Воскрешение майя

Глава двадцать первая

На деревянном столбике балансировал пеликан, взмахивал крыльями, пытался сохранять равновесие и при этом чистить взъерошенные перья. Как и большинству других береговых птиц, ему больше не приходилось активно охотиться за рыбой. На мелководье рыбы не осталось, дно было покрыто гниющими водорослями и отходами, которые отныне и составляли основу птичьего рациона.

Клюв пеликана спазматически открывался и закрывался, хватая горячий воздух, пропитанный вонью гниения, влажностью и той смесью запахов, что свидетельствует о присутствии человека. Музыка May-May — смесь калипсо и рэпа — орала из сотен динамиков, укрепленных по периметру мола, сделанного из фибергласса и металла.

Пеликан в последний раз дернул клювом и безжизненно повалился вниз, в зеленую мутную жижу, покрытую бензиновой пленкой.

В этот жаркий субботний вечер поздней осени гавань Бискейн-Бей снова превратилась в человеческий улей.

От пирса в глубь берега уходили сетчатые воздушные переходы и мосты, соединяющие кафетерии и магазины. Огромные толпы представителей разнообразных рас, религий и оттенков кожи заполонили всю прибрежную территорию.

В 2030 году цвет кожного покрова стал результатом сознательного выбора, а когда-то популярные татуировки сменились «телесным красителем». Дерматологам пришлось разработать эту технику в связи с катастрофическим увеличением процента заболеваний раком кожи: разрушенный озоновый слой не справлялся с фильтрацией вредных излучений. Изначально «крем» был бесцветным и содержал лишь солнцезащитный SPF-50, эффект которого сохранялся на протяжении 90–120 дней.

Спустя шесть месяцев после изобретения защитного крема, инициативная группа из Австралии предложила цветной вариант формулы, и новинка тут же обрела бешеную популярность.

Повсюду открывались клиники. Клиенты могли выбирать из широкого ассортимента оттенков: европеоидный светлый, цыганский смуглый, китайский желтый, африканский черный, американский красный и так далее. Дерматология стала новой областью индустрии моды, расовая дискриминация оказалась совершенно не у дел. Мало того, четыре основных «окраса» были протестированы и рекомендованы к применению самыми авторитетными медицинскими заведениями земного шара.

Вскоре стали доступны более радикальные оттенки, палитра которых могла удовлетворить самых придирчивых потребителей всех рас в возрасте от двенадцати до двадцати лет. Клиники рекламировали «радужные тона», и школы заполнились подростками, с головы до ног сияющими зелеными, голубыми, красными и желтыми оттенками. Но поскольку это вызвало конфликты между бандами старшеклассников, муниципалитеты всех штатов приняли закон, запрещающий использование радужных тонов кожного окраса лицами, не достигшими восемнадцатилетнего возраста.

Музыка May-May сменилась записью океанского прибоя. Семья афроамериканцев, окрашенная в цыганскую смуглость, остановилась на одном из переходов, глядя сверху на людское море.

Прямо под ними на оранжево-желтых скейтбордах балансировали банзайбордеры. Скейты подростков были оснащены миниатюрными реактивными двигателями на метане, создающими силовую «подушку», позволяющую игнорировать гравитацию в пределах полутора метров над землей.

Несколько скейтбордистов, подзадоренных аплодисментами, схватились за руки и помчались к разрисованному черепами и костями «склону самоубийц» — вертикальной круговой рампе, закручивающейся петлей.

По вертикальной стене синекожие подростки взлетели практически синхронно, что толпа отметила восторженным аханьем. Затем они зависли вниз головой, и тут же аханье перешло в крик, когда двое подростков не удержались и рухнули вниз, сорванные с петли невидимыми пальцами гравитации. Перевернувшись вверх ногами, они не удержались на скейтах и потянули за собой остальных. Вся группа вперемежку посыпалась вниз головой на защитные маты, разложенные в десяти метрах под ними.

С пронзительным визгом выстрелили подушки безопасности, подхватывая тела за миг до того, как они должны были коснуться жестких матов.

Некоторое время экстремалы, ошеломленные падением, лежали неподвижно, бесформенной чернично-синей кучей. Их защитные ошейники и шлемы утонули в надувшихся аэрокостюмах, не давая пошевелиться. Вскоре костюмы медленно осели, освобождая покрытые синяками, но в принципе неповрежденные конечности. Гром аплодисментов заставил парней встряхнуться и снова пойти к старту, чтобы повторить попытку.

Вверху, в ярко-синем небе Майами, шныряло множество аэромобилей, способных к вертикальному взлету и посадке (АВВП). Двухместные машины были оснащены четырьмя турбинами, закрепленными в нужном положении, что позволяло им свободно маневрировать и кружить над Бискейн-Бей с грацией осиного роя. Неуклюжие одноместные аэромобили, способные только к вертикальному взлету (АВВ), парили дальше, над нудистским пляжем Саус-Бич, где их сдавали в почасовую аренду.

А поверхность зеленой воды заполонили лодки, катера, виндсерфинги и суперяхты богачей. Субмарины с плексигласовыми куполами вертелись под широкими днищами судов, стараясь не попасть под винты и кили, но и там, под толщей воды, новые аргонавты не могли спастись от толпы.

А в центре этой бешеной активности находилась его главная причина — стадион «Майами Оранж Боул», огромная подкова из стекла, бетона и стали, возвышающаяся на шестнадцать этажей над главным игровым полем штата Флорида. Родное поле Спортивной ассоциации Филадельфии и «Урагана» — лучшей команды Университета Майами.

Сейчас этот стадион буквально кипел энергией толпы в 132 233 человека.

Западную часть стадиона оккупировали студенты из Майами, небрежно одетые, с лавандовой и оранжевой кожей. Группы поддержки обеих студенческих команд, как гостей, так и хозяев, подбадривали болельщиков. Полуобнаженные, выкрашенные «семинольским красным», болельщицы гостей позировали перед телекамерами, танцевали под калипсо и махали руками репортерам.

Шесть минут матча американского футбола, и команда университета Филадельфии уверенно ведет игру со счетом 3:0, а команда Майами и ее болельщики начинают паниковать. Вопли «Мул! Мул! Мул!» несутся над бесчисленными рядами сидений и сотрясают воздух, когда лучший защитник «Урагана» выходит на поле и становится на линию.

Никаких совещаний команды. Все инструкции тренера транслируются непосредственно в шлем игрока.

Команда «Урагана» в оранжево-белой форме занимает свои места на искусственной траве поля, которая специально разработана для гашения силы удара. Судей нет. Десятки камер наблюдают за игровым полем, фиксируя малейшие нюансы игры. Под изумрудной поверхностью травы скрываются датчики, реагирующие на касание мяча. Флюоресцентный желтый лазер указывает на текущее положение мяча, цифровые маркеры по периметру и внутри поля фиксируют все подробности первого дауна. Вдоль линий цели установлены вертикальные плоскости магнитных полей, которые начинают сиять всеми цветами радуги, как только сквозь них прорывается игрок с мячом…

Сэмюэл Аглер, «Мул», звезда американского футбола, второкурсник, которому недавно исполнился двадцать один год, пройдя на свою позицию, встал за спиной Реннера, квотербека и своего лучшего друга.

Робо-реф — метровый железный бак на гусеничном ходу — подал мяч.

Мик Лавои, координатор защиты команды Майами, выбрал сценарий и включил передатчик. Сэм прислушался к противному речитативу компьютера в левом наушнике.

Шестьдесят три, хафбэк, подача справа… второму.

Сэм заставил себя отрешиться от невыносимого гула трибун и замедлил свой пульс. Затем сосредоточился и направил сознание в точку, которую его спортивный психолог называл «зоной», в озеро спокойствия, существующее в глубинах мозга.

Главный лайнмен, Джерри Такер, присел на корточки. Сто с лишним килограммов тренированных мускулов были напряжены до максимума. Он коснулся мяча — и все игроки на поле замерли в ожидании решительного мгновения.

Часы начали обратный отсчет с пятнадцати.

Сэм полностью погрузился в «зону», скривившись от знакомых волн тошноты, которые превратились в волны боли…

…и бег времени замедлился почти до полной остановки.

Оглушающий шум толпы превратился в едва слышный далекий рокот. Медленно-медленно оторвался от травы футбольный мяч.

Стоп… не перескочи вправо. Сэм нетерпеливо ждал, жжение в животе усилилось, когда кожаный овал мяча исчез между слоновьими ляжками Такера, чтобы появиться целую вечность спустя в руках Реннера. Квотербек сделал обманное движение влево, нырнул вправо, шипы на его подошве вырвали пук искусственной травы, песчинки взлетели и зависли у его ноги, как крошечные спутники.

Сэм посмотрел на дерн: его внимание полностью сфокусировалось на медленно взлетающих кусочках…

Хватит!

Реннер подал мяч справа. Сэм поймал его на полпути, зажал правой рукой. Взгляд темных глаз сфокусировался на волне движущихся тел, сознание проанализировало их действия и выбрало наилучший путь.

Правый гард и такл команды Майами бросились прикрыть его, но Райан Эренсбергер, лучший игрок противника, молниеносно рванулся к позиции лайнбекера, и толстый Такер не успел его перехватить. Эренсбергер, как в замедленной съемке, протянул к нему руку, глаза расширились, лицо превратилось в маску напряжения пополам с радостью — он тянулся к мячу, как ребенок тянется к рождественскому подарку.

Не сегодня, приятель…

Четырехглавые мышцы опалило, как огнем, пораженная толпа только охнула, когда номер 23 помчался прочь от лайнбекера, взяв с места почти нечеловеческую скорость.

Ускользнув от Эренсбергера, Сэм направился к внешнему углу. Краем глаза он заметил, что Расти Бредфорт, ресивер команды Университета Майами, сокращает просвет, блокируя путь.

К нему присоединяется внешний лайнбекер, отрезая Сэма от угла поля.

Что ж, придется по плохому…

Оперевшись на правую ногу, Мул изменил направление и рывком, на пределе возможностей тела, рванулся назад, к куче из тел, которые сшиблись и упали на линии розыгрыша. У защитников вытянулись лица, когда направлявшийся к ним тейлбек команды Майами вдруг превратился в размытую бело-оранжевую вспышку.

Стена тел выросла перед ним. На Мула нацелился Джо Мастрангело, стопятидесятикилограммовый защитный такл, но мощный удар Сэма отбросил могучего лайнмена с дороги, только подошвы огромных кроссовок сверкнули под солнцем.

Сэмюэл Аглер скользнул в образовавшийся просвет, оставив полдесятка таклов ошеломленно моргать за своей спиной. Невидимое пламя молочной кислоты выжигало его изнутри, но он без столкновений мчался к результативной зоне, где можно заработать очки.

Он пересек линию тридцати ярдов… сорока…

Кто здесь?

Женский голос шокировал его. Он чуть не споткнулся и не полетел носом вперед.

Поговори со мной, кузен. Назови себя.

Сэм в ужасе вырвал свое сознание из «зоны».

Вернулся шум толпы.

Сэм нетвердо зашагал к правым меткам, чувствуя, как тяжело дышать, с каким трудом измученное тело подчиняется приказу мозга «двигаться быстрее».

— Он в центре поля… тридцать… сорок… Мул направляется к результативной зоне, и никто на этом поле не способен остановить его, — тачдаун!

Тодд Хоагланд, комментатор, кожа которого была раскрашена в цвета «Урагана», с торжествующим криком вскочил на ноги, вопя в микрофон. По трибунам прокатилась волна истерии.

Сэмюэл «Мул» Аглер, достигнув зоны, упал на колени, хватая ртом воздух, а одуревшие от счастья коллеги по команде бросились обнимать его.

Сэм откинулся на спинку кресла в комнате отдыха «Урагана»

Сведенные болью мышцы умоляли о массаже. Он медленно поднес ко рту пластиковую флягу с ледяной жидкостью и большими глотками осушил ее до дна, только несколько капель потекло по подбородку. Напиток с высоким содержанием протеинов и аминокислот был биогенетическим топливом, созданным для стимуляции восстановительных процессов и борьбы с концентрацией молочной кислоты.

Вокруг него сгрудились представители прессы. Десяток беспроводных летающих камер висели прямо перед лицом, каждая транслировала цифровой поток информации компьютерам всего мира.

— Сэм, вы побили рекорд для новичков Студенческой ассоциации спорта, а теперь, похоже, замахиваетесь на рекорд всех времен. Можно ли предположить, что вы теперь перейдете из Студенческой лиги в НФЛ?

— Сегодня была непростая игра. Я пока не хочу говорить о будущем. Господи, ребята, вы когда-нибудь устанете задавать одни и те же вопросы?

— Мы прекратим их задавать, когда вы перестанете уклоняться от ответа. — К нему пробилась Диана Таннер, светловолосая бестия с канала ESPN. Ее облегающий костюм прикрывал не больше пространства тела, чем полотенца на бедрах спортсменов, заглянувших в комнату после душевой. — К примеру, можете ли вы подтвердить слухи о том, что согласились подписать контракт на следующий год с баскетбольной лигой США?

Сэм переглянулся с Реннером, который показал ему издали свой проколотый язык.

— Мне предлагали десятки контрактов, но я ничего пока не подписывал. К тому же, если я действительно стану профессионалом, то буду играть только в футбол. Сезон всемирного баскетбола слишком долог.

— Большинство владельцев команд были бы рады включить вас в свои списки. Владелец «Лондонских монархов» на прошлой неделе сказал мне, что позволил бы вам пользоваться даже его личным самолетом.

— Хватит! Задавайте вопросы по сегодняшней игре и покончим с этим.

— У меня есть вопрос. — Этан МакЭлви, писатель, работающий для «Сан-Сентинель», толкнул вперед свою видеокамеру. — Майами набрала только один тачдаун, до выхода в чемпионат не хватает еще четырех. Защитники Филадельфии действительно настолько сильны?

— Эти ребята не зря считаются лучшими национальными игроками. Они бьются в полную силу и намного превосходят все команды, с которыми мы встречались до этого.

Спортивный комментатор Си-Эн-Эн Кэл Китсон протиснулась между МакЭлви и Сэмом, открывая звезде футбольной команды прекрасный вид на декольте, выкрашенное «индейским красным».

— Мул, за два года никто ни разу не поймал вас, не вышиб за линию и не сбил с ног Однако четвертый квортер Джесс Бэрдон из Флориды в одиночку, оставив линию защиты, дважды перехватил вас. Как вы это объясните?

— Гордон быстр. К тому же здорово играет.

— А как насчет упорных слухов о том, что вы устали?

— Достаточно. — Тед де Майо, главный тренер команды, раздвинул ряды репортеров. — Дайте парню отдохнуть. Черт, неужели новичок, который намотал уже две сотни ярдов игры, не заслуживает права слить один матч?

— Тренер де Майо…

— Я сказал, хватит! Охрана, выведите отсюда этих пиявок!

Четверо охранников с излучателями начали двигать репортеров к выходу.

Сэм опустил голову.

Диана Таннер задержалась, склонилась к Сэму так близко, что он ощутил запах ее духов, новый дорогой афродизиак с ароматом клубники и лилии.

— Да, Диана?

— Ты ни о чем не забыл? Ты обещал мне приватное интервью после игры с университетом Пенсильвании. И обманул.

— Я… прости. Был занят.

— Спорт — это бизнес, Сэм. Вам ребята, платят из денег налогоплательщиков, которые выбиваем мы. Глава нашей компании в ярости, так что или устраиваем прямой эфир в понедельник, или через три недели прекращаем трансляции игр вашего университета.

— Ладно, ладно. Как насчет завтра, после обеда? Я могу встретиться с тобой в комнате для пресс-коференций около трех.

— Завтра — это хорошо, но сегодня было бы еще лучше. Мы могли бы встретиться в моем номере.

Ага, ты могла бы… встретиться.

— Я… э… я, правда, не могу.

Диана наклонилась еще ближе. Прошептала ему на ухо:

— Можешь. Я знаю, что можешь, причем, всю ночь напролет.

Она отшатнулась, когда другие игроки команды Сэма обступили его кресло. Массивные, с оранжевой кожей, спортсмены были одеты только в банные полотенца.

Реннер шагнул вперед.

— Э, шлюшка И-Эс-Пи-Энская, лучше проверь меня.

— Поверь, Реннер, под этими полотенцами не найдется ничего, способного меня удивить.

Шесть футболистов синхронно сбросили с бедер полотенца, открыв ее взгляду волосы на лобках и полное отсутствие пенисов.

Сэм скрыл усмешку, когда Реннер принял пафосную позу.

— Это было командным решением. Сохраняет кучу времени и сил для спортивных рекордов!

Игнорируя Реннера, журналистка повернулась к Сэму.

— Завтра в три. И не смей меня больше обманывать. — Она перешла на шепот. — Позвони мне позже, и я помогу тебе забыть о сегодняшней игре.

Она направилась к выходу, а истерически хохочущие футболисты достали пенисы, до того крепко зажатые между бедрами.

Реннер смотрел, как Дейв Голдсборг, левый такл Всеамериканской сборной, возится со спрятанным достоинством.

— Слышь, Лось, в твоем случае не мешало бы эту штуку реально подрезать. Двигаться точно стал бы быстрее.

Лайнмен задумчиво посмотрел вниз, но за массивным животом ничего не увидел.

Сэм поднял глаза, когда друг хлопнул его по плечу.

— Спасибо, Реннер. Если бы Лорен увидела меня с этой мымрой из ESPN, она бы мне голову оторвала.

— Не за что. Если она опять на тебя бросится, перекинь ее мне. Я с удовольствием дам ей то, чего она добивается. — Он понизил голос. — Но серьезно, мужик, что с тобой сегодня случилось? Если не считать первого рывка, ты сегодня двигался просто нереально медленно. Растянул что-то?

— Может быть. Не знаю.

— Не знаешь? Ты ничего не принимал?

— Нет, и тебе это известно даже лучше, чем мне.

— Ну да, ну да… — Квотербек проводил его до душа. — Ну ладно, можешь вместо благодарности отыграть все остальные матчи так, чтоб мы выиграли хотя бы чемпионат Студенческой ассоциации. Я не хочу через неделю прочитать о том, что ты свалил из команды и отправился играть в регби или в еще какую хрень.

Сэм широко улыбнулся и покачал головой.

— Никуда я не денусь.

Сэм вышел из кондиционированного помещения и поежился: влажность воздуха на юге Флориды была очень высокой. Он отбросил со лба темные волосы, обвел черными глазами массу людей, ожидающих его за стальной оградой. Глаза у Сэмюэла Аглера были настолько черными, что невозможно было сказать, где заканчивается зрачок и начинается радужка. Иногда они, казалось, излучали холодное пламя.

Он кивнул охранникам, чтобы открыли ворота, и ввинтился в толпу, уворачиваясь от электронных планшетов, которые ему протягивали со всех сторон.

— Мул, пожалуйста, всего один автограф…

Сэм не обращал внимания на охотников за автографами, которым нужна была только возможность нажиться на Интернет-рассылках его подписи. Он остановился только возле отца с восьмилетним сыном, улыбнулся для моментальной фотографии. Потом нацарапал на планшетке автограф…

…и заметил длинный черный лимузин, который притормозил, а потом двинулся дальше.

Сердце заколотилось. Он, не глядя, протянул мальчишке планшет с фото и автографом, потому что не мог отвести взгляд от лимузина.

Реннер посигналил ему из своего гидро-джипа.

Сэм запрыгнул на свободное сидение.

— Поехали, быстро!

Батареи загудели, и автомобиль унес их прочь.

Девятнадцатилетняя студентка геологического факультета, Лорен Бекмейер бежала трусцой вдоль обсаженной пальмами дороги. Каштановые волосы длиной до плеч были собраны в тугой хвост, отчего ее сухощавая фигурка казалась по-детски угловатой. Лорен бежала с грацией антилопы, плавными широкими скачками, которые давали ей заметное преимущество в соревнованиях по многим видам легкой атлетики.

Тренер решил добавить к ее тренировкам бег с препятствиями. Лорен ненавидела этот вид бега: прыжки через стойки отнимали время и отзывались болью в спине и в коленях, вызывая негативные эмоции относительно спорта как такового. Кроме того, спорт посягал на ее и без того ограниченное свободное время, так как девушка, кроме посещения лекций и семинаров, работала в метеорологической лаборатории доктора Гейбхарта, и у нее практически не оставалось возможности встречаться со своим женихом.

Я опять пропустила игру. Сэм меня убьет…

Раскат грома с пугающим долгим эхом оповестил юг Флориды о приближении грозы. Лорен ускорила бег К черту. Трех кругов вполне достаточно. Я ведь не собираюсь на Олимпийские игры…

Она пересекла улицу, проскочила перед носом робобуса с индуктивным двигателем, который двадцать четыре часа в сутки курсировал по университетскому городку, и помчалась к своему общежитию. Дождь стоял стеной, и, пока Лорен добралась до кампуса, в одном из крыльев которого находились общежития, она успела промокнуть до нитки. Вытирая с лица пот и дождевую воду, Лорен протянула ладонь к камере слежения, чтобы дать возможность сканеру «прочитать» чип, вживленный в ткань ладони.

Сенсор опознал ее, просканировал на наличие оружия.

Двери распахнулись, как всегда, холод кондиционера заставил ее зябко поежиться. Лорен прошла мимо группы студентов, смотревших фильм, который транслировался на огромный экран.

Она вошла в свободный скоростной турболифт и поднялась на седьмой этаж. Голографическая панель объявлений сообщила, что сегодня в комнате виртуальной реальности общежития состоится «Ночной фестиваль рейва и свободы». Далее шел такой текст: «Сделайте прививку и скажите «НЕТ» ЗАВИСИМОСТИ.»

В начале 2024 правительства Соединенных Штатов, Канады и Мексики, следуя примеру Европейского Союза, ввели обязательную прививку от зависимости, вызываемой канабисом, кокаином и героином. Таким образом в мозгу блокировалась способность ощущать «кайф», тем самым исключая саму возможность возникновения такой зависимости.

К сожалению, стоит убрать один нелегальный наркотик, как ему на смену приходит новый. Программа иммунизации была слишком дорогой, к тому же, мягко говоря, недостаточно эффективной, поэтому федеральное правительство объединило усилия с производителями фармацевтической продукции и вложило 500 миллионов долларов в торговлю рекреационными препаратами, воздействующими на психическую сферу тех, кто успел пристраститься к чистому «счастью».

Первый «райский» препарат получил название «блисс» — блаженство. Это был генетический коктейль, стимулирующий выработку серотонина и фенилэтиламина, гормонов счастья, которые наш организм вырабатывает, когда «влюблен» (или, как утверждают некоторые, при употреблении шоколада). Год спустя появилась вторая разновидность блисса, разработанная для пожилых людей. Этот препарат возобновлял работу дофаминных нейронов, которые отмирают с возрастом и приводят к ослаблению сексуальной активности.

Ощущение счастья и удовлетворенное либидо — на этих двух китах держалась новая индустрия.

Новые препараты не вызывали физиологической зависимости, не были нейротоксичны, и в то же время их эффект превышал «кайф» от стандартных наркотиков, таких как героин, экстази и кокаин. При сочетании новых препаратов с виртуальной реальностью эффект возрастал в десятки раз.

Биотехнологии создали совершенно новую область экономики и перекроили старую: место алкоголя и никотина заняла виртуальная реальность.

Лорен вышла из бесшумного лифта в грохочущий, наполненный техномузыкой коридор.

Второкурсник факультета диалектов Среднего Востока Кирк Пикок уставился на нее сквозь контактные линзы, менявшие цвет в соответствии с настроением владельца. Сейчас они были фиолетовыми. Свет потолочных ламп отражался от голого черепа и вытатуированного на лбу китайского иероглифа, означающего «любовь».

— Лоооо-раа…

— Я Лорен.

— Лаурр-ах, Лор-рен… просто Лорен Беек-мен.

— Бекмейер.

— Мулова девчонка.

— Что, прости?

— Ну, его соска, игрушка. А мне с тебя надо его подпись на футбольном мячике. Географ сказал, что поставит зачет, если я ему принесу…

— Попытайся хоть раз сдать сессию сам. — Она взглянула на его шею. — Это что, «пиявка»?

— Ага. — Кирк захихикал, оттянув кончик плоского, похожего на пиявку объекта от тощей шеи. — Хочешь немного? У меня еще осталось двадцать минут кайфа.

«Пиявка» была инъектором с двумя сотнями микроскопических полых игл, которые вводили нелегальные наркотики типа «рейв» прямо в сонную артерию. В сочетании с официальным «раем» эти «пиявки» с корректором настроения создавали волны «всецелой эйфории гипероргазма», особенно если человек входил в виртуальную реальность.

Лорен недоверчиво покачала головой.

— Ты хоть когда-нибудь бываешь не под кайфом?

Кирк широко улыбнулся, сверкнув двумя пластиковыми коронками.

— Нафиг сознательность, да здравствует психологический гедонизм. Если это не виртуальность, это не реальность… Ло-ра Бек-Вумен. Ну, что дадут мне обычные стимуляторы? Волнение? Секс? Еду? Музыку? Теперь, если я слушаю музыку, она звучит прямо в душе. Если я занимаюсь любовью, все мое тело часами дрожит от наслаждения. Этим утром у меня был секс с пришельцем в камере виртуальной реальности, и я даже не понял, мужчина это был или женщина!

— Ну, я не из тех, кому нравится себя зомбировать или спать с незнакомцами. Я сама правлю своим мулом, если ты понимаешь, о чем я.

— Секс с мулом. Ха. Ха-ха… ох… — Улыбка с проблесками металла внезапно погасла. Окрашенное в синий лицо Кирка вдруг стало фиолетовым.

Кирк смотрел на Лорен, с трудом сохраняя равновесие. Его настроение менялось с каждой секундой, раскачиваясь, как маятник. — Сранобаная компьютерина не давала мне покоя целый день

Сранобаная? Лорен нахмурилась, быстро разобрала сленговое ругательство на составляющие, поняла. Прикоснулась ко лбу Кирка.

— У тебя жар.

Глаза Кирка закатились, и он рухнул вперед.

Лорен успела поднырнуть под падающее тело, подхватила его за руку и взвалила себе на плечо, как пожарник, вытаскивающий жертву из огня. Затащив Кирка в комнату, она с трудом сдержала тошноту, подступившую к горлу: на полу лежали груды мусора и грязной одежды.

Она направилась в ванную, но датчики почему-то не сработали, и свет не включился при ее появлении.

— Компьютер, усилить освещение.

— Аварийное освещение.

Вдоль пола и потолка засветились широкие полосы. Зеркало с датчиками здоровья оказалось закрашено черным спреем.

Лорен положила Кирка на пол душа и оторвала «пиявку» от его шеи. Рядом обнаружились целые полосы «дорожек» от инъектора.

— Компьютер, включить душ, температура воды десять градусов.

Холодная вода хлынула из двух душевых насадок на бесчувственное тело юноши, расположение которого четко засекли датчики кабинки.

Кирк застонал.

— Компьютер, это Бекмейер, оказывающая первую помощь. Расчетное время прибытия медиков?

— Сделай звонок дежурной сестре, пусть готовится принять пострадавшего в медпункте.

Лорен взглянула на Кирка. Глаза парня снова открылись, линзы на сей раз были черными, кожа постепенно синела от холодной воды.

— Су… су… сука такая… — Он, стуча зубами, попытался подняться на ноги.

Лорен наступила ему на грудь.

— Суууууууууука…. Такааааая… дерьмо… Лооооооооооорен!

— Как минимум имя мое ты запомнил.

— От… пусти… мееее… ня…

— Прости, Кирк, но если ты собираешься умереть, делай это не на моем этаже. А теперь сядь крепко на свою радужную попу и веди себя, как мужчина… или как пришелец, как тебе больше нравится.

Парамедики прибыли через пять минут.

А через восемь минут Лорен вошла в свою комнату. Интерьер был уютным и безукоризненно чистым, окрашенным в спокойные серые тона, гамму которых нарушали только фиолетовые подушки.

Она сбросила кроссовки.

— В ванную. — Она вынула из холодильника бутылку противоосмотической воды и пошла в ванную.

Датчики следили за ее передвижениями, теплый свет зажигался повсюду, где она шла.

Лорен устроилась на унитазе.

«Умный туалет» провел анализ мочи и сосчитал пульс.

— Слава богу. Компьютер, воспроизвести первое сообщение.

В зеркале возникло изображение ее отца Марка.

— Здравствуй, милая. Ничего важного, просто хотел сообщить, что все мы будем очень рады видеть тебя и Сэма на следующей неделе. Позвони мне.

— Компьютер, стереть первое сообщение. Второе.

На зеркальном экране возник Кристофер Лаубин, профессор.

— Добрый день, мисс Бекмейер. Звоню, чтобы напомнить: отборочная комиссия по исследовательским грантам ждет вас в понедельник утром, в семь тридцать, в Клинтон-холле, комната 213. Не опаздывайте.

— Я никогда не опаздываю. Компьютер, ответить на второе сообщение: БЕКМЕЙЕР ПОДТВЕРЖДАЕТ. Воспроизвести сообщение номер три.

На экране возникло лицо Сэма. Жених звонил явно с мобильного телефона.

— Привет, крошка. Извини, что поздно, но у нас с командой свои ритуалы после матча. Я буду у тебя двадцатого, прижмусь к твоей груди. Люблю.

О, черт… Она встала, выскользнула из оранжевого комбинезона и направилась в душевую кабину. Теплая вода окутала ее, дверь автоматически закрылась.

— Ну так проводи… чертов компьютерный зануда.

Она посмотрела вниз, на свое тело, пока компьютер сканировал ее тело. Плоский живот, мускулистые ноги, от ежедневных тренировок мышцы стали твердыми как камень. Интересно, Сэма устраивает размер ее груди?

— Увеличить температуру на двенадцать градусов.

Горячие струи массировали ее тело, прогоняя напряжение и усталость.

Должна ли я разозлиться на Сэма или просто расстроиться? Вспомнив его интервью, данное женщине с ESPN, решила, что можно не выбирать. И разозлиться, и расстроиться.

Два монитора меланомы, встроенные в стену кабинки, начали мигать. Она медленно повернулась, позволяя устройству проверить ее кожу на раковые клетки.

Трехмерная реклама местной дерматологической клиники замерцала в струях душа.

