Восход Луны

Гл. 9 - Явь и сны

[ Лайри ]

Убирая в ящик шкафа пузырьки с краской, я заметил, что мой нож лежит раскрытым. Для проверки сложил и раскрыл его пару раз - механизм работал безупречно. Поигрывая оружием, задумчиво глянул на Луну, стоящую возле кровати:

- Для пони в порядке вещей - копаться в чужих вещах?

- Нет, но… - Она осеклась, услышав глухой звон пружины.

Укоризненно улыбнувшись, я наклонил нож, отразив свет лампы в глаза Луны.

- Но ты была в моем шкафу.

- Да. - С виноватым видом созналась Луна, чей взгляд манила блестящая полоска стали.

- А зачем ты тут была?

Когда я положил сложенный нож на стол, пони словно очнулась от гипноза. Неужели ее на улицах еще и зарезать хотели, что она так напряглась при виде ножа?

- Я…

- Будет лучше, если ты не будешь врать, чтобы не лишиться взаимного доверия. - Предостерег я.

- Я хотела хоть немного лучше понять твою жизнь. Ту ее часть, о которой только догадываюсь.

- Ну и как, получилось?

- Нет. Я нашла еще больше вопросов, и на многие сама же не могу ответить.

- Ладно. И все же, лазить в чужих вещах нехорошо.

- Прости, Лайри, я знаю это.

- Знаешь, а все равно полезла. - С досадой пожурил принцессу. Луна уткнула взгляд в пол и кротко опустила уши. - Я ценю твою смелость, прямоту и честность. Ты сама признала свой проступок. Ругать тебя не буду. - Тронул голову Луны, утешая.

- Это истинно справедливое решение с твоей стороны. - Ответила она без капли пафоса. - Но, послушай, я чуть копыто не распорола себе этим ножом. Как он работает?

- Просто, - я снова взял рукоять со стола. - Внутри пружина, а сбоку вот рычажок. Когда сдвигаешь… - Придержал пальцем лезвие, показывая его замедленный ход. - И обратно так же.

- Оно внутрь складывается? А выскакивает так, что глазом моргнуть не успеваешь.

- Это оружие быстрого боя. Потому сделано так.

Я помог Луне надеть ее свитер и шарф. Чтоб грива не путалась в ногах, обмотал ее под шарфом вокруг шеи пони. Затем оделся сам. Нож положил в карман штанов. На кухне забрал пачку печенек и налил в термос горячей воды.

- Лайри, а это не берем? - Луна вытянула скейт с балкона.

- Не-е, там дороги - снег со льдом. - Повертел руками, словно перемешивая что-то. - Не покатаешься. Только ногами ходить можно.

Пони молча сунула полюбившуюся доску обратно.

- Тебе удобно? - Спросил, проверяя, хорошо ли сидит на пони одежда. Луна подвигала ногами, крыльями и шеей.

- Спасибо, все удобно, я готова.

- Обрати внимание: уже поздний час, и мы пойдем не оживленными улицами. Но если нам будут встречаться люди, пожалуйста, веди себя спокойно. Не надо шарахаться от каждого встречного и тем более не надо на них бросаться. А еще, если рядом кто-то есть - не разговаривай со мной. Чтоб привлечь внимание, можешь фыркать, ржать, всхрапывать. Но для окружающих ты должна выглядеть обычным животным. Насколько это возможно.

- Почему ты мне все это говоришь? Я что, неуравновешенная?

- Луна, у нас с тобой прекрасные отношения, но я не знаю, как ты отреагируешь при других людях. Или мне напомнить, чего ты натерпелась от них?

Задумчиво пошевелив ушами, Луна кивнула с серьезной мордой:

- Я поняла, хорошо.

Обуваясь, я мельком глянул на ноги Луны. Не больно ли будет ей ходить по месиву из битого льда и снега? У обычных-то лошадей копыта твердые, а у моей они явно отличаются строением. Ладно, если будут проблемы, она скажет сама. Повесив через плечо сумку с термосом, выпустил Луну из квартиры.

На лестничной площадке тишина. Яркий до рези в глазах свет одинокой лампы. Обшарпанные стены исписаны лозунгами «Цой жив», «Rap», «Metallica» и прочими надписями, выражающими музыкальные вкусы их написавших. По всему полу петляют следы сорок пятого размера, видать, ходили в ожидании. Воздух пресыщен знакомым запахом дыма. Похоже, Данил будет теперь окуривать весь этаж.

- Ну и воняет тут! - Тихо возмутилась пони. Я запер дверь, и мы подошли к лифту.

Этажом ниже лязгнул мусоропровод. Затем послышались скрип перил, грузные шаги. Кто-то поднимался к нам.

Испуганно переглянувшись со мной, Луна подалась в сторону нашей квартиры. Я схватил ее за шарф:

- Стой спокойно. Спрятаться все равно не успеем.

Лифт не торопился выполнять свои обязанности. Я вновь нажал кнопку вызова.

На площадку ступила приземистая толстая женщина, в безразмерном вульгарном халате красного цвета, коричневых вязаных колготках и заляпанных грязью калошах. Ее фиолетовые всклокоченные волосы торчали в немом протесте, на заплывшем жиром смуглом лице застыло выражение брезгливости. Проходя мимо, толстуха одарила нас презрительным взглядом. И лишь через несколько секунд в ее закостеневшем сознании запечатлелся яркий образ синей рогатой лошади в крапчатом шерстяном шарфе, черном с белым орнаментом свитере, да еще опоясанной веревкой.

Я с отрешенным видом дождался лифт. Луна, показывая абсолютное равнодушие, раскрыла крыло и губами поправила несколько перьев, хоть они все уложены идеально ровно.

- Что за чертовщина? - Пробормотала старуха.

Луна неодобрительно посмотрела в ее сторону, однако воздержалась от реплики. Я почесал «чертовщину» за ухом, и она довольно фыркнула. Безобидный звук вывел бабку из ступора, брезгливость на ее лице сменилась гримасой страха. Отгородившись мусорным ведром и продолжая неразборчиво бормотать, боком-боком она обошла нас, прижавшись к стене, так что за ней ссыпалась старая краска. И, наконец, исчезла в квартире Данила, поскрежетав засовами.

- Ну, расслабься. - Шепнула Луна, ткнувшись мордой в грудь. Только теперь я осознал, что все это время простоял с колотящимся сердцем, в дичайшем напряжении и аж взмок. Выдохнув, оперся плечом о стену. Лифт закрывался, но я успел сунуть ногу в дверь, и та с гулом открылась вновь. Когда мы вошли, пони нажала копытом кнопку первого этажа и обернулась ко мне:

- Тебе не стоило так переживать.

- М-пф-ф… - Улыбнувшись, я погладил Луну. Прикосновение к густой шелковистой гриве успокаивало.

Лязгнув, лифт пополз вниз. В дверной щели скользили полосы света и тени перекрытий.

- Я переживал за тебя.

- Если о ком и надо беспокоиться, так скорее об этой тетке. Кажется, я ей не понравилась.

- Да ну ее. Подумаем лучше о нашей прогулке.

- И каков план? - Луна потерлась головой о мой бок.

- Шататься по улицам, любоваться звездами, дышать зимним холодом.

- Великопытный план! - Рассмеялась пони.

На двери лифта была свежая наклейка от жвачки «Динозавры» - я аккуратно снял ее и прилепил на подкладку куртки.

- Что это? - Заинтересовалась Луна.

- Коллекционная картинка. Я их собираю. Дома альбом с такими есть.

- О, я хотела б посмотреть. Покажешь?

- Да, завтра.

- Хорошо. - Сев рядом, Луна прижалась ко мне, вслушиваясь в шум работающих механизмов.

Достигнув конечного пункта назначения, лифт замер и со стоном открыл дверь, неохотно выпуская нас. Под ногами проскочил рыжий кот, и я, прежде чем выйти, коснулся кнопки управления, послав кота на восьмой этаж.

- Чего это он бегает? - Спросила Луна.

- Кот? Он местный. Я знаю, где он живет. А он знает, что я могу его доставить. Зачем самому лапы бить по ступеням, когда можно дождаться знакомого человека? Вот он и приспособился.

- Умно. Мне, как раньше, идти за тобой «след-в-след»?

- Да, пока не покинем двор. Потом можешь рядом идти.

Морозный ветер подобно разъяренному медведю рвался в дверь подъезда. Мы с Луной налегли ладонями и копытами, отворяя выход.

- Ну и ветер крылоносный. - Оказавшись на улице, Луна крепко прижала крылья к бокам.

- Какой ветер?

- Такой - только крылья раскрой и тебя унесет.

- Вернемся домой? - Я оглядел пустующий заснеженный двор.

- Я хочу развеяться, давай прогуляемся.

***

[ Луна ]

Мы неспешно идем по улице, то пропадая в полумраке, то вступая в круги света. По правую сторону высились здания - теперь, будучи снаружи, я могу созерцать их величие и строгую красоту. Столь огромных домов я не помнила ни в Кантерлоте, ни в любых иных городах Эквестрии. Абсолютно одинаковые стены, окна, балконы. Если б мне понадобилось прилететь к Лайри, я не сумела бы опознать нужный балкон в гигантском человеческом улье.

Слева от нас стоят вдоль дороги величавые деревья, раскидистые кроны которых серебрятся в свете фонарей замысловатыми снежными узорами. Здесь безветренно, и я любуюсь зимней красой, прекрасной и хрупкой, как хрусталь. Поодаль за деревьями тянется еще одна широкая и оживленная дорога, на ней нет людей, но ездит много машин.

Встав на задних ногах, я осторожно заглядываю в окно первого этажа. Мне интересно увидеть, как живут другие люди. Молодая семья ужинает, маленький мальчик в красной рубашке, сидящий напротив окна, видит меня, удивленно замирает с ложкой у рта, во взгляде его отражается восхищение. Стекло перед моим носом запотело от дыхания. Приветливо улыбнувшись, я подмигнула ребенку и отступаю в ночь.

- Пап, тут кто-то такой красивый за окном! - Слышен через форточку звонкий голосок.

Я ложусь, прижимаясь к стене, чтоб меня не заметили. Свет из окна падает на дорогу. Появляется тень рослого мужчины, он всматривается в ночь, затем закрывает окно плотными шторами.

- Кто бы это ни был, Алеша, ему тут делать нечего.

Морду мою искажает горькая усмешка. Неужели и в Эквестрии обо мне думают также? Пожалуй, не следует больше заглядывать в окна...

Лайри стоит спиной ко мне, делая вид, что он здесь один, тем самым не выдавая моего присутствия под окном. Подхожу к нему, он заботливо отряхивает от пыли мои бок и крыло, почесывает загривок. Я решаю не портить себе прогулку из-за случайно услышанной фразы.

Снег скрипит под копытами, часто неприятно колются куски льда, вынуждая быстро переступать.

- Погляди. - Лайри указал на большое окно витрины.

- По мне, все это очень убого. - Ответила я, рассмотрев стаканы и вазы за стеклом.

- Нет, ты к отражениям присмотрись, они тут забавные.

Мимо проехала большая длинная машина с ярко освещенным салоном, и на стекле я увидела, как машина выгнулась дугой, словно ползущая по ветке гусеница, и замельтешили в хаотичном танце искаженные огни.

- Это стекло как кривое зеркало! Действительно, забавно. - Рассмеялась я.

Из мрака витрины ко мне медленно приближалось зловещее свечение, а по стеклу как по воде пошла рябь. Предчувствуя опасность, я шагнула ближе и замерла от страха, увидев в колеблющихся волнах темное свое отражение. Мерцающая грива выбивалась из-под синего шлема, переливаясь голубыми и фиолетовыми оттенками, приоткрытый рот улыбался хищным оскалом, зеленые глаза с вертикальными зрачками сияли недобрым блеском.

- А-ах! - Я отпрянула прочь от стекла. Человек удивленно посмотрел на меня:

- Что такое? У тебя вид будто ты заглянула в тартар.

«Хуже!» - Подумала я, но промолчала.

- Пойдем отсюда? - Стараюсь спросить как можно непринужденнее и выглядеть спокойной.

Лайри обнял меня и прижал к груди:

- Луна, зачем ты что-то скрываешь? Я вижу, ты напугана. Что случилось?

Я не знала, что делать. Не хотелось лгать, будто у меня все в порядке. И не хотелось втягивать Лайри в свои кошмары. Чем он может помочь в давней трагедии, о которой почти ничего не знает? А если узнает больше, как он тогда будет смотреть на меня? Как на монстра?

- Я не хочу рассказывать. Попытаюсь как-нибудь сама разобраться. - Всхлипнула, осознавая, что вид у меня крайне жалкий. Лайри пытливо всматривался в черты моей морды, и я ощущала себя совсем беззащитной.

- Хорошо. - Он нежно потерся щекой о мою щеку. И освободил. Я вздохнула с облегчением, но мне было стыдно перед самой собой.

Подходим к перекрестку. Я знаю, что Лайри не даст меня в обиду, и все же напрягаюсь, увидев людей на другой улице.

- Ты держись рядом. - Его ладонь коснулась холки.

Глядя на бесконечную вереницу машин, я прикрыла глаза, вспоминая себя. Я - Принцесса, правительница, гордая и величественная пони. Пусть не по своей воле, но здесь я представительница Эквестрии, и мне надлежит вести себя как подобает Принцессе. И будто вновь я слышу слова человека, сказанные так давно:

«Принцесса остается принцессой в любом из миров, даже без короны и трона. Если она верна себе»…

Улыбнувшись, я приосанилась, хотела поднять крылья, но вспомнив лицо встреченной дома тетки, сообразила, что реакция людей может оказаться неадекватной.

Машины остановились в ряд, уступая дорогу.

- Пошли. - Шепнул Лайри, слегка хлопнув по шее.

Встречные люди смотрели на меня с недоумением и удивлением. Что ж, их чувства вполне предсказуемы. Старик с цепким колючим взглядом и загадочной улыбкой, двое пошатывающихся парней, ошарашенная девушка. Я с достоинством процокала мимо них.

- Дим, чего за коровы тут по городу ходят, ась? - Донесся пьяный голос.

- Петь, какие коровы, ты вконец окосел? Жрать меньше надо. Это лошадь.

- Да? Где ты видал лошадей с рогами, в Чернобыле? Ну-ка, вернемся, проверим!

- Я те дам «вернемся»! Завтра на работу, а ты в хламину! Домой возвращайся, тащить тебя не стану.

Я тихо рассмеялась.

- Да, Луна, похоже, наша прогулка надолго запомнится не только нам.

Мимо, опередив нас, прошла женщина в высоких кожаных сапогах, теплом полосатом пальто с серым воротником и рыжей меховой шапке.

«Как же люди любят носить шкуры и меха». - Меня чуть не стошнило от этой мысли. К счастью, отделалась спазмом пустого желудка.

Девочка, вприпрыжку идущая рядом с женщиной, оборачивается и замечает меня. На всю улицу раздается восторженный крик, по мощи сравнимый с моим «кантерлотским» голосом, но на высоких нотах:

- Мама, мама, смотри, какая лошадка-а-а! Я тоже хочу такую же!

Оставив мамину руку, сие чудо бросается ко мне, и со всей детской страстью крепко обнимает переднюю ногу. Я, слегка оглушенная, смущенная избытком внимания, нерешительно пытаюсь отпихнуть девочку. Ее мать, с досадой посмотрев на меня, склоняется к чаду:

- Тамара, но у нас уже есть кошка.

- То кошка, а это лошадка.

- Позвольте? - Лайри берет ребенка за бока, поднимает, вынуждая отпустить-таки мою ногу, и сажает Тамару мне на спину. Обомлев, я вопросительно смотрю на друга - он ласково чешет мне подбородок. Дитя прильнуло, обнимая шею, и сердце мое растаяло. Я так давно не была с детьми… Подняла взгляд к звездам, чувствуя накатывающие слезы.

- Не упадет?

- Нет, она крепко держится.

Я шагаю почти бессознательно. Голоса теряются в тумане воспоминаний…

Бескрайнее небо, полная Луна, россыпи ярких созвездий, мирно спящий город. Свет Луны, таинственный и длинный, проникает в окна, касается маленьких пони. Волшебная чарующая песнь пробуждает их ото сна:

«Милые дети, идите за мной,

В земли, каких нет прекрасней.

Милые дети, играть под луной

Будем, не зная ненастий».

Поддерживаемые магией песни, жеребята устремляются в раскрытые окна. Земные пони, единорожки, пегасы - они прилетают ко мне, я вижу восторг и доверие в их глазах. Дети обнимают меня, тычутся мордочками. Вместе мы летим через облака, играя и резвясь…

- Спасибо. - Шепчу чуть слышно. Мотнув головой, стряхиваю слезы.

Я иду между Лайри и матерью Тамары. Девочка по-прежнему держится за шею. В душе моей радость и умиротворение.

- Нам пора домой. Слезай, Тамарочка.

Лайри опускает счастливую девочку на землю, но Тамара не спешит расставаться, тянет руки ко мне. Я наклоняюсь и получаю поцелуй в нос. «Мордочкотыкание» везде примерно одинаковое.

- Спасибо! - Тамара машет рукой на прощание. - Приходите к нам в гости!

Проводив взглядом зеленое пальтишко, я оборачиваюсь к Лайри:

- Она пригласила нас в гости?

Мой человек пожал плечами:

- С детьми всегда так. Дети искренне верят, что все хорошие и интересные люди, кто им встретился, обязательно придут к ним снова. Вот и приглашают. А на самом деле, мы с ней никогда больше не увидимся. Со временем дети понимают неизбежность расставаний и привыкают не приглашать.

- Что ж, пусть этот вечер будет сказочным для Тамары. Но… Мы скоро придем в парк?

- Уже, - Лайри с улыбкой развел руки, как бы желая обнять необъятное. - Мы в парке.

Я огляделась. Этот парк сильно отличался от того, что я ожидала увидеть: лес, большой и упорядоченный, с мощеными дорожками. Местами горящие фонари не давали заблудиться, а лунный свет, серебристо искрившийся повсюду во мраке, манил ожиданием чуда.

Блаженный вздох сорвался белым облачком с моих губ. Иду по дорожке, наслаждаясь покоем, слушая хруст снега под копытами. Лайри медленно шагает позади, позволяя мне быть наедине со своими мыслями, но не чувствовать себя покинутой. Остановившись, дождалась, когда человек подойдет ближе и прильнула к нему.

- Поиграем в снежки? - Предложил Лайри.

- Это бросать друг в друга комками снега?

- Да.

- С удовольствием.

Мы ушли с дорожки, и весь девственно чистый нетоптаный снег оказался в нашем распоряжении. Человек повесил свою сумку на ветку дерева. Я быстро слепила несколько шариков, плотно обжимая их в передних копытах. И внезапный удар поразил меня в плечо. Лайри напал без предупреждения, новый удар я получила в бедро. Поспешно запустила в противника снежком, и, конечно, промахнулась - кидать предметы ногами вовсе не столь удобно, как посылать телекинезом. Лайри, пользуясь моим бедственным положением, - куда ж я денусь без магии, - хищно улыбнулся, медленно катая снежок размером с хороший апельсин.

Разделяющая нас дорожка представилась мне границей моего королевства, и я не собиралась так легко сдаваться. Нахмурившись, пристально следила за человеком, угадывая его движения. Повернувшись спиной ко мне, Лайри бросил небольшой снежок через плечо.

«Странно?..» - мелькнуло в мыслях.

Прежде чем я успела додумать, в чем смысл кидания через плечо - человек развернулся, в замахе припадая на колено, и тот самый, ранее слепленный снежок-с-апельсин мощно ударил меня в грудь. Опешив от такого, я защитилась крылом. А Лайри пропал.

Недовольно всхрапывая, присмотрелась к следам, затем с хитрой улыбкой сфокусировала внимание и магию на ветке одного из ближайших деревьев - потянула ветку вверх и отпустила. Раздался крик, похожий на кошачий вопль, и осыпанный снегом человек выскочил из-за дерева.

- Ну, Луна, погоди! - Грозясь кулаком, он кинулся ко мне.

Расхохотавшись, я убегаю, проваливаясь по колени в снег и хлопая крыльями. Слышу позади громкое дыхание преследователя. Меня хватают за круп и валят. С трудом подавив инстинктивное желание лягнуть, я энергично сопротивляюсь, барахтаюсь, упираясь копытами в грудь наседающего Лайри. После краткой и страстной борьбы, незаметно для себя, оказываюсь лежащей сверху.

- Как ты обращаешься с Нами? - Спросила подчеркнуто строго.

- Как с Принцессой, Ваше Величество. - Негромко мурлычет Лайри. Пальцы ласкают мою голову, забираются под шарф, почесывая шею. - Разрешите поцеловать Вас?

Млея от удовольствия, задумалась с таким видом, словно решаю задачу государственной важности.

- Более дерзкого вопроса Нам слышать не доводилось. Но, так и быть, Мы разрешаем.

Лайри смотрит мне в глаза… будто стремится заглянуть в душу. Как я хотела б уметь читать мысли и понять, о чем он думает в этот момент.

