Глава 4

Линн любила города. Ей всегда казалось, что именно в городе кипит настоящая жизнь, вершатся настоящие дела и живут богатые и счастливые люди. В Иверне девушка еще ни разу не была. Вернее сказать, когда Лорисса приезжала по делам, Линн всегда оставалась в какой-нибудь таверне на окраине и ждала колдунью, убивая время пустыми разговорами с посетителями. Обычно все знали, с кем она приехала, и никто ее не обижал. Скорее даже, немного побаивались, иногда принимая за ученицу Лориссы.

В этот же раз они прямиком направились в самый центр, на главную площадь — ухоженную и чистую, с клумбами по краям. На площади было людно, и Лорисса не боялась привлечь к себе внимание, только набросила на голову капюшон. Погода, правда, была жарковатой, чтобы в плащ заворачиваться, Линн свой предпочла бы и вовсе снять, но подозрительного в этом не было ничего. Дорогая ткань и изысканный покрой одежды выдавали в Лориссе даму высокого положения, а мало ли по какой причине такая может захотеть скрыть лицо и отправиться через весь город пешком в сопровождении одной лишь служанки, вместо того чтобы, как положено, взять экипаж… Ну и пусть подумают что-нибудь скабрезное, им-то какая разница? Из любого насмешника Лорисса шутя котлету сделает. Или не сделает, если решит соблюдать осторожность, но она и словом могла размазать обидчика по стене не хуже, чем фламмой.

Линн вертела головой, как флюгер, пытаясь не упустить ни крупицы из того, что происходит вокруг, и при этом поспеть за хозяйкой. Столько людей вокруг… и все они такие разные… и такие интересные. Ловить обрывки чужих разговоров — это все равно что… все равно что читать по одной странице из множества книг. И гадать, что же там могло быть написано дальше. Вот какой-то толстяк средних лет, по виду — лавочник, сетует, что прошлой ночью к нему забрался вор. И не унес ничего, кроме простеньких сережек и колечка к ним в пару, хотя рядом лежали куда более дорогие украшения. Ну не дурак ли? Или вообще ненормальный, может? Линн тихо хихикнула. Сами-то вы дурак, господин лавочник, а вор ваш — просто несчастный влюбленный, у которого нет денег на подарок подружке. Может, она именно об этих сережках вздыхала. Но где уж старому сухарю это понять… А вон те двое молодых людей с жаром обсуждают… ой, такое обсуждают… Линн почувствовала, как к ее щекам неумолимо приливает краска. Если бы ее внешность обсуждали в таких выражениях, она бы точно обиделась! А что это происходит в центре площади? Как будто место освобождают для чего-то. Может быть, будут выступать бродячие артисты? Здорово, но Лорисса наверняка не пожелает остановиться и посмотреть, даром, что ли, такую прыть развила. Линн поднялась на цыпочки и вскинула голову, пытаясь разглядеть получше, но тут ее чуть не сбил с ног какой-то нахал, прущий не разбирая дороги. Девушка растерянно остановилась, потирая ушибленный локоть, потом снова бросилась за Лориссой. Колдунья обернулась, блеснув злыми глазами из-под низко надвинутого капюшона:

— Да что с тобой такое? Хватит вести себя как глупая деревенщина! У нас нет времени.

— Простите, миледи, — виновато потупилась девушка. — Я просто хотела узнать, что сейчас будет на площади.

— Только и всего? Из-за этого ты плетешься, как хромая улитка? Р-р-р… — Лорисса в буквальном смысле слова рыкнула и, обращаясь к ближайшему горожанину, повелительно бросила:

— Эй ты! Что здесь намечается?

Тот вздрогнул, поспешно поклонился, насколько позволяла теснота, и ответил:

— Да кликуша какая-то выступать собралась, вашмилость. Не то блаженная, не то просто дура дурой, но послушать-то можно. Компания опять же хорошая, вона сколько знакомых вокруг…

В этот момент над площадью зазвучал высокий, немного истеричный женский голос. Неведомая женщина кричала что-то о нелюдях, о том, что они заполонили человеческие города и вскоре возьмутся за оружие, пытаясь изгнать людей с их исконных земель. Линн помотала головой. Ну и чушь… Интересно, она и в самом деле верит в то, что говорит? Лорисса немного расслабилась, цапнула Линн за руку и подтащила к себе:

— Ну, теперь ясно. Это же Нинна-проповедница.

— Вы знаете ее, миледи?

