Волшебники в бегах. Часть 1

Глава 10

Мистрис. Мистрис Гвендолин из Селамни. Или правильнее будет сказать «из Ольдэ»[10], ведь родилась-то она там? Линн покатала на языке странно и чуждо прозвучавшее собственное имя. Нет, положительно, она нескоро сможет к этому привыкнуть. Но ты ведь всегда этого хотела, девочка, прошептал кто-то у нее в голове. Втайне, опасаясь признаться даже самой себе, но хотела. Хотела быть знатной дамой по рождению и воспитанию или, по крайней мере, казаться таковой. А иначе зачем бы ты подсматривала за хозяйкой, безуспешно пыталась подражать ее манере двигаться, репетировала перед зеркалом поклоны, улыбки и милые кокетливые гримаски, протягивала собственному отражению руку, словно бы для поцелуя?..

Обычно, правда, все кончалось ее же смехом. Грустным и горьким. Линн отчаянно желала, чтобы у нее что-то получилось, и иногда ей даже казалось, что она близка к успеху, но чаще приходилось признать, что ее потуги изобразить аристократку в лучшем случае нелепы. Жесты выглядели претенциозными, улыбки — жеманно-фальшивыми, о походке и осанке лучше вообще не вспоминать. И как, интересно, Лориссе удается всегда держаться так, словно она проглотила палку? Или смотреть на неугодного собеседника, будто графиня, которой предложили прислуживать в веселом доме. Неужели хозяйка всегда была такой, неужели с этим действительно можно только родиться, невзирая на утверждение колдуньи, что почти каждой женщине приходится воевать за свою красоту?

Конечно, хозяйка (Лорисса, лешаки бы тебя побрали, курица беспамятная, Лорисса!) обещала сделать из нее благородную девицу, а она привыкла добиваться своего, но это вовсе не означает, что теперь можно сложить руки и отстраненно ждать, пока оно само собой не случится. Надо поверить, поверить в то, что она больше не служанка, а леди. В то, что она теперь имеет право приказывать и ожидать, что ей подчинятся. И карать в случае неподчинения. Линн представила себе, как заявляет ослушавшейся ее Лориссе, что та отныне уволена и может отправляться на все четыре стороны, и скрючилась в седле, подавляя унылый смех. Н-да, если новая жизнь окажется совсем уж невыносимой, можно попробовать. Хоть повеселится напоследок, прежде чем разъяренная колдунья, отойдя от потрясения, превратит ее в молчаливую и скромную тумбочку.

Ну зачем она предложила этот дурацкий план?!

Исступленно щебетали радующиеся погожему утру птицы, сквозь листву окаймлявших тракт деревьев просачивались теплые лучи поднимающегося солнца, небо было таким ярко-синим и глубоким, что при взгляде на него начинала кружиться голова… Но Линн даже окружавшая ее умиротворяющая красота действовала на нервы. В том, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, девушка даже не сомневалась, вопрос в одном — кто из них двоих выдаст себя раньше? Линн угрюмо приписала эту сомнительную честь себе, хотя лицедейские способности хозяйки у нее вызывали едва ли не большее беспокойство. Нет, возможно, Лорисса могла много чего изобразить, по части притворства иные леди не уступают опытным актрисам, но вот роль служанки явно не для нее. Пока они вдвоем, это не так уж страшно, но на людях…

Нет, так тоже не пойдет. Линн мысленно обругала себя за высокомерие и мнительность. Надо поверить в то, что Лориссе все удастся. А иначе, если она не будет верить своей хозя… гм, своей спутнице, можно ли ожидать этого от других? Ох, как же все это сложно… Линн с дрожью и завистью подумала о тех, кому удается в один день с легкостью менять самые разные обличья и при этом выглядеть совершенно естественно. Нет, положительно, актеры — великие люди! Все до единого. Она любила театральные представления, хотя ей не столь уж часто удавалось их посмотреть, работа-то ждать не будет. Теперь Линн жалела о том, что врожденная ответственность не позволяла ей сбегать на выступление бродячих трупп, как многим знакомым служанкам. Ее частенько звали с собой, но девушка отказывалась, не желая заработать выволочку. А зря… Может, теперь понимала бы хоть отчасти, как перевоплотиться в совершенно другую женщину.