Человек обнимает меня, я склоняюсь к нему, поддаваясь движению рук. Его губы касаются моих, мягко и осторожно. Язык ласково скользит меж губ, наше дыхание сливается воедино. Я пытаюсь понять, что происходит. Словно пью густой, теплый нектар, каждый глоток его дарит силу жизни. Силу, неизвестную мне ранее. Ответно прижалась к губам Лайри, лаская, - он на миг замер, как-бы не ожидав моей взаимности, но нежно поскреб за ухом и поцеловал вновь, увереннее и напористо.

- Ох-х… - Вздохнула, слыша, как удары сердца отдаются громким эхом во всем теле. По крыльям прошла дрожь.

Лайри отстранился, поддерживая ладонями мою голову. Я навсегда запомню его взгляд.

- Вставай, Луняша, а то примерзну тут к земле.

- Если что, я крыльями своими укрою тебя и согрею. - С улыбкой распахнув крылья, прижалась к человеку. Он нежно тронул мои губы кончиками пальцев и повел вверх по морде, будто рисуя витиеватые узоры от губ до краешков подрагивающих ушей. Сквозь истому, медленно окутывающую рассудок, я слышу напев:

А где мне взять такую песню

И о любви, и о судьбе,

И чтоб никто не догадался

Что эта песня о тебе?

- Как, - прошептала я, силясь вынырнуть из транса, окружившего меня непроницаемым маревом, - как тебе это удается?

- Что? - Лайри потрепал меня по загривку.

- Не знаю… - Нехотя сложив крылья, отошла, позволяя человеку подняться. - Я еще никогда не чувствовала себя столь обнаженной. Словно ты, играя со мной, играешь на арфе, задевая струны, в жизни моей не звучавшие прежде. Ты проникаешь в глубины, о которых я не подозревала. И мне страшно от осознания, что я саму себя не знаю до конца, что есть неведомые мне пределы.

Отряхнув мою одежду от снега, Лайри поправил шарф, сползший во время борьбы.

- Луна, души - они как музыкальные инструменты. Как арфа, да. И их звучание зависит от того, кто к ним прикасается. Ты в моих руках звучишь очень красиво и приятно.

- Столько нового я познала с тобой, столь трудно понять и поверить во все пережитое. Постой.

Я обошла вокруг Лайри, смахивая крыльями снег с его плеч и спины.

- Мы славно изваляли друг друга.

- Это было неожиданно и весело. Посидим? - Махнула копытом в сторону фонаря неподалеку. Под ним был стол в виде красного с белыми пятнами большого гриба, и вокруг несколько грибочков поменьше.

Убрав снег со «шляпок», мы уселись. Лайри вынул из карманов знакомый мне нож и цилиндрическую пачку с какой-то едой. Зловеще щелкнув, лезвие раскрылось, послушное пальцам человека. Разрезав пачку, он вытряхнул круглые печенья, склеенные попарно кремом, и поставил их ребром передо мной.

- Угощайся. Не торопись, разжуй хорошо.

- Спасибо. И возьми себе тоже.

Суховатое печенье рассыпалось во рту, но, пожевав дольше, я ощутила теплый ягодный вкус. Тем временем, Лайри сходил за сумкой, оставленной на дереве. Вынув из сумки большую синюю емкость с белой крышкой, открыл ее, и в крышку, как в чашку, налил мне горячей воды. Я пригубила, но было слишком горячо. Зато чашка приятно грела копыта. Лайри положил в воду немного снега.

Надо мной простирается безоблачное звездное небо, яркий золотистый полумесяц радует взгляд, уши щекочет легкий ветерок, незнакомые и тревожащие запахи леса будоражат нос, на языке тает сладкий кружок, в животе уютное тепло. Отпив, я передаю чашку Лайри, мы пьем по очереди, наслаждаясь гармонией и единением.

- Знаешь, я… - Неуверенно замолкла, не зная, стоит ли раскрывать душу. Впрочем, я уже и так намного ближе к Лайри нежели сестре.

Человек посмотрел на меня. Его лицо в свете фонаря было неестественно бледно-зеленым, а глаза черными.

- Мне очень жаль, что я впустила зло в свое сердце и согласилась стать Найтмер Мун. Я столь многое потеряла.

Лайри налил в чашку новую порцию воды и раскрошил последнее печенье по столу.

- Для птиц, - пояснил он, - может, кому-то утром будет завтрак.

- Да, пусть будет.

- Луна, возьми себе за правило - никогда не жалеть ни о чем, что уже сделано.

- Но ведь это необходимо для понимания своих ошибок. Разве нет? Иначе я буду совершать необдуманные действия на каждом шагу.

- Нет, не будешь. Сейчас у тебя ж достаточно опыта и знаний, чтоб не делать глупостей.

- Да.

- Чтоб понимать ошибки, их нужно рассматривать, обдумывать и делать выводы. Но не жалеть. Укорять себя за то, что уже сделано и прожито - бессмысленное самобичевание.

- «Само»-что? - Спросила я.

- Это как если б ты била и унижала саму себя за свои поступки.

- Хм-м, да.

Я хотела возразить насчет бессмысленности, но Лайри коснулся пальцами моего носа, и я замолкла. Допив, человек отставил чашку.

- Луна, если ты сожалеешь о случившемся, раскаиваешься в содеянном - надо не себя наказывать, а исправлять ошибку. Большинство ошибок вполне исправимы, стоит лишь найти в себе силы сделать шаг навстречу: написать, позвонить, встретиться, обсудить проблему, признать вину. Помнишь, я расчесывал тебе хвост в первый раз, и ты испугалась меня тогда. Но пришла первой.

- Я могла и не прийти. Я боялась, что ты отвергнешь меня.

- Вот так обычные простые ошибки становятся неисправимыми, из-за страха быть непонятыми и отвергнутыми. Да еще из-за упрямства, глупости, гордости. И чем больше проходит времени, тем труднее все изменить.

Чувствуя борьбу противоречий, я вожу краем копыта по столу, рисуя Солнце и вспоминая уничижительные речи Селестии. Разумом я понимала, что Лайри прав, но сердцем принять не могла - мне было очень больно. Лайри придержал копыто - я подняла глаза, скользнув взглядом вдоль руки и остановилась на лице.

- Не вини себя ни в чем. Если ты стала Найтмер Мун, значит, именно в тот момент твоей жизни, именно такой шаг имел смысл, и более того, он был единственно верным для тебя. И если, годы спустя, тебе кажется, что ты могла поступить иначе, помни - тогда ты не могла. Зато, теперь ты опытнее, сильнее, способна лучше понимать ситуации и не допускать ошибок прошлого.

- Как по-твоему, я смогу простить… Селестию?

Произнести имя сестры мне далось с трудом. Лайри посмотрел в глаза:

- Не знаю, Луна. Это зависит от тебя самой. Я думаю, сможешь.

Встав, я порывисто обняла человека. Он крепко прижал меня к груди. Это проявление силы успокаивало, я чувствовала себя надежно защищенной.

- Пойдем домой? - Спросил Лайри, когда я отстранилась. Мне нравилось, как он улыбался: его глаза превращались в узкие щелки, и вокруг глаз собиралось много мелких добрых морщинок.

- Пойдем.

Я полагала, что возвращаться мы будем пройденным путем, но Лайри, собрав сумку, повел меня через парк. Деревьев стало меньше, дорожки шире, фонари чаще, иногда на обочине стояли наглухо закрытые и, судя по всему, необитаемые железные домики яркой раскраски, с нарисованными на их стенах цветами, птицами, животными, какими-то рожами.

- Луна, становись, покатаю! - Лайри подошел к лежащему на земле большому диску со столбом посередине. От столба к краям диска тянулись изогнутые толстые палки.

Я прыгнула на этот диск, под копытами глухим гулом отозвалось дерево.

- Стой на задних, а передними держись за трубу. - Человек ударил рукой по «палке». Привстав, ухватилась, как он посоветовал, и Лайри, быстро перехватывая руками трубы, раскрутил диск. С первых же оборотов диск заходил ходуном с ужасающим лязгом, скрежет ржавого металла сотряс мое тело, пробрал до костей, создавая болезненный резонанс в роге. Даже показалось, что у меня рассыпались прахом все зубы - к счастью, иллюзия пропала, когда я открыла рот. Кружилась голова, вертело будто в железном смерче. Хохоча, я запрокинула голову к небу и расправила крылья, наслаждаясь круговертью. Воздух свистел в перьях, звезды надо мной мельтешили безумным вихрем. Или это уже звезды в моих глазах? Чувствуя, что слабею, отпустила трубу и кувырком полетела в снег.

Напрочь лишившаяся ориентации, вяло барахтаюсь в тишине, будто плыву на волнах. Меня трогают за какую-то ногу. Я что, лежу на голове? Нет, кажись, на боку. И где там мои крылья?..

- Не-не, не пытайся поднять меня. - Бурчу в ответ на попытку Лайри помочь. Головокружение быстро проходит, я уже способна осознать, где небо и земля.

- Похоже, я перестарался раскрутить тебя. - Лайри присел возле моей головы, почесывая уши.

- Это было ужасно. - Призналась я, ложась на живот и складывая растрепанные крылья. Ноги все еще не слушаются, зубы и рог неприятно ноют.

- Ну, прости, раз так.

- Ничего, я впервые испытывала такое, и заранее знать не могла.

Лайри дождался, пока я встану на ноги, и в который уже раз отряхнул снег с одежды. Какое-то время мы шли молча, я переживала диссонанс.

- Аликорны вроде как летающие существа? Завихрения, воронки, воздушные ямы должны быть тебе знакомы.

- Они мне знакомы, но не с такими звуками. Я чувствовала, будто рассыпаюсь на части.

- А, да, дребезжит эта карусель знатно.

***

[ Лайри ]

Недалеко уже оставалось до выхода из парка, когда Луна занервничала, и ее обычно расслабленная ровная походка стала какой-то «зажатой».

- Лайри, мне можно где-то здесь справить нужду или необходимо терпеть до дома?

Хмыкнув, я наклонился и поднял свисающий свитер на спину Луны, обнажив круп, затем указал в сторону ближайшего ларька. Кивнув, пони скрылась за ларьком. Скоро она вышла, поправляя одежду.

- Спасибо, ты облегчил мою участь. - Кокетливо улыбнулась Луна. Приобнял ее, слыша счастливый вздох.

Вновь мы идем по безлюдной улице. Медленно падающий снег украсил аликорна серебристыми искрами, нежно сверкающими в полумраке. Луна шагает степенно и величественно, позволяя мне любоваться ей. Вдруг на нашем пути встали два плечистых типа, явно подкачавшиеся в спортзале именно для ночных вылазок.

- Мужик, гони бабло! - Заявил один из них. Приятный на слух баритон, более подходящий дамскому угоднику, нежели грабителю.

Мы с Луной замерли. Мое сердце забилось быстрее, я расслабленно опустил руки, касаясь левой кармана штанов. Но меня больше беспокоило, как отреагирует Луна - она сопела и нервно стригла ушами.

- Борь, глянь, что за штучка рядом с ним?

- А? Хрен ее знает, похоже на лошадь. - Раздался простуженный бас.

- Слушь, жокей, ты, небось, эту свою лошадь в цирке показываешь, детишек катаешь? Богатенький? Поделись капиталом!

Переводя настороженный взгляд с одного на другого, я хранил молчание. Прикинул состояние и возможности людей, свои действия, вероятный исход стычки. «Простуженный» демонстративно поигрывал увесистым куском арматуры, ударяя им по ладони. Между тем, «дамский угодник» продолжал провоцировать:

- Да она, я погляжу, еще и одетая у тебя. В шарфике, платьице. А может, ты того, - красноречивые движения пальцем у виска, - зоофил ебнутый? И променял нормальную девку на грязное животное? Ну, и каково это, трахать лошадь? Горячая кобыла, в постели хорошо скачет, не сильно брыкается, когда ей под хвост лезешь?

Краем глаза я видел, как Луна гневно переступила с ноги на ногу, и ее морда стала очень злая. Ох, не следовало этому болтуну задевать больную тему. Может, Луна и не поняла кучу слэнга, но общего тона голоса и фразы «лезть под хвост» ей вполне достаточно, чтоб понять, в каком ключе ее обсуждают. Если моя кобыла сейчас психанет и сгоряча отлягает обоих - удерживать ее я не стану. Ибо сами напросились.

- Ты оглох аль зассал? Кончай дурака валять, выворачивай карманы.

- Уверена, со слухом у моего друга все в порядке. А вы знаете, что нападать на простых граждан, а тем более мешать прогулке принцессы - противозаконно?

Мы все замерли в удивлении. Я даже не сразу понял, что слово взяла Луна - ее голос неузнаваемо изменился, в нем звенел металл, которым свободно можно было резать ту самую арматуру.

- Што-о? Эта скотина еще и разговаривает?! - Возмутился обладатель простуженного баса.

- Да, я разговариваю. - Аликорн гордо выступила вперед. - Кто вы такие, чтобы угрожать нам?

- А может тебе рог укоротить, цирковая ты моя? - Громила замахнулся ломом.

- Закрой уши. - Бросила пони, обернувшись ко мне через плечо.

Я заткнул пальцами уши, зная, что сейчас произойдет. И грянул гром. «Кантерлотский глас» принцессы подкосил ублюдков, заставив скорчиться на асфальте, прижимая ладони к ушам. Видно было, как искажены от боли и страха лица рэкетиров, у одного шла носом кровь.

- Бежим! - Хлопнул я Луну по спине, когда она, наконец, закрыла рот.

- Я еще не все сказала! - Гневно выпалила она в ответ. Подскочив к «дамскому угоднику», пинком опрокинула его и встала на грудь. Трясущимися руками тот попытался защититься от рассвирепевшей лошади.

- Какая мерзость. Мараться об это? - Презрительно сплюнула Луна. Чуть привстав, с силой опустила передние ноги на грудь человека - он застонал от боли.

- Да смилуйся над ним! - Отмахнулся я.

- Уходим. - Покровительственно кивнула мне принцесса-воин.

Мы побежали мимо домов, мимо загорающихся окон. Пару раз я падал, но удачно, вскакивал и бежал снова. Луна, опередив меня, однако, не теряла из виду, останавливалась, готовая помочь. И вот, попетляв и оторвавшись от вероятного преследования, мы рухнули на скамейку в каком-то дворе.

- Молодчина, Луняша, хорошо отбилась. - Потрепал ее по голове, переводя дух. Луна фыркнула, явно польщенная.

- Уф-ф, я высказала все, что о них думала, и мне даже неловко, что ты все это слышал. Принцессе не следует выражаться подобно деревенской пони на базаре.

- Я ничего не слышал.

- В каком смысле?

- Буквальном - зажал уши, пока ты объявляла выговор. А как догадалась, что твой «кантерлотский» так подействует?

- Вспомни, ты ж говорил, что моим голосом можно убить на месте.

- То есть, ты использовала голос как оружие?

- Да.

- Луна. - Вздохнув, я потянул ее за гриву. - Ты обещала мне не разговаривать при людях.

- А там были люди? Я не знала. - Иронично удивилась пони.

- Но, все же, зачем ты так рисковала, подставляясь под удар? Тебе запросто голову могли размозжить железом.

Не отводя взгляда, аликорн встала передо мной на задних ногах, и, поставив передние на мою грудь, приблизила морду вплотную. Скамья затрещала под нами. Прикрытые глаза Луны тускло блистали в ночи. Горячее дыхание согрело лицо.

- По-твоему, я должна была позволить им избивать тебя, а самой стоять в сторонке? - Прерывисто выдохнула она. В голосе явственно звучал укор.

Я был готов к тому, что Луна проломит мной спинку скамьи. Но нет, сбавив натиск, Принцесса Ночи с задумчивым вздохом улеглась грудью на меня и обняла передними ногами за бока. Я нежно поглаживал ее плотно сжатые крылья.

- Согласно одной из древних традиций Эквестрии, кобылка должна беречь и защищать своего жеребца. И я поступила верно. - С расстановкой объяснила Луна.

Что ж, если она следует традициям родины, то я не имею права упрекать ее в совершении поступка, который мог дорого обойтись нам.

- Все верно, любимая.

Приподняв на ладонях голову Луны, я поцеловал нос. Громко вздохнув, пони встрепенулась, избавляясь от напряжения, ее крылья вновь стали мягки и упруги.

- Продолжим путь домой? - Предложила Луна, отступив.

- Только выясним сначала, где мы.

- То есть, мы заблудились?

- И нет, и да. Нет, потому что мы не так уж далеко ушли от дома и парка, чтоб заблудиться по-настоящему. И да, потому что в этом дворе я ни разу не был. Надо выйти на знакомые улицы.

Аликорн взлетела вертикально, и я потерял ее из виду в черноте ночного неба. Чуть погодя, приземлившись возле меня, Луна указала копытом на дом:

- Если я верно поняла, парк в той стороне. Сверху город выглядит совсем иначе, и он очень красив.

- Луна, раз уж ты летаешь, можешь еще полетать вдоволь. Но, видишь эти столбы? Не касайся протянутых между ними проводов. А на крышах домов старайся не касаться вообще ничего. Иначе запутаешься хвостом, ногами, или тебя может убить током.

- Чем? - Спросила пернатая лошадка, нюхая воздух.

- Электричеством. Тем самым, которое в чайнике и холодильнике.

- Да, я видела птиц, убитых этой энергией. Я поняла. А ты, главное, будь на виду, чтоб я могла найти тебя сверху. Хорошо?

- Я буду на освещенных местах. Удачи.

- Пожалуйста, вытащи мне гриву. - Попросила Луна.

Я размотал гриву из-под шарфа, и кобылица тряхнула головой, распуская роскошные волосы. В ночи казалось, что по шее и плечам аликорна медленно струится неяркий звездный дождь. Запустив пальцы в густые шелковистые пряди, перебираю их, любуясь непостижимой загадкой красоты. Луна тоже склонила голову к моей ладони.

- Каждый раз, вот так рассматривая меня, ты учишь смотреть на обычные вещи новым взглядом. Благодарю. - Поцеловав мой лоб, Луна взвилась к небу, затерявшись среди созвездий.

***

[ Луна ]

Уверенно взмахивая крыльями, я смотрю на раскинувшийся внизу город. Пусть надо мной сияют незнакомые звезды, пусть под ногами земля иного мира, но впервые я чувствую себя свободной. Ветер перемен налетел на меня, застав врасплох, свистя в уши и растрепав гриву. Резким взмахом крыльев я удержала равновесие, но эта встряска как нельзя кстати напомнила мне, что я не могу управлять погодой и создать вокруг себя затишье.

Здесь, на высоте, все выглядело более странным и чуждым. Строгие, безразличные ко всему глаза домов. Огни машин текли по руслам улиц нескончаемым потоком. Воздух холодный, с примесью чего-то въедливого, что жутко раздражало нос. Облака? Из окон моего дома днем они выглядели вполне привычно. Однако ночью я не сразу признала их за облака - размытые, рваные клочья серого тумана, дрейфующие на неимоверной высоте. Мне даже расхотелось лететь к ним, чтоб потрогать копытами.

Сверху я видела Лайри, неторопливо обходящего дом по направлению к парку. Человек не задирал голову, не искал и не звал меня. Видимо, он уверен в моих силах, в том, что со мной ничего плохого не случится, раз столь спокойно отпустил на свободу. В таком случае я не должна злоупотреблять его доверием и дейс…

Ураганный порыв ветра неожиданно ударил в морду, закружил меня и швырнул далеко в сторону. Жизнь замелькала перед глазами феерией ярких огней. Я перевернулась несколько раз, едва не сверзилась на землю и, чудом увернувшись от неких железных прутьев, довольно аккуратно упала на крышу дома. Тяжело дышу, пытаясь восстановить дыхание, перед глазами страшная картина: я, истекая кровью, с переломанными ногами и крыльями лежу на каменной дороге и, содрогаясь от боли, слабеющим голосом зову на помощь. А Лайри не сможет найти меня. Или найдет слишком поздно. Его дрожащие руки коснутся холодного бесчувственного тела, некогда прекрасная синяя шерсть равнодушно встопорщится под пальцами, тихо зашуршат безжизненные перья. И ночные улицы потревожит дикий вой одинокого зверя.

Помотала головой, рассеивая жуткое видение. Нельзя, чтобы все кончилось вот так. Встав, сразу ощутила боль повыше заднего левого копыта. Изогнувшись, осмотрела ногу - ничего серьезного, легкая царапина. Легко отделалась, можно сказать.

Я стою среди странных железных конструкций, похожих на деревья: гладкие стволы, увенчанные редкой кроной из прямых и изогнутых веток, растущих под углами одна к другой. Видимо, об какую-то из них и поцарапала ногу в падении. Ясно, что я не смогу насладиться полноценным полетом. В Эквестрии я поддерживала себя магией. На Земле же мне приходилось полагаться исключительно на физическую силу крыльев, и я быстро уставала.

Перешагивая через толстые провода, осторожно обходя «деревья», чуть слышно гудящие под порывами ветра, остановилась у края крыши и, глянув вниз, почувствовала леденящий душу тихий ужас. Внизу оказалась незнакомая улица. Где я? Как мне найти моего человека? Если я не отыщу дорогу домой, я потеряю путь на родину, и не вернусь в Эквестрию! А если днем заметят и начнут охотиться за мной, то попросту убьют, не разбираясь.