— Я? — фыркнула колдунья. — Ее знают в каждом лешачьем городишке, где она произносит свои дурацкие речи. Она что-то вроде бесплатного цирка, на который сбегаются поглазеть все, от мала до велика. Заметь, сбегаются не только люди…

И в самом деле, в толпе хватало «проклятых нелюдей», которые стояли бок о бок с теми, кого якобы намеревались истребить, обменивались шутками и ехидными комментариями, попивали пиво и рассуждали о том, что старая карга Нинна совсем-де свихнулась, но поскольку это никому не мешает… Линн эта женщина, правда, не показалась похожей на старую каргу. У нее были длинные черные, а не седые волосы, а лицо можно было бы счесть приятным, если бы его не искажала фанатичная ненависть — и страх. Девушка передернула плечами. Как бы то ни было, полное единение во мнении людей и нелюдей убедило ее, что мир все еще твердо стоит на своем месте и не собирается переворачиваться с ног на голову.

— Ну, довольна? — резко спросила Лорисса. — Можем идти наконец?

— Д-да, миледи. Простите. Большое спасибо.

— Что ты за недотепа… Больше не отставай. Потеряешься — я за тобой возвращаться не стану.

Тем не менее руки Линн она так и не выпустила, тащила за собой девушку как собачку на поводке, легко лавируя в толпе. Линн была выше хозяйки и при необходимости могла идти очень быстро, но куда ей было тягаться в проворстве с миниатюрной колдуньей. Любопытно, куда она все же так спешит? Однако Лорисса далеко не всегда считала нужным посвящать служанку в свои планы, хотя сейчас опасность грозила им обеим.

Площадь давно кончилась, как и фешенебельные кварталы города, и теперь они пробирались какими-то задворками. Не совсем уж трущобы… но дома вокруг выглядели старыми и ветхими, редкие прохожие были одеты просто, почти убого, и во взглядах, которыми они провожали путешественниц, читалась так хорошо знакомая Линн затравленность, свойственная бедноте. Что, во имя неба, здесь нужно Лориссе?!

— Далеко еще, миледи? — осмелилась спросить девушка.

Лорисса остановилась так резко, что Линн на нее чуть не налетела.

— Проклятье, — тихо выругалась она. — Совсем забыла… Не надо мне было тебя с собой тащить, но ты со своей неуемной любознательностью… Слушай меня внимательно, Линн. Мне нужно кое с кем встретиться, и на эту встречу я должна придти одна. Поэтому не ходи сейчас за мной, а возвращайся на площадь и жди меня там. Вот тебе немного денег. Все поняла?

— Но… я не помню дороги!

— Иди вверх по этой улице до самого конца. Оттуда уже видна башенка городской ратуши. Ориентируйся на нее.

— Но…

— Довольно об этом. Иди. Мне нужно спешить. Я найду тебя сама.

Некоторое время девушка растерянно смотрела в спину хозяйке, словно не веря, что та могла ее бросить в незнакомом городе, да еще чуть ли не в трущобах, где всякое может случиться. Лориссе хорошо, ей достаточно огонек на пальце зажечь, чтобы отбить у хулиганов всяческую охоту с ней связываться. Ну, Линн, положим, тоже немного умела драться и не постеснялась бы врезать по физиономии, но ей уже так давно не приходилось этого делать, и вообще, если их будет много… Представляя себе разные ужасы и начисто позабыв про данные ей указания, девушка машинально побрела вслед за хозяйкой, как будто зеленый бархатный плащ Лориссы был спасительным маяком, а сама Линн — кораблем, потерявшимся в штормовую ночь. Лорисса шла торопливо, не оборачиваясь, и потому не замечала ничего.

Очнулась Линн только тогда, когда колдунья остановилась перед покосившейся развалюхой, чуть не шатавшейся от ветра, и постучала. На стук вышел какой-то мужчина, босой, в заплатанных штанах и кожаном жилете. Они с Лориссой обменялись несколькими словами и скрылись в доме. И тут Линн поняла, что заблудилась. Погруженная в свои мысли, она не замечала, куда сворачивает хозяйка, и теперь не знала, как ей вернуться на ту улицу, с которой можно добраться до центральной площади. Вариант «залезть на дерево и посмотреть, где ратуша» она отбросила сразу. Нет, на дерево-то она влезет, но поглазеть на это сбежится весь квартал. Вариант «спросить дорогу у местных» тоже не слишком привлекал, и его Линн решила оставить на крайний случай. Что ж, попробуем выбраться самостоятельно. И почему только здесь нет ни одного яркого пятна, которое могло бы послужить ориентиром, а все дома выглядят равно безрадостно и невыразительно?

Линн подобрала юбки и решительно зашагала в обратном направлении.

Спустя почти час — судя по солнцу — бесцельных блужданий она уныло признала, что не в состоянии отыскать дорогу. И хотя выбрести из трущоб все-таки удалось, окружавшая ее пышная зелень и чистый, лишенный городских запахов воздух наводили на мысль, что все это время она не приближалась к центральной площади, а удалялась от нее. Вокруг было красиво, тихо и безлюдно, и это отчасти примиряло Линн со сложившимся положением. Отчасти. Н-да. Лорисса ее убьет, это как пить дать. Сначала нахлобучку устроит, а потом выгонит и убьет. Впрочем, нахлобучку и убиение Линн готова была стерпеть, лишь бы колдунья оставила ее при себе.

