Волшебный стрелок

Тари

Младшая сестра тихонько открыла дверь и с яростным негодованием уставилась на лежебоку старшую сестру. Анариэель растянулась по всей кровати на животе, подмяв под себя подушку, и с самым невинным и довольным выражением лица смотрела седьмой сон. Слабый ветерок играл легковесными шторами и тканью балдахина, свет вечернего леса проникал в комнату и раскрашивал ее сотнями цветных огоньков наподобие звездного неба. Вся привычная обстановка такой знакомой просторной комнаты смотрелась по-новому: и панели на стенах, и расписной свод потолка, и старинная резная мебель, помнящая еще прабабушку сестер. Звуки просыпающегося леса наполняли комнату, как дивная симфония. Все живое в эту ночь Зарождения готовилось к празднику жизни. Священному торжеству, когда раз в десять лет на одной из древнейших планет эльфов Палиссте наступала безлунная ночь. Вся природа радовалась и торжествовала этому событию, ведь в полночь олень Тари выходил из долгой спячки в самой глуши священного леса, обходил свои владения, и шел к Источнику под кроной Милорна, откуда брала свое начало большая река Звенящая.

В прошлый раз Исилиэль была слишком мала, но теперь она не желала пропустить такое сказочное событие, и уже полгода подбивала старшую сестру на то, чтобы убежать из дома, несмотря на запрет родителей, и посмотреть на Тори хоть одним глазком из густых зарослей. Спокойная Анариэль не стала возражать настойчивым просьбам младшей сестры и с относительно легкостью дала себя уговорить на это безумство, но потом так же легко забыла о своем обещании и заснула. Русая девочка гневно топнула ножкой в сандалике и побежала будить сестру-обманщицу.

– Вставай, нам пора! Вставай…

Она зверски затрясла сонную Анариэль, нисколько не опасаясь перепугать сонную девушку. Той уже настолько было привычно такое обращение, что она даже нагло пыталась спать дальше, не обращая на побудку никакого внимания. Но тут от тряски с нее слетел мягкий плед, оголив стройные ноги и худую мускулистую попку. Младшая сразу применила запрещенный прием, она со всей силы ущипнула сестру за зад.

– А-ай, ты с ума сошла?

Исилиэль ловко подпрыгнула с кровати и увернулась от летящей подушки.

– Ты обещала, а сама дрыхнешь, хорошо, что хоть я, как надежный страж, помню о нашем уговоре!

Не обращая внимания на эти обвинения, девочка встала и подошла к серебряному зеркалу, крутясь возле которого хотела рассмотреть синяк на попе. Ее прекрасные белоснежные волосы растрепались по плечам, красивое лицо исказилось в гримаске, а лиловые глаза гневно распахнулись.

– Посмотри, что ты наделала!

Анариэль указала тонким пальчиком с безупречным маникюром на наливающийся синяк на самом мягком месте. Сестра даже залюбовалась, рассматривая ее в этот момент, сама она казалась себе уродиной по сравнению с такой красоткой, пошедшей в отличие от нее в мать. Таурэтари была из древнего эльфийского рода хранителей священной рощи, их отец Таурохтар тоже был благороден, но не мог похвастаться такой родословной. Когда они решили образовать семью, им пришлось для этого пойти во многом наперекор осуждениям родни Таурэтари, которые так и не признали в сильном воине ровню себе, и за глаза называли его полукровкой. Для этого были некоторые опасения, отец девочек был немного коренаст, имел крепкий подбородок и русый цвет волос, что говорило о изрядной примеси к древней крови. Но Таурэтари не хотела ни слушать разумные протесты родни, ни напоминании о ее долге как главе родовой ветви. Она, пользуясь своим правом, выбрала себе мужа, руководствуясь лишь голосом сердца, удалилась в священную рощу и жила с семьей в роли затворников. Они оберегали священную рощу, выполняя, скорее, декоративную функцию, и растили двух чудных дочек.

Анариэль подняла вверх тонкие руки и медленно, как в танце, закружилась по комнате, подхватив край шторы, она замоталась в нее, как в кокон, и рассмеялась.

– Ты что делаешь, хочешь окуклиться и превратиться в бабочку?