Первым моим слепым желанием было - сорваться с крыши и лететь над улицей бреющим полетом. Но я легла, поджав ноги, закрыла глаза, опустила уши, крепко сжала крылья. Замкнувшись в себе наедине со своими страхами, попыталась сосредоточиться.

«Я заблудилась, это точно. Дорогу домой знает Лайри, я должна найти его. Как? Улиц в городе много, я не могу летать над каждой, выбьюсь из сил. Лайри не бросит меня, и не уйдет домой один, он будет ждать, пока я вернусь. Но где?»

Странное и такое теплое ощущение любимого рядом. Словно мы снова лежим на кровати, Лайри задумчиво перебирает пряди гривы.

«- Ты найдешь что угодно, кроме выхода.

- Если я заблудилась, я могу взлететь и осмотреться.

- Так именно это я и предлагаю - взлети выше своих шаблонов, чтоб понять, что со мной все иначе».

Встрепенулась, чувствуя, что верный ответ почти в копытах…

«Я видела, он шел в сторону парка… Взлететь выше и осмотреться? Ага, найти парк, затем поискать человека поблизости».

Мир встретил мое возвращение холодным молчанием, но это было лишь на пользу мне - хотя бы не швыряло ветром. И я без промедления покинула негостеприимную крышу.

Вновь мои крылья распростерты над океаном огней. Парк выделяется темным массивом с чуть заметными светлячками фонарей. Опустившись, я высматриваю Лайри на ближайших к парку улицах. Вот он! Я радостно спланировала вниз, садясь перед ним.

- Привет, вот и я верн…

И осеклась. Это был не Лайри. Человек лишь отдаленно походил на него: такое же телосложение, темная одежда. Но сумки при нем не оказалось, а в руке он держал трость.

- Простите, я ошиблась. - Вежливо извинилась, пятясь подальше.

- Изыди, Сатана! - С искаженным злобой лицом он кинулся на меня, замахиваясь тростью.

Увернувшись от удара, я опрометью бросилась за угол дома. Страх придал мне сил - на едином дыхании пролетев два десятка этажей вверх, с трудом удержалась в воздухе и пришлось опуститься на крышу здания, чтобы отдохнуть - перетруженные крылья сильно болели. Еще один скоростной или продолжительный полет, и я, рожденная крылатой, обречена ходить пешком. Хорошо, если хоть крылья не будут волочиться по земле.

Устало опираясь на край крыши, растерянно глядела вниз. С губ моих падала пена. Фыркнув, я вытерла ее ноговом и сплюнула - в довершение всех неприятностей, теперь на зубах скрипела каменная пыль. Сено мне в рот, вот это поворот. Какую ж подлянку я устрою Лайри, если из-за меня всю ночь он станет мерзнуть на улице. Доверился глупой кобыле, пожелавшей развлечений на свой лунный круп, эх-х…

Отдышавшись, продолжила осматривать улицы, перелетая с крыши на крышу и пристально разглядывая редких прохожих. И с каждым уходящим человеком постепенно уходила и надежда вернуться домой. В душу снова заползал страх.

Вот еще один, в черной одежде и шапке, стоит под фонарем, глубоко спрятав руки в карманах, и время от времени озирается по сторонам, явно ожидая кого-то. Меня? Не тороплюсь спускаться, прищуриваюсь, подмечая детали. Лица не видать, однако сердцебиение участилось при виде знакомой сумки через плечо.

Описав большой круг над улицей и приземлившись на значительном расстоянии, опасливо подошла к человеку. Вдруг я снова ошиблась? Но он шагнул ко мне, приветливо разводя руки:

- Здравствуй, Луна, я рад, что ты вернулась. Как полеталось?

Подбежав, я прильнула к груди Лайри, с невероятным наслаждением чувствуя зарывшиеся в гриву пальцы. Ледяной ужас, терзавший душу, истаял в тепле любящих рук. Крылья разболелись так, что я безошибочно поняла - этот круг мой последний полет на Земле. Хватит с меня приключений. Хочу домой в тепло и уют. И, пожалуй, я промолчу о своем позоре, не расскажу, что с первым же ветром хрястнулась на крышу как пегас-неумеха. Ну, и нелепую встречу тоже утаю, чтобы не заставлять Лайри лишний раз беспокоиться за меня.

***

[ Лайри ]

В квартиру мы ввалились молча, до крайности вымотанные и довольные. У Луны, похоже, сил не осталось вовсе - все ее ноги разом сложились и она, отдуваясь, легла на пол вдоль стены. Сев на стул, я понемногу раздевался.

- Угулялась? - Поинтересовался, развязывая ботинки. Ответом был тяжелый вздох. - Ага, спасибо и тебе за отличную прогулку.

Смочив половую тряпку горячей водой, сел около Луны:

- Перевернись, вытрем копыта.

- Э-эх-х. - Вздохнула пони. - Если ты способен что-то делать, разрешаю переворачивать меня, как угодно. Ибо я уже все…

С некоторым усилием я опрокинул аликорна, перекатив на спину. Где она летала, что у нее весь свитер в пыли?

- Тяжелая ты. - Прокомментировал, очищая копыта от грязи.

- Когда тот человек поднимал меня из подвала, он ругался, что я вешу кило… грамм семьдесят. - Ответила Луна, не шевелясь. - Правда, я не… знаю, много это или нет.

Я прикинул размеры распластанной в бессилии кобылицы. Глаза Луны, когда она стояла прямо, находились почти на одном уровне с моими, при моем росте метр семьдесят. Селестия же, если верить снам, была на голову выше меня-человека, а будучи гепардом, я мог свободно пройти под ней.

- Хм, если сравнивать с земной пони, ты должна весить раза в два больше. Но как для своих размеров, у тебя нормальный вес.

Тихо застонав, Луна дернула задней ногой. Отведя тряпку, я увидел неглубокую косую царапину. Шерсть вокруг нее окровавлена. Наклонившись и удерживая ногу чуть крепче, я нежно лизнул теплую рану, ощущая неровные края и солоноватый вкус крови. Со стоном дернувшись вновь, Луна приподняла голову. Я продолжал вылизывать, чистая плоть влажно блестела в свете лампы. Встретил удивленный взгляд Луны. Не знаю, что прочла она в моих глазах - я спокойно, даже с некоей отрешенностью сделал так, как считал нужным. Слегка улыбнувшись, принцесса благодарно кивнула.

- Таки вставай, давай. - Поскреб ногтями серединку копыта.

- Эй! - Возмутилась Луна, отдергивая ногу. Рассмеявшись, перешагнул через пони и, кинув тряпку в ванну, ушел на кухню. Возня в коридоре сменилась приближающимся стуком копыт. Устало зевнув, Луна села на табурет.

- Спасибо, нагулялась вдоволь.

- На здоровье. Хорошо, что получила удовольствие.

Развязав стягивающую свитер бечевку и расстегнув молнию, аккуратно снял пыльную одежду с аликорна и отнес в ванную. Затем, поочередно поддерживая распахнутые крылья на весу, вытер их влажным полотенцем. Судя по морде Луны, такой уход был ей очень приятен.

Нехитрый поздний ужин - наполненная через верх тарелка пшенной каши, одна на двоих, и горячая вода.

- Благодарю. - Вытерев губы ногой, Луна допила свою чашку. - У меня есть вопросы о нашей прогулке, но-о-о… - Речь перешла в долгий зевок, скромно прикрытый копытом. - Я все спрошу завтра.

- Ага.

- Погоди-ка. - Луна потянулась ко мне, коснувшись копытом груди. Я ожидал, что кобылица поцелует меня, но она аккуратно выщипнула губами крупинки пшена из бороды и усов. Было щекотно чувствовать ее милую ответную заботу. И Луна, должно быть, догадалась об этом - она смущенно опустила взгляд.

- Воплощение смущения, - я взлохматил ей гриву на макушке. - Луняшка, не будь стесняшкой.

Уклонившись от руки, любимая озорно улыбнулась:

- Ох, получишь ты у меня, за «Луняшку».

- Завтра, завтра, Луняшка, все будет завтра. - Отмахнулся, убирая тарелку. - Иди уже спать.

Луна ушла, и сразу я услышал странные звуки - будто кошка точит когти об ковер. Удивленный, вышел из кухни, чтобы увидеть не менее странную картину: пони шла к дивану, с усилием отрывая ноги от ковра, при этом раздавался скребущий звук.

- Это что такое? - Поинтересовался, включив свет.

- Мои копыта после прогулки снова иззубрены, потому цепляются.

- Помочь?

- Ну?.. Попробуй. - Луна изогнула шею, ожидая моих действий.

Подойдя к пони сзади, я склонился над крупом и, взяв за голени, поднял обе задние ноги.

- Шагай.

Луна глухо всхрапнула, что больше походило на придушенный смех, и зашагала к дивану на передних ногах.

- Ты всегда так непосредственно помогаешь? - Со смехом вопросила пони, укладываясь. В ее глазах плясали задорные искорки.

- Всегда. - Покладисто ответил, укрывая Луну.

- Это была очень скорая и неожиданная помощь. Я не предполагала, что меня вот так поднимут.

- Доброй ночи. - Поцеловав красавицу в щеку, укрыл с головой.

- Постой, все забываю сказать тебе. - Луна высунулась из-под одеяла. - Когда ты утром ходишь мимо меня спящей, пожалуйста, ходи обычным шагом. Я хорошо слышу, и крадущиеся шаги пугают намного сильнее, нежели шаги обычные. Гораздо важнее не напугать меня, а не разбудить.

- Я понял, хорошо.

- Спасибо.

На кухне домыл посуду, выключил всю электронику и уже в полной темноте прошел в спальню. Скинув одежду, подошел к окну закрыть форточку и глянул на улицу. Там царила зима, щедро рассыпая над городом снег. Дома подслеповато щурились заиндевевшими окнами.

Опершись руками на подоконник, я прижался лбом к стеклу и тихо пропел куплет какой-то позабытой песни:

Время смотрит загадочно

Миллионами глаз.

То, что вечно и сказочно

- не для нас, не для нас.

Луна - не для мира Земли. И живет только благодаря моей заботе и ласке. О пережитых ей несчастьях я знаю лишь отрывки, поведанные во сне Селестией, да еще немного со слов самой Луны. Судя по всему, моей принцессе было очень трудно выжить здесь. Неужели, отвергнув Эквестрию, она решится остаться ради меня?

***

[ Луна \ Сновидения ]

Звон. Звон. Звон… Я шевельнула ушами. Где-то совсем близко надо мной металл ритмично бился о металл, глухо звеня и вибрируя. Чуть открыв глаза, пытаюсь осмотреться. Многочисленные стволы незнакомых раскидистых деревьев. И сама я лежу под деревом, низко нависающие ветви которого почти касаются спины. Пахло влагой, плесенью. Одна из тяжелых ветвей, надломленная, раскачивается на ветру, ударяясь о другие ветки. Удар. Звон. Удар.

Приподнявшись, отползаю от дерева. Звон. Удар. Ветка рухнула на место, где я только что была. Помедли я немного - ее острый сук пронзил бы меня меж лопаток. Падение ветки, или, быть может, мое присутствие нарушило равновесие странного леса: деревья, скрежеща ветвями и листьями, с грохотом рассыпались на куски. Я едва увернулась от расколотого напополам ствола. Непрекращающийся лязг сотрясал пространство. Почти что оглохшей, мне удалось вырваться в воздух.

«Что за бред синей кобылы? Почему я здесь нахожусь?» - Зажав копытами уши, скептично посмотрела на хаос под собой. Там уже что-то дымилось, носа коснулся запах каленого металла. Как пони, управляющая снами, я понимала - происходит нечто неладное, требующее моего внимания. Нечто, с чем надо разобраться. Видимо, этот сон - отражение моих страхов после неудачных полетов и падений.

- Но почему именно я?! - Злобно буркнула, взмахивая крыльями. Почему меня вечно заносит в какие-то передряги, как будто мало проблем в жизни наяву? А если я желаю отдохнуть в покое и тиши?

Развернувшись, я устремилась прочь. Ткань сновидения отпускала неохотно, она тянулась вокруг меня, переплетаясь, треща и изламываясь, будто я не летела, а продиралась через заросли виноградной лозы. Применив магию, я все же вырвалась из сна, зависнув в некоем «межмирье». Счистила с себя остатки негатива и задумалась: куда ж я хочу попасть? Летнее Солнце, небо с перистыми облаками, тихий океан, песчаный пляж, прохладный коктейль. И необитаемый остров в придачу. Весело взбрыкнув, унеслась отдыхать.

***

[ Лайри \ Сновидения ]

Я лежал на берегу озера, удобно положив голову на скрещенные передние лапы. Ласковый ветер взъерошивал шерсть, легонько качал камыши, по воде шла чуть видимая рябь, приветливо грело Солнце. Изредка волны подкатывали к моим пальцам, тут же отступая назад. Над водой сновали мошки, то и дело зигзагом пролетала стрекоза.

Донесся запах живого существа, затем легкие шаги. Привстав, я слегка поклонился хозяйке сна.

- Что привело тебя, Лайри? - Спросила Селестия, ложась рядом со мной. Ее голос был нежный и мягкий, казалось, никогда в жизни белая правительница не повышала тон, убеждая логикой и лаской.

- Я хочу знать, как будет открываться портал и может ли это быть опасным?

- Я уже передала Луне свиток с пентаграммой, создающей портал. Вам нужно будет нарисовать на полу все символы в точности так, как они изображены в свитке, а затем установить зеркало, чтоб лунный свет падал сразу на него и рисунок. Магическую часть задачи, со своей стороны, я выполню сама.

Сорвав травинку, аликорн нарисовала на песке звезду, слегка заштрихованный овал зеркала, и лучи от Луны.

- Опасно ли это? - Переспросила она, проницательно взглянув на меня. - Да. Сам по себе открытый портал не опасен, он может выглядеть как простое окно, или поверхность воды с рябью. Но магия портала зависит от падающего на рисунок света Луны. Если Луну закроет туча - портал погаснет. Главное, чтоб в момент угасания в портале не оказалось ваших тел и конечностей, иначе их просто рассечет. Я надеюсь, что в нужную нам ночь земное небо будет ясным.

Я неопределенно фыркнул, что могло означать как равнодушие, так и слегка презрительное отношение к возможной проблеме.

- Полнолуние длится три ночи, наверняка одна будет ясной. Если и нет, проживу с Луной еще один месяц, до следующего полнолуния.

- Лайри, пожалуйста, проясни для меня еще один вопрос.

- Попробую.

- Две недели, остававшиеся до полнолуния, уже истекли. Но почему вы с Луной не подготавливаете портал и не даете мне знать? У вас проблемы?

- Как это истекли? - Удивился я. - До полнолуния еще несколько дней.

- Видимо, у нас одинаковое течение времени, но разный его счет. - Задумчиво произнесла аликорн. - Сколько часов в сутках твоего мира, Лайри?

- Двадцать четыре.

- А в моем мире - шестнадцать.

Селестия быстро начертила несколько формул. Я с интересом проследил за рассчетами, не стремясь вникнуть в суть.

- Ясно, - удовлетворенно кивнула пони. - Сутки Эквестрии на треть короче Земных. Из-за этого я и запуталась в сроках. Это объясняет также, почему у тебя Луна спит неоправданно много, аж полсуток по нашим меркам. У вас одна лишь ночь длится восемь часов, верно?

- Это зависит от времени года. Зимой темное время суток может длиться даже десять часов. А летом всего четыре-пять часов. Не успеешь заснуть - уже можно не спать.

- Поразительно, - Селестия не скрывала удивления. - Мир пони в этом плане более упорядоченный.

- А еще на Земле есть места, где день длится полгода, и затем полгода ночь.

- Полгода ночь? Думаю, Луне понравились бы такие места.

- Сомневаюсь. Там хоть и красиво, но жутко холодно.

- Спасибо, вопрос о длительности суток мы прояснили.

- Вот Луняша и отсыпается у меня, пока есть такая возможность.

- Луняша? - Взгляд Селестии погрустнел, аликорн легла на бок, теперь уделяя мне все свое внимание. - Я вновь не вижу сестру. Расскажи, как у вас жизнь?

- Да прекрасно все у нас. - Усмехнулся в усы. - Луняша освоилась в моем мире, привыкла к цивилизации, технике, вдохновенно готовит ужины нам обоим, пока я работаю. Приноровилась обходиться без магии. Мирно живем вместе, едим, спим, играем. Вчера гулять по городу с ней ходил, она нагулялась до упада. Купаться ей очень нравится. Вот вернется к вам, да потребует себе таких же удобств, как у меня. Ванну и душ так уж точно захочет, хе-хе.

- «Душ» - это что?

- Льющаяся сверху вода. Это как дождь, но не для всех, а лишь для Вас одной.

Селестия задумчиво потерла копытом челюсть.

- Если я верно поняла о купании, то душ ей требовать не придется. Меня радует, что у вас все хорошо.

Травинка, поддерживаемая золотистой мерцающей аурой, качалась между нами. Селестия свернула ее в замысловатую «руну» и съела.

- Я всю жизнь всегда использовала магию. Мне трудно представить, каково Луне в твоем мире без телекинеза и иных простейших вещей.

- Обыкновенно - губами, зубами, копытами, крыльями. Немного смекалки, сноровки, практики и все наладится.

- Любопытно. То есть Луна живет как земнопони.

- Точнее, как пегас. Летает она уверенно.

- Даже так? - Новую «руну» Селестия свернула из длинной травинки особо тщательно.

- А попробуйте сами пожить неделю без магии. Думаю, это даст вам много новых впечатлений и ценный опыт.

- Возможно. - Травинка-«руна» исчезла во рту Селестии.

- Стоп! - От неожиданной мысли я подскочил на месте. - Если у вас две недели уже прошли, значит и полнолуние прошло. Тогда как быть?

- Я управляю движением обоих светил и могу сместить Луну в любую фазу, если это потребуется.

- Спасибо за ответы. Теперь я знаю, что делать. - Встав, я потянулся, выгнул спину.

- Лайри?..

Обернувшись, я увидел розовые глаза аликорна. Вечное одиночество вечного существа… и на миг промелькнула тщательно скрываемая тоска по сочувствию, теплу, ласке.

- Иди, ты свободен. - Кивнула она, приняв привычный добродушный вид.

Я замер, ощущая противоречие. Всего на мгновение Селестия открылась мне. Но ни о чем не просит, не держит. Должен ли я уйти, притворившись, что не заметил ее слабости? К черту! Всегда ненавидел «двойные стандарты», лицемерие и двуличие!

Гортанно рыкнув, я принял облик человека. Белая пони с удивлением смотрела на перевоплощение. Все также опираясь на пальцы, приблизился к Селестии, нежно тронул ладонью ее морду.

- Зачем? - Тихо вздохнула она, не отводя взгляда. - Я ведь сказала, ты можешь идти.

- Я не уйду, Тия. Если только ты не вышвырнешь меня отсюда. - Твердо ответил я.

Скользнул рукой по голове, лаская щеку и ухо, вынудив закрыть правый глаз. Вплел пальцы в радужную гриву, осторожно массируя загривок. Селестия колебалась, передняя нога ее вздрагивала, порываясь сбросить руку, но чувственные ласки, проникая в душу, плавили вековой лед отчуждения, побуждали вбирать каждый миг неожиданного наслаждения.

Погладив бок и дрожащее крыло, я прильнул к груди Селестии, лег между ее передних ног, обнимая плечи и шею. Осторожно, будто с опаской, она тоже обняла, тронув копытами мою спину - по коже скользнул прохладный металл накопытников. Мы смотрели друг другу в глаза, она - вопросительно, с сомнением; я - открыто, с доверительной улыбкой. Самыми громкими звуками в этот миг были удары сердца аликорна.

Она склонила голову мне на плечо, и белоснежное крыло с тихим шорохом раскрылось, укрывая меня.

- Ты странный. Но спасибо тебе за это. - Донесся чуть слышный шепот.

Рог Селестии слабо замерцал - Солнце погасло, уступая власть безмятежной бархатной ночи. Откуда-то издали звучал свист соловья, воздух наполнили нежные ароматы ночных цветов, и, наверное, впервые во сне Принцессы Дня светила Луна.

***

[ Луна \ Сновидения ]

Волны медленно омывали берег, словно стремясь приласкать каждую его песчинку, накатывая снова и снова, в нескончаемом танце. Ноздри вздрагивали, ловя принесенный бризом запах океана. Изредка слышались крики летающих над берегом птиц. Прикрыв глаза, я расслабленно полулежала в кресле, держа передними копытами изящный стакан с коктейлем. Я могла левитировать стакан телекинезом, но, живя без магии, научилась ценить чувствительность своих копыт. Гладкое прохладное стекло было приятно держать. Отпила зеленоватый коктейль, тягучий, сладкий, слегка приторный - он восхитителен. Досадно, что в реале не угостить Лайри подобным напитком, думаю, ему понравилось бы.

Всмотревшись в мир, я заметила, что краски его поблекли, а по берегу и воде тянулись длинные серые тени, постоянно меняющие очертания.