Спросить дорогу тут точно не у кого — не ломиться же вон в тот премилый особнячок, как распоследней дурехе. А с другой стороны, почему бы и нет, не погонят же ее поганой метлой, ведь вид у нее вполне благопристойный, хоть и слегка запыленный. Но только не сию секунду, она так устала от этих вынужденных прогулок на свежем воздухе, страшно полезных для здоровья, по уверениям Лориссы, будь они неладны… Линн развязала тесемки плаща и расстелила его на траве у крошечного прудика с редкой камышовой порослью. Волосы сильно растрепались и местами слиплись от пота, так что Линн, усевшись на расстеленный плащ, первым делом сдернула с кончика косы голубую ленту и принялась проворно распутывать рыжие пушистые прядки. Негоже быть такой лахудрой, строго выговорила она себе и рассмеялась.

Я встретил деву на лугу, она мне шла навстречу с гор…

Внезапно раздавшийся позади мужской голос был тихим, мягким и очень приятным, но он все равно заставил ее испуганно вскочить, уронив ленту и оскользаясь на плаще. Мужчина поднял злосчастную полоску голубого шелка, с поклоном подал ей и улыбнулся — так же тихо и мягко. Сконфуженная Линн немедленно ляпнула:

— Но тут ведь нет никаких гор!

— Это строки из одного старого стихотворения, — пояснил он, незаметно завладевая ее рукой и поднося ее к губам. — Они удивительно подходят вам, моя прекрасная дева…

Теперь, когда они стояли друг против друга, у Линн возникли определенные сомнения относительно того, кого тут на самом деле следовало назвать прекрасным. Аристократическое лицо ее нового знакомого поражало совершенством линий, золотисто-зеленые глаза казались пронизанными солнечными лучами, волне длинных каштановых волос позавидовала бы любая красавица, и, что окончательно добило девушку, он был эльфом. Северным эльфом из загадочных Лесов к востоку от графств. И этот самый эльф сейчас глазел на нее чуть ли не влюбленным… ну ладно, просто очарованным взором! Линн вспыхнула как свечка и машинально прикрылась руками, хотя в этом не было совершенно никакой нужды, ведь вырез ее летнего платья отличался приличествующей скромностью. Проклятье, можно ли выставить себя большей дурой?! Можно, мрачно решила Линн, чувствуя, как ее одолевает стыд за практичное, но унылое миткалевое платье, которое рядом с его неброским и изысканным одеянием, выдержанным в зеленых и серых тонах, выглядело совсем убого. Вот так всегда, подумала девушка, заставляя себя опустить руки и хотя бы вежливо приподнять уголки губ. Когда на тебя — впервые в жизни — заглядывается красавец-эльф, ты непременно оказываешься одетой лешак знает во что и к тому же растрепа растрепой. Хотя ему, кажется, все равно — вон как зубами в улыбке сверкает… И пора кончать эту глупую игру в гляделки, иначе она, не ровен час, растает, и как бы дело не дошло до чего-нибудь недостойного и неподобающего… Линн набралась смелости… потом набрала в легкие воздуха — и выпалила:

— Вы не могли бы проводить меня до центральной площади? Я заблудилась.

Разумеется, слегка переведя дух, она добавила положенные по этикету извинения и экивоки: дескать, если будет на то ваше желание, да если вас это не слишком затруднит…

Разумеется, желание у него было, и уж, вне всякого сомнения, его не затруднило бы. И даже предстоящая выволочка от Лориссы теперь казалась девушке вполне приемлемой платой за перспективу пройтись по городу под ручку с зеленоглазым эльфом. И пусть все местные красотки локти себе хоть до плеч скусают! Ради такого случая волосы можно и не заплетать, ведь они у нее вовсе не плохи, вот только красное от волнения лицо убийственно сочетается с их рыжиной…

Удивительное дело, во время их незабываемой совместной прогулки эльф что-то говорил, но она совершенно не помнила потом, что именно, хотя в нужных местах подавала ответные реплики. В ушах звенело и грохотало, голова у нее натурально кружилась, а окружающий их теперь уже городской пейзаж казался необыкновенно ярким, выпуклым и четким. В книгах о подобной ситуации обычно пишут что-нибудь вроде: «Она была как во сне» — но Линн отнюдь не чувствовала себя спящей, скорее наоборот, впервые в жизни проснувшейся. Вовсе не во сне эльф галантно открыл перед ней дверь респектабельного пансиона, на первом этаже которого помещалась уютная таверна. Вовсе не во сне он отодвинул ей стул и помог усесться, как заправской леди. Вовсе не во сне наливал в ее высокий тонкий бокал вино и глядел на нее своими невозможно-зелеными… нет, золотисто-желтыми… нет, уже карими гла…

И уж конечно, вовсе не во сне затянутая в перчатку рука Лориссы шарахнула по столу с такой силой, что стоявшие на нем бокалы жалобно затренькали, а один даже треснул. Линн вздрогнула и испуганно подорвалась с места:

— Миледи! Как вы меня нашли?!

