Волшебный выключатель

Глава 6. Флигустьеры

Чернокожие снова сгрудились вокруг нашего искателя приключений, который хладнокровно поднял трубку-выручалочку и обратился к вождю с такими словами:

— Скажи своим живоглотам, что я удаляюсь вон в ту рощу, а если кто-нибудь попробует вмешаться — уничтожу на месте!

Роб рассудил за благо не сообщать островитянам, что его оружие, по сути дела, вполне безвредно: вызовет обморок продолжительностью в час — и только.

Вождь понимал по-английски гораздо больше слов, нежели умел произнести. Он перевёл соплеменникам сказанное Робом, а те, успев наглядеться на якобы убийственное действие трубки, благоразумно посторонились и разрешили чужестранцу пройти без помех.

С видом непревзойдённого достоинства мальчик прошагал меж рядами островитян, ежесекундно ожидая удара копьём в спину или дубиной по голове. Но туземцы вполне убедились в огромной силе пришельца и продолжали считать его божеством, а потому предпочли воздержаться от враждебных действий.

Очутившись за пределами деревни, Роб со всех ног ринулся к откосам высокого плоскогорья, располагавшегося посередине острова, чтобы взобраться наверх, отдышаться и собраться с мыслями, не опасаясь нападения. Однако склоны были настолько круты, что вскарабкаться по ним оказалось немыслимо!

До полусмерти перепуганный Роб перевёл указатель в положение «вверх» и обнаружил: машина сохраняет достаточно мощи, чтобы поддерживать его при восхождении, предельно облегчая телесный вес. Достигнув ровного, поросшего травами плато, мальчик рухнул ничком.

Его одолевали весьма невесёлые мысли. Выхода из отчаянного положения не намечалось.

«Вот, — рассуждал Роб, — занесла нелёгкая на людоедский остров, за тысячу миль от цивилизации… Как же теперь домой-то вернуться? Родные, пожалуй, мечутся, места себе не находят — а потом подумают, будто я попросту голову сломал. А через неделю пожалует Джинн, и не застанет меня. Вот и не получу трёх новых подарков…»

Роб вздохнул и перевернулся на спину.

«Да Бог с ними, с подарками — того и гляди, завлекут в такую же передрягу, или ещё худшую… Но как же с этого острова проклятущего удрать? Ведь сожрут меня здесь рано или поздно — как пить дать, сожрут!»

В этом и подобном духе Роб рассуждал битый час — а приемлемого пути к спасению так и не отыскалось.

Часом позже мальчик посмотрел с обрыва вниз и увидел: плоскогорье окружено сотнями чернокожих, спокойно усевшихся у подошвы и наблюдавших за передвижениями чужестранца.

«Голодом, должно быть, хотят морить, — подумалось Робу. — Надеются, что спущусь к ним, если невмоготу станет. Правда, таблеток питательных у меня вдоволь — но… Таблетки-то кончатся однажды!.. Впрочем, если хорошенько изголодаться, то станешь худым, костлявым, жёстким и невкусным — а тогда уж не съедят. По крайности, не сразу съедят — сперва откормят».

Мальчик опять улёгся и начал изучать электрическую летательную машинку. Разбирать её Роб не решался, опасаясь — и не без оснований, что собрать хитроумное устройство заново не сумеет. О конструкции машинки мальчик не имел ни малейшего понятия.

Но на ободке циферблата обнаружилось две изрядных вмятины, по одной с каждой стороны. Следовало предполагать, что они были оставлены людоедской верёвкой.

«Возможно, — предположил Роб, — устранив эти вмятины, я починю машинку!»

Для начала он попытался открыть корпус перочинным ножом, как открывают обыкновенные часы. Ничего не получилось. Тогда, поскольку, благодаря давлению верёвки, вызвавшему вмятины, корпус немного сплющился, мальчик положил машинку между двумя плоскими камнями и сжимал их до тех пор, покуда маленькое приспособление опять не приняло почти правильных, изначальных очертаний. Вмятины, конечно, же, не исчезли, но Роб надеялся, что машинка заработает хоть чуточку лучше.

Проверить, так ли это, можно было одним-единственным способом.

Роб застегнул на запястье пряжку ремешка и перевёл указатель в положение «подъём».

И неспешно воспарил — уже повыше, футов на двадцать. Но здесь подъём замедлился и прекратился окончательно.

«Всё-таки чуток получше! — подумал Роб. — Поглядим, как обстоят дела с движением по горизонтали».

