Волчья стая

Глава 14

Разумеется, я уебался обо что-то головой и потерял сознание.

В бессознательном состоянии было… странно. Несмотря на то, что понимал, что меня вырубило — все вокруг казалось одновременно и реальным, и туманно-мимолетным. Словно не весь мой побитый мозг работает, вот и не дорисовывает галлюцинации до конца, оставляя меня вместе со смутной, плывущей картинкой.

Зато — я стоял на своих ногах, ага. В той же белой комнате, которая за прошедшие дни ушла в дальние заколки памяти, помеченная как «любопытный курьез». Все тот же офисный стул и стулья, компьютер, стопки бумаг. Закрытые жалюзи, за которым на самом деле ничего нет. И двери нет. Нет и женщины в офисном. Просто я — и все.

— Есть кто? — выдавил я из горла, превозмогая воздушную пробку.

Огляделся. Ничего не изменилось. Тогда решил навернуть круги по комнате, насладиться хоть здесь рабочими ногами. Приятно! Лишь… ватные они какие-то. Как в кошмаре. Когда сколько усилий не прикладывай, а все равно не сбежишь.

— Рада вас видеть, — прозвучало за спиной.

Резко обернулся. Там… А там похитительница моя стояла. Темно-фиолетовая кожа, янтарные глаза с вертикальными зрачками, ноги от ушей, рожки мелкие. Одета в блейзер да короткую юбку-карандаш. И длинные каблуки — все, больше ничего. Блейзер был скорее расстегнут, чем застегнут, там всего одна пуговица его держала.

— А я не очень-то, — пробормотал я.

— Пожалуйста, займите позицию, — сказала она, растягивая пухлые губки в улыбку. — Настало время ежедневной кормежки!

Одновременно она подступила ближе, проводя когтистыми руками по груди. Тут я понял, что надо бы бежать — если есть куда. А если нет, то просто круги наворачивать, словно в мультике. Я ж без сознания, башкой ударился, вот и чудится хрень, пока лежу мордой в траве и каску кровью заливаю.

Ну, я и побежал. Прочь. Только вот какая штука — правила тут были кошмарного сна, совсем не мультика. Ватное тело. Догонят.

Но я честно пытался. Жалкие пару метров до ближайшей стены заняли у меня как бы не минут пять отчаянных усилий, под ехидное хихиканье за спиной.

— Не сопротивляйся, просто прими наши правила, — соблазнительным, с придыханием, голоском сказала она. — Их тебе никто не сказал, но незнание от ответственности не освобождает!

Дальше меня резко развернули. С девицы этой вся офисная одежда пропала, остались только колечки пирсинга на сосках стоячей груди. В паху у нее горела алым какая-то сложная татуировка, складывающаяся в форму сердца.

Намек ясен. И взгляд ясен, и шарящие по моему телу руки тоже вполне однозначны.

Только вот что — я отказываюсь!

Собрав силы в кулак, попытался врезать девушке по лицу, чтобы лопнули эти пухлые губки. Старался как мог. Даже вата чуть отступила из тела, позволив мне ударить хоть слегка сильно. И врезал ведь! И долетело!

И обиженное-недоуменное лицо девушки дорогого стоило. Она поверить не могла, что я сопротивлялся ее поползновениям. Так что, чтобы донести как следует, ударил еще раз. Получилось слабее. Зато рогатая отшатнулась от меня, вся растерянная.

— Слышала когда-нибудь о таком концепте, как «согласие»? — выдавил я. — Так вот, я не согласен!

Тут-то девушка показала истинное лицо. Такую злобную рожу скорчила, что ею только людей в переулках пугать. Взвизгнула разъяренно…

Не замечая, как стала растворяться. Вместо со всей комнатой теряя объем и плоскость одновременно, распадаясь на бесформенные облака.

А я же — очнулся.

Приходить в себя было больно. Голова-то ладно, как-то привык за последнее время, что она то и дело болит. Вот в груди — словно пару-тройку розочек воткнули меж ребер, и шерудили ими с каждым вдохом и выдохом. Переломы. Много. С руками попроще, там, вроде, только синяки. Ноги? Как не чувствовал, так и не чувствую.