— Этот вопрос мы сможем выяснить позже, девочка. Сначала я хочу услышать объяснения вот от этого мерзавца, твоего… прости господи, кавалера.

— Оставь нас в покое! Какое тебе дело до этого, Ло?!

Эльф высокомерно вскинул голову, но попятился, обжегшись о раскаленный взгляд Лориссы.

— Только назови меня еще раз этой собачьей кличкой — и, клянусь, я сварю из твоих ушей декокт! Отворотный, — с отвращением прибавила она.

— Не надо так злиться. Хотя тебя это только красит.

— Злиться? Да я в бешенстве!

Маленькая колдунья говорила правду. От бешенства ее едва ли не трясло, в темных кудрях проблескивали алые искорки, лицо было чисто-белым, прямо-таки светящимся.

— Лорисса, не устраивай сцен. Здесь неподходящее для этого место.

— Ты сам его выбрал, так что терпи теперь. К тому же здесь все равно пусто.

— В самом деле, — эльф оглянулся, — ты распугала всех посетителей. И вдобавок бросила тень на мою репутацию в Иверне своими выкриками.

— Где уж мне… — фыркнула колдунья. — Кроме того, я подозреваю, что и твоим заказчикам, и твоим клиентам равно безразлично, скольких девиц ты перепортил.

— Каким заказчикам и клиентам?! — изумилась Линн.

— А он тебе что, не сказал?

— Не сказал чего?

— Ради всего святого, Лорисса, мы не обсуждали мой род занятий!

— Ну разумеется, ты был слишком занят расточением дешевых комплиментов и забыл упомянуть о такой незначительной детали. Надеюсь, ты хотя бы представился ей, или это тебе тоже кажется незначительным?

— Да кто же он, миледи?! — несчастным голосом вскричала Линн.

Лорисса придирчиво оглядела бокалы на столе, выбирая наименее пострадавший, плеснула в него вина, уселась, поднесла бокал к носу и принюхалась. Одобрительно кивнув и сделав пару глотков, она наконец соизволила ответить — совершенно будничным тоном:

— Лучший во всех графствах наемный убийца.

— Польщен твоим мнением, — мрачно процедил эльф.

— Это правда?! — вытаращилась на хозяйку Линн.

— Может быть, и за их пределами тоже, не поручусь.

— Это правда? — Девушка перевела глаза на своего несостоявшегося ухажера.

— Да, моя прекрасная де…

— Тайриэл, прекрати. — Лорисса поставила бокал.

— Уже прекратил, — пожал плечами он. — Да, я убийца. Это что-нибудь меняет?

— Скорее, наводит на определенные подозрения. Ты пытаешься соблазнить мою служанку…

— Твою… что?

— Ну, что она тебе о своем роде занятий не сказала, меня как раз совершенно не удивляет. Так вот, ты крутишься рядом с моей служанкой в мое, прошу заметить, отсутствие («Не хватало еще — в твоем присутствии», — проворчал эльф)… и кто знает, с какой целью? Может, действительно просто строишь куры по своему обыкновению, а может… Скажу прямо, откуда мне знать, что ты…

— Что мне не заплатили за твое устранение? Вы все еще живы, вот откуда. У меня сейчас другой контракт, и тебя это не касается во всех смыслах, Лорисса.

— Ах, в самом деле?.. И я должна тебе поверить?

— Придется, дорогая. По правде говоря, я удивлен тем, что ты еще жива. Кеннет не производит впечатление человека, у которого слова расходятся с делом, и он твердо намерен зажарить тебя на вертеле и съесть.

— Подавится, — с очаровательной улыбкой разбуженной змеи ответствовала Лорисса. — Как бы его самого кто-нибудь более крупный и зубастый не зажарил…

— Ты о главе Совета? Маловероятно, но возможно. Впрочем, ты этого, скорее всего, уже не увидишь.

— И тебе долгих лет жизни, ушастый пройдоха, — буркнула колдунья.

— Лорисса, перестань. Неужели ты обиделась? Напрасно, я ведь говорю правду.

— Обиделась? Боги, нет. Обижаться на тебя столь же бессмысленно и глупо, сколь и пытаться на себе женить. Лучше расскажи, Эл, что тебе известно о действиях Кеннета.

— Совершенно ничего.

— Я тебе не верю.

— Почему? — почти искренне удивился эльф.

— Потому что слишком давно тебя знаю. Ты любопытен и не особенно разборчив в заказах, а уж свою выгоду сквозь три кирпичных стены видишь. Сомневаюсь, что Кеннет пожалел денег за мою голову, а раз так — почему ты в этом не участвуешь?