– Да, я буду первой бабочкой-эльфой, представь, стану кружить в ночном лесу всю сегодняшнюю ночь Зарождения, пить пьянящий нектар самых ароматных цветов, танцевать до самого рассвета со своим сестрами-мотыльками, а потом усесться прямо на рога Тори и раствориться с рассветом…

Исилиэль прикрыла рот ладошкой и засмеялась, глядя на дурачащуюся милую старшую сестричку. Та раскрутилась из тюли, подошла к столику и села расчесывать волосы. Младшая тяжело вздохнула. Сестра будет делать это как минимум полчаса, значит, они нескоро соберутся…

Они действительно собирались долго, это Исилиэль уже давно собралась, оделась, обулась, собрала волосы в пучок, даже прокралась на кухню и сделала парочку бутербродов, которые положила в маленькую походную сумку, перекинутую через плечо. Через полчаса старшая сестра сплела свои локоны в толстую косу, доходящую уже до попы, выбрала из своего гардероба тонкую тунику на голое тело, не забыв перемерять под скрип зубов младшей шесть других, и была относительно готова. Обувь она не носила в отличии от сестры, которая не могла брать силы от древнего леса. Кожа на ее ногах всегда оставалась мягкой и нежной, как у младенца, несмотря на то, что она постоянно кругом ходила без обуви, как и ее мать.

– Ну пойдем уже, хватит прихорашиваться, кроме меня тебе все равно никто не увидит.

Младшая непоседа тянула Анариэль за руку, пытаясь поднять с пуфика, на который она уселась. Та тихо и кокетливо рассмеялась, как умеют это делать красивые девушки.

– Прекрати, я думаю, нам нельзя этого делать, родители с нас шкуру спустят, если узнают, что мы могли спугнуть Тари.

– Сама прекрати, ты же мне обещала!

Звонкий голос Исилеэль так громко прозвучал в комнате, что даже заглушил звук леса из распахнутых окон. Девочка резко сама приложила палец к губам и продолжила увещевать шепотом:

– Анариэль, ты не можешь со мной так поступить, я твоя младшая сестра и ты обязана заботиться обо мне.

– Вот именно, я и хочу позаботиться о нас обеих, давай спать…

Видя, что старшая немного колеблется, младшая решила надавить на самое больное место.

– Послушай, помнишь, что говорила мама о Чистом луге? Если в ночь Зарождения искупаться в траве на Чистом лугу, то кожа у тебя будет все десять лет чистая, нежная, без единого прыщика, и пахнуть ароматом лесных трав.

– Да, но это надо делать в утренней росе, так что можно еще спокойно поспать…

– Нет! Ты забыла, что ли? Она сказала, что нужно сделать это именно до рассвета. Или ты хочешь, чтобы у тебя появились прыщи?

Исилиэль была настойчива, а Анариэль, у которой отродясь никогда никаких проблем с кожей и не было, забеспокоилась, ей хотелось бы иметь гарантии, что и в следующие десять лет ей эти проблемы будет незнакомы. А младшая, упираясь из всех сил, потянула ее на себя и подняла на ноги.

– Пойдем уже, а то опоздаем, если ты снова ляжешь в кровать, я не смогу тебя поднять еще раз. Не знаю, кто только замуж возьмет такую соню, как ты! А-ай!

Старшая хлопнула ей по заднице, как не раз делала до этого, когда хотела хоть на время осадить.

Они выглянули из окна на освещенную веранду, и посмотрели на родителей, о чем-то весело переговаривающихся. Сидели они в креслах друг напротив друга. Мать вытянула свои босые ноги и положила их отцу на низ живота. Таурохтар делал несколько глубоких затяжек терпкого дыма и, наклоняясь, передавал трубку Таурэтари, та медленно дымила в свою очередь и возвращала курево. Ее лазоревые глаза затуманил наркотик, она начала говорить какие-то непристойности мужу, потом убрала свои стройные ножки с его паха для того, чтобы опуститься перед ним на колени и начать расстегивать брючный ремень. Мужчина усмехнулся, с удовольствием еще раз затянулся и припустился в кресле.

– Что они делают?

Анариэль развернула головку младшей сестренки в сторону и подтолкнула ее.