Звук был выключен.

— Я отвечу из спальни. — Лорен вышла из душевой кабины, вытерлась подогретым полотенцем.

Заведующий кафедрой, профессор Вильям Гейбхарт, был в полугодичном отпуске, но читал по Интернету курс геологии, касаясь, в частности, особенностей Йеллоустоунской кальдеры, гейзеров, фумарол и горячих источников. Лорен была лаборанткой, координатором и помощником Гейбхарта.

Йеллоустоунский национальный парк известен своими великолепными гейзерами, целебными грязями и горячими источниками, но для ученых он являлся прежде всего местонахождением самой большой и опасной кальдеры. Глубоко под территорией парка находилась «горячая точка», равных которой на планете было не более десятка. Магма и невероятный жар поднимались из вулкана и останавливались на уровне Североамериканского плато, питая гейзеры, горячие источники и фумароли.

Три самых жутких извержения принадлежали именно Йеллоустоунскому гигантскому вулкану. Первое произошло 2,1 миллиона лет назад, второе 1,2 миллиона лет назад, последнее — 630 000 лет назад. Извержения высвободили в общей сложности до шести тысяч кубических метров лавы и пепла. Этот выброс сформировал три огромные кальдеры, три провала, которые были впоследствии погребены в результате менее мощных извержений.

Лорен вошла в спальню, обернулась полотенцем и натянула через голову футболку с надписью «УНИВЕРСИТЕТ МАЙАМИ».

— О'кей, компьютер, принять звонок.

Монитор на столике ожил, показав Билла Гейбхарта — сорок два года, копна каштановых волос почти скрыта под бейсболкой с надписью «ГАВАНСКИЕ АКУЛЫ». Бывший военно-морской разведчик смотрел на нее пронзительными синими глазами, мерцавшими от бликов на мониторе.

— Привет, профессор. Вы получили семестровые, которые я вам отправила?

— Это сейчас неважно. Защита компьютера включена?

Она оторопела.

— А, нет…

— Включи немедленно.

Она встала с кровати, торопливо придвинула терминал.

— Компьютер, перевести звонок на ПК.

Стационарный ПК включился. Лорен коснулась клавиатуры, активировала секретный код.

— Продолжайте, профессор.

— Прошлой ночью я получил данные тахеометров Trimble 5000Ssi, которые недавно установили на наши контрольные GPS-станции.

— И? Насколько сильно просел кратер?

— По данным геологической службы США — все в пределах нормы, но, как говорил мой дедушка, «что-то некошерно». Полученные данные полностью совпадают с теми, что я собрал три года назад. Между нами, девочками, я не сильно доверяю новому директору геологической службы.

— Алиса Попова? Я думала, она вам нравится.

— Между доверием и тем, в каком смысле она мне нравится, большая разница, а у меня нет времени выслушивать феминистические тирады. Тут, в Йеллоустоуне, явно происходит что-то подозрительное и, скорее всего, темное. О сговоре главы Белого дома с разными фракциями в парламенте можно только догадываться. Вчера поздно ночью профессор Дениелак и я решили самостоятельно провести считку данных по вертикальным движениям и замерить температуру горячих источников.

Лорен заметила входящего Сэма.

— И что я должна сделать?

— Проанализировать результаты. Мы все загрузили на твой компьютер в лаборатории.

— Но…

— Не волнуйся, мы закодировали все данные и прогнали их через несколько десятков других серверов. Как только начнешь получать результаты, я хочу, чтобы ты сделала полный анализ и сравнила с данными за осень 2030.

— Лорен! — Сэм переступил порог спальни.

Раздраженно дернув плечом, она проговорила:

— Вам лучше поторопиться с данными, профессор. Два часа назад ураган Кеннет официально признан штормом пятой категории. Ветер достиг скорости урагана. Если Погодная Сеть не справится, весь город придется эвакуировать не далее следующих выходных.

— Где эпицентр?

Лорен нажала на клавиатуре Ctrl+6. Экран разделился, справа высветилось окошко со спутниковой трансляцией карты Тихого океана. Она навела курсор на белую воронку урагана.

— Кеннет, в 361 миле от Антигуа.

— Это довольно далеко. А где Погодная Сеть?

Она набрала еще одну команду. Красные точки возникли в районе Кубы.

— В Гаване на дозаправке.

— Значит, они прибудут на место не раньше среды. Ты права, положение паршивое.

Сэм опустился на пол у ее ног. Игриво засунул руку под полотенце.

Лорен оттолкнула его ногой.

— А другие воронки формируются в Атлантике?

Она просмотрела карту.

— Нет.

— Анализируй данные. Я свяжусь с тобой, как только смогу. И, Лорен, никому ни слова об этом.

— Понятно.

— Конец связи.

— Подождите… А что с моим грантом? Комиссия собирается в понедельник.

— Ты же знаешь, что можешь рассчитывать на мою поддержку, а сейчас еще больше, чем раньше. Мы наверняка найдем применение твоим мозгам.

Сэм начал вытворять языком непристойности.

— Удачи в понедельник. Конец связи.

Глава двадцать вторая

Отель и казино «Мабус-плаза» — огромное здание из тонированного стекла и стали, охватывающее пять кварталов побережья вдоль живописной Оушен Драйв. На шести верхних этажах 33-этажного здания располагались роскошные номера, где круглый год отдыхали кинозвезды, политики, банкиры и высокопоставленные гости из-за рубежа.

Для тех, чье состояние превышало пять миллионов, существовал список ожидающих. Для тех, чей доход был меньше, резервировались номера на этажах с седьмого по двадцать седьмой, однако заказ нужно было оформлять за восемнадцать месяцев до вселения, впридачу к безвозвратному авансу в пять тысяч долларов. Все еще не тот уровень? Что ж, всегда можно снять комнату на час. Две сотни одноместных номеров на четвертом и шестом этажах. Пятый этаж был предоставлен в распоряжение клиентов «Мабус-борделя», официально зарегистрированного публичного дома. Бизнесмены здесь обслуживались с 11:00 до 6:00 ежедневно. По «затраханным понедельникам» скидка составляла 10 %, по вторникам для групповых клиентов — двойная скидка (день «менаж а труа»). Далее шли «активные среды» и «сказочные четверги», а с пятницы до утра воскресенья бордель закрывался для простых смертных, принимая только «платиновых» клиентов.

Три первых этажа комплекса Мабуса были отведены для азартных игр. Первый и второй уровни были открытой зоной, где кто угодно мог тратить свои деньги. Третий этаж был VIP, только для особо важных персон — и функционировал по правилам закрытого клуба.

В этом «приюте богатых и экстравагантных» не было ничего, напоминающего старые добрые огни Лас-Вегаса. На третьем этаже стены и полы были задекорированы кроваво-красным шелком и черным бархатом, потолки отделаны дымчатыми зеркалами. Примерно половина из двухсот столов для азартных игр была огорожена высокими барьерами. Дорогостоящие «розовые леди этого вечера» в туфлях на огромных каблуках (при минимуме прочей одежды) предлагали напитки, наркотики, самих себя. Каждую красотку можно было взять на час за ставку или «на пробу» (если леди кончала первой, денег она не брала). Игроки в баккара за столами, где минимальной ставкой была сотня тысяч долларов, могли получать удовольствие, не вставая со своего стула и не отрываясь от игры. Они просто расстегивали штаны, и их обслуживали под столом, скрытым длинной скатертью.

Добро пожаловать в отель и казино Мабуса — берлогу беззакония, оборот которой составлял миллион долларов в час, — любимую игрушку и главную драгоценность финансовой империи Люсьена Мабуса!

Для новобрачных Дэнни Диаза и его жены Сиа это место стало адом.

Молодая пара из Какао-Бич специально отложила свадьбу на восемь месяцев ради «медового месяца у Мабуса». С первого же дня леди Удача прогнала их с «декаданса императора Нерона» и заставила променять пляж на казино. Переодевшись в атласные мантии (бесплатно предоставленные отелем) они больше семи часов провели за рулеткой. Сиа выиграла больше 30 000 долларов, Дэнни набрал еще 21 400. Пьяные от радости молодожены вернулись к себе в номер, наскоро занялись любовью, чтобы отпраздновать успех, съели по паре сендвичей и вернулись обратно в казино с мечтами о том, как они заплатят первый взнос за дом на берегу, с четырьмя спальнями и дансингом.

Но леди Удача — неверная подруга, и к утру субботы новобрачные спустили весь свой выигрыш, плюс 7200 отложенных на медовый месяц, 12 000 с кредитки Дэнни и 10 000 с кредитки, которую мать Сиа подарила ей на свадьбу. Что еще хуже, Дэнни поступил опрометчиво, опустошив счет, из которого собирался платить за номер, и теперь там осталось всего 7300.

Единственным утешением стало именное приглашение на третий этаж, которое им выдал администратор. Их последний вечер в империи Мабуса обещал быть шикарным.

Дэнни подвел Сиа к рулетке. Пятьдесят четыре сотни долларов, которые им удалось выручить за ее обручальное кольцо, жгли карман. Неподалеку толстый старик играл в покер. Дэнни замер, с жадной завистью глядя на стопки фишек по десять тысяч долларов, которые толстяк, не глядя, метал на стол.

— Черт… ох, ладно. Дорогая, что ты думаешь? Рулетка или кости?

Сиа оглянулась, посмотрела на полуголых официанток, на гостей, которые, как стервятники, кружили между столами.

— Посмотри, это разве не Тоня Дэвидсон, звезда мыльных опер? Посмотри на ее вымя. Господи, меня тошнит.

— Милая, пожалуйста. Рулетка или кости? Я должен вернуть деньги за номер сегодня до семи.

— Ладно… Ладно… Рулетка.

Она потянула мужа к ближайшему столу.

— Фишки, пожалуйста. — Дэнни бросил кредитку девушке из обслуги, на миг прикипев взглядом к невероятно пышной груди. Сжал ладонь Сиа. — На красное?

Она кивнула.

— И наш счастливый номер 23. Давай все вернем на первом же круге.

— Верно. Поцелуй меня на удачу.

Двумя этажами выше Бенджамин Мерчант, доверенный помощник генерального директора казино, присосавшись к мундштуку кальяна, не сводил глаз с монитора. Свиные, расплывчато-серого цвета глазки Мерчанта, скрывались за модными розовыми очками. Тоненькая нитка слюны тянулась от уголка его рта вдоль мундштука и падала на белоснежную манишку.

Бен Мерчант никогда раньше не видел Дэнни и Сильвию Диаз, но он прекрасно знал эту пару. Последние три дня он был для новобрачных светом удачи и тьмой отчаянья. Он соблазнял их каждым новым кругом рулетки, дразнил сладким запахом успеха, чтобы они не задумывались о том, нужно ли ставить на кон последние сбережения. Он был банкометом, при этом лично подписывая их счет в ломбарде. Он был шеф-поваром, который добавлял экстази в их пищу.

А теперь он наконец перешел к своей любимой роли — адвоката Дьявола, загоняющего их все глубже и глубже в пучину банкротства.

Наманикюренные пальцы Мерчанта сжимали миниатюрное устройство, управляющее бегом рулетки. Он сверился с маркером на табло, нажал кнопку и снова затянулся сладким дымом.

— Шесть, черное.

Сиа упала лбом на плечо мужа.

— Сука гребаная! Ну и где здесь выпивка? Она здесь вообще водится?

Сексапильная официантка с розовой кожей подошла к ним, мерцая золотыми колечками пирсинга в сосках. На протяжном английском с жутким южным акцентом она промурлыкала:

— Калигулу с наполнителем, милыя?

Сиа осушила бокал с кремовой жидкостью. Пустой желудок даже не среагировал на алкоголь привычным жжением. Сильвия Кабелла-Диаз не ела и не спала уже тридцать один час.

— Сиа?

— Снова на красное, Дэнни. Ставим все, что есть.

— Ты уверена?

— Сделай это!

Дэнни толкнул горку фишек по изумрудно-зеленому сукну.

Двумя этажами выше Боб Мерчант нажал клавишу «ЧЕРНЫЙ» на своем передатчике.

Сердце Сиа колотилось, как тимпаны. Она следила за тем, как подпрыгивает стальной шарик, как он катится по желобку над пластиковыми ячейками, как замедляет свой бег возле красного поля, и…

— Девятнадцать, черное.

— Суууууууууууууууууука! — Сиа ударилась лбом о стол.

Дэнни слез со своего стула. Зал плыл у него перед глазами, как гигантская карусель.

— Боже, Сиа, и что нам теперь делать? Это конец. Я наверняка потеряю работу. Меня могут посадить…

Неподалеку от них менеджер зала внимательно слушал через наушник указания Бена Мерчанта.

— Я ненавижу это место, Дэнни. Еще в пятницу я сказала, что нужно уезжать.

— Что, прости? А не ты ли сама…

— Мистер и миссис Диаз?

Сиа посмотрела на менеджера покрасневшими глазами.

— Какого черта вам надо? Вы, вампиры, еще не напились сегодня нашей крови?

— Мой босс хотел бы поговорить с вами. Лично.

— Зачем?

— Я думаю, его интересует плата за номер. А теперь следуйте за мной, пожалуйста.

Дэнни обеспокоенно посмотрел на жену. Она пожала плечами, у нее просто не было сил протестовать.

— Ну, что они могут сделать?

Новобрачные прошли за менеджером через весь этаж к потайной двери, спрятанной за красными атласными портьерами.

Зашипел гидравлический привод, и дверь открылась.

— Поднимайтесь по лестнице, пожалуйста.

— А что там?

— Там вас ждет мой босс, идите же, мадам…

Он указал на спиральную медную лестницу. Сиа пошла первой, муж за ней, сгорбившись так, словно на его плечи легло бремя забот всего мира.

Бен Мерчант ждал их на верхнем пролете, по его жирному лицу расползалась улыбка Чеширского Кота.

— Добрый вам вечер, мистер и миссис Диаз, — густой рокот был невероятно участливым и в то же время чрезвычайно фальшивым.

— Насчет платы за номер… вы можете просто выписать чек? Обещаю, мы…

— Ах-ах. О плате за номер уже позаботились.

Сиа посмотрела на Дэнни, потом на Мерчанта.

— Вам повезло, очень-очень повезло. Кажется, кто-то там, наверху, любит вас. — Мерчант ткнул наманикюренным пальцем в потолок. — Ваш Ангел-хранитель.

— Я не понимаю, — сказала Сиа. — Кто вы?

— Меня зовут Мерчант, Бенджамин Мерчант, но для вас, дорогая Сильвия, я просто Бен. Личный секретарь и помощник миссис Мабус, и сегодня я буду вашим личным эскортом на пути в «Потерянный рай».

— Простите?

— «Потерянный рай», милая. Чудесное место к северу от «Небес». Пойдемте, херувимы, вас ждет золотая колесница. — Мерчант провел их по короткому коридору к частному стеклянному лифту. — Этот лифт поднимет вас прямо в пентхаус. Миссис Мабус будет ждать вас там.

— Миссис Мабус хотела нас видеть?

— Дэнни, мальчик мой, тебе совершенно нечего бояться. Как я уже сказал, сегодня счастливый день. Все ваши финансовые беды готовы к исчезновению.

Дэнни посмотрел на Сиа, потом опять на Мерчанта, который придерживал дверь лифта, приглашая их войти внутрь. Молодые вошли.

— Бон вояж!

Дверь закрылась, и Мерчант улыбнулся, посылая их в темноту.

— Дэнни? — Сиа схватила его за руку, когда лифт рванулся вверх.

Кабина мгновенно прибыла на место. Дверь открылась.

Перед ними засияли небо Майами и горизонт, с рядами небоскребов, сияющих неоновой радугой под чистым осенним небом. Завороженные открывшимся видом, они ступили на черный мраморный пол.

Дверь лифта с шипением закрылась за их спинами.

— Эй? — Новобрачные неуверенно вошли в роскошную гостиную. Пушистый ковер из шкурок соболей, кожаная мебель и огромный круглый бар были окрашены различными оттенками красного. Все стены были из прозрачного стекла, открывая полный обзор.

— Я Лилит.

Дэнни повернулся и увидел женщину, которая смешивала напитки у стойки бара. Ее кожа была шоколадной, длинные смоляные волосы вились по спине.

— Люсьен тоже хотел бы оказаться здесь и приветствовать вас, но бедняжка в последнее время болеет.

Она вышла из-за стойки и протянула им по бокалу. Глаза Дэнни были готовы выскочить из орбит: Лилит была одета в прозрачное белье, никак не скрывающее темные соски и бритый лобок. Она махнула рукой в сторону дивана.

— Итак, вы новобрачные?

— Да. Несколько дней…

— Четыре. — Сиа толкнула мужа локтем, отвлекая его от любования прелестями хозяйки. — А вы с мистером Мабусом давно вместе?

— Достаточно давно, чтобы желать ему смерти. — Высокий пронзительный смех — и сумасшедшие глаза хозяйки переключились на Сиа. — Возблагодарим Сатану за вибраторы, дорогая.

Дэнни не мог отвести взгляда от ее правого соска: так мышь не может отвернуться от сыра в мышеловке.

— Уже поздно, — заикнулась Сиа, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Ночь только началась, — мурлыкнула Лилит. — Но вас что-то тревожит.

— Мы потеряли много денег Дэнни пришлось залезть в долги на работе.

— Сиа!

— Тише, тише, теперь мы все одна счастливая семейка Мабусов. Скажи мне, Дэниел, сколько ты потратил сегодня в нашем логове греха?

Дэнни отвел взгляд.

— Я не знаю… Все, что у нас было.

— Кольцо Сиа тоже?

Дэнни кивнул, пытаясь справиться с эмоциями.

— И все ваши сбережения? — голос Лилит Мабус был таким проникновенным, что ей хотелось доверять, как исповеднику.

— И кредитную карточку. И все подарки на свадьбу. — Дэнни вытер слезы с красных от бессонницы глаз.

Сиа злобно уставилась на Лилит, когда та обошла кофейный столик и оказалась совсем рядом с ее мужем.

— Дэнни, положи свою ладонь вот на эту панель.

Он подчинился, дурея от запаха этой женщины и стараясь не думать, чем бы они занялись, если бы Сиа не находилась рядом.

— Компьютер, доступ к финансовым счетам мистера Дэниела Диаза.

Голографическая сводка счетов повисла над кофейным столиком. Глаза Дэнни расширились от изумления.

В кредитной строке синим неоном светился депозит в 200 000 долларов.

— Думаю, это более чем покроет все ваши затраты. — Лилит откинулась на подушки.

— Это… это какое-то сумасшествие, — пробормотал Дэнни. — Я не понимаю…

Лилит улыбнулась, выбеленные зубы странно контрастировали с темной кожей месоамериканки, пигментированной под афро.

— Это подарок, Дэниел. От того, кто нуждался когда-то, тому, кто нуждается сейчас.

Шквал эмоций отразился на лице Дэнни. Ликование. Счастье. Облегчение. Опустошенность.

— Я даже не знаю, что сказать…

— Скажи «спасибо».

— Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо…

— В чем тут подвох? — спросила практичная Сиа.

Лилит улыбнулась.

— А если я просто стараюсь проложить себе дорожку в рай?

— Сомневаюсь.

— Сиа!

— Все в порядке, Дэниел. Твоя жена имеет право интересоваться моими мотивами. Я слышала, что порок любопытства называют чадом Дьявола. Но знаете, что еще хуже?

— Нет.

— Страх. — Лилит встала, небрежно потрепала Сильвию по волосам. — Я выросла в страхе. Сколько помню себя, страх управлял моими снами и моим бодрствованием, не давая ни секунды передышки. Страх украл у меня детство, лишил невинности, превратил в жертву. Страх смерти. Страх боли. Страх оказаться брошенной, остаться одной. Страх потерять любовь…

Она села на диван напротив Дэниела.

— Знаете, что самое худшее в страхе? Он отнимает возможность осознать истинную силу… понять, что каждый из нас обладает свободой воли. Страх держал меня за горло четырнадцать лет, кормился мной, почти довел до самоубийства. И вот тогда я разозлилась. А злость заставила рискнуть. С того момента я перестала быть жертвой и научилась использовать свое тело, чтобы получать все, что захочу.

Дэнни кивнул, загипнотизированный ее словами и коктейлем с экстази.

— Вы вышли замуж за деньги, — сказала Сиа. — И чем же при этом рисковали?

Лилит слегка раздвинула ноги и подмигнула Дэнни.

— Чтобы выйти замуж за деньги, нужен немалый талант, Сильвия, особенно если ты начинаешь с нуля. Богатство нужно соблазнять… дразнить. Мощь требует доверия, доверие — хитрости. Посмотри на Дэниела. Он рискнул и влез в счета своей компании, без сомнения соблазнившись твоей жадностью и амбициями. Я восхищена. Соблазнение дает силу, не так ли?

— И слава Богу. — Дэнни кивнул.

— Бог дал нам половые органы, Дэниел, но именно Люцифер научил нас правильно ими пользоваться. Теперь покажи мне свои.

— А?

— Мое присутствие заставляет твою жену ревновать. Воспользуйся этим преимуществом.

Сердце Дэнни затрепыхалось.

— Я… Я не понимаю…

— Покажи мне нового Дэниела Диаза, того, каким ты всегда хотел быть. У тебя есть деньги, вот и пользуйся этим преимуществом. Прикажи Сильвии сделать тебе минет.

— Да вы свихнулись, леди. — Сиа встала, чтобы уйти. — Заберите свои чертовы деньги. Я не шлюха.

— Все мы шлюхи, сестричка. Хочешь, я покажу тебе, как…

— Нет! — Сиа оттолкнула ее. Дрожа от злости, она обошла стол и остановилась перед мужем.

— Расстегни штаны.

— Сиа…

— Заткнись и расстегни. Она заплатила за шоу, пусть насладится.

Дэнни застонал, когда жена приникла к его паху.

Лилит придвинулась ближе.

— Все дело в силе, сестричка. В том, кто кого контролирует. — Она схватила Сильвию за волосы и оттащила прочь до того, как Дэнни успел кончить.

— Эй!

Лилит протянула небольшую коробочку. Сиа открыла ее.

Там лежало ее обручальное кольцо.

— Сестры должны делиться.

Сильвию затошнило, она почувствовала себя потерянной, словно прожила несколько минут чужой жизни и не понимает, как теперь жить своей. Она тупо смотрела, как Лилит целует член ее мужа.

Дэнни откинул голову на подушку и закрыл глаза.

Для Дэниела Диаза, главного инженера-проектировщика команды «Золотое руно», ночь, в самом деле, только начиналась.

Лорен сильнее охватила руками талию Сэма, когда он погнал «харлей дэвидсон HY-1200» по Колледж-авеню на скорости 150 км/ч. Ветер свистел, разбиваясь о стекло ее шлема, обтекаемый мотоцикл с водородным двигателем уверенно рассекал влажный воздух.

Сэм просигналил, загоняя мотоцикл на студенческую парковку. Взял Лорен за руку, но она отдернула ее.

— Ну ладно тебе, не злись.

— Почему именно эта сучка? Никто другой не мог взять у тебя интервью?

— Давать интервью — это часть моих обязательств перед Студенческой ассоциацией спорта. Ну, что мне делать, требовать только репортеров-мужчин?

— Да!

— Это невозможно. Просто наплюй и все.

— Отлично. — Они направились к общежитию. — Знаешь, Сэм, по-моему, пришло время контактов и с другими людьми.

— Перестань, Лорен.

— Нет, я серьезно. Мы с тобой вместе с девятого класса. Это в принципе ненормально.

— Кто такое сказал? Твоя подружка Тирни? Так она просто ревнует.

— Может быть… Но доля правды в этом есть. Нам нужно сделать перерыв перед свадьбой. Ты можешь познакомиться с новыми людьми…

— Лорен…

— Я серьезно. Если получу исследовательский грант, то уеду на целый месяц. Вот и пользуйся моментом, чтоб найти новые ощущения. Вырвись из привычной схемы. Если не хочешь проверить себя сейчас, то после свадьбы будет поздно.

— А как насчет тебя? Ты тоже собираешься искать новые ощущения?

— Не исключено.

— Фигня. — Он развернул ее к себе и увидел, что девушка плачет. — Лорен, мне не нужны никакие другие женщины. Мне нужна только ты.

— Ладно. Но клянусь, если я увижу тебя с одной из тех…

Он закрыл ей рот поцелуем.

Страх Лорен сменился страстью, она вжалась в его бедра.

— Давай… пропустим… вечеринку.

— Нельзя.

— Можно. — Она снова поцеловала его, поглаживая ладонью особо чувствительные места.

— Я не могу… ладно, может… стой, Лорен, погоди… я должен хотя бы появиться там. Всего несколько минут, хорошо?

— Зачем?

— Они же мои товарищи по команде.

Она перестала его дразнить.

— Товарищи по команде. Тогда — другое дело.

— Но я же не…

— Они похожи на твоих работодателей. Им важны только эти чертовы бонусы за игру. А ты, по идее, должен искать другое место. Еще в прошлом году мог бы стать профессионалом.

— Но не стал. А теперь пошли, побудем там часок, а потом завершим, что начали.

— Не завершим. — Лорен оттолкнула его. — Я не в настроении.

— Ну, что ж… — Он взял ее под руку и повел к приземистому зданию. — Может, я тогда поищу свеженьких…

И только моргнул, получив кулаком по лбу.

Выкрашенное в бледно-оранжевый цвет трехэтажное здание в форме подковы было известно среди студентов как «Гнутый хрен». Оно представляло собой открытую гасиенду с бассейном, размером с футбольное поле, горячими ваннами и (на случай перемены погоды) с выдвижной крышей. Обслуживающий персонал жил прямо здесь. Поваров, тренеров, слуг, аренду и даже «харлей» Сэма оплачивала Студенческая ассоциация спорта.

Она зародилась в 2008 году, когда бывшая Национальная студенческая спортивная ассоциация проиграла дело в суде, отвечая на иск почти пяти тысяч студентов — спортсменов, которые заявляли, что НССА не имеет права запрещать им любые источники дохода, не связанные со спортом, особенно во время их обучения. Столкнувшись с реальностью, НССА должна была либо потерять своих спортсменов, либо оплачивать достойный уровень их существования. Голосование решило вопрос, и НССА была реорганизована в отдельный орган управления, занимающийся только «профессиональными» колледжскими спортсменами.

Так национальная ассоциация превратилась в ассоциацию профессиональную. В результате совместных усилий мужской футбольной лиги и смешанных сборных по баскетболу были установлены стандарты оплат и программы по привлечению средств и новых чемпионов. Ассоциация брала на себя оплату обучения, жилья, транспорта и прочих нужд. Она выплачивала ежемесячную стипендию (размер которой зависел от достижений студента) и бонусы, которые поддерживали спортивный дух победителей и латали дыры в их бюджете во время межсезонья. Чтобы соответствовать требованиям Ассоциации, студент-спортсмен должен был прилежно учиться и совершенствовать спортивное мастерство на протяжении всех лет обучения. Любой спортсмен мог перейти в профессиональную лигу, а затем вернуться к обучению — это доказывало, что студент достиг определенных высот. Тогда он еще получал бонус за профессионализм (обычно эти бонусы накапливались и выдавались после выпуска). Поэтому спортсмены предпочитали оставаться в ПСАС до самого выпуска и получить «дипломный бонус», который рассчитывали по количеству выигрышей и проигрышей за все годы обучения.

К 2017 году доход ПСАС от одного только американского футбола превысил совокупный доход Национальной футбольной лиги и Национальной баскетбольной ассоциации.

Лорен прошла вслед за Сэмом под аркой охраны, выполненной в стиле арт-деко. У входа Сэм прижал ладонь к сканеру.

Возникла голограмма — полуголая блондинка с пышными формами в одних только стрингах. При этом на месте лица модели сияла физиономия тренера де Майо, а голос принадлежал популярной юной певичке Леси Вонг

— Добрый вечер, Сэмюэл Аглер. Войди в меня.

— Э-э-э… спасибо, тренер.

Они прошли через детектор оружия — фиолетовый луч скользнул по ним и подтвердил доступ. Двойные двери распахнулись, открывая холл с высоким потолком, ревущий техномузыкой, сияющий неоном голографических проекторов, вспышками стробоскопов и потными полуголыми телами.

Лорен придвинулась и прокричала в ухо:

— Словно в древний Рим завезли диско!

Первым, кто их встретил, был Реннер в боксерских шортах и серебристой рубашке.

— Ух ты, призер, поделись удачей. — Они стукнулись кулаками.

— Добрый вечер, Лорен, — голос Реннера стал глубоким и мягким. — Рад, что ты с нами. — Квотербек пожал ей руку, потом лизнул тыльную сторону ладони.

— Ты отвратителен.

— Спасибо. Так, еда повсюду, куча странных… ой, простите. Mi casa es su casa, будьте как дома.

Барабаны разразились бешеным стаккато, оглушившим их из динамиков, расположенных в разных местах под пористым покрытием пола: от такой музыки тело вибрировало и само начинало танцевать.

— Не слишком громко? — прокричала Лорен.

— Толпа большая. И всех уже сорвало. Пойдем, — Реннер провел их через забитый людьми коридор. Их то и дело касались синие и желтые руки.

Звуконепроницаемые плексигласовые двери открылись, выпуская их из шума вечеринки в тишину проекционной, и закрылись с легким шипением, отрезая все посторонние звуки.

Комната была черной, с колоннами светящихся лавовых ламп и голографическим проектором у дальней стены.

Глаза Лорен привыкли к темноте, и она заметила движение на полу: парочки занимались любовью прямо в сенсорных спальниках.

Реннер провел их через вторую звуконепроницаемую дверь. Миновав кухню, они наконец оказались во внутреннем дворе.

Здесь их оглушили кубинские мотивы, рвущиеся из динамиков на пальмовых деревьях, растущих по периметру двора, вокруг бассейна.

Чирлидеры и проститутки, в большинстве своем голые, кучковались в разных точках бассейна, а товарищи Сэма по футбольной команде неутомимо наматывали круги от одной группы к другой.

Джейри Такера, огромного лайнмена, сидящего за столиком у бортика, с двух сторон облепили гологрудые азиатки, кожа которых была выкрашена в «темный ямайский». Другой игрок валялся неподалеку от них, отключившись в луже собственной блевотины.

