Волчья погибель

8 Гость домины

Коул пришел в себя с такой головной болью, что серьезно задумался о замене всего своего мозга аугметикой. Внутренности его головы будто выжгли. Не чувствуй он этого, то счел бы подобное невозможным. Мозг пульсировал с болезненной настойчивостью обожженной руки. Череп уподобился яичной скорлупе. Некоторое время адепт не шевелился из-за страха, что голова расколется, и содержимое души рассыплется по столу.

Впрочем, он и так не мог двигаться. Металлические захваты на лодыжках, талии, горле и кистях приковали его к решетчатому столу допросов, расположенному под углом двадцать градусов к вертикали. У разума были свои оковы. Охранительные коды не позволяли ему взаимодействовать с механизмами. Каждая попытка дотянуться до них натыкалась на стену визжащего бинарика, которая никак не влияла на его боль. Но глаза Коула не были закрыты, и он мог свободно оглядеться.

Стол находился в большой комнате, загроможденной разным хламом. Красный свет придавал ей кровавый древесный вид, подобно лесной почве на закате. С потолка подобно многочисленным лианам свисали связки кабелей. Вдоль каждой стены тянулись ряды машин, а другие стояли неудачно расположенными островками, подобно стволам гигантских деревьев.

Стены циферблатов тикали с регулярностью метронома. Когитаторы на время простоя бормотали фразы самодиагностики и делали чопорные заявление относительно своего оптимального функционирования. В метре от Коула находились трое сервиторов, которые вели контроль над происходящим в комнате. Он узнал их класс. Для выполнения данной задачи был нужен только мозг, но по какой-то жуткой причине их тела не были полностью заменены. У них остались головы, закрепленные, словно трофеи на стене, и даже сохранились лица, как маски из мертвой серой кожи поверх черепов. А позвоночные столбы, начиная от шеи, и отделенные остатки кровеносных систем погрузили, подобно корням растений, в стеклянные цилиндры с питательной жидкостью

По полу тянулись опасные, цепляющиеся за ноги переплетения кабелей, создавая иллюзию электрического леса. В непосредственной близости от Коула комната переходила в восьмиугольную шахту. Он решил, что находится в личных покоях домины Гестер Асперции Сигма-Сигма. Это место больше походило на механический цех, чем жилище, гараж для машин, которые не имели никакого отношения к человечеству. И по этой причине не отличалось материальным комфортом. Большую часть шахты занимала огромная сочлененная колыбель, в которой, как полагал Коул, домина отдыхала и обслуживалась, когда не носилась по соединенным станциям Гепталигона. Только эта деталь ясно указала Коулу, где он находится. В противном случае он мог быть где угодно.

Его оставили одного на целую вечность. Один час двадцать две минуты три секунды, согласно его внутреннему хронографу, хотя по человеческим ощущениям намного дольше. Он был один и отсоединен от ноосферы. Без постоянного фона вибрации машин и подключенных душ, который создавал периферию сознания техножреца, Коул оставался изолированным и одиноким. Это было жестоко.

Велизарий Коул – техноаколит. По этой причине он демонстрировал непокорность, когда домина, наконец, пришла допросить его.

Она ворвалась в комнату подобно металлическому ветру, уверенно обходя все многочисленные препятствия, созданные плохим обслуживанием помещения. Ее механические конечности угрожающе цокали по твердому покрытию пола. Когда они ступили на мягкую поверхность, шаги стали зловеще тихими, шуршанием с хищными нотками. Реликтовые животные участки мозга Коула наполнили его сознание кошмарными образами из клыков и многоногих тварей, бегущих по лесной подстилке.

Она остановилась над аколитом, и ему показалась на ее неподвижном серебряном лице насмешливая улыбка. Раскачивающиеся на груди склянки стучали друг о друга. В уединении своих покоев домина не побеспокоилась прикрыть их одеждой, вызвав у Коула неприятное ощущение интимности.

– Я просмотрела твой послужной список, – сказала она. – Ты стар для техноаколита, твой возраст означает три вероятности – отсутствие энтузиазма, некомпетентность или коварство. Первое невозможно, иначе ты не потрудился бы изучить то, что явно знаешь. Второе тоже, тогда ты не смог бы делать то, что делаешь. Логика указывает на третий вариант. – В воздухе прокрутился парящий текст, показывая генокод Коула, серийные номера усовершенствований, внешний вид, предпочтения, психологический портрет и другие ценные секреты. – Марс, Риза, Антиок, Белакан, Верика VII, Трисолиан, – перечислила она. – Шесть миров-кузней за девятнадцать лет. Ты отложил повышение, хотя твои знания таинств дает тебе право на ранг на четыре ступени выше нынешнего. В каждом мире у тебя было много господ. Я твоя третья доминус здесь. Мне интересно, ты присвоил все их знания перед тем, как отправиться дальше. Я знаю, что ты получил мои, – сказала она с тихой угрозой. – Как ты сумел перемещаться так свободно?

