Вопросы судьбе не задают

Глава 29

Вот я уже и шагнула в 1940 год. Мы с Максимом довольно быстро притёрлись друг к другу и вскоре наши отношения перешли из категории товарищеские, в дружеские. На работе, конечно, приходится соблюдать некую дистанцию и не позволять себе прилюдно простых обращений кроме как товарищ младший политрук, а вот дома имена Максим и Ира уже стали простой обычностью, да и Варвара Мироновна кроме как дочка и Ирочка ко мне и не обращается. А вот Катька, я пару раз сама краем уха слышала, с детской непосредственностью просто заявила отцу, что хочет, чтобы я стала её мамой. На что Максим ответил дочери, что он вовсе не против, но это дело так просто с бухты барахты не делается. Так что, сама не знаю почему, но я уже жду от него нужных слов. И наверно, я отвечу на его предложение согласием ….

Сегодня мы с Максимом пошли на новогодний вечер, который был устроен в клубе для служащих, послушали поздравительную речь и … подняли по паре бокалов за праздник за фуршетным столом. А потом были танцы. Господи, как же это здорово не думать ни о чем и просто танцевать старый как мир, вальс. Как же это не похоже на мои школьные походы с ребятами в клубы, и попытки поймать кайф, в одиночку под дикие ритмы в толпе выделывать разные коленца под бьющую по ушам музыку. А тут и выпила всего бокал другой шампанского, и моя голова приятно поплыла. Да, это было классно, я натанцевалась до того, что Максим просто взмолился и попросил сделать перерыв.

Кстати, оказывается, этот злодей умеет танцевать настоящее танго, а мне удалось это у него узнать только сегодня. Жаль, вот если бы он раскололся чуть-чуть раньше, я бы точно заставила меня ему подучить. И всё равно, вечер прошёл прекрасно.

Уже почти в конце вечера наш с Максимом начальник вспомнил, что в моей характеристике с курсов, есть запись о том, как я там выступала в самодеятельности и даже неплохо пела. И вот этот змей вдруг взял, да и при всех попросил меня спеть, а я-то совсем даже не готовилась. И главный вопрос в том, что именно петь? В голове был полный сумбур, может спеть детскую, типа – «В лесу родилась ёлочка» или что-то из нашего будущего? Или в обще попсу какую ни будь?

Пока шла к сцене, я всё вспоминала и выбирала, но подойдя к краю сцены, решилась спеть свою, недавно сочиненную песню ….

Всё таки музыканты молодцы. Если первый куплет они как-то пытались поймать ритм, то в припеве просто все попали в музыку, словно уже исполняли эту мою песню уже много раз.

Однако такие овации я услышать не ожидала. И цветов мне поднесли аж целых три букета. Какая же я счастливая сегодня, если бы ещё не знать про скорую войну … забыть бы совсем про неё проклятую, все мысли отодвинуть, жить бы и просто радоваться.

– Максим, кажется, я уже получила от праздника всё что могла, натанцевалась, захмелела и даже стала звездой эстрады. А сейчас … я устала, ты отведи меня, пожалуйста, домой. А?

Максим посмотрел на усталую Ирину и согласно кивнув повел её в раздевалку, где получил свою шинель, пальто шапку и валенки Ирины. Она безропотно дала себя одеть, и вывести на улицу, но когда Максим стал завязывать на её голове шаль, она словно в омут головой, вдруг сама положила ему свои ладони на грудь, и посмотрев своими абсолютно ясными глазами в его глаза, тихо попросила.

– Максим, поцелуй меня. Ну, как мужчина целует любимую женщину. Я так устала быть одна. Ты очень хороший человек и друг, а я уже понесла в этой жизни одну потерю, и поначалу просто не хотела с тобой сближаться, служба-дружба и всё. Не хотела я про это … у тебя есть такая хорошая мама, растёт умница дочь, а я … я одним своим существованием могу навлечь на всех вас кучу врагов. Разум говорит мне – если хочешь уберечь их, отойди и забудь, а душа болит и стонет. Если бы ты знал, что знаю я … эх? Поцелуй меня, я очень хочу хотя бы на одно мгновение перестать чувствовать себя особо ценным кадром, а снова стать просто женщиной, которая так устала всем казаться кремнем. Мне так нужна опора, плечо, в которое я могу откровенно выплакаться. И в этом, мне не поможет даже сам товарищ Сталин.