Лорен покачала головой.

— Варвары Майами. Празднуют успешный захват деревни.

Кен Худак, самый накачанный из лайнбекеров, притащил с собой подружку, гаитянку. Из одежды на ней была только бандана, повязанная на запястье. Лорен уставилась на их бедра: у каждого была половинка татуировки. Такой рисунок, если татуированные занимались любовью и девушка была сверху, складывался в изображение двух сношающихся бульдогов.

— Мул, чувак, надо поговорить. — Прежде, чем Лорен успела возразить, он схватил ее жениха за руку и оттащил прочь.

Реннер пожал плечами.

— Сэм у нас популярный.

— Пожалуй, даже слишком.

Гаитянка подошла к Реннеру, потерлась пахом о его бедро.

— Я устала играть в защите. Не научишь игре в нападении?

Реннер подмигнул Лорен.

— Вернусь через минуту.

— Ага, иди, проветри мозги.

Она покачала головой, глядя, как тот уходит с девушкой.

И начала искать глазами Сэма. Он обнаружился у джакузи, в окружении большинства защитников команды, выкрашенных в одинаковый оттенок зеленого.

Да черт с ним совсем… Лорен вернулась в дом.

— Ты меня обвиняешь в победе? — Сэм недоверчиво покачал головой.

Худак придвинулся, дохнул чесноком.

— МЫ проиграли. И этого никогда бы не случилось, если бы ты бежал, как всегда.

— Я сделал 104 ярда, 54 подбора. И мне засчитали тачдаун.

— Не вешай нам лапшу на уши, Мул, — заметил Кейт Плурд, второй капитан «Урагана». — Ты со времен старшей школы не делал меньше двухсот ярдов.

— Мне так нужен был бонус за выигрыш, Мел, — заныл Брайан Мундт. — Я без этих денег в полной жопе.

— Ты не был бы в жопе, если бы играл, как нормальный такл. — Сэм скорчил недовольную мину и решил, что лучшая защита — это нападение.

— Я слышал, что сегодня многие проиграли уйму денег на тотализаторе, — осуждающе ввернул Кейт. — Какие у тебя отношения с букмекерами, а?

Сэм рванулся к нему, схватил за грудки и припечатал спиной к пальме.

Худак и Мундт растащили их прежде, чем Сэм смог нанести удар.

— Прекрати! — На шее Худака вздулись вены. — Мы все знаем, что Мул на это неспособен. А вот чего мы не знаем, так это даты, когда наш братец станет профи.

— Не в этом сезоне.

— Пусть, но как насчет следующего? — спросил Джефф «Буба» Ларсен, правый лайнбекер — два метра роста и сто пятьдесят килограммов живого веса.

— Не знаю. — Сэм посмотрел на Ларсена, сердце гнало по венам адреналин. — Я еще не решил.

— Да мать твою! — Теперь уже Ларсен едва сдерживался, чтобы не ударить. — Ты уйдешь после этого года, и все мы окажемся в заднице. Между стипендией и бонусами примерно сорок штук зазора.

— Разница один к сорока пяти, — поправил Мундт.

— Знаешь, многих из нас не ждут контракты на двести миллионов долларов от Всемирной лиги футбола, — прорычал Мэтт Этергинио, отступив на безопасное расстояние.

— Никого из нас не ждут, — уточнил Сэм. — Ты вообще должен стать бакалавром английского языка, Мэтт. А еще у тебя есть право на личную безопасность и неприкосновенность, что не помешало флоридским выбивать из тебя дерьмо в течение всего матча.

— Давайте-ка все успокоимся! — скомандовал Худак. — Слушай, Мул, мы твои товарищи по команде. Твои братья. А братья должны держаться вместе.

Братья должны держаться вместе…

Эти слова эхом отдались в мозгу.

— Ты согласен остаться с нами. Мул?

Они сгрудились рядом, положили руки друг другу на плечи, образовав сплошную стену из зеленой кожи.

Лорен рассматривала шведский стол с едой и наркотиками, накрытый в общей столовой. Суши и китайские ребрышки выглядели привлекательно, но она прошла мимо. Последний раз, когда она что-то съела на подобной вечеринке, закончился игрой в баскетбол. В голом виде. На газоне декана.

Она услышала радостные вопли и устало двинулась в их направлении.

Десяток футболистов пересматривал запись игры Майами — Университет Флориды. Лорен сняла с ветки дерева-холодильника пакет с соком и присела на пол. Проектор показывал открытие матча. Камеры, ответственные за заднюю линию защиты, показали Реннера, бормочущего нечто неразборчивое: запись просматривалась в очень замедленном темпе. Квотербек поймал мяч, перебросил его Сэму, который рванулся вправо, где его уже ждали несколько футболистов команды противника.

Дикие вопли «Мул… Мул… Мул…» раздались, когда Сэм изумительным, молниеносным пируэтом сменил направление и рванулся к результатичной зоне, пробившись через защитников, как бешеный бык, учуявший свободу.

Лорен почувствовала, как по коже ползут мурашки. И позволила себе улыбнуться. Может, не так уж я и устала сегодня…

Камера сфокусировалась и крупно показала лицо Сэма.

Лорен Бекмейер перестала улыбаться.

Она знала Сэма с тех пор, когда они оба учились в девятом классе. Все это время она считала, что изучила все выражения лица своего парня, но вот такого она не видела ни разу…

Это был страх.

Глава двадцать третья

Великолепное поместье, принадлежащее миллионеру Люсьену Дж. Мабусу и его жене Лилит, больше походило на дворцовый комплекс. Фасад длиной в дести сорок метров протянулся вдоль частного пляжа Манапалана, превратив этот участок побережья в обособленный город к северу от Бойнтон-Бич. Тридцать одна комната трехэтажного особняка, построенного в 1997 году за 21,3 миллиона долларов, прекрасно сочеталась с бассейном на самом краю пляжа с миниатюрным водопадом и плавучим баром, теннисными кортами, обсерваторией, гаражом на восемь машин, фитнесс-центром и двумя сотнями квадратных футов огромного салона, освещенного огромным хрустальным канделябром, специально привезенным из какого-то французского дворца. У каждой из шести спален был отдельный балкон, выходящий на Атлантику. Все окна в доме были самоочищающимися, с тончайшим металлическим напылением, электризация которого отталкивала пыль.

Поместье обслуживали две экономки, шеф-повар, пилот, который выполнял еще и обязанности шофера, шесть охранников и механик. Роботы подстригали газоны и кусты, непрерывно следя за их совершенством. Каждый датчик, сканер и компьютер в доме могли работать от аварийного генератора, расположенного в северной части территории. На крыше были установлены три спутниковые тарелки.

Все это — лишь для двух хозяев и очень редких гостей.

Двадцатишестилетний Люсьен Мабус, сын Питера Мабуса, открыл тусклые карие глаза с красными прожилками и посмотрел на свое отражение в потолочном зеркале. Его лицо было пепельно-серым, губы — белыми. Глаза запали, под ними пролегли темные круги.

— Обыкновеннейшая простуда, — заверил личный врач. — Вы слишком молоды и богаты, чтобы так скоро покинуть этот бренный мир.

Это было шестнадцать дней тому назад. И минус двенадцать килограммов… Врач хотел, чтобы анализы Люсьена делали в госпитале, но Лилит воспротивилась.

— Эти больницы убьют тебя, милый. Уверена, что все дело в пищевом отравлении. Ты поглощаешь слишком много устриц. Я отправила всех поваров по домам. Отныне сама буду готовить еду, по крайней мере, до тех пор, пока тебе не станет лучше.

Люсьен посмотрел на прикроватный столик. Предписанные лекарства, салфетки, пластиковый контейнер, на случай, если его снова стошнит. Полупустая тарелка с куриным бульоном стояла рядом на подносе. От одного ее вида его замутило. Куриный бульон… Она умеет готовить хоть что-то кроме куриного бульона?

Миллионер повернулся на бок, натянул на плечи одеяло. Ну и зачем мне все деньги мира, если я так болен, что мне они безразличны?

Озноб сменился жаром, с которым пришла жуткая тошнота.

Люсьен схватил контейнер, и его вырвало.

Пульс стучал в висках. Горло саднило, желудок сокращался в спазмах. Он упал на пол, положил голову на руки и начал молиться о том, чтобы боль отступила.

Господи… Ну чего ты от меня хочешь? Благотворительности? Еще одной клиники в странах третьего мира? Просто скажи мне и избавь от страданий.

Собравшись с силами, он заставил себя встать, отчего тут же закружилась голова. Спотыкаясь, пошел в ванную — и остановился, глядя на свои босые ноги.

Пальцы онемели, утратили чувствительность.

— О Боже… что со мной происходит? Лилит! Лилит!

Он поплелся в коридор.

— Лилит!

Ни жены. Ни прислуги. Да куда они все подевались?

Он шел по коридору, с ужасом чувствуя, что онемение поднимается по лодыжкам до колен. Услышав неясный шум, Люсьен замер у двери одной из гостевых комнат.

— Лилит! Лилит… ты здесь?

Люсьен с трудом перешагнул порог

Его жена лежала на огромном водяном матрасе и любовалась своим отражением в потолочном зеркале.

— Лилит, помоги… — Люсьен упал на колени, острая боль в животе стала непереносимой. Онемение поднялось до бедер.

— Позвони Джиллу. Мне нужно в больницу, думаю, что-то с сердцем!

— Не волнуйся, милый, это не сердце.

— Откуда ты знаешь?

— Дорогой, все дело в яде, которым я тебя поила.

Кровь Люсьена заледенела.

— А теперь умри, как полагается хорошему богатому мальчику и не испачкай ковер.

Люсьен упал лицом вниз на бежевый плюш ковра, онемение поднялось до груди, до шеи, заложило уши, и он уже не слышал ехидного смеха, слетавшего с чувственных губ молодой жены.

Спортивный центр имени Джерома Брауна располагался в северной части кампуса Университета, рядом с баскетбольным полем. В дополнение к беговым дорожкам, бассейну и тренажерным залам в центре Джерома Брауна располагался медиа-центр и специальный зал для пресс-конференций, из которого можно было вести трансляцию по всему миру. В центре зала находилась круглая комната с односторонне прозрачными стеклами, за которыми скрывались десятки камер, микрофонов, прожекторов, экранов со спецэффектами и прочим оборудованием.

Диана Таннер вошла в комнату. Пышное тело было, как всегда, затянуто в облегающий костюм. Обворожительная блондинка села в кресло напротив Сэмюэла и поправила низкое декольте.

— Нервничаешь?

— А должен?

— Это прямой эфир.

— У меня он не первый.

— А вот я могу заставить тебя понервничать?

— Ты всегда так бросаешься на спортсменов, у которых берешь интервью?

Она улыбнулась.

— Только на симпатичных.

— Диана, готовность, — раздался голос из скрытого динамика. — Пять… четыре… три…

Диана нацепила профессиональную улыбку.

— Вас приветствует Еженедельный дайджест спорта. Я ваша ведущая, Диана Таннер, и сегодня здесь со мной звездный тейлбек команды университета Майами, Сэмюэл «Мул» Аглер. Сэм, спасибо, что нашли время ответить на мои вопросы.

Диана игриво подмигнула.

— Ну… пожалуйста.

— Сэм, вас уже назвали самым перспективным игроком из всех, на кого до сих пор обращали внимание рекрутеры профессиональной лиги. Но прежде чем говорить о ваших спортивных достижениях, я хотела бы немного приоткрыть завесу тайны над вашей личной жизнью. Вы родились в Чадсфорде, штат Пенсильвания?

— Согласно свидетельству о рождении.

— Ваша мать умерла, когда вам было три года. Как это случилось?

— Пьяный водитель.

— И вы с отцом, Джином, переехали в Голливуд-Бич, штат Флорида, чтобы начать новую жизнь. Почему именно во Флориду?

— Переезд был связан с его работой. Он возглавил компанию «Помпано Хай».

— В каком возрасте вы начали играть в футбол?

— В пять или в шесть.

— А все остальное, как говорится, дело известное. Вы стали звездой в первый же год колледжа. Были первым по количеству ярдов во все годы обучения. Стали самым востребованным игроком Студенческой ассоциации за все время ее существования. Набрали высший балл по всем предметам на вступительных экзаменах. С такими успехами вы вполне могли получить грант на обучение в Гарварде.

— Наверное. Но я не хотел уезжать далеко от дома.

— Потому что влюбились в свою одноклассницу. Как романтично. — Диана не сдержала сарказма.

— Она поддерживает меня.

— Не сомневаюсь. Вы не пьете и не принимаете блисс, тратите время на программы против наркотиков. Господи, Мул, да вы воплощенная мечта любой американской матери!

— Некоторых из нас правильно воспитывают в детстве.

— Хммм… как там в песне поется… «только лучшие уходят молодыми»?.. Так или иначе, вернемся к футболу. Расскажите, что вы чувствуете, когда выходите на поле и слышите вопль 120 000 фанатов, скандирующих ваше имя? Каково это?

Сэм позволил себе слабую улыбку.

— Я бы сказал, что это приятно.

— Приятно? А я бы выбрала слово «невероятно». Или — «удивительно». Когда вам засчитали тачдаун в игре против Флориды, это было круто, да?

— Да. И ощущалось здорово.

— Правда? — Диана откинулась на спинку стула. Муха наконец попалась в заботливо раскинутую паутинку. — А давайте посмотрим…

Свет погас, зеркала по периметру комнаты превратились в экраны, на каждом из которых крупным планом показывалось лицо Сэма.

Вот он получает мяч от квотербека…

Бросается вправо…

Делает пируэт, уклоняется от таклов… прорывается к линии…

Камеры дали максимальное увеличение, под разными углами показывая выражение его лица.

Изображение замирает. Включается свет.

— Сэм, мне что-то не кажется, что вы чувствовали себя «здорово». Это больше похоже… на страх. Вы чего-то испугались?

— Я… ээээ…

— Вы казались взволнованным, словно только что совершили ужасную ошибку. А как можно считать ошибкой удачный тачдаун?

— Это просто ветер…

— Да, возможно, ветер виноват в том, что до конца игры вы пробежали только шестьдесят два ярда.

— Такое случается. У команды университета Флориды девять первоклассных защитников.

Она жеманно улыбнулась.

— Это с каких же пор знаменитому Мулу потребовалась прореха в защите?

— К чему вы ведете?

— К тому, что это была главная игра года. Федеральное правительство вложило в этот матч миллионы долларов. «Ураган» был на шестом месте. Финальный счет в пользу Флориды, 16:10. Вы слили добрых 2,3 миллиона в карман ваших друзей из Вашингтона.

— Вы обвиняете меня в том, что я специально подставил команду?

— Конечно же нет, только не вас, мистер Совершенство! Но если гипотетически представить, что кто-то, скажем, губернатор Флориды Райан Висмер, заплатил вам за то, чтобы вы немного расслабились?

— Ах ты подлая сука! — Сэмюэл вскочил на ноги.

Камеры продолжали снимать, Таннер еще не закончила.

— Есть ли доля правды в том, что ПСАС собирается начать собственное расследование?

— Все, хватит. Интервью закончено. Выключайте. — Он оглянулся в поисках выхода.

— Сэмми, дорогой, прежде чем ты сбежишь от нас, объясни моим зрителям, почему ты сбегал от подач? Сэмюэл «Мул» Аглер никогда раньше не боялся прорываться за линию.

Сэм рванулся к зеркальной панели. Он буквально взлетел в воздух, перевернулся и широким ударом правой ноги разнес стекло на тысячу осколков.

Диана нырнула под стол, но не смогла избежать царапин.

— Я… э… Я Диана Таннер, с вами Еженедельный дайджест спорта…

Сэм промчался мимо оторопевших операторов и хлопнул дверью.

Лорен Бекмейер стояла на кафедре, в третий раз просматривая свои пометки и перекладывая диски. Перед ней сидели четверо из пяти членов комитета, призванного решить, достойны ли гранта исследования представителей данного университета.

Английская литература, востоковеденье, физика, история… все на месте, кроме моего геолога…

Профессор Кристофер Лабин, пятый член совета, торопливо прошел к столу комиссии.

— Простите за опоздание.

Заведующий отделением геологии кивнул остальным представителям комиссии, устроился на мягком стуле с высокой спинкой и решил наконец посмотреть на Лорен.

— Вы готовы к докладу, мисс Бекмейер?

Да уж готова, ты, старый…

— Да, сэр.

Она вставила нужный диск, включила первую серию слайдов — последовательных снимков извержения горы Сент-Хелен.

— 18 мая 1980 года в 8:32 мощное землетрясение в 5,1 балла сотрясло гору Сент-Хелен. В течение пятнадцати или двадцати секунд вершина вулкана и часть кратера приняли вид огромного оползня. Этот оползень разгерметизировал магматический очаг вулкана, что привело к мощным взрывам и выбросу камней, вулканического газа, пепла и пара со скоростью около 500 км/ч. Облако пара сместилось на 27 км к северу, сила взрыва была такой, что столб газа и пепла поднялся на высоту 25 км менее, чем за 15 мин. В течение дня ветры рассеяли около 520 т пепла над восточной частью США. Вашингтон и близлежащие территории на протяжении 4000 км очутились в полнейшей тьме.

Высветился первый слайд.

— Извержения вулканов не бывают случайными. Даже 50 лет назад ученые смогли заранее предсказать время извержения Сент-Хелен и эвакуировать местное население. — Она сделала паузу и посмотрела на комиссию. — А теперь представьте себе вулкан, извержение которого непредсказуемо, и добавьте к этому удесятеренную силу извержения Сент-Хелен. Представьте себе взрыв, пепел которого покроет половину США за несколько минут. Если кратко, то представьте себе извержение, сила которого равнозначна столкновению с астероидом, способным погрузить Землю в миллионы лет ядерной зимы.

Снова сменился кадр, и комиссия увидела спутниковый снимок кратера, поверхность которого была смешением ярко-зеленого и синего цветов.

— Кошмар, который я вам описала, называется супервулканом. В отличие от обычного вулкана, он не имеет конической формы. Обычно супервулкан является огромным подземным магматическим карманом, или кальдерой. Кальдера — это углубление, образовавшееся в результате провала кратера вулкана и некоторой части прилегающей территории от невероятно сильного выброса магмы. Вы смотрите на термальный снимок младшей из трех кальдер Йеллоустоунского национального парка. Этот монстр затаился на глубине восьми километров под поверхностью земли. Его размер примерно 70 на 50 км, то есть кальдера занимает практически весь парк.

Лорен посмотрела на членов комиссии, с удовольствием отметив ужас в их глазах.

А как же иначе, речь ведь идет о конце нашей цивилизации…

Лорен сменила фото, и на экране возник остров посреди огромного озера.

— Современное человечество не сталкивалось с извержениями супервулканов, но мы знаем об их разрушительной силе. Это озеро Тоба, расположенное в северной Суматре, в Индонезии. Озеро сформировалось после извержения супервулкана 74 000 лет назад. Учтите тот факт, что кальдера Тоба гораздо меньше Йеллоустоунского кармана с магмой, но свидетельства извержения помогут вам представить, о каком масштабе разрушений идет речь.

Фотография озера сменилась слайдами с изображениями микроорганизмов.

— Чтобы понять, как извержение кальдеры Тоба повлияло на судьбу человечества, нам нужно вернуться к ДНК homo sapiens. В основном ДНК человека содержится в ядрах клеток, но небольшое ее количество можно найти в митохондриях — продолговатых органеллах, которые отвечают за производство энергии. ДНК митохондрий уникальна тем, что передается только по материнской линии. Такая особенность позволила генетикам отследить природную родословную и развитие нашей цивилизации по мутациям в нашем геноме. Проанализировав устойчивость и распространенность мутаций, ученые смогли отследить определенную последовательность в развитии популяции.

Сейчас на нашей планете проживает 7 миллиардов человек. Ученые надеялись найти огромное количество разнообразных генетических мутаций. Вместо этого они обнаружили нечто совершенно непредвиденное — сужение различий, внезапное уменьшение их количества.

Глава отделения физики, афроамериканец, поднял руку.

— Вы связываете это с крупной катастрофой?

— Да, сэр. Что-то в истории homo sapiens уничтожило большую часть популяции настолько, что на планете осталось всего лишь нескольких тысяч человеческих существ, как бы фантастично это ни звучало. Особенно пугает тот факт, что ДНК каждого мужчины, женщины и ребенка, ныне живущих на Земле, можно отследить только до тех нескольких тысяч выживших. Сейчас, когда данные исследований ДНК поступают с отлаженной регулярностью, ученые могут назвать приблизительную дату возникновения этой внезапной перемены. — Она сделала паузу. — Резкое снижение популяции возникло 74 000 лет назад, сразу после извержения, сформировавшего озеро Тоба.

Представитель кафедры английского языка побледнела.

— То есть вы говорите, что это… что супервулкан стер с лица земли почти все человечество?

— Да, мэм. И не забывайте, что кальдера Тоба несравненно меньше той, что находится в Йеллоустоунском заповеднике.

— А Йеллоустоунский провал? Он когда-нибудь извергался?

Лорен переключила изображение — окаменевший пепел и грунт.

— Геологические исследования показали, что горячая точка Йеллоустоуна активизировалась трижды. Первый раз 2,1 миллиона лет назад, второй 1,3 миллиона лет назад, и последний, самый мощный выброс был 630 000 лет назад. Ученые считают, что такая периодичность извержений будет сохраняться, а значит, следующее извержение должно произойти через 100 000 лет… но некоторые геологи опасаются, — она не обратила внимания на то, как закатил глаза профессор Лабин, — что очень скоро.

Фото исчезло, сменившись схематическим изображением Йеллоустоунской кальдеры в разрезе. По земле, вдоль северной части парка, текли горячие источники, а прямо под ними располагались огромные каверны с магмой.

— Уровень почвы поднялся в Йеллоустоунской кальдере еще в 1920-х гг. Тридцать лет назад ученые забеспокоились, потому что северная часть Йеллоустоунского парка приподнялась над общим уровнем земли и вода залила лес в южной части заповедника. Как видите, сейчас этот лес полностью затоплен.

Поднимающийся уровень грунта свидетельствует о том, что давление магмы в каверне постоянно растет. В определенный момент оно станет критическим и произойдет взрыв. И когда это случится, последствия будут катастрофическими для всей планеты. Если слова окажутся недостаточно убедительными, я приготовила для вас вот это видео.

Статическое изображение сменилось трансляцией со спутника. На экране возникли Соединенные Штаты. Над Вайомингом внезапно образовалось темное облако.

— При извержении йеллоустоунской кальдеры взрыв уничтожит десятки тысяч человек в данной области. Облако пыли поднимется до стратосферы и закроет большую часть Соединенных Штатов, поразив в первую очередь Великие равнины, «хлебную корзину» Америки. Урожай будет уничтожен в течение суток. Затем пыль покроет весь земной шар, закрыв атмосферу для проникновения солнечных лучей. Последует долгая вулканическая зима.

Профессор Лабин взглянул на экран, потом на часы.

— У вас девяносто секунд, мисс Бекмейер. Предлагаю использовать оставшееся время на объяснение вашего проекта.

— Да, сэр.

На экране возникло последнее изображение — схема дистанционно управляемого робота.

— Один из потенциально возможных путей остудить поток магмы и предотвратить извержение заключается в том, чтобы затопить кальдеру, как прежде, водами йеллоустоунского озера. Мой отец, Марк Бекмейер, был инженером в «Бровард роботикс». Мы вдвоем спроектировали ГОПТ — Геотермальную обсерваторию для пиролиза и теплообмена. Пиролиз — это процесс химических изменений, который происходит под воздействием тепла. При помощи ГОПТ-а мы можем прорыть множество каналов от озера Йеллоустоун к кальдере, заблаговременно создать систему вентиляции. Я уже встречалась с работниками и руководством заповедника, они согласны с тем, что такая система позволит существенно снизить температуру магмы и кардинальным образом повлиять на силу извержения.

Профессор истории что-то быстро подсчитал на карманном компьютере.

— Семьсот тысяч гранта это значительная сумма, мисс Бекмейер.

— Да, сэр, но это не самая высокая цена за спасение человечества. А университет получит права собственности на изобретение.

— Время вышло, — сообщил профессор Лабин.

Профессор востоковедения выглядел нетерпеливым.

— Мисс Бекмейер, вы не могли бы подождать снаружи?

Лорен собрала свои вещи и вышла из комнаты. В коридоре оказалась незанятая скамейка.

Семьсот тысяч долларов… они столько же потратили на облагораживание университетских парковок. Может, мне удастся уговорить Сэма вступить в профессиональную лигу. Один его бонус позволит купить сотню ГОПТ-ов…

Профессор Лабин вышел в коридор.

— Мисс Бекмейер, вы действительно думали, что тактика запугивания сработает?

— Я ничего не могу поделать с тем, что факты, действительно, пугающие.

— Да, но вы неплохо подлили масла в огонь. — Он улыбнулся и протянул ей руку. — А еще вы получили свой грант. Поздравляю.

Лорен вскочила со скамейки и бросилась ему на шею.

— Ну ладно, ладно. Отправляйтесь спасать мир.

Вирджил Робинсон заправил новую белую рубашку в штаны цвета хаки, сунул босые ноги в растоптанные коричневые ботинки из сэконд-хэнда.

— Готов, Вирдж?

— Двадцать чертовых лет, как готов.

Вирджил прошел вслед за вооруженным охранником по бесконечному коридору мимо камер. Некоторым заключенным он кивал, с некоторыми старался не встречаться взглядом.

Как только они вышли из блока, сердце бешено заколотилось.

— Тебе нужно связаться со своим куратором в течение двадцати четырех часов.

— Да, сэр.

— Открывайте.

Дверь тюремного блока открылась, второй охранник присоединился к ним по пути к выходу.

— Тебе запрещено покидать Флориду в течение всего времени испытательного срока, это ясно?

— Да, сэр.

— Каждый месяц сдавать анализ мочи в назначенные куратором дни. Анализ должен быть чистым на протяжении всего испытательного срока.

— Да, сэр.

Они подошли к стальной двери.

— Открывайте.

Вирджил сощурился от послеобеденного солнца, пробивавшегося сквозь ряды колючей проволоки, протянутой по верху забора. Надсмотрщик вручил ему два свертка, в одном из которых находилось три сотни долларов, а в другом — пластиковый пакет с его личными вещами.

Вирджил последовал за двумя охранниками и надсмотрщиком. Они прошли около пятидесяти метров по огороженному проходу и приблизились к очередным воротам.

— Один освобожденный. Открыть ворота.

Стальная дверь открылась.

— Заключенный Ф-344278-В, вы получили освобождение согласно нормам Системы исправительных учреждений штата Флорида. Вас кто-нибудь встретит?

— Да, сэр.

— Хорошо. Не оступайтесь больше.

— Да, сэр. — Козлина… Вирджил вышел из темного перехода на яркое солнце.

У обочины стоял длинный белый лимузин. Задняя дверь открыта.

Из машины вылез мужчина в розовых очках, одетый в яркую гавайку и кремовые слаксы.

— Вирджил Робинсон? — спросил он с сильным луизианским акцентом.

— Да?

— Меня зовут Бен Мерчант. Я работаю на вашу дочь. Вы получили ее письмо?

— Да, оно у меня тут. — Вирджил полез в карман рубашки, на которой уже проступили пятна пота.

— Пошли, дружище, подальше от этого пекла.

Лимузин вырулил на Смарт-Хайвей-95.

— Так… эээ…

— Зовите меня Бен.

— Ладно. Так ты говоришь, Бен, что этот парень, Мабус, вчера помер?

— Да, совсем молодым. Доктор сказал, что это был инфаркт.

— И моя Лилит…

— Унаследовала все. Впечатляет, правда? Только подумай: твоя маленькая девочка, которую ты бросил во младенчестве, теперь ворочает миллионами. — Бен расплылся в широкой улыбке. — Это вроде как сорвать джекпот, не играя в лотерею.

Вирджил уставился в тонированное окно и спрятал улыбку.

Лимузин повернул на юг, на А-1-А, поехал по тенистой дороге между высокими соснами. Справа тянулись кварталы тех, чей доход исчислялся миллионом долларов, слева — невероятные поместья тех, чей двадцатимиллионный доход мог позволить обладание частью атлантического побережья.

Они миновали знак «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МАНАЛАПАН» и несколько секунд спустя лимузин вырулил к воротам поместья Мабусов.

Вирджил вышел из машины.

— Это все один дом?

— Да, сэр. Давайте обойдем его и встретимся с вашей дочерью.

Бен Мерчант повел его по мощеной дорожке под сенью пальмовых деревьев, и вскоре перед ними раскинулась рокочущая синь океана.

Теннисные корты, плавучий бар, сауна, джакузи, кабинки для переодевания, крытое патио с видом на нетронутый песок чистейшего пляжа… даже площадка для вертолета…

У Вирджила отвисла челюсть. Моя девчушка может подкуривать от денег…

Они подошли к бассейну, напоминавшему естественное озеро. С его бортиков низвергались небольшие водопады, над водой нависала буйная зеленая растительность.

В шезлонге принимала солнечные ванны полностью обнаженная Лилит Робинсон-Мабус.

Некоторое время Вирджил просто таращился, его эмоции метались между похотью и жадностью.

— Лилит, дорогая, это Вирджил Робинсон… твой биологический отец.

Лилит поднялась и обняла его, пачкая белую рубашку маслом для загара.

— Знаешь, я всю жизнь ждала встречи с тобой. Как мне тебя называть, Вирджилом или папочкой?

— Э… папой будет нормально. Черт, девочка… ты всегда разгуливаешь голой?

— Хотела, чтобы тебе запомнилась наша первая встреча. Ты ведь двадцать лет не видел женщины.

Вирджил прикусил губу.

— А, ну да. Эй, мне жаль, что так получилось с твоим мужем.

Лилит захихикала и опустилась обратно на шезлонг.

— Садись, папочка, напротив, дай мне на тебя насмотреться.

Мерчант принес пляжный стул.

— Вот что я вам скажу, ребята. Самое время выпить чего-нибудь прохладительного. Думаю, Люсиль уже приготовила свой знаменитый свежий лимонад. Вирджил?

— А… да. — Вирджил опустился на стул, не зная, куда девать глаза.

— Скажи, папочка, а в тюрьме тебя насиловали?

