Восхождение язычника 3

Глава 13

У Керона был немного потерянный вид, и он явно не понимал, что происходит. А мужчина то останавливался, что-то произнося на непонятном языке, то вновь начинал нарезать круги.

— Это что такое? — не удержался я от вопроса, обращаясь к прадеду.

— Да вот, Венетий с твоим другом знакомится, — со смешком проговорил он. Его это зрелище веселило, а на губах играла улыбка.

Керон же, заметив меня, начал потихоньку двигаться в мою сторону, стараясь не наступить на субтильного мужичка.

— Яромир, человеч-че, — протянул мой друг. И столько в его тоне было непонимания и какой-то детской обиды, что я понял: его надо спасать, пока маг его на опыты не пустил.

— Керон, дружище, где ты был, — я шагнул ему навстречу. Аккуратно отталкивая мага от изучения друга.

Синекожий великан, как только я оказался рядом быстрым шагом, очутился у меня за спиной, положил мне руки на плечи и протянул:

— Яромир хорош-ший человеч-че, — и с обидой посмотрел на мага, который продолжал бросать заинтересованные взгляды в сторону Керона.

На вид магу было лет пятьдесят, худой как палка. С залысинами на голове и морщинами по всему лицу. Этакий профессор и преподаватель, сразу появилась у меня ассоциация. Одет он был в простые вещи из некрашеной ткани.

— Удивительное существо, даже слышать о таких не приходилось, — задумчиво проговорил он. — Его мышечный каркас говорит о том, что он прекрасно чувствует себя в дикой природе, а форма ушей — о его чутком слухе.

— Венетий, это мой правнук, Яромир, о котором я говорил, помнишь, о чудовище вам рассказывал, так это он его добыл.

Маг кинул на меня взгляд и кивнул, как старому знакомому.

— Уважаемый Рознег, конечно, помню. Это был явно гоблин, и я не раз о них рассказывал, весьма несносные и опасные твари, — поморщился маг, не переставая бросать любопытные взгляды на Керона.

— Мне они такими не показались, чем же они опасны?

— О, молодой человек, — и он приподнял палец вверх. А Рознег с Говшей переглянулись с непонятным мне выражением.

— Вы с Кероном с утра рыбы наловили, надо бы ее почистить, — произнес прадед обращаясь к Говше и, не говоря ни слова, развернулся и пошел в глубину подворья. Говша же сразу направился за ним. А Керон, грустно взглянув на меня, предпочел ретироваться вслед за остальными, оставляя меня на растерзание магу.

Видимо, маг прадеда уже достал своими манерами, что тот предпочел уйти.

Ладно, послушаем, это в любом случае интересно. А профессор как будто и не заметил их ухода.

— Молодой человек, вы меня слушаете, или для кого я рассказываю? Так вот, гоблины имеют… — и он на секунду задумался, подбирая слово, — черту своего вида, они очень быстро размножаются, и в любых условиях, даже самых ужасных. Если появилось с пяток гоблинов, их надо без промедления уничтожить. А то глядь, и через год или полгода их уже целое племя, а там не пройдет много времени, и их уже тысячи. Не одно королевство пострадало от их нашествий. Справиться с десятком этих существ легче, чем с парой тысячей. А еще у них рождаются одаренные, как принято у вас говорить, — на этих словах маг скривился. — Они очень опасны и могут призывать себе на помощь духов или нематериальные сущности, я понятно излагаю?

На что я лишь судорожно кивнул.

— Так вот, бороться с этими сущностями не каждый одаренный сможет, а точнее, маг. Так как не каждое заклинание сможет им навредить. А теперь представьте войско этих мерзостных созданий при поддержке своих одаренных, которые прокатываются по человеческим землям, эти создания не очень умны, но и у них бывают свои предводители, которые ненамного глупее человека.

— Так если гоблинов всего с десяток и они все мужского рода, как они могут размножаться-то?

— О, молодой человек, вот это и не самый приятный момент, им достаточно поймать всего лишь одну женщину, а что происходит дальше, вы сами понимаете. И гоблины, если у них стоит выбор между своей самкой и человеческой женщиной, предпочтут женщину. Весьма мерзкие создания. Когда женщине приходит срок разродиться от этого мерзкого семени, ей просто вспарывают живот. И в помете может уродиться от трех до десяти этих тварей. Поэтому их и надо уничтожать сразу и всегда, не давая возможности расплодиться, в особенности в таких местах, как это, где не так много проживает людей, чтобы сразу заметить появление этих созданий, — и маг обвел рукой подворье деда.