- Что за напасть? Второй раз уже. - Ворча, отставила стакан на песок и, выглянув из-под большого тента, посмотрела на небо. Пронзительный холодный ветер растрепал мою гриву. Я встревоженно глядела на постепенно изменяющийся сон. Тусклый диск Солнца уже едва проглядывал сквозь мрачную пелену туч, мгновенно забивших до этого чистую небесную гладь.

Я вздрогнула. Нечто колкое и холодное коснулось носа. Большая, неправильной формы снежинка прожила не больше мгновения, растаяв от моего тепла. Кружась, в гриве запуталась еще одна. И еще... Устремив взгляд вдаль, я завороженно наблюдала, как снег медленно устилает берег белым ковром. Неподвижным коконом меня окутывала звенящая тишина.

Было что-то таинственное в этой причудливой красоте... притягивающее, манящее, но заставляющее чувствовать неприятный холодок где-то глубоко под сердцем...

Новый злой и колючий порыв ветра с силой отвесил пощечину, приведя в чувство. Поежилась от пробирающего до костей холода. Пора было покинуть это место, пока я окончательно не окоченела. Расправив крылья, с силой оттолкнулась от земли и взмыла ввысь. Подо мной вместо живого движущегося океана простиралась бесконечная ледяная пустыня, а над головой нависла непроницаемая завеса угрожающе темных, серых туч, которая, казалось, вот-вот придавит меня своей массивной громадой.

- Спокойно, Луна. - Проговорила я себе твердо, стараясь под стремительными ударами ветра выровнять беспокойный полет. - Этот сон - отголосок переживаний прошедшего дня, не более. Просто пойми это и покинь его как можно скорее.

Тучи опустились еще ниже, а грудь словно обвили тугие обручи, не давая свободно дышать. Весь этот мир хотел сжаться вокруг меня и задушить в ледяных объятиях. Я металась меж облаков, тщетно пытаясь вырваться из этой тюрьмы, но, когда паника окончательно захлестнула разум, внезапно был замечен небольшой туманный просвет, и я что есть сил рванула туда. Спустя мгновение после того, как белый колкий туман поглотил меня, я услышала страшный треск и грохот позади, словно небо рухнуло, и почувствовала, как ткань сна рвется и сминается, уничтожая этот эфемерный ледяной и негостеприимный мир...

Я осторожно летела практически наугад, не видя даже собственного носа. Тишина была такой, что больно закладывало уши.

- Это неестественно, неправильно. - Я вертела головой в разные стороны, тщетно пытаясь хоть немного развеять взмахами крыльями обволакивающие меня клубы белого тумана. Неопределенность этого странного места давила, заставляя еще больше нервничать.

Могу поклясться - до моего уха донесся звук, столь тихий, что даже в этом безмолвном царстве он был едва ощутим, но я услышала его! Чуть не вывернув себе шею, попыталась разглядеть хоть что-нибудь через эту молочную пелену, тщетно пытаясь пробить ее непроницаемость лучом сверкающего шарика света, мерцавшего на кончике рога. Но вокруг все было так же неизменно.

Медленно двинулась дальше сквозь туман, напрягая слух так, что звон в голове лишь усилился.

Сердце ушло в копыта - я ощутила едва заметное прикосновение к ноге. Оно было слабым, словно легкий ветерок коснулся шерстинок на шкуре. Взбрыкнув, рванулась вперед, паникуя все больше. Неожиданно вокруг меня началось движение, клубы тумана, до этого висевшие неподвижной завесой, интенсивно вращались.

- Кто здесь? - Дрожа, мой слабый вопрос словно утонул в белоснежной пучине.

И когда я решила, что начинаю медленно сходить с ума, до моих ушей осторожно донесся чуть слышный шепот...

Я не могла разобрать его слов, но казалось, что он доносится со всех сторон. Туман превратился в водоворот, засасывающий меня куда-то в глубины собственного подсознания. Задыхаясь, попыталась вырваться, но тщетно. Сил звать на помощь не было - горло сдавило неведомыми тисками, все, что я могла - лишь хрипеть, как в предсмертной агонии. И за миг до того, как провалиться куда-то вниз, я смогла заметить мрачные силуэты, наблюдающие за мной темными пустыми провалами вместо глаз...

Я стрелой вылетела из тумана, пронзив перегородку между мирами и разбив ее на тысячи осколков. Перекувыркнувшись несколько раз, стремительно падаю сквозь темные облака, разрывая их на части. Ледяной и резкий порыв штормового ветра безжалостно отшвырнул меня в сторону, будто крошечную снежинку. Завеса облаков внезапно кончилась, и я смогла наконец увидеть далеко под собой утыканную деревьями, словно иголками, землю. Далее наслаждаться определенным и четким пейзажем мне было некогда - земля стремительно шла на сближение со мной, и, не желая так бесславно погибнуть, я сильными и резкими взмахами крыльев стала выравнивать полет, отчаянно борясь с жестокой стихией. Мои взмыленные бока мгновенно покрылись тонкой коркой льда, перья слиплись и превратились в сосульки, утягивая меня вниз. Попытавшись магией поддержать себя, с удивлением и ужасом поняла, что мне это не удается, и через несколько мгновений я рухну под тяжестью своего ледяного панциря. Легкие заполнил отвратительный черный и едкий дым, принесенный ветром откуда-то снизу.

Отчаянно продолжаю неравную схватку со взбесившимся штормом, чей напор не ослабевает ни на миг, лишая меня последних сил...

Вихрь уносит меня куда-то вниз. Крылья отказываются повиноваться, мир слился в один головокружительный круговорот.

Секунда. Вторая. Третья...

Я готовлюсь к сокрушительному удару.

Пятая. Шестая...

Треск ломающихся веток и хруст собственных костей оглушает меня. Словно снаряд проношусь сквозь лесную чащу. Удар, темнота.

Судорожно хватая воздух ртом, резко подскакиваю на диване. Тело содрогается от безумной боли, словно я наяву как следует припечаталась к земле. Сердце колотится, в горле пересохло, шерсть покрылась липкой вонючей испариной. Изможденная, повалилась, чувствуя дрожь в ногах и хвосте. Перед глазами - то же видение, что посетило меня на крыше: окровавленное, изувеченное, изуродованное тело, неестественным образом изломанное и лежащее в снегу...

Я ждала, пока боль стихнет. Страдания, пережитые во сне, отозвались наяву усталостью, ломотой во всем теле. Наконец, моя голова бессильно упала на одеяло. Но стоило мне закрыть глаза, как тут же появилось противное головокружащее ощущение, что я продолжаю падать куда-то далеко вниз... Всхрапнув, тихонько и успокаивающе прошептала себе:

- Успокойся, Луна. Это всего лишь сон... такой реалистичный, страшный... но всего лишь сон. Тебе стоит завязать с поиском приключений на свой круп в реальности.

Отдышавшись, поплелась на кухню, борясь с ковром за каждый шаг. Зубами оторвав угол пакета с соком, влила в себя добрую половину содержимого. Холодный яблочный сок разбавил горечь моих мук. Чуть не уронив коробку, вернула ее на полку и пошла в ванную, желая вытереть тело от пота. Однако меня ждало разочарование - из крана текла лишь холодная вода. Сердито кинув полотенце на вешалку, вернулась к дивану и уже хотела лечь, но вспомнила о Лайри. Как он? Ступая, по возможности, аккуратно и тихо, прокралась к нему. Он спал лицом к стене, завернувшись по уши в теплое одеяло как в кокон. Склонив голову, я замерла у кровати, прислушиваясь к медленному дыханию, и губы тронула легкая улыбка. Хорошо, что моему человеку не снятся кошмары.

Я ушла к себе.

С трудом пытаюсь разлепить заледенелые ресницы. Я не чувствую своего тела… оно словно вмерзло в пласт льда и стало частью сугроба, в котором покоилось. Мне удалось приоткрыть глаза, но сфокусировать взгляд не удается.

…Сколько я так пролежала - не знаю. Казалось, время остановилось, а мир вокруг меня замер...

Постепенно чувства возвращались ко мне, и их все нарастающая острота наконец вывела меня из оцепенелой дремы. Осторожно попыталась поднять голову и стряхнуть с морды снег. Это простое движение вызвало ужасную боль в шее, прокатившуюся вдоль всего позвоночника и вырвавшую глухой стон из уст. Бессильно уронила голову обратно, пытаясь отдышаться. Глаза вновь заволокло темной пеленой.

Беру себя в копыта. Еще одна попытка. Новый приступ боли. Постепенно отрываю голову от мерзлой земли, борясь с неповинующимся телом. Наконец, удается немного приподнять морду так, чтобы стало возможным оглядеться и понять, где я нахожусь.

Картинка перед глазами перестает расплываться и обретает все большую четкость. Обвожу взглядом место своего падения - широкую поляну, окруженную со всех сторон стеной мрачных кривых елей. Позади виднеется глубокая борозда, пропаханная при неудачной посадке. Вьюга немного стихла, но, продолжая гулко завывать в кронах деревьев этого дикого леса, вытряхивает снег из серых негостеприимных небес, столь яростно отторгнувших меня. Сама же я, оглушенная, лежу в сугробе, словно укутанная снежным одеялом.

Уши уловили треск, сухо и резко разрезавший холодный воздух. Медленно повернула голову к источнику звука. За спиной виднелись странные искривленные столбы с перекладинами, опутанные густой сетью веревок, свисающих словно толстые омерзительные щупальца. На концах некоторых из них плясали безумные веселые искорки, издавая этот необычный, пронзительный треск.

Смертоносная энергия, что текла по этим тросам, постепенно наполняла воздух, все это место, проходя потоками сквозь каждую частичку моего измученного тела. Хоть и с запозданием, я наконец поняла, что это: «электричество», как называл сие беспощадное порождение человеческой цивилизации Лайри.

С другой стороны что-то громко хрустнуло. Резко поворачиваю голову и испытываю новый приступ боли. Небольшая, но яркая вспышка ослепила меня. Искры загораются все чаще и яростнее; трескучий гул не унимается, нарастает и доносится уже теперь со всех сторон. Эти проклятые столбы будто бы возникают из ниоткуда, появляясь там, где мгновение назад их не было и в помине…

«Бежать». Эта мысль все настойчивее бьется о стенки черепа, отбивая суетливый нестройный ритм. БЕЖАТЬ! КАК МОЖНО СКОРЕЕ!

Жуткий страх, растекаясь мерзким липким холодом, затуманил рассудок. Повинуясь ему, резко дернулась и не смогла сдержать вскрика: мое тело одним боком действительно вмерзло в ледяную корку. Крылья странно изломаны, безвольно раскинувшись за спиной. Ужасная боль пронзает при каждом резком движении, словно все кости вынимают из меня, еще живой.

Безуспешно пытаюсь встать, стараясь опереться на дрожащие передние ноги, но лед держит мертвой хваткой. Силы стремительно покидают меня, в глазах вновь темнеет. Оставляю эти бесплодные попытки в надежде хоть немного перевести дух.

На миг показалось, что столбы словно стали ближе ко мне… нет, это просто разыгралось воображение. Черными кривыми крестами они все также неподвижно расставлены по краю поляны.

Возобновляю попытки освободиться. Превозмогая себя, едва сдерживая крики, продолжаю с отчаянным упорством вырываться, но лед никак не поддается.

Подняв голову в очередной передышке, я поняла, что глаза меня не обманывают. Столбы каким-то образом сократили расстояние, и теперь это стало заметно. Пока я не вижу, они медленно приближаются ко мне…

Чувствуя, как ужас берет меня за глотку, я из последних сил рванулась, пытаясь вытянуть свое неслушающееся тело. Кровь вскипела в жилах, в голове помутилось, и даже боль отступила на второй план - был только страх, словно плетью хлещущий меня, заставляя бороться со смертельной цепкой хваткой ледяной ловушки.

Круг сужается… искры вспыхивают все быстрее и злее…

НУ ДАВАЙ ЖЕ!

Хруст - и лед дрогнул. Еще один рывок - и мне удалось оторвать свой отмороженный бок. Не удержавшись, по инерции рухнула в другой сугроб. Но это не могло остановить... Дрожащие онемевшие ноги разъезжались, плохо повинуясь мне. Спотыкаясь, вкладывая все свои силы, больше не чувствуя боли, гонимая животным ужасом, я ползла, вскакивала и снова падала, рвалась вперед, одержимая лишь одной страстной жаждой оказаться отсюда как можно дальше. Увидев дыру в почти сплошном кольце обступавших меня столбов, что есть мочи поспешила туда, насколько позволяло мое состояние...

Сильный удар в затылок припечатал морду к замерзшей земле. Вскочив, не оборачиваясь, двинулась дальше, пока снова что-то со всей силы не врезалось мне в спину. Где-то наверху раздался резкий пронзительный галдеж, засверкали вспышки, и с небес обрушился дождь из многочисленных мертвых пернатых. Задыхаясь, я кинулась что было сил прочь, ногами мешая снег с перьями, увязая в этой каше, а птицы все продолжали падать, награждая меня увесистыми шлепками своих теплых мягких тел. Треск стоял невыносимый, закладывал уши, перерастая в страшный гром, смешанный с предсмертными воплями. Скорченная в агонии дымящаяся птица упала мне на лоб - вскрикнув от страха, шарахнулась и, споткнувшись, кувырком покатилась в сугроб. В следующее мгновение я оказалась на спине с невольно раскинутыми в разные стороны конечностями. Надо мной творился хаос, состоящий из вихрей ослепительных вспышек и черных размытых мечущихся клякс… В отчаянии зажмуриваюсь и закрываю глаза копытами, но перед мысленным взором все также продолжает кружиться нестерпимо яркий хоровод убийственных огней…

Внезапно ощущаю чье-то прикосновение. Холодное, как лед, оно словно обжигает шкуру. Какие еще ужасы таит мое подсознание?!. Что это?.. Руки? Лапы? В тот же момент грудь резко сдавливает в крепком удушающем захвате. Меня пронзает острая боль - поломанное крыло сильно дергают, будто хотят вырвать из спины. В ужасе сопротивляюсь, но тщетно - лишь перекатываюсь на бок. Слезящиеся глаза ослепли, не давая возможности увидеть того, кто держит меня. Цепкие ледяные пальцы вцепились в голову, сжимая ее так сильно, словно стремясь раздавить мой череп. Я брыкаюсь, из всех сил противясь, но мои ноги по очереди хватают, обездвиживая и не позволяя продолжать борьбу. Руки тянут меня за собой, и я все глубже проваливаюсь в снег. Окружающий мир тускнеет, становится зыбким, как мираж, а холод, вьюга, крики птиц медленно отдаляются…

…как вдруг я слышу странное шипение:

- Тш-тш-шшш…

Совсем близко, над самым ухом. Выворачиваю голову в напрасной попытке преодолеть натиск, широко раскрытыми, но невидящими глазами силясь узреть хоть что-нибудь. Сердце готово выпрыгнуть из груди.

- КТО ТЫ?!

Мне кажется, что я ору. Но с губ моих слетает едва слышный стон, и, дернувшись в последний раз, я затихаю, обессилевшая.

***

[ Лайри ]

Затуманенное сознание еще ощущало тепло тела Селестии. Мы с аликорном так и пролежали всю ночь в объятиях друг друга. Счастливо улыбнувшись, я потянулся и перелег на спину. Не думаю, чтобы существо, чей возраст измеряется десятками столетий, открыло что-либо новое для себя в общении со мной. Но я подарил ей то, в чем она нуждалась в этот момент.

Звучно зевнув, сел. Будильник укоризненно моргал «двоеточием» - на выходных я всегда лишал права голоса этот нехитрый аппарат. Решая, чем заняться сегодня, подошел к окну. Город покрылся прекрасным снежным ковром, но, девяти утра нет, а пешеходы успели вплести ниточки своих следов в ткань зимней гармонии.

Тихо открыв дверь, глянул на Луну. Она спала, замершая в раскоряченной позе, задрав одну заднюю ногу на спинку дивана, свесив голову до пола, и будто стремясь поймать равновесие неловко распахнутыми крыльями. Смятое одеяло валялось на полу.

«Как она еще не вывихнула крылья, лежа на них всем телом?»

Подойдя к аликорну и осторожно обняв, приподнял ее, укладывая удобнее на бок. Ласково массируя сопротивляющееся помятое крыло, вытащил его из-под Луны, уложил голову и ноги. Спросонок недовольно ворча, пони вяло отбрыкивалась.

- Тш-тш-тш… - Шепнул на ухо Луне, поглаживая ее шею. Похоже, ей жарко было спать: мокрая и противно липкая шерсть источала терпкий запах, как вчера после игры с кольцами. Значит, снова надо будет купать мою любимую лошадь. Хорошо, что покрывало на диване я давно заменил другим, легко стираемым.

Пони неожиданно попыталась встать. Толком не проснувшаяся, она, подняв голову, взглянула на меня. Глаза аликорна, затянутые полупрозрачной пленкой третьего века, словно туманной дымкой, выглядели странно, даже слегка пугающе. Проворчав что-то неразборчивое, Луна немного повозилась и затихла.

Свершив привычные утренние дела, забрал из коридора куртку, свитер, все той же кошачьей походкой прошел мимо принцессы в спальню, кинул одежду на кровать и вытащил из тумбочки под телевизором несколько дисков «Сони» с надоевшими играми. Одевшись, я покинул квартиру.

Зима отбушевала ночью, утро выдалось тихим и ясным, двор искрился белоснежной идиллией. В чистом, по-зимнему свежем воздухе витал чуть заметный след автомобильного выхлопа. Надев темные очки, я направился к автобусной остановке.

На оживленной улице зловоние цивилизации чувствовалась много сильнее, но это не мешало мне наслаждаться прогулкой и читать эмоции на лицах спешащих людей. Я чувствовал себя хищником, наблюдающим за стадом двуногих. Они проходили мимо - спокойные, сосредоточенные, хмурые, озабоченные, целеустремленные, надменные, равнодушные, изредка любопытные и жизнерадостные. У всех свои мысли и чувства, разная жизнь и особенное к ней отношение. На это всегда увлекательно смотреть со стороны, не будучи в общем движении.

Первые два автобуса я пропустил, не желая участвовать в излюбленном народном спорте, называемом «давка». Впрочем, я вообще не люблю какой-либо спорт, тем более массовый. Следующий автобус оказался вместительной «гармошкой», где всегда хватало места всем. Сидя у окна, я в полудреме смотрел на знакомые улицы. Эх, опять ремонтники клад ищут, полдвора разрыли, и всенепременно надо копать зимой, хм-пф-ф.

Вот и остановка около рынка, люди подбирали сумки, корзины, медленно просачивались через узкую переднюю дверь. Оплатив проезд, вышел и я.

Прилегающая к рынку улица славилась оживлением по выходным - частники с рук продавали вышитую одежду, цветы и «друзей человека». Вдоль дороги много картонных коробок, клеток с ютящимися птицами, хомяками, щенками, котятами разношерстных «дворянских» пород.

Прислонясь к крайнему ларьку у входа, стоит на костыле одноногий попрошайка в камуфляже. Я вгляделся в сутулую фигуру, отекшее лицо, потухший и безразличный ко всему взор. Нет, для Чеченской он слишком юн и слаб, да и ноги, поди, обе на месте - одну запихал в штанину согнутой. Хотел дать начинающему актеру пару дельных советов, как придать себе более битый жизнью вид и соответственно повысить доходность часового стояния. Но решил, что не мое это дело, пусть бедный студент сам учится искусству вызывать жалость, а не тупо стоять столбом.

Кажущиеся бесконечно длинными ряды одинаковых железных ларьков, составленных вплотную один к другому. Продукты, зажигалки, сигареты, зубные щетки, пасты, мочалки, полотенца, брелоки, сувениры, лазерные указки, книги, журналы, адаптеры, пульты, часы, калькуляторы, наушники, фонари, батареи, лампы, пустые аудио- и видеокассеты, мелкая электроника, ножи, открывалки - всего понемногу, что может понадобиться в жизни.

В ларьке с играми двое мальчишек обсуждали картриджи «Денди». Продавец, зная мои запросы, вытянул из-под прилавка ящик с дисками, и на добрых десять минут я погрузился в медитацию, изучая названия и описания игр. В этот раз геймеры притащили к обмену кучу новых дисков, выбор был удивительно богат. Я взял «XenoGears», «Tenka», «Descent Maximum», «Spyro», и наконец, «Mortal Kombat», каким-то чудом перекочевавший с «Сеги».

Затем я посетил «рыбацкий ряд». Кроме рыболовных снастей, здесь продавали великое разнообразие железного хлама: отслужившие свое водопроводные краны, вентили, трубы, цепи, антенны, телефоны, провода, кабели, штекеры, розетки, гайки, болты, механические будильники, весы, магнитофоны, радио, платы, ключи к неизвестным замкам и замки без ключей, запчасти от велосипедов, машин и неведомой техники, древние советские игрушки, монеты, столовые приборы, инструменты разной степени ржавости и пригодности. Изредка, хорошо покопавшись, можно было приобрести интересные раритеты по бросовой цене.

Здесь же торговали кормом для домашних питомцев. Купил два кило овса. С лица продавца, пока он отвешивал мне корм, не сходила нездоровая улыбка.

- Попугаев на убой кормите? - Поинтересовался он, забирая деньги.

- Спасибо. Крокодила выращиваю. - Флегматично ответил я.

