Волшебные истории французской деревни

История четырнадцатая. Самое большое чудо.

А в деревне опять начали случаться чудеса! Как в ту ночь, когда Тим в каталажке музицировал.

Были события и не очень значительные, которые и за чудеса-то никто не мог принять.

Например, Кир Первый, Кир Второй и Кир Третий такое старание и усердие проявили, что, когда у них в доме вдруг перегорели пробки и отключилось электричество, они выбежали на улицу и — только подумать! — продолжали учить уроки при свете уличных фонарей! И так хорошо их выучили, что перещеголяли своих сестер Рику Первую и Рику Вторую, чего никогда не бывало.

Мадам Белка, конечно, порадовалась, но совсем не посчитала это чудом: просто ребятки поумнели, подросли...

Чудо случилось и за карточным столом: мсье Голубь так обставил своих приятелей, что они заподозрили его в мошенничестве. Начали ссориться и проверять его записи преферансной пульки, убедились, что обмана нет, и горько заплакали: очень жалко было с деньгами расставаться. А мсье Голубь торжествовал:

— Эх вы! — говорил он. — Когда я проигрывал и вы меня, как липку обдирали, вы радовались!.. А я выиграл — вы плачете!? Отдавайте деньги — и расстаемся! Никогда не буду с вами играть!

А мсье Заяц, собираясь на ночное дежурство и заряжая свой дробовик, вдруг почувствовал, что он сегодня ничего не побоится, что бы ни случилось. Он будет бесстрашен, как лев, или даже, как два льва!

Но, конечно, он тоже не мог посчитать это чудом: он сам о себе всегда думал, что он безумно храбр, только осторожен. А, как всем известно, осторожность — это не порок, это скорее даже достоинство...

И когда в ресторанчике “Плюшевая мышь” мсье Барсук, ничуть не стесняясь и не раздувая щёки от смущения, встал из-за столика, вышел в центр зала и торжественно объявил о предстоящей свадьбе с мадам Козой, никто, естественно, это тоже чудом не посчитал: житейское и приятное событие, тем более этого уже ожидали — вот и всё!

Поздравили, хором добрые пожелания высказали, выпили по бокалу за будущих супругов и занялись каждый своим разговором в своей компании...

Но когда в ресторанчик вошла-вбежала, танцуя, Старая Брюзга, тут уж каждый понял, что случилось нечто волшебное!

Нет, сначала никто не подумал, что это явилась Старая Брюзга, ее просто не узнали!

— Ура! Посмотрите, какая я снова стала! — закричала взволнованно и восхищенно незнакомка.

Никто ничего не понял сначала. Подумали, что эта незнакомка уже где-то больше вина выпила, чем нужно.

— Да это же я! Это я! — радовалась она. — Вы меня все Старой Брюзгой еще называли! А ко мне молодость вернулась!

У всех рты раскрылись, и слов не нашлось, чтоб что-то сказать...

Она запела что-то веселое, закружилась, затанцевала...

— Как я мечтала об этом! Как страстно мечтала!... Дай Бог, чтоб я не на час, а надолго такой юной осталась!

Она танцевала очень грациозно и была очень-очень красива, и совсем не похожа на ту толстую старую Енотиху, которая, как куль, посиживала на скамейке в сквере и сердилась на тех, кто с ней здоровался, и ругала тех, кто мимо проходил, не здороваясь!

Молодежь, сидевшая в ресторанчике, конечно, не могла помнить Старую Брюзгу, но те, кто постарше, начали присматриваться и, кажется, понемножку стали узнавать ее, такую, какой она была в молодости...

Ошеломленные, они пялились на нее, а она хохотала, дразнилась и, озорничая, показывала им язык.

Наконец, мадам Мышь решилась:

— Да, узнаю вас, мадемуазель... Поздравляю! Как это интересно стать снова молодой!

— Конечно! Больше я не буду брюзжать! Я буду хохотать, петь современные песни и научусь хорошо танцевать! У меня всегда был талант к танцам! — сказала обретшая молодость мадемуазель Енотиха. — А, может, я даже выйду замуж! А что? Всё возможно!.. — добавила она весело и храбро.

— Этого не может быть! — закричал мсье Баран. — Надо ее к судье повести! Она самозванка!

Все, кто был в ресторанчике, смутились и не знали, что делать.

— Распрекрасно! — захохотала мадемуазель Енотиха. — Пойдемте к судье. Он-то должен хорошо помнить меня молодой!

И все разом поднялись, и, обуреваемые любопытством, дружно двинулись к дому судьи. По пути к ним присоединялись всё новые и новые жители деревни.

Выбежала перепуганная мадам Белка со всеми своими детьми... Она боялась любого шума, ей казалось, что шум — это всегда какая-то угроза для ее ребятишек!..