М-да, здесь он прав. Народу не так уж и много, и под каждое дерево по стражу не поставишь.

— Прадед сказал, что вас зовут Венетий, откуда вы появились? — задал я следующий вопрос и махнул рукой в сторону навеса. — Давайте присядем.

Разместились на лавках, под навесом маг заговорил:

— Да, меня зовут Венетий эр Салэм, или Весентий дэ Ролейб, и, предвосхищая ваши следующие вопросы, я поясню. Венетий — это имя, «дэ» означает, что я из старого и уважаемого рода Ролейб. Но я предпочитаю именоваться все же Венетий эр Салэм, что говорит всем, что я маг, — гордо закончил он.

— И кто такие маги? И что конкретно значит ваше имя? — продолжил спрашивать я.

— Магами называют всех, кто владеет силой, позволяющей воздействовать ей на мир вокруг, а также внутренние структуры самого мага. В отличие от других, маги, чтобы подчеркнуть свой статус, используют приставку «эр» и название места, где получили свои знания. В редких случаях используют название места, откуда они родом. В очень редких — имеют только прозвище. Существует несколько мест у меня на родине, где можно получить эти умения. И они разнятся по степени знаний, которые могут предоставить, и тому, как были образованы.

Университеты созданы магическими сообществами, а школы — магами-одиночками. Университеты присваивают своим выпускникам звания мастеров и специалистов магии. Различие между ними состоит во внутренней силе. Знания у них одинаковы, и в общих случаях, без конкретики, их называют магами. Выпускников школ также называют магами. Если они хотят получить звание мастера, им нужно пройти испытание в университете. Но это случается очень редко. Большинство кандидатов заваливают. Понятно. Душат конкурентов из именных школ. Нечего было там обучаться. Да они и не стараются пройти такое испытание. Ведь у них есть своя гордость. Следующая ступень — это уже магистры, и, чтобы им стать, нужно разработать новые энергетические структуры и быть сильнее мастера по внутренней силе. Так было раньше. Сейчас могут это звание присваивать только за новые разработки, в основном учителям университетов. Архимагистр или архимаг почти всегда имеет прозвище, но теперь это звание стало почти пустым. Раньше так называли только уникальных по своей силе, знаниям и опыту магов, которые великолепно владеют высшими плетениями. Теперь же ректоров всех университетов и действительно редких по силе и мастерству магов. На одного настоящего архимага приходится пятеро самозванцев. Поэтому в последнее время архимаги, которые достигли высшей ступени мастерства, называют сами себя повелителями. Например, повелитель огня, повелитель крови и так далее. Ни одно существо, не достигшее высот в магии, не смеет так себя называть. Чревато большими неприятностями, придут и голову открутят за такое.

Вот это лекция, точно профессор.

— И сколько одаренных рождается среди людей?

— Не так уж и много, один на три или пять тысяч людей. Опять же способности надо суметь определить, да еще и выучиться, что бы стать магом. В итоге магами становятся хорошо, если каждый четвертый ихз одаренных.

О как, интересные статистические данные.

— А у вас какое звание было? — не удержался я от вопроса.

— Магистр, но я, к сожалению, очень слабый маг, в основном занимался артефактами и знаниями в магии, — грустно произнес Венетий.

— А сейчас разве не занимаетесь? — с удивлением произнес я.

— Понимаешь, до того как я оказался там у ваших соседей, меня сломали как мага, и мне теперь трудно пользоваться своими способностями, — раздался грустный вздох от моего собеседника.

— Как сломали и за что?

— Нос свой сунул куда не надо, я у ваших соседей чудом оказался, меня перевозили из одной крепости в другую. Вот ехали по лесной дороге, а тут откуда ни возьмись и пруссы появились, которые положили моих стражников, а меня, как принято у вас говорить, в холопы. Вот так я у них и оказался. А мага ломают достаточно просто, пытки и определенные ритуалы — это больше умственная проблема, чем другая. Я просто боюсь применять магию, это сложно объяснить, да еще и на вашем языке. Я хочу сотворить определенные заклинания, а получается пшик или вовсе другое, и оно летит вообще в другую сторону. Бывает, что после такой ломки маг перестает вообще чувствовать свою силу, она у него есть, но он не может ее почувствовать или не хочет. — Было заметно, что эта тема ему неприятна, но все же в ней стоит разобраться.

— Это проходит?