Последний пункт маршрута - детский ряд. Палатки, грубо сваренные из угловых реек и обшитые листовым железом. Товары развешаны на металлических сетках и лежат на раскладушках. Я пристально осмотрел стены, отмечая кукол, конструкторы, фигурки героев. Этот есть, этот - хлам… Ничего, достойного быть в коллекции.

Уже на выходе с рынка закупился капустой, морковкой, сладостями и пивом.

- Эх, сынок, чудненький ты мой, полосатенький, возьми портрет цыганочки, принесет он тебе счастье и богатство. - Зацепилась за меня сидящая у выхода старушка. Я окинул ее беглым взглядом: толстое полинявшее пальто грязно-бурого цвета, плечи укрывает черный платок. Морщинистое бледное лицо, слезящиеся от мороза глаза выглядывают из-под желтой пуховой шапки. Рядом со старушкой на перевернутом вверх дном картонном ящике лежат иконки, кресты, звезды и какие-то атрибуты высосанных из пальца верований.

Счастье? Богатство? Вспоминаю глаза счастливой Луны, ее тихий смех, когда почесываю ушки. Невольно улыбнулся.

- Спасибо, есть у меня и счастье, и богатство, не нужно м-м...

Чувствуя движение сбоку, резко оборачиваюсь и хватаю за грудки невзрачного мужичка в худеньком сером свитере.

- Сдурел?! Я всего-то проходил мимо! - Возмущается он. И замолкает, слыша глухой гортанный рык. Злобно оскалившись, наклоняюсь вплотную:

- Я нервничаю, когда всякие мимопроходимцы пытаются шариться по моим карманам. Вон!

Ближайшие прохожие на миг замирают, оборачиваются, и равнодушно идут дальше. Тряхнув человека, отталкиваю его - неудачливый карманник исчезает в толпе. Отвернувшаяся старушка безучастно молчит. Я вздохнул, чувствуя, как по телу пронеслась мощная волна адреналина, и пошел к автобусу.

***

[ Луна \ Сновидения ]

Очнулась от резких порывов холодного ветра. «Птицепад» прекратился, вся поляна была усеяна трупами несчастных, только что убитых существ. Превозмогая себя, поднимаюсь на дрожащих ногах, в глазах двоится и расплывается из-за жгучей пелены. Стряхиваю слезы, безуспешно пытаясь унять дрожь. Резко вдохнув, делаю шаг вперед и внезапно краем глаза замечаю движение справа от себя, заставившее инстинктивно застыть…

Оно неслышно скользило на небольшой высоте над землей, похожее на плотный клубок переплетающихся щупалец, особо длинные из которых извивались под вытянутым телом этого… нечто. По всей длине черных мерзких отростков бежали цепочки разноцветных огоньков. Они непрерывно мерцали, вытягивались и изгибались, образуя причудливые узоры, петли, кольца… Это таинственное создание, похожее на медузу, медленно приближалось ко мне.

Я ощутила странную резь в глазах и мощные потоки энергии, проходящие сквозь меня. В тело словно вонзили тысячи иголок, как будто лучи мерцавших на медузе огоньков втыкались в мою плоть, особенно сильные уколы пришлись в голову и вдоль спины. Я попятилась, стараясь не упускать гадину из виду. Она не торопясь начала описывать вокруг меня дугу, видимо, выбирая момент и готовясь к атаке.

Отпрыгиваю в сторону с диким воплем - в мою ногу словно всадили множество игл! Я не заметила, как сзади подкралась другая медуза. Концы ее щупалец искрились, как провода с электричеством. Так вот что это такое... С одного из столбов на снег упали ранее обвивавшие его тросы. Они зашевелились, сплетаясь в единый, мерзкий, усеянный бегущими искорками клубок… Новая особь пополнила ряды стаи хищников.

То с одного столба, то с другого падали все новые и новые электрические медузы. Чувствуя, как от ужаса холодеют ноги и низ живота, я отступаю, стараясь держать всех существ в поле зрения, не подпуская никого к себе. Их становится все больше, и тем сильнее я ощущаю разряды, проходящие через мое тело. Боль почти что нестерпима - только желание выжить удерживает меня на ногах и позволяет сконцентрироваться на многочисленных врагах. Медузы плыли неторопливо, аккуратно протягивая щупальца ко мне, держась на некотором расстоянии, но методично окружая свою жертву, стараясь ослабить ее яростными и точными вспышками.

Я медленно но верно пятилась, двигаясь к разрыву кольца, в который до этого меня заключили столбы. Я чувствовала, что эти твари не последуют за мной в лес, густой ельник был единственной надеждой на спасение. Иду осторожно, стараясь не делать резких движений и не провоцировать медуз на атаку, ибо без магии я не смогу отразить смертельный для меня выпад.

Внезапно что-то вошло в сознание, заставив остановиться в ступоре. Последующий удар током вывел из оцепенения. Угрожающе и резко мотнув головой, выставив вперед рог, отогнала одну из медуз, вплотную приблизившуюся ко мне. Я ощущаю, как сзади появляется нечто. Нечто настолько ужасное, что мой разум не мог даже представить в самых страшных кошмарах. Сердце ухнуло куда-то вниз, тело свело судорогой, отказываясь подчиняться мне. Повинуясь неведомой воле, разворачиваюсь, дабы лицезреть своего таинственного врага.

Передо мной, преграждая путь к спасительному лесу, возвышался обугленный изогнутый столб, увеличивавшийся в размерах прямо на глазах и изгибавшийся крестом. На концах его виднелись широкие сияющие диски, свисавшие пачками, словно гирлянды. Тросы на нем постоянно двигались, обвивая его густой угольно-черной сверкающей огоньками паутиной.

Я поняла, что медленно теряю сознание и волю. Остатки сил окончательно покинули меня. Ноги подкосились, поставив на колени перед крестом. Он склонился надо мной. Я могла лишь бессильно наблюдать, как он протягивает ко мне свои щупальца…

- НЕТ! ПРОЧЬ ОТ МЕНЯ!!!

Во всю мощь своих легких, разрывая собственные барабанные перепонки, из моих уст вырвался громогласный крик. Новый удар током привел в чувство, и я призвала на помощь последнее, что оставалось у меня из оружия. Звуковая волна отшвырнула крест, заставив его с оглушительным треском взорваться снопом искр и раствориться в воздухе. Глубокий вдох - и все медузы отправились вслед за ним, отброшенные новым криком. Содрогаясь, оглядываюсь вокруг себя. Откуда ни возьмись, все пространство поляны заполнил белый колючий туман, скрывая оставшиеся столбы за своей густой пеленой. Я рванулась вперед, стараясь как можно быстрее достичь деревьев, но клубы тумана настигают меня, застилают взор и заставляют двигаться практически вслепую. В ушах стоят страшный звон и раскат «Кантерлотского церемониального», спасшего мне жизнь, заглушающие шепот голосов, доносящихся из-за белоснежной завесы…

…Утопая по колено в снегу, безуспешно стараясь прикрыть промежность хвостом под порывами ледяного ветра, волоча сломанные крылья, бреду куда-то вперед. Лес вокруг поредел, и в таком малом количестве деревья не могли закрыть меня от безжалостных пощечин вьюги. Туман окончательно рассеялся, но обзор это не улучшало из-за снега, постоянно сыпавшего мне в глаза так, что было невозможно даже чуточку приоткрыть их. Куда я иду?.. Я не знаю. Просто иду.

Надеясь найти укрытие, прячусь под редкими ветвями больной и кривой ели. Живот свело судорогой, но мне не утолить голод - еловые иголки сделают моему желудку только хуже. Глаза нестерпимо щиплет от отчаяния и страха - но плакать нельзя. Слезы замерзнут ледяной коркой, причиняя лишнюю боль и усугубляя ситуацию. Хотя, казалось бы, дальше просто некуда.

В какой-то момент я перестала понимать, что происходящее со мной - не наяву. Что это все - лишь плод, рожденный моими страхами и ужасами, случившимися со мной не так давно. Что вся эта ненастоящая реальность - лишь отражение того кошмара, что вечно будет отравлять меня своим едким горьким ядом, никогда, НИКОГДА не давая забыть. Забыть о своей слабости и беспомощности перед ликом чуждого мне мира. Казалось бы, я одержала победу в одной из схваток, обратила в прах неведомых чудовищ, являющихся воплощением моего страха перед энергией, что укрощена человеком - но что с этого, если все равно я не могу никак противостоять жестокости и беспощадности природы Земли, и все равно я обречена так или иначе медленно умирать. Каков смысл этой маленькой победы, если исход все равно будет один?..

Отрываюсь от своих горестных дум. Поднимаю глаза. На мгновение мне показалось, что далеко за деревьями я вижу странный, еле заметный силуэт. Вьюга забушевала с новой силой, и призрак скрылся за пеленой снега. Внезапно нос уловил запах - такой вкусный запах, заставивший мой желудок судорожно сжаться в комок и гулко заурчать…

***

[ Лайри ]

Усиливающийся ветер грозил испортить погоду назло играющей во дворах ребятне. Но домой я добрался без происшествий, когда уже шквалистый ветер чуть не сбивал с ног. В квартире - тишина. Скинув ботинки, выглянул из коридора. Отрешившаяся от всего мира, Луна спала, уткнувшись мордой в диванную подушку. Это лучший момент, чтоб сделать любимой приятный сюрприз. Быстро сбросив уличную одежду, опустился на колени у дивана.

- Повернись на другой бок, дам овса тебе мешок. - Прошептал на ухо Луне.

- М-м-м, овса. Овса?.. - Забормотала пони сквозь сон.

Я поднес к ее носу шепотку продолговатых зерен и тихо подул. Ноздри лошадки энергично затрепетали, но сама она никак не желала просыпаться, уверенная, что запах ей снится.

Дунул снова. Принюхиваясь, Луна облизывала нос. Зернышко, которое я положил на язык, благополучно исчезло во рту, аликорн вздрогнула, и на морде отразилась глубокая задумчивость с тенью сомнения. Помедлив, пони открыла глаза.

- Вот как? - Вздохнула она, переворачиваясь на бок. - Привет. Я уж решила, что научилась вытаскивать вещи из снов в реальность.

Я подал ей горсть злаков - Луна осторожно попробовала, словно не веря губам и языку.

- Овес… Я так давно не ела настоящий овес. - Тихо всплакнула пони. - Где ж ты достал его, да еще зимой?

- Купил на базаре, - ответил я, и поставил возле Луны полный мешок.

- Друг мой, мне очень стыдно и неловко перед тобой, - прошептала Луна, отодвигая мешок к спинке дивана. Положив передние копыта мне на плечи, взглянула глазами, полными слез: - Ты столь многое делаешь для меня, и мне нечем отблагодарить тебя. Прости.

Удерживая ноги Луны, я сел рядом с ней. Обняв меня, она прилегла спиной на мои колени.

- Неужели тебе этого достаточно? - Спросила она, пока я нежно почесывал ее морду, любуясь взглядом чарующих глаз.

- С тобой - да. Но можно и еще немного.

- Немногхм-м?..

Я запечатал губы принцессы долгим поцелуем, проникнув в открытый на полуслове рот и лаская ее язык своим. Взъерошивая шерсть Луны кончиками пальцев, чувствовал, как ее бок забавно вздрагивает от щекотки. Копыта прижались к спине, цепляясь за майку и царапая. Наконец, я отстранился. Блестящая паутинка тягучей слюны повисла меж нашими губами. Пони закрыла глаза, и по морде ее скатились тяжелые слезы.

Подбросив ногой лежащее на полу одеяло, перехватил его, углом вытер слезы Луны. Она прильнула ко мне, и я учуял, как все же мощно от нее воняет.

- Тебе жарко спать? - Потер ладонью влажный бок аликорна.

- Нет. Мне снятся кошмары, я несколько раз за ночь просыпалась в холодном поту.

- О-опять кошмары… - С досадой вытер пальцы об одеяло.

- Что ж делать? - Луна виновато развела ногами. - Живя здесь, я повидала и прошла через много жестоких вещей. И даже рядом с тобой я не могу забыть их.

Всхлипнув, она опустила уши.

- Пойдем, вымою тебя.

***

[ Луна ]

Упругие горячие струи ласкают меня, смывая пот и стресс. Намыленные руки Лайри скользят по шее, телу, ногам, успокаивая и расслабляя. Тихо фыркаю, наслаждаюсь массажем. Человек улыбается, видимо, тоже получая удовольствие. Вот пальцы прошлись по спине, уверенными движениями очертив края лопаток - борясь с рефлексом, я прижимаю крылья к бокам. Но природа берет свое, и я покорно отпускаю неумолимый инстинкт на свободу - радостно зашуршав, упрямые конечности поднялись, выдавая с головой все мои чувства. С усмешкой муркнув, Лайри снова обильно намылил руки и принялся за крылья. Неужели, даже зная особенности моей физиологии, это не возбуждает его? Стараясь не показать опасения, украдкой глянула на промежность человека. Похоже, что нет - под одеждой ничего не выпирает. Или он контролирует себя намного лучше, чем я.

- Вот, у плеча, помассируй еще. - Подсказала, чувствуя тянущую боль в мышцах - крылья все же болели после вчерашних маневров. - Полегче, не дави так…

- Устала от полетов?

- Как ты догадался?

- Легко, наверное.

И вновь я под горячим душем, теперь стоя на задних ногах, прижавшись грудью к стене. Поворачиваю распростертые крылья, помогая тщательно почистить каждое перо. Отчего-то ноет левая нога. Да, там же царапина. Потерплю, сама виновата. Вот только Лайри странно вел себя вчера. Почему он зализывал рану? Ведь мог промыть ее и перевязать, как сделал в первый вечер с другой моей раной, от железа. Но он зализал, подобно зверю. И его взгляд я едва ли смогу объяснить. Словно заглянула в иную жизнь, с иными законами.

- Зубы давай почистим. - Предложила, после того как Лайри вытер меня, обернул крылья полотенцами и подровнял копыта.

- После еды, - ответил он, стряхивая опилки в ведро. - Чистить зубы перед едой бессмысленно.

- Почему?

- Сначала ты их почистишь, а потом испачкаешь в еде.

Против такой последовательности возразить мне было нечего.

Ухоженная, красивая и счастливая, сижу на кухне, наслаждаясь горячим кофекао. Лайри выкладывает из сумки продукты. Мысленно прикинув сумму битсов, потраченную на морковь, капусту, пучок зелени, овес, прибавляю итог к награде, обещанной Селестией. Взяв в копыта кочан, зубами отрываю жесткий лист.

- А вот капусту я тебе не дам. - Лайри выхватывает у меня кочан и кладет на пол.

- Почему? - Пытаюсь прожевать удивление.

- По кочану. Я ее для борща купил. А для тебя есть лакомства повкуснее, думаю, понравятся.

Он вытряхнул из сумки несколько конфет. Кроме уже знакомых, прыгающих на языке, я узнала другие - их вкусно пахнущие упаковки я находила пустыми, когда, будучи бездомной бродягой, копалась в мусоре.

Раскладываю лакомства, желая придать им некий порядок. Задержала копыто на черной обертке с жирными красными буквами.

- М-марс?

- Браво, ты читать научилась?

Заинтересованная, рассмотрела иные конфеты.

- «Баунти», «Сникерс», «Твикс», «Натс», - указала, касаясь копытом. - Читать я не умею, просто видела по телевизору и вспомнила.

- Тоже хороший способ учиться.

Сдвинув покупки большой кучей к стене, Лайри поставил завтрак - кашу и молоко. Быстро управившись со своей порцией, я вымыла тарелку, заслужив одобрительный почес за ухом, и села разбираться в конфетах. Особенно заинтересовала пачка с изображением скачущих лошадей, впряженных в крытую повозку. Я хотела порвать край упаковки зубами, но, нечаянно сдавив в копытах, все помяла.

Лайри помог открыть упаковку. Там оказались две небольшие лепешечки с кремом, залитые чем-то коричневым и сладким, по вкусу похожим на какао.

- Как мило, - долго и с удовольствием жевала, пока на языке не истаяла последняя нежная крошка, облизала край копыта, и запила молоком.

- Наслаждайся, я это все тебе и купил.

- Я очень благодарна.

Подумав, сколько стоили бы подобные лакомства в Эквестрии при нашем с сестрой правлении, безжалостно добавляю еще тысячу битсов в «наградную копилку» Лайри. Шарю копытом по конфетам.

- О, это тот самый, что не тонет в молоке? - Вытягиваю бело-синюю обертку со звездами.

- Давай проверим.

Проглотив последние ложки каши, Лайри налил молоко в свою тарелку, а я сумела аккуратно извлечь из бумажки конфету и, держа ее губами, опустила в молоко.

- Да, эта шоколадка плавает. Интересно, почему? - Человек попытался утопить темный брусок ложкой.

- Потому что она сама состоит из молока, верно же? - Рассмеялась я.

- Может быть.

- А что еще тут есть? - Взяла из кучи длинную пачку, на гранях которой изображены фрукты и ягоды.

- Фрутелла, жевательные конфеты. - Раскрыв пачку, Лайри достал маленькую желтую конфету. - Вот так.

Хитро улыбнувшись, он положил угощение на мой нос. Подумав, я решила не устраивать цирк и просто аккуратно слизнула. Конфета оказалась с лимоном.

- Весьма...

- И никогда не знаешь, какая попадется следующей. - Человек кинул в рот фиолетовую конфету, и встал, убирая тарелки. Молоко он перелил в мою чашку. Вымыв посуду, Лайри сел за стол с ножом и миской картошки. Желая помочь, я взяла крупный клубень и принялась чистить.

- Всю прошлую ночь я спал с Селестией.

«Он? С ней… Спал?!»

Я чуть не подавилась кожурой. Лайри тем временем продолжал:

- Я пришел в ее сон, чтоб узнать, что нам с тобой делать в полнолуние, и как будет открываться портал. Селестия сказала, что все инструкции уже у тебя. Это так? - Он взглянул на меня.

- Инстрхс… - Я выплюнула кожуру. - Да, она во сне передала мне свиток со схемой, которую надо будет нарисовать. И я все запомнила.

- Хорошо. Я узнал, что хотел, и уходил в другой сон, чтоб не мешать ей отдохнуть. Но, когда я оглянулся, она показалась мне… - Лайри задумчиво повел ножом в воздухе, подбирая слова. - Одинокой, уставшей и какой-то потерянной, что ли? Чувства во сне иногда сложно объяснить. Потому что ими живешь предельно остро и полно именно в этот момент, а потом они рассеиваются и угасают.

Кивнув, я положила очищенный клубень в миску и взяла новый.

- Селестия очень любит тебя, и беспокоится о тебе. И несмотря на всю ее силу, она сама нуждается в любви и заботе. Хоть и не подает виду. Но скрывать эмоции легко только в реале - грубоматериальное тело мало что выражает. А во сне это совсем иначе, там все твои чувства и мысли исходят от тебя подобно волнам. Любое переживание существа поблизости воспринимается очень явственно, чувства заполняют собой все пространство и всех, кто в нем находится. Если ты устал, боишься, ненавидишь - находящиеся с тобой рядом во сне это ощутят.

Я почувствовал, что Селестия очень измотана. Может быть, она и сама себе не могла признаться, что ей необходима поддержка.

- И что ты сделал?

- Остался с ней, вопреки ее просьбе уйти. Приласкал, обнял, утешил. Она наколдовала чудесную ночь, и мы спали в обнимку. Сон-во-сне - событие редкое и интересное. Думаю, я помог ей расслабиться. Хотя бы к утру от нее не так сильно фонило удручающим ожиданием и тоской.

«Если бы раньше, моя дорогая сестра, ты уделяла больше внимания своим обязанностям, а не самокопанию и глупым жеребячьим обидам, ты могла бы понять, как мне сейчас тяжело!»…

Опустив уши, я продолжала молча чистить картошку.

- Ну, чего ж ты пригорюнилась?

Отложив нож, Лайри подвинулся ближе, забрал овощ из копыт и обнял меня. Пальцы зарылись в гриву, нежно теребя. Ткнувшись носом в щеку человека, я тихо сопела, вдыхая легкий запах пота. Любящие руки обласкали плечи и скользнули под крылья, почесывая чувствительную шкуру у их основания. Стряхнув полотенца, я прижалась к Лайри, обняв его крыльями. Все еще влажные перья завораживающе блестят в свете дня, и казалось, волны света пробегают по ним при каждом движении, роняя яркие блики на края.

Блаженно закрыв глаза, прислушиваюсь к дыханию Лайри. Его сердце бьется быстрее чем обычно? Вздрагиваю, чувствуя, как зубы ласково стиснули угол уха.

- М-м-м, что ты делаешь? - Шутливо ворча, трясу ухом, пытаясь освободиться. Но совсем не хочется раскрывать объятия. Лайри отпускает ухо, напоследок прикусив еще раз, чуть дольше.

- Не плачь, все будет хорошо. - Любимый, придерживая меня за плечи, целует нос - мне тепло и немного щекотно.

- Все уже хорошо. - Улыбнувшись, сомкнула крылья над нашими головами. Лайри скользнул ладонью по морде и шее, ему нравилось касаться меня, хоть я не до конца понимала, почему. Возможно, из-за разницы пальцев и копыт.

