Волчья погибель

14 Испытание Бьорна

Горное безмолвие наполняет душу. Это такая убедительная форма тишины. Благодаря отсутствию звуков ощущается враждебность места. В горах душа человека может соприкоснуться с душей земли, неба, камней.

Бьорн любил тишину и вне войны искал ее. Застольные песни или хвастовство не марали горные склоны. Они напевали свои собственные песни – ветра среди деревьев, воды на камне, трескающегося льда и смещающихся скал. Скрип деревьев. Зов зверей. В горах Асахейма нельзя было услышать человеческий голос, и за это их любил Бьорн.

Ему не нравилась тишина Кракгарда в этот душный летний день. Распевы годи прекратились. На Бьорна давил груз горы за его спиной, словно ему бросил безмолвный вызов воин, ожидая, когда он повернется, чтобы вбить ему в голову его же топор.

Волосы на загривке стали дыбом. Их растрепал порыв ветер. Бьорн напряженно ждал удара. За спиной никого не было. Сама мысль была странной. Слишком напоминающей страх. Тем не менее, Бьорн чувствовал его – человека, что покончит с его жизнью. У воина было такое ощущение, что если он еще немного напряжет слух, то услышит сердцебиение и голодное дыхание. Словно сам Моркаи уставился ему в спину.

Ощущение исчезло при первом признаке приближения Лемана Русса.

По каменистой осыпи заскрежетали тяжелые шаги. За примархом вниз по склону покатились камни. От него несло расколотым камнем и посчеловеческим потом. Он пришел с левой от Бьорна стороны. Но почему не по лестнице?

– Я вернулся, Бьорн из Тра, – произнес Леман Русс.

– Вы один, милорд.

– Да. Посмотри на меня.

– Не могу, – ответил Бьорн.

– Годи запретили. Припоминаю. Где они? – спросил Русс.

– Годи мертвы, – ответил Бьорн.

– Как?

– Я слышал.

– Тогда расскажи, что ты слышал.

Леман Русс остановился на краю круга, оградившего место караула Бьорна. Присутствие примарха было почти таким же жутким, как и несущества, которое пялилось ему в затылок весь последний час.

Бьорн смотрел прямо перед собой. Это было важно. Он должен правильно сформулировать слова.

– Восемь раз я слышал крики мертвых и боевые песни погибших племен. Восемь раз я слышал звуки атаки. Восемь раз я слышал звон стали о сталь. А затем все прекратилось. Когда песня годи заново началась, голос Хальвара Кремневого Змия безмолвствовал.

Русс, хрустя по гравию, остановился подле воина. Он по-прежнему держался за кругом из волчьих черепов. А Бьорн по-прежнему не оборачивался, чтобы взглянуть на него.

– А потом, что ты услышал?

– Я услышал крики дьяволов, – сказал Бьорн. – Восемь раз жуткие голоса визжали. Восемь раз я слышал их вой. Восемь раз я слышал, как они замолкали. А когда годи снова затянули вюрдовство, Аке Акессон Снегодел не ответил.

– Что было потом? – спросил Русс.

– После этого случились восемь землетрясений, которые трясли камень, на котором я сижу. Я по-прежнему не оборачивался. Земля скрежетала и рокотала. Восемь раз годи произносили слова силы. Когда тряска прекратилась, Мудрый Гимфулфор не подал голоса.

– Затем пришли восемь порывов ветра, таких сильных, что подняли меня с этого камня, и я разбил в кровь пальцы, цепляясь за валун. Когда они стихли, замолчал Эдун Погибель Балтуна.

– После восьми ударов молнии погиб Геррун Хрос. После восьми хохочущих гроз – Эадред.

– А что с Ква?

– Семь раз я слышал вой великого волка. И каждый раз раздавались звуки борьбы, а ветер приносил запах колдовства. После каждого перерыва я думал, что миру конец, а Моркаи спустился по склонам мертвых, чтобы неистово бежать по землям живых. И каждый раз все начиналось сначала. На меня давил малефикарум, убеждая повернуться. Мне шептали голоса, умоляя прийти к ним на помощь и спасти двух оставшихся.

