Вопрос любви

Глава тринадцатая

— Худшего времени невозможно было и выбрать, — простонал Люк, час спустя вешая трубку. — Ну почему он сделал это именно сейчас?

Я прокрутила в уме весь разговор. Магда сказала, что пошла в «Харви Николс», чтобы подобрать себе что-нибудь к свадьбе его матери; пожаловалась, что потратила двести фунтов на платье. Она возвращалась в Чизвик на такси, когда ей позвонил Стив.

— Я начала рассказывать ему о новом платье, которое купила, — успевала выговорить она между всхлипываниями, — и о том, что с нетерпением шду снакомства с его семьей, и о том, какой — у-ху-ху — чудесный подарок я купила для его матери. А он все молчал, а потом скасал, что исвиняется, но не думает, что мне — у-ху-ху — вообще стоит ехать туда…

— Какой ужас! — с сочувствием произнес Люк. — Он то приглашает, то не приглашает. Почему?

— Он сказал — у-ху-ху, — что было бы нехорошо представлять меня его семь-у-ху-ху-е, когда сам он не считает, что из наших отношений что-то может получиться.

Бедная Магда, подумала я. А ведь ей казалось, что их отношения наладились.

— А как он все объяснил? — спросил Люк с таким напором, словно был ее разгневанным отцом. Я бы не удивилась, если бы он потянулся за хлыстом.

— Он сказал — у-ху-ху, — что мы совершенно несовместимы. Сказал, что — ух-ух-у — считает меня очень красивой и привлекательной…

— Но это так и есть, — с негодованием вставил Люк. — Это любой скажет.

— Спасибо. — Она шмыгнула носом. — Но он сказал — у-ху-ху, — что не думает, что я ему… подхошу. Но я подхошу! — завыла она. — А как же? Я ведь потратила целых восемьдесят фунтов на очень милый подарок для его матери, хотя она мне даше не нравится!

— Конечно, ты подходишь, — сердито сказал Люк. — Этот человек просто ненормальный! — Я не поняла, был ли его гнев вызван искренней супружеской преданностью или же тем, какое влияние потенциально это происшествие могло на него оказать.

— Он сказал — у-ху-ху, — что несколько недель подбирал слова.

— А это не из-за работы? — спросил Люк. — Не из-за того клиента, с которым у вас возникло маленькое разногласие?

Повисла пауза.

— Какого клиента?

— Того, которого ты назвала идиотом.

— А, нет, это никак не связано, — всхлипывала она. — Тот отвратительный коррротышка переметнулся к другой фирме, так что тут нет связи…

Люк закатил глаза…

— Может, Стив, бросив ее, просто отомстил ей? — предположила я, когда мы переваривали эту новость несколько мгновений спустя.

Люк покачал головой:

— Нет. Она ему нравилась — уж наверняка, а иначе с чего он так долго был с ней? — но, видимо, понял, что жить с ней — неоправданный риск. Такому человеку нужна воспитанная, солидарная с ним жена, а Магда слишком непредсказуема. И его поступок для меня очень плохая новость.

— Ты думаешь, она по-прежнему не будет против поездки Джессики?

Он измученно вздохнул:

— Нет. Она захочет, чтобы Джессика осталась дома, потому что Магда начнет себя жалеть.

— Бедная Джессика, — сказала я. В какой-то момент разговора мы слышали, как она успокаивала Магду: «Не плачь, мама. Я же с тобой. Пожалуйста, не плачь». У меня разрывалось сердце.

Я ждала известий о том, что в Венецию они не поедут. И даже надеялась, хоть мне и было стыдно, что, если Джессика не поедет, Люк возьмет меня с собой. Но дни шли, а он ничего не говорил. Магда звонила так же часто, только он больше не включал громкую связь, потому что считал, что это бесчестно по отношению к ней в ее-то состоянии.

— Значит, поездка состоится? — спросила я в среду, за два дня до отъезда. Мы смотрели викторину. Только что началась рекламная пауза.