— У кого как, у кого как. Бывает и навсегда это. Я пытаюсь с этим бороться, по мелочи получается, но большего пока и не стоит ждать.

М-да уж, неожиданно, но и такой источник знаний уже великая находка, которую стоит оберегать, холить и лелеять. Уж лучше такой теоретик, да еще и артефактор, который все может по полочкам разложить, чем боевой маг, который хорошо умеет биться.

— А магия разделена на виды? Я имею в виду воздух, земля и так далее.

— Да сейчас объясню. Есть четыре стихийных направления. Огонь, вода, воздух и земля. Единственная между ними разница — это сам вид энергии и форма плетений, управляющих ими. Для удобства ее виды и разделены на четыре части. На самом деле это грубое разделение. Между первостихиями нет четкой границы, разница лишь в том, какой силой человек владеет. Бывает, лишь одной, а бывает, что и предрасположен ко всем четырем. Большинство имеющих силу способны хорошо действовать одним видом силы и плохо остальными или вовсе не способны к этому. Некоторое количество людей способны управлять двумя. Я — тремя. Есть способные управлять четырьмя, но таких единицы. Однако лишь немногие способны управлять более чем одной стихией, и осваивают другие. И тому есть причины. Первая — это время, затрачиваемое на обучение. В среднем на неплохое овладение одной стихией уходит от трех до пяти лет. Занимаясь словесной или знаковой, — Венетий поморщился, — магией, на отлично можно выучиться лет за десять. Вторая — это привычка к одним видам заклинаний, к одной методике построения плетений. В скоротечном бою ты должен не думать, а должен молниеносно атаковать или защищаться. И если начнешь в бою выбирать между равноценными и не очень заклинаниями разных направлений, менять способы плетения, то закончишь плохо и быстро. Третья причина — высшая ступень мастерства для любой стихии, дающаяся очень немногим, — это вызов элементаля. Таких людей называют не магами, а повелителями стихий. Я говорил тебе о них. Элементаль может служить тупым средством атаки или защиты, получив лишь общие указания. Но это как раз случай траты сил и возможностей. Гораздо более правильным будет способ частичного слияния сознания мага и элементаля. Такое слияние дает уму мага мощь и возможности стихии. Страшный противник. Но элементаль одной стихии плохо относится к элементалям другой, и это в лучшем случае. Зачем терять время и силы на то, что ты не будешь использовать в бою? Вполне правильно и оправданно.

— Действительно, так и есть, — кивнул я, соглашаясь с доводами мага.

— Сила первостихий самая быстрая и самая могучая магия. Но сила не всегда побеждает искусство. Есть так же смешанные заклинания, или, как их еще называют, вторые стихии, они образуются из слияния первых между собой или так называемой общей магией.

— Общей магией?

— Совсем здесь забываться начал, — пробурчал он мне в ответ. — Есть еще вид магии, даже не вид, а набор приемов, который доступен всем одаренным без исключения. Их немного, но для овладения ими нужно время, а не сила или искусство. Так вот, вторичные стихии — это, например, заклинания крови, образуются слиянием стихий земли и воды. Это получается, потому…

— Я понимаю, — перебил я мага. Действительно. Все понятно. Вода в человеческом организме и то, из чего он состоит. Все просто.

Венетий удивленно на меня посмотрел и продолжил:

— Стихии земли и огня образуют стихию магмы и так далее. Это получило и дальнейшее развитие, пример — сила разумников или ментальных магов, она образуется из стихии крови и общей магии. Если честно, каждый маг пытается дополнять первостихию, когда есть такая возможность. Но пока основой плетений является одна сила, стихия считается чистой. Две или три, равномерно лежащие в основе стихий, — вторичная, третичная или четвертичная. Но чем дальше от первых стихий уходят маги, тем сложнее по форме и слабее по силе получаются плетения. Тем больше времени они занимают, и тем больше используется методов для их контроля.

А вызов элементалей недоступен уже вторичным стихиям. Это вечная борьба между силой и искусством. Между дубиной и мечом. Четвертичная стихия, например, некромантия, состоящая из двух первых и третьей, земли, смерти и разума, вообще непригодна к скоротечному бою. Зато во время осад или правильных сражений некроманты — могучие соперники. Они используют вербальный, начертательный и другие способы контроля плетений. Многие к начертательному способу добавляют жертвоприношение, и он становится ритуальным. Тебе все понятно?

— Да, — озадаченно протянул я. Вроде все просто и понятно. О многом я даже и не задумывался, вот что значит хорошо поставленное изучение магии. И если честно и не врать самому, от полученных знаний я пребывал в некоем обалдении.