Линн исподтишка скосила глаза на колдунью. Похоже, ту одолевали не менее, если не более мрачные мысли, созвучные ее собственным. Лорисса то сжималась в комок, пряча лицо, как будто боялась, что ее узнают, или просто стеснялась показаться кому-либо в таком неприглядном облике, то, забывшись, принимала привычную горделивую и изящную позу. Руки ее, слишком белые и нежные для служанки, а потому скрытые простыми нитяными перчатками, бездумно перебирали поводья. Колдунья молчала, как и Линн. Так было проще притворяться. Но они же не могут молчать все время! Прежде всего потому, что Линн понятия не имела, куда они теперь направляются. Вернее, не знала дороги. Можно, конечно, просто следовать за Лориссой, хотя той отныне положено держаться на полкорпуса позади «госпожи», но она же так долго не выдержит!.. В этом давящем, обреченном молчании…

Народу на тракте заметно прибавилось — видимо, все торопились в город. Ворота открылись два часа назад; путешественницы проехали через них одними из первых. Линн отерла тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Бессонная ночь и пережитые волнения давали о себе знать. Если они не отдохнут хоть немного, то просто вывалятся из седел. Она приблизилась к колдунье, мысленно составляя фразу, с которой обратится к ней.

— Миле… — Проклятье! Ну что же, шесть лет жизни и въевшуюся в сознание почтительность не выбить одним только усилием воли. Но надо с этим срочно кончать, иначе им и дня не продержаться. Попробуем еще раз…

— Лорисса! — Уф, кажется, получилось.

Колдунья обратила к ней усталое лицо с блестящими глазами.

— Вы что-то хотели, мистрис Гвендолин?

Нет, ну как же она смотрит… Таким взглядом можно остановить армию или даже сошедшую с гор лавину. Не говоря уже о том, чтобы отбить дар речи у бедолаги служанки, которая вздумала притвориться госпожой. Линн чуть заметно вздрогнула и непослушными губами произнесла:

— Я опасаюсь, как бы мы не… проехали поворот.

Лорисса равнодушно повернула голову. И как это придорожный кустик дрока не полыхнул от искр, мерцавших в разноцветных глазах…

— Если бы вы не были такой рассеянной, моя госпожа, а еще соблаговолили обратить свое сиятельное внимание на карту, когда я ее рассматривала, то знали бы, что нам до нужного поворота еще ехать и ехать. И выпрямись наконец, Линн. Выпрямись и перестань делать вид, что на тебе всю ночь воду возили.

— Я устала… — несчастным голосом призналась девушка.

— А я, по-твоему, нет? — громче, чем следовало, огрызнулась колдунья. — Боги, когда ты была служанкой, ты, по крайней мере, меньше жаловалась! Так вот, учти, в этом отношении ничего не изменилось. Нытья я не потерплю.

— Но я вовсе не…

— Молчи. Если не можешь сказать ничего дельного — молчи. Это правило следовало бы взять на заметку всем глупым юным девицам, независимо от происхождения, ясно, девочка?

Линн испуганно замолчала, потому что в этот момент мимо них прогарцевала группка хорошо одетых и отменно вооруженных молодых людей. Один из них послал Линн воздушный поцелуй. Наемники, скорее всего, отметила девушка, краснея и отворачиваясь. Лорисса поспешно согнала с лица разгневанное выражение и, скрипнув зубами, сказала:

— Моя госпожа, если мы немного поторопимся, то вскоре достигнем места, где сможем отдохнуть и поспа… переждать жару. Не волнуйтесь, я подскажу вам, где свернуть. — И она сделала резкий, не сочетающийся с ее вынужденно-почтительным тоном жест, намекая Линн на то, что ей не следует тащиться хвостом за «служанкой». Девушка стиснула зубы и вонзила каблуки в бока лошади. Оставленную позади Лориссу она ощущала всей кожей, как будто в руке у колдуньи был кнут, готовый в любой момент опуститься на ее поникшие плечи, обтянутые белой рубашкой. Собственная коса вдруг показалась Линн невероятно тяжелой, пригибающей к земле.

Несколько миль они снова проехали в полном молчании. Линн не подавала признаков жизни, и у Лориссы создалось впечатление, что бредущая впереди лошадь несет на себе привязанное к спине пугало. Дорога взобралась на пологий холмик и нырнула в поля. Солнце поднималось, листва поредевших деревьев была уже не в силах смягчить источаемый его лучами жар. Колдунья порылась в складках платья в поисках платка, не нашла его, досадливо фыркнула и поравнялась со своей спутницей.