Он снова взялся за нож. Я пригладила перья и отнесла в ванную полотенца, повесив их сохнуть на горячей трубе. Лайри тем временем разрезал кочан.

- Можно помочь тебе с ним?

- Попробуй. - Он дал нож мне.

Сев на пол у стола и взяв нож в зубы, принялась шинковать капусту, удерживая в передних копытах.

- Зубами? - Человек скептично взглянул на мою работу. - По-моему, это ни черта не удобно. - Проворчал он, выходя из кухни.

Я пожала плечами, продолжая резать. Разве у меня был выбор?

Лайри вернулся с большим красным мотком чего-то, что я сначала приняла за толстый шнур, но когда человек немного распутал моток, шнур этот не болтался, а туго гнулся, застывая причудливыми изгибами.

Сперва Лайри плотно обмотал шнуром рукоять моего ножа.

- Давай ногу, попробуем приспособить к тебе железо.

Приложив нож снизу, Лайри втугую намотал несколько витков вокруг копыта, другим ножом отрубил моток и крепко скрутил концы шнура. Получилось, что рукоять ножа была под копытом, а лезвие выходило вперед. Я потрясла ногой - сия конструкция, похожая на накопытник, держалась достаточно прочно.

- Так, а снять я этот ножекопытник смогу?

- Если не сможешь, раскрутим, не проблема. Попробуй резать.

Лезвие слегка вихлялось при движении, но все же резать с ноги было намного удобнее, нежели держать нож в зубах.

- Луна, расскажи, как это - быть бессмертной?

- У-оу, почему ты спрашиваешь? - С любопытством взглянула на Лайри.

- Тема вечной жизни всегда интересует не вечных существ. А рядом со мной живет бессмертная пони, почему бы не спросить ее о впечатлениях?

- Впечатления? Их очень много. И не все они приятные.

- Если не хочешь, не рассказывай.

Я слизнула кусочки капусты, прилипшие к ножу.

- Поначалу, это действительно интересно. Переполняет любовь к миру, тяга к приключениям, жажда знаний, хочется везде побывать, все испытать, всего коснуться, и, самое главное, тебя ничто не ограничивает. Просто опонительное чувство, м-м… как сказать-то?

- Вседозволенности?

- Вот, точно, да. Это окрыляет, воодушевляет, кружит голову. Мир перед тобой огромен, величав, полон тайн, найденные ответы приносят новые вопросы, и ты стремишься раскрыть их все.

Слушая шум ветра за окном, я сложила нарезанную капусту высокой кучей. Человек собрал капусту в большую тарелку, подогрел чашки сока и предложил одну мне.

- Спасибо. Дай, дорежу, что осталось.

Прислушиваясь к хрусту листа под ножом, я продолжаю вспоминать:

- Однако, чем больше развиваешься и узнаешь о мире, тем больше задумываешься о различиях в жизни своей и других. И со временем эйфория первооткрывателя рассеивается как дым, а восторг сменяется разочарованием.

Я росла очень медленно, и получалось так, что незаметно для меня мои друзья детства вырастали, становились взрослыми, постепенно отдаляясь от меня, я переставала узнавать их: у них менялись манеры, внешность, привычки, появлялась семья. А я оставалась все тем же жеребенком, и могла играть с их детьми, а затем и внуками. Для меня время текло иначе.

Один из моих первых друзей, которого я помню до сих пор - Даймонд Силлейбл, единорог из знатного рода, туманно-серого окраса, с волнистой золотисто-пурпурной гривой, и кьютимаркой «три писчих пера». Талантом Силлейбла была речь, он один из лучших ораторов, каких я знаю. Лишь словом, силой голоса, не сходя с места и даже не применяя магию, он мог вдохновить и нагнать тоску, утешить и разочаровать, возвысить до небес и низвергнуть в пучину, направить и остановить, влюбить в себя или заставить ненавидеть. Обычно он был молчалив как скала, но если говорил - молчание воцарялось вокруг него, слушали долины и холмы, леса и горы, вторило эхо.

В обществе Силлейбл слыл снобом, его сторонились и при нем старались не болтать лишнего. Пронзительный взгляд небесно-синих глаз оставлял неизгладимое впечатление.

Я дружила с Силлейблом с самого жеребячества, мы вместе играли, гуляли, ели и спали. Я видела, как он рос и мужал, оставляя меня в садах счастливого детства. Когда он навещал меня, я училась у него складно, сильно и красиво выражать мысли и чувства. Мы встречались все реже, и я скучала по его речам. Но однажды он пришел в сад не один, с ним гуляли красивая кобыла и прелестный жеребенок. Это оказались его жена и дочь, я очень обрадовалась и подружилась с обеими.

С годами Силлейбл становился все более замкнут и раздражителен. Его шерсть поблекла, а грива выцвела. Часто подводила магия, угасая, когда он держал что-либо телекинезом. Так единорог разбил не одну чашку. Ходил он медленно, нередко подолгу замирая на месте. Заметив слабость друга, я торжественно поклялась найти заклинания, которые вернут ему силы. Силлейбл, как всегда, был очень добр ко мне, и с улыбкой ответил, что ожидает меня с заклинаниями через десять дней. Я хотела сейчас же убежать искать, но друг попросил остаться с ним до ночи. Когда я подняла луну, он прошептал, что эта ночь самая прекрасная в его жизни, и самая красивая луна из всех, что он видел. Поняв, что друг уснул, я укрыла его и ушла, стараясь не шуметь.

Следующие дни я посвятила поискам, забыв про игры и практически переселившись в королевскую библиотеку. Утомленная чтением, засыпала на страницах раскрытого тома, и продолжала поиски во сне. Помимо нужных заклинаний, почерпнула немало иных полезных знаний.

Дорезав капусту, передвинула кучу листьев к Лайри, и со второй попытки вытащила ногу из ножекопытника. Все же этот наспех скрученный предмет оказался весьма удобен.

- Для борща тут получилось слишком много. Вот тебе часть, угощайся.

- Спасибо.

- И как, смогла ты вернуть силы другу? - Спросил человек, стоя у печки.

- Спустя десять дней, вернувшись к нему с изученными заклинаниями, я нигде не могла найти его. А родные уклончиво отвечали на мои расспросы. Наконец, одна из внучек Силлейбла призналась, что он уснул в ту ночь, когда я покинула его, и не проснулся с новым рассветом.

Это оказалось жестоким ударом для меня, первой потерей в моей только начавшейся жизни. И первой не сдержанной клятвой. Я не могла понять, почему друг скрыл от меня свой недуг, ведь я тогда сумела бы чем-то поддержать его. Почему он позволил мне уйти, целыми днями сидеть среди книг? Со временем я осознала причину: Силлейбл хотел, чтоб я не переживала напрасно, ибо помочь ему все равно ничем не могла. Но это со временем. А тогда для Эквестрии настали темные безлунные ночи.

Вздохнула, глядя, как Лайри ссыпает в кастрюлю нарезанные овощи. Словно почувствовав взгляд, он обернулся и ободряюще кивнул.

- Самое мерзкое в бессмертии - когда столетиями наблюдаешь, как в твоей жизни появляются новые друзья, и какое-то время живут с тобой. А потом уходят, кто позже, кто раньше, но всегда. И каждый раз видишь свое бессилие что-то изменить для тех, кто стал тебе как родной. Да, можно вытащить из пропасти, из воды, из-под обвала, можно успеть исцелить смертельные раны, заставить сердце биться вновь, но старость - неотвратима. И очень трудно смириться с тем, что все, кто тебе дорог, со временем станут призраками воспоминаний.

Набив рот капустой, я замолкла. После сладкой «Фрутеллы» капуста казалась безвкусной и пресной. Как и мои воспоминания.

- Я знаю, что ты чувствуешь. - Лайри скинул очистки в ведро.

- Откуда тебе знать? Ты не жил сотни лет.

- Чтоб увидеть смерть, познать горечь потери родных и друзей - достаточно одной обычной жизни. Извини, похоже, мне не стоило спрашивать о бессмертии. Это для тебя больная тема.

- Хм, нет… - Медленно жую, обдумывая слова. - Не больная. Я крайне редко обсуждала с кем-то эту сторону моей жизни. Не знаю, как справляется с бременем вечных потерь моя сестра. Тем более, ты сам уловил ее эмоции во сне.

- Да.

- Для себя - я научилась не привязываться к смертным. Я поняла, что жизнь это река, на берегу которой стою я, и смотрю на проплывающих мимо. Одни плывут медленно, вдумчиво, глядя по сторонам, подхватывая желаемое, наслаждаясь течением. Другие живут взахлеб, хватаясь за что попадется и тут же теряя, прыгают с волны на волну, ныряют, исчезая в бурунах событий и выплывая дальше по течению. Кто-то задерживается около меня, но, сколь сильно и настойчиво он ни гребет - река жизни уносит его.

Отпив сок, повертела чашку в копытах, рассматривая нарисованные красные цветы.

- Когда я повзрослела и стала очень привлекательной кобылкой, многие жеребцы добивались моего внимания, предлагали сердце и копыто. Но, не желая разрушать их жизнь, я всем отказывала.

- А почему разрушать-то? - Убрав ножи, Лайри сел за стол.

- Потому что обычный смертный жеребец должен жить с обычной кобылой. Ему психологически должно быть комфортно на равных с ней: вместе жить, любить, взрослеть, строить отношения, растить детей, встречать старость. Ну, а теперь представь - мой муж состарился, ослабел, у нас уже взрослые дети, внуки, а я осталась все той же сильной, молодой и красивой, какой он помнит меня годы назад в рассвете сил. Не будет ли это для него ударом? Я не имела права подвергать своих друзей столь жестокому испытанию.

Глухо взвыв, Лайри хлопнул себя ладонью по лбу, закрыв пол-лица. По улыбке и движениям плеч я угадала, что человек смеется.

- Это не значит, что я жила неприступной отшельницей, отнюдь нет. Я поплавала в реке жизни наравне со всеми: были интересы, страхи, соревнования, победы и поражения, ссоры и примирения, друзья и враги, поклонники и любовники. Все было. Но, как только речь заходила о свадьбе и семье со мной в главной роли, я ставила вопрос ребром: или остаемся друзьями, или расстаемся, ни о какой семье речи быть не может. И причины не объясняла.

- Же-е-естко ты… - Простонал Лайри, все еще смеясь. Я поставила чашку на стол.

- Одни жеребцы уходили прочь без лишних слов. Иные оставались. И со временем создавали обычную семью с другой кобылой, а их интерес ко мне угасал, либо, в редких случаях, мы продолжали дружить. Если же в кругу подруг меня спрашивали, как я умею прекрасно выглядеть спустя сколько-то лет - я все объясняла надлежащим уходом за собой. Хоть и не лежала часами в салоне красоты, и не тряслась, подобно иным модницам, над каждым выпавшим волосом. Замечу, что в то время очень немногие пони знали о бессмертии аликорнов. А я не рассказывала всем подряд об этой моей особенности.

- И правильно, - Лайри отпил из своей чашки. - Не хватало только, чтоб они все тоже захотели стать вечноживущими.

- Строго говоря, бессмертие не то же самое, что неуязвимость. О себе надо заботиться, иначе тело ответит слабостью и болезнями. Как и Селестия, я живу бесконечно долго, по меркам обычных пони, но это не значит, что я неуязвима, не чувствую боли, голода, жажды, удушья, что меня нельзя ранить или убить физически.

Лайри заметно напрягся при последних словах. Я грустно вздохнула.

- Луна, а вот, когда ты рассердилась на меня в начале нашего знакомства, а потом я на диване расчесывал твой хвост вилкой - ты сказала тогда, что не бессмертна. А сейчас рассуждаешь о бесконечно долгой жизни.

- Звучит противоречиво, да? - Улыбнулась я. - Будучи в Эквестрии, я не особо задумывалась над этим. У меня была магия, я знаю воинское искусство и могла постоять за себя, в случае чего. Но попав в мир людей, я вынуждена многое пересмотреть, переоценить, и осознать, как, в сущности, хрупка моя жизнь. Подчас, я боролась за каждый шаг и вздох. Лайри, все просто. Помнишь рану на ноге? - Провела левым копытом по правому, давно зажившему предплечью. - Лишенная магических сил, я почти беззащитна. Ты видел это с самого начала. И я боялась, что ты не преминешь этим воспользоваться, чтобы принудить меня к чему-либо.

- Но твои страхи не сбылись.

- Да, и ты показал мне иную их сторону: что открытой и уязвимой может быть очень приятно.

- Вот только очень нелегко найти того, с кем можно быть открытой.

- К счастью, он нашел меня. - Рассмеявшись, я подмигнула человеку.

- Да уж, спасибо, что уязвимая и беззащитная лошадка прекрасно защитила меня прошлой ночью.

- О, да, как раз о событиях прошлой ночи я хочу тебя спросить.

- Спроси.

- Те люди, что нам повстречались - я очень рассердилась, слушая их, хоть и поняла не все, что они говорили. Тебя обзывали и унижали, желая спровоцировать. Неужели тебя не оскорбили их речи?

- Нет. Потому что я не принимаю такие подарки.

- «Подарки»?

- Представь, ты получила подарок, который тебе не нравится, и ты не взяла его. Кому принадлежит этот подарок?

Задумавшись, я перебрала в памяти имена некоторых злостных ухажеров, в свое время доставивших мне больше неприятностей, нежели удовольствий. Затем сообразила, что Лайри спрашивает о подарке в ином смысле.

- Если я не принимаю подарок - он остается у дарителя.

- Вот так и с оскорблениями - остались у тех людей. Они хотели, чтоб я разозлился, потерял контроль над собой и ситуацией, и наделал ошибок. Им это не удалось.

- Им удалось разозлить меня. Сказать о принцессе, что она «грязное животное», это надо же. Я давно так от души не ругалась. - С усмешкой фыркнув, потерла подбородок. - Тебя назвали «зоофилом ебнутым» - что это значит? Это как-то связано со мной?

- Прежде всего, это опять провокация. «Ебнутый» - просто оскорбление. А зоофил - человек, чувствующий сексуальное влечение к животным и практикующий секс с животными.

Я коснулась копытом руки Лайри и слегка потеребила, как бы привлекая внимание. Хоть он и так смотрел на меня и слушал.

- Ты же не будешь отрицать, что испытываешь влечение ко мне?

Лайри коротко выдохнул, это было похоже сразу на фырк и смех.

- Конечно, нет. Я не только не отрицаю, но и постоянно проявляю это влечение.

Смеясь, он почесал мне шею. Прикрыв глаза, я запрокинула голову, ощущая, как края когтей, перебирая шерсть, скользят вдоль мышц, над артериями, словно прислушиваясь к пульсу. Душу тревожит смутное чувство мнимой опасности: что, если вдруг?.. От глубокого вдоха слегка кружится голова.

- И все же, я не понимаю, почему «зоофил» звучит именно в негативном смысле? Ведь, даже узнав, что для тебя я животное, я не обиделась. - Смотрю на Лайри в ожидании ответа.

Мой человек задумался. В кастрюле на печке тихо булькало. За окном гудел ветер, а неприятное давление в ушах означало, что скоро погода будет еще хуже.

- Луна, ты, наверное, знаешь: ничто в мире нельзя расценивать однозначно как хорошее или плохое. Добро и зло взаимопроникающи и имеют множество граней и оттенков.

- Знаю. Но расскажи наглядный пример, чтоб я точно поняла, о чем ты ведешь речь.

- Львица поймала антилопу. Львице хорошо - она и львята сыты. Антилопе плохо - она мертва. Что хорошо для одного, то плохо для другого.

- Эм-м, ты не мог выбрать в качестве примера что-то менее кровожадное?

- И менее наглядное? Не мог, потому что это в моей натуре.

Не видя смысла спорить, я наклонилась к столу за капустой. Лайри коснулся пальцем моего носа и проговорил на ухо страшным шепотом:

- Вот, нехорошая понька, сгубила капусту, жестоко изрубила ее в куски, и сидит, насыщается сочными хрустящ-щ-щими листиками.

Давясь смехом и пресловутыми листиками, я несильно пихнула копытом в грудь человека:

- Да поняла я уже, хватит шутить, а то после тебя есть спокойно не смогу, на каждое яблоко буду смотреть как на жертву. К тому же, у капусты роль в мире такая - быть пищей для пони.

- У антилопы тоже роль такая - быть мясом для льва.

- Сдаюсь, - обернувшись к Лайри, примирительно подняла передние ноги, и для пущей убедительности развела крылья. - Но на вопрос мой все же ответь.

- Про негативное отношение?

- Да.

Лайри оперся локтем на стол. Отвечал он неторопливо, задумчиво, тщательно подбирая слова. Должно быть, не хотел как-то задеть мои чувства:

- Условно зоофилов можно поделить на две категории. Первая и, к сожалению, самая большая - безответственные. Желающие только поиметь, получить удовольствие и все. Для них животное - просто игрушка, с которой можно грубо развлечься и бросить. Как правило, это недалекие люди с низкими интеллектом и самооценкой.

- И человек, неволивший меня, как раз из этих, безответственных.

- Да, - Лайри плотно сжал губы, наверное, вспоминая неприятное. - Он даже кормил тебя лишь затем, чтоб ты не сдохла и ему было с кем развлекаться.

Хотя Лайри носил свободную одежду, я заметила, как вздулись мышцы на шее, груди и руках. Желая успокоить, погладила крылом его плечо.

- Первых ты описал, а вторые?

- Заботливые. Это люди с ясным умом и высоким уровнем душевного развития. Образованны, знают психологию, ценят чувства. К животным относятся как равным себе существам, без самовозвышения а-ля «царь природы». Им не свойственно получать удовольствие через подчинение и унижение других, они ценят жизнь, свободу, возможность выбора. Чувства и мысли своих четвероногих друзей понимают интуитивно, боль и страдания зверей воспринимают как свои. Животным дарят прежде всего внимание, дружбу и любовь, а потом уже все это может перейти и в секс. И, опять же, никакого насилия.

- Не трудно понять, что ты относишься ко второй группе. Верно?

- Да. Может быть, меня можно назвать зоофилом, потому что я люблю тебя, забочусь о тебе, ценю тебя как личность. И это при том, что формально ты - животное. И полностью зависишь от моральных «рамок» человека, с которым вынуждена находиться рядом. От его воспитания, настроения, произвола и желаний.

Не отводя взгляда, Лайри охватил мою голову ладонями, поглаживая щеки.

- Луна, я даже не представляю, как бы ты жила, если б оказалась у обычного человека, который не интересуется животными…

- Могу предположить: по меньшей мере, меня хотя бы кормили, я смогла залечить раны и поправиться физически. Жила в не столь комфортных условиях. Возможно, на меня не обращали внимания, или со мной пытались как-то общаться. Но я оставалась бы той же высокомерной, надменной, холодной кобылой, что и раньше. Лайри, твоя любовь отогрела мне сердце, я очень благодарна за это.

Он кивнул.

- Что ж, я услышала почти все, кроме причины негативной реакции на зоофилов.

- С причиной все просто: «безответственных» осуждают и презирают, ибо своими действиями они заслуживают осуждения и презрения. А о «заботливых» почти ничего не знают. Оттого и вот такое одностороннее, изначально неверное суждение обо всех зоофилах как о плохих личностях. Людям легче рассуждать о чем-либо, видя лишь одну сторону монеты, вместо того чтобы поднапрячься и перевернуть ее. Потому что другая сторона может в корне разрушить их уютные устоявшиеся представления о жизни.

Лайри поцеловал мой нос - я чудом сдержала чих. И обняла любимого, выражая признательность за все, сделанное ради меня.

***

[ Лайри ]

Я чмокнул Луну меж ноздрей, отчего она тотчас зажмурилась и ее нос забавно сморщился «гармошкой». Принцесса была падка на обнимашки: однажды перестав чураться, Луна тискала меня при каждом удобном случае. Особенно мне нравились ее объятия крыльями - будто тепло окутывающее мягкое облако.

- Есть еще один вопрос тебе лично, - прошептала она, склонившись к уху. - Но я чувствую, что ступила на болотистую почву, и не уверена, желаю ли слышать ответ.

- Раз у меня «день вопросов», то спрашивай и это заодно, а ответ я, может быть, и не скажу.

Отстранившись и сложив крылья, Луна посмотрела прямо. В глазах читалось любопытство и надежда, с оттенком затаенного страха.

- Ты… хотел бы со мной? - Запнувшись, пони отвела взгляд.

Я мягко улыбнулся, кивнул:

- Хотел бы, но не буду просить.

- Почему же? - Уши ее удивленно дрогнули. Я движением руки повернул морду Луны к себе:

- Я не хочу ранить тебя.

- Спасибо. Я знала, ты поймешь правильно. Прости, если я тебя утомила вопросами.

- Ничего. Такие беседы - отличный способ изучения и познания себя и других.

Добавил в борщ перца и соли, перемешал, вернулся за стол.

- Разделение, что я описал, условно: «безответственного» человека при должном подходе можно попытаться перевоспитать в «заботливого», если он не вконец зачерствелый и желает развиваться.

- Это доказывает, что не все так плохо и однозначно, как может казаться на первый взгляд. А возможно ли обратное - из заботливого стать безответственным?

Задумчиво урча, я почесал усы.