— Да, — сказал он. — Состоится.

— И Магда не против, чтобы ты взял с собой Джессику? — Он кивнул. — А ты не думаешь, что она придумает что-нибудь в последнюю минуту?

— Нет… Не думаю. — Казалось, что он слегка возбужден. Наверное, в глубине души Люк по-прежнему опасался, что она выкинет-таки очередную штуку.

— Ну хорошо, она хотя бы не настолько эгоистичная, даже несмотря на свое несчастье. — Я вдруг почувствовала уважение к ней и сама себе поразилась.

— А у меня для тебя кое-что есть, — сказал Люк.

— Да? А что?

Он перекинул руку за спинку дивана и извлек оттуда пакет с надписью «Георгина фон Этцдорф». Внутри лежал шелковый халатик немыслимой красоты с бутонами красных тюльпанов.

— Спасибо. — Я чмокнула его в щеку. — Он очарователен.

— Это меньшее, что я могу. Я хотел купить его раньше, но был слишком занят.

— Он мне очень нравится. Буду его беречь. — Я взяла Люка под руку. — Так сколько дней тебя не будет?

— Четыре. К счастью, в пятницу нет занятий в школе — учителя на учебе, и у нас еще один свободный день, а вернемся мы в понедельник вечером.

— А когда свадьба?

— В субботу.

— А напомни, где ты будешь жить? — Он пристально посмотрел на меня. — Я просто хочу узнать, как туда звонить. Как этот отель называется? Я забыла.

— Ну… у меня будет с собой мобильный. Шоу начинается. — Мы повернулись к экрану.

— Где после падения Франции в 1940 году располагалась резиденция Французского государства?

— В Виши! — крикнул Люк.

Верно.

Больше мы с Люком так и не увиделись, потому что Джессика перед отъездом ночевала у него. Я позвонила ему, когда они в Хитроу ожидали посадки.

— Джессика довольна?

— Еще бы. Ты довольна, дорогая? — спросил он. — Джессика!

— Да, — услышала я ее ответ где-то в отдалении. — Я очень довольна! — Я была рада, что девочка не только отправилась в Венецию, но и получила отдых от трагедии своей матери.

— Когда вы будете на месте?

— Около двух, мы зарегистрируемся в отеле, а потом пойдем осматривать окрестности. — «Динь-динь». — Посадку объявили, я позвоню позже.

Мне не хватало Люка, но я была счастлива за него, воображая себе их двоих, плывущих по каналу в гондоле или в водном такси. Я представила себе лицо Джессики, когда она смотрит на каналы, церкви, палаццо, старинные полотна. Как слушает Люка, который рассказывает ей о Джорджоне, Тициане и Веронезе. Она была уже в том возрасте, когда могла оценить поездку по достоинству.

Тем вечером мы поговорили с Люком совсем немного — они отправились на Мурано, чтобы посмотреть, как выдувают стекло, и он перезвонил мне в обед на следующий день. После этого они собирались на свадьбу, поэтому я не стала звонить ему. Но к восьми вечера я подумала, что было бы неплохо поговорить с ним, однако его телефон был отключен, и, чтобы развлечься, я включила телевизор. Там только что начался фильм о Дарданелльской операции, приуроченный, как я прочитала в газете, к девяностолетней годовщине. В фильме была сцена в госпитале, и вдруг я увидела там Тару Маклауд. Она играла главную женскую роль — медсестру, которая влюбляется в раненого офицера, но он женат и у него есть ребенок, поэтому они не могут быть вместе. Ситуация, обратная той, что произошла в реальной жизни. Когда пошли завершающие титры, я подумала, не видел ли этот фильм и Том и что он при этом чувствовал.

Было уже десять часов вечера. Люк так и не позвонил, и я начала волноваться. Набрала его номер. Он наверняка еще не спит.