Переместив указатель на северо-запад — там, по расчётам Роба, находился дом, — путешественник увидел: машина повинуется. Правда, повиновалась она очень лениво, но всё же унесла Роба с плоскогорья и дозволила пересечь воздушное пространство над островом на недоступной для туземных камней и копий высоте. Последнее обстоятельство пришлось весьма кстати: увидав, что несостоявшийся обед ускользает, чернокожие с возмещённым улюлюканьем принялись швырять в Роба копья и булыжники. Но те не достигали цели, и Роб совершил перелёт безо всякого ущерба для себя.

Лишь однажды мальчик зацепился за выступавшую ветвь очень уж высокого дерева; но сумел избежать остальных ветвей и сучьев, поджав ноги. А потом внизу проплыла береговая линия, остров остался позади, а Роб опять поплыл по воздуху над океаном.

Мальчик распрощался с людоедским островом без малейших сожалений, и до сожалений ли было Робу, только и гадавшему: в какую минуту летательная машинка испортится напрочь и обрушит его в пенистые валы?

Со скоростью тоже было из рук вон плохо. Внизу простирался бескрайний океан, а Роб передвигался над ним с быстротой пешехода.

«Эдаким манером, — вздохнул Роб, — до дому года полтора добираться! Хотя, нужно Бога благодарить за то, что машинка вообще работает!»

Мальчик рассуждал совершенно верно.

Всю вторую половину дня и всю долгую тропическую ночь он медленно волокся по воздуху над необозримыми солёными водами. «Ползти черепашьими темпами», как в сердцах назвал это Роб, — особенно после предыдущего перелёта со скоростью странствующего стрижа, — было неприятно. Да на беду, иного способа пересечь океан у Роба не предвиделось.

Занималась бледная заря, когда Роб различил вдалеке тёмные очертания корабля. Судно двигалось туда же, куда направлялся мальчик, но ещё медленнее: над морем царил почти полный штиль. Немного времени спустя Роб поравнялся с ним.

На палубе не замечалось ни души, а неухоженный, заброшенный вид скрипучей посудины не вселял ни малейшей уверенности в том, что на борту есть экипаж. Покружив над мачтами, Роб всё же решил спуститься на палубу и чуток передохнуть.

Мальчик очутился на баке — высокой носовой части судна, и собирался отправиться на разведку, но тут из люка высунулся человек и заметил незваного гостя.

Рожа у человека была архиразбойничья, смуглая, чернобородая. А одежда казалась отменно странной, пиратской. Увидав мальчика, моряк пронзительно свистнул, после этого оглушительно крикнул — и на палубу высыпали четверо других, ещё ужаснее первого.

С первого же мгновения Роб учуял неладное. Отпетый экипаж судна выхватил кинжалы и пистолеты, принялся горланить на тарабарском наречии. Глубоко вздохнув, Роб извлёк из кармана трубку-выручалочку.

Движения этого пираты не приметили. А потому ринулись на залётного посетителя столь проворно, что Роб едва успевал нажимать на кнопку. Разряжалась электрическая трубка бесшумно, и пираты, понятия не имея о том, что же именно происходит, падали на палубные доски, где и застывали в неподвижности.

Один из морских разбойников подскочил к Робу почти вплотную, получил электрический удар и, шлёпаясь головой вперёд, чуть не сшиб мальчика с ног.

Толчок пришёлся под ложечку, Роб согнулся пополам, задохнулся и треснулся о планшир.

К счастью, проворный флибустьер оказался последним по счёту.

Понемногу распрямившись и видя врагов поверженными, юный путешественник спустился в кубрик и обследовал его. Кубрик был загажен и вонял омерзительно, однако по углам и на койках валялись целые груды всякой всячины, отнятой пиратами у тех, кому не повезло наткнуться в открытом море на эту команду головорезов.

Роб поморщился и поскорее вернулся на палубу, где и уселся близ бушприта.

Главной бедою мальчика была неисправность летательной машинки. Хотя ветер посвежел и паруса туго надулись, Роб осознавал: пиратский корабль — отнюдь не быстрейшее средство передвижения, да и не безопаснейшее к тому же. Если ничего иного не подвернётся, достичь дома будет весьма нелегко.

Роб отстегнул машинку от запястья, дабы получше её осмотреть, неловко ухватил ободок циферблата и… Машинка выскользнула. Со звоном и лязгом шлёпнулась на палубные доски. Покатилась. Миновала рулевую рубку и — пропала из виду!

