принцессы не оказалось никаких сомнений.

Выпуклый лоб, который, верно, не прошибить и топором, заканчивался покатой макушкой, слегка бугрящейся, но лишенной чешуи. К своду ниши взметались большие костяные рога, по сравнению с которыми ветвистое украшение Клоца выглядело весьма несолидным.

«Где ты сейчас, бедняга Клоц?» — подумала Лучар, которой созерцание рогов вновь вернуло печаль по лорсу, разумному медведю Горму и, конечно же, по Иеро.

На охваченную волнующими воспоминаниями принцессу смотрели невесть каким способом сохраненные в целостности глаза трофея, светящиеся изнутри неукротимым замогильным пламенем цвета Лучей Смерти из радиоактивных пустынь.

— Что это? — спросила Лучар у генерала. Гайль и Герд одновременно пожали плечами, а барон добавил:

— Хвала Вечным Небесам, подобная нечисть никогда не посещала наше несчастное королевство и сопредельные земли. Не хотелось бы столкнуться с подобным в пути.

— Воздадим хвалу Каримбалу, — откликнулся маркиз, поежившийся под взглядом мертвого чудища. — По крайней мере, одно достойное деяние в его биографии наличествует. Он избавил мир от этого поистине демонического создания.

Лучар не могла знать, что не так давно ее супруг, спасающийся бегством от прислужников Амибала, встретил существо, именовавшееся в старинных хрониках Оленем Смерти. Произошло это примерно на том же удалении от Д’Алви, но намного западнее, в диких пустынях, окаймляющих Зону Смерти.

Гигантские плотоядные мутанты несколько веков назад вырывались огромными стадами из голубых радиоактивных песков, уничтожая целые поселения, вытаптывая посевы и сбивая бивнями деревья, что многих наводило на мысль о враге рода человеческого. Однако даже в анналах северных Аббатств и книгохранилищах эливенера не имеется доподлинных доказательств относительно прямой связи Нечистого и его колдунов с неистовыми Оленями Смерти. Одни слухи и домыслы.

Встреча Иеро с тварью из голубых песков наверняка закончилась бы трагически, не приди на помощь случай или рок воина-священника, призывавший его на север из безводных пустынь.

Экземпляр, чья голова послужила для Лучар источником печали, а для аристократов Д’Алви источником безмерного изумления перед могуществом сил зла, был уничтожен герцогом Амибалом много лет назад. Мамаша-ведьма требовала от мастера С’лорна, чтобы тот позволил юноше посетить одну из зон Смерти для прохождения обряда посвящения в колдуны Зеленого Круга. Снизойдя к просьбам Фуалы, некромант направил пятнадцатилетнего юношу в одно из самых гиблых мест. В схватке с неожиданно появившимся Оленем Амибал выжил, применив все свои воинские и магические знания, но оказался настолько сильно изранен и истощен, что до голубых песков уже не добрался. Фуала посетила место схватки и навьючила на своих слуг голову поверженного чудовища. С тех пор массивная башка с костяными рогами служила для герцога живым напоминанием о его несостоявшемся посвящении.

Стараясь выкинуть из головы ненужные воспоминания о пере Дистине, Лучар стремительной походкой направилась к винтовой лестнице, ведущей вниз. Ее тут же догнал маркиз и извиняющимся тоном сказал:

— Ваше величество, я там уже был. Не стоило бы вам туда ходить.

— А что такое? Объяснитесь, маркиз.

Лучар уставила руки в бока и старалась прожечь в Герде дыру, но тот стоял твердо.

— Там подземелье…

— Ну и что же? Я не боюсь ящериц, крыс и привидений, которые гремят ржавыми цепями и требуют захоронить их кости.

— Ничего подобного внизу нет. Это каземат вашего покойного кузена Каримбала.