«Это Люк Норт. Извините, сейчас я не мшу говорить, но вы можете оставить сообщение…» Я ненавижу автоответчики, поэтому не стала оставлять сообщение.

Я плохо спала и рано проснулась. Бросила взгляд на часы — десять минут восьмого, значит, там десять минут девятого. Через десять минут я снова ему позвонила, но он так и не отвечал. Я пожалела, что не взяла номер его телефона в отеле, чтобы можно было застать его прежде, чем они с Джесс уйдут на целый день. Как же он называется? Отель… «Даниели». Вот. Я нашла номер по справочнику. Послышалось три долгих гудка.

— Pronto[60]…

Отодвигая шторы, я попросила соединить меня с Люком Нортом. Нет, я не знаю, в каком номере он остановился. Мистер Люк Норт из Лондона.

— Лука Норт. Секунду, — сказал регистратор. — Синьор и синьора Норт. — «Синьорина Норт», — мысленно поправила его я. — Un attimo, per favore[61].

Сигнал на телефонной линии изменился, когда меня переключили на номер Люка. Один гудок. Два. Три. Его нет. Пять… Они с Джессикой, наверное, отправились завтракать. А может быть, он был в душе и не слышал. Или, может, они уже ушли. Я представила, как они пересекают площадь Сан-Марко, а вездесущие голуби разбегаются во все стороны. И вдруг трубку сняли.

— Алло? — произнес сонный, но знакомый голос.

Я почувствовала, как к груди внезапно прилила кровь, а ноги подогнулись, словно у оглушенного животного.

— Алло? — повторил женский голос, и я как стояла, так и села на кровать. Синьора!

— Магда? — срывающимся голосом произнесла я.

Ответа не последовало, но в трубке послышался такой шум, будто ее передавали из одних рук в другие.

— Алло? — взволнованно пролепетала Джессика.

— Джессика, это Лора.

— Привет, — сказала она.

— Джессика…

— Папы здесь нет, — сообщила она. — Он кушает завтрак.

— Это была твоя мама? — слабым голосом спросила я.

— Да, — ответила она. — То есть нет. Ты хочешь поговорить с папой? Он скоро придет.

— Да нет, — пробормотала я. — Не хочу. Пока, Джессика.

Я услышала вздох облегчения.

— Пока.

Я положила трубку и уставилась в стенку.

Вот почему он не хотел давать мне номер телефона в отеле. Вот почему у него почти все время был отключен мобильный — чтобы я ненароком не услышала голоса Магды. Вот почему он не включал громкую связь дома последние несколько дней — чтобы она случайно не проболталась насчет поездки. Вот почему он был так уверен, что она не будет ставить палки в колеса, — потому что знал, что она едет с ними. И вот почему он подарил мне этот халатик, с горечью поняла я. Потому что собирался меня предать. В который раз.

Я просидела так довольно долго, отходя от шока. А потом подумала — это может показаться странным, но если учитывать обстоятельства… — а кто же остался с козами?..

Затрезвонил мой телефон, как я и предполагала.

«Здравствуйте, это Лора. Простите, меня нет дома…»

Снова зазвонил. Дальше выводить трели принялся мобильный, но я игнорировала и его, тогда в который раз затрезвонил городской. Загорелся красный огонек. Он оставлял сообщение.