— Что?

— Ну, засовывали сосиску тебе в задницу?

— Черт, нет! Я убил бы любого, кто попробовал бы ко мне подойти.

— Так же, как убил мою мать, да?

— Слушай, девочка, я знаю, что был неправ, но я уже отбыл свое наказание. Видишь ли, я изменился. Я нашел Иисуса.

— Правда? А что, Иисус часто ошивается по тюрьмам?

— Не хами папочке. Я здесь для того, чтобы наверстать упущенное.

— Как благородно с твоей стороны. Прости, что не так о тебе думала.

— Да нормально.

— Эй, папа, а ты предпочитаешь бритых?

— Что?

Лилит раздвинула ноги.

— Мой покойный муж требовал, чтобы я брила лобок. Он говорил: «Лилит, я ненавижу подгузники из ниггерских волос». А ты как полагаешь?

— Время лимонада, — пропел Мерчант, разряжая ситуацию. Он протянул стакан ледяной жидкости Вирджилу.

Тот вцепился в запотевшее стекло и залпом выпил его содержимое.

— И что, папочка, теперь, оплатив свой долг перед обществом, где ты собираешься жить?

— Не знаю.

— В Белль Глейд возвращаться бессмысленно. Я сравняла с землей это проклятое место.

— Он может остаться здесь, — предложил Бен. — У нас достаточно комнат.

Вирджил стер пот со лба, чувствуя сильное головокружение.

— Я бы с радостью остался, но только если, ну, если я тебе нужен.

— Ну, не знаю, — игриво протянула Лилит. — А что ты можешь делать? Следить за садом?

— Наверное, смогу.

— У нас есть садовник, — напомнил Бен.

— Бен прав. А еще у нас есть повар, шофер и даже пилот вертолета. Но знаешь, кого у нас нет? У нас нет мужчины.

— Мужчины?

— Ну, в смысле того, кем бы я могла пользоваться, когда устану от вибратора. Как думаешь, папочка, ты сможешь меня удовлетворить?

Пульс Вирджила грохотал в ушах.

Бен кивнул.

— Ваша дочь старается не выпускать своих дел за пределы семьи.

— Так что скажешь, папочка? Стоит ли у тебя, извини за каламбур, на эту работу?

Гортанный звук вырвался из его рта.

— Д-да.

— Ты слышишь, Бен? Мой папочка только что вышел из тюрьмы, где сидел за убийство моей матери. Но он готов переступить через себя и трахать свою дочь за койку и тарелку супа. А ты говорил, что это нереально.

Мерчант подавил смешок, который странным эхом отдался в голове Вирджила.

Настил перед его глазами закачался. Тупая боль пронзила левый глаз. Пустой стакан из-под лимонада выпал из его руки и разбился.

Вирджил Робинсон упал без сознания.

Проснись, папочка…

Вирджил открыл глаза… и его стошнило.

Он был на яхте — ну, не совсем на яхте, он болтался на тросе за кормой, его руки были накрепко привязаны к крестообразному предмету, прижатому к спине и плечам.

Он поднял голову и увидел нейлоновый трос, на котором висел. Обычно такие тросы использовались для подъема якоря.

Он застонал, тошнота снова подкатила к горлу.

Морская вода укрывала его ноги по лодыжки. Босые ноги, скрытые в воде, онемели и болели в одно и то же время.

Лилит, одетая в черное бикини, перегнулась к нему через бортик и лизнула в шею.

— Ммм… Это вкус страха. Не бойся, папочка.

— Что… что ты…

— Избавляю тебя от моих страданий.

— Что? Да ты с ума сошла!

— Я унаследовала это от мамочки. Помнишь ее? Красивую месоамериканочку с ясными синими глазками. Думаю, ты выколол их в ту ночь, когда я родилась.

Вирджил дернулся, веревка врезалась в его предплечья. Высокая волна накрыла его по грудь, он наглотался морской воды.

— Я… Я не умею плавать, — прокашлял он.

— Не волнуйся, папочка, я тебя не утоплю.

— У меня ноги болят. Что с моими ногами?

К ним присоединился Бен, тоже перегнувшийся через перила.

— С твоими ногами все в порядке, только с пальцами проблема.

Вирджил посмотрел вниз. Яхта подскочила на очередной волне, и его босые ноги поднялись над водой, показав кровавые обрубки там, где раньше были пальцы.

— Иисусе, помоги мне!

— Да с чего бы Иисусу тратить свое время на сукиных детей вроде тебя, дорогой наш убийца?

— Я заплатил… Я отбыл срок…

— И это должно было все исправить, да? Прочитать Библию, сказать, что ты спасен… пум! И вот ты уже переродился, чистый, как бумажка.

Вирджил отчаянно шарил взглядом по горизонту.

— Я… я должен отчитаться перед своим куратором…

Лилит и Бен рассмеялись.

— Посмотри, папочка, это не твой куратор?

Глаза Вирджила расширились, когда он заметил полдюжины серых плавников под ногами.

— О Боже, пожалуйста…

— Бог умер для тебя, папочка.

Яхта дернулась. Волны окрасились алым.

Вирджил заорал.

Яхта приподнялась, и стало видно двухметровую акулу, вцепившуюся в то, что раньше было левым коленом Вирджила.

— Су… сука! Ты, ты… сгоришь в аду!

— Я уже была в аду, папочка. Ты отправил меня туда в ночь моего рождения.

Огромный коричневый плавник рассек волны, за ним показалась широкая спина чудовища.

— Ох-ох. Видишь эту акулу, папочка. Это очень плохой мальчик по кличке Акула-бык. Вцепившись в добычу, он уже не отпустит ее.

— Похоже на тебя, Лилит, дорогая, — сказал Бен, выпуская клуб сигарного дыма.

Акула-бык сделал два круга вокруг яхты, рванулся к добыче, но в последний миг ушел в сторону.

Вирджил таращился на акулу, из его носа текли сопли.

— Почему он не напал? — спросил Бен.

— Нападет, — уверенно ответила Лилит. — Он просто хочет ударить наверняка. Всегда лучше все проверить, прежде чем бросаться очертя голову.

— Нам есть чему поучиться у акул.

— Да, природа — прекрасный учитель.

Яхта поднялась на волне и опустилась, Вирджил погрузился по шею.

Лилит спокойно смотрела, как трехметровая акула вцепляется в добычу, как острые зубы разрывают плоть, выпуская поток алой крови…

… последние капли жизни ее отца.

Глава двадцать четвертая

Реннер встал в первой линии обороны, на отметке в двадцать ярдов, внимательно посмотрел на вторую линию защитников «Урагана» и рявкнул:

— Синий, двадцать шесть, синий-двадцать-шесть… Пошел, пошел, пошел!

Он сделал обманное движение, коротким броском передал мяч Сэмюэлу Аглеру, который вырвался из блока и перекатился влево, за линию защиты, а затем, столкнувшись с Алеком Пароди, резервным внешним лайнбекером, потерял мяч и скорость.

Тренер де Майо топнул ногой и дунул в свисток.

— Мул, ко мне!

Двадцать одна пара глаз уставилась на звезду команды, бегущую трусцой к боковой линии поля.

— Да, тренер?

— Ты заболел, сынок?

— Нет, сэр.

— Проблемы с девушкой?

— Нет, тренер. А что?

— Что-то с тобой не так. Ты бежишь не так, как Мул, которого я знаю.

— Тренер, я выкладываюсь на все сто. Пароди просто стал лучше играть.

— Пароди даже в свои лучшие дни не мог поймать тебя на поле. — Де Майо понизил голос. — Слушай, до меня доходили слухи. Проблема в деньгах?

— Тренер, клянусь…

— Ладно, ладно, но я должен был спросить. Просто я волнуюсь за тебя. Через две недели у нас важная игра с «Гейнсвиллем», потом первый раунд с «Джубили». Мне нужно знать, готов ли мой лучший игрок.

— Готов.

— Черт, сынок, да не говори, покажи это. Лавой, постройте их заново.

— Да, тренер. — Координатор защиты Мик Лавой заорал обеим командам: — Так, девочки, ну-ка, жопы по местам!

Реннер поправил ремешок шлема, прислушиваясь к указаниям Лавоя, тем же, что и в предыдущий раз.

Сэм вернулся на свое место на линии защиты, за спиной Дуга Перриша. Сосредоточился, спроецировал сознание внутрь, ко входу в «зону».

Реннер поднял мяч. Сделал фальшивый пас Перришу.

Сэм скользнул в нексус.

Поле стало ярким, движения замедлились.

Мышцы Сэма запылали от напряжения, как только он начал проталкиваться сквозь волны энергии. Он блокировал защитника, ткнул его предплечьем в грудь, посмотрел, как медленно движется к нему посланный Реннером мяч.

А потом солнечный свет превратился в пульсирующий белый туман.

Кто ты, кузен?

Женский голос убаюкивал.

Войди в мой свет и поговори со мной.

Белый свет ширился, поглощая футбольное поле, заполняя собой все небо.

Сэм выпрыгнул из нексуса…

…мяч ударил по шлему, а Алек Пароди врезался в него, как бульдозер.

Нашатырная вонь привела Сэма в чувство. Он открыл глаза и смутно увидел лицо командного врача.

— Ты в порядке, сынок?

— Не знаю. Голова на месте?

— Давай быстренько просканируем ее. — Доктор Мет намотал портативный томограф прямо на шлем Сэма. — Не двигайся, это всего десять секунд.

Устройство начало работать.

— Ну вот, сынок, ты выбыл. — Доктор Мет и два его помощника подняли Сэма на ноги.

Тренеры и игроки в жуткой тишине смотрели, как он уходит в раздевалку.

Сэмюэл Аглер вышел в промозглый ноябрьский вечер.

Он кивнул охране, чтобы открыли ворота, протолкался сквозь привычную толпу. Заметил десяток охотников за автографами и длинный черный правительственный лимузин, припаркованный у обочины.

Ох ты… выбрали же день!

Дверца водителя распахнулась, выпуская могучего афроамериканца.

Сэм пересек улицу, но не смог отделаться от толпы, которая все так же лезла к нему, тыча со всех сторон компьютерные планшеты.

Райан Бек подошел.

— Отойти!

Толпа заворчала, но отступила.

— Привет, Перец. Вижу, хватка у тебя все та же. Как дела?

— Делаются. Выглядишь дерьмово. — Бек открыл заднюю дверцу лимузина.

— Ага, я тоже рад тебя видеть. — Сэм забрался на сидение. Дверь за ним закрылась и тут же заблокировалась. Рядом сидела мать.

Доминика Гэбриэл сняла темные очки. В свои сорок два она выглядела едва ли на тридцать. Темные волосы были все такими же длинными, расчесанными на прямой пробор, и седых прядок практически не добавилось. Грудь все еще была высокой, фигура соблазнительной и стройной благодаря диете и распорядку дня, включающего постоянные тренировки. Единственной отметиной возраста были морщинки у темно-шоколадных глаз.

Сэм посмотрел на нее.

— Классно выглядишь для старой мымры.

— Так ты теперь здороваешься с матерью?

Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Я просто не ждал тебя. Знаешь ведь, я не люблю сюрпризы.

— Ты выглядишь усталым, Мэнни.

— Сэм! Называй меня Сэм.

— Для меня ты всегда будешь Мэнни.

— Может, перестанем играть в кошки-мышки?

— Твой брат хочет видеть тебя.

— Перехочет. Мы же договорились.

— Да, мы договорились. Ты хотел полной анонимности, мы тебе ее дали. Новое имя, новые документы, суррогатные родители… Ты получил все. Но то, чем ты занят, невероятно опасно. Вместо того, чтобы скрываться и жить обычной жизнью, ты решил стать звездой спорта. Твое лицо на всех веб-сайтах и во всех выпусках американских новостей. Сколько, по твоему, понадобится времени для того, чтобы пронырливые репортеры просмотрели старые файлы и докопались до подделки сертификата о рождении? Сколько им понадобится времени, чтобы понять, кто ты?

— Иммануэль Гэбриэл мертв, мама. Он утонул шесть лет назад. Никто не сложит два и два.

— Джейкоб считает иначе, потому и хочет с тобой увидеться.

— Джейкоб просто псих.

Пощечина заставила его замолчать. И без того пострадавший мозг ощутил волну шока.

— Этот псих, как ты его называешь, подарил тебе новую жизнь. Если бы не твой брат, ты все еще жил бы в поместье… Или еще хуже…

— Ну и сколько будет длиться эта ерунда, мама? Ты подарила Джейкобу обе наши жизни.

— Ничего подобного.

— Ты сделала еще хуже. Позволила ему продолжать верить во всю эту чепуху по поводу героев близнецов. Посмотри на себя. Когда ты начнешь жить собственной жизнью?

— Я живу!

— Ага, конечно же. Это я живу. А ты работаешь на Джейка. — Он покачал головой. — Просто скажи мне, сколько еще…

— Всего несколько дней. Он говорит, что должен обсудить с тобой кое-какие вещи, которые способен понять только ты.

— Черт побери, мама, сколько раз повторять, я НЕ Хун-Ахпу! — Он зажмурился, прогоняя злые слезы. — И вы двое больше не часть моей жизни. Вы ничего обо мне не знаете. Я работал изо всех сил… я долгие годы тренировался. Я каждый раз выходил на поле и получал по полной. Я не такой, как… он.

— Ты прав. Джейк холодный и бесчувственный, но он бескорыстен. А тебя ведет только эгоизм.

— Прощай. — Он потянулся к двери.

— Подожди! — Доминика схватила его за руку. — Прости меня. Я не это имела в виду.

— Именно это.

— Мэнни, я действительно горжусь тобой. Горжусь всеми твоими достижениями в спорте. Мне нравится все, что я слышала о Лорен. Я думаю, она подходит тебе. Ты хоть представь нас друг другу прежде, чем вы поженитесь.

— Ни за что.

Она улыбнулась.

— Да, ты очень похож на меня. Упрямый, как мул.

Услышав свою кличку, он криво улыбнулся. Посмотрел на часы.

— Пора. У меня обед в отцовском доме.

— В доме приемного отца.

— Без разницы.

— Встретимся тут завтра утром, в девять. Соберешь свои вещи.

— Я собирался провести выходные с семьей Лорен.

— Откажись. Она поймет.

— Нет, не поймет. Даже я не понимаю. Что я должен ей сказать?

— Придумай.

— А мы не можем встретиться в другой раз?

— Нет. Сейчас.

— Почему?

— Завтра утром, Иммануэль Гэбриэл. После этого я исчезну из твоей жизни навсегда.

Он вышел из машины, не сказав больше ни слова.

Джейкоб Гэбриэл всегда ощущал присутствие противника, по крайней мере, с тех самых пор как научился читать код Библии, с момента своего первого выхода из тела. Но только после последнего разговора с отцом он осознал, насколько близко подпустил к себе своих истинных врагов.

Он всегда знал, что Лилит была Хун-Ахпу, его генетической кузиной, равной. Но никогда не подозревал, что она окажется Мерзостью.

Джейкоб знал, что существует только два способа заставить Хун-Ахпу прекратить преследование: или убить ту, кого он искренне любил, либо убедить в их с Мэнни гибели.

Сфабриковать гибель брата было достаточно просто. Аварию на мосту легко подстроить, черная краска для волос и контактные линзы убедят журналистов в том, что жертвой стал именно Мэнни. Джейкоб умел достаточно долго не подавать никаких признаков жизни, чтобы все поверили в подлинность происшедшего.

Инсценировать собственную смерть было гораздо сложнее.

Джейкоб знал, что Пьер Борджия жаждет мести и что его появление на публике непременно выманит убийцу из норы. Чего он не знал, так это того, что настоящей целью бывшего Секретаря Штата будет Эннис Чейни и что Лилит сама появится на похоронах Мэнни. К счастью, нексус дал ему возможность перехватить пулю, кевларовая броня погасила силу удара, а пакеты с искусственной кровью под пиджаком помогли обмануть всех, даже рабби Штейнберга и врача, которые стояли рядом с ним на помосте.

Даже Лилит.

Оба близнеца оказались безопасно «мертвыми», Джейкоб приступил к более сложным тренировкам с «Золотым руном», а Мэнни исчез и получил анонимность, о которой всегда мечтал.

Рабби Штейнберг был близок с одной парой из его общины в Филадельфии. Джин и Сильвия Аглер были прекрасными людьми, которым Господь не послал детей. Несколько встреч — и они согласились «усыновить» Мэнни.

«Золотое руно» предоставило фальшивый сертификат о рождении и школьные метрики, специалисты полностью сфабриковали его прошлое, вплоть до любимых фильмов и видов спорта. Джин Аглер получил высокооплачиваемую работу в другом штате, семья обрела новый дом.

Это было адом для Доминики. Она уже утратила родную душу, Мика, а теперь ей предстояло навсегда расстаться с сыновьями. Ее сердце разрывалось от горя, но зато Мэнни был свободен…

Волны без устали накатывались на пустынный пляж, щекоча босые ступни Сэмюэля Аглера. Он смотрел на темный океан, на гребни волн, посеребренные ущербной луной.

Звук прибоя успокаивал его мятущуюся душу.

— Я так и думал, что найду тебя здесь.

Сэм повернул голову в сторону своего приемного отца. Джину Аглеру было под шестьдесят. Волнистые черные волосы начали седеть на висках, а сам он, высокий и худощавый, уже заметно сутулился.

— Не против, если я присоединюсь?

Сэм похлопал по песку рядом с собой.

— Все в порядке?

— Вроде да.

— С Лорен у вас все хорошо?

— Отлично. — Сэм рассматривал краба, ползущего по берегу. — Моя настоящая мать… в городе. Она хочет, чтобы я завтра уехал с ней.

— Я знаю. Она звонила на прошлой неделе.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Думал, это не мое дело.

— Она поступает неправильно, без предупреждения врываясь в мою жизнь, переворачивая ее вверх ногами.

Джин подбирает обломок ракушки и бросает его в накатывающуюся волну.

— Попробуй понять, ей пришлось очень нелегко. Она одинока.

Сэм откидывается назад, опираясь на локти, в ушах у него оглушительно шумит прибой.

— Папа… Я собираюсь уйти из футбольной команды.

— Довольно важное решение. Чем вызвано?

— Товарищи по команде. Они считают, что я мешаю.

— Может, ты слишком многое спускал им с рук?

— Эгоистичные ублюдки… думают только о себе. И эти люди называют себя моими друзьями!

— Друзья бывают разные. Некоторые причиняют боль, другие бросают нас в трудную минуту. Это не делает их плохими людьми, а просто свидетельствует о том, что они никогда не были настоящими друзьями.

Сэм смотрит на звезды и молчит.

— Ты собираешься заняться футболом профессионально или вообще бросить его?

— Думаю, что совсем. — Звезды расплываются радужным сиянием. Сэм вытирает слезы. — Это… сложно. Я… я не думаю, что смогу играть, как раньше.

— Из-за одного проигрыша?

— Папа, я не могу… Я просто не смогу больше…

— Знаешь что? Я рад.

— Правда?

— Конечно. Для человека покорившего мир, ты выглядишь как-то не слишком счастливым.

— Они будут считать меня трусом.

— Кого это волнует? Ты же знаешь, что это не так.

— Многие расстроятся.

— Да, мир, конечно, огорчится, но солнце будет вставать по-прежнему, и птицы не перестанут петь, так что все не так уж серьезно.

— Мне кажется, я всех подвел. Может, мне следует просто не ломать себе голову?

— А может, стоит спросить себя, почему ты играешь в футбол.

Сэм поднял глаза.

— Почему?

— Ты помнишь проповедь рабби Штейнберга, по заветам Тикун Олам и Тикун Мидот?

— Не совсем. — Сэм улыбнулся. — Извини, думаю, еврей из меня тоже никудышный.

Джин не обратил внимания на его замечание.

— Тикун Олам обозначает исправление окружающего мира. Тикун Мидот относится к исцелению души. Тикун Мидот — это самосознание, которое позволяет шагнуть за грань инстинктивного, того, что ограничивается рефлексами. Осознать потребность изменить жизнь к лучшему.

— Я думал, что двигаюсь в верном направлении.

— Успех и процветание не всегда являются залогом высокого качества жизни. Ты беспокоишься о своем будущем, и это вполне естественно. Но какое бы решение ты ни принял, пускай оно будет твоим решением, а не твоей команды. Нельзя позволять кому-то решать за тебя. По-моему лучше всего об этом сказал Филипп Рот: «Человек накладывает свое клеймо на все, к чему прикасается, и все наши поступки неизбежны». Тебе все понятно?

— Да, кроме последней части.

— Рот говорит, что поместить великую веру в человеческое существо не только невозможно, но и просто глупо. Мы оставляем человеческое клеймо на всем, чего касаемся как люди. Рот видит, как современный человек идет дорогой Авраама — создает себе божков и служит этим фальшивым идолам, которые не в состоянии ни искупить наши грехи, ни спасти нас.

— А какое отношение это имеет ко мне?

— Подумай, Самуил. Посмотри, кем ты стал. Ты был рожден как ложный идол, мистический близнец, которому поклонялись массы. Тебе удалось создать себе другой образ, но ты, как закомплексованный голливудский актер, упорно жаждешь стать центром внимания. Ты боишься уйти, боишься разочаровать. Сынок, все это внимание — фальшивка. Слава мимолетна. Значение имеет лишь то, что находится внутри тебя.

Джин посмотрел на луну.

— Знаешь, я всегда помнил ту ночь, когда родились вы с братом. Сущее безумие. Мы с Сильвией видели все по телевизору. Вокруг больницы собралось не меньше десяти тысяч человек. Рабби Штейнберг говорил, что воздух был словно наэлектризован. А все, кто находился в больнице, — врачи и медсестры, президент Чейни, а также эти любопытные репортеры и вооруженные охранники — ждали чуда. Бедная твоя мама. Она мучилась от боли, но все равно отказывалась от лекарств… боялась, что это может пагубно повлиять на детей. Но вот знаменательное событие произошло, и они наконец показали кадры, где мама держала тебя на руках Я помню, как смотрел на тебя, такого невинного, завернутого в одеяльце, и думал — это особый ребенок, дар Господень. Но чем дальше, тем больше меня одолевали сомнения. Разве может любой ребенок или, если на то пошло, взрослый оправдать ожидания, возложенные на него всем человечеством?

Сэм сел.

— Это никогда не выходило у Джейка из головы — все эти безумные ожидания. Думаю, он всячески пытался стать тем, кого в нем видели. И на каком-то этапе сошел с ума.

— Разве это не весомая причина держаться подальше от подобного безумия?

— Да.

— Мне кажется, ты скачешь из огня да в полымя. Сэмюэл «Мул» Аглер — всеамериканский герой. Тебе нужно преодолеть гордыню, а не погибнуть под ее давлением.

Джин Аглер встал, отряхнул песок.

— Когда мне было одиннадцать, двое мальчишек сильно избили меня, потому что я был евреем. Давным-давно мне известно чувство стыда за то, кем я являюсь. Но однажды вечером отец дал мне открытку, на которой были выведены строки «Будь самим собой, учись, живи. Если кто-то тебя ненавидит — берегись его. Если кто-то тебя проклинает, не обращай внимания. Пой свою песню, мечтай о том, о чем мечтаешь, надейся на то, на что надеешься, и молись своей молитвой».

Что бы ты ни решил, Сэмюэл, делай то, от чего тебе будет лучше. То, от чего будет лучше твоей душе.

Шепот мысли на волне разума

Джейкоб?

Ты там, сынок?

Если ты и там, я не могу этого узнать.

Мерзость пригасила мои чувства, заслонила от меня энергию твоих мыслей. Я не могу слышать тебя и лишь молюсь, чтобы ты смог услышать меня, чтобы мой опыт в Шибальбе был полезен тебе.

В тот раз мы говорили о любви. Очень важно, чтобы ты осознал великую силу этого чувства и то, как отсутствие любви может остудить душу.

Как Майкл Гэбриэл я ощущал себя лишенным счастья: одинокое детство вскоре сменилось одиночным заключением. Все мои зрелые годы протекли в психиатрической клинике. Даже те чудесные моменты, которые мы пережили с твоей матерью, вдруг стерлись, отошли на второй план. Горечь потерь переполнила меня настолько, что это, пожалуй, трудно описать словами.

Было ли случайным то, что Стражи наделили именно меня судьбой Билла Раби, марсианского колониста, человека, преисполненного пустотой едва ли не в большей степени, чем я сам? Думаю, не случайно.

Но не только у Билла Раби было тяжело на сердце. Почти каждый колонист терзался теми же мыслями. Чувство вины выжившего за счет погибшего камнем лежало на каждом сердце.

Миллиарды людей на Земле были уничтожены для того, чтобы мы могли выжить. Многие из нас пошли на «сделку с Дьяволом», то есть нас выбрали не в порядке жеребьевки и не за какие-то особые заслуги, а исключительно по политическим мотивам, благодаря личным связям и этнической целесообразности. Мы выжили потому, что знали, к кому обратиться, и у нас было достаточно денег, чтобы повлиять на результаты отбора.

Теперь, когда мы оказались в Шибальбе, осознание собственной аморальности убивало волю к жизни.

Но не у всех. Должен заметить, твоя кузина Лилит и ее сын Делвин, так же, как все их ближайшее окружение, не только имели иное мнение по данному вопросу, но при этом были весьма довольны тем, что мы терзаемся муками совести.

Однако мы не позволяли себе опускать руки. «Жить за тех, кто погиб» стало нашим кредо. И мы притворялись счастливыми, старались делать вид, будто на Земле все было проведено честно и справедливо, так что остается только радоваться жизни, обретенной по воле Господа.

Жизнь есть сон.

Но была ли сном жизнь Билла Раби?

А Майкла Гэбриэла?

Можем ли мы жить без любви?

Да, но только в нашем аду.

Твоя любовь спасла меня, Джейкоб, но когда ты отправишься освобождать меня, то столкнешься с теми же проблемами.

Ты не можешь просто быть Хун-Ахпу, ты должен сохранить в себе человечность. Должен снова полюбить, иначе ты вдруг поймешь, что идешь одной дорогой со своей кузиной Лилит.

Я сказал то, что должен был сказать, и возвращаюсь к моей жизни в Шибальбе.

Каждый день был разделен на три смены: работа на общее благо, личное время и снова работа, потому что крайне важно было вырастить свои зерна на райских полях.

Первые шесть месяцев я прожил в общем помещении, где было еще семьдесят восемь одиноких мужчин и женщин.

Именно там я встретил Джуд.

Джудит Филдс была генетиком, специализировалась на сельском хозяйстве. Вместе с коллегами она должна была начать клонирование животных для ферм Нового Эдема.

Джудит была сельской девушкой из Айдахо, с длинными каштановыми волосами, ореховыми глазами и потрясающим чувством юмора. Именно Джудит оживила мое угасшее сердце, и через несколько месяцев щенячья влюбленность переросла в нечто большее. Я (то есть Билл) поймал себя на том, что постоянно о ней думаю. Ожившее чувство было счастьем, и мы наслаждались жизнью, ценили каждый ее миг.

Джуд представила меня Тану Рашиду, астроному из Англии, который строил бесконечные предположения относительно нашего местонахождения. Несмотря на компьютеры, звездные карты и великолепное знание астрономии, Тан не мог даже приблизительно определить координаты этой планеты. Был ли красный гигант на самом деле звездой Бетельгейзе? Если так, то все остальные созвездия были совершенно чужими. На всякий случай он и его коллеги астрографы начали создавать первый телескоп.

А Билл Раби был морским генетиком. На чужой планете не оказалось ни морей, ни океанов, и я вместе с коллегами был приписан к отделению геологии.

Роботы составили подробную карту Нового Эдема. Он занимал почти три миллиона квадратных миль, иными словами, по площади равнялся Австралии. Инженеры определили, что установки, обеспечивающие полет платформы, были созданы тысячелетия назад. Системы контроля за климатом и температурой, сельскохозяйственные угодья, до которых мы пока еще не добрались, — все свидетельствовало о том, что когда-то здесь обитало не менее 2 миллионов живых существ.

На глубине десяти метров, под слоем плодородной почвы, была обнаружена камера, корпус которой состоял из того же материала, что и все прочие постройки инопланетного города. Мы могли лишь выдвигать теории относительно того, что под крышей камеры должны находиться системы жизнеобеспечения города, но так ли это, никто не знал…

Первый урожай был выращен и собран, будущее нашей колонии казалось вполне благополучным.

А несколько недель спустя разразилась эпидемия.

Человеческое тело — очень сложный механизм. В нашем геноме таится более сотни тысяч разных генов, и каждый из них может состоять из 2 миллионов нуклеотидов. Наш скелет состоит из 206 костей, большинство из них приходится на руки и ноги. Сердце и легкие — двигатели кровеносной системы, которая снабжает мускулы и прочие органы кровью, обогащенной кислородом, при этом выбрасывая углекислый газ и прочие продукты жизнедеятельности. Нервная система и гормоны контролируют функции тела. Репродуктивная и пищеварительная системы — это просто чудо инженерии, а наш мозг куда сложнее любого из компьютеров.

Да, но при всей своей молекулярной сложности и метаболической изысканности мы на 70 % состоим из воды…

Восемнадцать месяцев наша колония пользовалась водой Нового Эдема. Мы пили ее, купались в ней, поливали посевы, но не подозревали о том, что она влияет на нас… изменяет нашу структуру, подгоняя под новый генетический код.

Как Билл Раби я стал первой жертвой эпидемии.

Отчетливо помню тот день. Зеленовато-серые облака клубились над защитным куполом Эдема. У нас с Джуд было личное время, мы прогуливались по берегу одного из искусственных озер, наслаждались видом того, что создали наши неведомые предшественники, и вдруг меня внезапно захлестнула непереносимая волна головной боли. Мозг словно горел. Я забился в судорогах, умоляя Джуд помочь мне.

И, к счастью, потерял сознание.

Пришел в себя лишь три дня спустя в медицинском пункте, среди других таких же бедолаг.

Врачи сказали мне, что давление на мозг возросло до опасного уровня, и часть его буквально вжалась во внутреннюю сторону черепа. Кроме меня, жуткая форма инопланетной гидроцефалии поразила 57 обитателей Нового Эдема, и с каждым днем количество заболевших все возрастало.