— А артефакты, магия жизни и смерти? — задал я следующий вопрос, просвещаться так просвещаться на полную.

— Артефакты покрываются вязью знаков или рун. С этого рунные маги и живут. Я им и являюсь, поэтому нас и называют артефакторами. В бою мы мало чего стоим. Так вот, если загнать в предмет простое плетение первостихии, то артефакт может быть готов к применению длительное время. Когда сила, находящаяся в нем, использована, он рассыпается пылью, сам предмет не выдерживает резкого выхода заклинания. Если загнать плетение вторичной стихии, то время жизни такого артефакта сократится на порядок. Не терпят стихии друг друга без контроля мага. Да и контролировать постоянно — терять крупицы силы. Зачем это делать? Дальше еще хуже. Понимаешь?

— Ага.

— С магией смерти и жизни тоже не все просто, — продолжал Венетий. — Фактически, по моему мнению, это две разные части одного целого. Способности к управлению энергиями этих сил похожи на способности к стихийной магии. И так же врожденные, как и способности к стихиям. Магия смерти эффективнее в бою. Жизни — во всем остальном. Хотя, как мне кажется, магия жизни и в бою не меньше смертоносна, чем магия смерти. Причем магам таких сил может быть легче применять свои заклинания в местах проявления этих самых сил. Магам смерти — на кладбище или в битве, где сама смерть пропитывает воздух. Магам жизни — в лесу.

Теперь становится понятней и на счет моей силы воздуха и насчет силы жизни.

— То есть некоторые артефакты после применения разваливаются в прах? — решил уточнить я, вспомнив медальон у колдуна.

— Я же об этом тебе только что сказал, в основном да. Бывают исключения, которые применяют при защите крепостей и городов, но там построение этих самых артефактов происходит по-другому, да и другие исключения все же существуют.

— Я недавно встретил одного человека в бою. Силой он владел, но, как сам сказал, был рожден простым человеком, не одаренным. Он приносил людей в жертву на алтаре и говорил о своем боге. И в том месте чувствовалась совсем иная сила, я даже и не знаю, как ее описать, и мне кажется, именно благодаря ей он и мог использовать свои силы.

— Последователь разрушителя, — прошипел Венетий. — Надеюсь, ты его убил? Не должна такая зараза жить!

Я лишь кивнул.

— Есть такое существо, кто-то считает его богом и поклоняется, у нас его прозвали разрушителем. И в обмен на жертвы и при проведении темных ритуалов он действительно может одарить своей силой. Обычный человек получает силы мага. А маг становится еще мощней. Округа пропитывается силой разрушителя, и за пределами этой зоны они теряют свои способности. По крайней мере, так считается, а как на самом деле, я не знаю, я всегда старался обходить такое, очень уж легко потерять себя и измениться, очень уж много примеров, — Венетий на секунду прикрыл глаза.

— Понял, — кивнул я. Значит, я оказался прав в своих размышлениях.

— И вот можешь взглянуть, — я вытащил свой топор, укрепленный Ефимом, и протянул магу. — Мне его укрепил один одаренный.

— Попробую, — со вздохом он принял его в руки.

А после замер, на минуту всматриваясь в него, а после резко подпрыгнул с лавки.

— Что за криворукий идиот это сотворил, просто забил силой и еще немного повредил структуру металла, руки ему бы оторвать с таким подходом, — возмущенно произнес Венетий, тряся моим топором.

— Один из моих людей таким образом укрепляет предметы.

— Да, укрепить так возможно, но каждый раз, как это делает, он нарушает структуру, и в один прекрасный момент оружие у тебя в руках просто сломается, а то и прахом рассыплется.

Я лишь кивнул, приняв слова мага к сведенью, не подпускать Ефима к укреплению. А лучше бы его к Венетию вовсе на учебу отправить. А еще лучше было бы Венетия забрать с собой.

— Родич говорил, что ты отца с дядей и брата сводного чему-то научил, а меня сможешь? Но я и сам кой-чему научился, — и, призвав силу ветра, выпустил воздушный таран в небо.

Венетий возмущенно на меня посмотрел, а после выдал:

— Бездарь, глупец, неуч, ты магичишь на голом контроле, теряя таким образом уйму силы, растрачивая ее просто в никуда.

Было неприятно такое слышать, все-таки учителей у меня не было, все сам. Методом тыка, так сказать.

— И что мне теперь делать? — спросил я в полном обалдении.