А, собственно, я где нахожусь-то?

Ощущения в теле были противоречивы. Я лежал на животе — не слишком-то лучший вариант, когда сломаны ребра. Вроде бы, не на траве. Более того, если присмотреться, то перед глазами была дорога. И явно не ночная. Уже точно взошло солнце.

Так и где я? Собственно, это даже не важно. С кем я?

Шлема на голове не было, но гарнитура осталась. Нужно только немного, аккуратно пошевелить руками, начать передачу…

— Тебе лучше не двигаться, незнакомец, — сказал басовитый женский голос где-то справа. — У тебя сломаны ноги, ты едва дышишь и был весь в крови, когда мы тебя нашли.

Не, это точно не мои. И по обращению, и по голосу. Плохо! Нужно выйти на связь, дотянуться…

— Я же сказала! Ты меня понимаешь?

— Не горячись, сестра, — второй женский голос. Уже более спокойный, даже немного мелодичный, прямо надо мною. — Ты упал, незнакомец, в обнимку с суккубой. Твоя гром-палка вышибла ей мозги, так что ее мы у тебя отняли и пока подержим у себя. Просто потерпи, мы доедем до пещеры и окажем тебе помощь.

Тем временем, я понял, что еду в телеге. А на землю смотрю через внушительные щели в полу. Развлечение сомнительное.

— Дай ему выпить, пусть полежит, — басовитая.

— Придется перевернуть. Остановись и помоги положить его нормально, — мелодичная.

Телега остановилась, покачнулась. Несколько секунд спустя меня ухватили за подмышки, приподняли. Больно? Не то слово, блять, очень больно! А когда стали переворачивать спиной вниз, так и вовсе показалось, что ребра мне внутренние органы кромсают на части… Вполне могло быть реальностью, ага.

Перевернули. Солнце с размаху врезало по глазам, заныли покрытые синяками руки и спина. Разглядеть чего-то не представлялось возможным, вот совсем — все размыто, сфокусироваться не получается. Но есть одна штука — разгрузку я не снимал, должна оставаться на мне…

— На моем… жилете, — захрипел я, продавливая слова сквозь изрезанное горло. — Справа снизу. Мелкий кармашек. Там тюбик и игла. Нужно вколоть.

— Че он мелет? — озадаченно пробасил красный силуэт.

Синий силуэт же стал двигаться, припал к разгрузке. Судя по острой вспышке — где нужно.

— Какую штучку придумали человеки, ты посмотри! — восхищенно воскликнула синяя. — Какая мелкая работа! Ну-ка, чего тут нарисовано…

Похоже, они и в самом деле добрались до обезболивающего. Инструкция там на упаковке есть, уж разберутся… наверно. Иглу на тюбик, вколоть и выдавить, ничего ж сложного!

— Непонятно, и понятно. Любопытно! А ну-ка, человечек, это что такое?

— От боли.

— От боли лучшее средство — в моей бутылке! — пробасила красная. — А ну сейчас я тебе глоточек-другой дам, сразу полегчает! Убери эту штуку обратно, сестра.

Я надеялся на укол. Все-таки. Но, вместо этого, мне в губы ткнулась стеклянная бутылка, из которой полилась огненная вода. Самогон, или еще чего — но для иссохшего горла это был натуральный напалм. Глаза я выпучил, закашлялся, расплескивая адскую жидкость по лицу, но пришлось глотать — иначе б задохнулся. Спасибо хоть голову приподняли.

Чего эта многоградусная штука натворила в животе — вообще нет смысла говорить. Ладно б хоть вкусная была, так нет!

Спустя какое-то время, боль стала проходить. Неметь. И картинка в мутных глазах наконец-то начала набирать четкость. Понемногу, по чуть-чуть, я приходил в себя, несмотря на все переломы с синяками.

А телега, тем временем, поехала дальше. Скрипя и трясясь.

— Ты как, человечек? — спросила нагнувшаяся надо мною девушка.

С голубой кожей. С короткими платиновыми волосами, торчащими в стороны острыми ушами да светлыми рожками — и, на удивление, очками, за которыми скрывался пристальный, вполне интеллигентный взгляд. Из одежды виднелась только повязка на груди, из желтой шкуры с черными пятнами.