Лекарства были бесполезны — давление неуклонно возрастало. В лучшем случае, я потерял бы сознание и умер через три дня.

Это был смертный приговор.

Ну, как принять такую новость? Джуд была не в себе. Билл Раби скулил от боли, а я… я просто злился.

— Удалите опухоль, — потребовал я.

— Это не опухоль, — заметил дежурный хирург. — Ваш мозг постоянно растет. Давление уже поднялось с 210 мм до 270 и продолжает увеличиваться. В вашем черепе просто не хватает места для такого объема мозговой ткани.

Вскоре я впал в кому.

Мозг homo sapiens невероятно сложен. Его электрохимическое строение кардинально отличается от строения иных органов. Мозг защищен от прямого контакта с кровью, в нем содержатся миллионы рабочих клеток, называемые нейронами, между которыми существуют тысячи триллионов связей. И хотя этот орган является самым сложным компьютером во Вселенной, несмотря на весь наш богоданный интеллект, мы способны пользоваться только 10 % своего мозга, на большее попросту не хватает генетической памяти.

В человеческом мозге есть несколько уникальных слоев. Вместо того, чтобы удалить устаревшие, мать-природа просто-напросто нарастила поверх них новые. Это изменило ход эволюции и, возможно, спровоцировало усиление жестокости.

Самые старые, самые глубокие слои, соединенные «нейральными шасси», состоят из среднего мозга, мозгового ствола, или продолговатого мозга, и спинного. Они отвечают за основные жизненные функции, сердцебиение, циркуляцию крови, дыхание. Вокруг них находится Р-комплекс, так называемый «мозг рептилии», который управляет агрессивностью поведения, чувствами социальной иерархии или охраны территории. Он состоит из среднего мозга, части которого врачи называют olfactostriatum, corpus striatum, globus pallidus.

Р-комплекс окружен лимбической системой, образовавшейся в процессе эволюции. Таламус, амигдала, гипофиз и гипоталамус контролируют эмоции, необходимые для выживания в группе.

Верхний слой мозга довольно тонок, он закрывает внутренние слои, как упаковка. Отвечает за логику, пространственное мышление и язык. Кору большого мозга анатомы подразделяют на фронтальный кортекс, париетальные височные и затылочные доли.

Все слои мозга животного являются гладкими, но кора нашего головного мозга покрыта извилинами, что заметно увеличивает его общую поверхность.

Я пересказываю тебе все эти сведения лишь потому, что, находясь в коме, вдруг представил себе, как брожу по серым глубинам мозга и теряюсь в его извилинах.

А затем заглянул вовнутрь.

И увидел все.

Рождение Вселенной.

Формирование галактик.

Развитие цивилизации древнего Египта.

И внезапно (словно поднялся передо мной занавес) я все понял.

Футуристы, жившие в мое время, определяли три вида эволюции человеческой цивилизации. Тип I должен был овладеть всеми формами энергетических ресурсов. Это включало в себя все: от разработки океанского дна и коры планеты до модификации погоды. Цивилизации этого типа были достаточно развиты, чтобы подняться над конфликтами политиков, забыть о розни между религиями и расами и создать общепланетную экономику. Страдая от природных катаклизмов, эта цивилизация начала бы основывать колонии на ближайших планетах.

Следующей ступенью лестницы была цивилизация типа II, получающая энергию непосредственно от Солнца. Такие цивилизации колонизируют другие планеты и, по возможности, системы. Они могут управлять средой своего обитания, и катастрофы вроде оледенения планеты или столкновения с гигантским астероидом им не страшны, однако все еще существует риск образования сверхновой, взрыв которой уничтожает все близлежащие планеты.

Цивилизация типа III — это кульминация развитого общества. Ее представители, истощив энергетические запасы своих солнц, осваивают иные галактики. Их корабли летают почти со скоростью света и, возможно, обладают энергией, которая способна уничтожать даже ткань пространства-времени.

Попросту говоря, Джейкоб, они могут манипулировать червоточинами.

Когда я оставил Землю в 2012, человечество все еще было цивилизацией нулевого типа. Мы были безнадежно разделены, погрязли в глупых религиозных конфликтах, боролись за равенство, расовое превосходство, место в политике. Наши технологии были ориентированы на войну, мы чуть не уничтожили самих себя по причине собственного эгоизма и глупости. Цивилизации нулевого типа всегда страдают от катастроф, всегда борются сами с собой или же, как в конце концов осознали наши предки, навлекают на себя гнев матери-природы.

Ученые упустили из виду то, что homo sapiens вовсе не является конечной точкой эволюции. Он лишь начало…

Я все понял, когда взглянул на собственный геном. Спираль ДНК резко менялась, уже произошли жуткие метаморфозы, вызванные первым глотком инопланетной воды.

Все это был сон, видение, но в то же время я действительно изменялся, превращался в нечто более эффективное, развитое — высшее. Новый слой мозга нарастал поверх обычной коры, и это означало, что я становился… сверхчеловеком.

Учение о сверхлюдях впервые возникло в двадцатом веке, когда научная фантастика всерьез взялась прогнозировать наше будущее. Термин «сверхчеловек» возник тогда, когда фантасты признали, что homo sapiens являет собой не венец эволюции, а лишь первую ее ступень.

Сверхчеловека представляли каким-то особым существом, которое, собственно, уже не являлось человеком. Считалось, что такие особи будут полностью синтетическими организмами, для которых нет невозможного в обычном понимании этого слова. Или же они должны были стать бестелесными созданиями, своеобразными сверхкомпьютерами…

Мой геном неотвратимо менялся.

Только через семь месяцев я очнулся от комы и узнал, что все мы превратились в совершенно новый вид мыслящих существ.

Прежде всего изменилась внешность, которая стала странной, почти гротескной. Мой череп деформировался, удлинился, чтобы вместить увеличенную массу мозга. Тело тоже удлинилось, чтобы соответствовать возможностям нового мозга. Мускулы стали сильнее, я не просто мог поднимать больший вес, а еще и двигаться с невероятной скоростью. Все нейронные связи Билла Раби работали теперь как минимум в два раза эффективнее.

Мыслительный процесс обрел чрезвычайную четкость. Я мог дословно, до последней запятой, воспроизвести все когда-либо прочитанное. Мой мозг теперь обладал чрезвычайно развитым ассоциативным мышлением: я мог найти сходство и сопоставить что угодно с чем угодно, ориентируясь в океане информации буквально за доли секунды.

Вся наша колония подверглась подобной метаморфозе.

Джуд все еще была в коме, и я решил выйти на улицу, чтобы мой новый интеллект опробовал себя на загадках Нового Эдема. Первым пунктом назначения я выбрал огромное здание в семьдесят восемь этажей, которое тянулось на тысячи акров. Именно к этому серому дому меня привело его внутреннее свечение, постоянно меняющиеся узоры линий и знаков, которые переливались всеми цветами радуги под серой поверхностью.

Огромная десятиметровая арка обозначала вход.

Я посмотрел на нее, и меня захлестнуло странное ощущение жужжания и вибрации, словно мой мозг излучал упругие волны энергии. Я упал на колени, пред глазами все поплыло…

А потом вибрация прекратилась.

Вход был открыт.

Глава двадцать пятая

Кен Бекер ввел координаты пункта назначения в программу автопилота четырехместного реактивного самолета. Его госпожа опустилась на одно из задних сидений.

— Не будить до Вашингтона, — приказала Лилит.

Заправив волосы за уши, она надела шлем виртуальной реальности и закрыла глаза.

— Да, мэм.

Самолет взмыл в небо и рванулся вперед, направляясь на север, к столице.

Лилит Ева Робинсон считала Джейка погибшим. Раз уж с этим ничего нельзя было поделать, значит, нужно было двигаться вперед, к своему собственному призванию.

Осенью 2028 новый учитель, дон Рафаэло, продукт ее же собственной шизофрении, заставил пятнадцатилетнюю Лилит покинуть Соединенные Штаты и потратить наследство Квентона на путешествие по землям предков, ацтеков и майя.

На полуострове Юкатан нет наземных рек. Население потребляет пресную воду из обширной системы подземных пещер и карстовых колодцев. Предположительно общая длина пещер, пронизывающих полуостров, составляет несколько сотен километров. Эти пустоты обязаны своим происхождением катастрофе, происшедшей около 65 миллионов лет назад, когда объект, подобный астероиду, прошел сквозь земную атмосферу и врезался в дно Мексиканского залива.

Юкатан возвышается над морем десятки миллионов лет, и все это время дождевая вода и ручьи просачивались сквозь трещины в расколотом известняке и превращались в угольную кислоту, которая разрушала камень, создавая огромные лабиринты, ставшие подземными реками и пещерами.

На протяжении последнего ледникового периода уровень подземных вод понизился и часть пещер высохла. Это стало причиной усиленного роста сталактитов, сталагмитов и прочих известковых образований внутри карстовых лабиринтов. Затем лед растаял, уровень моря поднялся, и оно снова заполнило подземные пустоты.

Пещеры Спрятанной Женщины, или Crutas de Xtacumbilxunaan, расположены в Мексике, неподалеку от города Болонхен.

На следующий вечер после приезда Лилит Робинсон вооружилась фонарями, веревкой, картой и спелеологическим снаряжением, а затем последовала за своим воображаемым дядей по забытой тропе через джунгли, пока не достигла скалистого горного склона. Здесь открывался вход в пещеру.

— Что там внутри? — спросила Лилит дона Рафаэло.

— Твоя судьба.

Зажав зубами фонарик, Лилит опустилась на четвереньки и вползла в отверстие.

Она увидела тесный, вызывающий клаустрофобию тоннель, который был едва ли шире канализационного люка. Полчаса девушка продвигалась вперед на четвереньках через влажную тьму, пока тоннель не вывел ее в довольно обширную пещеру размером со школьный спортзал.

В свете фонарика стены подземного помещения выглядели ярко розовыми. Далеко разносилось эхо падающих капель. Со сталактитов стекала вода.

Она обернулась. Дон Рафаэло стоял рядом.

— Дядя, где мы?

— Шибальба Бе, дорога в Нижний Мир. Мы должны спуститься на пять уровней, чтобы достичь пещеры Люцифера. Это первый.

Лилит навела луч фонарика на извилистый спуск, уходящий в недра земли.

— Нам туда?

— Да. Он ждет.

Привязав конец нейлоновой веревки к выступу стены, она спустилась по склону. Известняк под ботинками казался скользким, а стены пещеры в свете фонаря переливались оттенками фиолетового и алого.

Она продолжала спускаться в недра горы. Вход остался где-то наверху, в удушающей темноте, вне пределов досягаемости светового луча.

Примерно на третьей сотне метров склон выровнялся.

Ее окружила давящая тьма. Крупные капли падали ей на голову и плечи. Сверху доносился негромкий шелест.

Лилит направила фонарь на источник звука.

Летучие мыши, десятки тысяч летучих мышей!

— Они безвредны, — заверил ее дон Рафаэло.

Она продолжила спуск. От влажных испражнений летучих мышей чесалась кожа на голове, а внутренности выворачивало от запаха аммиака.

Лилит прошла около двух километров дорогой, по которой никто не ходил уже больше одиннадцати столетий. Наконец она добралась до края колодца. Ширина его отверстия составляла около девяти метров. Вертикальные стенки терялись во тьме.

Давным-давно древние обитатели пещеры прикрепили к этим стенкам бамбуковую лестницу. Лилит заглянула вниз. Свет фонаря будто бы высекал искры. Казалось, что известняк превратился в чистый кварц.

Из колодца поднимались волны прохладного воздуха.

— Дядя… Мне страшно.

— Дыры в земле не могут повредить. Как только истинный отец примет тебя в свои объятия, ты больше никогда и ничего не будешь бояться. Ты познаешь себя, и вселенная предстанет перед тобой в подлинном своем виде.

— Падший Ангел будет говорить со мной?

— Да, ты почувствуешь его присутствие в своем сознании, ты заметишь волны его силы, когда он прикоснется к твоей душе, наполняя мудростью. Он направит тебя так же, как он направил меня.

— Отведи меня к нему. Я хочу ощутить его любовь.

Зажав фонарь в зубах, она начала спуск. Наставник следовал за ней в непроглядную тьму.

Двадцать метров… Тридцать.

Лилит споткнулась, неожиданно коснувшись земли.

Она стояла на дне колодца, посреди древнего места, где совершались человеческие жертвоприношения. Под ногами хрустели обломки костей. Человеческие черепа и позвонки лежали вперемежку с остатками нефритовых украшений и ритуальных жертвенных одеяний.

Тысячу лет назад этот колодец был наполнен пресной водой, затем она постепенно высохла, предоставив в распоряжение крыс сгнившую плоть.

Она повернулась к дону Рафаэло.

— Кем были эти люди?

— Последователями культа Тескатлипоки. Видишь? — Призрак указал направление.

Лилит различила узкий проход, служивший для отвода воды из колодца. Собравшись с духом, она продолжила свой путь.

Сложный и долгий спуск через петляющий тоннель привел ее в следующую пещеру, размерами не меньше крытого стадиона. На выгнутых стенах отражались блики подземного озера.

— Пятый уровень. Ты на месте, — заметил дон Рафаэло.

— Дядя, стены. Почему они так сверкают?

— Пещера состоит целиком из кристаллов кварца. Кристаллы — это живые организмы, способные накапливать электрическую энергию. А сверкают стены потому, что обладают знанием.

Она последовала за ним до берега подземного озера. Поверхность воды была прозрачной, как стекло, слой солевых отложений на дне, казался окутанным дымкой.

— Тайные воды, — сказал дон Рафаэло. — Сними одежды, пришло время крещения.

Лилит разделась. Дрожа от холода, ступила в озеро и скрылась в нем с головой, обманутая прозрачной дымкой, отделяющей пресную воду от солевых отложений.

Она вынырнула, закашлявшись.

— Вода ледяная!

— Плыви к центру озера. Там найдешь плоский камень, на который можно встать.

Лилит поплыла в темноту, ее тяжелое дыхание смешивалось с плеском воды и эхом разносилось по пещере. Достигнув середины озера, она натолкнулась на невидимый камень и, оскальзываясь, влезла на него, стуча зубами от холода. Голова вдруг начала гудеть.

Окруженная тьмой, Лилит ждала…

Длинная тень дона Рафаэло плясала в зловещем свете. Он произнес нараспев:

— Король Падших, Владыка Ада, я привел твою жену Лилит, Королеву Демонов, которой подвластны все суккубы, чтобы она повелевала твоими детьми как в этом мире, так и за его пределами!

Она видела, как берега озера охватывает огонь, и в языках пламени шагают поклонники Сатаны, обнаженные, в одних только козлиных масках.

— Восславим возрождение суккуба! Восславим Лилит, Королеву Демонов!

— Говори со своим властелином, Лилит. Проси его взять тебя.

— Падший ангел… Это я, твоя любовница, наследница Королевы Драконов Творения, призываю тебя из глубин ада. Явись ко мне, позволь мне ощутить твое бытие. Наставь меня, чтобы однажды мое дитя разрушило врата Геенны и освободило тебя!

Работа человеческого мозга основывается на электромагнитных импульсах, пронизывающих нервные клетки. Электромагнитное поле мозга находится в постоянном взаимодействии с внешними полями, которыми насыщен окружающий мир.

В пещере присутствовало сильное электростатическое поле, порожденное остатками того самого объекта, который упал в Мексиканский залив 65 миллионов лет назад. Громкий и резкий голос Лилит высвободил электрическую энергию, накопленную кристаллами кварца, усилив электростатическое напряжение в пещере, что повлияло на ее мозговые ритмы.

И Лилит услышала голос:

— Я есть все, чем ты являешься. Я есть все, чем ты станешь. Вместе мы сокрушим наших врагов и свергнем тирана Яхве.

— Наставь меня… Отец.

Ощущение чьего-то леденящего присутствия заставило ее открыть глаза. В шизофреническом экстазе ей привиделась грязно-бурая дымка, которая все росла, обретая форму.

Кроваво-красные глаза.

Уши, сужающиеся к концам, словно у летучей мыши.

Мускулистый торс, нависающий над ней из туманной дымки.

Дьявольская тварь втянула ее запах, коснулась плоти ледяным языком.

Лилит упала без сознания. В горячечном забытьи она чувствовала отвратительное, воняющее экскрементами дыхание демона.

Я научу тебя, Лилит.

Я отведу тебя в Шибальбу…

Глава двадцать шестая

Длинный черный лимузин поджидал его у выхода из корпуса.

Сэмюэл Аглер быстро огляделся. Не заметив ни одного представителя прессы, он забросил сумку с вещами на плечо и забрался на заднее сидение…

… проглядев вишневый «корвет L-9», припаркованный в конце квартала.

Лорен Бекмейер наблюдала из кабины спортивного автомобиля, как лимузин вливается в поток городского транспорта.

— Срочные дела семьи, ну да, как же. Вот и посмотрим, куда ты направляешься на самом деле… и с кем!

Она включила зажигание, и мощный водородный двигатель ожил, готовясь к участию в процессе погони.

— Куда мы направляемся? — Сэм посмотрел на мать, одетую в свободный костюм кремового цвета.

— Мыс Канаверал.

— «Золотое руно»? — Дрожь пробежала у него по спине. — А это действительно так необходимо?

— Из соображений безопасности, да.

Митчелл Куртц на переднем сидении закончил программировать систему навигации лимузина, перевел свое кресло в горизонтальное положение и закрыл глаза. Райан Бек, сидевший рядом с ним на пассажирском сидении, полностью ушел в игру «Тренировка тактических навыков».

Куртц открыл глаза.

— Эй, Пеп. Я б не против поспать.

— Ладно, ладно.

Не отвлекаясь от игры. Перец протянул мускулистую руку, активируя звуконепроницаемый барьер, разделивший кабину лимузина.

Как и все автомобили, предназначенные для новых шоссе, лимузин был оборудован автопилотом, связанным с Глобальной Спутниковой Системой Регулирования. Она была внедрена в 2017 году, а к 2019 году ее сеть охватила первый миллион миль. Компьютеризированные шоссе сами регулировали транспортные потоки, скорость движения, предотвращали аварии, снижали количество преступлений на дорогах, поскольку хранители правопорядка могли засечь любое транспортное средство в любой части штата, и даже угон машины теперь стал совершенно невозможен. Каждому гражданину страны при рождении вживлялся микрочип, поэтому похищения детей тоже остались в прошлом, так как «сеть для преступников» мгновенно отслеживала транспортное средство похитителя.

К осени 2033 ни один автомобиль без водородного двигателя и автопилота не мог пройти техосмотр, что позволило Америке навсегда избавиться от влияния ОПЕК (Организация стран-экспортеров нефти).

Лимузин свернул на 95-е шоссе, автопилот вывел автомобиль в крайний левый ряд, скорость возросла до 210 км/ч. Распределение автомобилей по рядам и скорость их движения зависели от плотности транспортного потока и запрограммированного места назначения.

Обычно на преодоление 340 км до мыса Канаверал уходило девяносто шесть минут.

Доминика повернулась к сыну:

— Как сегодняшняя практика?

— У меня нет настроения разговаривать.

Она бросила на него обиженный взгляд и достала из-под сидения шлем виртуальной реальности. Надела, запустила программу. Гудение лимузина сменилось классической музыкой, сознание Доминики мгновенно перенеслось в лазурную лагуну, окруженную буйными тропическими джунглями. Прохладный бриз шевелил пальмовые листья. Доминика легла на спину и расслабилась, покачиваясь на волнах…

Сэм наблюдал за тем, как на лице матери разглаживаются напряженные морщинки.

В последние годы виртуальная реальность заменила все остальные виды развлечений, и многие ее критики утверждали, что она вызывает зависимость более сильную, чем героин. После того как сотни приверженцев ВР буквально умерли с голоду, не в силах оторваться от компьютеров, системы безопасного отключения стали обязательными.

Сэм нажал кнопку, приводящую кресло в горизонтальное положение, и закрыл глаза, думая о Лорен…

…Совершенно не подозревая о том, что она в этот момент находится буквально рядом, следуя за их машиной.

Северо-восточнее Какао-Бич, штат Флорида, на территории природного заповедника площадью 56 700 га расположены два острова, где находится главный космический центр Америки.

Остров поменьше, лежащий на востоке от Банана-ривер и граничащий с Атлантическим океаном, — это мыс Канаверал. Раньше здесь располагалась станция ВВС США «Мыс Канаверал» и стартовая площадка беспилотных летающих средств. На запад от него, между Банана-ривер и Индиан-ривер, находится остров Мерит. Он несколько больше по площади и принадлежит Космическому центру им. Кеннеди (КЦК), где также располагаются исследовательские центры НАСА и проект 3M-P, занимающийся разработкой пилотируемого полета на Марс.

История возникновения КЦК и американской космической программы началась со времен холодной войны, когда столкновение непримиримых идеологий США и СССР вылилось в гонку космических достижений.

Американское правительство создало Национальный Совещательный Комитет по Аэронавтике (НАСА), обязав Министерство Обороны и другие национальные организации направить все усилия исследовательской деятельности в сферы ракетостроения и изучения верхних слоев атмосферы. К сожалению, отсутствие единой программы и несогласованность в вопросах, касающихся Вооруженных Сил, значительно замедлили движение к цели № 1 — запуску человека в космос.

Первый тревожный звонок прозвенел 4 октября 1957-го года, когда Советскому Союзу удалось запустить «Спутник-1». В ответ на явное отставание США в космической гонке. Президент Д. Д. Эйзенхауэр создал Национальное Управление по Аэронавтике и Исследованию Космического Пространства. НАСА предстояло взять на себя контроль над космическими разработками, которыми раньше занимались Вооруженные Силы, и скоординировать работу всех существующих исследовательских центров.

Сначала НАСА направил свой огромный годовой бюджет в сто миллионов долларов на развитие проекта «Меркурий» — серию ракетных запусков и экспериментов, целью которых было выяснить, может ли человек существовать на околоземной орбите. Вскоре Алан Шепард-младший стал первым американцем, побывавшем в космосе. Успех проекта «Меркурий» способствовал развитию нового проекта — «Джемини», посвященного космическим полетам с человеком на борту, а также созданию космического корабля, рассчитанного на двух астронавтов.

В 1961-м Президент Дж. Ф. Кеннеди провозгласил приоритетную цель прогресса в этой сфере — высадить человека на Луну и вернуть его невредимым назад. Этой цели планировалось достичь до конца десятилетия. Для НАСА это был рабочий этап разработки проекта «Апполон». И в итоге 20 июля 1969 года, потратив на достижение заветной цели восемь лет напряженной работы и 25,4 млрд. $, НАСА предоставил возможность астронавту Нейлу Армстронгу произнести свою знаменитую фразу: «Это небольшой шаг для человека, но огромный скачок для человечества».

Но человечество совершило огромный прыжок назад, когда в науку вмешались политики, желавшие закрыть программу космических исследований, чтобы направить высвободившиеся денежные средства на финансирование войны во Вьетнаме. Всего лишь за четыре последующих года бюджет космических исследований сократился на 45 %.

Если бы этого не произошло, то уже в начале 1980-х была бы создана база на Луне, а к 2010-му году основана колония на Марсе.

Это помогло бы сложить векторы технического прогресса мировых супердержав и предотвратить угрозу ядерной войны в 2012-м…

Но пока что деструктивные политические решения давали о себе знать в полной мере.

В 1969-м были представлены три долговременных космических проекта. Пилотируемая экспедиция на Марс, строительство космической станции на лунной орбите, рассчитанной на проживание 50-ти человек и обслуживаемой челноком многоразового использования, а также разработка космического «Шаттла», который мог стартовать с Земли как ракета и возвращаться назад по принципу действия самолета.

Президент Никсон выбрал «Шаттл».

12 апреля 1981 на космодроме центра НАСА, получившем название «Космический центр им. Кеннеди», состоялся первый запуск «Шаттла STS-1». Последующие шесть с половиной лет челноки идеально выполняли свои обязанности и с их помощью было проведено множество научных и технических экспериментов в условиях космоса.

Запуск космического «Шаттла» обходился в среднем в 600 млн. $, но эта огромная стоимость имела очень мало общего с законами физики или инженерными разработками. Попросту говоря, в космическом бизнесе никогда не было конкуренции, что позволяло монопольному производителю диктовать свои условия.

Например, «Локхид Мартин», самая крупная в мире аэрокосмическая корпорация, почти никогда не соглашалась работать за фиксированную плату. Вместо этого специалисты корпорации производили приблизительный рассчет стоимости космического корабля, а затем добавляли десять процентов наценки. После первого контракта к работе подключились тысячи менеджеров и проектировщиков, существенно увеличивая стоимость проекта и, естественно, прибыли корпорации.

Такая практика не только сделала космические исследования невероятно дорогими, но и способствовала развитию застоя в разработке новых технологий. НАСА упорно продолжал использовать устаревший «Шаттл», оснащенный древней компьютерной системой, которая уже не выдерживала конкуренции даже с видеоиграми, а также хрупкими пластинами термозащиты, разработанными задолго до революционного прорыва в производстве материалов.

Серьезные последствия не заставили себя долго ждать.

После гибели кораблей «Колумбия» и «Челенджер», а также после того, как общественность убедилась в том, что целью строительства международной космической станции являются вовсе не научные исследования, администрации Буша и Моллера вынудили НАСА провести «реорганизацию» космической программы, перенаправив ее с фундаментальных исследований на разработку систем обороны. Стратегическая Оборонная Инициатива (СОИ), поглотив огромные средства, не привела ни к какому иному результату своей деятельности, кроме разжигания очередного витка холодной войны.

И снова будущее человечества оказалось под угрозой.

Космической программе явно не хватало дальновидности и логики. Брать пробы марсианского грунта было необходимо только в том случае, если бы это в обозримом будущем способствовало практической колонизации Красной планеты, а не исследованиям ради самих исследований. Налогоплательщиков меньше всего интересовало, при какой именно температуре алюминий окисляется в вакууме. Они хотели чего-то простого, понятного и ощутимого. Изобретение братьев Райт привело к возникновению коммерческих авиалиний. Космические исследования привели к продаже персональных компьютеров.

Когда бы еще среднестатистическому американцу предложили свозить семью в космос?

Общество снова повернулось лицом к космическим программам. Через два месяца после смерти близнецов Президент Марион Ралло и новая команда НАСА объявили о начале подготовки пилотируемой миссии на Марс — проекта «Марс-3». Проект стоимостью в 143 млрд. $ должен был завершиться постройкой серии обитаемых сооружений на поверхности Красной планеты примерно к 2049 году.

Марс был единственной планетой солнечной системы, обладающей нужными человечеству природными ресурсами. В его грунте содержался углерод, водород, кислород, азот, а также залежи воды в пласте вечной мерзлоты. Атмосфера была достаточно плотной, чтобы защищать колонистов от солнечных вспышек, и вполне подходила для создания парникового эффекта.

Проект «Марс-3» основывался на исследованиях, проведенных в 1990 Робертом Зубриным — главным инженером «Локхид Мартин». Предполагались регулярные полеты при минимуме груза со сменными командами, которые могли бы работать непосредственно на поверхности планеты. Грунт Марса нужно было подготовить для получения воды, пищи, материалов и ракетного топлива.

К сентябрю 2029 новая многоступенчатая ракета, сконструированная на основе уже использовавшихся кораблей, стояла на мысе Канаверал, полностью готовая к старту.

Но все резко изменилось несколько недель спустя, когда на сцену вышел частный сектор.

Проект «Надежда» был создан в 2016 группой бывших астронавтов, инженеров-конструкторов и ракетостроителей, которые оставили НАСА за несколько лет до того по причине «старой, доброй» политики развития. В отличие от других частных ракетных компаний, эта не интересовались запуском спутников. «Надежда» предполагала открытие космоса для всех желающих.

Ключом к будущему «Надежды» было создание нового типа космического корабля, который мог взлетать горизонтально, как самолет. Затем он набирал максимальное ускорение и поднимался в космос. На околоземной орбите те, кому было по карману такое путешествие, получали двадцать часов развлечений в условиях невесомости и огромное количество впечатлений, которых им должно было хватить на всю оставшуюся жизнь.

Проекту требовался лишь главный инвестор, который мог бы предоставить производственные мощности и финансовые ресурсы.

Тут-то и появился Люсьен Мабус — генеральный директор «Мабустехиндастри».

Люсьен унаследовал компанию от отца, но ему быстро наскучил отцовский бизнес. Он жаждал чего-то оригинального, принципиально нового, но пока что не имел четкого представления о том, чего именно мог бы пожелать человек, у которого было, как говорится, все.

По инициативе своей очаровательной жены Лилит, Люсьен связался с директорами проекта «Надежда». Четырнадцать месяцев спустя проект был представлен общественности и крупным инвесторам предложено вложить свои средства в его развитие.

Ответ глобального рынка был просто невероятен. В первый же день реализации акции нового проекта, начав с 22 пунктов, выросли до 106. К концу недели главные акционеры и генеральный директор «Надежды» Люсьен Мабус стали первыми на планете Земля триллионерами.

Вашингтон проявил громадный интерес к этому проекту. Служба, контролировавшая мыс Канаверал, остров и все системы запуска к востоку от Банана-ривер, предложила переместить Сорок Пятое Космическое Крыло ВВС и передать его территорию «Надежде» в долгосрочную аренду. Люсьен Мабус отклонил предложение и предпочел выстроить новый комплекс в Какао-Бич за половину предложенной арендной платы.

15 декабря 2029 года первый космический «автобус» вышел на орбиту. На борту его пребывали сто двадцать пассажиров, в том числе главные акционеры, политические деятели, десяток представителей медиа и двенадцать человек команды.

Шестнадцатичасовой полет был спокойным, обслуживание первоклассным (насколько это было возможно в условиях нулевой гравитации), а впечатления… их трудно было описать словами.

В течение двух месяцев «Надежда» запускала свой «автобус» четыре раза в неделю со стоимостью билета 100 000 долларов. Несмотря на высокую цену, места были забронированы на четырнадцать месяцев вперед.

К апрелю 2032 еще три космических «автобуса» уже были готовы к полетам, поэтому цена билета опустилась до 39 000. К 2033 году больше тысячи представителей разных государств планеты побывали на ее орбите.