Выскочила из дома любопытная мадам Лиса, а за нею и Лисонька...

Мсье Заяц встретил толпу жителей на площади, снял с плеча свой дробовик и пошел сзади с намерением отстреливаться, если на них кто-нибудь неожиданно нападет...

В толпе гул стоял

Одни кричали о чуде возвращения молодости.

А другие уверяли, что Старую Брюзгу, наверное, из-за денег убили, а вместо нее появилась какая-то самозванка!..

От этой разноголосицы всё совсем запуталось, стало совершенно непонятным, и мурашки забегали по спине у многих...

Мсье Барсук даже крепко обнял мадам Козу, потому что она так дрожала от страха, что он испугался: а вдруг она в обморок упадет!

Судья Филин, услышав громкие голоса, неторопливо вышел на крыльцо.

Тим шел за ним со своей дудочкой в руке. С высокого крыльца он заметил сзади толпы под высоким цветущим каштаном притаившуюся Лисоньку, спрыгнул со ступенек и стал незаметно пробираться туда, где была она.

— Что случилось? — судья оглядел взволнованную толпу.

Ему объяснили. Судья Филин внимательно посмотрел на незнакомку-самозванку, глаза у него стали еще больше... Он узнал!

— Я всегда подозревал, Агнесс, что ты выкинешь что-нибудь невообразимое! — сказал он, покачав головой. — Как тебе это удалось?!

Теперь уже не старая, а молодая Енотиха засмеялась:

— Узнал! Даже имя мое помнит! А ведь сто лет меня по имени не называл! И еле-еле здоровался!

Толпа жителей закричала:

— Ура! В нашей деревне — чудо! Ура!

Юная Енотиха обернулась к толпе и весело помахала всем, а потом стала посылать воздушные поцелуи...

— Конечно, чудо! Я просто этого желала всей душой — вот оно и случилось! — кричала она, чтоб ее было слышно всем.

Судья Филин поискал глазами Тима и не увидел его. Он теперь был почти уверен, что мелодия дудочки может исполнять затаённые и очень сильные желания.

Конечно, это была только догадка, но судья был мудр и наблюдателен, а поэтому легко мог соединить причину и следствие. Кроме того, то, что с ним самим произошло, — его быстрое и неожиданное исцеление, — очень помогло ему в его рассуждениях и догадках...

Судья Филин спустился с крыльца и подошел к танцующей от радости и возбуждения юной Енотихе:

— А что ты будешь делать со своей молодостью, Агнесс?! Ты ведь опять ее, как и прежде, впустую профукаешь, и опять станешь Старой Брюзгой! — сказал он с сожалением.

— Ну, уж нет! — дерзко заверила его она. — Я поеду в Париж! До свиданья! Нет, прощайте! — крикнула она толпе и побежала останавливать какой-нибудь автомобиль, чтоб добраться до Парижа на попутной.

Уже садясь в шикарный ситроен, она крикнула издалека всем-всем:

— Я еще очень удачно выйду замуж!

Судья Филин подошел к ней и огорченно покачал головой:

— Одумайся, Агнесс! Плывущие за море меняют небо, а не душу! — процитировал какого-то мудреца судья. — А тебе, Агнесс, надо душой измениться, чтоб обрести счастье!

— А ты ни капельки не поумнел с юных лет, — насмешливо выкрикнула она. — Ты и тогда всё учил меня, как жить!

— Я любил тебя и желал тебе счастья! — тихо сказал судья.

— Ах, не говори глупостей! — и, впорхнув в ожидавший автомобиль, спросила у водителя: — Вы в Париж? Я — тоже!

Она захлопнула дверцу машины — и укатила!

— Всё-таки что это было? Чудо или не чудо? — волновались жители деревни, ожидая толкового ответа от мудрого судьи Филина.

— Конечно, это некоторым образом чудо! — скучным тоном сказал судья. — Но многие чудеса можно теперь объяснить с научной точки зрения, — продолжал он степенно и уверено, — так что это, может быть, уже и не чудо совсем...

И он обрушил на их головы столько ученых слов и философских материй, что всем стало постепенно очень неинтересно и толпа незаметно растаяла, тем более, что было уже поздно...

Мудрый хитрец-судья только этого и хотел: нехорошо, когда все только и толкуют о чудесах и ждут чуда. Это — расслабляет волю!

Конечно, это ожидание чуда нехорошо только для взрослых, молодежи так просто необходимо, просто вменяется в обязанность мечтать о чудесах, думал судья Филин, когда пошел искать Тима.

Судья торопился: надо было Тиму объяснить, что происходит у них в деревне, когда он играет на дудочке.

И вообще надо было совместно решить, как быть с этой чарующей музыкой дальше...

Судья даже обдумывал вариант покупки той флейты, которая так пленила Тима. А дудочку, может быть, спрятать и держать до трудных времен, если они вдруг наступят?