— Ты ничего не видишь? — поинтересовалась она достаточно резко, чтобы погруженная в дремоту девушка встрепенулась.

— Ой… простите, миледи, а это наш поворот?

— Мне что, написать свое имя на лбу, чтобы ты его наконец запомнила? — раздраженно отозвалась колдунья. — Да, это наш поворот. Шевелись!

— Но как же… — Перед глазами Линн некстати встал лист плотной, обтрепавшейся по краям серой бумаги с начерченной на ней картой центральных графств. — Я хочу сказать, а где лес? На карте же был лес!

Мимо них проехала легкая двуколка, в которой сидела молодая дама со свернувшимся на ее коленях мальчиком лет четырех. Лорисса удержала рвущуюся с языка колкость и как могла спокойно разъяснила:

— Моя госпожа, карта довольно старая. Думаю, что местные землепашцы давным-давно превратили лес в поле.

— Ох, наверное, это так… Я не подумала. — Линн дернула поводья, направляя лошадь на ответвляющуюся от основного тракта дорогу, и, помедлив, сказала: — Лорисса, я думаю, будет лучше, если вы… ты скажешь мне, как мы поедем дальше.

— Наконец-то слышу от тебя разумную мысль, — хмыкнула колдунья. — Значит, так. Кажется, у меня появилась идея, как сделать наш путь чуть более безопасным. Думаю, мы покинем Иверн уже послезавтра, если не будем слишком задерживаться. Потом Ривеллин. Перебраться бы через реку по бродам, иначе придется ехать через главный мост… Ох уж мне эти проселочные дороги! Придется петлять по ним не меньше десяти дней, а за это время нам жизненно необходимо привыкнуть быть теми, кем мы хотим казаться.

— Необходимо, — эхом отозвалась Линн, отвлекшаяся, чтобы отогнать назойливого слепня. — Значит, мы будем перебираться через Рейтринд-эвон?

— Ты что, пропустила мои слова мимо ушей? — вздохнула Лорисса. — Конечно, будем. Аридан находится по ту сторону реки. Ты хоть примерно представляешь себе, что такое Аридан?

Ответом ей был жалобный взгляд.

— Ох, ладно, землеописанием займешься как-нибудь потом, а пока слушай меня.

— Конечно, ми… То есть я имею в виду, я благодарна тебе за помощь, Лорисса.

Впервые за последнее время колдунья одобрительно наклонила голову:

— Так-то лучше.

Они пересекли кажущееся бесконечным поле, заросшее уже начинающей желтеть пшеницей. В ушах уставших путешественниц звенело от неимоверно громкого стрекота цикад по обеим сторонам дороги — обостренный от недостатка сна слух любые звуки резали, будто зазубренное лезвие. Наконец впереди стеной встали старые дубы, обозначая границу леса. Лорисса приподнялась в седле, выискивая подходившее для ее целей место. Через некоторое время ее зоркие глаза углядели среди серо-коричневых стволов прогалину.

— Туда, Линн! — скомандовала она.

Поляна оказалась большой, светлой и очень уютной. Широкий ручей, ворча, выбирался из-под толстой поваленной березы, качали желтоглазыми головками крупные ромашки, пахло влажной травой и земляникой. Лорисса спешилась, набросила поводья своей лошади на ветку, старательно обошла высверкнувшие краснеющими ягодами островки, затем, подобрав подол, миновала муравейник и наконец остановилась. Линн подошла к ней, держа в руках плащ.

— Думаю, здесь мы можем поспать, пока жара не спадет. Но недолго! — Девушка обрадованно принялась расстилать плащ на траве, но тут колдунья ехидно добавила: — Хотя на твоем месте я бы сначала умылась. — И, надо отдать ей должное, незамедлительно последовала собственному совету. — Где твой платок, девочка?

Линн не раздумывая сунула руку в карман штанов, с недоумением воззрилась на извлеченный оттуда лоскут белого батиста и протянула его Лориссе. Колдунья промокнула лицо и назидательно сказала:

— Считай это первым уроком: платок должен быть при тебе всегда. Даже не думай о том, чтобы вытереться рукавом или тем более ладонью.

Линн зевнула и растянулась на плаще. Это было, конечно, не очень вежливо, но ей так хотелось спать…

Когда она проснулась, небо над головой уже начало лиловеть, а в потемневшей листве шелестел ветер. На расчищенном от травы пятачке красовалась кучка хвороста, над которой стояла Лорисса, мрачно разглядывающая огниво. Линн решила, что колдунья просто отвыкла пользоваться вещами, необходимыми обычному человеку, чтобы разжечь огонь.