– Тихонько вылазь, пока они нас не видят…

Через пару мгновений сестры спрятались в густых зарослях, подступающих прямо к дому. Такой родной, такой знакомый и привычный лес было не узнать. Практически все растения накапливали силы в корнях для того, чтобы преобразиться в эту ночь. Мягкая трава под ногами, мох на камнях и коре деревьев переливался мягким светло-зеленым и голубоватым светом. Кругом тут и там луковицы цветов выгнали стрелки и распустили пышные бутоны самой причудливой и разнообразной формы, все они были не похожи друг на друга и имели различную окраску. Цветами и целыми гроздьями пахучих соцветий покрылись и различные кусты, порой казавшиеся сухими в обычное время, сейчас они безумствовали мягкими свежими листьями переливающимися радужными красками. Деревья выглядели более знакомо, но тоже не забыли украсить себя в эту ночь.

Целые стаи насекомых носились потоками огней среди всего этого праздника жизни, стремясь успеть насладиться нектаром, опылить цветы, успеть полюбить сородичей и отложить личинки, которые просидят под землей, питаясь корешками, долгие десять лет, чтобы однажды так же прожить одну-единственную по-настоящему яркую ночь в своей жизни.

Сестры переходили по хрустальному мосту через изгиб ручья, который нес свои воды от Источника к Звенящей. Многие тысячи лет назад один из королей эльфов приказал сделать этот невиданной красоты мост из цельного куска хрусталя и поставить в Священной роще. Исилиэль остановилась и нагнулась через перила рассматривая рыбу в ручье. Большая золотистая рыба осторожно остановилась на месте и, лениво поворачивая хвостом, смотрела на девочку вверх из-под воды.

– Смотри, они тоже светятся, и водоросли…

– Да, красиво и светло, как днем, в эту безлунную ночь.

Анариэль уже была даже рада, что сестра разбудила ее и вытащила сюда.

Запахи были так сильны, что казались материальными, как облака, сестры словно попали в лавку торговца самых редких ароматных масел. Старшая часто делала остановку, чтобы принюхаться своим красивым маленьким носиком и запомнить источник запаха. В этот момент ее чистая белая кожа на носу покрывалась морщинками и этим очень веселила младшую девочку. Анариэль уже знала, что когда-то станет хранительницей этого леса, как и ее мать. Девочки остановились возле ветки дикой сливы, на ней сидела алая птичка и дивно красиво пела, поворачивая головку из стороны в сторону, призывая кавалеров. Вскоре они прилетели к ней в количестве двух невзрачных и сереньких комков с перьями. Ухажеры присели рядом с певуньей, которая не прекращала не на секунду своих трелей, и стали осторожно подкрадываться к ней с разных боков шаг за шагом. Сначала один, потом другой самец стали расправлять и чистить ей перышки, вскоре ее крылья и хвостик был уложен с должным вниманием и приведены в порядок. Певичка громко чирикнула несколько раз, и самцы взлетели с ветки, показывая дорогу к готовому гнезду, куда она сможет отложить пять розовых яичек, и быть свободной от дальнейших забот о потомстве.

Корявые стволы могучих яблонь окружали небольшую полянку Чистого луга. Здесь и в помине не было разнотравья, лишь одни, доходящие до пояса, пышные пучки мягкого чистотела, которые словно зеленые бубончики из стреловидных листьев, покрывали всю поляну. Анариэль довольно вдохнула сочный аромат зелени и начала стаскивать с себя тунику, которую аккуратно подвесила на ветку яблони, стараясь не обломать с нее молодые листочки и бело-розовые, еще нераскрывшиеся бутоны. Девушка вспомнила, что яблоки после этой ночи будут особенно сладкими в этом году, и довольно улыбнулась.

– Раздевайся, что стоишь?

Младшая сестра неохотно положила на край поляны свою сумку и стянула платье, оставшись в одних сандалиях и трусиках.

– Да сними ты обувь, учись уже ходить босиком, сколько раз тебе говорить?

– Я не могу, мне веточки и всякие палки ноги колют…

Анариэль весело рассмеялась и наклонилась перед сестрой, расстегивая ее обувку.