Максим же достал из её кармана связанные его мамой варежки, надел их Ирине на руки, и приблизив своё лицо к её лицу, ответил.

– Просто так взять и поцеловать? Гм, нет Ирина Васильевна, целовать, тем более на улице, и при всех, я согласен только ту женщину, которая прежде должна согласиться стать моей женой. Видите ли, я человек принципов привыкший придерживаться строгих взглядов и правил, и потом, целоваться просто так, без причин, мне мама всегда запрещала. Итак, сначала вопрос. Ты Ира, ко мне в жены пойти согласна? Подумай, даю тебе на обдумать … целых десять секунд. Начинаю отсчет. Десять, девять, восемь….

Ирина закрыла на мгновение глаза и отчаянно выпалила. – Да. Я согласная пойти к тебе жены. Навсегда.

И они принялись целоваться. Выходящие на воздух покурить офицеры только завистливо бросали на них свои взгляды. Ирина и Максим оглянулись на вышедший народ, засмеялись, и взявшись за руки, побежали по улице в никуда. Луна, радуясь за них, освещала их дорогу, звезды разными огнями подмигивали им, а из окон в эту новогоднюю ночь слышались песни и музыка. Ира и Максим шли домой, и знали, теперь они уже не просто сослуживцы, а двое близких людей, которые очень-очень нужны друг другу. Двое любимых людей ….

В эту новогоднюю ночь Варвара Мироновна с внучкой не спали. Послушав по радио поздравление и бой курантов, они вышли во двор и принялись катать снежные колобки для снеговика. Построив фигуру из трёх снежных колобков они взяли в кладовке у дворника метлу, ведро, и закрепив их как надо, бабушка, оставив внучку лепить снеговику ноги, пошла домой взять угольков для глаз и морковку для хорошего красного носа.

Максим и Ирина вошли во двор, и не заметив Катерины спрятавшейся от них за не готовым пока снеговиком, снова принялись целоваться. В этот момент из подъезда вышла мама Максима с морковкой в руке, и замерла, стараясь не спугнуть свою радость и целующихся. Похоже, что её сын всё же будет счастлив, а у внучки наконец-то будет настоящая мать.

– Урррааааа! – в тишине двора вдруг раздался радостный детский вопль. – У меня наконец-то будет мама! Бабушка! Папа уговорил тётю Иру стать моей мамой!

– Да? А может это я уговорила твоего папу взять меня в твои мамы? Ещё неизвестно согласится с этим бабушка?

– А вы спросите, спросите. Она вам точно не откажет!

Ирина смущённо посмотрела на Варвару Максимовну, и не вынимая своей ладони из Максимовой руки, подойдя к будущей свекрови тихо спросила. – Так вы возьмёте меня в снохи? Правда я готовить умею не очень и постоянно вся в делах и разъездах ….

– Возьму дочка. Конечно же, возьму. Повезло с тобой моему сыну. Он пока ещё сам не понимает этого, но лучше тебя ему уже никого не найти. А для меня дети, то, что вы станете мужем и женой, это самый лучший новогодний подарок. И … давайте уже сделаем нашему снеговику глаза и нос!

Максим пальцем аккуратно проделал углубление для морковки, а Ирина приподняв Катю помогла той укрепить её в голове, потом они вместе сунули на свои места угольки-глаза и …, - Ирина сказала, что снеговику ещё надобно сделать широкий улыбающийся рот. Чем она и занялась уже с Максимом.

А потом они все, стояли, смотрели на снеговика и смеялись. С неба пошёл мягкий пушистый снег, и им было хорошо. Максим взял дочь на руки и покружив, объявил, что на сегодня все детские новогодние дела для Катерины закончены … ну разве что кроме подарка от деда Мороза, что наверно уже лежит и ждёт девочку под подушкой. Да и всем остальным, тоже пора идти домой и ложиться отдыхать. Завтра будут новые встречи и новые заботы.