— Я сейчас все сдела-у-аю… — Зевок немного подпортил прозвучавшую в ее голосе готовность услужить. — Ой, уже так поздно, простите!

Колдунья раздраженно дернула плечом.

— Что, проспала? — криво усмехнулась она. — Я тоже. — Маленькие белые руки ловко высекли искру, и на сухих ветках расцвели жаркие оранжевые цветы. — Если учесть, что до летнего солнцестояния уже недалеко, то сейчас поздно отправляться в дорогу. Придется ночевать здесь. Ну, ничего, завтра нагоним. Мы ведь не торопимся на собственные похороны, верно? Приготовься, Линн. Сейчас поедим, и я буду делать из тебя леди.

— Что, вот прямо здесь? — не сдержалась девушка.

— А чем тебя не устраивает эта поляна? Лучшего предложить все равно не могу, и нечего капризничать.

«Я не капризничаю, — обиделась Линн. — Я нервничаю». Но вслух она, конечно, не ответила ничего, только поплелась к ручью смывать остатки сна. Колдунья чуть ли не с головой зарылась в седельные сумки, выискивая сверток с провизией. После ужина девушка с недовольством оглядела изрядно уменьшившийся запас съестного и подумала, что две усталые путешественницы могут уничтожить гораздо больше еды, чем стоило бы, учитывая, что дальше они поедут по малонаселенным местам. Хотя вот земляника скоро поспеет… Она уныло улыбнулась. Если так и дальше пойдет, усилия Марион, расставившей для нее дорожное платье Лориссы, пропадут втуне.

— Не спи, девочка! — резко сказала колдунья. — Скоро уже стемнеет. Встань, повернись ко мне спиной и пройдись по поляне. Только представь, что у тебя под ногами мостовая или, еще лучше, паркет.

Линн неуклюже поднялась и сделала несколько шагов. И тут началось:

— Не сутулься, сколько раз повторять! Голову выше… Я сказала, голову поднять, а не нос задирать! Наверху нет ничего интересного. Руки из карманов вынь! И не надо ими размахивать при ходьбе, не ветряная мельница. Теперь иди ко мне… Боги, девочка, с такой размашистой походкой тебе только в ополчение записываться! Плавно надо двигаться, грациозно и уверенно, ты же леди, а не пехотинец… Как ты ноги ставишь?! Похоже на покосившийся крест! Ну-ка стой. Пятки вместе, носки врозь. Поняла? Вот так и иди. Бедрами не вихляй, что за пошлость…

Линн отмерила по полянке едва ли сотню футов, но чувствовала себя так, словно пробежала несколько миль. От едких комментариев колдуньи ей отчаянно хотелось провалиться сквозь землю или просто упасть и умереть. Как хорошо было бы… Болели непривычно вывернутые ноги, давала о себе знать напряженная поясница, в голове образовалась жуткая каша из указаний и злых, но, надо признать, метких замечаний.

— Если не прекратишь горбиться, — пригрозила Лорисса, — я привяжу твою косу лентой к поясу.

— Зачем?! — ужаснулась девушка.

— Затем, что это уж точно заставит тебя держать голову прямо!

Линн вынуждена была признать, что изуверский способ, предложенный Лориссой, и впрямь может оказаться действенным, и взмолилась:

— Но у меня уже шея болит!

— С непривычки, — отрезала колдунья. — Давай-ка еще кружок по поляне. И смотри, на муравейник не наступи.

Ага, когда старательно пялишься прямо перед собой, так легко уследить за тем, что попадается тебе под ноги… Линн, разумеется, немедленно споткнулась и приземлилась коленками в ромашки. Хорошо хоть не в землянику. Зашуршала под легкими шагами трава; девушка повернулась и ошарашенно разинула рот. Перед ней стояла Лорисса, протягивая руку.

— Ну что ты уставилась на меня, как на призрак? Если благородная дама изволит запутаться в собственных ногах и упасть, любой оказавшийся поблизости мужчина обязан помочь ей подняться. Придется тебе привыкнуть принимать помощь в таких случаях или хотя бы не удивляться, что предлагают. Вставай, девочка, у нас мало времени.