– Не бойся, потом в ручье промоем, его целебная водичка залечит все без труда. Да снимай ты, снимай…

Теперь Исилиэль вцепилась двумя руками в свои трусы и не давала сестре их стянуть с себя, но силы были не равны и Анариэль просто порвала их пополам, выдрала обрывки из ее рук и, скомкав, бросила в сторону платья.

– Что ты сделала, зачем?

– Пусть тело дышит, сестренка…

Девушка подошла к первому пучку чистотела и провела по нему руками, на ее ладонях осталась белая липкая слизь, выступившая с самих кончиков листьев. Она потерла руки друг об дружку и быстро поняла, что слизь без остатка впиталась в кожу, сделав ее еще мягче и оставив после себя приятный запах травы, смешавшийся с запахом ее кожи и придавший ей неповторимый оттенок. Девочки умылись соком чистотела, Исилиэль с завистью смотрела, как старшая сестра растирает слизью свою подросшую грудь с пухлыми сосками. Наконец, Анариэль растерла ей спину и поясницу, а потом сама с визгом завалилась в траву, катаясь в ней и покрываясь соком и обрывками листьев с головы до ног. Младшая присоединилась к ее веселой затее, и через пару минут они примяли всю небольшую поляну.

Им было жарко, земля совсем не остыла и от нее не тянуло сыростью, наоборот, они словно лежали на мягком пушистом и теплом одеяле. Исилиэль легла на живот и приподнялась на локтях, глядя, как старшая сестра раздвинула ноги и начала себя ласкать нежными пальцами. Она смазала свой лобок соком с ближайшего куста и втирала его в лоно, потом ее два пальчика проникли внутрь и Анариэль начала мастурбировать, повернув лицо в сторону младшей сестренки. Та смотрела, как медленно и неуклонно затуманивается ее взор, как белое лицо и шея с красивой грудью покрываются розовыми пятнами, как твердеют мягкие соски, и недовольно засопела, отвернув голову в сторону.

Вскоре сестра задрожала всем телом и затихла, потом младшая почувствовала на своей спине горячие поцелуи, которые медленно двигались по позвоночнику от тонкой шее к пояснице, маленькой попке и по ногам к пальчиком. Она не выдержала возбуждения и, словно от щекотки, дернула ногой.

– Прекрати, опять ты начинаешь…

– Не будь букой, сестренка…

Анариэль перевернула младшую и та с показным тяжелым вздохом, словно делает тяжелую и нелюбимую работу, подняла колени к груди и обхватила их руками. Сестра с упоением принялась лизать, но она была так возбуждена сегодня, что киски ей показалось мало. Анариэль подвела ладошки под ее зад и приподняла его вверх. Сестра сразу завозмущалась от такого отношения и завопила:

– Нет, только не там, прошу… нет!

– Замолкни, меня бы кто так ласкал…

Кончик языка стал гулять вокруг ануса, потом осторожно лизать саму дырочку, и вскоре старшая сестра уже вовсю вылизывала маленькую попку, но ей этого снова показалось мало.

– Расслабь ее…

– Нет.

– Расслабь, я прошу тебя…

– Нет, я не хочу этого!

Анариэль несильно шлепнула ее по ягодице.

– Ты же знаешь, что мне опять влетит от матери. Это по твоей просьбе мы оказались тут, тебе снова ничего не будет, а меня она опять выпорет, так что не ломайся, а отрабатывай.

Исилиэль еще немного поломалась для вида и начала напрягать и расслаблять попку до тех пор, пока кончик языка сестры не был сжат к ее радости колечком ануса. Та побуравила ее немного и на радостях чмокнула еще разок в розовую дырочку. Анариэль встала с земли и, пройдя, присела над ее лицом.

Перед глазами Исилиэль оказалась такие манящие большие пухлые губки с красиво выступающими краями нижних половых губок, выше шли кубики спортивного худого животика и грудь. Сестра сверху с улыбкой смотрела на нее и говорила:

– Не стесняйся, я знаю, что тебе это нравится…

Девочка нарочно делала это как можно более быстро и не старательно, она почему-то всегда старалась показать старшей сестре, которая лизала ее с тех самых пор, как она себя помнит, почти каждый день, что ей очень все это не нравится и что она делает ей очень большое одолжение, даже тогда, когда позволяет просто ласкать себя. Но сестра была сегодня неутомима. Как только младшая слегка смочила ее лоно, она приподняла ее левую ногу, а сама расположилась так, чтобы их киски соприкоснулись как можно плотнее и терлись друг об дружку. При этом она жутко стонала и целовала ее ногу от возбуждения.

