Восхождение язычника 3

Глава 12

— Так о чем ты толкуешь? — смотря на напряженного Рознега, спросил я.

Он глянул на меня, а после выдохнул и как будто враз постарел, плечи его сгорбились, а руки задрожали.

— Мешко, да будь он проклят, это князь полянский из Гдездовья, сын Земомысла. Я его отца еще помню, — и прадед вздохнул. — Если отец тихо правил, воевали мы с ним, бывало, а как иначе-то, то его сын, Мешко, вовсю развернулся и укрепился. Вот с ним сладу нет, то с лютичами схлестнётся, то с ободритами, то с нами. Даже с Оттоном дружбу водит и дань ему платит. Годин семь назад женился на Дубравке, дочери князя Болеслава[1], что Грозным прозвали. Так что этой женитьбой он укрепился, да и многих под свою руку привел. А пару годин назад крещение принял и стал поклоняться мертвому богу. За счет этого еще себе союзников нашел. Осмелел, курва, в итоге уже и за нас взялся, — прадед отвел взгляд и уставился в никуда.

В это мгновение появилась Мирослава, что поставила кувшин горячего взвара и кружки на стол и сразу удалилась, не став нам мешать.

Я же разлил взвар по кружкам и пригубил в ожидании, когда прадед вновь вернется к рассказу.

Спустя пару мгновений Рознег оттаял и, промочив горло, продолжил:

— В прошлой године замятня началась, из-за чего, я не скажу. То ли мы первыми пощупать полян решили, то ли они обиды какие вспомнили. Начали села, поселки и городки грабить да людей в полон уводить. В какой-то момент и Мешко объявился, сначала с малым войском, а потом и больше к нему людей присоединилось. Да и начал наши земли под себя забирать, села и городки данью обкладывать.

— А наши чего? — не удержался я от вопроса.

— Князь наш Ратибор не стерпел, да и собрал малую рать. И двинулся с Болеславом биться. Воев мало было у него, поспешил князь, — и прадед махнул рукой. — Сошлись они в битве, и погиб он в той сече. А сын его, Богуслав, ранен и пленен оказался. Из плена выкупили, жрецы Триглава расстарались, потрясли мощной, да и люд в Волине и Щецине помог. Теперича он стал князем, сейчас в Щецине засел кручиниться. Помимо князя Ратибора, много и других славных воев пало. И сейчас Мешко на захваченных у нас землях и городах храмы христианские ставит, а нашу веру гонит где только может, да и помогают ему в этом жрецы христианские, — грустно проговорил прадед, а после вновь приложился к кружке со взваром и продолжил: — Так и это еще не все, у соседей наших, у ободритов и лютичей, не лучше. У ободритов вовсю храмы христианские ставят и данью обкладывают. А князья саксонские и германские заставляют у себя в войсках служить. А ампиратор их, Оттон, запретил нашим торговцам у себя в землях торговать.

— Нашим — это нам, поморам? — решил уточнить я.

— Не-е, и ободритам, и лютичам тоже. Нам у них нельзя торговать, а сами у нас вовсю торгуют. Вот такие дела, Яромирушка, — и прадед развел руками.

— М-да, невесело, — протянул я.

— О то ж, — Рознег грустно улыбнулся и подергал себя за бороду.

— А почто тогда их торговцев не выгонят и тоже не запретят торговать с нами? — поинтересовался я.

— Гнева Оттона опасаются, да и торговля хоть таким образом идет. Мне, по крайней мере, так видится, я все же далек от этих дел, — задумчиво протянул прадед. — Так и пруссы нашу слабость увидели, шалят вовсю, озорничают да поселки грабят, — поделился еще одной напастью он.

— Не радует, — в тон родичу протянул я. — Только сейчас у меня ни сил, ни возможностей это изменить нет, — констатировал я.

— Так набирайся этих самых сил, никто не гонит покуда. Времечко-то еще есть, ты скажи, чем я могу тебе помочь, поручение Триглава-то выполнять надо. Да и сердце болит, что нашу землю чужаки топчут и храмы оскверняют, — еле слышно произнес Рознег.

— Люди нужны, а там потихоньку я сил и наберусь, — глядя в глаза прадеда, проговорил я.

— Будут. Люди то есть, кликну, понабегут к тебе послушать, что предложишь. Чем заманивать-то к себе будешь?

— Кров и пища, — произнес я.

И прадед хмыкнул на мои слова.