— Лора, — услышала я. — Возьми трубку, прошу тебя. Пожалуйста, Лора. Прости меня. Я просто не мог тебе ничего рассказать, потому что знал, что ты ужасно разозлишься, и я понимаю, что это выглядит ужасно, но Магда просто с ума сходила из-за Стива — ей было очень плохо, поэтому она запретила мне брать с собой Джессику, мы ужасно повздорили, и я сказал, что жестоко наказывать Джессику за ее собственные неудачи. Тогда она сказала, что я могу ее взять с собой при одном условии — если она тоже поедет. Я, конечно, не хотел, чтобы она ехала, но она принялась давить на Джессику, и я оказался в таком положении, что не мог сказать «нет». Я не хотел, чтобы Джессика упустила этот шанс — она ждала так долго. Но мне было очень больно, что пришлось так поступить с тобой. Я взял номер люкс, и Магда, конечно, живет не со мной, а в соседней комнате с Джессикой, и я запретил ей брать трубку. — Послышался недовольный стон. — Я запретил ей брать трубку, — печально повторил он. — Послушай, мы с тобой проведем отличный уик-энд где-нибудь, только мы с тобой, может быть, в Праге или Будапеште, нет, не в Будапеште, я хотел сказать — в Бухаресте или в Барселоне. Я столько лет не был в Барселоне, и хотелось бы…

Я нажала кнопку «Стоп». Затем приняла душ и оделась. Сегодня Первое мая. Очаровательный день. А вот я чувствую себя разочарованной, подумала я. А потом надела туфли на плоской подошве и вышла на улицу.

Я пошла по Портобелло, где несколько торговцев уже готовились к открытию своих палаток, затем прогулялась по Кенсингтон-парк-роуд, прошла мимо «Е&О», испытав болезненные ощущения при вспоминании о том, как Люк сражался с Магдой по телефону в наше первое свидание; затем прошла Лэдброук-сквер и пошла вдоль Холланд-парк-авеню, мимо станции метро, и теперь уже была на Кларендон-роуд. Я остановилась на углу. Отсюда мне был виден дом Хоуп и что шторы на окнах были задернуты. Я позвонила в дверь. Ответа не было.

— Привет, Лора, — сказала она мне по мобильному несколько мгновений спустя.

— Ты там? — спросила я.

— Нет, — отозвалась она, хихикая. — Мы тут.

— Где — «тут»?

— В «Бабингтон-хаус». Сегодня у Майка день рождения.

— И правда. Извини — я совсем забыла.

— Не беспокойся. Я решила вытащить его на выходные. Это просто рай — мы только что искупались. А ты как?

— Да я… в порядке. — Мне не хотелось портить ее чудесное настроение. — Позвони, когда вы вернетесь.

Я позвонила Флисс.

— Алло? — хрипло проговорила она. Она казалась уставшей. Должно быть, ребенок утомил ее за ночь.

— Флисс, можно я зайду к тебе? Я тут пережила такой шок, что…

— Ты пережила шок? — перебила она. — Ты не единственная! Я пережила кошмар — у нас с Хью произошла ужасная сцена.

— Почему?

— Потому что вчера вечером сломался мой компьютер, я залезла в его ноутбук — я знаю пароль — и нашла письма. От нее!

— От кого?

— От Шанталь! Ты была права, Лора. Я тебе не верила, дура, я считала, что это всего лишь бизнес, но ты оказалась абсолютно права. Он писал, что ждет не дождется их встречи, что ему хочется увезти ее куда-нибудь на уик-энд, а… — Она всхлипнула. — А она в своем письме пишет, что хочет увидеться… Как он мог? Как мог Хью так поступить? Какой же он ублюдок! А ведь у нас семимесячный ребенок — о-о, прости, не могу говорить: Неплачьдеточкамамочкаужеидет…

Она бросила трубку. Я почувствовала облегчение — ничего не могла с собой поделать, — что не у меня одной проблемы. Я перешла дорогу и отправилась в Холланд-парк, поднялась по холму в прохладу рощи, где пестрели на солнце прошлогодние высохшие листья на дороге, уплотненные ногами.

«Я запретил Магде брать трубку. Я сказал ей…»

Значит, если бы Магда послушалась его, я бы так и осталась в неведении. Но разве дело только в этом? Еще хуже, что он втягивал в свой обман Джессику — а как же иначе, потому что знал, что она может случайно мне проговориться или показать фотографии Магды на отдыхе. Я припомнила, когда он при мне просил ее молчать.

«Будет лучше, если мы ничего не скажем маме о том, что ты сегодня виделась с Лорой».