Бабушка увела Катьку в её спаленку, и та найдя под подушкой новогодний подарок и билет на Ёлку, весело рассмеялась. Ирина же быстро разоблачившись, поцеловала Максима, залезла в свой домашний халат и тапочки, уже на правах матери, пошла укладывать девочку спать. У них с Катей в последнее время сложился свой особый ритуал. Сначала сказка, поцелуй в щёку и потом сказка или колыбельная под которую, та быстро засыпала. Сегодня переполненная праздничными делами и впечатлениями девочка уснула уже на середине сказки ….

Бабушка, занявшись в кухне составлением мытой посуды в шкафчик, увидела как из двери его комнаты появилась рука сына, мягко перехватила идущую к себе молодую женщину, и повлекла ту в темноту его спальни. Женщина перекрестилась и попросила у бога – Пусть у них всё сладится, а если и ребёночек родится, так и слава те господи, я пока жива помогу, чем смогу. Им обоим так нужно стать счастливее ….

… уже через неделю Ирина снова надела на свой палец обручальное кольцо. Свадьбы, как таковой не было, они сходили с Максимом, Катькой и бабушкой в Загс, отловили там счастливую пару принёсших своё заявление молодых людей и те с радостью стали свидетелями их регистрации. Они сочетались прямо в форме, может близость войны заставила Ирину отказаться от свадебного платья, а может она боялась белой фатой невесты сглазить свой второй шанс? Кто знает? Ирина взяла фамилию мужа и теперь стала Ириной Москвиной. По крайней мере, Берия ей сказал, что такой вариант даже полезен для дела, и для тех, кто идёт по её пятам, эта путаница может создать лишь лишние трудности.

Максим же поняв, что ещё тогда, без особых мыслей пригласив меня к себе, сразу оказался под негласным надзором, немного понервничал, но зато осознал и плюсы этой опеки. Теперь вся его семья, всегда будут под охраной. А после отдельного разговора с самим комиссаром госбезопасности Меркуловым, полностью успокоился. Ну и Ирина конечно, как могла, объяснила ему ситуацию.

Один минус в нашей семейной жизни всё же появился. Судя по смущёнию мужа темой вопросов, которые пришлось ему задать мне жене, о её женских днях, кое-где Максима видимо жестко предупредили о нежелательных пока последствиях, интимной семейной жизни. Видимо посоветовали в приказной форме обождать… ближайшие несколько лет. Вот такие пирожки с ватрушками выдаёт наше начальство своим ценным кадрам. Я, конечно, погоревала немного, но прикинув наш с Максимом возраст, приплюсовала годы войны, и сделала вывод, что мы вполне преуспеем в том, что приказали нам отложить товарищи Сталин и нарком Берия до победы.

Глава 30

Но долго расслабляться нам с мужем после свадьбы не позволили, три дня и на перекладных самолётах меня с Максимом отправили в Крым, подышать морским воздухом и полюбоваться на агитацию среди моряков Черноморского флота.

Довоенный Севастополь мне понравился, не было такой сутолоки как в моём времени, даже гуляющие по набережной с девушками моряки шагали степенно и выглядели солидно. Я сегодня поинтересовалась у старшего нашей группы, почему проверкой морского ведомства ни с того, ни с сего, вдруг стала заниматься мы, армия? Что у флотских нет своих людей для проверки такой работы на базах и кораблях? На что получила ответ, что пришёл приказ о взаимном контроле. Наши армейские, теперь ездят к морякам, а те с ответными визитами, посещают армейские полки и дивизии. Происходит обмен опытом и идеями.

Ну и ладно, хотя капитаны и кое-кто из старых моряков при виде меня покривился лицом, дескать, женщина на корабле это к разносу или к несчастью. Что впрочем, отчасти сбылось. Хотя лично моей вины в произошедшем в последствии инциденте я не видела. А произошло это так.