Линн осторожно вложила влажные от вечерней росы пальцы в ладошку колдуньи и, почти не опираясь на нее, вскочила. Изучающие ее разноцветные глаза насмешливо мерцали.

— Прекрасно, теперь можешь поклониться в знак благодарности. Да не так! Представь, что на тебе платье, и присядь в реверансе. Не говори мне, что никогда не видела, как это делается.

Линн торопливо согнула колени, присобрав щепотью воображаемые юбки. Лорисса расхохоталась.

— Миледи?!

— Милосердное небо, всякое я встречала на своем веку, но чтобы в реверанс не садились, а рушились, такое вижу впервые! И не отклячивай так свою… Ох, ладно. — Колдунья обошла вокруг девушки, тычками и шлепками заставляя ее принять нужную позу. — Вот это уже на что-то похоже. Еще раз.

В конце концов Линн напомнила себе собаку, которую дрессирует суровый хозяин. Хотя собаке по крайней мере мясо перепадает за успешно выполненную команду и какая-никакая похвала… Реверанс, книксен, десять шагов вперед, спину ровно, поворот, еще раз реверанс, медленнее, спокойно, девочка, не дергайся, тебя никто не съест, даже если на ногу кому-то наступишь…

— Я не наступлю на ногу! — нервно воскликнула Линн, в то время как ее тело послушно изобразило очередной поклон.

— Может, и нет. Но поверь мне, если даже ты наступишь на ногу какому-нибудь простолюдину, то извиняться придется ему.

— Ему-то за что? — не поняла девушка.

— За то, что расставил свои ноги где ни попадя, а тебе пришлось по ним ходить, — с любезной улыбкой пояснила Лорисса. Похоже, она знала, о чем говорила. — Хорошо. Надо будет при случае купить тебе еще платьев и туфли на каблуках. Не можешь же ты все время ходить в одном и том же наряде.

— Миледи, какие платья и каблуки?! Мне бы к этому всему привыкнуть! Ой! — Очередной шлепок по спине оказался крайне увесистым.

— Куда ты денешься, девочка, привыкнешь, если жить хочешь. Учти, я не дам тебе погубить нас обеих из-за какой-нибудь глупости или дурацкого каприза. Я не для того позволила себя обрядить как пугало огородное! И вообще идея была твоя, так что на попятную идти поздновато. Вперед! До темноты еще полчаса, а там…

— Можно будет отдохнуть? — обрадовалась Линн.

— Можно будет поработать над твоими манерами. Для этого мне свет не нужен.

Девушка покорно пошла в обход увеличившейся за последние несколько часов раз эдак в пять полянки, повинуясь резким окрикам и с удивлением осознавая, что новая походка и новая горделивая осанка уже не кажутся ей такими неудобными и чуждыми, как раньше. Гибкое и сильное девичье тело впитывало непривычные движения, запоминая поворот головы, плавные жесты и поклоны, колени сами сгибались под нужным углом. Возможно, Лориссе все-таки удастся совершить чудо, не имеющее никакого отношения к ее магической силе…

— Хватит, — наконец объявила колдунья, и Линн облегченно опустилась на землю рядом с ней. — Теперь послушай меня. Можешь называть меня просто Ло, хоть я и не переношу эту собачью кличку. Но имя у меня достаточно редкое, вдруг у кого-то хватит ума сложить масло с хлебом? А сейчас я хочу, чтобы ты мне что-нибудь приказала.

— Что именно? — заморгала Линн.

— Лешак тебя побери, девочка, — сверкнула глазами Лорисса, — я что, для собственного удовольствия весь вечер гувернантку перед тобой изображаю? Ты же теперь у нас госпожа, а я, — тут она покривилась, — твоя служанка. Если ты за шесть лет этого не заметила, служанкам обычно отдают приказания. Начинай. Примеров, смею надеяться, я тебе предоставила достаточно. Задействуй фантазию и представь, что мы на постоялом дворе.

Линн зачем-то снова встала, хотя ноги ее почти не держали, и отошла на несколько шагов. Лорисса усмехнулась:

— Ну?

— Э-э-э… Ло, помоги мне… одеться! — Голос девушки сорвался, и закончила она почти шепотом.

— Почти поверила. Но если служанка далеко, то она ничего не услышит. Посмелее. Я тебя не съем. Мистрис.

— Лорисса!.. Приготовь мне чаю!

— Молодец, — похвалила колдунья. — Попробуй еще раз.