Я помню, как она обмякла.

Я так разозлилась, что едва понимала, куда несут меня ноги; механическими движениями я пересекла парк, почти не замечая сочных красок колокольчиков, раскинувшихся ковром, цветущих вишен в японском саду, глициний, струящихся по стенам, бельведера, утопающего в сирени, кричащих павлинов на лужайке. Потом обогнула поле для крикета и вышла из парка. Я шла вверх по Кенсингтон-хай-стрит, где некоторые магазины уже открылись для воскресной торговли, а затем — вдоль Кенсингтон-гор мимо Кенсингтонского дворца, пришла к мемориалу принца Альберта, со сверкавшим на ярком солнце Альбертом под готическим навесом, и свернула. Я шла по Гайд-парку, лавируя между зачехленными мотоциклистами и рассеянными роллерами, отцами, толкающими детские коляски, бегающими и играющими собаками и, что хуже всего, счастливыми парами, гуляющими рука об руку под дубами и платанами или просто сидящими на сочной траве.

«Магда?» Фонтанируя яростью, я шла по восточной части парка и вдруг поняла, что очутилась в «уголке ораторов»[62], где какие-то сумасшедшие выкрикивали столь же сумасбродные суждения:

— ВНЕЗЕМНОЕ ВТОРЖЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО…

— ОНИ ОТРАВЛЯЮТ ВОДОПРОВОД…

— ВЕРНЕМ ЖЕ ВЕЛИКОЙ БРИТАНИИ ЕЕ ВЕЛИКОЕ ПРОШЛОЕ…

— ПРИНЦЕССА ДИАНА ЖИВА!..

Я протолкнулась сквозь толпу зевак, наблюдавших за выступлениями с интересом, скукой, озадаченностью или изумлением. Мне самой хотелось пробраться к импровизированной трибуне и изрыгнуть безумный поток мыслей, которые терзали меня вот уже полтора часа.

Теперь я срезала дорогу и обогнула озеро Серпентайн, где утки и куропатки подпрыгивали на илистой воде, а потом прошла мимо «Лидо» и кафе, где люди сидели на улице и пили кофе, подставляя свои лица солнцу. Я пошла быстрее, и мое левое бедро заныло от того, что я слишком утомилась.

— Лора! — донеслось до меня. Я остановилась — и внутренне застонала. Только этого мне не хватало. — Если хочешь мое мнение, тебе надо отдохнуть.

— Нэрис.

— Как приятно видеть тебя! — Она улыбалась мне с неподдельной радостью. Я почувствовала угрызения совести из-за того, что не слишком любезно вела себя с ней на работе.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась я. — Извини, я хотела сказать, что удивилась, увидев тебя.

— Я живу недалеко — в Паддингтоне.

— Ах да. Я и забыла. — Сегодня ее волосы были цвета тикового дерева.

— Я прихожу сюда каждое воскресенье — в любую погоду. Наблюдаю, как вертится мир. — Она жестом указала на другую сторону озера: — Смотрю, как люди плавают на лодках. Другого такого места не найти, — с восторгом заключила она.

— Здесь красиво, — сказала я. Ее лицо расплылось из-за того, что в моих глазах показались слезы.

Она призывно похлопала по скамье:

— На твоем месте я бы обязательно передохнула.

— Да, наверное, не повредит.

Я устроилась рядом с Нэрис, вдруг обрадовавшись ее компании. Перед нами у кромки воды пререкались из-за хлебных крошек лысухи. Я попыталась припомнить собирательное существительное для их обозначения. Как же там? У меня их столько скопилось в памяти, но сейчас все будто вылетело из головы. Это точно не «стая», «выводок» или «косяк»… «Группа» — точно, разве нет? «Группа» лысух?

— У тебя все в порядке, Лора? — спросила Нэрис; хоть она и смотрела искоса, но каким-то пронизывающим взглядом.