Как ни старалась Исилиэль сдерживать возбуждения, но вскорости она кончила и обмякла под таким напором. Старшая легла рядом, довольно растянувшись на спине и глядя в темное небо.

– Ана, помнишь, мы были в прошлом году на свадьбе троюродной тети?

– Конечно, помню, мы не так часто отсюда выбираемся, чтобы я забыла о прошлой свадьбе. Ты решила опять вспомнить о своем счастливом пирожке?

Младшая сестра с удовольствием вспомнила этот момент, когда невеста раздавала гостям собственноручно приготовленные маленькие пирожки с повидлом. Исилиэль в тот раз достался единственный с плодами синявки, он был не так сладок, как другие, но окрашивал губы и язык в устойчивый синий цвет на несколько дней. Это была дань традиции, считалось, что тот, кому достанется такой сюрприз, будет счастлив в течении нескольких лет и огражден от всех забот и тревог. Гости весело смотрели на везучую девочки и постоянно просили показать язык. Она так расхорохорилась в этот день, что показала своей синий язык как минимум по два раза каждому родственнику – как знакомому, так и малознакомому.

Но младшая вспомнила сейчас о другом древнем варварском обычае. Перед самим торжеством молодые парни приносили в жертву матери-природе огромного кабана, пойманного совместными усилиями несколько дней назад на охоте. Это событие воспринималось неоднозначно, традицию несколько раз пытались запретить, но сильные и родовитые ветви клана чтили заветы предков и традицию исполняли. Молодые люди разделись до одних набедренных повязок, старейший мужчина со стороны жениха пустил зверю кровь, которой мазалось новое поколение эльфов рода. Затем они устраивали борцовские поединки, на которых с особым ожесточением каждый из них старался показать свою удаль и одержать победу. Воин не должен бояться крови и быть готов биться за свой клан даже с голыми руками.

Девушки и дети окружали поединщиков, и с азартом смотрели на представление, старшие наблюдали за игрой молодежи издали. В тот вечер победил Орофер, он был самым ловким и смог побороть всех своих соперников, правда, к концу такого состязания лишился единственной части своего туалета, и пришлось побеждать абсолютно голым. Приза как такового не было, лишь зависть соперников и веселые смешки девушек и молодых эльфиек. Парень ушел обмыться и приодеться к торжеству, как самый лучший певец рода, он должен был кроме всего прочего петь гимн новобрачным. Можно было сказать, что кроме жениха и невесты этот парень был в центре внимания, по крайней мере, лучшей половины гостей, и удосужился множества разговоров, перешептываний в свой адрес. Исилиэль вспомнила в этой связи нелепость, услышанную ею о нем и Анариэль.

– Слушай, ты так мне и не рассказала, что было между вами тогда, или это все завистливые наговоры?

– Ну, не совсем…

Исилиэль со страхом прикрыла рот ладошкой и сильно толкнула сестру в плечо.

– Неужели ты забыла о чистоте крови, ты сделала это? Как же ты теперь выйдешь замуж, тебя же никто не возьмет после этого?

Ее маленькие глазки распахнулись на пол лица, казалось, она не верит своему предположению. Ведь старшая сестра всегда была такая осторожная, предусмотрительная, такая правильная, и тут просто дала сорвать свой цветок. Ладно бы представителю чистой крови, но Ороферу, ведь он потомок эльфов с фронтира…

– Успокойся, я еще не совсем сошла с ума, между нами действительно было, но не то, о чем ты сейчас подумала, просто я немного поиграла на его флейте…

Поток воздуха прорвался на поляну и начал срывать раскрывшийся и отцветший к этому времени яблоневый цвет. Бело-розовые лепестки облаком накрыли чистотел и две голые фигурки в центре поляны. Анариэль взяла один из лепестков, упавших ей на грудь, и принялась растирать его между пальцев. Исилиэль продолжала негодовать от этой новости, поступок сестры казался ей воплощением мерзости.