Эльф глянул на нее крайне скептически. Лорисса чуть слышно вздохнула:

— По крайней мере, советом помоги.

— Дорогая… Я, скажем так, предпочитаю не вмешиваться в твои проблемы. Я чту ваш Кодекс.

— Не смеши меня, — фыркнула колдунья. — Ты его даже не читал. Скажи уж, что просто не хочешь помочь.

— Не хочу. Ты сама ввязалась в эту заварушку, по собственной инициативе. Раньше надо было думать о последствиях. А совет я могу дать тебе только один: беги отсюда, беги как можно дальше. Быть может, еще успеешь — все же Кеннет не считает тебя серьезным противником. А насчет Кодекса я не шутил. Читал я его там или нет, но на территории графств даже эльфы, будучи магами, вынуждены его соблюдать. Я ценю твое общество, но не настолько, чтобы лезть в пасть Совету. Да и Гильдия на это, знаешь ли, косо посмотрит.

Лорисса выпрямилась:

— Ну и подонок же ты, Тайриэл. Уж не прятал бы свою трусость за мнимой законопослушностью… Меня тошнит от этого.

— В таком случае не смею больше тебе докучать.

Он грациозно поклонился, бросил на Линн полный сожаления взгляд, от чего девушку обдало жаром, и уже собрался ретироваться, когда Лорисса, успевшая стянуть перчатки и теперь задумчиво поглаживавшая ушибленную о стол ладонь, холодно уронила:

— Не так быстро, Эл. Ты еще не извинился перед Линн за свое поведение.

— За что бы? — возмутился эльф. — Я не сделал ничего предосудительного!

— Верно, только собирался. Тайриэл, мне плевать, даже если твои намерения в отношении этой глупышки были чисты, как первоцвет, во что, кстати, даже она не поверит. Но будь я проклята, если позволю развратному извращенцу вроде тебя хотя бы на милю приблизиться к моей служанке. Усвоил?

Линн уставилась на хозяйку умоляющими глазами, и та снизошла до объяснений:

— Видишь ли, девочка, твой новый знакомый, чума его побери, известен своими оригинальными любовными пристрастиями — он предпочитает человеческих женщин эльфийкам.

— Что в этом такого? — покраснела Линн.

— Да то, что у северных эльфов подобные вкусы в одной цене со скотоложством.

Девушка залилась еще более густой краской.

— Хорошо, кажется, до тебя наконец начинает доходить. А теперь, Эл, извиняйся и проваливай, пока у меня окончательно не иссякло терпение. Не уверена, что вообще захочу увидеть тебя еще раз после сегодняшнего, так что постарайся не попадаться мне на пути ближайшие годика два. Я думаю, ты еще помнишь, как опасно меня злить… Ну?

— Да сдались мне его извинения, — буркнула в сторону все еще пунцовая Линн.

— Тогда просто проваливай. — Лорисса властным жестом указала на дверь.

Провожая взглядом своего несостоявшегося кавалера, бесславно бежавшего с поля битвы, Линн никак не могла сообразить, чего же ей хочется больше — утопиться со стыда в ближайшем пруду или своими руками придушить этого лешачьего красавца. Она, конечно, ужасная дура, тут хозяйка совершенно права, но даже у нее есть гордость. Интересно, что сказала бы та проповедница, узнав о нелюдях, которые не прочь провести время с человеческой женщиной… Глаза обожгли злые едкие слезы. Когда-нибудь я с ним поквитаюсь, пообещала Линн себе. Как-нибудь, неважно как, она придумает. За себя и за всех других дурочек, которые поддались невероятной притягивающей силе его проклятых зеленых глаз.

— Линн, если ты уже закончила обдумывать способы сладкой мести этому извращенцу, идем.

— Простите меня, миледи!

— Не то чтобы я не разделяла твое желание… хотя и по несколько иным причинам. Пожалуй, когда твоя фантазия иссякнет, я подкину тебе пару идей. Но в более подходящее для этого время.

На Иверн неторопливо опускались мягкие сумерки. Лорисса, высокомерно дернув плечом, отвернулась от поклонившегося ей симпатичного молодого человека. Того это ничуть не смутило, и он весело подмигнул Линн. С девушки, однако, на сегодняшний день вполне хватило мужского внимания. Ссутулившись, она ускорила шаг.

На постоялом дворе, где они оставляли лошадей, было людно и довольно шумно. Лорисса перебросилась парой слов с хозяйничавшей в зале круглолицей толстушкой в ярко-желтом, будто одуванчик, платье; та кивнула и указала на боковую лестницу.