Я сглотнула.

— Да, спасибо, Нэрис. Все в норме.

— Ты уверена? — вежливо спросила она. И тут меня прорвало. Только теперь я наконец-то разрыдалась…

— Я была так шокирована, — выла я.

Нэрис покачала головой.

— Весь день коту под хвост — Боже мой, Боже мой! — причитала она. Для такого нарцисса, как она, Нэрис была сегодня особенно сочувственным слушателем. — Значит, трубку взяла его бывшая. Не огорчайся, Лора. — Она подала мне салфетку. — Но он не должен был делать этого — ему в самом деле нельзя было так поступать.

— Мне и в голову не приходило, что он мог.

— Но судя по тому, что ты рассказала, он проводит с ней довольно много времени.

— Да, — сиплым голосом подтвердила я. Я приложила салфетку к глазам. — Потому что хочет быть рядом со своим ребенком. Ему приходится платить такую цену.

— Нет, Лора, — покачала она головой. — Это тебе приходится платить такую цену. — Я не ответила. — Дети или не дети, — поспешно добавила она, — он не имел права ехать куда-то со своей бывшей, если у него есть ты. Так не делается, правильно? Он должен был отложить поездку, если хочешь знать мое мнение.

Я улыбнулась. Впервые за все время нашего знакомства меня действительно интересовало ее мнение.

— Он не хотел огорчать свою дочку. — Я оглядела озеро. Солнце блестело на водной глади.

«Джессика — все для меня. Мне ее не хватает».

«Иногда я просто сижу на ее кровати и плачу».

«Она тяжело переживает наш разрыв».

«…просто смотрю, как она спит…»

«Ты соединяешься с ними через сердце, вот здесь».

— Он души в ней не чает, — продолжала я. — Его любовь к ней перекрывает все остальное, поэтому мне приходится довольствоваться вторым местом. Меня это… пугало, Нэрис. Мы были вместе три месяца, но я проводила с ним только воскресенья. Такое ощущение, что я до сих пор жду, когда же наши отношения наконец начнутся.

На той стороне озера подросток пытался заставить плыть свою гребную лодку, но весла его не слушались.

— Почему ты миришься с этим, Лора? — спросила Нэрис.

Хоуп тоже спрашивала меня об этом, и тогда я ответила, что это вопрос любви. Но теперь я не думала, что это правильный ответ.

— Потому что… — У меня сжалось горло. — Понимаешь… за последние три года… — Лицо Нэрис снова расплылось из-за слез. Я посмотрела на колено и с интересом стала наблюдать, как огромная слеза шлепается на мою ладонь. — Я утратила уверенность в себе. Я забыла, как это — быть с кем-то. Как это — иметь отношения. Я так давно не была на свидании. Ведь с момента нашей с Ником встречи прошло десять лет.

— Ну-ну, Лора. — Я почувствовала легкое сочувственное похлопывание по руке.

— Я приняла решение двигаться дальше, но была напугана… А потом, ни с того ни с сего, возник Люк со своим предложением, и я согласилась. Я пыталась поймать момент.

— Нет, — сказала Нэрис. — Ты пыталась не поймать момент. — Я пристально посмотрела на нее. — Ты пыталась воскресить вчерашний день.

Я стала смотреть на озеро, и ее слова беспокоили мой ум. «Ты пыталась воскресить вчерашний день…» Как же точно сказано! Я вознамерилась двигаться вперед, а сама только попятилась назад.

— Можно я дам тебе совет? — спросила Нэрис.

— Да, — ответила я. Впервые я хотела ее совета.

— Мне всегда казалось, что… — Она замялась. — Я работаю с вами обоими уже больше десяти лет… и каждый раз, как вижу вас вместе, я думаю, как хорошо вы ладите и как было бы правильно, что ли, если бы вы были вместе… Нет? — Я покачала головой. — А он о тебе высокого мнения, Лора. Без тебя он как без рук — он так часто говорит.