– Как тебя не стошнило от этого? Б-б-р-р. Взять в рот письку парня, это надо вообще головы не иметь! Они же все – просто животные, мы должны, конечно, жить с ними рядом, но только для того, чтобы завести семью, детей, но чтобы ТАК опуститься!

– Ты еще слишком маленькая и всего не понимаешь…

– Да чего тут понимать? Я еще могу допустить любовь с девушкой, но парня с вонючими яйцами я допущу к себе только с целью размножения!

Сестра потрепала ее по русой головке.

– Какая ты еще маленькая глупая дурочка, но ничего, это пройдет у тебя со временем… Ты знаешь, как я расстроилась тогда, когда ты родилась?

– Это почему? Ты мне никогда об этом не говорила.

Сестра приподнялась и настороженно посмотрела на Анариэль. Причины ее расстройства были ей непонятны. Старшая наследовала положение главы ветви рода, у нее была чистая кровь, всю примесь от отца досталась ей, младшей. А старшая была просто эталон того, как должна выглядеть Аграфка из знатного и древнего рода.

– Я надеялась, что у меня будет братик с такой интересной штучкой между ног, на которой я всегда могу поиграть.

– А родилась я?

– Да, но я все равно люблю тебя, сестренка.

– Я тебя тоже, но не верю про вас с Орофером, мне кажется, что ты все-таки сделала глупость тогда, и твой цветок достался проходимцу со сладким голоском…

Анариэль рассмеялась.

– Ну хочешь, я тебе докажу?

– Как?

– Пошли на холм к единорогу?

Исилиэль кинулась надевать платье, а сестра пошла дальше голой. Через полчаса они добрели по сказочно преобразившейся аллее к холму, который обживал единорог. Самец сейчас пропал, но они увидели его самочку и новорожденного, маленького козленка, который сосал единственный сосок матери. Самка единорога не имела на голове никакого украшения, была не высока ростом и, скорее, напоминала не лошадь, а козла. У нее была похожая голова, с такими же ушами и козлиной бородкой. Ее серая шерсть переливалась плотными завитками барашек, в отличии от молодого единорожка, который был белее снега, имел золотистого цвета глаза и костяную припухлость на лбу, из которой должен в последствии развиться волшебный рог.

Животное зафурчало и встало на ноги, когда Анариэль стала взбираться на холм. Исилиэль поняла, что ее сестра осталась пока еще девственной. Если бы это было иначе, то самка бы подала сигнал тревоги и прибежавший самец проткнул бы любого своим грозным оружием. Просеменив следом, она нагнала сестру, которая взошла на вершину холма и стояла, чуть расставив ноги.

Самка уткнулась ей в лобок и жадно принюхивалась, козленок встал на кривых тонких ножках и жалобно блеял возле матери. Анариэль указала сестре пальцем на розовый сосок самки.

– Попробуй надоить немного ее молока.

Никакой посуды с собой не было, так как Исилиэль бросила даже сумку с бутербродами и флягой на Чистом лугу. Она подставила левую ладошку лодочкой и правой рукой попыталась сцедить немного драгоценного молока из единственного соска. Оно было желтым и вязким, как кисель, сестра поднесла свою ладонь к лицу Анариэль.

– Будешь?

Сестра открыла глаза и принялась пить с рук, пока самка шершавым языком слизывала запах и прилипшие травинки с ее лобка и нижних губок. Было очень щекотно, но она потерпела еще немного, пока младшая сестра не наклонилась с соску животного и не попила волшебного молока тоже. Потом она подхватила на руки паникующего козленка и поднесла его к потерянной сиське. Единорожек начал сосать, а Исилиэль почесала его по голове вокруг будущего рога. Анариэль оттолкнула за бороду морду самки в сторону, и та принялась вылизывать своего маленького наследника.

– Какое питательное, мне есть сразу перехотелось!

Старшая сестричка согласно кивнула.

– И спать, сил просто на глазах прибавилось.

– Ой, смотри, Вапи! С маленькими, сейчас я сама поймаю одного…

Мелкая егоза с диким воплем кинулась в чащобу, на краю которой рассмотрела полосатую семейку бесподобно няшных зверьков. Она уже не раз просила отца поймать ей одного из них, но он каждый раз отказывал ей, приговаривая:

– Дочь, это живое существо, а не игрушка, они живут семьями и зверьку будет тяжело пережить расставание со своими близкими, к которым он привык.