Закричав от ужаса, мальчик вскочил и кинулся вослед исчезавшему подарку Электрического Джинна. После долгих и лихорадочных поисков машинка обнаружилась у самого шпигата — жёлоба, по которому стекает с палубы вода во время шторма, откуда при малейшем крене могла соскользнуть прямо в океанскую пучину. Роб жадно ухватил своё сокровище и обнаружил: при падении ободок повредился опять — но таким образом, что старые вмятины, по сути дела, исчезли.

Зато появились новые, и мальчик решил: уж теперь-то нежный механизм загублен окончательно!

Будь оно так, Роб остался бы в плену у пиратского экипажа, который всё ещё валялся без чувств, но менее чем через час должен был встать, как встрёпанный.

Роб восседал на баке, печально размышляя о своих бедах, и начинал серьёзно подумывать: а не взять ли в кубрике здоровенный тесак, и не срубить ли всем бравым флибустьерам буйные головы, пока морские разбойники не пришли в себя?

Но мальчик не позабыл сказанного добрым Джинном: «убивать себе подобных — ужасное преступление…» А убивать валяющихся без сознания, решил Роб, и вовсе было бы гадко.

Один из пиратов пошевелился. Последствия электрического шока начинали проходить. Флибустьер — это другое слово, которым зовут пиратов, — приподнялся, озадаченно потёр голову и осмотрелся. Увидав Роба, негодяй испустил яростный вопль, выхватил нож и…

И, увидав поднятую трубку-выручалочку, замер неподвижно. Потом вскочил, ринулся в кубрик, захлопнул дверь и остался вне опасности.

Остальные четверо тоже приподнялись, охая и ругаясь на тарабарском наречии. Но, поскольку ни единому флибустьеру не улыбалось опять угодить под разряд из электрической трубки, четверо остальных по очереди бросились наутёк, юркнули в кубрик и присоединились к своему предводителю.

Роб оказался в одиночестве.

Корабль начинало неприятно раскачивать и подбрасывать: ветер крепчал и превращался в настоящий ураган. Обрасопить паруса было некому, судно, того и жди, могло и мачты потерять, и перевернуться вверх тормашками — по моряцкому выражению, опрокинуться оверкиль.

Волны вздымались, точно водяные горы, и мальчик забеспокоился.

Наконец флибустьерский предводитель высунул нос из кубрика, пробормотал несколько невразумительных слов и ткнул пальцем в сторону мачт. Роб кивнул, понимая: пираты хотят заняться парусами.

С немалой опаской пираты выбрались на палубу и начали брасопить паруса, то есть собирать их у реев и подвязывать особыми верёвками, брасами; вскоре корабль уже мог немного бороться со штормовым ветром.

Дальнейшего внимания флибустьерам Роб не уделял. Он с немалым сомнением оглядел свою летательную машинку и погадал: можно ли довериться ей и возобновить прерванный полёт над океаном? Впрочем, что на корабле оставаться, что на машинку рассчитывать — особой разницы не замечалось: и в том, и в другом случае Роб рисковал с минуты на минуту окунуться в волны.

После недолгих колебаний мальчик пристегнул машинку к запястью и перегнулся через планшир, чтобы понаблюдать за штормом. Нужно, подумалось Робу, оставаться на корабле как можно дольше, а потом, если судно перевернётся, рискнуть и попробовать полететь. И Роб решил выждать, пока не грянет крайняя необходимость.

Крайняя необходимость грянула мгновение спустя. Покуда Роб наклонялся над морем и рассматривал волны, бравые флибустьеры подкрались сзади и крепко схватили мальчика. Двое держали Роба за руки, а третий тщательно вывернул его карманы. Трубка-выручалочка и коробка с таблетками перекочевали к пирату.

Флибустьеры оттащили и то, и другое в кубрик, метнули на груду награбленного добра, закрыли свои сокровища на замок. А потом принялись насмехаться над Робом, который остался безоружным. Капитан выместил на мальчике накопившуюся злость, отвесив ему несколько здоровенных пинков.

Благо ещё, что пираты не обратили внимания на летательную машинку.

Хотя Робу отчаянно хотелось плакать, он вытерпел издевательства стойко и мужественно. Но когда один из пиратов приблизился к нему со снятым ремнём, дабы продолжить наказание, мальчик решил: если хорошего понемножку, то и плохого, наверное, тоже.

Передвинув указатель в положение «подъём», Роб с восторгом обнаружил, что машинка служит по-прежнему — как служила до несчастных событий на людоедском острове!