Линн закрыла за собой и хозяйкой дверь комнаты и устало прислонилась к ней; щелкнул замок. Стало неожиданно тихо, будто и не гомонили вовсе внизу посетители, не звенела посуда и не брякал любовную балладу пожилой красноносый музыкант с грустным лицом. Сколько они пробудут здесь — день, два, неделю? Смогут ли спрятаться, или придется бежать дальше, покуда не оборвется дорога, ведущая в неизвестность, или покуда их не найдут, или покуда они не умрут? Линн любила хозяйку и была готова следовать за ней хоть бы и на край света, но неужели так теперь будет продолжаться вечно? Проклятый эльф… Если бы не он, и не его лешачьи ухаживания… и глаза, обещавшие так много, что она почти в это поверила. «Ты дура, Гвендолин, первостатейная дура». Что толку предаваться глупым мечтам, засунутым в самый дальний уголок памяти и всколыхнувшимся под золотисто-зеленым взглядом?.. Простым девичьим мечтам. Простым… Когда в ее жизни хоть что-нибудь было просто?

Линн впилась ногтями в ладонь. Нужно хоть чем-нибудь себя занять, только бы не думать об этом. Но даже Лорисса, вопреки обыкновению, не спешила озадачить ее поручениями. Она вообще словно забыла о ее существовании. Сама задернула тяжелую штору из потертого коричневого бархата, сама зажгла три свечи в латунном подсвечнике, села за стол, придвинув к себе стопку бумаги и чернильницу. Кому она могла писать, Линн не представляла. У Лориссы не было ни родственников, ни близких друзей, во всяком случае девушка о таковых ничего не знала. Тем не менее колдунья строчка за строчкой исписывала листки угловатым изящным почерком, покусывала перо, постукивала пальцами по столу, потом рвала написанное на мелкие кусочки и, будто этого было мало, сжигала в голубой глазурованной плошке. В комнате витал запах пепла и чернил. Это — и еще гнетущее молчание — становилось невыносимым. Линн, за неимением лучшего занятия, теребила оборку на рукаве. Если бы у нее хоть рукоделие с собой было… Все лучше, чем бессмысленно таращиться в пространство. Наконец она не выдержала:

— Миледи…

— Что тебе? — Лорисса вздрогнула, посадила кляксу, но не обернулась.

— Сколько мы здесь пробудем?

— Не знаю.

— А куда поедем потом?

— Не знаю, — снова бросила колдунья раздраженно. — Если испугалась, можешь отправляться на все четыре стороны, силой не держу.

— Нет! — в ужасе воскликнула девушка. — Как вы… Я вас не брошу!

— Ну и хорошо.

— Но я… я…

Лорисса развернулась на стуле, одновременно стряхивая хлопья пепла с обтянутых тонким полотном колен.

— Тебе заняться нечем? Можешь перепаковать сумки. Мою одежду ты сложила довольно небрежно. Поскольку мы очень торопились, я тебе прощаю эту провинность. На первый раз.

— Простите, миледи! — Линн бросилась выкладывать на кровать хозяйкины платья, потом внезапно застыла, прижимая к груди ночную рубашку, и расплакалась.

— Это еще что значит? — Лорисса вскочила. Голос ее прозвучал не гневно, скорее растерянно. Еще бы, плачущей она Линн до сих пор не видела. — Гвендолин, в чем дело?!

— Простите, миледи. — Линн кулаком утерла глаза, стараясь, чтобы слезы не закапали дорогое кружево. — Я сейчас, я уже все…

— Проклятье, девочка! — Колдунья отобрала у нее и отшвырнула в угол свою рубашку, после чего ощутимо тряхнула за плечи. — Этот мерзавец успел тебе что-нибудь сделать? Отвечай немедленно!

Линн молча помотала головой.

— Ну так и нечего реветь. Успокойся и займись делом. Кой лешак тебя вообще дернул с ним пойти, дурочка? Что такого он тебе наговорил? Комплиментов? И ты, конечно, тут же поверила…

— Он мне стихи читал, — тихо ответила Линн. — Мне еще никто никогда не читал стихов.

— Это какие же, любопытно? — Лорисса вздернула брови. — Должно быть, нечто необыкновенное и неземное, если у тебя разум напрочь отшибло.

Девушка машинально повторила застрявшие в памяти строки. Колдунья долго смотрела на нее. На ее лице злость мешалась с досадой; казалось, она пыталась решить — то ли высмеять непутевую служанку, то ли отшлепать, точно дитя малое.

— Девочка, — наконец сказала она, — это стихотворение называется «Безжалостная красавица». Тебе следовало бы надавать ему пощечин за подобную цитату.

— А мне показалось, что он говорил искренне, — неожиданно для самой себя обиделась Линн. — А иначе зачем я ему вообще сдалась — покрасивее не мог найти? Не верю!

Лорисса скрипнула зубами:

— Да чихать он хотел на то, красива ты или нет! В том, что ему нужно было от тебя, смазливая мордашка не главное. А ты и размякла…

Линн вспыхнула:

— Почему вы так уверены, что я бы согласилась?!

— Да кто тебя спрашивал-то, глупышка?.. Ты помнишь, как его глаза изменяли цвет?