Мы посетили один из крейсеров, побывали в рубке, посмотрели их стенгазеты, висящие в камбузе, проверили ленинскую каюту комнату, библиотеку и под конец посещения нам дали просто погулять по кораблю. Море, палубы, и рубка, пушки там мы уже всё осмотрели, и вот лично меня заинтриговало машинное отделение корабля и кингстоны. Ну, не видела я их никогда. Ни машин, что крутят винты, ни этих вентилей, которые приказывает открыть капитан, не желая сдаваться врагу. Могут у девушки возникнуть вопросы?

И вот я, как всегда потихоньку отколовшись от группы, нашла лесенку-трап, которая вроде бы должна была провести меня, минуя все палубы до самого дна корабля. Сейчас я благодарю Максима, который успел увидеть мой финт, и не желая мешать новоявленной исследовательнице недр корабля, просто тихонечко пошёл за мной.

Поначалу всё было неплохо, потом трапы стали уже и круче, но я была в юбке и один раз попробовав съехать по перилам, едва сумела развести ноги и притормозить перед очередной палубой. Нет, матросом мне точно не быть решила я, и притормозив стала оглядываться.

Куда же я попала, где тут машинное отделение и эти вентили-кингстоны? Моторы вроде стучат … справа, туда я и направилась. Пройдя по узкому коридорчику, поворачивающему то туда, то сюда метров двадцать, мой путь вдруг закончился в каком-то тёмном тупике у маленькой квадратной дверцы или наверно правильнее по-морскому назвать люке, туго завинченном на гайки с ручками. Отступать назад и искать провожатого, было обидно, да жаль затраченных усилий. А может, эти чертовы кингстоны как раз там, за этой дверкой и находятся?

Короче говоря, я принялась откручивать гайки гаечным ключом, который лежал рядом. Когда мне совсем чуть-чуть осталось открутить последнюю гайку, и люк чуть отошел, из щели проложенные по периметру отверстия стали выпадать тряпочки прилепленные солидолом. Видимо они глушили звук. И вот оттуда, из темноты мне вдруг ясно послышался негромкий женский плач. Судя по голосу, там плакала девушка.

В этот момент позади меня по железу затопали ботинки и в полутёмном коридоре, появился силуэт матроса.

– Ты чего тут делаешь вражина, там же в складе снаряды к пушкам и динамит лежат! А ну-ка дамочка, резко дёргаем отсюда. Уходим, уходим! Тогда я никому ничего про ваши прогулки в не положенных местах не скажу.

– Какой ещё склад? Там девушка плачет, я её сама только что слышала. Лучше помогите мне вот эту гайку до конца открутить и сами всё увидите.

– Блин, зараза любопытная. Ну, ты фифа сама напросилась, сейчас вместе с этой шмарой и там же и очутишься.

Мужчина уже двинулся было ко мне, как вдруг осел. Позади него с ТТ в руке стоял Максим, и вытирал платком его рукоятку….

Эта история не стала громким делом, флотские факт замолчали, правда, устроив по всем-всем кораблям большую негласную проверку трюмов и разных боцманских баталерок расположенных в самых забытых богом местах, военных судов.

К моему сожалению, ещё на двух кораблях нашли трёх девушек, которых просто оглушили при их возвращении с танцев домой. Потом в бессознательном состоянии их пронесли на корабли и спрятали в тихих местах, где никто из остальной команды не бывает. Запугав жертв, чтобы те не вздумали стучать или шуметь, похитители создали для себя места досуга в дальних походах.

Все трое пленниц, были уже беременны, а это значит, что их никто и ни куда, потом бы не отпустил. И вот дальнейшая судьба у всех была одна, однажды ночью их скинули бы с грузом на шее за борт, и было бы можно снова искать на танцах новых путан. Радовало только одно, число пользователей такими вот услугами было совсем небольшим. Среди шести матросов был только один офицер. Их всех осудили и расстреляли.

Я с Максимом получила повышение, нам с ним одновременно присвоили новые звания. Увы, но из этой поездки я из воспоминаний не привезла ничего путного, это наверно из-за переживаний ничего этакого мне в голову не пришло.

Ничего-то оно ничего, но когда мы уже ехали на машине к вокзалу, всем захотелось пить. Мы остановились около дома пожилой татарки и просто попросили продать нам молока. Внезапно татарка вдруг раскричалась и стала осыпать всех нас ругательствами.