Девиз «Единая планета — единый народ» стал мантрой «Надежды». Многие считали, что не случайно в последнее время извечные оплоты тоталитаризма предпринимали довольно решительные шаги в сторону демократии. Угасло религиозное и межрасовое напряжение. Глобальная экономика процветала, технологии стремительно развивались — близилась эра массового освоения космоса, что породило бурный прогресс во всех сферах земного бытия.

Человечество наконец-то шагнуло из детства в зрелость.

Вскоре возник план создания Космического Порта-1, первого внеземного отеля, предназначенного для развлечения туристов. КП-1 должен был состоять из трех основных корпусов, расположенных в виде велосипедного колеса. В верхней части («ступице») должны были находиться ресторан, бар, тренажерный зал и невращающаяся обзорная палуба с нулевой гравитацией. Под «ступицей» — шахта основного лифта, к которой сходились «спицы» коридоров. Самой большой деталью «колеса» была круглая полукилометровая «шина», где располагались жилые помещения. Шина совершала полный оборот за 60 секунд, что обеспечивало гостям примерно треть земной гравитации. «Ступица» была насажена на «ось», внутри которой пролегала шахта, ведущая к пунктам управления, лазарету, комнатам команды, обслуживающего персонала и станции-доку.

Семьдесят пять частных модулей обеспечивали клиентам отеля пять великолепных суток в космосе. Были учтены любые потребности. Все комнаты оборудованы видеофонами, точками выхода в Интернет, смотровыми экранами. Обслуживание было круглосуточным. Любителям активного отдыха предоставлялись прогулки в открытом космосе, экскурсии по главной рубке и машинному отделению, занятия спортом в условиях невесомости. За дополнительные 30 000 долларов можно было отправиться в двухдневную экскурсию в космос с облетом Луны.

Глобальный рынок был перенасыщен рекламой: «КОСМИЧЕСКИЙ ПОРТ-1: присоединяйтесь к клубу 220 миль!»

Стандартный тур (включая питание и транспортные расходы) обходился в 120 000 $ на человека.

В течение шести месяцев после опубликования планов КП-1 список заявок (при 15 % невозвращаемого залога) был заполнен на два года вперед и компания «Надежда» взялась за строительство трех роскошных отелей на Луне.

А программа НАСА продолжала работу над первой марсианской базой. Глобальная экономика процветала, человечество полностью сосредоточилось на космической отрасли, и в итоге Конгресс США пришел к выводу, что следует увеличить бюджет космической программы, доведя его до уровня бюджета Министерства Обороны, что в итоге позволило спроектировать и построить базу и обсерваторию на Луне.

Однако, не желая сдавать позиции, Люсьен Мабус и его жена объявили, что «Надежда» завершает подготовку технической документации строительства собственной колонии на Марсе. Первые марсианские «Шаттлы» с инженерами и оборудованием прибудут на Марс зимой 2047, то есть за два года до НАСА.

Руководство НАСА пришло в ярость. Планы Люсьена Мабуса явно отбрасывали на задний план науку и безопасность, делая прибыль главным приоритетом.

Мабусы только фыркнули. На протяжении шестидесяти лет НАСА обладала полной монополией на исследование космоса. Если бы программы работали, как положено, люди уже освоили бы Марс. Стоит только дать НАСА время на планирование, проверки и перепроверки, и тогда еще шестьдесят лет никто не сможет насладиться чудесами Красной планеты. Так или иначе, а человечество, глотнувшее свободы космоса, жаждало продолжения, и он, Люсьен, наследник удачи Мабусов, собирался вести человечество вперед, к новым открытиям и завоеваниям.

Таким образом. Белый дом и предприимчивый Люсьен Мабус придали выражению «космический фронтир» совершенно новый смысл.

Шепот мысли на грани сознания

Итак, мне удалось при помощи телепатии вскрыть тайник наших инопланетных хозяев. С колотящимся сердцем я вошел в темный холл, внезапно вспыхнувший бьющими со всех сторон пронзительными фиолетовыми лучами.

Меня идентифицировали.

После этого я направился в огромный зал, который, как мне казалось, должен был изменить все мои представления о природе человека как такового…

Они стояли повсюду — миллионы криогенных стеклянных камер, два с половиной метра высотой и почти полтора метра в ширину… Стекла тронуты тонким слоем изморози.

Приблизившись к ближайшей камере, я стер иней с ее поверхности и взглянул на то, что находилось внутри.

Высокий двуногий гуманоид (больше двух метров ростом) плавал в прозрачном жидком геле. Безволосый череп удлинен, совсем как у меня, только вены на нем выделялись гораздо сильнее. Кожа мышиного, серого цвета напоминала скорее кремний, чем плоть. Из безгубого рта выходила толстая дыхательная трубка, которая, по-видимому, подсоединялась к контрольной панели в нижней части контейнера.

В ноздрях, как и в ушах, виднелись заглушки. Глаза широко раскрыты, огромные зрачки мерцали бирюзовым светом.

На макушке продолговатой головы, на лбу и у основания гортани пульсировали фиолетовым огнем электроды в форме звезды.

Опустившись на колени, я снова протер стекло, надеясь увидеть нижнюю часть обнаженного тела гуманоида.

Существо было безволосым и лишенным видимых половых признаков. На каждой руке пять длинных пальцев, между которыми виднелись небольшие перепонки. Пальцы на ногах рассмотреть не удалось.

Похожие на звезды электроды располагались также в зонах солнечного сплетения, сердца, крестца и лодыжек, то есть там, где расположены чакры, энергетические центры организма.

Думается, в этих криогенных камерах находилось не менее миллиона гуманоидов. Подсчитать их точное количество было невозможно, потому что ряды капсул терялись наверху, в темноте.

Я знал, что они живы, и каким-то образом чувствовал их присутствие. Они наблюдали за мной.

Это были постлюди. Живые, но безжизненные, объединенные, но одинокие… неспособные чувствовать.

Неспособные любить.

В течение последующего месяца все колонисты прошли через процедуру превращения в сверхлюдей. При выходе из комы мы чувствовали себя младенцами, неожиданно осознавшими собственную личность. Каждый день приносил новые открытия, связанные с генетической мутацией. Кроме заметного развития интеллекта и физической силы, мы обнаружили в себе способность к общению при помощи телепатии.

Еще более поразительной стала возможность увеличивать продолжительность жизни.

Старение и смерть homo sapiens обуславливались множеством факторов. Одним из них была теломераза — фермент, удлиняющий хромосомы. С течением времени действие этого фермента замедляется, клетки организма становятся меньше определенного предела, а затем и вовсе перестают делиться. В этом и заключается проблема смертности. Другие протеины, например аполипопротеин Е, способны замедлять процессы старения, но они встречаются в очень ограниченных количествах и не могут активно противостоять действию свободных радикалов — нестабильных молекул с повышенной окисляющей способностью, которые приводят к старению и болезням.

Получив возможность контролировать клеточные процессы, мы обнаружили, что можем успешно изолировать и выводить из тела свободные радикалы, одновременно активизируя выработку аполипопротеина Е и глутатиона. Более того, мы смогли заметно снизить потери теломеразы, вследствие этого увеличив продолжительность нашей жизни, наверное, в десятки раз.

А возможно, и больше.

Приобретенная способность к телепатии позволила нам заглянуть в историю Нового Эдема. Мы узнали, что инопланетное общество развивалось одновременно в двух направлениях.

Задолго до нашего прибытия мир, который мы назвали Шибальбой, являлся планетой, подверженной влиянию двух абсолютно разных цивилизаций. Первая из них была сверхчеловеческой расой, которая построила парящий город. Об их происхождении было мало что известно, но эти существа, несомненно, пробыли здесь тысячи, а возможно, и миллионы лет. Они были космическими путешественниками, мастерами генетики и превосходили нас абсолютно во всем.

В какой-то момент истории Шибальбы было сделано фантастическое научное открытие, которое позволило этим любознательным сверхлюдям перейти из трехмерного физического мира в энергетическую сферу. Это открытие раскололо расу надвое. Та часть обитателей планеты, которая выступила против этого открытия, села в корабли и отправилась бог знает куда. Оставшиеся приняли твердое решение выйти за пределы своих физических тел и приблизиться к Богу.

Они стали постлюдьми.

Существа, находящиеся в криогенных капсулах, были их физическими останками.

Джейкоб, мы стали Хун-Ахпу только благодаря постчеловеческой ДНК.

Профессор Ян Бобинак был самым знающим генетиком в колонии. На Земле он первый начал использовать вакцину «Ви-Джи» — генетически измененные клетки, которые вырабатывали антибактериальные, антивирусные, а также антираковые вещества непосредственно в организме человека. На Марсе его разработками пользовались для улучшения генофонда клонированного скота.

Бобинак был гением даже до того, как его мозг затронула метаморфоза. Теперь же он проводил большую часть времени в мире собственного сверхмощного интеллекта. Из самопогружения его вывела лишь тайна криокамер, а также надписи, покрывающие все стены огромного холла, где они находились.

Бобинак вскоре обнаружил коммуникационные эманации, транслируемые с частотой обновления 267 000 циклов в секунду. Для сравнения: человеческое слово транслируется всего на 16–20 циклах.

То, что обнаружил профессор Бобинак, было языком постлюдей, состоящим из 212 отдельных графем (в английском языке используются только сорок шесть фонем).

Но с кем они говорили?

Услышав об этом открытии, я попросился в команду Бобинака. Как морской генетик, Билл Раби (я) сразу же сообразил, что 267 000 циклов — частота, характерная только для некоторых земных созданий…

…китов.

Результаты наших генетических метаморфоз были универсальны, но все же проявлялись в каждом конкретном случае по-разному в зависимости от особенностей каждой личности.

Лилит Мабус и ее сын Девлин жаждали силы и власти. Шло время, и смуглокожий Адонис стал невероятно агрессивен, социопатические наклонности, развившиеся под дурным влиянием матери, толкнули его на путь Калигулы.

В нашем маленьком обществе слухи разносились, как ветер. Рассказывали, что Девлин обосновался в одном из циклопических зданий, которое он назвал «президентской резиденцией». Там якобы проводились сатанинские ритуалы и оргии под предводительством сумасшедшей Лилит, но никто не мог ни подтвердить это, ни опровергнуть.

По правде говоря, каждый настолько увлекся собственным перерождением в «высшее существо», что у нас просто не было времени заниматься проверкой этих слухов. Но к четвертой годовщине нашего прибытия на Шибальбу недовольство правящей парочкой стало настолько явным, что их решили изгнать с планеты.

Но у Девлина и Лилит были совсем иные планы…

Прежде, чем покинуть планету и погнаться за транспортом с Шибальбы к околоземному пространству, Стражи взяли с собой образцы ДНК постлюдей. Десять тысяч лет назад они ввели разбавленный суперэликсир в homo sapiens, генетически изменив наших предков, стремительно поднимая их вверх по лестнице эволюции.

Колонистам было неизвестно, что оба биологических родителя Девлина обладали ДНК Хун-Ахпу. Холодный и расчетливый, Девлин прошел трансмутацию и обрел невероятную способность манипулировать полигенными связями своей ДНК.

Иными словами, Девлин мог управлять собственной эволюцией.

А эволюцию человека можно отследить до первой бактерии, которая обрела жизнь в первичном супе. В ДНК хранится информация обо всех стадиях нашей эволюции, от океанских моллюсков до рептилий, от первых млекопитающих до приматов.

Несколько недель Девлин провел в строгой изоляции, разбираясь со своим генокодом, манипулируя генами до тех пор, пока не перекроил все свое существо.

Настало утро четвертой годовщины нашего прибытия, и колонисты Нового Эдема собрались в ратуше.

Лилит вышла из тени президентской ложи и обратилась к народу:

— Славься, славься, славься наш Хозяин, спасший Избранных Своих от неминуемой смерти! Он привел нас в Новый Мир и благословил своими чудесами. Он позволил нам ощутить вкус мудрости своей, превратил нас в чудо. И вот теперь сердце его плачет…

Кто из вас грешит? Кто страдает? Кого терзает чувство вины? Поднимите руки, чтоб вас можно было сосчитать!

Мы все одновременно подняли руки, многие плакали, вспоминая погибших на Земле.

— Кто из вас ищет спасения? Скажите об этом вслух!

Толпа была невелика, но общий крик получился оглушительным.

— Сегодня мы собрались здесь, потому что случилось чудо. Давным-давно моему сыну, Девлину, явилось видение. Он видел, как колыбель-Земля уничтожает своих детей, уничтожает человечество. И, как современный Ной, он получил приказ построить флот космических ковчегов, на которых должны будут спастись только избранные. Оглянитесь вокруг и скажите мне, было ли это видение правдой. Именно видение Девлина позволило всем нам переродиться. Лишь потому, что наш истинный Создатель коснулся его своим перстом, все мы стоим сегодня здесь… Но произошло еще одно чудо. В ответ на ваши молитвы о спасении Создатель поспал нам своего архангела. Узрите же моего сына Девлина, серафима!

Мы с Джуд держались за руки, у нас перехватило дыхание, когда Девлин вышел из тени президентской ложи на свет. Толпа замерла, потрясенная великолепием произведения нашего Создателя.

Он был обнажен и стоял перед нами, как ожившая статуя Давида, созданная в пятнадцатом веке. Из генетически измененной мускулистой спины росли огромные кожистые крылья, не меньше пяти метров в размахе.

Девлин использовал врожденные способности Хун-Ахпу и приобретенные особенности сверхлюдей, чтобы воздействовать на ген, отвечавший за эволюцию летучих млекопитающих. Он стал химерой — генетически измененным существом, в котором сочетаются части тел различных видов.

Он стал серафимом.

Мы смотрели, как вздымаются его крылья, как ловят поток воздуха… Вот они распахнулись, и Девлин, словно кондор, взлетел над нами — его полет был вначале неловким, а потом все более величественным, как у огромной хищной птицы, выслеживающей добычу.

Это был грамотно поставленный спектакль. Колонисты падали на колени, заливались слезами и завороженно следили за «ангелом Господним», который парил над их головами, «благословляя» струей мочи.

Ну, как тут было не возникнуть культу? Словно древние евреи, мы сочли себя «избранными» — теми, кому сам Бог велел выжить. Каждый новый день в Шибальбе был чудом. Дабы спасти от вымирания, Господь даровал нам способности сверхлюдей. Мы больше не были подвластны ни старости, ни болезням, мы во всем превзошли обычных людей и совершенно искренне уверовали в это, как, должно быть, уверовали в нечто подобное сыны Израилевы, когда Моисей заставил Красное море разойтись перед ними.

Однако наши ученые, и я в том числе, не были столь доверчивы.

Джуд, убежденная христианка, вела со мной бесконечные споры по этому поводу, клялась, что только божья вопя могла спасти нас от смерти и забвения.

Но Девлин Мабус… и вдруг архангел?

Поигрывая своими новообретенными политическими мускулами, Девлин повелел, чтобы ежедневное личное время каждого колониста стало временем почитания и поклонения. Единой религией стала Церковь Мабуса, и все колонисты в обязательном порядке должны были посещать службы.

Те, кто сомневался в самопровозглашенном божестве, понимали, что это означает на самом деле. Время демократии прошло, установился религиозный тоталитаризм, и невдалеке уже маячила новая инквизиция.

Нужно было что-то делать.

Очень осторожно, очень осмотрительно я начал вербовать членов научной элиты, которые, насколько мне было известно, тоже не были в восторге от власти Мабуса и его матери. Шли месяцы, и вот уже наша группа насчитывала несколько десятков инженеров и астрономов, ракетостроителей и математиков, жаждавших обрести свободу от общества, которое грозило вскоре погрязнуть в примитивнейшем деспотизме.

Так зародилось братство Стражей.

Мы были тайной сектой, потому что, если бы о нашем противостоянии Девлину и Лилит узнал кто-то из их последователей, нам грозило бы изгнание. Поскольку при помощи телепатии в наши мысли могли проникнуть фанатики, каждый член братства выбрал себе псевдоним, чтобы использовать его при телепатических контактах.

Мы решили остановиться на исторических именах. Как основатель братства Стражей, я выбрал себе имя Осирис.

Личность Майкла Гэбриэла наверняка воздействовала на меня из пропасти подсознания Билла Раби.

Нашему братству недоставало только убежища, куда не проникли бы ни Девлин, ни его приспешники. У нас было два пути: либо искать какой-то отдаленный район Нового Эдема, либо обживать одну из двух лун этой планеты.

Остаться на Новом Эдеме означало лишь временную отсрочку, потому нас в гораздо большей степени привлекала луна, и мы начали строить планы по поводу похищения одного из «Шаттлов».

Бывший ракетостроитель из НАСА, теперь известный как Кукулькан, был убежден, что может собрать достаточно топлива для успешного полета. Другой ученый изобрел устройство, которое защищало наши мозговые волны от возможного «прослушивания» со стороны других колонистов. Это обеспечивало хоть какое-то подобие секретности на время подготовки побега. Новый распорядок существования предусматривал постоянную занятость на общественных работах и религиозных мероприятиях, так что работать над выполнением своего плана мы теперь могли только в ту смену, которая отводилась для сна.

Три «Шаттла», которые доставили нас в Новый Эдем, так и остались на крыше небоскреба. Пока Кукулькан работал над тем, чтобы привести один из них в рабочее состояние, остальные занимались тем, что переделывали шлемы скафандров под наши удлиненные черепа. Мы собрали образцы сельхозкультур, лекарства, запасы пищи и тайно перенесли все это на борт корабля.

День нашего отлета хоть и медленно, но приближался, и мы чувствовали себя готовыми ко всем возможным коллизиям…

Кроме одной: что среди нас скрывается Иуда.

Глава двадцать седьмая

Черный лимузин оставил позади остров Мерит, пересек мост от Банана-ривер к мысу Канаверал.

Митчелл Куртц приказал автомобилю остановиться на контрольно-пропускном пункте.

Иммануэль Гэбриэл, известный также под именем Сэмюэла Аглера, его мать и оба телохранителя выбрались из лимузина и предоставили двум вооруженным охранникам возможность проверить их личности. Робот-сканер занялся автомобилем.

Доминика прижала ладонь к портативному ДНК-сканеру, на дисплее которого высветились слова:

Куртц отказался пройти проверку на наличие оружия. Сработал сигнал тревоги, вой сирены прорезал влажный ночной воздух, оба охранника схватились за оружие.

— Руки за голову! Быстро!

Куртц посмотрел на Перца, тот закатил глаза.

— Салаги.

Из помещения КПП вышел лейтенант.

— Проблемы?

— У него высокочастотный тазер, сэр.

Лейтенант узнал лимузин и его пассажиров.

— Воткинс, вы хоть проверили для начала степень доступа?

Охранник посмотрел на компьютерную панель.

— Ох ты черт… «Маджестик-12».

— А это означает, что я могу войти даже в Белый дом с любым оружием, которое меньше нейтронной бомбы, — сказал Куртц. — Теперь убери эту игрушку от моего лица, пока я вас всех не поджарил.

— Да, сэр. Простите, сэр.

Второй охранник подошел к Сэму с портативным ДНК-сканером.

— Приложите ладонь к сканирующей поверхности, пожалуйста.

— Неправильно. — Бек заступил ему дорогу. — Этот парень — исключение из протокола проверки ДНК.

— Прости, друг, — отозвался лейтенант, — но исключений из программы проверки ДНК не существует даже для Президента Звава.

— Проверьте приказы еще раз, лейтенант. — Массивный афроамериканец шагнул ближе, сверля глазами растерянного офицера.

— В моих приказах ничего не говорится об отмене проверки ДНК. — Лейтенант нервно сжал пальцы на рукояти станнера.

Доминика поняла, что еще пара секунд, — и Куртц применит оружие.

— Соль, подожди! Лейтенант, свяжитесь с доктором Дэвидом Мором в Ангаре-13. Он подтвердит.

Лейтенант помедлил, затем коснулся устройства связи на предплечье.

— Простите за беспокойство, доктор Мор, но у нас четверо гостей перед воротами, Иоланда Родригес, два телохранителя и молодой мужчина, который отказывается пройти проверку ДНК.

На экране возникло лицо Мора.

— Пропустите их, лейтенант.

— Но, сэр…

— Немедленно. Конец связи.

— Да, сэр.

Ангар-13, который в НАСА называли «крепостью» представлял собой сооружение из бетона и стали высотой в двадцать два этажа, длиной и шириной в три футбольных поля, которое располагалось на южной оконечности мыса Канаверал. Ангар имел двое ворот, каждое высотой около ста метров. Снаружи он охранялся магнитными и электростатическими демпферами, превращавшими здание в самую большую из всех существующих на Земле «клеток Фарадея». Весь комплекс был огорожен десятиметровой стальной оградой, через которую был пропущен ток высокого напряжения. Орудийные башни располагались на каждом из четырех углов охраняемого периметра, еще две стояли на прилегающем к зданию пляже и одна — чуть дальше, у Банана-ривер.

Лимузин проследовал по двухполосному мосту, вырулил на парковку у острова. Трое охранников проводили Доминику и ее сына к главному входу. Соль и Перец отправились в кафе, а Сэм и Доминика, миновав холл с красной ковровой дорожкой, прошли через еще один контрольно-пропускной пункт и оказались в тупике, заблокированном огромной титановой дверью.

Возникло голографическое изображение охранника.

— Добрый вечер, мисс Родригес. Вы можете пройти, как только будете готовы.

Вспыхнули предупреждающие огоньки. Массивная дверь открылась, за ней виднелся длинный, ярко освещенный коридор.

Сэм шагнул туда следом за матерью и сразу же заметил, как изменилось атмосферное давление.

— Ладно, мама, для чего это все? Куда ты меня ведешь?

— Вопросы будешь задавать потом.

— Когда это — потом?

— Когда попадем внутрь.

— Внутрь? А мы еще не внутри? Да что это за место?

— Тише. Тебе придется немного потерпеть.

Они пошли дальше по звуконепроницаемому бетонному переходу, миновали еще несколько стальных дверей. Последняя дверь пропустила их в стерильную белую комнату с куполообразным потолком и круглыми стенами, лишенными окон.

В центре комнаты возникла голограмма секретаря с восточно-азиатскими чертами лица.

— Добрый вечер, миссис Гэбриэл. Пройдите, пожалуйста, в Ареал-2. Доктор Мор ожидает вас там.

— Благодарю, Рамика.

Часть белого покрытия стены исчезла, и перед ними появилась стальная дверь с панелью доступа. Доминика прижала ладонь к сканеру.

За дверью оказался еще один тоннель. Доминика повернулась к сыну:

— Все глубже вниз по кроличьей норе, а, Мэнни?

— Очень смешно.

Они вышли в узкий коридор, точнее, трубу из стекла на основе алмазной сетки.

— Здесь я себя чувствую хомячком. Ух ты… — Сэм остановился, взглянув под ноги через прозрачный пол. Под тоннелем, примерно шестью этажами ниже, виднелся пол ангара.

Над ним медленно скользила огромная летучая платформа, транспортируя какое-то оборудование, по виду напоминающее ракетный двигатель. Перед платформой начали медленно расходиться двойные двери высотой со статую Свободы.

Сэм прижался лицом к толстому стеклу.

Доминика взяла его за руку.

— Пойдем, мы и так опаздываем.

— Подожди, я хочу посмотреть…

— Позже. Нас ждет доктор Мор.

Стеклянный коридор повернул налево, впереди замаячила дверь.

— Кто такой этот доктор Мор?

— Директор проекта «Золотое руно».

Дверь в конце коридора открылась. К удивлению Сэма, они оказались в довольно уютном холле, больше напоминающем базу отдыха, чем космический центр. Стены и пол были обшиты панелями из тикового дерева. Под потолком, расположенным шестью этажами выше, виднелось огромное смотровое окно. Диспетчерский пункт был окружен роскошной мебелью.

Там сидела та самая азиатка, голограмма которой появлялась перед ними в белой комнате. На сей раз секретарша была из плоти и крови.

Она посмотрела на Сэма так, будто он был призраком.

— Поразительно…

— Рамика, это мой сын.

Темнокожая уроженка Шри-Ланки встала и протянула ему ладонь.

— Для меня честь познакомиться с вами.

Он пожал ей руку.

— Вы, наверное, футбольная болельщица?

— Я? — женщина растерянно посмотрела на Доминику.

— Поясню позже, — ответила та. — Где доктор Мор?

— Наблюдает за тренировкой. Он просил вас присоединиться к нему в мезонине.

Сэм прошел вслед за матерью в турболифт. Подождал, пока сойдутся створки.

— Ладно, и что все это значит?

Прежде чем Доминика успела ответить, створки открылись.

Они вышли в темный мезонин. Одна из стен от пола до потолка являла собой смотровое окно, выходящее на огромную арену, залитую фиолетовым сиянием. По эту сторону стекла располагались двадцать контрольных станций. Десяток техников, мужчин и женщин, сидели за плазменными мониторами. Каждый был одет в серебристый облегающий комбинезон с сенсорами, провода которых соединяли их с контрольными досками. Сенсорные визоры скрывали их лица.

Откуда-то появился худощавый мужчина в белом лабораторном халате.

— Привет, привет. — Он поцеловал Доминику в щеку, потом повернулся к ее сыну.

— Спасибо, что приехал, я так долго ждал возможности встретиться с тобой!

— Кто вы такой?

— Мор, Дэвид Мор. Пожалуйста, называй меня Дэйв. Я директор всего этого дурдома.

Ученый был на пятнадцать сантиметров ниже Мэнни, его каштановые волосы слегка вились на висках. Он казался хрупким и хилым, но острый взгляд глубоко посаженных карих глаз свидетельствовал о незаурядном интеллекте.

Иммануэль посмотрел на протянутую ему ладонь, прежде чем пожать ее.

— Сэмюэл Аглер.

Мор сверкнул улыбкой.

— Сэмюэл Аглер, мне это нравится. Пойдем со мной, Сэмюэл Аглер, я хочу кое-что тебе показать. Доминика?

— Идите. Вы же знаете, я не могу на это смотреть.

— Ясно. — Мор повел Мэнни к стеклянному барьеру. — Видишь ли, Сэм, мама много о тебе рассказывала. Ты когда-нибудь бывал на мысе?

— Однажды. Школьная экскурсия… Подождите-ка, а вы, случайно, не доктор Мор из Погодной Сети? Лауреат Нобелевской премии?

— Да. Но сейчас я работаю над куда более интересным проектом. Смотри. — Он указал на огромную арену.

— Что это — голографический номер?

— В принципе, да. Мы используем его как тренировочный центр. Это позволяет отслеживать все этапы битвы.

— Битвы?

Мор озорно ухмыльнулся.

— Ты как раз вовремя. — Он повернулся к помощникам. — Мы готовы. Начинаем.

Желтые потолочные лампы высветили точную копию месоамериканской площадки для игры в мяч, приблизительно 150 метров в длину и почти столько же в ширину. Прямоугольник травы окружен пятиметровыми каменными стенами, на которых виднелись древние рельефы, изображавшие разные моменты игры. На вершине восточной стены, прямо напротив смотрового окна, находилась копия Храма Ягуара в Чичен-Ице.

Две перпендикулярные опоры поддерживали каменное кольцо.

— Вы скопировали майянскую площадку для игры в мяч? Зачем?

— Увидишь.

— А надписи на стенах, что они означают?

— Именно эта площадка для игры в мяч известна как «черная дыра» майя. Здесь расположен вход в Нижний Мир — Шибальбу. Там написано, что герои, победившие в этой игре, спустились в Шибальбу, чтобы победить смерть. Смотри, вот один из героев решил бросить вызов.

Мор показал вниз и налево.

На южную сторону арены вышла дюжина темнокожих воинов, лица которых были скрыты под масками смерти. Слишком большие для традиционных майя, эти воины ни ростом, ни мускулатурой, пожалуй, не уступали Райану Беку. В руках они сжимали предметы, похожие на бейсбольные биты, с ручками в виде змеиных голов.

Двенадцать техников яростно барабанили по клавиатурам, управляя движениями воинов, которые выстроились плечом к плечу напротив восточной стены.

С севера появились две фигуры. В отличие от команды противника эти двое были одеты во вполне современные специальные боевые костюмы черного и белого цвета.

— Что это на них надето?

— Новый тип брони. Внешний слой состоит из облегченной пуленепробиваемой керамики. Ткань костюмов прочнее стали, но при этом не тяжелее хлопка. Энергобатареи обеспечивают систему терморегуляции костюма, остужают или согревают воина. Микротурбины с жидким водородом дают броне десять киловатт энергии. Шлемы оборудованы встроенной системой коммуникации и прибором ночного виденья. На спине находятся тонкие баллоны с прессованной водой, воины могут пить через трубочку в шлеме.

— Простите мое любопытство.

— Да ну, сколько угодно.

Современные воины, двигаясь бок о бок, подбежали к восточной стене. В руках у них виднелись биты, лица под шлемами были неразличимы.

Два темнокожих воина вышли вперед, вскинули биты, как в начале крикетного матча.

Жуткие вопли разорвали тишину, Мэнни почувствовал, что волосы на его затылке встали дыбом.

На вершину Храма Ягуара вышел вождь майя. Его лицо было скрыто маской в виде головы огромного змея, вдоль спины сбегал хвост зеленых перьев. В одной руке он сжимал обсидиановый нож, в другой — круглый предмет, с которого капала кровь. Вождь вскинул обе руки к небу и произнес на непонятном языке:

— Итз'-ам-на, Кит Бол-он Тун, Ах-ац Чам-а-ез…

Мэнни, разглядев круглый предмет в его руке, с ужасом понял, что это отрубленная голова ребенка.

— Игра в мяч, — сказал Мор, подмигивая. — Ты знаком с правилами тлачтли?

— Более или менее. Им надо пробросить череп… то есть мяч, через кольцо.

— Правильно. Для этого они могут использовать палки, ступни и колени, но не могут касаться мяча руками. И, как видишь, здесь все средства хороши.

Вождь прервал свой речитатив. Схватив отрубленную голову за волосы, он раскрутил ее и бросил в центр игрового поля.

Четыре воина рванулись вперед, первым к «мячу» добрался тот, кто был одет в белый костюм. Увернувшись от удара, громила в маске попытался достать его своей битой. Белый, сделав виртуозный пируэт, уклонился вправо, затем с прыжка попал ребром ладони по горлу темнокожего, отчего тот упал на колени. В это самое мгновение подоспел второй воин, который вступил в схватку, попытавшись ударить белого в спину заостренным концом своей биты.