Увидав, что пленник поднимается в воздух, ближайший к Робу флибустьер крепко схватил его за лодыжку, а второй пират ринулся пособить приятелю. Но машинке, похоже, было безразлично, нести одного лишь лёгонького мальчика или целую гирлянду тяжеловесных морских разбойников впридачу. Когда ещё двое пиратов ухватились за ноги товарищей, надеясь общими усилиями вернуть Роба на палубу, ничего у них не получилось. Пятый флибустьер бросился на подмогу, и минуту спустя Роб воспарил ввысь, неся на левой лодыжке целую пиратскую гроздь.

Поначалу пираты слишком ошалели, чтобы орать. Но, уразумев, что парусник их остался далеко внизу, а сами они улетают неведомо куда, разбойники разразились протяжными завываниями. Наконец, флибустьер, уцепившийся за лодыжку мальчика, разжал пальцы и все пятеро шлёпнулись в океан, подняв целую тучу брызг.

Летательная машинка работала как ни в чём не бывало. Роб покинул пиратов на произвол судьбы, предоставив им добираться до судна самостоятельно, а сам спикировал на палубу, отомкнул кубрик и вытащил оттуда коробочку электрических таблеток и трубку-выручалочку.

Флибустьеры ещё только пытались взобраться назад на борт, когда мальчик улизнул от них окончательно, пулей взлетев под низко нависавшие облака.

Ура! Гип-гип-ура! Летательная машинка слушалась указателя ничуть не хуже, чем раньше, до приземления на далёком острове!

Ветер отгонял Роба к югу, и путешественник стал подниматься до тех пор, пока не миновал горизонтальные воздушные токи и не оставил шторм бушевать где-то под ногами. Затем Роб переместил указатель на северо-запад и, затаив дыхание, выждал, пока машинка послушалась. Урр-р-раа-а! Мальчик помчался прочь со вполне приличной скоростью.

Вся былая тревога исчезла, сменившись упоительной радостью.

Роб не уставал дивиться нежданной удаче и пришёл к выводу, что сотрясение, вызванное ударом о палубу, помогло каким-то мелким внутренним деталям встать на положенные места, и действие электрических токов возобновилось.

Плавно и проворно двигаясь над океаном, Роб с интересом созерцал бушующий внизу шторм. А над головою мальчика мирно сияло солнце, и двойное впечатление было весьма необычным. Через час-другой шторм улёгся, или умчался дальше, или просто-напросто сам Роб улетел прочь от него. Глубокая синева океана снова ласкала взор.

Путешественник снизился до сотни футов над уровнем моря и продолжил свой путь на северо-запад.

Снизился — и немедля пожалел об этом. Полёт, бывший за миг до того быстрым и лёгким, словно птичий, опять сделался порывистым и медленным. Роб ругал себя на чём свет стоит: видать, механизм летательной машинки всё же был разболтан основательно. Следовало только надеяться, что машинка не откажет вообще. Но пока Роб летел в требуемую сторону. А экспериментировать с машинкой он больше не будет.

Пускай, подумалось Робу, я странствую не столь уж быстро, зато в воздухе держусь и к воде не снижаюсь. А до земли рано или поздно доберёмся. Это — главное.

Спустилась ночь. Роб уснул тревожным, прерывистым сном: не раз, и не два ему чудилось, будто машинка сломалась начисто и он, Роб, неотвратимо падает в океанские волны. Временами полёт ускорялся, временами замедлялся донельзя. Тревогу Роба легко было понять!

Следующий день принёс мальчику ещё больше забот. Роб начал сомневаться: а вообще-то, в нужном ли направлении он летит? Машинка уже подвела его, двинула вместо юга на северо-восток, прямиком на пылающие уголья… Всякое доверие к подарку Джинна у Роба исчезло.

Невзирая на одолевавшие сомнения, вторую ночь полёта Роб проспал как сурок, ибо изнемог от непрерывного беспокойства и усталости. Пробудившись на рассвете, мальчик с невыразимым облегчением увидел перед собой далёкую береговую кромку.

Солнечный восход застиг его над большим городом, который по ближайшем изучении оказался Бостоном.

Роб летел не останавливаясь. На машинку рассчитывать не стоило: она могла окончательно поломаться в любую минуту. Но всё же пришлось переменить направление полёта с северо-западного на западное. Итогом этой лёгкой перемены курса было такое падение скорости, что родную деревню Роб увидал под собою лишь к полудню.

Тщательно определив, где находится отцовский дом, Роб повис в воздухе прямо над ним, а несколько мгновений спустя приземлился на заднем дворе — точно в том же месте, откуда отправлялся в свой первый полёт, на который возлагал столь большие надежды.