— Я серьезно… у меня в горле совсем пересохло…

— Что ж, верю. Ладно, пожалуй, достаточно с тебя, да и с меня на сегодня. У нас еще будет возможность потренироваться.

Линн обрадованно подхватила маленький котелок и побежала за водой, забыв, что отныне это тоже положено делать Лориссе. Когда она вернулась, колдунья снова зачем-то рылась во вьюках.

— Да куда же ты сложила свои платья, те, что Марион подгоняла по моей фигуре? Хочу еще раз примерить…

— Ой, подождите, я сейчас достану, миледи!

— Линн!

Девушка покраснела и ткнула пальцем:

— Вот здесь.

— Пальцем не тычь, это некрасиво и не подобает леди. Я сама достану, а ты можешь пока чай заварить. И не копайся, чем раньше мы ляжем, тем лучше выспимся. Завтра постараемся выехать с рассветом.

Линн ссыпала чайные листья в закипающую воду, отправила туда же небольшую сахарную голову и помешала длинной ложкой. Ну зачем хозяйка придирается, вовсе она не копуша… Лорисса, напомнила она себе. Лорисса, а не хозяйка. Продолжая рассеянно орудовать ложкой, она смотрела, как колдунья, морщась, одергивает на себе одно из ее лучших платьев, из голубого льна. Благодаря мастерству Марион оно почти не жало в груди и не волочилось по земле, хотя талия находилась явно не на месте. Лорисса придирчиво оглядела подрубленный подол и пробормотала что-то относительно того, что из излишков ткани неплохо бы соорудить пояс.

— Вы… ты точно хочешь их носить?

— Мне ничего другого не остается, — прохладно ответила Лорисса. — Ложитесь спать, мистрис Гвендолин.

Утром Линн проснулась первой и встала, разминая затекшее тело. От ее возни проснулась спящая рядом Лорисса. И тут же начала распоряжаться, как будто вчерашнего разговора и не было.

— Иди умывайся. Мы тронемся в путь тотчас же, иначе будем добираться три года.

Пока Линн выполняла все распоряжения, Лорисса успела переодеться в одно из ее платьев и привести себя в порядок. Девушка отметила, что Лорисса выглядит совсем неплохо. Не то что сама Линн до того, как Леонард занялся ее внешним видом.

— Линн, ты не хочешь причесаться? — ехидно поинтересовалась Лорисса. — Создается впечатление, что у тебя в волосах свили гнездо полтора десятка ласточек…

— Сейчас, — отозвалась Линн и полезла за гребнем.

Они выехали спустя полчаса, так и не позавтракав, потому что припасы были уничтожены еще вечером. На дороге никого не было с самого утра. Лес довольно быстро закончился, и начались луга, через которые пролегала колдобистая дорога. Было заметно, что ездят по ней очень редко, и никто за ней не следит.

Периодически по сторонам были видны сколки, но дорога все время шла мимо. И ни одной деревни окрест. Лорисса уже начинала беспокоиться, что они все-таки сбились с пути. На карте не было обозначено никаких селений, так что единственным возможным вариантом было затянуть пояса и понадеяться, что к вечеру они доберутся до жилья.

Дорога постепенно превратилась в тропинку. Пришлось ехать друг за другом, причем на этот раз Лорисса заехала вперед, не заботясь о том, что кто-то может это увидеть. Она и не думала, что окольные дороги проходят в такой глуши.

Впереди замаячил очередной сколок. И тропинка на этот раз повернула именно к нему. Лорисса насторожилась. Что-то ей не нравилось в этих деревьях впереди, вроде бы не представляющих никакой опасности.

— Миледи… — послышался голос Линн.

— Как ты меня назвала?

— Э-э-э… Лорисса, почему мы остановились?

— Не знаю, — честно ответила Лорисса.

По ее тону Линн поняла, что та насторожена, но колдунья, больше ничего не сказав, направила лошадь вперед, хотя предчувствие опасности ее не покинуло.

Доехав до сколка, Лорисса поняла, что именно ее насторожило. Из центра рощицы пахло дымом. Кто-то жег костер. Колдунья заставила себя думать, что костер — это не повод для беспокойства, а скорее, наоборот. Если заплатить, возможно, даже накормят. Угадав ее мысли, Линн опять подала голос:

— Лорисса, — на этот раз девушка не ошиблась, — может быть, подъедем поближе?

— Подъедем, — приняла решение колдунья.