Подошедший местный, назвавшийся Семёном, объяснил нам, что многие местные татары не переваривают понаехавших в Крым русских и готовы в любой момент сделать им гадость, но опять же не все. Большинство молодых татар вполне адекватны и понимали, что без русских им было бы гораздо хуже. Есть работа, сюда привозят скот, в селах построили больницы, детские сады, провели дороги, в конце концов.

И тут я вспомнила, как многие авторы в книгах про нас, про попаданцев, всегда черным маркером подчеркивали негативную роль крымских татар во время войны. Про их честную службу на немцев и собственное желание служить захватчикам только из одной ненависти к русским. Вот беда, я сама точно про это только читала, а тут на деле, видела один единственный факт. Можно ли на его основании делать вывод обо всём татарском населении Крыма, я не знала.

Впрочем, я на всякий случай всё же напишу свой доклад на эту тему, а там, кому положено, пусть вникают и решают. Может, все эти мои страхи преувеличены? Живут же рядом с нами в той же Москве, правда в моём времени, и татары и узбеки. И ничего, вроде нормальные люди. Да и переселять людей можно по-разному. Страна велика, места много, живи, работай, расти детей не внушая ненависти к другим нациям. Жаль нельзя собрать их старейшин и объяснить им их будущее в случае победы тех же немцев. И мы русские, и татары, в глазах фашистов, либо рабы или неполноценные расы, судьба которых одна – полное исчезновение как нации. Оп, а ведь про планы верхушки о народах побеждённых стран я вроде тоже ничего не писала. План «Ост», вроде бы. Да, именно так я и напишу, а там пусть ищут решение. Может и не будет тогда такого жёсткого выселения, как в моём времени … тем более, их молодёжь, выросшая уже при советской власти, отнюдь не вся и во всём согласна с отцами? Трудное это дело, решать за многих … ох, трудное.

Вчера я окончательно поняла, что принята в семью. Как? Муж, свекровь с Катериной на восьмое марта, женский праздник о котором я им рассказала, купили для меня подарок. Это был толстенный фото альбом, в котором в его специальные фигурные прорези можно вставлять фотографии. Настоящий фолиант, сделанный на века, со страницами из картона, весом почти около двух кило, не то, что в моём 21 веке, стограммовая китайская книжечка-альбом сразу на 500 фото вставляемых в пакетики. Тут всё серьёзно.

Что же, пришлось мне соответствовать своей специальности, и однажды, выбрав время, я отправилась в фото магазин, где купила штатив для камеры. Он был деревянный и раздвижной, с винтами и барашками. В ближайшее воскресение мы все приоделись и всей семьёй отправились фотографироваться на Красную площадь. Сначала я сфотографировала бабушку, Максима и Катю по отдельности, потом уже лично Кате которую держал на руках Максим, я доверила посмотреть в визир и нажать спуск на камере и сфотографировать меня. И в конце съёмки, мы выстроились вдоль отмеренной мною линии для группового снимка. Проходящий мимо нас прохожий, приостановив свой шаг, нажав на кнопку спуск, снял нас всех четверых на фоне стен Кремля. Кстати, слово «фотосессия» очень всем понравилось, и Катерина попросила меня, как ни будь придти к ней в садик и устроить такую же, сфотографировав всю её группу.

Пока шли домой, Катерина всё о чем-то думала-думала и наконец, на полном серьёзе выдала взрослым, что твёрдо решила, кем она станет когда вырастет. Да-да, она станет фотографиней, которая будет фотографировать людей, и для начала пусть мама, вместо сказок, ведь она уже почти взрослая девочка, рассказывает ей, как надо снимать. Я в ответ сказала, что жертвовать сказками пока не стоит, и что буду учить и рассказывать ей про фотографию на совместных прогулках. Катерина согласно мне кивнула и попросила доверить ей, нести мою камеру.

В итоге в нашем семейном альбоме появились первые фотографии. Жаль было лишь одного, мы с Максимом были сняты в форме, а так хотелось видеть его в простом костюме, а себя в платье….