– Папа, но тогда поймай мне всю их семью, я буду держать их у себя в комнате и ухаживать за ними. Честно-честно! – Исилиэль сложила молитвенно ладошки и как можно более жалобно посмотрела на отца.

Вапи был очень красивыми и милым зверьком, он был героем нескольких веселых мультфильмов и мечтой всей детворы. Его мягкие игрушки были желанным подарком на день рождения, а если это были сложные и дорогие роботизированные копии, то вообще улет и мечта всей жизни! Сам вапи проживал только в Священной роще и нигде более, поэтому если кто и мог завести по-настоящему домашнего зверька, то только дети из семьи его хранителей.

Бежала она недолго за бросившимися в рассыпную проворными полосатиками, уже через несколько десятков метров она завопила и рухнула на траву, прекратив свое преследование. Босая нога в пылу погони наступила на обломок ветки дикой груши, весь покрытый колючками, как ежик. Две длинные, сантиметров в десять, иглы проткнули ее стопу насквозь.

– Нет, ты вообще слепая? Неужели не видела ничего под ногами?

Исилиэль делала болезненные гримасы и оправдывалась перед сестрой, но та ее решительно не понимала. Как можно быть такой слепой и не чувствовать лес? Вероятно, действительно кровь сестры сильно разбавлена, раз она не может делать элементарных вещей. Анариэль придержала ее ногу одной рукой, а другой осторожно потянула за обломок ветки, пытаясь вытащить иглы-занозы. Кровь обильно шла из раны, заливала злосчастную ветку, руку и капала на траву.

– Я не смогу тебя донести, ты уже тяжелая. Обопрись мне на плечо и давай пойдем к ручью, промоем твою рану.

Они медленно доковыляли до воды, где Исилиэль обмыла ногу. Боль сразу стихла, кровотечение остановилось, одна ранка зажила полностью, а другая покрылась корочкой. Сестра с сомнением посмотрела на результат.

– Видимо, кусочек колючки все-таки обломился и остался внутри, а я тебя подлечить силой леса совершенно не могу. Придется возвращаться домой и показать твою ногу маме…

Сестра потерла стопу и поковыряла корочку на ране.

– Да ладно, может, все само выйдет, я пока потерплю. Пошли лучше к Мелорну, я думаю, уже пора нам поджидать Тари. Не прощу себе, если мы его опять не увидим…

На этот раз неугомонная девчонка постоянно смотрела под ноги и они добрались к центру рощи без происшествия, иногда, впрочем, замирая и с восхищением рассматривая картины ночной жизни леса. В эту особенную ночь даже их родителям, подготовленным и обученным хранителям не рекомендовалось забираться сюда, чтобы не нарушить хрупкий баланс в священном для всех эльфов месте. Сейчас было всего шесть планет, на которых Мелорн пустил свои корни и дал начало волшебному лесу, из которого главы рода могли черпать свои силы и могущество, а главное – поддерживать чистоту крови. Чем дальше аграф отдалялся от своей родины и чем дольше отсутствовал, тем больше в нем нарастали изменения, которые могли передаться его детям. Самые сильные и родовитые эльфы почти никогда не покидали родных планет, и селились на границе Священной рощи, которая располагалось ровным кругом диаметром в сто сорок километров от центрального древа.

Девочки подошли как можно более близко и наблюдали за гигантским деревом из близ расположенных зарослей. Анариэль легла на траву, и пригнула вслед за собой сестру.

– Сиди тихо, я чувствую, Тари уже идет сюда…

Исилиэль села на корточки и принялась рассматривать легендарного зверя из засады. Мелорн был самым могучим из деревьев, которые только могли видеть эльфы. Его гигантская крона держала на себе полнеба, и упиралась в землю не только за счет центрального ствола, но и сотен воздушных корней, которые опускались вниз стройными колоннами. Вокруг него и под ним не росло ни одно другое растение, он царствовал над этим местом, и был самым сердцем Священной рощи. Звук не доносил до девочек шороха его листвы, так высоко в небе были его ветки. Но между его корней бил из-под земли родник и образовывал небольшую заводь, из которой дальше бежал ручей. Вода не подмывала корни деревьев и было не до конца понятно, где она брала свое начало. Рядом со все известными Мелорнами, вне зависимости от места посадки, всегда бил целебный родник.