Но подъехать ближе им не удалось. Из кустов, росших по сторонам тропинки, вышел человек, целившийся в них из арбалета.

— Куда едем, прекрасные дамы? — нагловато поинтересовался он.

— Тебе какое… — начала Лорисса, но Линн ее перебила.

— Ло, подожди. Дай я поговорю.

Лорисса опешила и замолчала. Даже искры, которые уже начали собираться на пальцах скрытой от незнакомца правой руки, пропали.

— Ты? — удивился человек. — Благородная?

— А то! — коварно улыбнулась Линн. — Ты даже представить не можешь, на кого наткнулся, дружок!

Теперь в недоумении находилась не только Лорисса, но и человек с арбалетом.

— Ну и кто ты такая? — мрачно спросил он.

— Вопрос не в этом. Кто ты такой и сколько вас тут? И вообще стоит ли мне с вами разговаривать?

— Нас… откуда ты знаешь, что я тут не один? А?

— А! Будто бы я таких, как ты, раньше не видела! — Линн состроила презрительную мину.

— Где ты могла меня видеть? — удивился человек.

— Ты — грабитель, — припечатала его Линн. — И не спрашивай, как я догадалась. А там, за деревьями, ваш лагерь. Не думаю, что вас больше четырех-пяти человек. Веди нас к главарю. Есть разговор.

— Какой разговор? — взвыл человек.

— Тебя как зовут, дружок? — лениво поинтересовалась Лорисса, подхватывая инициативу. Ей понравилось то, что задумала Линн, и она решила позабавиться.

— Эдвин… стой, с чего я должен тебе представляться?

— Не груби моей служанке! — оборвала его Линн. — Ну что, ты нас поведешь или нам искать костер самим?

— Да кто вы такие?!

— Ох… он слишком любопытен, миледи Гвендолин, — вздохнула Лорисса. — Может, пристукнуть его?

Эдвин отпрянул и вскинул арбалет. Линн не обратила на это ни малейшего внимания.

— Ло, перестань. Не пугай нашего друга. Извини, любезный, она совсем дикая. Чуть что, сразу перо под ребро — и разговор короткий.

— То-то я смотрю, вид у нее бешеный… — признался Эдвин и опустил оружие. — Держи ее от меня подальше, а, госпожа? Кстати, откуда вы такие красивые нарисовались?

— Из Иверна. На нас охотятся, холера… — зло процедила Линн. — Совсем жизни не дают, кровососы. Слушай, надо поговорить с главным. Сил нет, как надо. Вот мой папаша всю жизнь по трактам промышлял. И ни разу не попался. Мне бы его везение…

— Кто ж ваш отец, миледи?

— Неужто сам не догадался?

— Да ведь… Гаррет Козодой?

— Он самый…

— Дак… у него ж вроде только сыновья были?

— Дочка тоже, — ухмыльнулась Линн, ничуть не смутившись. Сзади послышался хрюкающий звук. Лорисса развлекалась.

— Как звать-то?

— Тебе что за печаль? В Иверне Миледи кличут…

— А-а-а…

— Ну так что? Ты нас отведешь к главарю?

— Нету его, — нехотя признался Эдвин. — Уехали все. На промысел. Будут только к вечеру.

— Ничего, нам не к спеху. Подождем, — заключила Линн. — Веди к костру.

— Ну пошли.

Они последовали за разбойником. Лорисса сияла. Линн была сосредоточена.

Вскоре показалась полянка с разведенным костром и выкопанной землянкой, между деревьев была натянута веревка, на которой болтались ветхие лохмотья. Линн с радостью заметила, что над костром жарится здоровенный заяц, а еще пара лежит рядом и дожидается своей очереди. В животе призывно заурчало.

— Миледи, может, чайку отведаете? — заискивающе спросил Эдвин.

— Отведаю. Можно еще чего посущественнее. Ло, если не поест, на всех вокруг кидаться начинает.

«Ло» утвердительно хмыкнула. Она бы давно уже испепелила наглого грабителя и не менее наглую служанку, но намеренно не вмешивалась в их беседу. Ей было интересно, чем закончится вся эта история. К тому же она ничего не имела против дармовой зайчатины.

— Угощайтеся… — суетился Эдвин, выкладывая перед женщинами хлеб, колбасу, сыр и кучу другой снеди. — Сейчас зайчика снимем, чаек поставим… вы кушайте…

Он убежал в сторону землянки.