— Предпочел бы остаться лежать там, — честно ответил я.

Она фыркнула.

— Ну уж нет! Человечек будет благодарен, если его выходить, и будет благодарить нас каждый день!

Иными словами, рабство с парой лишних шагов. Такое себе. Ладно, задача остается прежней. Нужно связаться с волчицами и ждать, пока они нагрянут — свой лимит на самостоятельные действия я выработал, когда подбил свою похитительницу. Суккубу, ага. Все правильно сделал, и ни о чем не жалею.

— Но у тебя все равно сломаны ноги, и лечиться тебе долго, — сказала девушка. — Никуда ты не денешься, и никто тебя не украдет!

— Очень благодарен за гостеприимство, — начал было я, но почувствовал, как язык завязывается в узел.

И в глазах стало темнеть, да и веки смыкаться. Сил удержаться в сознании у меня не нашлось, так что я медленно отчалил обратно в сны. Надеясь, что там обойдется без лишних посетителей.

Обошлось. Пролетело как мгновение, так что я немедленно вернулся к неприятным ощущениям в теле. Все плохо, все болит, короче, стандартная уже тема, тут нет смысла заострять на ней внимание.

Мы все еще тряслись в телеге. Очкастая дремала поблизости, по хозяйски закинув ноги на мои, краснокожая же, как оказалось, пыхтела вместо коня — тащила телегу, ухватившись за пару деревянных креплений. Одежды у нее так же немного, как и у сестры. Разве что болталась на поясе внушительная бутылка с тем самым напитком, который я имел «удовольствие» попробовать.

Так. Хорошо. Сжав зубы, я осмотрел себя. Пистолета нет, каски тоже, но остальная форма, включая броню, разгрузку и гарнитуру — на месте. Так что я медленно, неторопливо поднял правую руку. Дотянулся до кнопки передачи — лицо у меня было перекошено, но я терпел.

— Жив. Доложите обстановку, — прошептал я.

В ответ — фильтрованная электроникой тишина в эфире. Повторил передачу несколько раз, но результат остался тем же. В лучшем случае — слишком далеко. В худшем — радио повреждено и рассчитывать не него не стоит. Наощупь выходило второе, судя по длинным трещинам на корпусе.

Твою ж!

Тут бы только сдаться, но этого я делать точно не собирался. Что той суккубе, что этой разноцветной парочке со вполне определенными намерениями. Краснокожая вон, на ходу из своей бутылки накидывалась, отчего каким-то образом становилась еще краснее. Чего эти двое удумают, нажравшись — представлять не хотелось, но ничего хорошего для моего избитого тела они явно не несли.

Ноги не работают и сломаны. Ребра побиты. Весь в синяках. Может, стоило все-таки с той крылатой долететь до пункта назначения и разбираться уже на месте?

К черту сожаления. Что сделано, то сделано, исходим из текущей обстановки. И первым шагом стала химия. Сперва обезболивающее себе вколол, затем тонизирующую дрянь. Пусть я ломаный-переломанный, но мыслить буду ясно и в сознании держаться крепко.

Тем временем, телега въехала под кроны деревьев. Снова лес, а?

Именно, лес. Но обычный, а не то чудовище, откуда мы сюда попали. Обычного размера, не слишком-то густой, да еще и двигались мы по какой-никакой накатанной дороге. Единственное, чего меня напрягало — это какие-то шевеления там, в глубине.

Что-то двигалось параллельно нам. Была мыслишка предупредить этих двоих, но я быстренько выбросил ее из головы. Чем больше проблем — тем медленнее будут меня увозить, тем больше шанс, что девчата меня найдут.

Они ж волчицы. Овчарки. Следы читать умеют, а мое прекрасное приземление обязано было их оставить, как и эта телега. Найдут. Нужно только тормозить моих похитителей, любых, любыми силами и методами. И пытаться выйти на связь.

— А кого это мы везем? — весело воскликнула кто-то, прямо перед краснокожей.

Ну и кого там принесло на этот раз?