«Война, – подумал, но не сказал Коул, – а до этого Великий крестовый поход». Адепты путешествовали по всей галактике с заданиями по восстановлению древних данных, раскрытию секретов ксенотехнологий, прежде чем предать их огню, помощи машинам колониальных флотов, созданию технической инфраструктуры завоеванных миров и миллионам других причин. Персонала всегда не хватало, а Коул очень хорошо втирался в доверие. Переезжать с места на место оказалось удивительно легко.

Он ничего не сказал обо всем этом. Асперция терпеливо ждала, когда он заговорит. Он молча смотрел на ее зеркальную маску.

– Так вот каким путем ты хочешь пойти. Твой выбор, техноаколит.

Со стола поползли металлические щупальца, проникая в его данные и служебные разъемы. Их холодное вторжение заставило его напрячься.

Она наклонилась и задала свой первый вопрос:

– Что мне с тобой делать, Коул?

– Отпустить? – предположил адепт.

– Не дерзи мне, – предупредила домина.

Разряд мучительной электрической энергии пронесся по его нервным системам, как родной, так и трансплантированной. Ток такого высокого напряжения, такое количество тонких соединений, так много электрических тайн ютилось внутри плоти…

Это было очень больно.

Коул закричал. Асперция отключила разряд.

– Тебя поймали за преступлением несанкционированной модификации. Нарушить ритуал, значит нарушить веру! – отругала она его. – Помни Шестнадцатую Заповедь.

– Я еще немного подумаю, домина, – сказал Коул.

По телу прошел второй болезненный удар электричеством, больнее всего жаля там, где плоть соприкасалась с металлом.

– Пусть Движущая Сила накажет еретика и экспериментатора, – бесстрастно произнесла Асперция. – Я определю всю меру твоего богохульства.

Со щелчком появилась зеленая, с линиями вектора голограмма его модифицированного интеллектуального ядра. Сигма-Сигма резко повернула зеркальное лицо, чтобы взглянуть на нее.

– Ты был очень, очень своенравным мальчишкой, – сказала она. – И все же здесь заметно мастерство. Интеллект. Но было ли у тебя понимание? Ты осознавал то, что сделал с собой?

Коул, борясь с последствиями шока, кивнул головой.

– Конечно, понимал, – сердито ответил он. – Иначе, как бы я это сделал?

Его обожгло очередным мучительным для разума разрядом. Челюсть свело, от чего он едва не прокусил язык.

Пока Коул бился в судорогах на столе, Асперция Сигма-Сигма подняла одну из своих многочисленных металлических рук с когтями и повернула ее. Встроенные в ее металлические пальцы тактильные интерфейсы покрутили образ еретического устройства Коула.

– Как ты получил эти знания? Из какого кэша данных ты их украл?

Коул не мог ответить. Она равнодушно взглянула на него, намного больше интересуясь работой Коула, нежели им самим. Домина отключила электрический импульс.

– Я не крал их! – выпалил Коул. Из уголка рта повисла нить молочной слизи. – Я разработал это сам.

Она посмотрела на него долгим тяжелым взглядом.

– Это твоя собственная разработка? – Ее электронный голос был на удивление мелодичным.

Он кивнул. Отрицать было бессмысленно.

– Твое преступление гораздо хуже, чем я предполагала. Ты нарушил Закон Божественной Сложности, – сказала она – Улучшив то, что по своей сущности, как дарованное Богом-Машиной знание, неулучшаемо.

Она медленно покачала головой с серьезной и обдуманной угрозой.

– Ты понимаешь, что за это я могу тебя отправить в очищающую кислоту? – Она снова посмотрела на графическое изображение. – Зачем ты раскрыл себя, перехватив управление автоматами?

– Я мог просто позволить экипажу добытчика умереть, – сказал Коул. – Но у меня всегда была надоедливая склонность к героизму.

– Если я скажу, что ты совершил нечестивые поступки и должен быть уничтожен, что бы ты ответил?

– Я бы сказал, что вы неправы. – Он в раздражении сильно дернулся в своих оковах. – Я не сделал ничего неправедного! Я ищу знания и добываю его при помощи практики. От интеллекта через понимание к постижению! Я почитаю Бога-Машину во всем, что делаю. Я хочу возвыситься в таинствах, как никто другой в нашей вере. Поиск Знания – это все, что имеет значение во вселенной.