Глава 31

Казалось, жизнь немного устоялась и так будет всегда. Но! Буквально на следующий день меня перехватили на пути домой, и повезли на встречу с Берией. Пока ехали, я всё думала, ну какие ещё могли появиться причины для нашей экстренной встречи?

Услышанная причина меня немного ошарашила. Когда меня провели к нему в знакомый дом, нарком сначала попросил меня присесть и только потом рассказал мне следующее.

Оказывается, тот проход, из которого я когда-то вышла в этот мир, он вроде бы снова заработал. Место прохода, сразу, как только органы разобрались с моим появлением, было плотно огорожено, дом на который он выходил, был расселён и там вроде как появился какой-то военный склад. От НКВД в нём была поставлена охрана и служба наблюдения за проходом. Время от времени главный из наблюдателей подходил к каменному забору и пробовал прощупать стену. И вот на днях, рука проверяющего вдруг почувствовала тепло и непонятную мягкость круглого участка кладки. Мягкий-то мягкий, но внутрь себя круг никого не пропускал, хотя были сделаны разные, даже силовые попытки с помощью техники. С другой стороны стены ничего подобного не ощущалась. Возможно, проход ожидает именно моего обратного возвращения?

– И тут Ирина Васильевна перед нами встаёт ряд проблем, – нарком посмотрел на Ирину и словно ожёг её острым взглядом.

– Первая. Как вы думаете, много ли потеряет наша страна СССР, если отпустит вас обратно? Отвечу сам. Много! Вы единственный человек, который хоть как-то может подсказать нам про наши ошибки и просчеты. Так что вы очень нам нужны.

– Так я вроде рассказала почти всё, что помнила о войне и больше из своей памяти выдать ничего не могу.

– Тут вы Ирина не совсем правы, пока Вас просто просили вспомнить историю, не задавая особых наводящих вопросов. А вот если наши … гм, специалисты составят для вас особый вопросник, который будет заставлять вас несколько иначе думать для составления ответа на каждый из них, скажем под особым углом зрения, вы сами удивитесь, сколько много ещё, вы можете вспомнить про свой мир. Но и это не самое главное.

– А что?

– Главное Ирина Васильевна, это ваши личные взгляды на вашу жизнь, тут у нас. Представьте, вот вы прошли обратно, и что будет дальше? Рассказать о проходе тамошним властям, я думаю, причем по вашим собственным словам и мнению о них, вы сами не захотите. Вас просто выпотрошат и отодвинут в сторону как ненужную. Если не больше. Тем более вы Ирина вернётесь обратно уже не той девочкой, какой попали сюда. Подумайте о вашей жизни там по возвращении. Родители? Они, конечно, как дочь вас примут, но впишитесь ли в прошлую жизнь после всего произошедшего с вами тут? А ведь вы уже стали другой. Тем более, тут у вас появились люди, причем родные люди, которым нужны вы и которые нужны вам. Согласны ли вы бросить их?

В голове Ирины вдруг полыхнула догадка. Блин, да Берия её просто пытается взять на крючок, шантажируя … новой её семьёй. Мол, если что дорогуша, тут есть кому ответить на твой Ирка не возврат. Но и попробовать получить из её мира, ещё какую либо полезную информацию, Берии ой как охота.

– А ведь вы правы Лаврентий Павлович, я вовсе не хочу никого бросать, но и забирать их с собой туда, я тоже не вижу смысла. Свекровь и мой муж они другие, и принять царящий там сегодня порядок, у них так и не получается. Скорее … я готова привести своих родителей сюда. Они родились и большую часть своей жизни прожили при советской власти, и принять этот мир у них получится легче. Отец, он бывший военный, полковник танковых войск в отставке, мама военный хирург. Так что без работы не остались бы. И …, - Ирина посмотрела в глаза грозного наркома.

– Что и? – спросил тот.

– Я хочу сказать, что хотела бы пойти домой, успокоить родителей, но я хочу и вернуться обратно. И откровенно говоря, привести их с собой, если выйдет, сюда в этот мир, а может … и ещё несколько человек, которые могут оказаться полезнее, чем я. Правда, если это у меня получится. На такое пополнение вы согласитесь?