Выкрутив голову, сумел частично разглядеть новую девушку. На этот раз — весьма… э… сомнительного облика. Возьмем, значит, паука, очень большого паука, длиной метра в два и высотой в полтора. Отрежем у него голову, оставив только жвала… хелицеры… вот эти две штуки, короче. Вместо нее прикрепим по пояс женщину, на лоб накидаем ей пары темных, немигающих глаз. Вуаля!

Ночной кошмар готов. Пусть человеческая половина, как подобает на этой свихнувшейся планете, выглядит вполне себе привлекательной взрослой женщиной. Длинные белые волосы в хвостик, хитиновое подобие корсета, прикрывающего грудь, внимательный взгляд узких глаз и широкая улыбка тонких губ — нет, спасибо, придаток мне не нравится. Это ж паук! Еще и жвалы его плавно перетекали из бедер, словно пара поджатых черных ножек в хитине.

Была у меня где-то зажигательная граната в разгрузке…

— Не твое дело! — рыкнула краснокожая. — Сестра, вставай! У нас добычу хотят отнять!

Вот краснокожая уже помахивает черт знает откуда взявшейся дубинкой. Вот синекожая вскочила, уселась на борту телеги. А паучиха — стоит себе, лыбится, руки на пояс поставила.

— Добычу? — наигранно ахнула она. Привстала на своих паучьих ногах. — Ох, и правда! Зачем вам, двум пьяницам, мужчина? Думаете, понравитесь ему, когда станете приставать залитые по уши?

Аргумент-то хороший. Только… э… Вот, пожалуй, нет, при таком выборе я предпочту разноцветных, чем эту хитиновую дамочку. Замотает еще в кокон — а это ж чистый кошмар, когда не способен пошевелиться и напичкан садистским ядом, понемногу разлагающим изнутри. Тут яд, скорее всего, будет немного другим. Но сути не меняет!

— Псс! Псс! — зашипел я на голубоглазую, которая возмущенно поправляла очки. — Гром-палку дай! Защитимся!

— Ой, а чего это ваша игрушка говорит? — сказала паучиха. — Что хочет ко мне уйти, да? Давай-ка я поближе послушаю!

Стремительно перебирая ногами, эта тварь обошла телегу сбоку. Слишком близко. Краснокожая оказалась не промах и успела встать между нами, агрессивно помахивая дубинкой, так что я был в безопасности. Пока.

— Говорю, я весь переломан и никуда не гожусь, — прохрипел я, чуть поддав боли в голос. — Мне лежать-то больно, не то что ваши нужды исполнять.

— А от тебя, дорогой, ничего и не потребуется — только лежать! Расступитесь, пьянь!

Тут мне в руку уткнулось кое-что знакомое. Рукоять пистолета. Это синекожая его мне сунула, раскопав из-под слоя сена. Доверчивая малютка. И дура.

Повернулся к паучихе. Оружие в болящих от движений руках, да еще и неудобно сложенных — но на пяток выстрелов хватит. Всего-то, что щелкнуть селектором и кратко прицелиться паучихе в грудь. Огонь!

На коже паучихи расцвели три кровавых цветка. Один брызнул черным, войдя в хитин. Пятая пуля умчалась куда-то за ее спину. Тварь завизжала, забилась — отчаянно дергая женским телом, перебирая паучьими ногами. Добрых секунд пять я думал, что ей не хватило, что живучести дей достаточно, чтобы убежать или наброситься…

Краснокожая заткнула ее простеньким, прямым ударом по башке. Вот просто подошла и врезала, сверху вниз, дубинкой с размаху. Вот теперь паучиха окончательно обмякла и развалилась на земле, раскинув лапы и слабо подергивая одним из хелицеров, обнажая… Кое-что. Оно и в живом виде-то смотрелось бы не очень.

А теперь надо было решать, что делать дальше. И быстро. Ствол у меня в руке — при некоторой поспешности смогу уложить обеих пленительниц. Оставшись, ага, один в окружении трупов посреди леса, с нерабочими, да еще и переломанными ногами и неизвестным количеством сломанных и треснувших ребер. С единственной надеждой — что мои девчата пройдут по следу быстрее, чем я откинусь.