— Платить стану немного, по серебряной монете в месяц, да и доля в добыче будет. И броней, и оружием обеспечу, если надо будет. Человек тридцать или даже сорок, хватит пока, — закончил.

— А будет эта самая добыча? — с хитринкой поинтересовался Рознег.

— Будет, у тех же пруссов возьму или у торговцев Оттона, — оскалился я.

— Щедро, но сам понимаешь, что в основном молодые придут. Мало кто тебя знает, да и о твоей воинской удаче, — серьезно смотря мне в глаза, произнес прадед.

Я лишь кивнул и сделал глоток взвара.

— Скажу я о том, кому надобно. Понабегут так, что даже будет из кого выбрать, — поделился родич своими мыслями.

— Что еще нового произошло?

— Нового, так у нас каждый день новый, — хмыкнул дед. — Может, упомнишь, когда Горисвета вызволяли, вы с собой еще старика привезли?

— Ну? — я попытался вспомнить. И действительно, был странный старик. Хотя я его так бы не назвал.

— Так он вроде твоего Керона, не отсюда. И одарен тоже он. И с огнем и воздухом, землей и водой может, слабенько, правда, но все же. В основном он с вещами разное делать может. Вот мне горячий камень делает. И баню топить не надо, тепло там и хорошо, да и никакого дыма. Жаль, через десяток дней прахом осыпается. Да и Велерада с Деяном и Могутой кой-чему подучил, пуще прежнего комарье своими ветряками гонять могу, — и прадед рассмеялся.

Я же слушал и охреневал, по-другому это не выразить. Да и отец мне о том не сказывал, странно. Маг, здесь был маг, все это время, пока я бродил в Ромее. И который чему-то обучил родичей. М-да уж. А почему, собственно, и нет? Если я уже встречал попаданцев. Вон тот же Керон — отличный пример, да я и сам в какой-то мере. И про колдуна не стоит забывать. Так почему бы и магу не попасть к нам. Уже и попривыкнуть к этому стоит, а не удивляться каждый раз. Если попал один маг, то будут и другие, с которыми я могу встретиться, и встреча наша может быть весьма недобрая.

— У, как глаза-то загорелись, — со смешком произнес прадед. — Сиди, познакомлю вас, может, и тебе чего покажет.

— Было бы хорошо, только и у меня есть человек, с Ромеи привез, Ефимом звать. В Новгороде, правда, оставил, он тоже может разное с вещами делать. Крепость оружию и броне придавать.

— Так, может, стоит свести их, глядишь, и научит Венетий чему твоего Ефима.

— Мне бы самому для начала с ним познакомиться не мешало.

— Можно хоть сейчас, до подворья Колояра сейчас прогуляюсь, да и позову. А ты пока Снежану сходи проведай. Да хорошенько расспроси, — с ухмылкой произнес прадед.

— Схожу, конечно, — тут мой взгляд упал на ошивающегося рядом Криста. Его действительно приодели неплохо.

— Только и я хотел с тобой кой о чем переговорить. Про брата своего младшего, а точнее, про мать его Неждану, что холопкой была у нас в семье, а теперь жена отца.

— Ведомо мне об этом, только я в толк не могу взять, к чему ты ведешь? — удивлённо произнес родич.

— Дурная и злобная баба, неизвестно, чего от нее ждать, может напасть какую на семью накликать, — поделился я своими опасениями.

— Хм, — задумчиво пробормотал Рознег, теребя бороду, — пригляжу я одним глазом, а ежели чего, спроважу Неждану на тот свет, — сурово закончил старик.

— Благодарю, — я кивнул. — Есть еще просьба от меня. — Повернув голову, я крикнул: — Крист, иди сюда.

И он скорым шагом подошел, поклонившись Рознегу в ноги.

— А это что за добрый молодец? — прадед уставился на него.

— Это Крист, что сестру мою Варну от волка спас, не щадя живота своего. Холопом был, отец его вольным за то и сделал. Сам потом чуть не умер, а я его вылечил.

— Помню, помню, — покивал прадед. — И что же, ты хочешь его к себе на службу взять? Так бери, то ваша воля.

— Это тоже, вот только он жениться на Варне хочет. И отцу это может не понравиться. А он муж справный, не трусливый.

— Ха, ха, — засмеялся прадед. — Отец против, а ты через меня удумал все устроить, вот хитрован-то.

Я лишь кивнул. А Крист с затаенной надеждой глянул на Рознега.

— Сам только мне о Неждане сказывал, а тут, — Рознег дернул головой.