Однако человек в белой броне оказался невероятно сообразителен и быстр. Он, даже не оглянувшись через плечо, молниеносным ударом раздробил маску воина и сломал ему шею.

Атакующий умер раньше, чем его тело коснулось земли.

Иммануэль почувствовал тошноту, глядя на то, как человек в белом переступает через труп и перебрасывает череп своему напарнику в черном.

Доктор Мор указал на вторую пару воинов, бросившихся наперерез своим противникам, которые быстро гнали череп-мяч в сторону восточного кольца.

— Это не совсем та игра в мяч, которую практиковали древние майя, но именно так герои близнецы играли в Шибальбе с демонами Нижнего Мира, бросившими им вызов.

Мэнни побледнел.

Белый перебросил мяч Черному. Тот бросился вперед, но его опередил огромный воин в демонической красной маске. Перехватив мяч в полете, он послал его своему напарнику, который помчался по полю в сторону кольца, расположенного прямо под смотровым окном.

Белый, явно самый одаренный и тренированный из всех играющих на этом поле, перехватил соперника сзади в тот самый момент, когда тот ударил по мячу.

Мэнни и доктор Мор инстинктивно пригнулись, когда проекция головы врезалась в окно. Лицо расплющилось и оставило на стекле кровавую полосу.

Белый поймал отрикошетивший мяч и погнал его в обратном направлении, ведя его по траве при помощи биты и ступней. Он увернулся от очередного противника, избежал удара ножом и срезал угол к каменному кольцу у восточной стены.

Еще два здоровенных воина покинули линию защиты и двинулись наперерез. Каждый был вооружен копьем с обсидиановым наконечником.

Мэнни сжал кулаки, прикидывая расстояние и скорость. Черт возьми… он никак не сможет избежать схватки с теми двумя.

Одним невероятным движением, в котором органично сочетались элементы футбола, кунг-фу и гимнастики. Белый послал мяч над головами защитников, а сам взвился в воздух. Невероятный двойной удар ногами по лицам — и маски воинов разлетелись на части, осколки пропороли височные кости и врезались в мозг

— Господи…

Белый приземлился, в три скачка догнал мяч, который еще не успел коснуться земли, и послал его в сторону каменного кольца.

С мокрым чавканьем отрезанная голова ударилась о восточную стену и рухнула сквозь кольцо.

Арена мгновенно превратилась в нечто совершенно новое.

Теперь это была жуткая долина, во многом соответствующая традиционным описаниям ада. Горы на горизонте тонули в кровавых сумерках, подземный потолок светился багровыми сполохами. Чуть ниже плавали струйки бурого дыма, отбрасывая на землю замысловатые тени.

Мэнни почувствовал, как его колени превращаются в желе. Он прислонился к стеклу, чтобы хоть на что-то опереться, созерцая этот терзающий душу багровый ужас.

В центре долины находилось озеро, поверхность которого сверкала расплавленным серебром. На берегу росло огромное белое дерево. Корни цвета слоновой кости были узловатыми и толстыми, ствол, толщиной напоминавший секвойю, источал обильную белую слизь.

Голые ветви тянулись во все стороны, дрожали на ветру в жутковатом подобии жизни.

В одной из многочисленных развилок ствола виднелся какой-то круглый предмет…

Это была голова человека.

Доктор Мор указал пальцем на двух воинов, тех самых, в черном и белом костюмах, которые приближались к берегу озера. Белый воин держал в правой руке обнаженный обоюдоострый меч.

Вода в озере вскипела при их приближении.

Иммануэль замер, не в силах пошевелиться… не в силах дышать.

Что-то огромное поднималось из глубин. На поверхности лопались серебристые пузыри… и вот посреди озера выросло высокое двуногое существо.

Темно-серая кожа, похожая на силикон. Две ноги, две руки, однако конечности сегментированы, будто покрыты броней. Череп в форме наковальни, непропорционально большой по отношению к телу, словно у огненного муравья. Голова располагалась не над угловатыми плечами, а выдвигалась горизонтально из груди чудовища. Монстр казался прямоходящим, но при этом словно сидел на корточках. Лица как такового не было, только тонкая линия рта и два желтых светящихся глаза без зрачков, которые ярко выделялись на темной коже.

Ростом чудовище было не менее двух с половиной метров. Угловатое, высокое, гротескное тело вздымалось над серебристой водой озера. Ни шерсти, ни одежды. Грудная клетка была очень мощной, живот подтянутым, ноги устроены по принципу человеческих, с той лишь разницей, что выше и ниже колен они были вдвое толще.

Руки необычайно мощные, при хорошо развитых мышцах плечевого пояса.

Но, пожалуй, самым жутким во внешности монстра были кисти рук. Огромные, похожие на клешни, они оканчивались тонкими, длинными, заостренными пальцами, напоминающими лапы фантастических пауков.

Поднявшись на поверхность, существо помчалось по серебристой жиже в сторону дерева.

Двое воинов добежали до цели раньше чудовища.

Десять секунд до нексуса. Смоделированный компьютером голос заставил Мэнни вздрогнуть.

Девять… восемь… семь…

Доктор Мор подался вперед, к стеклу. Выражение его лица внезапно стало очень серьезным.

— Ну, давай, давай, в этот раз ты справишься.

Монстр приблизился к дереву и протянул руку к голове.

Три… две… одна…

Двойная вспышка льдисто-голубых молний… ослепительная кровавая клякса и — ничего.

Вернулось прежнее фиолетовое освещение.

Исчезли озеро, монстр, дерево, весь жуткий фантастический пейзаж. Осталось только то, что было вначале — пустое помещение зала.

Воин в белом упал на одно колено, обхватив руками шлем.

Воин в черном исчез.

Доктор Мор выждал минуту, потом коснулся переговорного устройства на воротнике своей рубашки.

— Ты в порядке?

Воин едва заметно кивнул.

— Успех?

Тот покачал головой.

Мор нахмурился, он явно был разочарован.

— Доминика здесь. С ней сын.

Воин в белом встал во весь рост. Тронул рукой потайные застежки своей брони. И медленно стянул с головы шлем. Иммануэль прижался лицом к стеклу.

Светлые волосы стали длиннее, глаза были все такими же синими, а взгляд холодным и оценивающим.

Джейк…

Глава двадцать восьмая

Самый престижный на этой планете адрес, дом с богатейшей историей, расположенный на восемнадцати акрах земли. Первым его обитателем был Президент Джон Адамс, вошедший туда 1 ноября 1800 года. Четырнадцать лет спустя Белый дом чуть не сгорел дотла, когда был захвачен британскими войсками. Вскоре его восстановили и перестроили, позже добавили колоннады и рабочие площади восточного и западного крыльев. Если не считать обустройства подземного контрольного пункта, который появился гораздо позже, само здание на протяжении почти двух столетий оставалось неизменным.

И все это время здесь решалась судьба человечества… Лилит Робинсон-Мабус, владелица «Мабустехиндастриз», прошла мимо огромного викторианского камина в обеденном зале, остановившись, чтобы прочитать табличку:

Лилит фыркнула: «Мужская шовинистическая свинья! Если бы тут правили женщины, мир был бы гораздо лучше».

В зал вошел один из помощников Президента Джона Звавы.

— Миссис Мабус, от имени всех обитателей Белого дома позвольте выразить вам глубочайшие соболезнования…

— Не утруждайтесь. На какое время назначена встреча?

— Президент готов встретиться с вами незамедлительно. Следуйте за мной.

Когда Лилит Ева Робинсон спустилась в Мексиканские пещеры, ее шизофренический мозг подвергся влиянию невероятно мощного низкочастотного электрического поля. И без того нестабильные мозговые волны девушки среагировали на него вполне заметными изменениями своих параметров.

Электромагнитное излучение пещеры перекрыло способность больного разума Лилит взаимодействовать с физической реальностью. Она начала слышать голос, сильно отличающийся от голосов ее воображаемых друзей.

— Какой-то шепот, — сообщила она дону Рафаэло. — Они говорят со мной во сне.

— Это телепатия. Связь, которая должна направлять тебя.

— Но кто это? Откуда они меня знают?

— Шепот раздается одновременно из далекого прошлого и близкого будущего.

— Почему ты всегда говоришь загадками? Просто скажи, кто со мной разговаривает.

Старик улыбнулся.

— Ты общаешься… сама с собой.

Через три года после погружения в майянский Нижний Мир семнадцатилетняя красотка под именем Лилит Аурелия приехала в Майами на Всемирный съезд ассоциации предпринимателей.

Лилит искала подходящую пару. Стараясь сделать приманку как можно более привлекательной, она надела бежевое вечернее платье без бретелек, которое выгодно оттеняло ее кожу и приподнимало грудь. Длинные кудрявые черные волосы волной ниспадали до талии, подчеркивая декольте и вырез до пупка, в котором сияло золотое колечко.

Едва достигшая совершеннолетия охотница, потягивая мартини, изучала окружающую толпу. Одни только пешки и несколько седовласых слонов. Королева суккубов здесь, но где же ее Король?

Она смотрела на своего спутника, Бена Мерчанта, активиста Национальной стрелковой ассоциации, одетого в белый смокинг от Армани. Он носил черную розу в петлице и «беретту» в кобуре на лодыжке. Лилит очень импонировал этот гомосексуалист, с которым она недавно познакомилась в Мехико-Сити. Недалекий и жадный, он был весь как на ладони, и Лилит, изучив его слабости, успешно пользовалась ими. Его постоянное хвастовство своими связями действовало на нервы, но при этом Мерчант был полезным и достаточно непритязательным.

— Простите, мы знакомы?

Она медленно повернула голову и взглянула на худощавого испанца, явно разменявшего шестой десяток.

— Кто вы?

— Заместитель мэра Рауль Фернандез, к вашим услугам. А вы… вы… местная или…

— Заместитель мэра? Тот, кто возится с волонтерами и первым получает бесплатные билеты на театральные премьеры?

— Что, простите?

Синие глаза сверкнули фиолетовым, голос зазвенел.

— Отвали от меня, сморчок, пока я тебя не съела.

Фернандез покраснел, подавился ответной репликой, а потом, заметив почти маниакальный блеск в глазах девушки, счел за лучшее отступить.

Бен Мерчант подошел к ней, отфыркиваясь после употребления щепотки блисса, щедро приправленного кокаином.

— Ну, дорогая, что скажешь?

— Педики и пешки. Здесь нет никого, кто оплатил бы наши счета. Мне нужен действительно серьезный человек, у которого есть хребет и хватка, кто-то, кого не придется водить, как марионетку. Сила и деньги, Бенджамин. Грязные деньги, пожалуй, даже предпочтительнее.

Мерчант улыбнулся.

— Я знаю, кто тебе нужен.

Элегантный, респектабельный, ухоженный молодой человек развлекался, доставая губами оливки из ложбинки между пышными грудями рыжеволосой девушки, одновременно шаря рукой под ее мини-юбкой.

В свои двадцать три Люсьен Мабус, сын покойного Питера Мабуса, уже заработал больше денег, чем мог бы потратить за три жизни, и распространил свое влияние на такое количество женщин, которое никак не смог бы реализовать в физическом плане. Он зарабатывал больше отца, его больше боялись… Но при всем этом Люсьена Мабуса терзала скука.

Он жаждал острых ощущений.

Краем глаза Люсьен заметил Бена Мерчанта, шагавшего в его сторону с самой, пожалуй, привлекательной из всех женщин, которых ему доводилось видеть.

— Люсьен, мой дорогой мальчик, какая неожиданная встреча…

Люсьен вынул руку из-под юбки рыжей девицы.

— Не пори чушь, Мерчант. Моя яхта стоит здесь уже неделю. Лучше представь меня даме.

— Прошу прощения… Люсьен Мабус, Лилит Аурелия. Лилит, это тот самый Люсьен Мабус, который президент и генеральный директор «Мабустехиндастриз».

Люсьен протянул руку.

Лилит пожала ее, потом понюхала.

— Будьте осторожны, у вашей подружки овуляция.

Хохот Люсьена разнесся по всему бару. Он повернулся к застывшей от шока рыжеволосой, сунул ей в декольте сотенную купюру и заорал:

— Пошла вон отсюда!

Девица умчалась прочь.

Люсьен озорно улыбнулся Лилит.

— Ты мне нравишься. Была когда-нибудь на борту моей яхты?

— Нет.

— Тогда давай отправимся туда и выпьем. Мерчант не будет возражать, верно?

— Не буду. Все равно я завтра занят. Лилит, присмотри за мальчиком, он умница.

— Хм-м-м… надеюсь.

Джон Звава, сорокасемилетний Президент Соединенных Штатов, пожертвовал достаточно многим ради своего нынешнего положения. Он вышел на политическую арену после долгих лет борьбы за права человека, а также увлечения тяжелым роком. Ему пришлось расстаться с гривой светлых волос, теперь уже заметно поседевших. Козлиная бородка тоже осталась в прошлом, как и бакенбарды. Единственным, что напоминало о бурном прошлом, были татуировки. На правом бицепсе — лев и барабанные палочки, на левой — сокол сжимал в когтях табличку с именами его детей.

Президент вошел в овальный кабинет и обнаружил там Лилит Мабус в компании с Алисой Поповой — новым директором геологической службы США.

— Лилит, я весьма сожалею о Люсьене.

— Спасибо, Джон. Люсьен был молод, но наркотики подорвали его сердце. — Она склонила голову, принимая формальный поцелуй в щечку от человека, с которым спала не менее десятка раз, а в паре случаев даже не одна, а в обществе своего ныне покойного мужа.

— И мисс Попова. Я слышал, что вы заняты проблемами Йеллоустоунского парка.

— Можно сказать и так.

— Как я понимаю, леди, вы уже познакомились?

— Близко. — Лилит подмигнула, заставив Президента покраснеть.

— Ну? И по поводу чего встреча? Будущие перевыборы?

— Нет, Джон, речь пойдет о конце света и выживании человечества.

Улыбка Звавы застыла, как примороженная.

— Лилит, у меня нет времени на эти…

— Покажи, Алиса.

— Компьютер, воспроизведение «Попова-1».

Вдоль дальней стены развернулся голографический экран, закрыв собой книжные полки и камин.

На протяжении следующих тридцати минут Президент знакомился с отчетом сверхсекретного подразделения UMBRA.

— Компьютер, конец программы. Стереть все данные «Попова-1» и этой встречи.

Джон Звава застыл в кресле, уронив руки на полированную столешницу. Через несколько минут он прошептал непослушными губами:

— Как это могло произойти? Почему никто мне не доложил?

Алиса покачала головой.

— Учитывая все то, что выпало на долю человечества за последние тридцать лет, Йеллоустоун просто не привлекал к себе особого внимания. И лишь потому, что последние замеры дали такие результаты геотермальных изменений, мы узнали, что извержение неминуемо.

— Как скоро?

— Десять, максимум двадцать лет.

Президент ослабил узел галстука.

— Я… Мне трудно дышать…

— Спокойней, Джон.

— Насколько все плохо?

— Хуже, чем можно себе представить, — ответила Алиса. — Взрыв высвободит в десять тысяч раз больше пепла, чем это сделала гора Сент-Хелен, полностью уничтожив свое непосредственное окружение. Штаты Среднего Запада станут эпицентром взрыва, так что там будет уничтожено все живое. В течение нескольких дней атмосфера будет полностью заблокирована.

— И вот тогда, Джон, — проворковала Лилит, — дерьмо наверняка попадет на вентилятор. Вулканическая зима. Температура на земле падает более чем на сорок градусов. Все системы власти парализованы, население изолировано, экономика прекратила свое существование… Миллионы погибнут в первые же недели, попросту замерзнут. Дороги станут бесполезными. Через месяц или два тот, кто не замерзнет, погибнет от голода.

— К сожалению, Лилит права, сэр. Мы говорим о новом ледниковом периоде. Это закат нашей цивилизации, по крайней мере, на очень долгое время.

— И все это произойдет через десять или двадцать лет?

— Возможно, и раньше. Кто может сказать наверняка, когда этот чертов вулкан пойдет вразнос?

— Ученые могут хоть чем-то помочь?

— Несколько команд уже работает над этим, сэр. Но пока что ничего нельзя обещать. Главная из всех горячих точек планеты. Когда-то подобный взрыв стер с лица земли почти все человечество.

— Кто еще об этом знает?

— Люди Лилит, несколько ученых… В принципе, немного.

— У нас есть шанс спасти человечество, Джон, — проговорила Лилит, — но нужно действовать очень оперативно. И при этом строжайшая секретность, иначе все мы погибли.

Президент Звава открыл нижний ящик стола. Вынул флягу и бумажный стаканчик, налил себе виски.

— Колония на Марсе?

— Да, сэр. На Марсе есть вода, а вода — это жизнь.

— Да, но какая жизнь? Как выжить на этой мертвой планете?

— Сэр, у проекта «Надежда» уже есть план по экстенсивной колонизации Марса. Геологи НАСА уже работают вместе со специалистами «Надежды» над устройством, получившим название «генератор парникового эффекта». Это передвижные фабрики, работающие от ядерных реакторов, способные производить огромное количество фторированного углерода — простой смеси углерода и фтора. При правильной комбинации молекул смесь выделяет гораздо больше тепла, чем двуокись углерода. Несколько частей такого углерода на миллион кубометров — и атмосфера Марса накопит достаточно тепла, чтобы высвободить CO₂ из полярных шапок и грунта планеты. Уплотненная атмосфера накопит еще большее количество жара, выпустит еще больше газа. Повысив температуру Марса всего лишь на двадцать или тридцать градусов по Цельсию, мы вызовем парниковый эффект.

— И когда же?

Президент откинулся на спинку кресла, чувствуя головокружение.

Алиса Попова пожала плечами.

— Учитывая ресурсы «Надежды», можно уверенно предположить, что первые генераторы отправятся на Марс в ближайшем будущем. Через десять лет там будут сотни установок, а этого достаточно для производства газа, необходимого для разогрева атмосферы Марса. Некоторые материалы можно будет добыть прямо на месте — наши зонды обнаружили наличие иридия и других металлов под корой одного из спутников Марса — Фобоса. Если все пойдет, как надо, к 2070 году обитатели нашей колонии смогут уже дышать без скафандров.

Звава поднялся. Подошел к окну.

— Сколько? Сколько жизней можно спасти, прежде чем разразится катастрофа?

Алиса взглянула на Лилит, потом на Президента.

— Марсианская колония сможет принять десять тысяч человек.

— Десять тысяч? Десять тысяч из семи миллиардов? И кто же будет решать, кому именно лететь, а кому остаться? Ты, мисс Попова? Ты, Лилит?

— Вообще-то да, — синие глаза Лилит в сумерках отливали фиолетовым.

— Это варварство.

— Увы. Посмотри в лицо фактам, Джон. Эта планета давным-давно перенаселена. В данном случае ледниковый эффект можно рассматривать как способ самоочищения Земли. Если история нас чему-то и учит, то лишь тому, что слабые гибнут, а выживают те, кто способен адаптироваться. Природа.

— Как ты можешь быть такой бесчувственной?

— Сэр, только избранные смогут претендовать на место в колонии, — проговорила Алиса. — Ученые, продвинутые фермеры, инженеры, физики, талантливые рабочие. Человечество начнет все сначала, и на старте будут лучшие из лучших…

— … и богатейшие из богатых, — вмешалась Лилит. — Чтобы довести все это до ума, понадобится уйма денег. Денег, которые нельзя просить у Конгресса, если вы не хотите вызвать глобальную панику. Я уже начала переговоры с главами самых крупных корпораций и несколькими банкирами. Все они просто умирают, простите за каламбур, так хотят инвестировать проект «Надежда».

Звава побледнел и рухнул в кресло.

— Если вам не нужны федеральные фонды, зачем вы вообще ко мне пришли?

— Во-первых, — сказала Алиса, — нам нужна ваша поддержка. Вы должны прикрыть частные лавочки и правительственные комиссии, которые могут докопаться до правды о Йеллоустоуне. Парк нужно закрыть для всех посетителей, кроме самого необходимого персонала. У меня есть несколько идей по поводу этого закрытия, выброс серы и все такое…

— Во-вторых, — сказала Лилит, — проекту «Надежда» требуется информация, доступ к которой имеет только Президент.

— Например.

— Сэр, чтобы построить на Марсе колонию, понадобятся сотни запусков «Шаттлов», — покачала головой Попова. — Сейчас у НАСА уходит целых шесть месяцев и чертова прорва топлива только на то, чтобы добраться до Марса. Но если мы сможем работать, используя совершенно новый энергоресурс, к примеру, нулевую энергию…

— То, — закончила Лилит, — стоимость полетов снизится в несколько раз.

— Нулевая энергия? Впервые слышу…

— Мой милый бывший вице-президент, — проговорила Лилит, глядя на Зваву своими пронзительными синими глазами. — Мне нужно получить полный доступ к проекту «Золотое руно». И, Джон… как можно скорее.

Глава двадцать девятая

На балконе второго этажа, откуда открывался прекрасный вид на японский сад, стояли доктор Мор, Доминика, Иммануэль Гэбриэл и его светловолосый близнец, которого Мэнни не видел шесть лет.

Синие глаза Джейкоба неотрывно смотрели на брата.

— Господи Иисусе, ты перестанешь на меня таращиться?

— Я скучал по тебе.

— Скучал по возможности манипулировать мной.

— Ты мой близнец. Мы чувствуем друг друга.

— Прекрати. Тебе не удастся снова втянуть меня в свой бред. Я теперь Сэмюэл Аглер. И у меня своя жизнь.

Доктор Мор поспешил вмешаться.

— Давайте сохранять спокойствие. Никто никого не заставляет. Мэнни… э… Сэм, мы привезли тебя сюда, потому что брат очень волновался за тебя.

— Ты входил в нексус, — сказал Джейкоб, — и пользовался этой своей возможностью, чтобы побеждать в игре.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Это опасно, Мэнни. Ведь есть же и другие носители гена Хун-Ахпу. Каждый раз, попадая в нексус, ты даешь им знать о себе.

— И сколько же этих… других?

— Не знаю, один… или сотня. Или тысяча.

— Еще тысяча таких придурков, как ты? Сомневаюсь.

Джейкоб не обратил внимания на его реплику.

— Одиннадцать тысяч лет назад Стражи начали скрещиваться с древними людьми. Стражи и есть недостающее звено в эволюции человечества. Смешивая свою ДНК с нашей, они создали своеобразную генную бомбу с часовым механизмом в надежде, что Хун-Ахпу найдут способ добраться до их космического корабля к 2012 году. Хун-Ахпу могли воспользоваться своим генетическим кодом как визитной карточкой, чтобы войти в корабль и применить его оружие. Это было необходимо для предотвращения конца света в 2012 году. Наш биологический отец Майкл Гэбриэл был Хун-Ахпу и, конечно, далеко не единственным «избранным», просто он оказался той самой лошадью, которая первой пришла к финишу.

— И слава богу, — добавила Доминика. — Твой отец спас человечество.

Иммануэль покачал головой.

— Вы все на этом зациклены.

Джейкоб заметил боль в глазах матери.

— Мама, док, мне нужно поговорить с Мэнни наедине.

Доктор Мор кивнул и провел Доминику в дом.

— Это было грубо, Мэнни.

— Что грубо, называть черным закопченный чайник? У нее сердце кровью обливается при каждом воспоминании об отце, а ты твердишь о нем целыми днями!

— Я пригласил тебя сюда не для выяснения отношений. Есть еще Хун-Ахпу. Она такая же, как я. И я боюсь ее.

Иммануэль отвернулся.

Глаза Джейка расширились.

— Ты что, говорил с ней?

— Нет.

— Лжешь!

— Может, это она со мной говорила.

— Может?

— Слушай, я больше не буду соваться в «зону». Я все равно собирался бросить футбол.

— Мэнни, есть вещи поважнее твоей футбольной карьеры. Речь идет о том, чтобы ты осознал наконец нашу истинную природу.

— Опять начинается…

Джейк потерял самообладание, и его глаза замерцали фиолетовым. Он схватил стул и в ярости швырнул его через перила балкона.

Мэнни ошарашенно покачал головой.

— Ну-ну. Это что же такое случилось с мистером Трансцендентная медитация?

— Иммануэль, хоть раз в жизни, пожалуйста, закрой свой рот и просто послушай! — Джейкоб закрыл глаза, выровнял дыхание и замедлил пульс, возвращаясь в состояние привычного спокойствия. — У тебя не возникало ощущения дежавю — странного чувства, будто ты уже проживал подобное состояние или находился в похожих обстоятельствах?

— Я знаю, что такое дежавю.

— Ты проживал определенные моменты раньше? Что если концепция времени и пространства — всего лишь побочный продукт нашего трехмерного существования, которое… привязывает нас к физическому миру?

— Ну-ну…

— Мы не так уж много знаем о собственном существовании. Что на самом деле происходит, когда мы умираем? Есть ли у нас душа? Существует ли жизнь после смерти? Существует ли Бог? Ответы на эти вопросы невозможно отыскать, потому что они лежат в иных измерениях, там, где не существует времени, лишь чистая жизненная сила… чистое существование… гиперпространство… У нас с тобой есть врожденная способность видеть все это…

— Что ты имеешь в виду? Видеть мертвых?

Джейкоб покачал головой.

— Забудь все, что ты считаешь знанием о жизни и смерти. Наши физические тела на самом деле всего лишь костюмы из плоти и крови, в которых на данном уровне существуют наши души. Мы можем умереть физически, но наша энергетическая сердцевина, душа, будет жить дальше. Нас с тобой отличает от остального человечества способность перемещаться в нексус и обратно, физически и ментально, и для этого нам вовсе не нужно умирать.

— Не понял.

— Нексус является состоянием или слоем, разделяющим физический и духовный мир, эфиром, астралом, о котором упоминают те, кто переживал внетелесный опыт. Человек умирает. Он видит свет и тянется к нему, ощущая теплые объятия этого света. Иногда его ведут к свету те, кого он когда-то любил, но кто ушел из нашего мира раньше него. А затем — пшшш! — мертвый чудесным образом возвращается к жизни, и у него остаются лишь воспоминания и смутная тоска о том, что больше не повторится.

— Как у Эвелин Стронгин?

— Да, как у Эвелин Стронгин.

Мэнни кивнул.

— Единственное, что происходит, когда я вхожу в «зону», это полное замедление всего окружающего. Я видел свет, но никогда не входил в него.

— Именно там я впервые встретился с Лилит.

— С девушкой Хун-Ахпу?

— Да… Эвелин предупреждала, что от нее лучше держаться подальше, так как Лилит подверглась влиянию тусклых существ. А потом Лилит убила ее.

— Это она убила тетю Эвелин?

Джейкоб кивнул.

— И какое все это имеет отношение к твоим делам с НАСА?

Джейкоб наклонился к нему.

— А что, если я скажу тебе, что трехмерный физический мир попал в ловушку, в петлю пространства и времени? Доктор Мор называет это аномалией четвертого измерения, которая приводит к эффекту «бумеранга». Суть его заключается в том, что все происходящее на нашей планете когда-то уже случалось и повторится вновь, если этому не помешать. Кое-что можно изменить, например, на ком женишься, какую работу найдешь, какой выбор сделаешь в тот или иной день. Теория хаоса допускает лишь небольшие отклонения, но глобальная картина остается все той же: история человечества повторяется по кругу снова и снова.

— Как такое возможно?

— Временная петля начинается в отдаленном будущем, когда космический корабль Стражей, «Балам», погнался за транспортным средством размером с астероид и проскочил через червоточину, попав на 65 млн. лет в прошлое. Все это повторится в недалеком будущем. Жуткий катаклизм потрясет планету, уничтожит почти все формы жизни. Лишь горстка людей переживет его — те, кто переместится в колонию на Марсе. Часть выживших попадет через червоточину в другой сектор галактики, тем самым замыкая петлю пространства-времени.

Мэнни нервно рассмеялся.

— Ты читаешь слишком много фантастики. Замкнут петлю? Откуда тебе это известно?

Джейкоб покачал головой.

— Ты не поверишь.

— Я тебе и так не верю.

— Существование в виде энергии, Мэнни, позволяет общаться с обитателями иных измерений. Я связался кое с кем по ту сторону…

— С кем?

— Не говори матери.

— С кем?

— С нашим отцом.

Иммануэль схватился за голову.

— Ой вей…

— Что это значит?

— Это значит, что за тобой скоро придут парни в белых халатах.

— Мэнни…

— Мик умер, Джейк. Он мертв уже двадцать лет. Ты никогда не увидишься с нашим сумасшедшим папашей. Никогда. Прими это как данность.

— Он не был сумасшедшим. Наш отец выполнил свое предназначение, и то же самое сделаем мы. Под духовным руководством Стражей Мик принес искупительную жертву — вернулся в Шибальбу, чтобы спасти души Нефилим.

— Нефилим?

— Павших, тех, кого Стражи были вынуждены оставить там, отправляясь на Землю. Наш отец был избран, чтобы стать их мессией, но ему это не удалось, о чем Стражи знали с самого начала. Так было написано в майянской «Пополь Вух». Его спасение теперь зависит только от нас с тобой. Нам нужно спасти его душу и освободить Нефилим. Открой глаза, Мэнни. Прими нашу судьбу.

— Это твоя судьба, но не моя. Я никуда не собираюсь.

— Собираешься, потому что это повторялось уже много раз. Мы с тобой Инь и Янь. Только вместе мы можем победить.

— Ладно, сын сумерек, с меня довольно, я ухожу. — Иммануэль попытался оттолкнуть Джейка плечом, но светловолосый нырнул за спину брата и поймал его в борцовский захват.

— Я люблю тебя, Мэнни. Ты получил шесть лет свободы, но теперь пришло время объединить наши силы. Ты и вправду веришь, что это Бог наградил тебя всеми этими способностями только для тачдаунов? Чем скорее ты встретишься с судьбой, тем лучше сможешь подготовиться к тому, что ждет нас в Шибальбе!

Шепот мысли на границе сознания

У нашей группы заговорщиков ушло восемь недель на то, чтобы накопить годовой запас продовольствия и привести в порядок один из трех «Шаттлов».

