Волков. Велесова ночь

Глава 37

— Не имею ни малейшего представления. — Я осторожно отодвинул Дельвига и зашел в комнату, стараясь на всякий случай держаться поближе к стене. — Однако будьте внимательны, судари. Все это слишком напоминает ловушку.

Иван сидел на стуле прямо напротив двери, облаченный в рубаху и просторные штаны из темной ткани — самый обычный домашний костюм, который у сильных мира сего и рядовых граждан отличается разве что тканью и качеством выделки. Глаза и почти половину лица его величества закрывала широкая черная повязка, однако я даже на мгновение не усомнился, что передо мной не какой-нибудь придворный или кавалергард похожей наружности, оставленный в комнате изображать жертву, а именно он — император Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, царь Казанский, Астраханский, Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.

Все, кто уже успел заглянуть через наши с Дельвигом плечи, наверняка узнали статную фигуру императора, крепкий подбородок и темную шевелюру с уже наметившимися несмотря на юный возраст залысинами. А Владеющие не могли не почувствовать Талант. Могучий, озлобленный и изо всех сил рвущийся наружу. Голова Ивана дергалась во все стороны, а ткань повязки уже вовсю дымилась, едва сдерживая мощь скрытой в закрытых глазах родовой артиллерии.

Государь гневался изо всех монарших сил, однако поделать ничего не мог: толстые веревки крепко притягивали его конечности к стулу, а кляп во рту не превращал любые попытки заговорить в бессвязное, мычание.

В котором, впрочем, угадывалось что-то сердитое, емкое и совершенно не подобающее венценосной особе.

— Что все это значит? — Горчаков шагнул вперед и огляделся по сторонам, будто ожидая увидеть где-то в комнате затаившихся врагов. — Кто посмел?..

— Уж точно не господа кавалергарды. — Я взял протянутый шефом «наган» и ткнул стволом в сторону двери напротив. — Поглядите сами.

Со своего места Горчаков мог увидеть только ноги в начищенных до блеска сапогах, зато я обозревал всю картину целиком: где-то с полдюжины бездыханных тел на полу, облаченных в форму. Анфилада покоев его величества изрядно уступала размахом своей старшей сестре, объединившей парадные залы, однако просматривалась немногим хуже. Уходящая в глубину западного крыла вереница дверей выглядела так, будто кто-то прорывался через нее с боем.

Но явно не одновременно с нами, а куда раньше. Выстрелы еще гремели во дворце, но только на первом этаже. Похоже, группа Скавронского застряла где-то на подступах к Салтыковской лестнице и так и не смогла прорваться наверх… Однако охранявшие жилые покои кавалергарды погибли. И не от наших пуль, хоть и лежали обратив навсегда замолкшие винтовки туда, откуда шли мы с шефом и Горчаковым.

Крови на паркете, коврах и даже украшенных позолотой стенах было предостаточно, но солдат убило не оружие, а кое-что пострашнее. Первого беднягу буквально превратило в мумию — он сморщился и высох чуть ли не до скелета. Почти мгновенно, не успев ни выстрелить, ни даже достать из расстегнутой кобуры револьвер. Так и застыл, сжимая рукоять мертвыми пальцами.

Остальных неведомый враг уничтожил уже куда с меньшим изыском: просто расшвырял силой Таланта, ломая хрупкие человеческие кости об стены или золоченую мебель. Шесть или даже больше крепких, отлично обученных и до зубов вооруженных мужчин умерли быстро и почти без шума. Убийца избавился от телохранителей — тех, кто должен был вывести императора в случае опасности — и удалился через его покои, шагая по трупам. Кавалергарды в Малахитовой гостиной и на лестнице наверняка ничего и не заподозрили.

А Иван все это время сидел здесь. Целый и невредимый, хоть и связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту. В относительной безопасности и покое: преданные телохранители или отправились к праотцам, или заняли оборону, и заглянуть в покои государя оказалось попросту некому. Кто-то изрядно постарался, чтобы мы отыскали его именно здесь, именно так и именно сейчас.

И я, кажется, уже догадался, кто именно.

— Ну же, судари, почему вы стоите! — Дельвиг шагнул вперед. — Нужно помочь его величеству!

— Разумеется, ваше преподобие, — отозвался я. — Как только мы убедимся, что он не собирается поджарить нас всех.

Рот у Ивана был крепко заткнут, видеть бедняга нас тоже не мог, зато слышал прекрасно. Не успел я смолкнуть, как он замычал с утроенной силой. То ли требуя немедленно его освободить, то ли клятвенно обещая никому не навредить… А может, наоборот — грозился немедленно нарезать всех царственным взглядом на мелкие кусочки.

— Ваше величество, — Горчаков осторожно приблизился к дергающемуся на стуле государю и протянул руку, — полагаю, вы уже узнали наши голоса. И прежде, чем мы развяжем эти путы, я считаю себя обязанным сообщить, что все здесь исключительно ради вашего блага и в абсолютнейшей степени преданы короне, отечеству и…

— Да не собираюсь я никого убивать! — взревел Иван, выплевывая вместе с мокрым кончиком кляпа всю накопившуюся злобу разом. — Развяжите меня сейчас же, черт бы вас всех побрал. Времени мало. И мы должны успеть, или колдун прикончит нас, а заодно и весь город!