— Да, — изумилась девушка. — А это что-то значило? Я подумала, все эльфы так могут…

— Это значило лишь то, что ушастый мерзавец всегда любил быть уверенным в том, что ему удастся задуманное. Ядовитые стрелы, кинжал в спину из-за угла, приворотные чары… Теперь поняла?

Линн разинула рот. Потом ее затошнило, и она прижала ладонь к губам.

— Вижу, что поняла. Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком и следующего сладкоголосого извращенца ты пошлешь ко всем лешакам. — Лорисса удовлетворенно сложила руки на груди. — Боги, как будто мне мало хлопот и помимо того, чтобы утирать тебе нос!..

Линн медленно опустилась на колени рядом с кроватью.

— Вы правы, миледи, я вела себя как последняя…

— Ну, хватит истерик. Ничего же не произошло. Эл и меня пытался в свое время приворожить. Только я очень не люблю, когда меня к чему-либо вынуждают. До такой степени, что не считаю нужным сдерживать… эмоции. Помнится, он отлетел шагов на пять и растянулся на земле, а я потом долго соображала, что же мне теперь делать с телом, поскольку по неопытности не смогла нащупать пульс. Когда оказалось, что он жив, я так обрадовалась, что простила ему выходку с приворотом. Он же восхитился моим пылким характером и заявил, что из меня вышла бы чудесная эльфийка. За что немедленно получил еще одну оплеуху.

Эл не любит об этом вспоминать, хотя чуть позже мы с ним вместе посмеялись над происшедшим. Он не так уж плох… для лешака. По крайней мере, с ним интересно общаться, если не обращать внимания на его маленькие слабости и идиотские привычки. Циничен, аморален и трусоват, как все убийцы, но в то же время неглуп, обходителен и остроумен. Когда не пытается произвести впечатление на очередную девицу. И он не выдаст нас, я уверена.

Лорисса какое-то время меланхолично оглядывала свою служанку, словно обдумывая, что бы еще добавить, потом внезапно протянула руку и наградила девушку увесистым шлепком по спине, немного выше талии. Линн пораженно ойкнула и выпрямилась.

— Так-то лучше, — кивнула колдунья. — Если не хочешь до конца жизни походить на чучело, на которое не польстится ни один достойный мужчина, тебе придется научиться хотя бы следить за осанкой.

— Но, миледи, это не сделает меня красивее, — тихо возразила Линн. — И… богаче.

Лорисса снова уставилась на нее, и под тяжелым взглядом этих разноцветных глаз девушке сделалось окончательно не по себе.

— Девочка, — властно сказала колдунья, — на свете найдется, конечно, некоторое количество женщин, с рождения обладающих идеальной кожей, прекрасными волосами и эльфийской грацией движений, но подавляющему большинству приходится с боем отвоевывать свою красоту у природы — а она, должна заметить, дама жестокая, и чувство юмора у нее паршивое. Ты думаешь, я родилась писаной красавицей?

— Не знаю, — промямлила Линн.

— Разумеется, не знаешь, я позаботилась о том, чтобы в моем нынешнем кругу общения другой меня никто не помнил. Впрочем, это к делу не относится. Так вот, красота — это не то, что можно определить одним словом, и складывается она из очень многого. А настоящая женщина сложит свою красоту из того, что есть у нее под рукой. — Лорисса не добавила «вот как я, например», но намек был прозрачен. — К вопросу о богатстве… Ты думаешь, тряпки и побрякушки так уж важны? Я могу купить тебе красивое платье. Но если ты наденешь его, не научившись носить, то будешь смотреться не только невзрачно, но и смешно… Боги, до чего я докатилась! — хмуро проворчала она после краткой паузы. — Объясняю, что значит быть женщиной, и кому? Собственной служанке. Хотя… — в холодном голосе проскользнула жалость, — кому же и… Что еще такое?

Линн нервно заломила руки; глаза ее заблестели, превратившись в лужицы расплавленного серебра, на скулах проступил румянец, рот приоткрылся и тут же захлопнулся, как будто она забыла уже готовое слететь с языка предложение. Доброе слово, конечно, и кошке приятно, но неужели обещание купить платье так подействовало? Или нотация о природе красоты? В конце концов, девчонке скоро двадцать, давно пора было над этим задуматься.

— Ну? — лениво поощрила ее Лорисса. — Что там пришло тебе в голову? Говори, не укушу.

Девушка неуверенно закусила губу.

— Проклятье, то ты болтаешь без умолку, когда тебе велено молчать, то вот молчишь, когда я ясно попросила тебя высказаться!..

— Я… я знаю! Я знаю, миледи, как нам спрятаться и обмануть всех!

— Неужели?

— Я стану знатной дамой! А вы — моей служанкой. Линн и Лорисса просто исчезнут, вместо них появится другая пара путешественниц!