Я снова посмотрела на нее:

— Правда?

— Да. А еще он говорит, какая ты замечательная — и какая умная.

— Я не умная, — с горечью возразила я. — Я тупица.

— Он говорит, что ты очень красивая.

— Нет. Я «jolie laide» с безобразными волосами и сорок первым размером ноги.

— Но он считает, что ты никогда не воспринимала его иначе как на босса, — продолжала она, не обращая на меня внимания.

— Честно говоря… кажется, нет.

— А почему нет, Лора? Ведь он же тебе нравится.

— Да. Конечно, нравится. Том замечательный.

— Тогда в чем проблема?

— Ну… Он же встречается с кем-то, не говоря уже обо всем остальном.

— Это ничего не значит, — авторитетно заявила Нэрис, небрежно махая рукой. — Признавайся, Лора, в чем дело?

Я не хотела говорить Нэрис настоящую причину и тем самым развенчать ее уважение к Тому. В то время она еще не работала с ним. С моей стороны это было бы предательством по отношению к нему и несправедливостью по отношению к ней — она так его боготворила.

— Это потому, что он твой босс? — не унималась она.

— Да, — сказала я. — Именно поэтому. Это… трудно.

— Ну, не знаю. — Она пожала плечами. — Люди постоянно встречаются с коллегами. — Я подумала о Хоуп — она работала в «Кляйнворт Перелла» и на корпоративном тренинге встретила Майка. — В общем, не упусти этот шанс, Лора. Я свой упустила, — добавила она, — двадцать пять лет назад. Не проходит ни дня, чтобы я не пожалела об этом.

— В самом доле?

— Я знала когда-то хорошего паренька — Патрика, — мы встречались года два, когда нам было по двадцать с чем-то, и даже обручились. А потом мне задурил голову другой — Алан, и я порвала с Патом. Пат целых три года ждал меня, а потом, когда я поняла свою ошибку, было поздно — он женился. У него трое детей, и он до сих пор, наверное, счастлив в браке, а я… — Ее голос оборвался. — Я всегда жалела, что не вышла за Патрика, когда у меня был шанс, потому что по разным причинам другого мне больше не подвернулось. — Она сложила руки на своем золотом медальоне. Как грустно — она до сих пор хранит его фото, подумала я. Постоянное напоминание о том, что могло бы быть. Нэрис заметила, что я смотрю на медальон. — Вот… — нежно сказала она. — Я тебе покажу.

— Не надо, Нэрис, — сказала я. — Правда. Это очень личное.

— Ничего, — ответила она. — Я не против, чтобы ты взглянула.

Она вскрыла его темно-красным ногтем.

Две крошечные птичьи головки, одна желтая, другая зеленая, уставились на меня.

— Вот Твити, — сказала она, указывая на левую половинку медальона, — а это Пай. Им уже восемь лет. Очаровательная компания, правда? Они насвистывают свои песенки от всего сердца, мои крохотульки. — Неожиданно зазвонил ее мобильный. — Привет, Том. Что? Боже! — Она качала головой и причитала. — Боже! — повторяла она. — Бедный Дилан. Вот говорила я ему, чтобы был осторожнее со своим мотоциклом, а? Говорила: «Будь осторожнее со своим мотоциклом, Дилан». Свалился с мотоцикла, — беззвучно двигая губами, сообщила она мне. — Сломал запястье. Понятно, Том… Значит, тебе нужна помощь… Конечно… нет, там точно работы больше чем на одного… Знаешь, а я как раз случайно встретила Лору. Сидим у Серпентайна… Да. Отлично. Очень хорошо… И день такой хороший. Нет… говорит, согласна. Приедет через двадцать минут… Она будет очень рада помочь. — Нэрис захлопнула мобильный.

— Грм… Я не возражаю, Нэрис, но почему ты сперва все-таки не спросила меня?

— Чтоб не тратить время впустую, — ответила она.