– На такое … да, я согласен. Тогда делаем так. Прямо сейчас не теряя времени, вас Ирина Васильевна отвезут на аэродром. Самолёт уже ждёт, сопровождать вас до портала будет товарищ Судоплатов и … ваш муж. Я уже разъяснил ему, на ком он женат. Он любит вас, а значит, будет ждать.

…. М-да. А вот этого товарищ нарком мог бы и не говорить, натура чекиста, и принадлежность к органам, всё таки берут своё, подумалось Ирине, выходящей из кабинета. А я … я и так, без завуалированных угроз, вернуться хочу.

Сталинград встретил их самолёт дождиком. Сразу по выходу, троих путешественников посадили в огромный черный паккард, и тот мягко переваливаясь на неровностях дороги, повёз прибывших прямо к порталу.

Вместе с ними в машине оказался ещё один забывший от волнения представиться товарищ, это был самый главный из группы «научников», как их обозвал Берия. Эти люди обеспечивали круглосуточное наблюдение за порталом.

Так вот он рассказал Ирине, что размеры пятна похожего на овал, ими примерно обрисованы краской, на саму его поверхность краска просто не липнет, в результате края прохода на стене видны предельно ясно. Теперь второе, у прохода есть температура. Поначалу, когда изменения были только-только замечены, она ровнялась 38 градусам с половиной и постепенно росла, достигнув плюсовой 65-й отметки. Сегодня с утра рост её замедлился, простоял так в течении двух часов, а уже двадцать минут назад начался её медленный спад. Отсюда был сделан вывод, что когда пятно достигнет температуры 36–37 градусов, оно, скорее всего, может исчезнуть. Вот с какой скоростью пойдёт спад температуры пока неясно. Поэтому Ирине стоит это учесть и ориентироваться в лучшем случае на два – четыре часа. Так что и медлить особо с проходом обратно ей не стоит.

Тут добавил своё мнение Судоплатов. Перед Ириной встаёт ещё одна проблема, ей самой надо решить, стоит ли для перехода переодеваться в гражданскую одежду или нет? Для максимально достоверности и убеждения родителей, появление её в форме, возможно, будет самым правильным. Если же она появится дома в простом платье, пусть даже и устаревшей моды, в слова её о попадании в другой мир, они могут и не поверить. И третий вопрос, оружие. Кто знает, как там в её будущем может сложиться ситуация, но … а вдруг у неё при возвращении появятся непредвиденные сложности, решить которые, словами может и не получиться. Так что Ирине придётся идти домой со своим револьвером. Тем более до её подъезда, по её собственным словам лежит всего несколько метров.

Ирина подумала и заявила, что согласна с доводами Судоплатова и для экономии времени пойдёт в портал сразу, пойдёт в форме, что само по себе должно помочь решить многие вопросы, где была и откуда она пришла. А вот говорить родным о скором возвращении обратно она сразу пожалуй не станет, сначала надо оценить ситуацию и изменения, произошедшие там за время её отсутствия.

Машина заехала в открытые ворота, на створках которых было написано «Склад № 77». Двое красноармейцев с винтовками тут же поспешили прикрыть их. Максим помог жене выйти из машины, и они стали осматриваться. Бывший жилой дом обрёл крыльцо и на нём табличку «Конторская».

– Сюда, – главный, из службы слежения, показал приехавшим на дверь во внутреннем заборе. Узенькая дорожка повела их вокруг дома и вывела прямо к кирпичной стене, на которой четко виднелось зыбкое пятно, очерченное по кладке красной краской. Ирина с ходу шагнула было к пятну, но потом резко развернулась и прижавшись к мужу громко сказала. – Максим, ты знай одно, я люблю тебя. Знай и верь, а значит, верь и жди. Я обязательно постараюсь вернуться, для того мира я давно исчезла и никому кроме родителей в нём не нужна. Вся моя жизнь и мысли теперь тут с тобой.

Сказала, повернулась, и смахнув слезу сделав несколько решительных шагов к пятну, просто прошла в портал ….