– Ты не послушался их.

– Как и было приказано, – ответил Бьорн. – Я остался на месте. На восьмой вой Ква закричал. Волк пропал. Тандар Серая Грива замолчал, но распев начался заново.

– Ква продолжил распевать?

– Разделенный держался до самого конца, – сказал Бьорн. – Он отразил семь буранов, безостановочно распевая. Восьмой прикончил его. После того, как он замолчал, что-то осталось, держась там, где вы сейчас стоите.

– Ты хорошо справился. Я снимаю запрет жрецов. Я выполнил свое задание. Теперь ты можешь повернуться.

Голос так сильно напоминал Руссов, что Бьорн почти подчинился. Он остановился себя, когда уже поворачивался. Его сердца замерли от дурного предчувствия. Почему примарх не воспользовался лестницей? Почему не вошел в круг?

– Мне приказали не оглядываться на долину, – осторожно произнес воин. – Ни при каких обстоятельствах. Я дал клятву. Вы не можете заставить меня нарушить ее, мой ярл!

– Ты откажешь твоему примарху? – спросил Русс. Голос дрогнул, принимая нечеловеческий тембр.

– Я отказал бы ему в этом. Но ты не он.

Русс двинулся снаружи круга из волчьих черепов, вот только это был не Русс. Бьорн не сомневался в этом. Запах был не тем. Все было не тем.

– Как ты смеешь не повиноваться мне, калека, – сказал голос. Он отбросил все притворство, превратившись в хор влажных рычаний, которые имитировали речь.

– Я – твой примарх, твой повелитель, твой отец.

На Бьорн хлынул тяжелый смрад шерсти, покрытой коркой старой крови. Волчий запах, но нездоровый. Затем существо вошло внутрь круга, и как только перешагнуло через низкую стену, волчьи черепа взорвались, засыпав Бьорна острыми осколками. Оно подошло к воину сзади. На плечо легла рука, которая едва походила на человеческую. Толстые короткие пальцы покрывала шерсть. Большой палец своим размером и расположением больше походил на прибылой у собак.

– Повернись и посмотри на своего господина.

– Ты не мой господин. Ты не мой отец. Ты – малефикарум, и я не повернусь и не взгляну на тебя.

Существо рассмеялось, каждый выдох опускался на октаву, пока камень, на котором сидел Бьорн, не завибрировал от низкочастотного резонанса. Воин взглянул на обрубок левой руки. Если бы на Одноруком был доспех, у него был бы шанс. Он мог бы выпотрошить тварь молниевым когтем. Он видел, как убивали нерожденных. Но доспеха не было. Бьорн был облачен в ритуальный кожаный доспех. Все, что у него имелось – его обычный железный меч. Рука обхватила рукоять, и он приготовился продать свою жизнь подороже.

– Тогда ты умрешь, – произнесло существо. Тупые когти заскребли по плечу Бьорна, оставляя борозды на коже одежды. Сверху на его щеку опустилась нить слюны. Кожу погладило горячее дыхание.

Бьорн напрягся.

– Однорукий! – проревел голос со ступеней ниже места вахты. – Вниз!

Бьорн бросился вперед, когда зверь атаковал его. Что-то острое рассекло кожу на спине воина. Раздался гул влетевшего внутрь круга клинка, а затем звук стали, разрывающей плоть твари и хлопок расщепляющего поля. Смрад дыма был настолько мерзким, что Бьорн едва не задохнулся.

Демонический яростный вопль отразился от Волда Хаммарки.

Секунду спустя Бьорна подняли на ноги.

Леман Русс вернулся. Волосы и брови обгорели, лицо покраснело от пламени, а губы потрескались от холода. Окровавленная одежда была изорвана. Удар оружия рассек ткань и выделанную кожу, прикрывавшие грудь над основным сердцем, а снаряжение было пропитано кровью. Но это был он.

Бьорн машинально попытался взглянуть на нападавшего, но Русс схватил его за плечо.