- Трансформация личности штука сложная и непредсказуемая. Я могу сказать только за себя: нет, нельзя. Это как с горой - чем более высокую вершину ты покорил, тем прекраснее открывается мир вокруг тебя, и тем больнее падать с вершины. Человек, достигший высокого уровня духовного развития, не совершит поступков низкого человека. Ему будет противно думать об этом. Он никогда, даже под угрозой смерти, не опустит свою «планку».

Луна всматривалась в лицо, словно пытаясь прочесть сокровенные строки души.

- Иногда я слышу от людей, что чрезмерно высокомерен, слышу советы, что мне надо быть проще, и ко мне потянутся. Но я игнорирую эти речи, и стою на своем. Ведь «высокомерие» означает в прямом смысле высокую меру, высокую «планку» личного развития, высокую цену личности. Вопреки поговорке: «По себе не судят», я всегда оцениваю человека по себе, по своей шкале ценностей, и редко ошибаюсь. Мне не нужно, чтоб ко мне тянулись все подряд. Пусть я буду одинок, чем в окружении посредственных людей. Пусть у меня будет один друг, но в котором я буду уверен всегда. Пусть до меня дотянутся немногие, но лучшие и я буду дорожить их дружбой. Пусть меня искренне понимают и ценят единицы, чем поддакивает безликая толпа. Я предпочту быть с теми, кого считаю достойными своего уровня духа.

- Ты даже высокомерие рассмотрел с иной стороны, и это совсем не показная заносчивость придворных, не желание «пустить пыль в глаза» простым пони. Теперь, возможно, я лучше понимаю Силлейбла, Старсвирла и некоторых иных. А я дотягиваю до твоего «уровня»?

- Ты? Более чем.

- Приятно слышать это.

Спасаясь от моего ласкового взгляда, аликорн смущенно прикрыла морду крылом. Я нежно коснулся ладонью ее мягких перьев. Изумительное сочетание мудрости, магии, звериных и птичьих черт в одном существе по-прежнему удивляло и восхищало меня. Луна слегка опустила и выпрямила конечность, позволяя гладить по всей длине.

- Знаешь, в твоих рассуждениях есть нестыковка. - Собеседница нарочито аккуратно сложила передние копыта, держа их на уровне глаз. - Я не думаю, что ты зоофил, уже потому, что я - не животное.

- А кто ты тогда? - Пожав плечами, я сжевал половину батончика непотопляемого «Млечного Пути». Вторую половину отложил Луне.

- Пони-аликорн, я это уже рассказывала.

- Пони это подвид лошади, а лошадь это животное. Вродь все ясно… - Запил шоколадку соком.

- Ох, топтать тебе сто дорог. - Проворчала пони. - Я лишь похожа на лошадь, не более того.

- Если что-то выглядит как лошадь, ржет как лошадь и ведет себя как лошадь - я называю это «лошадью». И оттого, что ты назовешь это «деревом», ржать оно не перестанет.

Лошадь хотела возразить, но я бесцеремонно перебил ее, желая прекратить полемику:

- Девочка вчера назвала тебя лошадкой, едва увидев. Даже ребенок сразу понял, кто ты. Вообще, почему так беспокоишься, что тебя считают животным?

Подарив грустный взгляд изумрудных глаз, Луна зябко передернула крыльями, будто ей внезапно стало холодно.

- Когда я попала в твой мир, Лайри, я несколько раз встречала людей. Нуждаясь в еде и тепле, я пыталась говорить с ними, осторожно и учтиво. Мне было очень обидно, что со мной не считались, ни как с принцессой, ни просто как с разумным существом, которому нужна помощь. Меня боялись и убегали, меня искали, желая убить. Еще я видела, как люди убивают животных. Мне было одиноко, больно и страшно.

Наморщив нос, Луна учащенно сопела, подавляя рыдания. Я закусил губу, мысленно яростно выругавшись в адрес тех встреченных Луной людей. Рывком подвинув табурет ближе к аликорну, обнял. Встрепенувшись, она неловко уперлась передним копытом в грудь, словно желая оттолкнуть меня.

- Тихо, родная моя, тихо, - приговаривал я, сдерживая упирающуюся лошадку, поглаживая ее спину и шею. - Прости, Принцесса…

Чуть погодя Луна притихла, изредка вздрагивая всем телом. Ладонями я чувствовал, как замедляется ее сердцебиение. Когда она попыталась отодвинуться, я расслабил руки, все же поддержав за бока. Даже сидящая на полу, аликорн смотрела на меня сверху вниз. Я поправил сбившуюся гриву, насухо вытер морду от слез, пригладил перышки.

- Прощаю. - С улыбкой шепнула Луна.

Я решил впредь избегать столь болезненной для пони темы животных. Некоторые люди тоже нервно реагируют на упоминание теории родства их с обезьянами, хоть лично я не находил в этом ничего порочащего. Наверное, потому что и не искал. Какая разница, от кого мы произошли: от зверей, инопланетян, Бога? Главное, куда мы идем и чего достигнем.

Успокоившаяся Луна доедала капусту, то и дело поворачивая ухо на звуки моих движений.

Уменьшив огонь под кастрюлей почти сварившегося борща, поставил вариться пшеничную кашу для Луны.

- А если добавить овса? - Предложила гурманка.

- Можно.

Отнеся сумку с конфетами на диван, взял горсть овса и высыпал в кашу. Затем собрал брошенную в коридоре одежду - часть ее надо было убрать в шкаф, часть повесить сохнуть. Скучающая Луна пришла за мной в спальню.

- Скажи, что у тебя в этой комнате? - Стукнула она копытом по двери кладовки.

- Там? Да куча хлама. Я лет пять туда не заглядывал, и даже не знаю точно, что там. Хотя… Можно покопаться и узнать. - Пожал плечами.

- А почему не заглядывал? - Луна отодвинулась, пропуская меня к двери.

- Нет настроения. Все, что мне нужно, лежит в доступных местах, и лазать куда-то еще незачем.

Потянув за шнурок висящей под потолком лампы, включил свет. На крохотном пятачке перед дверью едва помещался я один, но пони ухитрилась втиснуться между мной и проемом. Подозреваю, ей хотелось быть ко мне ближе. Мне самому очень приятно чувствовать прелестную поняшку, вплотную прижавшуюся к боку, слышать ее дыхание, ощущать движения мышц, прикосновения мягкой шерстки.

- Э-эй, - я потеребил Луну за ухо. - Мы тут вдвоем не развернемся. Давай так: я что-то вытаскиваю отсюда, а ты сидишь на кровати и изучаешь.

Прежде чем выйти, Луна с явным удовольствием потерлась об меня плечом и грудью. Отмечает своим запахом, что ли?

- Лови. - Кинул ей желтую широкополую шляпу, сплетенную вроде как из соломы, но на самом деле из полосок твердого целлофана. И полез снова в глубь кладовки.

- Неудобно и несъедобно.

- Чего?! - Опешил я, быстро вылезая. - Несъедобно?

Край шляпы украсили следы зубов.

- Да. - Луна кивнула, держа головной убор на передней ноге. - Травяные шляпы хороши тем, что их можно не только носить, но и при желании съесть. Существуют особые сорта трав специально для плетения шляп. А тут… это даже не солома.

Я засмеялся, глядя, с каким серьезным видом пони рассказывает об особенностях своей культуры.

- Верно, это не солома. Я и не ожидал, что ты попробуешь шляпу.

- Знал бы ты, сколько шляп я съела в свое время, у-ух. Я соскучилась по живой траве.

- Увы, зима, трава вся будет весной.

- Да, скорее я до Эквестрии доберусь и наемся там. В крайнем случае наколдую. - Картинно облизнулась пони. Листики, подаренные хозяйкой балконного сада, Луна давно съела.

- Только тут не грызи чего попало.

Кинув на стол покусанную шляпу, перебросил Луне большой мешок.

- Раскопки и изучение предметов быта неизвестной культуры - одно из интереснейших занятий. - Сноровисто развязав узел зубами, аликорн принялась копаться в человеческой одежде.

- И о чем тебе говорят эти предметы?

- В частности, о том, что люди склонны накапливать в доме множество вещей, не заботясь о хотя бы простейшей сортировке. - С видом профессора на лекции Луна рассматривает со всех сторон какой-то серый чулок, затем пробует натянуть его на ногу.

- Добавлю еще: вещей, без которых прекрасно могут обойтись, потому что они ничего не значат в жизни.

- Чуланство вообще труднолечимая болезнь. - Примерив вязаную шапку, Луна отложила ее и вновь залезла в мешок.

- Что за болезнь? - Слушая одним ухом, я смотрел то на Луну, то на полки кладовки, выбирая, какой мешок вытащить следующим.

- Собирание бесполезных вещей в чулане. Да, некоторые пони страдают этим, похоже, как и люди.

В первом мешке ничего интересного не оказалось: чулки, носки, носовые платки, шапка. Я запихал все обратно и со вторым мешком сел к Луне на кровать.

- Вот это да! - Восторженно крикнула принцесса, достав огромную кружевную шаль ручной работы, снежно-белую, с красной вышивкой по краю. В сложном орнаменте угадывались диковинные цветы, сплетенные причудливым узором.

Взяв шаль за углы, бережно развернул, заставив Луну замереть в восхищении, с широко раскрытыми глазами. Тысячи тончайших серебряных нитей сверкали словно искры Солнечного света на первом снегу.

- Лайри, я и представить не могла бы такого чуда. - Прошептала ценительница прекрасного, с благоговейным трепетом прильнув к узорам щекой.

Эта шаль была семейной реликвией, о которой я знал лишь, что она связана прабабушкой по отцовской линии, еще до Великой Отечественной Войны, передавалась по наследству, и ее надевали на самых важных событиях.

Однако теперь хозяин этой реликвии - я, никогда не понимавший смысла «семейных ценностей». И в глазах моей принцессы я видел неугасающий восторг.

- Пригнись. - Шепнул.

Удивленно взглянув, Луна легла на кровати - я широким жестом укрыл ее спину древней шалью. Щеку тепло согрел вздох любимой. Но связать углы простым узлом означало оскорбить и вещь, и ее владелицу.

- Погоди.

Пошарив в шкафу за стопкой одежды, вытащил жестяную банку из-под чая. В ней хранились опять-таки «семейные» драгоценности: обручальные кольца, серьги, цепочки, камни, кулоны, медальоны. Что ж, наконец-то они пригодились.

Сложив шаль на груди Принцессы, заколол углы серебряной брошью с несколькими синими кристаллами. Изящно изогнутые лепестки придавали ей черты цветка тропического растения.

- Оу-ух… - Приподняв шаль на крыльях, Луна с любопытством оглядела себя.

- Ага, подожди еще.

Вдохновенно покопавшись в банке, вытянул тонкую серебряную цепочку и украсил ей шею Луны.

- Иди к зеркалу, любуйся.

Пока красавица наслаждалась своим видом у зеркала, я проверил готовность еды. Все уже сварилось, кухня наполнилась ароматами.

- Я выгляжу сногсшибательно! - Заявила с порога Луна.

Пышная грива крутой волной ниспадала на грудь, опускаясь почти до пола. Белоснежная шаль резко контрастировала с темно-синим телом Принцессы, крупные ажурные узоры подчеркивали ее грацию и стать, серебрящиеся паутинки неярко блистали при каждом движении. Брошь и цепочка идеально дополняли величественный образ аликорна, а кульминацией шедевра были играющая на губах благодарная улыбка и слегка смущенный взгляд.

- Да! - Громко выдохнув, я сел на стол. - Ты несравненна. Повернись немного.

Проход был узковат, но кобылица повернулась кругом, позволяя рассмотреть себя.

- Браво! Эта шаль очень идет тебе. - Шагнув к Луне, я приласкал ее. Взволнованно сопя, она отступила чуть в сторону:

- Спасибо. Хватит, наверное, а то всю засмотришь до дыр.

- Как это «хватит»? - С притворным удивлением я поймал ее за прядь гривы. - Я тебя кормлю, согреваю, купаю, украшаю - и имею право смотреть сколько хочу. И знаешь, что? Я дарю тебе шаль.

Я успел огорошить Луну прежде, чем она придумала весомый довод против «смотреть сколько хочу». Зато теперь доводы можно было придумывать мне.

- Даришь? Мне? Серьезно? - Пони взирала на меня с недоумением и даже как-то обиженно.

- Да, тебе. - Вдобавок подарил ей «фирменную» свою улыбку, смысл которой Луна уже знала.

- Но за что? Чем я заслужила?

- Тем, что радуешь меня своим счастливым видом.

- Лайри, иди за мной. - Произнесла пони тихим, твердым голосом. И вышла из кухни. Я осознал, что впервые за всю совместную жизнь Луна практически приказала мне.

Запрыгнув на кровать, Принцесса села прямо.

- Сними. - Тронула копытом брошь. В голосе все так же слышалась нотка несгибаемой воли, а морда хранила строгое выражение. Первый раз видя Луну в таком состоянии, я молча повиновался: расстегнул цепочку, брошь, снял и сложил шаль. Развернув крылья, аликорн тщательно проверила на них, под ними, осмотрела гриву, ноги, тело, хвост - видимо, желая убедиться, что на ней нет чуждых предметов, кроме колпачка, венчающего рог.

- Хорошо. И более ничего не дари мне. - Изрекла она равнодушным тоном, свысока глядя на меня.

Наверное, следовало поступить на манер восточных витязей: с поклоном прошептать витиеватое «слушаю и повинуюсь, госпожа» и свалить. Но вместо этого я задал тупой вопрос: «Почему?»

Госпожа вздрогнула, будто ее с размаху огрели по голове чем-то тяжелым, бутафорская строгость вмиг оказалась утрачена, и на меня снова смотрела моя прекрасная пони - живая, чувственная, с сияющими от волнения глазами. Дрожащей ногой она коснулась моей груди, голос Луны прерывался:

- Прости, я излишне жестока с тобой. Мне стыдно так отвечать на твою щедрость. Но я не приму этот дар. Я понимаю, что ничем не могу отдарить, и это очень унизительно для меня. Я чувствую себя ужасно! Прости, но не надо так играть со мной. Позволь мне сохранить хоть каплю самоуважения, а то превращусь в обычную придворную кобылу, а она тебе совсем не понравится.

Подвинувшись ближе, Луна обняла меня и привлекла к груди.

- Я знаю, ты даришь от всего сердца, и никоим образом не желаю оскорбить или обидеть тебя отказом. Прошу, не держи зла на меня, Лайри. О-ох… Коварный, ты все ж хочешь отыграться на мне? - Простонала Луна, когда я ласково поскреб ей меж лопаток.

- Зла не держу я, но любовью к тебе преисполнено сердце мое. - Ответил, с упоением наблюдая внутреннюю борьбу: вздрагивающая от каждого движения, кобылица силилась удержать крылья прижатыми к бокам.

- Ты ж на моих нервах играешь, искуситель. Зря я рассказала тебе о спиночесании, ох, зря-а-ах.

- Так я еще, оказывается, искусатель? - Играючи укусил Лунино ухо.

Тонко вскрикнув, ослабевшая от ласк Луна с трудом вырвалась из рук и, шмякнувшись об стенку, сползла, распластав по ней крылья. Хоть я всего лишь почесывал лопатки поняше, вид у нее был такой, словно до последнего боролась за жизнь. Прижавшаяся спиной к стене, с растрепанными хвостом и гривой, она лежит, раскинув ноги, не пытаясь хоть как-то прикрыться. Грудь вздымается, крылья трепещут, абсолютно нагая в своей беззащитности, так близко, что я слышу ее дыхание. Не сводит настороженного взгляда. Смотрит без страха, но не знает, чего ожидать.

Медленно сев рядом с ней, нежно обнял, стараясь не касаться напряженных крыльев.

- Жестокий ты, - с укором прошептала Луна, положив голову на плечо. - Такой добрый, и такой жестокий. Наслаждаешься моими слабостями.

- Наслаждаюсь, ровно настолько, насколько ты позволяешь. И разве это не лучше, чем быть глыбой льда?

- Ты растопил лед. - Луна прижалась ко мне. - Не знаю, к лучшему или нет, но благодаря тебе я иная, нежели была до встречи с тобой. Пожалуйста, помоги сложить крылья.

Провел ладонями по непослушным крылам аликорна, будто жаждущим ласк.

- Давай, ты ляжешь удобнее? - Предложил я.

Напряжение все не отпускало пони. По моему совету Луна легла на живот ближе к краю кровати, а я, стоя рядом, массировал крылья. Мягкие пуховые перья приятно шуршали под пальцами, меня радовала возможность лишний раз приласкать леди моего сердца.

- Они надолго могут так застрять? - Полюбопытствовал, осторожными движениями пальцев разминая крепкие мышцы от спины вверх до конца крыла. Луне не обязательно было знать, что я полный невежда, как в аликорньей анатомии, так и в массаже.

- Могут. - Пони легла головой на передние ноги. - И это будет очень неудобно эстетически и физически.

Держа крыло за плечо, я попробовал аккуратно сложить его во всех суставах, но конечность поддавалась неохотно.

- Ну, что физически, понятно - они устанут. А эстетика тут при чем?

Выгнув шею, Луна посмотрела на меня, словно учительница на нашкодившего ученика.

- А я уже хотела сделать тебе замечание. - Снисходительно улыбнулась принцесса. - Да вовремя вспомнила, что ты не пони. У пегасов поднятые крылья означают готовность к немедленному взлету либо возбуждение. С аликорнами малость иначе. Традицию величественно поднимать крылья на публике задала Селестия, должно быть, еще до моего рождения. И в ее исполнении это действительно очень красиво подчеркивает статус правительницы.

Прикинув текущее состояние Луны, я замолк, дабы расспросами не доводить ее «до ручки».

- Наконец-то, расслабились. - Уложив крылья, пони сладко зевнула. - А что еще в твоем сундуке с сокровищами? - Махнула копытом в сторону банки.

Зная извечную страсть прекрасного пола к прекрасному, я перевернул банку, вывалив драгоценности одной скромной кучкой возле Луны. Она, поведя копытом, разворошила кучку. Понимая, что пони неудобно копаться, я поднимаю и показываю украшения по одному, чтоб Луна могла хорошо рассмотреть каждое.

- Кто создает столь красивые вещи? - Спросила Луна, любуясь женскими золотыми часами, которые я примерил на ее переднюю ногу.

- Люди. Кроме людей, больше некому. Единственная разумная раса на Земле.

Отложив часы, поднес к шее Луны цепочку с янтарным кулоном.

- Единственная? - Подняв украшение копытом, аликорн глянула янтарь на просвет. - Как это возможно? Ведь мир Земли достаточно велик, или мне кажется? В моем мире живут пони, ихтиопони, зебры, яки, грифоны, драконы. Не знаю, какова нынешняя обстановка, но когда я правила с сестрой, все расы неплохо уживались вместе.

- Нет мира, где люди жили бы в мире. Они агрессивны и не потерпят рядом с собой иных разумных существ. Или убьют их, или сделают рабами.

- Печально. Я не поверила б твоим словам, но еще раньше лично убедилась в их правдивости. А что тут?

Отдав кулон, Луна тронула копытом завязанный узлом носовой платок. Я развязал его - там хранились несколько драгоценных камней.

- А-а-ргх!

Пролетевший мимо синий торнадо опрокинул меня. Украшения разлетелись по кровати и со звоном рассыпались на полу. Дверь в спальню чуть не вывернулась наизнанку. В гостиной послышался грохот, сдавленный крик. Все стихло.

Тронул затылок - упав, я сильно ударился об изголовье. Тихо рыча от боли, огляделся: только что Луна лежала тут, и во мгновение ока словно испарилась, оставив пару кружащихся перышек. Что с ней такое?

Осторожно выглянул в гостиную, вполне обоснованно опасаясь получить копытом по лбу. Тишина. Так, удрать на улицу пони не могла - замки она способна открыть при желании, но ключи у меня. Балконная дверь и окна закрыты, значит, с балкона не выбрасывалась. Но куда ж Луна пропала?

Меж диваном и стеной было свободное пространство, где временами терялись бумажки, карандаши, газеты, пульт, и одежда, с которой мне лень возиться. Вот там, втиснувшаяся спиной в угол, поджав ноги и плотно охватив себя крыльями, сидела Луна. Насмерть перепуганная, она смотрела с животным ужасом в глазах. Ее уши нервно подергивались, крылья вздрагивали.

Не отводя взгляд, я медленно вышел на середину комнаты, затем шагнул к пони.

- СТОЙ! - Заорала она диким голосом. Пошатнувшись от прямого попадания акустической атаки, я чуть не упал.

Ну лан, раз на нее нашел такой психоз… Сел на пол.

- Луна, что с тобой?

Аликорн уставилась на меня как на невидимку. Безмолвно пошевелила губами, будто лишилась дара речи.

- Камень. - Выдохнула, наконец.

- Какой камень? - Понятно, Луна имеет ввиду что-то из моих сокровищ.

- Зеленый, с золотыми жилками. - Ответила тем же неуверенным тихим выдохом.

Вернувшись в спальню, я посмотрел на кровати и под ней. Искомый минерал лежал под столом. Снова сев на почтительном расстоянии перед Луной, показал камень на ладони:

- Этот?

- Да.