— Ясно, — барон также заступил путь Лучар и умоляюще поднял руки, когда лицо принцессы исказилось от гнева. — Этот мерзавец, имевший серьезные политические амбиции, любил истязать рабов и слуг. Причем делал он это весьма изобретательно, и прямо в столице королевства, пока моя служба не пресекла непотребство. Посетив пыточный кабинет герцога, я и мой заместитель, человек весьма бывалый, пришли в себя только после ополовиненного бочонка вина из графских закромов. Но кое-что мне снится и по сю пору. Достаточно будет сказать, что на скользком от ссохшейся и на вид еще свежей крови я поскользнулся и уперся носом в механическое устройство для вырывания глаз. С тех пор у меня вот этот шрам.

С этими словами барон указал на неровный белый рубец, идущий от мочки левого уха к нижней губе, который не могла скрыть его не очень густая борода.

— А я думала, что вы получили сию отметину в жестокой сече с врагами королевства, — мстительно сказала Лучар, но вниз рваться перестала. Страстью к исследованию механических приспособлений она не страдала, а все иное, что могло ожидать ее в каземате, не вдохновляло на продолжение путешествия в странном и страшном доме.

— Выйдем наружу, меня мутит от пыли и факельной гари.

Они быстро и не останавливаясь прошествовали к выходу. Очутившись вновь под солнцем, Лучар с наслаждением вдохнула воздух, что принес ветер со стороны дальнего болота. Еще совсем недавно подобный глубокий вдох мог вызвать у нее дурноту, но после дома Фуалы, Амибала и Каримбала ей все было нипочем.

— Ну и семейка, право слово!.. Если уж мне суждено будет вернуться на трон предков, то первым же распоряжением я верну древний обычай сжигать колдунов на кострах и варить их в масле.

Барон стоически выслушал кровожадные планы Лучар, после чего спросил нейтральным тоном:

— Угодно ли вам будет расположиться в особняке, или прикажете разбить шатер?

— Разумеется, шатер, барон!

Пока отдавались соответствующие распоряжения, принцесса уселась на трухлявый пень и стараясь не смотреть в сторону дома, бездумно уставилась на му’аманов, становящихся лагерем. Дети пустынь, верные королевскому дому до самой смерти, весьма плохо чувствовали себя во влажных джунглях, но старались не подавать вида. Среди их палаточного лагеря, взметнувшегося словно по мановению волшебной палочки, слышались смех и веселая гортанная речь, кто-то шел в сторону леса, чтобы притащить дров, кто-то с луком в руках направлялся к озеру, находящемуся на поляне в некотором отдалении от мрачного особняка. Там уже шумно плескались хопперы, а это было верным знаком того, что вода не ядовита, как десятки рек и сотни ручьев, мимо которых день за днем маршировала колонна. При виде водной глади принцесса всем телом почувствовала, что она впитала в себя не только пот своего хоппера и собственный, но и целые клубы липкого болотного тумана, сквозь который отступающая армия брела сутками.

— Маркиз, — подозвала она юношу. — Велите набрать мне флягу воды. Когда напьюсь, придется организовать купание. Расставьте вокруг озера лучников и прикажите им не поворачиваться к воде, а смотреть в лес, а не то велю привязать к деревьям и оставлю на съедение местным зверушкам. Поручаю обустройство купание моей королевской особы вам, а то мой двор покинул свою несчастную принцессу.

Обрадованный Герд помчался выполнять неожиданное поручение, а слышавший разговор барон покачал головой, глядя во след стремительно удаляющемуся юноше, и отправился проверять посты.

Остатки двора, действительно забыли на время про Лучар. Кучка придворных, изрядно натерпевшихся и измучившихся во время похода, устремилась внутрь особняка, мечтая переночевать под крышей и в четырех стенах. Их нимало не смущали монстры на входе и недобрая аура, которую излучал дом и физически ощущала Лучар и хопперы. Чуткие прыгуны, напившиеся и освобожденные от седел и упряжи, бродили по поляне, стараясь не приближаться к строению, фыркая в его сторону и воинственно поводя мохнатыми ушами, словно при виде стаи изголодавшихся волков.

Вскоре маркиз принес флягу, Лучар с наслаждением напилась превосходной на вкус лесной воды.