— Да, но здесь другое. Та же Неждана по злобе своей Криста чуть и не сгубила, ей велено было за ним смотреть, а она его бросила. И он чуть не умер. К тому же я его знаю и готов за него поручиться. Да и Варне он люб. Ежели за другого пойдет, то грозилась утопиться, — серьезно произнес я.

В ответ на мои слова старик нахмурился, а Крист удивленно взглянул на меня.

— Вот взяли: люб, не люб, а раньше как хорошо было, на кого укажут старшие, за того и пойдет, и пискнуть не смели. Эх. Помогу я. Сам сватать и сговариваться пойду, — со смешком закончил дед.

А после, немного подумав, заговорил:

— А ты побудь пока у меня, вместе пойдем, — бросил он взгляд на Криста.

Который нервно закивал, не пытаясь и слова вымолвить.

— Я за Венетием тогда, а ты к старой сходи, порадуй, — хмыкнув, дед поднялся из-за стола и неспешно пошел за ворота.

Поднявшись вслед за старшим родичем, я подмигнул Кристу и похлопал того по плечу.

— Вот и все, осталось дело за малым, отца уговорить, и будет Варна твоя.

— Спасибо, Яромир, всю жизнь тебе благодарен буду, — и Крист отвесил мне поясной поклон.

— Ладно, пойдем к ладье, там побудешь. Если надо, то и переночуешь.

Дойдя до ладьи, я там оставил Криста, а сам взял небольшой отрез ткани и мешочек со специями. Надо отдариться, все-таки Снежана меня учила.

А сам обдумывал слова прадеда о политической ситуации. А ведь она действительно тяжелая, со всех сторон давят. И главное, не только нас, но и соседей. И если в ближайшие годы ничего не изменится, от нас и будут откусывать по кусочку. А там и вера сменится.

И будут здесь жить поляки да германцы всякие, все так же, как в истории моего прошлого мира.

— Это мы еще посмотрим, пободаемся, — пробормотал я себе под нос. Отбросив тревожные мысли, я шагал в сторону подворья Снежаны.

Интересно, отчего Рознег меня так активно к ней отправлял-то, да еще со смешками?

Недолгая прогулка, и вот я на опушке леса, возле дома Снежаны. Пройдясь вдоль частокола, я вывернул к приоткрытым воротам.

Эх, кто другой бы ворота даже днем взаперти держал, живя за городом. Вот только Снежане бояться нечего с ее двумя летающими охранниками, промелькнула у меня мысль.

Пройдя в ворота, я окунулся в воспоминания. Как Снежана меня учила и как я лечил людей. А еще мне вспомнилась Божена и как мы развлекались по всему подворью, пока старушка не видела. Довольная улыбка сама выскочила на лицо.

По подворью ветер разносил запах готовящейся еды. Я и двинулся к летнему очагу. Из-за угла вылетели светлячки.

Вот и охранники пожаловали.

Они не спеша меня облетели. А после замерли напротив моего лица и начали мигать.

— Хех, — вспомнили, однако. Я поднял руку и выпустил силу жизни, которая затрепетала у меня на ладони. И они тотчас, толкаясь, начали кружить у меня над рукой.

— Кого там нелегкая принесла? — раздался сварливый голос Снежаны. — А ну, ходь сюда, некогда мне бегать.

И я двинулся к очагу, не отпуская силу, а над моей рукой, смешно толкаясь, парили светлячки.

Снежана склонилась над очагом и что-то помешивала в небольшом котле, и, судя по запаху, это была каша.

Она подняла голову и подслеповато прищурила глаза. Казалось, что за прошедшее время она стала еще меньше. Отпустив силу и махнув рукой, отгоняя от себя светлячков, я с улыбкой смотрел на старую лекарку.

— О, смотрите, кто это к нам пожаловал. И чего тебе от меня надобно-то? — ворчливо проговорила Снежана, не переставая щуриться на меня.

— Здрава будь, Снежана, вот в родные края вернулся, — и я поклонился. — Вот подарки тебе принес. Пригодилась мне твоя наука, — аккуратно положив на стол заготовленные подарки.

— Ну куда, куда на грязное-то? — возмущенно пробурчала старушка и ловким движением подхватила со стола. — Вымахал, а ума не нажил.

М-да, совсем не изменился её характер. Кажется, только хуже стал за прошедшее время.

Снежана тем временем, держа отрез ткани, расшнуровала мешочек со специями и заглянула туда.

— Апчхи, — и она чуть его не выронила из рук.