- Это перидот. И что дальше? - Я пожал плечами.

Подняв взгляд, Луна посмотрела в глаза, и вдруг, стиснув зубы, бросилась ко мне. Ударив по руке снизу, выбила камень, отчего тот улетел в угол за телевизор. Пони навалилась, прижав меня к полу и наступила передними ногами на руки.

- Не двигайся. - Глухо просопела она. Бока Луны ходили ходуном, ноздри шумно хлопали. Взгляд стал цепким, жестким, словно принцесса ринулась в бой.

Я напрягся по-настоящему. Шутка ли, оказаться в доме с безумной неуправляемой лошадью, которая, к тому же, хорошо ориентируется в обстановке. И проявляет садистские наклонности, кусая мое ухо. Отвел голову вбок, надеясь спасти ухо, вместе с тем, думая, как выбраться из-под кобылы.

- Странно, никаких признаков хризолиции. - Озадаченно бурчала пони, жуя волосы на моей голове. - Открой рот.

Луна чуть ли не носом сунулась в рот, затем пристально рассмотрела лицо - я понял, что она изучает глаза. Видя пони столь серьезной и обеспокоенной, я подавил желание дунуть ей в ноздрю.

Закончив медосмотр, она уселась на мне, все так же удерживая руки прижатыми к полу. Длинная шелковистая грива щекотала кожу.

- Скажи, ощущаешь ты какие-либо перемены в себячувствии: боль, жар, головокружение, слабость?

- А, по-твоему, мне не больно, когда ты стоишь на моих руках?! - Рявкнул в упор.

- Я должна удержать тебя. Конечно, с магией это было бы намного мягче, но без магии у меня лишь один способ. - Аликорн прищурилась, разглядывая, словно диковинную добычу. - Ты злишься, это тревожный признак.

- Во-первых, ты должна освободить меня, а во-вторых, объяснить причину своего сумасходства. Слазь.

- Отпущу, только убедившись, что с тобой все в порядке. Не иначе. - Отрезала Луна с суровым выражением морды.

- А если со мной не «все в порядке», то что, будешь сидеть верхом, пока не помру? - Съязвил я.

Такой вариант Луна явно не продумывала: непреклонное выражение сменилось недоумением.

- Ты словно ядовитый колючий куст, манящий прекрасными цветами. - Вздохнула принцесса, отступая. - Уж сколько раз я кололась?..

- Колешься, плачешь, но продолжаешь есть цветы.

Сев, я потер руки, восстанавливая кровообращение. На предплечьях краснеют следы копыт.

- Подними одежду. - Требовательно произнесла Луна, зайдя со спины.

Наверное, по меркам нового врача, я был ленивцем-тугодумом: не дожидаясь реакции, Луна схватила майку зубами и задрала, прижав копытом к шее. Другим копытом она с нажимом провела сверху вниз, считая каждый позвонок. Ощущение отнюдь не приятное.

- Полегче там, а то спину переломишь. - Рыкнул через плечо.

- Предположительно, с тобой все в порядке. - Хмурая Луна расселась передо мной на полу.

- Так, к чему вся эта возня со мной, и с чего ты испугалась перидота?

- Пери… Это «хризолит», и он чрезвычайно опасен для пони. При прямом контакте, обращая их магию, хризолит причиняет невыносимые страдания, пони слабеет, а длительное воздействие этого камня даже заканчивается смертью. Лайри, помоги мне унич…

В коридоре раздался звонок.

- …тожить хризолит. - Договорила подпрыгнувшая от неожиданности Луна.

- Ничего мы уничтожать не будем. Ступай в спальню.

Пройдя в коридор, я посмотрел в глазок и с удивлением узнал нового соседа. Вот уж кого-кого, а увидеть Данила не ожидал. Звонок повторился. Вздохнув, я отпер дверь.

- Здравствуйте?

- Ага, привет, Лайри, вот, даже не знаю, с чего начать. - Седой великан задумчиво потер ладони.

- С начала, наверное.

- Ну, коль с начала. - Дед постучал тремя пальцами по виску. - Бабка моя, Зина, то бишь, люто сбрендила вчера вечером. Швыряла мусорное ведро, носилась по комнатам с ножом и орала, что на лестнице мрачный полосатый тип с каким-то рогатым крылатым чудовищем ходит, надо немедленно звонить в милицию, чтоб приехали разобрались. Нож я у нее отобрал, заставил выпить пузырь валерьянки, и перерезал провод телефона.

- Так, и при чем тут я? - Развел руками, с живым интересом выслушав повесть о сумасшедшей.

- Крупицы истины в море бреда все же есть. - Данил оперся локтем на стену. - Единственный полосатый тип, которого я знаю - это вы, Лайри. Ваши полосы увидишь - хрен забудешь. А вчера я вас спрашивал, и вы сказали, что живете с лошадью. Стало быть, это вы мою бабку напугали?

- Как она выглядит?

- Зина? Неряшливо и фиолетово.

- Да, значит, ее мы вчера и видели. Но не пугали.

- Не? А чего тогда?

- Мы молча стояли у стенки и ждали лифт, чтоб спуститься погулять на улице.

- В лифте с лошадью? Охренеть! - Удивленно проворчал Данил.

- А что? Грузоподъемность шесть человек, технически позволяет. Не по ступеням же скакать тринадцать этажей. И ступени тут для копыт неудобны.

- Это верно, но лошадь и лифт - такой винегрет я не переварю.

- Извините, что все так нелепо вышло.

- Бывали несуразицы и повеселее. - Улыбнувшись, Данил полез в карман и вдруг застыл, глядя через мое плечо в квартиру. Я тоже обернулся, заслышав цокот копыт: Луна с нервно растопыренными крыльями осторожно подошла ближе и, помедлив в нерешительности, прильнула ко мне, настороженно осматривая гостя. Я молча обнял аликорна за плечи. Внешне Луна держалась ровно, но ладонью я ощущал, как часто бьется ее сердце.

- Какое диво… - Проговорил Данил, от удивления забыв, что собирался покурить, и сунул зажигалку обратно в карман. - Простите мою бабку, но назвать чудовищем такую красавицу - это из ума выжить надо.

- Прощаем.

- Но… это же не совсем лошадь, верно? - Данил потянулся рукой к голове Луны, однако аликорн фыркнула и отстранилась, не позволив тронуть себя.

- Это пони.

- Пони? И как звать ваше чудо?

- Луна.

- «Луна»? Акцент на «у»?

- Да. Еще вопросы есть? - Официальным тоном осведомился я.

- Никак нет. Спасибо. - Откозырял гость, закрывая входную дверь.

- Я помню, что мне нежелательно появляться при посторонних, - вполголоса заметила Луна, глядя, как я поворачиваю ключ. - Но я пришла поддержать тебя.

- Спасибо, - звучно поцеловал ее в ухо. Вздрогнув, пони потрясла головой.

- А теперь, все же, помоги мне избавиться от хризолита.

Отодвинув тумбочку, я достал камень. Он оказался цел, без трещин, сколов. И не хотелось выкидывать его только из-за странной неприязни Луны.

- У тебя есть кислота или что-либо едкое? - Пони стояла в нескольких шагах от меня

- Нет, я оставлю хризолит у себя.

- Н-но это же опасно!

Метнувшись ко мне, Луна привстала на задних ногах и уперлась передними в мою грудь. Ее глаза взволнованно блестели, и в глубине души мне очень польстило, что поняша так беспокоится за меня. Неожиданно для Луны я легонько тюкнул хризолитом по ее носу - ахнув, аликорн подскочила до потолка и едва не смахнула крылом люстру.

- Эй, с этим не шутят! - Возмутилась она, потирая копытом нос. Я придержал качающийся светильник и молча ушел в спальню, закрыв за собой дверь.

Сложив драгоценности обратно в банку, убрал в шкаф.

Луна, о чем-то думающая, лежит на диване. Подсев рядом, я обласкал ее, поглаживая уши, голову, шею. Пони довольно жмурится и сопит, все больше заваливаясь на бок и подставляя живот. Я ласково массирую живот, чешу под крылом - откинув его, Луна вздрагивает и смеется, дарит мне нежный взгляд. Наклонясь, целую в губы. Принцесса замерла, чуть напряглась, чувствуя пальцы, скользящие вдоль бока.

- Надеюсь, ты знаешь, где следует остановиться?.. - С придыханием шепнула она.

- Вот здесь. - Улыбнулся, кончиками пальцев лаская полумесяц на крупе аликорна. - Тебе хорошо со мной?

- Да… - Луна вытянулась, заняв собой почти весь диван.

- Пожалуйста, не бросайся на меня так вот, как недавно. Мне это совсем не понравилось.

- Почему ты не желаешь прислушаться к моему опыту, когда я говорю, мол, это опасно? - Привстав на локте, пони взглянула с упреком.

На всякий случай, я пересел подальше, на другой конец дивана.

- Луна?..

Опустив взгляд, аликорн дрогнула от страха: на моей ладони покоился хризолит.

- Я ласкал тебя этим. - Спокойно подтвердил я ее жуткую догадку.

- Ты касался меня камнем?! - Подобралась Луна, прижимая уши.

- Да. И ты ничего не чувствовала. Ни боли, ни жара, ни слабости. Не кружилась голова и не было агрессии. Ты размякла от моих ласк и только. Хоть я всю тебя обтер хризолитом. А толку?

Лежащая в ступоре пони молча открыла и закрыла рот, не найдя, чем возразить. В глазах ее отражалось предельное удивление. Сев ближе, я осторожно развернул переднюю левую ногу копытом вверх и положил на него камень.

- Это хризолит? Да, он. Я сама себе не верю. - Шептала Луна, рассматривая и обнюхивая минерал, сверкающий в лучах Солнца. - Ведь я боялась даже трогать его.

- А почему боялась?

- Однажды я посетила открытое месторождение хризолита. И когда я прижала копыто к хризолитовой жиле - я чуть не умерла. Камень превратил мою магию в неугасимый огонь, пожирающий меня изнутри, я сгорала заживо, в ужасных мучениях: казалось, нервы мои рассыпаются обжигающими искрами, мышцы иссушаются, и плавятся кости. Повезло, что сопровождающий пони был рядом и оттолкнул от жилы. Потом он унес меня и остаток дня я отлеживалась в лагере.

- Жестоко это с тобой. - Кивнул я, забирая артефакт с копыта Луны.

- Очень даже. Хризолит принес пони большие несчастья: его губительное воздействие спровоцировало жуткие мутации одного из разумных видов Эквуса, превратив некогда очаровательных существ в агрессивных насекомоподобных энерговампиров.

- Нифига с-с-себе…

- Я теперь осознаю, что выглядела в твоих глазах крайне глупо, когда вот так перепугалась без явной причины. Да еще напала на тебя. Но ты уже знаешь причину моего поведения. И я только одного не пойму: почему он не действует? - Луна указала копытом на ладонь.

- Ты с перепугу забыла важную вещь. - Прищурившись, взглянул на аликорна через кристалл.

- Я с перепугу могла даже свое имя забыть. - Насмешливо фыркнула пони.

- Хризолит превратил в огонь твою магию. Но здесь, на Земле, у тебя нет магии, ты пустая, как печка без дров. А значит, и нечему в тебе гореть.

- Ты! Сравнил меня! С печкой?! Ах, ты, деревенщина! - Чуть не плача, возмущенная Луна швырнула мне в лицо подушкой и, прежде чем я понял, какой стих обуял поняшку на сей раз - крепко обняла и поцеловала. - Спасибо, что разгадал для меня эту загадку, а то б так и продолжала метаться от зеленого камешка.

Подойдя к шкафу, я положил хризолит в маленькую декоративную повозку из спичек. Лежа спиной на краю дивана, Луна качнулась и, красиво скатившись с подушек, встала на ноги.

- Пошли налево? - Высоко подняв крылья, аликорн с наслаждением потянулась. Ее спина выгнулась мягким округлым горбиком, от тела по прямым ногам и крыльям прошла волна крупной дрожи, затухающая на кончиках перьев. Шумно зевнув, Луна энергично тряхнула гривой, а ее хвост ударил по полу будто хлыст. Если бы пони могла выпустить когти, то наверняка охотно поскребла бы ковер.

- Ты чего это? - Удивилась она, глядя на меня.

- От твоего вида мне хорошо стало. - Ответил я, тоже зевая и потягиваясь.

Относительно гостиной кухня находилась слева - и мы дружно «пошли налево». Луне я дал кашу, себе - борщ.

- Что будешь пить? - Спросил я.

- Двойную воду! Кипяченую! - Провозгласила Луна, пафосно задрав нос и хитро глядя на меня.

Расхохотавшись, я почесал ей шею и налил две чашки воды.

- У тебя вкусно пахнет, можно попробовать?

Ну, почему нет? Скормил ей пару ложек борща.

- Вроде как вкусно, но что-то странно. - Луна вдумчиво разжевала. - Как-то все слишком соленое, вязкое и тяжелое на вкус, хоть и не грубое. Даже не пойму, как описать?..

- Реально странно, что ты ешь вкусный борщ с мясом и жиром. - Язвительно отметил я.

- С мя-я?.. - Возмущенно зыркнув на меня, пони зажала рот копытом, словно щас блеванет на стол. Я предусмотрительно указал на раковину:

- Иди туда.

- Тию тебе в табун! - Глухо заворчала Луна, наконец, отдышавшись: вопреки ожиданиям, она не ринулась опорожнять желудок. - Как ты смеешь кормить меня подобным? Предупредил бы, что тут еда не для поней!

- А как ты смеешь совать свой нос во все тарелки? - Свирепо огрызнулся, пронзив взглядом обескураженную лошадь. - И с какой стати я должен предупреждать, а? У тебя своя голова на плечах есть, вот и думай, прежде, чем есть. Ты точно знаешь, где твоя еда, Вот ее и ешь. Чего тебе в моей тарелке надо?

Я рывком подвинул поньке ее кашу, а сам пересел на другую сторону стола. Луна молча переводила взгляд с каши на меня и обратно. Впрочем, я хотел спокойно поесть, не копаясь в сторонних мыслях и чувствах, и Луна это поняла.

Обед в натянутом молчании, без взаимных выпадов. Немного странно было видеть Луну безмолвной и неулыбчивой, но я не спешил с восстановлением мира. Сама накосячила - сама первая пусть и идет мириться. Вымыв посуду, я ушел на диван.

Пытаясь языком вытащить застрявший меж зубов кусок мяса, перелистываю блокнот, составляя планы на будний день. Снова придется вдалбывать нытику Диме, что жизнь с одной лишь левой рукой не столь уж уныла, как он верит. Все б ничего, но Дима, здоровенный детина, переживший пару вооруженных конфликтов, потерял руку в обычной автоаварии, и с тех пор предавался «овощизму», за несколько месяцев превратившись в безвольное нечто, отдаленно смахивающее на мужскую особь «человека разумного». Даже на сеансы психотерапии это живое бревно притащила жена, движимая надеждой вытесать из него хотя бы роскошный тотемический столб. Но чем дольше я с ним работал, тем сильнее хотелось бросить сей балласт и направить силы на помощь реально нуждающимся перспективным людям. Правда, в запасе у меня оставался козырь-другой: я знал парня, живущего вообще без рук. При этом он оптимист, с отличием закончил школу и работает программистом, набирая коды на клавиатуре пальцами ног. Можно попытаться взять Диму на «слабо»: мол, вот безрукие люди не падают духом, зарабатывают и живут, а бычары вроде тебя исходят соплями в унылом нытье.

Краем глаза увидев движение чего-то белого вверху, я чуть не взвился. Причиной испуга стал пролетевший над головой «журавлик счастья», на груди и хвосте которого сияли едва заметные голубые отблески. Помахивая крылышками, бумажная птичка плавно села на мой лоб, и поддерживавшие ее эфирные сгустки рассеялись.

Метнув блокнот на стол, рассмотрел фигурку. Мой журавлик, сделанный для Луны первым. Странно, что она не сложила еще.

Я подтянул ноги, освобождая место Луне - сев, она положила голову на мои поднятые колени.

- Ну что, Лунька?

- Как я предупреждала, - ласковый взгляд остановился на лице. - Близится полнолуние. И я все более нервная. Ты хорошо поставил меня на место - действительно незачем соваться в чужие тарелки. Я бываю излишне любознательна.

Раздвинул колени - и голова Луны, соскользнув меж бедер, легла на мой живот. Тихо сопя, пони прикрыла глаза, под густыми ресницами мерцал манящий зеленый отсвет. Принцесса знает, как привлечь внимание и очаровать без магии. Легкими касаниями пальцев я ласкаю ее голову, «рисуя» узоры от губ до ушей, проводя по рогу. Когда случайно задеваю редкие светлые волоски, Луна вздрагивает, шевелит губой, ухом, но остается расслабленно лежать на мне.

За окном слышится приглушенная усыпляющая песнь метели…

***

[ Селестия ]

Этим утром я проснулась на удивление легко. Привычным движением магии пустила Солнце в путь по небосводу. Не спеша позавтракала салатом. Выслушала доклад об успешном пресечении жора параспрайтов в Эпплузе. Одобрила прошение о переименовании Восточной Старопегасьей улицы в Новорассветную. Предстояло еще одно собрание, впрочем, я подумываю отменить его. А между делами мои мысли неизменно возвращаются к Лайри. Его поведение не было для меня чем-то необъяснимым, загадочным, тем не менее, смутные тени сомнений побуждают вновь и вновь рассматривать действия человека с разных позиций. Со слов Луны я знала, что Лайри свободен в своих суждениях и действиях, а подобная свобода всегда означала одиночество. Не этим ли объясняются его чувства к Луне? Попытка заполнить пустоту в жизни общением с чуждым существом. И сестра, отлично его понимая, отвечает взаимностью. Просто встретились два одиночества.

Настораживало меня и поведение Лайри прошлой ночью. Внезапное перевоплощение, напористость, даже категоричный отказ уйти. Я с легкостью убрала бы человека из сна, но его чувства, эмоции ошеломили, словно магический удар умелого бойца. Он открыто дарил любовь, не боясь быть отверженным. Привыкшая служить для всех неким абстрактным символом непоколебимой силы и гармонии, я дрогнула, впервые за сотни лет, и не посмела отказать человеку в желании утешить. Наверное, именно так чувствует себя Луна рядом с Лайри. И если я права в своих суждениях, то любовь Лайри воистину величайший дар из всех, какие Луна когда-либо получала.

Две башни Кантерлотского замка соединяет большой крытый мост, с которого открывается дивный вид на город и окрестности. Здесь я и стою, наслаждаясь неожиданным моментом покоя. Полуразвернутые крылья приподняты, обдуваемые легким ветром, чуть слышный шорох перьев ласкает слух.

Обернувшись на звуки торопливого аллюра, я улыбнулась приближающейся маленькой единорожке. Читая на ходу, она без особых усилий левитировала перед собой объемистую книгу.

- Здравствуйте… - Пробормотала она, не отрываясь от строк.

Я отставила заднюю ногу немного дальше - книга столкнулась с ногой, а через миг сосредоточенная кобылка «пришла» носом меж страниц и от неожиданности шлепнулась на круп. Магическая аура вокруг рога угасла, из оброненной книги посыпались закладки.

- Ой! - Выпав из транса, пони широко раскрыла фиолетовые глаза и потерла нос копытом. - Извините.

- Твайлайт, полагаю, «читать на ходу» - не самая лучшая привычка. - Мягко подсказала я, наклонившись. - Ты не ушиблась?

- Нет… В-ваше Величество! - Засуетилась кобылка, собирая в кучу интеллектуальное богатство.

- Пожалуйста, спокойнее. Почему ты здесь?

- Да-да, вот… - Торопливо пролистав книгу, лавандовая единорожка телекинезом подняла ее, показывая нужную страницу. - Я нашла заклинание «Поиск учителя» и принялась изучать его, но, думаю, оно неправильное. Я не увидела какого-либо эффекта, наглядного результата, и скоро забыла об этом, читая о других заклинаниях.

- Что получилось, когда ты применила «Поиск»?

- Только одно: на отдельном куске бумаги появились строки. И ничего более.

Перевернув страницу, Твайлайт открыла вложенный листок, и я прочла:

«Меж башнями, где ветер шелестит,

Найдешь ты то, к чему душа лежит».

- Твайлайт, почему ты считаешь, что заклинание не сработало? - Улыбнулась я.

- Но… ведь ничего не произошло?.. - Развела ногами юная волшебница.

- Где мы находимся?

Подойдя к ограждению, Твайлайт глянула вниз и по сторонам.

- На мосту. А мост… между башен. - Договорила она задумчиво.

Ощутив новый порыв ветра, я расправила крылья, и ушки моей ученицы шевельнулись на шорох. Глаза обернувшейся единорожки сияли от радости решения сложной задачи.

- И я нашла Вас, учитель.

Я кивнула, складывая крылья:

- Как видишь, заклинание работает.

- Но не сразу.

- Да, далеко не все заклинания действуют моментально и наглядно. Иным требуется больше времени, или приложения усилий, или определенное место действия.

- Я изучила несколько новых, и готова показать Вам.

- Покажи.

В конце концов, посмотреть на успехи лучшей ученицы - хороший способ отвлечься от тягостных дум. В том числе о скором возвращении Найтмер Мун.