Но Тима не было на улицах, не было дома, не было у мсье Жана. Не ходить же поздним вечером по деревне и громко звать его?

Судья решил отложить встречу на утро...

А Тим и Лисонька убежали от всех и в это время сидели у речки недалеко от бузинного куста.

— Солнышко! — робко сказал Тим.

Лисоньке эти слова музыкой показались, она сжалась, притихла, а Тим опять прошептал:

— Солнышко моё!.. Рыженькая моя!..

Эти слова сами были чудом. И то, что с ними происходило, само по себе тоже было чудом... И ни в каких других чудесах ни Тим, ни Лисонька не нуждались. Они сидели, глядели на серебряную гладь речки и были абсолютно счастливы.

— Мы всегда будем вместе? — спросил Тим шёпотом.

— Да, — сказала Лисонька. — Если, конечно, ты в пираты не сбежишь! — и засмеялась.

Идиллию нарушил Веселый Заяц, третий сын мсье Зайца. Он спустился к речке с удочкой, тут под бузинным кустом было его любимое место — рыба хорошо клевала!

Веселый Заяц заметил их первым и заорал во всю мочь:

— Жених и невеста! Жених и невеста!.. — что-то там в дразнилке было насчет теста, но он забыл, поэтому просто кричал: — Жених и невеста!..

А над рекой в тишине далеко звуки слышны...

Тим испугался, что в деревне услышат, живо вскочил, свалил Веселого Зайца на траву:

— Замолчи!

Немного придушенный Веселый Заяц вынужден был замолчать. Тим отпустил его и сказал:

— Попробуй только расскажи кому-нибудь, я тебе нос расквашу!

Но Веселый Заяц был не из пугливых:

— Отдашь мне дудочку — никому не скажу!

— Зачем тебе? Ты же играть не умеешь? — удивилась Лисонька.

— А я научусь! Я, что захочу, — всё смогу! — заверил Веселый Заяц.

Тим засмеялся, вытащил дудочку из-за пояса и уже протянул ему, но вдруг вспомнил, что это же Лисонька ему бузинный стволик принесла, и жалко ему стало отдавать дудочку:

— Нет, не отдам! Я тебе завтра новую сделаю! Честно! — пообещал он Веселому Зайцу.

Веселый Заяц был совсем не противным существом, наоборот — он был даже очень хорошим, просто у него возраст был такой, самый-самый вредный... Он отбежал на всякий случай от них подальше и еще громче заорал:

— Жених и невеста! Тим и Лисонька — жених и невеста!

— Ну и вымогатель! — рассердился Тим. — Ладно, бери! Я себе другую сделаю!

Веселый Заяц с опаской выхватил у него дудочку:

— А ты, правда, отдаешь?

— Сказал же!

— Тогда поучи, как играть. Куда дуть?

Лисонька ахнула:

— Ты даже и этого не знаешь!?

Тим засмеялся...

Судья Филин услышал в ночи голос дудочки Тима и теперь мчался, как на крыльях, на эти звуки.

Раза два он больно споткнулся. Луна слишком мало света давала, чтоб все на дороге хорошо рассмотреть. А Судья очень торопился: неизвестно какие еще неожиданные чудеса могут случиться от этой музыки! Неожиданность всегда пугает, и судье даже немножко страшно было...

А Тим, глядя на Лисоньку, так увлекся, играл что-то своё, совсем новое, играл вдохновенно, с упоением.

Глаза Лисоньки сияли...

Но Веселый Заяц выхватил у него дудочку и закричал взволнованно:

— Всё! Я уже умею! Я сейчас смогу!

И вдруг, как гром среди ясного неба, раздалось:

— Верни немедленно!

Это примчался судья Филин и, как коршун, налетел на Веселого Зайца:

— Немедленно!

Веселому Зайцу очень хотелось посопротивляться, но он взвесил все последствия своего непослушания... Эти последствия могли быть очень печальны! Его отец, мсье Заяц, был очень строг с детьми, а иначе как бы он мог справиться с восемью отпрысками — они бы ему на шею сели!

И Веселый Заяц нехотя протянул дудочку судье Филину.

— Марш отсюда! — скомандовал судья.

И Веселого Зайца со всеми его удочками и ведерком для будущего улова, как ветром сдуло!..

Тим и Лисонька очень удивились появлению судьи на берегу реки в такое неурочное время. Но судья не стал ничего объяснять. Он только попросил Тима:

— Давай проводи Лисоньку домой, а потом приходи ко мне. Надо срочно поговорить! — и ушел, унося дудочку с собой.

Тим немного встревожился. Но он был уверен, что от судьи Филина ничего плохого не будет исходить. Значит, чтоб успокоиться, надо побыстрее идти к нему и узнать, в чем дело.