«Может, там еще и рыба водится, — подумала она. — Все-таки, Фуала, пусть и была ведьмой законченной, умела выбирать место для жилья. Здесь красиво, и по ощущениям, вполне безопасно, за исключением темного облачка страха, сочащегося из самих камней строения. Пожалуй, дикие звери за версту обходят демоническое гнездо. Нужно родиться лемутом или стать вампиром, чтобы добровольно подойти к этой архитектурной химере, как ее окрестил Гронд.»

Узкие бойницы неприветливо щурились на палаточный лагерь, как показалось Лучар. Она отбросила в сторону опорожненную флягу, и только тут поняла, что ее уже давно терзает поистине волчий голод, доселе незаметный по причине лютой жажды.

— Пожалуй, купание подождет, мы все же в военном походе, а не коротаем время перед балом по случаю зимнего солнцестояния, — решила она, и добавила громче, принюхиваясь к аппетитным запахам, что доносились со стороны му’аманского становища. — Будет меня кто-нибудь кормить, или нет?

Возникший словно из-под земли маркиз тут же повел ее к ближайшему костру, где му’аманы коптили над огнем изрядно надоевшую солонину и тушку свежеубитой восьмилапой ящерицы. При виде принцессы воины попытались вскочить, но Лучар повелительным движением остановила их и уселась рядом на услужливо брошенный в траву камзол маркиза.

— Только не надо предлагать мне солонину. Эта вот зверушка выглядит странно, но пахнет так восхитительно, — сказала она, щурясь на языки огня. Один из пехотинцев вскоре снял тушку с почерневшей тростниковой ветви, обжигаясь и морщась, руками отломил мясистый хвост и заднюю пару лап и протянул принцессе. Та, не жеманясь, взяла подношение и принялась перебрасывать его из одной ладони в другую, дуя изо всех сил. Вскоре ее крепкие зубы с хрустом впились в еду, при одном виде которой ее придворные дамы наверняка грохнулись бы в обморок.

Улыбаясь с набитым ртом, Лучар вспоминала, что Иеро во время их совместного путешествия вдоль берега внутреннего Моря кормил ее еще и не такой пищей. Сурового киллмена в Аббатствах учили питаться буквально всем подряд: кузнечиками, головастиками, какой-то тиной, вымоченными в соленой воде птицами-падальщиками, улитками и саламандрами. Убегая от вездесущих солдат Нечистого, воин-священник редко тратил время на охоту и рыбную ловлю и по многолетней походной привычке буквально пожирал все, что попадалось под руку, по ходу стремительного марша. Ему и в голову не приходило, что спутница, мягко говоря, не в восторге от его пристрастий и специфической кулинарии. Особенно до того, как пер Дистин узнал, что спас самую настоящую принцессу могущественного королевства, и не влюбился в нее. Не желая показать слабину перед северным крашенным дикарем Лучар несколько дней крепилась и молча ела странную стряпню спасителя.

Она сообщила о том, что хочет чего-нибудь, более похожего на человеческую еду, а не на лемутский корм, только на борту «Морской Девы» капитана Гимпа, да и то лишь после того, как старый эливенер, брат Альдо, чутко уловил волны отвращения, исходящие от девушки при виде того, как воин-священник заглядывается с борта корабля на каких-то водомерок, спросил ее о причине столь сильных эмоций. В дальнейшем именно старый эливенер следил за рационом аристократки.

Видя, с каким энтузиазмом и задумчивым выражением лица принцесса уплетает ящерицу, молодой маркиз сделался бледен и, отказавшись от предложенного му’аманами куска прокопченной солонины, попросил лишь разрешения выпить глоток вина из неприкосновенных запасов лекаря.

— Это же для раненых, маркиз? Впрочем, валяйте.

Барон, выполнивший с изрядным ворчанием служебные обязанности Герда, то бишь проверив головные караулы, застал маркиза с лекарской плетеной бутылью в руках и грозно нахмурился. Узнав, что на то есть разрешение ее величества, он пробормотал:

— Вот только фаворитов со всеми вытекающими нам и не хватает.

Под тяжелым взглядом ветерана юный аристократ поперхнулся глотком крепленого вина и поплелся к своему хопперу. Вскоре он растаял на опушке, направившись к своим подчиненным. Барон долго смотрел ему вслед, потом махнул рукой и отправился смотреть, как разместился двор.