— Что ты творишь? — зашипела Лорисса.

— Вам не нравится? — удивилась Линн, пытаясь прожевать кусок колбасы. — Ладно. Сейчас ограбим его на припасы и поедем дальше.

— Подожди. Он нам зайца еще обещал…

Заяц был снят и выдан Лориссе и Линн. Эдвин косился на Лориссу с опаской. Непонятно, что именно его так встревожило, но это было только на руку. Они посидели, поговорили о тяжелой доле разбойников в местных землях. Наконец Линн изрекла:

— Слушай, дружок. Я, пожалуй, поеду навстречу твоим подельникам. Сил нет, поговорить надо. Ты не боись. Не обману я тебя. Вон, Ло с тобой останется.

Лорисса многообещающе улыбнулась. Эдвин сглотнул.

— Да я верю, Миледи! — торопливо проговорил он. — Вы поезжайте вместе. Я вам верю!

— Точно? Уверен?

— Да, да!

— Припасов с собой дашь? А то проболтаемся по полям до вечера. Кушать захочется. А потом и атаману твоему гостинец передадим. Поговорим с ним — да поедем дальше.

— Хорошая мысль. Хотя… Вы бы отсиделись здесь. Это место никто не знает. А мы, — тут Эдвин сально глянул на Линн, — только рады будем.

— Не сомневаюсь, — процедила Лорисса. Разбойник тут же прикусил язык и пошел собирать продукты.

Они уехали довольно быстро, предварительно получив детальное объяснение, где именно засела вся банда. Путешественницы предусмотрительно оставили это место в стороне и продолжили путь через луга.

Отъехав на достаточное расстояние, Лорисса рассмеялась так неожиданно, что Линн чуть не упала с лошади.

— Миледи! Вы что? — взвыла она.

— Миледи? Забыла, кто у нас тут Миледи? А кто бешеная Ло? — смеясь, спросила Лорисса. — Давно я так не развлекалась. Думала, придется воспользоваться магией. Но мне не хотелось объявлять о своем присутствии. А ты просто умница! Миледи!

— Ну что вы… — Линн смутилась от похвалы.

— Хвалю — значит, за дело, — продолжила смеяться колдунья, — не перечь мне! Однако еще раз назовешь меня не так — уши оборву. Кстати, до деревни нам сегодня не добраться, мы сделали большой крюк и много времени потеряли с этим твоим Эдвином. Но припасы у нас есть, еще ползайца недоедено. Завтра к полудню будем там. Правда, не нравится мне все это. Слишком уж много задержек по дороге.

— Лорисса, — проговорила Линн, все еще пробуя имя колдуньи на язык. Звучало не очень убедительно. — На самом деле я страшно испугалась. Я же не знала, что он там один. Просто заболтать его хотела.

— Да не переживай ты, — успокоила ее Лорисса, — я бы с ними справилась. Ты, я смотрю, мастер по части нахождения общего языка с криминальными элементами. Одному кувшин на голову сбросила, второго заболтала до полусмерти! Кстати, как ты догадалась, что главарь может быть в отъезде?

— Не знаю. Повезло, наверное. Я подумала, что если бы их было много, в одиночку он бы не вышел. И не волновался бы так сильно. Всего-то требовалось — сбить его с толку и убедить в своей значимости. А дальше можно было вить из него веревки. Он бы поверил всему, что я скажу, — проговорила Линн, потупив глаза.

— Далеко пойдешь, девочка, если Кеннет не остановит, — резюмировала Лорисса. — Но откуда ты набралась подобных выражений? «Перо под ребро», надо же! Если скажешь, что сама придумала, — все равно не поверю…

Линн, покраснев как маков цвет, нехотя призналась:

— Я книжек много читала. Раньше их очень любила. Знаете же, на ярмарках обычно продаются. Привозные, из Эксома[11], дешевые. Хорошие-то книги мне не по карману, а эти — вполне… и названия такие забавные: «Я — вор в Лохланне» или «Я — конокрад из Даймса».

— Зачем ты читала эту гадость?! — расхохоталась Лорисса. — Попросила бы книги у меня! Жалко мне, что ли?

Линн ничего не ответила. Это сейчас колдунья расщедрилась. А раньше, Линн знала точно, попросить у нее книгу значило получить нарекание по поводу слишком большого количества свободного времени. Впрочем, возможно, книгу она бы все-таки дала.