— Прелестная идея, — скептически бросила колдунья. — Долго думала? Может, заодно и сообразишь, как… — Не договорив, она умолкла, резко поднялась, упираясь руками в столешницу и глядя на недописанное письмо. — Лешак подери… Лешак тебя подери, девочка!

Линн передернулась, но Лорисса не обратила внимания на бестактность своего восклицания. Она размышляла.

— Да, это может сработать… могло бы, если б не одно «но»: любой встречный маг, если только он не полный профан и не пьян в стельку, за версту почует во мне чародейку. А чародейка, одетая в платье служанки, подозрительна, как повеса в спальне графини.

— Да, но… — Линн осмелела и возразила: — Вы как-то говорили, будто можете по желанию скрывать свою ауру, так что никто не почует ни следа магического изучения вокруг вас, и будто бы мужчины этого не умеют и не распознают обман.

— Умеют, — рассеянно отмахнулась Лорисса, — но гораздо хуже, чем мы, женщины. Ладно, допустим…

Идея заманчивая, кто бы спорил. Вернее, заманчиво то, что этого от нее не ожидает никто: ни Совет, ни Кеннет и ни один из тех, кто ее знает лучше, чем шапочно. Но вот само воплощение… Пожалуй, за год или даже за полгода она могла бы натаскать Линн до уровня хотя бы провинциальной аристократки, но у них нет и месяца. Загвоздка даже не в красоте или уродстве, видала она графских дочек и пострашнее, но манеры, но умение повелевать, внутреннее достоинство… Нет, его так быстро и просто не привьешь. Да и она сама… Подчиняться приказам вчерашней служанки, которая мямлит от смущения, как слабоумная (а мямлить Линн будет, тут у Лориссы сомнений не было, соплюшка крайне не уверена в себе, и актерские способности у нее слабые), притворяться девчонкой на побегушках и поклоны бить… И не только на людях, но и наедине, потому что иначе рано или поздно она забудет про маскировку, выведенная из себя очередной глупостью Линн. Нет, ничего из этого не выйдет.

А с другой стороны, жить-то хочется…

— И дальше что? — вслух спросила она. — Если мы поступим так, как ты предлагаешь, то что нам делать потом? Всю жизнь скитаться в новых обличьях и делать вид, что мы — это не мы?

— Я не знаю… — Девушка задумалась. — Ну… может быть, мы сумеем незамеченными подобраться к Кеннету?

— Повторяю, дальше что? — язвительно поинтересовалась колдунья, которой идея Линн жутко не нравилась и в то же время казалась чем-то притягательной. Она изо всех сил искала в ней недостатки, боясь признаться, что уже почти готова согласиться на эту авантюру. За неимением лучших идей. — Предлагаешь мне вступить с ним в поединок? А ты посмотришь, как он сделает из меня домашнее рагу со специями…

— Ядовитое рагу получится, — чуть слышно пробормотала Линн.

— …а потом бросишься на кухонный нож? Нет уж, извини, но это меня не устраивает.

— Знаете… — Линн помедлила. — Похоже, миледи, нам пора брать пример с этого лешака.

— О чем это ты, помилуй?! Полагаешь, мне стоит приворожить этого мерзавца Кеннета? Я лучше змею поцелую!

Линн в ужасе замотала рыжей косой:

— Ой, нет-нет, я хотела сказать, что яд или кинжал в спину не такая уж плохая мысль, когда речь идет о вашей жизни! Пусть этот Кеннет маг, но он же не всемогущ и не всеведущ!

— Разрази меня гром… — удивленно уронила Лорисса. — Общение с Тайриэлом определенно обогатило твой ум. Кодекс запрещает такие вещи. Разрешен только поединок.

— Да?! Тогда почему Кеннет, натравивший на вас убийц, до сих пор не получил что там за это причитается?!

— Ну-ка сбавь тон, девочка, — скомандовала колдунья, впрочем, довольно беззлобно. — Подонок свое еще получит, но Тайриэл, чтоб его нелегкая взяла, прав: мы можем до этого не дожить.

Линн понуро опустила голову. Ей тоже вовсе не хотелось умирать.

— Так что же нам делать, миледи?

Лорисса взяла со стола исписанный листок, поднесла его к свече и бросила догорать в плошку. Затем медленно, словно бы в нерешительности, завернулась в плащ и стянула у горла завязки.

— Иди прямо за мной и как можно тише. Только ни в коем случае не останавливайся, если не остановлюсь я. Запомнила? Нас никто не увидит, об этом я позабочусь, но хорошо бы, чтоб еще и не услышали. Если все пойдет как надо, сюда мы не вернемся.

— Но наши вещи… и лошади…

— Придумаю что-нибудь. Сейчас главное — добраться до Леонарда.

— Кто это, миледи?

— Человек, который нам поможет.

— Среди ночи?

— А у него есть выбор?

Загрузка...