Сомнительный вариант. Сам ведь собирался вести себя нормально и с местными не ругаться. Суккуба нагло уперла, паучиха — явно собиралась. Эти же двое, можно сказать, спасительницы. Пусть никто их о спасении не просил.

Щелчок предохранителем. Налитая свинцом рука автоматически сунула оружие в кобуру.

Взглянул на синекожую, она на меня. Вся удивленно-испуганная, аж очки набок накренились, и уши прикрыла.

— У меня ноги, кстати, не только сломаны, но и отказали и ничего не чувствуют, — громко сказал я. — Слышал, могут многохвостые помочь, или слизни. Может, есть кто на уме?

— Ой! — сказала она.

А следом меня обхватили сзади-сверху, и жестко ткнули в губы горлышком бутылки, из которой полилась все та же огненная вода. Деваться некуда — только глотать, злобно глядя на нависшую краснокожую. Она-то, скотина, облизывалась предвкушающе!

Твари…

Вскоре, когда продолжили путь, меня вырубило. Это уже начинало как-то надоедать. И ладно хоть по затылку не втащили, а цивилизованно опоили своей дрянью — но неприятное чувство собственной беззащитности никуда от этого не девается.

Надо было пристрелить и ползти. Может, не слишком-то хорошо с моральной точки зрения, но лучше было использовать шанс, чем оставаться в плену. А это плен и был.

Проснулся я уже в клетке, в пещере. Прутья из стволов молодых деревьев, сама пещера — низенькая, широкая, и в отдалении едва-едва виден слабый свет выхода. Лежал я на спине, мочевой пузырь угрожал лопнуть в любую секунду, обезболивающее давно перестало действовать, так что… Дыхание вновь было проблемой.

Чудненько.

А еще я одет в футболку да штаны. И это лежа-то на тоненькой деревянной циновке, под которой холодный камень. Никакой гарнитуры на голове, уж тем более — кобуры на бедре. Лежи, отдыхай!

В пещере был не только я, но и обе девки. Они сидели чуть поодаль, у разведенного на клочке земли большого костра. Дым тянулся куда-то под потолок, уходя в мелкие отверстия в камне, и весело трещали дрова, которых в пещере было столько, что можно жечь круглые сутки, и хватит на зиму-другую.

На костре жарилось мясо. Тошнотворно сочное, тошнотворно привлекательное. И без запаха местного алкоголя не обошлось — краснокожая то и дело щедро орошала еду из бутылки. Синекожая… читала книжку, вольготно развалившись на земле.

Вот тебе и обстановка. Я в клетке, костер с этими, аккуратно сложенные у дальней стены дрова и нечто, подозрительно похожее на самогонный аппарат, судя по матово-желтоватому котлу и трубкам. Великолепно. Оказался в плену у неандертальцев-алкашей.

— Эй! — хрипло крикнул я. Жутко захотелось раскашляться, но я знал, что станет только больнее. — Вы ж меня не сожрать притащили?

— Нет, мясо у человеков невкусное, — скучающе откликнулась краснокожая. — А с тобой даже не развлечься, ты в самом деле весь переломан!

— Так я же говорил. И сами об этом говорили.

— Я думала, ты поменьше поломан, а тут совсем плохо. Даже пить-то начинать страшно! Я ведь, если напьюсь, ничего замечать не буду, и тебя точно добью ненароком…

Ух ты послушайте, грустная она, обиженная! Даже не фальшиво. Только вот у меня обстановка похуже будет, чем просто «украли поломанную игрушку, не поиграть».

— Так, может, я поползу отсюда потихонечку? Мне еще и в туалет нужно, так что до ближайших кустиков.

— С этим сейчас поможем, — вздохнула синекожая и захлопнула книгу. — Ты не бойся, мы тебя не съедим, мы вообще людей не едим. Просто не отпускаем, а они и сами не против остаться. Вот придумаю, как тебя подлечить, и ты тоже уходить не захочешь!

— Оптимистично, — успел ответить я.

Что ж, оказалось, что в углу клетки есть специально выточенное в камне русло, да еще и промываемое потихонечку водой. Пока слишком уж шаловливые пальчики синекожей помогали мне не лопнуть, я как-то задумался — а я ж тут не первый, очевидно, инфраструктура заготовлена. Сколько народу тут померло, в руках вот этих вот?