Анариэль показала пальцем сестре на фигурку Тари, показавшегося из тьмы. На фоне светящихся розовыми огнями колонн-стволов его высокая и сгорбленная фигура была уже хорошо видна. Тари еле передвигал своими высокими ногами, шерсть его была старая, местами или выпавшая, или свалявшаяся в грязные ковтуны. Огромные ветвистые рога, местами обломанные, украшали его треугольную голову.

Тари почти ничего не видел кругом своими закисшими глазами и долго плутал между воздушных корней, пока не подошел к центральному стволу. Он долго стоял напротив него, как будто желая убедиться, что он не ошибся и пришел туда, куда надо.

– Какой он страшный, он, наверное, заболел, нужно рассказать об этом папе!

Сестра тихонько шлепнула ее по заднице.

– Молчи, не звука больше!

Исилиэль кивнула головкой и принялась смотреть дальше. Тари уже очнулся от своей этой заторможенной спячки и начал чесать рога о кору центрального ствола. С треском летела и сама кора с дерева, и наросты с его рогов, фигура животного преображалась на глазах. Тари переступил на месте и принялся чесаться рогами с другого бока. Видимо, от этого занятия у него прибавлялось сил, и треск ломаемых рогов и кусков коры стоял еще громче. Бурая старая шерсть летела с него клочьями, открывая под ней соломенного цвета подпушек, закисшие глаза очистились и засветились ровным зеленым светом. На шее появилась грива, словно повязанный треугольный платок, здоровые молодые ноги поддерживали поджарую тушку животного, на голове которого осталось лишь четыре коротких отростка рогов, сверкающих золотым светом. Анариэль повернулась в сторону сестры.

– Это просто невероятно! Сегодня мы увидели новорожденного единорога, и сам Тари сменил обличье. Это все неспроста, что-то будет…

Сказочный олень гордо обошел дерево, и снова скрылся в чаще, время приближалось к рассвету. Девочки вышли, держась за руки, из своего укрытия, и подошли на то место, где Тари чистился. Исилиэль стала прихрамывать, ее нога все больше и больше ныла. Она указала сестре на следы на коре Мелорна и посмотрела под ноги, кругом валялись щепки от коры, грязная шерсть и обломки старых рогов. Девочка взяла один из более или менее крупных обломков в руку на память и пошла к источнику. В это время ее сестра гладила рукой по зарубкам на священном дереве и не заметила младшую проказницу. Та решила, что будет неплохо еще раз подлечить ногу, и попыталась спуститься к целебной воде по скользким камням с достаточно крутого обрыва.

От упреждающего крика Анариэль она дернулась на месте и, споткнувшись, полетела в воду.

– Куда ты?

Девушка присела от ужаса на месте, закрыв на секунду лицо ладонями, ее младшая сестра только что упала в воды Источника! Рискуя своей жизнью, она подхватила обломок ветки и осторожно спустилась следом. Вода просто обжигала тело Исилиэль, и она истошно завопила. От боли она никак не могла выбраться из воды, каждый раз спотыкаясь на скользких камнях, но тут она увидела ветку, протянутую ей сестрой. Девочка схватилась за нее двумя руками, и с силой вытянула свое тело из воды на берег, чуть не завалив старшую сестру в воду. Она несколько минут бегала вокруг дерева, размахивая руками и истошно вопя, разрывая на себе платье, пока без сил не упала на землю. На нее сверху упал первый лист Мелорна в форме сердечка, потом еще один и еще. Анариэль подняла голову вверх, с наступившим рассветом дерево сбрасывало свою листву, оголяя ветки кроны. Через несколько минут все вокруг было накрыто толстым ковром из листьев, а само дерево простирало вверх свои голые черные ветки, словно скрюченные руки мертвеца.

Анариэль почувствовала прокатившуюся в эту секунду волну по всему лесу, которая, словно пожар, встревожила всех его жителей. Из источника в ручей потекли красно-бурые разводы грязной горькой воды, унося отраву вместе с опавшими листьями дальше, в Звенящую.

Что-то случилось, и это что-то было не к добру…