Вопросов было и так определенно больше, чем ответов, а теперь их количество разом выросло чуть ли не вдвое. И не у меня одного. Дельвиг пока еще удивленно хлопал глазами, а вот шеф с Горчаковым явно уже начали соображать. Казалось, еще немного, и я услышу, как крохотные шестеренки в их головах вращаются, все быстрее с каждым мгновением.

Остальные Владеющие, впрочем, не утруждали себя лишними раздумьями. На них голос разгневанного монарха подействовал единственным образом: как приказ, которому следовало незамедлительно подчиниться. Сразу пятеро титулованных господ окружили Ивана со всех сторон и принялись терзать путы пальцами, перочинными ножами и, кажется, даже зубами. И, конечно же, куда больше мешали друг другу, чем помогали, и все же уже скоро его величество был свободен.

— Господь милосердный, я думал, что уже никогда не дождусь! — Иван блаженно потянулся, разминая затекшие конечности. — Вы даже представить себе не можете, как я рад всех вас видеть.

— Даже меня? — усмехнулся я.

— Тебя — особенно.

Иван рывком поднялся, шагнул вперед и, похоже, собирался заключить меня в медвежьи объятия. Но в последний момент передумал — слишком уж неподобающим выглядело бы подобное. Особенно сейчас, когда где-то на первом этаже Зимнего еще трещали выстрелы.

— Похоже, не ты не слишком-то удивлен, увидев меня среди живых.

— Знаешь… Не уверен, что на этом свете осталось хоть что-нибудь, способное меня удивить. — Иван улыбнулся было — и вдруг снова сдвинул брови. — Колдун — это Геловани! Мы все это время…

— Тоже мне новость. — Я указал «наганом» на мертвых кавалергардов. — Это тоже он сделал?

— А кто же еще?.. Господи, я видел эту тварь вблизи. — Иван сжал кулаки и поморщился так, будто одно только воспоминание о зрелище оказалось почти невыносимым. — И должен сказать, судари, такое непросто забыть. Тот, кто теперь называет себя канцлером Геловани, уже не человек, если вообще когда-то им был.

Я мог многое рассказать о колдунах. Возможно, кое-какие знания даже пригодились бы моим товарищам в предстоящей мясорубке, однако время для лекции определенно было не самым подходящим — у почтенной публики имелись вопросы куда более насущные.

— Но… ваше величество, — Даже Горчакову не удалось полностью скрыть недоумение и растерянность, — какое объяснение может быть всему этому? Кто-то во дворце раскрыл заговор или?..

— Эти болваны? — фыркнул Иван. — Камергеры видят не дальше своего носа, а я имел глупость подпустить к себе графиню Воронцову и тут же превратился в пускающего слюни идиота. Если бы колдун не раскрыл себя сам, весь дворец и дальше плясал бы под его дудку!

— Сам? — переспросил шеф. — Просто связал вас, убил тех несчастных и сбежал? Зачем ему это понадобилось?

— Хотел бы я знать. — Иван развел руками. — Как вы можете догадаться, он был не слишком-то разговорчив. Сказал только, что ему нужно закончить одно дело.

Я почти услышал хруст, с которым понятная мне картина событий пошла трещинами. А потом и вовсе раскололась на части, осыпаясь на пол невидимыми осколками. Только на смену ей пришло лишь невнятная и унизительная пустота. Реальность ворвалась к нам могучим вихрем, однако не принесла даже крупицы ясности. Впрочем, неудивительно: каждый в этой комнате, от рядового «георгиевца» до светлейшего князя Горчакова сыграл свою роль в спектакле. Справился безупречно, в буквальном смысле проживая все до единой строчки, написанные блестящим и коварным драматургом.

Правда, сценарий нам так и не показали.

— Господь милосердный. Но если его величество оставили здесь нарочно, значит…

Последних слов Дельвига я так и не услышал. И вовсе не потому, что их заглушил треск выстрелов, чей-нибудь гневный вопль или внезапное появление кого-то вроде Скавронского в громыхающей броне. Его благородию попросту оказалось нечего сказать.

Звук раздался уже позже. Негромкий, но назойливый и сердитый звон прокатился по комнате. Так неожиданно, что привыкшее к стрельбе «георгиевцы» разом вздрогнули и ощетинились винтовками, выцеливая двери и окна. Я зачем-то взвел курок «нагана», и даже невозмутимый обычно шеф едва заметно дернулся.

Но ничего особенного не случилось. На нас не бросились со всех сторон засевшие в засаде кавалергарды, не засиял в эфире Талант, знаменуя появление целого отряда Владеющих с самим колдуном во главе. Не обрушился потолок, не громыхнула пушка на бронепалубном крейсере, с реки взявшем на прицел дворец. Даже полицейские сирены не спешили к набережной и пока только завывали где-то вдалеке.

Просто вдруг ожил телефонный аппарат на столике в углу.