Депрессивная мысль. Но ничего — выберусь потихоньку, точно выберусь. Сдаваться-то нельзя, это не мое.

Так что, когда от меня отстали, притом с оч-чень недовольным лицом от того, что тело мое с ними играть отказывалось, полностью в этом солидарное с разумом, я с более-менее ясным сознанием стал искать пути побега. Заранее — чтобы не тратить времени зря, если смогу ходить.

А не смогу — все равно сбегу. Из принципа уползу.

Собственно, клетка оказалась не настолько прочной, как на первый взгляд. Да, из стволов молоденьких деревцев, кое-как скрепленных между собою — так это не особо-то крепкая конструкция. Можно расшатать, можно, если как следует поработать пальцами, не боясь ободрать их в кровь и сорвать ноготь-другой, попросту разобрать крепления.

Не, не в том месте, через которое меня посадили. Там прутья скреплялись демонстративно большим, железным амбарным замком. Пусть. Я-то в другом месте буду разбирать. Потихонечку, помаленьку, подготавливая почву.

Еще надо было завести отношения с этими девками. Только они не хотели, игнорировали. До злости трезвые, чего-то они обсуждали, сидя у костра и тыча пальцами в бутылку своего пойла. Синекожая злилась, краснокожая озадаченно оправдывалась.

Вот только не говорите, что там метанол!

Спустя какое-то время, когда свет на выходе из пещеры погас, они подошли ко мне. Руки от клетки я отдернул заранее, так что заметить не должны были. Краснокожая тащила с собой всю ту же бутылку, доверху заполненную из самогонного аппарата. Синекожая задумчиво покусывала дужку очков. Она же и заговорила первой:

— Скажи, а как тебе наше сакэ? Мне показалось, оно тебе не нравится, и это странно — раньше оно всем мужчинам в голову било!

Я фыркнул. И схватился за грудь, потому что слишком уж сильно фыркнул.

— Та еще дрянь, — честно ответил я. — Как вы ее пьете вообще?

Краснокожая зарычала. Весьма и весьма недовольно, еще и глядя при этом неотрывно на меня. Сжала кулаки, затем вдруг резко сорвала с груди повязку, обнажив, собственно, грудь. Крепкая, достойная.

Только ладно бы просто сеанс внезапного раздевания — девушка ж бросилась к клетке, ударилась о прутья, которые заметно так затрещали, обдав меня облачком крохотных стружек. Затем одной рукой ухватила меня за шкирку, второй приставила бутылку к губам.

Да вашу ж!

— Это мой рецепт! — прорычала она. — Человечек должен стоять и хотеть, а не жаловаться!

Ну и стала заливать свое пойло. Я честно пытался сопротивляться. Отплевывался, зубы сжимал. Толку? Ноль, и сбоку бантик. Все равно заглотнул с пол-литра, нещадно обжигая горло. Результат?

Мой недовольный, болезненный кашель и закружившаяся голова. Ну и в сон потянуло. А эти двое стояли чего-то, ждали, двоились-троились в моих глазах.

— Спать идите, алкаши! — сумел пробормотать я. — Развлечений не будет, вы не справились.

Краснокожая махом выпила остатки пойла. Синекожая озабоченно потерла лоб, затем полезла ко мне, проверять, не блефую ли я. А вот нет, не блефовал!

— Наверно, это с ним что-то не так, — сказала она. — Он ведь сумел как-то суккубу убить, а у них магия покрепче нашего сакэ будет. Отнесем его завтра к лисе мудрой, пусть посмотрит и полечить попробует.

— Умыкнет! — обиженно рыкнула краснокожая.

— Да нет, у нее свой мальчишка есть. Только тихо! Я тебе не говорила!

И вот на этой оптимистичной ноте я все-таки вырубился. Уже представляя себе определенный план действий — и контакт с неким мальчишкой занимал в нем важное место.

Секундочку. А краснокожая-то напилась, хотя ей было страшно это делать. Стоять! Отмена! В сознании держа…