Я же не удержался и усмехнулся, очень уж забавно смотрелось.

— Ты мне позубоскаль тут еще, — погрозила она мне кулаком. — Ты мне лучше скажи, надолго вернулся али опять куда унесет тебя ветром? — серьезно посмотрела на меня Снежана.

— Нет, ненадолго, я под Новгородом обосновался, — поделился я с ней.

А Снежана лишь покачала головой.

— Эх, что ж вам дома-то не сидится.

Я лишь пожал плечами.

— Вот что, тогда найди время, надо мазь сварить, что мы вместе варили, не запамятовал еще. А то запасы ее у меня давно уже кончились, а Рознег, пенек трухлявый, помочь отказывается, — пока Снежана говорила, убрала на одну из полок подарки.

— Конечно, сварим, я и сам от этой мази не откажусь.

— Вот и договорились, — кивнула она и, развернувшись, шагнула к очагу.

Я же сделал шаг вперед и положил руку на ее спину, выпустив силу жизни, не скупясь, наполняя дряхлое тело Снежаны.

— Чего это ты удумал, охальник, — сразу возмутилась она, с подозрением косясь на меня. А после добавила:

— Что, сказать не можешь, языка нет, сразу руки тянешь.

Хоть она и ругалась на меня, но было заметно, что ей приятно мое внимание. Я, если честно, скучал по этой ворчливой старушенции.

— Все, будя, а то каша сгорит, — и отстранившись она подошла к очагу и вновь начала помешивать кашу в котле. — Кушать будешь, тебе накладывать?

— Нет, благодарствую. Ты лучше расскажи про свои дела.

— А, что рассказывать. Все так же приходят люди, я их лечу, — пожала плечами Снежана. — Да и ты жив и здоров. Быстро убег, даже и слова-то не сказал, — с легкой обидой закончила Снежана.

— Прости, Снежана, так вышло, — попытался я оправдаться. Ведь действительно виноват, даже не зашёл, не попрощался.

— А, пустое, — махнула она рукой. И, взяв котелок, сняла его с очага, а после, шатаясь, подтащила и поставила его на стол.

— Как Божена, долго еще тебе помогала?

— Не-е, как разродилась-то, ее обратно Возгарь и забрал, — спокойно произнесла Снежана. И с хитринкой уставилась на меня.

— Как это разродилась? — я сначала даже и не понял, о чем она речь ведёт.

— А то ты не знаешь, как бабы рожают и откуда дети берутся, что, зря у меня здесь обретался и совсем ничему не научился? — проскрипела Снежана.

— Так, погоди, — отмахнулся я от наезда. — Она что, на сносях была?

— Естественно, а то как бы она разродилась?

Я же сидел как громом ударенный, пытаясь осознать сказанное Снежаной.

Мысли в голове заметались. Так, кроме меня, у Бажены тогда никого и не было. Значит, получается, я отец, что ли? У меня есть ребенок?

Охренеть.

— А кто родился-то? — враз осевшим голосом спросил я.

— Как кто? Мальчонка. Маленький такой, ладный весь, с голубыми глазками, — с усмешкой произнесла лекарка.

Так, получается, прадед об этом знал, раз так настырно отправлял меня к Снежане. Знал и не забрал моего ребенка из холопства?

Мой ребенок холопом родился! Кровь мгновенно прилила к лицу. Мне хотелось зарычать. Но под ехидным взглядом Снежаны я смог взять в себя в руки.

Ну, старый пень, погоди, устрою я тебе.

Так, стоп, охолони. Надо сначала удостовериться, мой ли ребенок, а потом уже и делать что-то. Да и с дедом не мешает поговорить.

Первым порывом было мчаться к Возгарю, а там и разбираться, мой не мой сын.

Немного успокоившись, решил это оставить на утро. Один день ничего не изменит. К тому же Рознег обещал мага привести.

— Пойду я, Снежан.

— Иди, милок, иди. Токмо не забудь, ты обещал с мазью помочь, — проскрипела Снежана.

Кивнув, я направился на выход с подворья, светлячки сопровождали меня до самых ворот.

Вернулся к прадеду, во дворе меня ждала весьма забавная картина.

Вокруг Керона с озадаченным видом нарезал круги уже немолодой мужчина в простой одежде. Он активно жестикулировал и что-то бормотал себе под нос.

Чуть поодаль стоял улыбающийся прадед вместе с хмурящимся Говшей.

[1] Болеслав — чешский князь.