– Не оглядывайся, помнишь? – сказал примарх. Он протянул руку за спину Бьорна и вытащил Копье Императора.

– Что это было? – спросил Бьорн.

– Лучше не видеть, – сказал Русс, посмотрев ему за спину. – Это несущество, нечистый вихт. Один из тех, что именуются нерожденными. Демон. – Задумчиво произнес он. – Это слово мы должны научиться воспринимать серьезно.

– Вы воспользовались Копьем Императора.

– Да! – подтвердил Русс. Он улыбнулся и поднял оружие. На лезвии образовалась корка черной крови, сильно спекшейся от силового поля копья. – При всем его злом вюрде оружие отлично сбалансировано. Бросок был хорош.

– Так и есть. – Бьорн оглядел раны примарха.

– Вы ранены.

– В Нижнем Мире. Ква говорил, что была своя цена.

Русс отмел его тревоги.

– Я заплатил ее, и теперь я знаю, как навредить Гору.

Русс не сказал победить. Бьорн прекрасно это заметил. В примархе что-то изменилось. Бьорн пробежался глазами по его лицу. Он держался, как обычно – порывисто, беззаботно, дерзко, но под глазами появились новое, багряные пятна, и он выглядел…

"Каким он выглядел?" – подумал Бьорн.

Измученным, это было единственное слово, подходящее его внешнему виду.

– Я очнулся на ступенях. Где годи? – спросил Русс.

– Они не присоединяться к нам, – сказал Бьорн. – Все спят на красном снегу.

– Как они умерли?

– Как герои, – просто ответил Бьорн.

– Мы пойдем к ним и посмотрим, что можем сделать, чтобы почтить их в смерти, – сказал Русс.

– Я не могу, – сказал Бьорн. – Мне запрещено.

– Можешь, – сказал Русс. – Просто не открывай глаза.

Русс направился обратно в долину. Он завязал глаза Бьорну лентой, оторванной от своей рубашки, и, взяв его за руку, повел вниз по ступеням.

Примарх убедился, что оценка Бьорна была верной, как только показался круг. Все годи были мертвы. Каменистый грунт был словно вспахан, и пропитан кровью. Вокруг было разбросано странное оружие, хотя кроме тел рунических жрецов больше никого не было. Некоторые из них были изувечены до неузнаваемости, их ритуальные костюмы разорваны, а тела вдавлены в перепаханную землю. А под конец что-то заморозило трупы.

Тело Ква было целее большинства. Он лежал с открытыми глазами и ртом. Тело было заключено в оболочку из тающего льда, пронизанного лентами крови. Под неистовой летней жарой лед уже начал таять. Рядом лежали близнецы-стражники Ква. Они были смяты в одну массу, снова разделив плоть, как и до рождения.

Большой менгир почернел и наклонился в бок, демонстрируя более светлую часть, которая показалась из-под земли. Посередине менгира бежала трещина, едва не расколов его пополам.

Бьорн принюхался.

– Воняет, правда? – сказал Русс. – Магия и отчаяние. Как на Просперо.

Примарх покачал головой.

– Мы используем оружие врага на свою беду, но я не вижу другого выбора.

– Ква предупреждал вас, – сказал Бьорн, – и теперь он мертв.

– Предупреждал. Как и Малкадор, и Константин Валдор. Они все были правы. Я получил то, в чем нуждался, но какой ценой… – Он остановился, прежде чем сказать то, о чем бы пожалел. – Это место, – вдруг произнес он. – Оно должно быть уничтожено. Оно запятнано. Здесь бродят жуткие твари. Барьер между варпом и миром истончился.

– Вы его сожжете? – спросил Бьорн.

– Нет, мой сын, – ответил Русс. – Этого будет далеко не достаточно. Кракгард должен быть переделан, а Хельская стезя через Дверь Сюртюра закрыта. Этим путем опасно снова пользоваться.

Он зарычал.

– Еще одно задание на потом. До этого нам многое надо сделать.

Русс коснулся снега на лице Ква. Оно было скользким из-за текущей воды.

– До следующей зимы, – произнес примарх.