– Но ты проводишь эксперименты на себе, – возразила домина. – Без согласования с древними доктринами и без полного понимания. Такого рода работа должна выполняться только после получения тобой необходимых знаний из существующих источников, и только с разрешения начальства. И как у тебя хватило смелости заново открывать то, что уже известно?

– Из-за того, что это уже известно, я знал, что смогу разобраться, – прорычал он.

– Ты полагаешь себя равным мудрецам священной Эры Технологий? Плохой ответ, – сказала она почти с сожалением.

– Нет! – завопил Коул. Его прожог очередной разряд энергии.

– Этот вид кибермантии выше твоего положения. Тебе не дано право заниматься этими таинствами.

– К знанию ведут много путей, – задыхаясь, сказал Коул. Сердце билось с пугающей скоростью. Мышцы беспорядочно сокращались. Ему грозила опасность загрязнения. Когда он взглянул внутрь своего разума, экран его дополнительного мысленного взора оказался забит мучительными помехами.

– Экспериментирование – один из них. Я не сделал ничего вопреки Богу-Машине.

– Многие бы не согласились, – сказала Гестер Асперция Сигма-Сигма. – Большинство бы сказали, что твои действия – самая суть ереси. Ты полагаешься на знания, которых у тебя нет. Ты присваиваешь мудрость древних, когда у тебя нет на это права. И все же…

Коул зажмурился в ожидании очередной вспышки боли.

Но ничего не произошло. Он открыл глаза. Асперция размышляла над изменениями в его интеллектуальном ядре.

– Итак, в этой работе присутствует гениальность, как и в тебе.

Он непроизвольно выдохнул, возможно, от облегчения, возможно, от несбывшегося страха. Он боялся и не стыдился признать это.

– Правда? – спросил он, больше от желания отложить следующую вспышку боли, чем по какой-либо другой причине.

– Осторожно, Коул, – предупредила домина, погрозив ему металлическим когтем. – Гениальность – редкость, но она все же только элемент сознания, третий уровень таинств. Тебе еще многому нужно научиться.

– Учиться – это все, что я всегда стремился делать.

Она отошла и что-то сделала за пределами видимости Коула. Зонды с металлическим скрежетом вышли из конечностей Коула, подобно искусственным пиявкам, насытившимся знаниями.

Следом со звуком деактивации разомкнулись оковы. Домина, освобождая своего пленника, пробормотала молитвы за исправность оборудования.

Коул выждал минуту, после чего осторожно сел. Он чувствовал себя разъединенным с самим собой и боялся, что получил необратимые повреждения из-за захвата управлением автоматами или назначенного доминой наказания, если не по обеим причинам.

Асперция обогнула ганглионарные связки свисающих кабелей с уверенностью змеи в своей норе среди корней деревьев. Комната была достаточно большой, чтобы скрыть ее крупное тело от Коула.

– Что будет со мной? – окликнул он.

– С тобой? – отозвалась домина. Ее голос раздавался из вокс-проектора в стене над экраном с прыгающими показателями. Она вернулась мгновение спустя, прижимая сверток к контейнерам на груди. – Я милостиво оставлю тебе жизнь. С этого момента ты служишь непосредственно мне, как офицер тагматы. Можешь продолжать свою работу. Более того, я ожидаю этого.

– В самом деле? – спросил Коул.

– Ты сказал, что к знанию ведут много путей, Велизарий Коул. Почему мы должны игнорировать какой-то из них, раз уж он ведет к просвещению? Средства не имеют значения. Только конечный результат, постижение намерения Бога-Машины. Вот цель.

– Вы согласны со мной? – удивленно спросил Коул, перестав массажировать кисть и полностью забыв о боли.

– В некоторой степени. Об этом я никому не скажу. С этого дня обо всех своих открытиях будешь немедленно сообщать мне. То, что ты знаешь, буду знать и я.

– Знание – вот цена за мою жизнь, – угрюмо произнес он.

Она бросила в Коула сверток. Он поймал его. Внутри пластековой упаковки находилась одежда техножреца с вышитой символикой домины и знаками постоянного члена военных сил Механикума.

– Если бы ты потратил чуть больше времени на защиту своего положения в иерархии, то знал бы, что знание есть цена за все . Ты не можешь просто устраниться от марсианского общества, Коул. Ты – часть него, оно – часть тебя, к счастью или несчастью. Ты нарушил заповедь. Я могу защитить тебя, за плату. Или ты погибнешь.

– Тогда я буду служить вам, – согласился он.

– Хорошо, – сказала Асперция. – Хорошо.

Она потерла полудюжиной манипуляторов. Склянки на ее груди стукнулись о локти.

– Поздравляю с повышением в звании. Твои дни постоянных переездов закончены, адепт Велизарий Коул.

Велизарий Коул – техноаколит