Клан Стражей насчитывал тридцать семь человек: двенадцать мужчин, двадцать женщин и пятерых детей — трое из них были первым поколением, рожденным с продолговатыми черепами. Манипулируя геномом, женщины Стражей могли контролировать овуляцию и время вынашивания, могли сами определить пол будущего ребенка или же подготовить свой организм к рождению близнецов. Что еще более важно, мать могла влиять на хромосомы ребенка еще в утробе, улучшая некоторые его характеристики.

Но и этот тип генетических манипуляций казался аматорством по сравнению с тем, что обнаружили мы с профессором Бонбиаком на поверхности планеты. Под парящей платформой находилось искусственное море, на берегу которого стояла лаборатория. Там мы нашли оставленные сверхлюдьми продвинутые технологии разделения и комбинирования генов с кибернетическими и синтетическими имплантами, что позволяло создать принципиально новые биогенетические существа. Эти создания, которых изобретатели назвали Тескатлипока из-за внешнего вида, обитали в странной серебристой жидкости искусственного моря.

Голографические записи показали нам, что Тескатлипока вырастали в огромных кибернетических змей — каждый такой монстр был размером с поезд — с шестнадцатью наростами на спинах. Невероятно, но эти наросты были своего рода сетками, предназначенными для захвата и деформирования гравитационных полей, а также производства нулевой энергии, неистощимого ресурса, над получением которого так долго бились наши коллеги на Земле. Как оказалось, эти сетки могли взаимодействовать со множеством самых разных полей.

Но для чего?

Приближался день нашего отъезда, и я понимал, что скоро все наши исследования утратят актуальность. Девлин и его мать создали новую религию, основанную на культе Сатаны, и все колонисты, за исключением Стражей, беспрекословно им подчинялись.

Больше всего я волновался за Джуд. Как основатель братства Стражей, я установил четкие рамки поведения и полную закрытость нашего общества. Каждый рекрут должен был пройти ряд тестов на лояльность, прежде чем его принимали в наши ряды.

Джуд была убежденной сторонницей Девлина, и это привело к расколу между сознаниями Билла Раби и Майкла Гэбриэла.

Все стало еще сложнее, когда за два дня до отъезда Джуд сообщила, что беременна.

Наш общий разум отчаянно искал выход из положения.

— Джуд, сегодня я слышал, что сторонники Девлина изгнали из Нового Эдема еще одного человека. Выходит, это уже шестой за последние два месяца. Что ты думаешь по этому поводу?

— Создатель говорит с нами через Девлина. Если среди нас объявятся предатели, то с ними нужно покончить.

— Предатели? Кого же они предают?

— Создателя. Того, кто привел нас сюда. Того, кто спас нас от самих себя.

— Значит, ты веришь в то, что смерть миллионов была запланирована?

— Конечно. Почитай Библию. Разве великий потоп не был запланирован?

— Я не могу этого принять. Думаю, что ты и другие цепляетесь за свою веру только затем, чтобы избежать чувства вины перед погибшими.

— Билл, я никогда не была счастлива, и лишь открыв свое сердце Создателю, поняла, что только Он способен указать нам путь. Присоединись ко мне сегодня, пойдем в дом ангела. Выслушай истину, милый, прими ее и обрети свободу.

Ей тщательно промыли мозги, что и говорить, но все же я не мог смириться с перспективой разлуки. Чтобы спасти Джуд, нужно было собрать как можно больше информации об этом «ангеле» и вывести его на чистую воду, почему я и решил посетить службу Девлина.

Дом Поклонения Мабусам располагался в огромном здании, архитектура которого отчасти напоминала футуристический вариант Собора Парижской Богоматери. Внутри его, в огромном холле, были собраны тысячи парящих платформ — антигравитационные подушки образовывали кольцо вокруг алтаря Девлина.

В центре этого кольца стояли два своеобразных трона. На одном из них восседал Девлин в короне из золотых листьев на вьющихся темных волосах. Крылья были сложены за спиной. На втором троне сидела его мать, Лилит, закутанная в прозрачную ткань «монашеской рясы», которая и Биллу Раби, и Майклу Гэбриэлу, выросшим в иудейско-христианских традициях, казалась наглым богохульством.

На помост поднялся человек с толстым лицом. Он пристально посмотрел на собравшуюся толпу сквозь розовые очки, а затем, вместо того чтобы воспользоваться телепатией, заговорил вслух, и сильный луизианский акцент показался особенно диким в этом инопланетном сооружении.

— Только истина, братья и сестры, принесет нам свободу. Да, настали тяжелые времена, и серая туча затмила великолепие божьего неба. Фальшивые пророки наводнили Новый Эдем, друзья мои. Они хитроумно распространяют среди вас зачатки ереси, привезенные со старой Земли, и пытаются поднять Новый Мир на борьбу с нашим архангелом Девлином, чья мудрость и милость привела нас в этот космический оазис. Враги ослеплены завистью, они сочиняют все более наглую ложь, чтобы отвратить вас от истинной веры. Но не бойтесь, верные души. Господь осудил их давным-давно, и скоро их постигнет заслуженная кара!

Хор голосов звонко пропел: «Аминь».

Я почувствовал, как холодеет сознание Билла Раби.

— Наш Создатель и его Архангел не простят ни одного носителя зерен богохульства и греха, как Господь не простил никого, кроме Ноя и его семьи, защитив их от великого потопа на Земле. Сейчас Господь спас лишь нас, горстку избранных, от ледникового мрака, поглотившего после нашего с вами отлета семь миллиардов потерянных душ. Фальшивые наставники и бездумные создания были рождены, чтобы погибнуть. Никто из нас не испытывает к ним сострадания, поскольку они всего лишь получили по заслугам за весь ущерб, что нанесли миру. И все же один из них посмел явиться сюда!

Толстяк снял свои розовые очки и посмотрел прямо на меня.

Я физически ощущал тяжесть его взгляда.

Девлин поднялся, встопорщил крылья, как сокол, собирающийся взлететь, после чего мягким, почти нежным голосом проговорил:

— Схватите и разорвите его.

Сотни рук потянулись ко мне, стащили с платформы. Они сорвали с меня одежду, затем бросили на пол, вознося молитвы серафиму Девлину, который парил над нами, выпустив серебристые когти.

Волна адреналина затопила мое тело, мой разум боролся с осознанием неминуемой гибели.

То, что произошло дальше, я до сих пор считаю чудом, Джейкоб.

В глубины ужаса, затопившего мое существо, вдруг проникло знакомое чувство абсолютного спокойствия. То же чувство я испытал в детстве, когда был Майклом Гэбриэлом и жуткий фанатик волок меня к краю колодца на полуострове Юкатан.

Это было то же чувство, что сопровождало все мои выходы из собственного сознания.

Я перестал сопротивляться и отдался этой пустоте.

Собор вдруг просветлел. Парящий надо мной Девлин, казалось, замер, на его лице застыла маска ярости.

Пульс грохотал у меня в ушах, я чувствовал, как сила наполняет мои мускулы. Одним текучим движением я вырвал руки из хватки фанатиков и вскочил на ноги.

Девлин смотрел сквозь меня полуприкрытыми глазами. На миг я ощутил почти непреодолимое желание подпрыгнуть и вырвать из его спины эти проклятые крылья, перервать ему глотку…

…Но тут пара ледяных глаз уставилась на меня, и я похолодел от этого взгляда.

Это были глаза Лилит.

Она не двигалась, но от ее завораживающего голоса я съежился.

— Я чувствую тебя, Хун-Ахпу. Долго же я ждала твоего прибытия.

Ее слова пронзили мою душу, меня захлестнул такой страх, что я чуть не выпрыгнул из собственной кожи. Все еще обнаженный, я пробился сквозь волны невидимой энергии и побежал прочь от инопланетной церкви. Все мое тело горело от молочной кислоты, а голос суккуба звал меня, уговаривал отринуть спокойствие…

…При этом сознание Билла Раби проклинало меня за то, что я покинул его Джуд.

Я бежал прочь от проклятого собора, несся по улицам Нового Эдема с нечеловеческой скоростью и не перевел дух до того мгновения, пока не достиг дома Кристофера Кобурна, близкого друга, агротехника, известного в братстве Стражей под именем Виракочи. Я потерял концентрацию, выпал в реальность и заколотил в его двери, чувствуя, как горят мышцы от невероятного количества молочной кислоты.

Крис втащил меня в дом, послал предупреждения остальным Стражам. Я оделся, а затем мы направились к космическому кораблю.

Люди Девлина обыскивали город, охотились на нас, как на диких зверей. Тех, кого ловили, подвергали публичным пыткам и казнили. Детей помещали в закрытые лагеря для «перевоспитания».

Только двадцать четыре Стража смогли выбраться из Нового Эдема живыми.

Всевластие в руках психопата крайне опасно.

Мабус и его мать, обретя бессмертие и силы высших реальностей, превратились в угрозу, с которой невозможно было не считаться.

С трудом вырвавшись из закрытого города, мы в своем неуклюжем корабле вышли на орбиту и вскоре совершили посадку на обратной стороне одной из лун, надеясь на то, что масса спутника укроет нас от вражеской телепатии.

Луна оказалась безжизненной скалой, плывущей в безмолвии космоса. Никакой воды. Никакого грунта для посевов. Даже с нашим «обновленным мозгом», сколько бы мы смогли там протянуть?

Представь себе наше изумление, когда там обнаружилась покинутая база постлюдей!

Она оказалась чуть меньше Нового Эдема, но все же ее размеры и технологии поражали воображение. База располагалась в кратере под куполом, покинутые устройства все еще снабжали ее водой и воздухом, как продолжали исправно работать и солнечные реакторы. По периметру кратера располагались огромные пластины, каждая высотой с семиэтажный дом.

В центре кратера возвышалось сооружение, самое, пожалуй, удивительное из всех, что нам доводилось когда-либо видеть. Это была огромная пирамида — копия великой пирамиды Гизы, только в три раза больше оригинала. Грани были покрыты золотистыми зеркальными панелями, которые собирали огромное количество энергии, чтобы направить его внутрь пирамиды…

Там мы обнаружили искусственный интеллект.

Он находился в золотистом корабле кинжаловидной формы.

Это был «Балам».

Глава тридцатая

— Простите, мисс, я не могу предоставить вам эту информацию.

Лорен Бекмейер уставилась на охранника, чувствуя, как от трех часов ожидания закипает кровь.

— Но мне совершенно точно известно, что он там. Позвоните, и он выйдет ко мне.

— Ваш парень, мисс, находится в Ангаре-13. Это строго закрытая территория, так что или вы будете хорошей девочкой, сядете в свой «корвет» и уедете, или я вас арестую.

Лорен прожгла его яростным взглядом. Потом села в машину и постаралась при развороте обдать его мелким гравием с головы до ног.

— Чтобы мы победили в Шибальбе, ты должен выучить свою роль, — пояснял Джейкоб. — Наши атаки должны быть синхронными. Каждое действие, каждую мысль нужно отрепетировать заранее и довести до автоматизма.

Они стояли в зале с голографическим проектором, запрограммированным на древнюю майянскую площадку для игры в мяч. Джейкоб был в белом тренировочном костюме, Сэм — в черном. Тремя этажами выше Доминика, доктор Мор и его команда внимательно следили за ними из-за толстого тонированного стекла.

— Я чувствую себя законченным идиотом, — сказал Сэм, уставший после двух часов интенсивной тренировки. — И почему мы должны носить эти дурацкие костюмы?

— Я уже говорил тебе, что в атмосфере Шибальбы слишком много двуокиси углерода. Маски позволят нам дышать, костюмы защитят тело. Здесь, на тренировочной площадке, костюмы связаны с нашей нервной системой. Если ты получишь удар от проекции воина, твое тело его почувствует.

— Прекрасно!

— Прекрати, Мэнни, ты должен серьезнее к этому относиться. Ошибка на этой арене — еще полбеды, но если ты ошибешься в Шибальбе, поверь, смерть будет очень мучительной.

Иммануэль пнул голограмму известняковой поверхности. Боевые тренажеры, восточная философия, изнурительные тренировки… и все это подчинено кошмарным сказкам майя и аду под названием Шибальба.

Иммануэль Гэбриэл много лет пытался избегать больных фантазий своего брата. А теперь, повзрослев, очутился в эпицентре этого бреда.

Хватит!

— Хватит, Джейк. Меня тошнит от этих игр.

— Игр?

— Игр, психоза, как хочешь, так и называй. Ты мог командовать Мэнни, но Сэмюэл Аглер не хочет иметь ничего общего ни с тобой, ни с твоими навязчивыми идеями!

Он снял маску и швырнул ее на пол.

— Иммануэль…

— Возможно, гены Хун-Ахпу позволяют нам концентрироваться лучше других и творить всякие штуки, но они же и проедают мозг. Мама давно предупреждала меня, что все это может привести к параноидальной шизофрении, и ты со всей убедительностью доказал, что ее тревоги не напрасны!

Джейкоб посмотрел на Доминику, которая попятилась от смотрового стекла.

— Мать понятия не имеет о том, с чем имеет дело.

— Думаю, имеет. Нашего отца заперли в сумасшедшем доме именно с таким диагнозом — параноидальная шизофрения. А мама была его врачом.

— Наш отец не был шизофреником. Его заключение в клинике было следствием политических игр.

— Если тебе так легче, то верь в эти сказки. Играй в свои войнушки, но без меня. Видишь ли, у Сэма Аглера своя жизнь, и в ней тебе нет места.

Он сбросил костюм и зашагал к выходу.

— Компьютер, свет! — Арену залило фиолетовое свечение. — Мэнни, оглянись! Ты действительно думаешь, что правительство стало бы вкладывать миллионы долларов в такое оборудование только для того, чтобы я мог поиграть в войну? Ты вправду считаешь, что все это — параноидальный бред?

— Джейк, ты живешь в государственном учреждении, таком же, как Лонгбот Ки. Ты тренируешься в виртуальном костюме, ты пользуешься программами, созданными после той истории с «Пополь Вух». Все это нереально и не производит на меня никакого впечатления. Тебе стоило бы взглянуть на наш спортзал в университете Майами. И прочувствовать разницу.

— Мэнни…

— Все это дерьмо началось с нашего деда и того идиотского дневника. Его уже давно нет в живых, и Мика тоже. Я смирился с тем фактом, что вся моя семейка не в своем уме. Мик был шизоидом, мама страдает от депрессий, я притворяюсь другим человеком, а ты… ну, у тебя свои тараканы. Я люблю тебя, парень, но должен уйти. Постарайся выжить.

Джейкоб недоверчиво помотал головой, потом посмотрел вверх, на доктора Мора.

— Так нельзя. Я должен показать ему.

Голос Мора зазвучал из внутренних динамиков, отдаваясь металлическим эхом.

— Джейк, мы уже говорили об этом. У твоего брата нет допуска.

— Он мой брат. У него больше прав увидеть «Золотое руно», чем у всех работников этой базы вместе взятых. — Джейкоб выбежал в коридор. — Мэнни, то есть Сэм, прежде чем уйти, ты должен кое-что увидеть. Это моя последняя просьба.

— Перестань, Джейк.

— Это недолго, обещаю. Сделай мне последнее одолжение.

Джейкоб взял брата за руку и повел по длинному подземному коридору. В конце пути их ждала тяжелая стальная дверь и два вооруженных до зубов солдата.

— Доброе утро, сэр.

— Я хочу показать брату «Золотое руно».

Солдаты посмотрели на Иммануэля и переглянулись. Один из них сказал:

— Сэр, у вашего, э-э-э… брата нет допуска.

— Свяжитесь с доктором Мором. Он подтвердит.

— Забудь, Джейк, — отмахнулся Мэнни. — Как-нибудь в другой…

— Свяжитесь с Мором. Быстрее, пожалуйста.

Охранник взялся за рацию.

— Простите, доктор Мор, но Джейкоб требует, чтобы мы пропустили его брата посмотреть на «Золотое руно».

— Доступ запрещен. Немедленно препроводите Джейкоба и его брата в мой кабинет.

Охранник посмотрел на Джейкоба.

— Прости, парень.

Одним мгновенным движением Джейк взвился в воздух и двумя ударами по сонной артерии вырубил обоих охранников.

— Черт, Джейк, ты решил их прикончить?

— Да нет, с ними все будет в порядке. Пойдем. — Он прижал ладонь к идентификационной панели.

Тяжелая дверь отошла в сторону.

Джейкоб схватил брата под локоть и почти силой затащил внутрь.

— Эй, мужик, это паршивые шутки. Мы в НАСА, так что мне никак не улыбается попасть в тюрьму за незаконное вторжение.

— Тридцать секунд, — Джейкоб уверенно шагнул в боковой коридор. — Мы быстро посмотрим на то, что там внутри, и я оставлю тебя в покое еще на шесть лет.

— Это не то, что я… ох… о… черт!

Они стояли у входа в гигантское помещение, высотой в двадцать этажей. Но не от гигантских размеров зала у Иммануэля заколотилось сердце и подогнулись колени.

В центре зала стоял огромный космический корабль, не менее двухсот пятидесяти метров длиной. Кинжаловидный корпус из золотистого металла мерцал в свете прожекторов. Огромный киль поднимался над полом метров на шесть, опираясь на железобетонные стойки.

Мэнни заставил себя дышать медленно и глубоко.

Этого не может быть… это ненастоящий… этого не может быть…

Две трети «лезвия» носовой части плавно перетекали в последнюю треть — «рукоять кинжала». С двух сторон хвостовой части располагались огромные антенны, у кормы корабля возвышались две платформы, каждая высотой с трехэтажный дом. Там суетились техники в белых халатах. Сопла двигателей напоминали исполинские осиные гнезда. Размеры ячеек потрясали, каждая была не менее девяти метров в диаметре.

— Это «Балам», космический корабль Стражей, прибывших на Землю 65 миллионов лет назад. Майя почитали его как божество, защищавшее их от внешней угрозы. Великий учитель Кукулькан, который был последним выжившим Стражем, велел майя возвести над кораблем пирамиду…

Иммануэль почувствовал, что комната начинает медленно вращаться перед глазами.

— Корабль оснащен ионной пушкой. Наш отец воспользовался ею, чтобы победить Тескатлипоку во время зимнего солнцестояния 2012 года.

Мэнни упал на колени, отчаянно пытаясь вдохнуть. Потом лег на спину, вжался спиной в холодную бетонную поверхность пола и уставился в далекий потолок.

Господи, пожалуйста, это ведь не может быть реальным…

— Мэнни?

Иммануэль зажмурился.

Ну же. Мул, проснись, это просто страшный сон, проснись, зараза…

Джейкоб рывком поставил его на ноги.

— Так что не зови меня шизоидом, братец. Нашей депрессивной маме это не понравится.

— Джейк… я не могу… я не готов…

— Верно, не готов. Пойдем, я устрою тебе экскурсию. — Джейк обхватил брата за талию и, осторожно поддерживая, повел к ажурному мостику. Он понизил голос: — Этот корабль и есть главная причина, по которой правительство вбухало столько денег в мой так называемый бред. Им плевать на Шибальбу и пророчества майя. «Золотое руно» занимается исследованием двигательной установки корабля, пытается выяснить, как происходит захват энергии и как это можно использовать в дальнейшем.

— Нет… это невозможно…

— Мы были детьми, когда ребята из НАСА выкопали и перевезли этот корабль в центр Кеннеди. Но главная проблема заключалась в том, что они не могли проникнуть внутрь… пока не появился я.

— О чем ты?

— Стражи заперли вход в корабль на ключ в виде генного кода. Мы с тобой единственные, кто может войти в «Балам» и управлять им. НАСА пришлось дать мне карт-бланш в обмен на сотрудничество.

Мостик завершился небольшой кабинкой открытого лифта, который поднял их на высоту пяти этажей к золотой панели со значком трезубца. Инопланетный рисунок светился изнутри тревожным красным светом.

— Трезубец Каракаса, — прошептал Мэнни. — Я помню его описание в дневнике Юлиуса.

— Это знак Стража. — Джейкоб указал на трехметровую панель. — Давай, закрой глаза, сконцентрируйся и прикажи ему открыться.

— Как?

— Просто представь себе, что панель открывается.

Иммануэль закрыл глаза. Сконцентрировался.

Ничего не произошло.

— Соберись!

— А я что делаю, придурок?

— Вот, смотри. — Джейк закрыл глаза. Через секунду раздалось шипение сжатого воздуха и панель отодвинулась, открывая вход.

Внутри было темно и тепло, коридор в котором они оказались, был довольно высоким. Изогнутые стены были гладкими и чистыми, с обшивкой из идеально отполированного черного полимера.

— Корабль разделен на несколько уровней. Мы с тобой находимся в верхнем переднем отсеке. На самом деле эти панели представляют собой интерфейс командного компьютера, который тоже реагирует на частоту наших генов Хун-Ахпу.

— А в этой штуке есть туалет?

Джейкоб улыбнулся.

— Здесь есть все. Но самое интересное заключается в том, что эта «штука» не просто корабль, — это своеобразный кибернетический организм.

— То есть?

— Искусственный интеллект. В центре корабля находится его мозг — кристаллический биологический орган. Он плавает в аквариуме размером с грузовик. От мозга по всему кораблю расходятся микронервы из сплавов экзотических металлов, они, как кровеносная система, пронизывают здесь каждый дюйм. Корабль не просто читает мои мысли, иногда мне кажется, что он пытается мне ответить.

— И все это создали Стражи?

— Нет. Корабль был адаптирован для них, но кто или что создало его, я не знаю.

Коридор закончился огромной луковицеобразной комнатой, скорее всего командным пунктом. Выгнутые стены излучали бледно-голубой свет и вверху сходились к центру, как купол собора, а сам центр уходил тоннелем куда-то вверх, что напоминало огромную печную трубу.

— Этот корабль… он действующий? Джейк?

Джейкоб остановился в центре комнаты, закрыл глаза.

Из тоннеля на его голову упал тонкий синий лучик, странно подсветив светлые волосы.

Мэнни вздрогнул, когда комната ожила. Синие люминесцентные лампы засияли за полупрозрачными панелями стен и пола, осветив механизмы, заполненные плазмой трубы и переплетения проводов.

— Слушай и учись. Назовем это вступительным уроком астрономии из учебной программы Стражей.

Объемная проекция обрела форму, и над гладким полом зависло изображение — спиральная галактика, вращающаяся как юла в бескрайнем просторе космоса. Вокруг святящейся воронки водили хоровод миллионы крошечных световых точек.

— Добро пожаловать на Млечный Путь. — Джейкоб указал на завихрение космической пыли. — Компьютер, увеличить изображение. Десять к шести.

Модель галактики мгновенно разрослась до размеров комнаты.

Иммануэль оказался внутри голограммы. Вокруг него вращались крошечные трехмерные звезды, оранжевые и ярко-красные, каждая размером не больше пенни.

Здесь же, в центре галактики, виднелось миниатюрное изображение черной дыры. В замедленном воспроизведении она казалась осью, вокруг которой вращается космическое колесо. Черная пасть то и дело заглатывала горсть звездочек.

— Черная дыра является движущей силой нашей галактики. Как ядро гигантского атома, она притягивает своими гравитационными полями все скопления звезд. Но за третьим измерением, там, где человеческое зрение бессильно, черная дыра играет куда более важную роль. Компьютер, инвертировать.

Звезды мигнули, их свет приобрел пурпурный оттенок.

Мэнни уставился на черную дыру, которая теперь светилась изумрудно-зеленым. Из медленно вращающегося вихря гравитационных полей протянулись тоненькие отростки — каналы энергии, которые пронизывали темное пространство Млечного Пути, словно схема космической подземки.

От главных каналов, «вен», отходили капилляры, светящиеся мерцающим красным светом. Эти тонкие нити, казалось, скользят по темной материи космоса в произвольном порядке, скручиваясь и разгибаясь в вихре, как червяки, попавшие в бурный ручей.

— Сейчас ты видишь галактику такой, какой она кажется из нексуса. Черные дыры вроде той, которая находится в центре, зародились одновременно с нашей Вселенной. Если ты сможешь пережить путешествие через их воронку, то окажешься в параллельной вселенной — в высшем измерении духовных энергий, там, где не существует времени. После физической смерти наши души отправляются в эти высшие слои и попадают в…

— Рай?

— Что-то вроде того. — Джейк показал на тоненькие отростки, которые то и дело срывались с края черной дыры. — Черные дыры вроде этой настолько мощны, что даже не могут удержать в себе всю поглощенную ими энергию. Каналы, по которым дыра «стравливает давление» рассыпаны по всей галактике. Их называют белыми дырами. Они интенсивно выбрасывают в пространство волны материи. Вот эти волнистые линии, которые ты видишь рядом с выброшенной материей, называются червоточинами. Заметь, у каждой червоточины два конца, которые находятся в разных частях галактики. «Балам» может продуцировать гравитационное поле, достаточно мощное, чтобы нивелировать разрушительные эффекты червоточины во время путешествий по Млечному Пути.

— Ты именно так решил достичь Шибальбы? Через червоточину?

— Вот теперь ты кое-что понял.

— Но ведь все находится в постоянном движении. Это как… как попытка запрыгнуть на карусель на полном ходу. Откуда ты знаешь, где окажется вход в червоточину и куда она тебя приведет?

— Позиции червоточин изменяются в соответствии с вращением галактики. Каждое их движение тщательно отслеживается. «Балам» сам знает, когда придет время отправляться туда.

Мэнни почесал бровь, пытаясь переварить информацию.

— А где мы? Где Земля? И где эта твоя Шибальба?

Джейкоб закрыл глаза. Проекция вернулась к прежнему, привычному виду.

— Компьютер, увеличить рукав Ориона десять к девяти.

Один из рукавов Млечного Пути резко увеличился, заполняя собой комнату. Чуть ниже и справа от Джейкоба возникла желтая искорка. Мэнни смотрел, как увеличивается этот участок, как появляются земное солнце и окружающие его планеты.

Джейкоб указал на три яркие точки, расположение которых сразу же напомнило о пирамидах Гизы.

— Альнитак, Альнилам и Минтака — три звезды из пояса созвездия Ориона. Посмотри чуть ниже. Видишь маленькую красно-серебряную планету? По информации Стража, это и есть Шибальба. А теперь смотри…

Через трехмерное пространство голографического космоса медленно двигался тонкий ярко-красный лазерный луч, пересекая рукав Ориона с севера на юг.

— Вот наша червоточина. Ее входное отверстие пройдет между Землей и Марсом через семь дней, а выход в то же время окажется в непосредственной близости от Шибальбы. В последний раз такая червоточина пересекала нашу солнечную систему в 4 Ахау, 3 Канкин, в день зимнего солнцестояния 2012 года — последний день календаря майя. А до того — почти 65 миллионов лет назад.

— Подожди-ка… эта штука будет здесь через неделю?

— Нет, я же сказал тебе, что вход в червоточину появится не здесь, а между Землей и Марсом. Чтобы прибыть туда вовремя, нам нужно покинуть планету в течение девяноста восьми часов.

Иммануэль сглотнул, чувствуя, что к горлу поднимается тошнота.

— Ни за что… Ни хрена, Джейкоб Гэбриэл!

— Мэнни…

_ Нет! — Темноволосый паренек вылетел из контрольного пункта и помчался по коридору в поисках выхода.

— Открывай, сволочь! Джейкоб, выпусти меня! Я не могу дышать!

Панель отъехала, открывая выход в основное помещение. Он посмотрел вниз, на медленно поднимающийся лифт.

Слишком медленно поднимающийся. В отчаянном стремлении сбежать, он прыгнул вперед, схватился за опорную балку и заскользил по ней вниз, как по пожарному шесту…

Чтобы приземлиться в кольце вооруженных охранников.

Главный корпус метеорологического центра университета Майами был новейшей разработкой программы защиты от природных катаклизмов (ЗПК). Корпус его был двухслойным: внешний каркас поддерживался внутренним, сработанным из усиленного железобетона и стальных конструкций, способных выдержать порывы ураганного ветра скоростью до 350 км/ч. Внутри главного здания находилось еще одно. Все окна и двери блокировались стальными щитами по первому же щелчку выключателя. Резервные генераторы на первом этаже здания могли снабжать энергией все тысячекомнатное здание на протяжении двух недель, а спутниковые станции, встроенные в крышу, обеспечивали связь центра с внешним миром.

Помимо своего прямого технического назначения метеорологический центр служил штаб-квартирой Юго-восточного регионального управления по делам Земли (ESMA), организации, которая оценивала, прогнозировала и отслеживала все экологические катастрофы на земном шаре.

Брюс Дойл потер сонные глаза и влил в себя остатки остывшего кофе. Эффект глобального потепления достаточно внятно заявил о себе уже в конце 1980-х, но правительство США почти не отреагировало на проблему, пока дело не зашло слишком далеко. Дойл, региональный директор управления, обычно сравнивал такую неспешность с поведением человека, который опустил руку в котел с холодной водой, под которым разожжен огонь. Смена температуры происходит настолько медленно и постепенно, что жертва ничего не замечает до тех пор, пока сварившаяся плоть не станет сползать с костей…

Дойл снова посмотрел на квартальный отчет ESMA и недоверчиво покачал головой. Все более холодная зима, все более жаркое лето — к такой картине он привык за последние тридцать лет, но эффект глобального потепления в последние годы заметно усилился. Более 100 миллионов тонн воды ежегодно сливались в океаны с ледников Гренландии. Это было двое больше, чем норма двадцатилетней давности, а уровень моря поднялся еще на десять сантиметров. Миллионы людей, живших в низинах Бангладеш, были вынуждены переехать в Египет. Эпицентры вспышек малярии, денге, желтой лихорадки с каждым сезоном продвигались все дальше на север. Штормы и ураганы также собирали свой жуткий урожай. Засухи и пожары ежегодно уничтожали более 10 миллионов гектаров леса. От летней жары люди гибли тысячами, как и тысячи видов животных и растений находились на грани исчезновения.

Согласно квартальному отчету положение стало еще более угрожающим.

Западный антарктический ледник продолжал таять с пугающей быстротой. Уходящий глубоко под морское дно, он состоял почти из 2 миллионов кубических метров льда. Ученым не было известно ни одного факта, подтверждающего таяние морского льда на протяжении последних двадцати тысяч лет. Если западный ледник действительно растает, то уровень моря поднимется уже не на десяток сантиметров, а более чем на шесть метров.

Погодные явления тоже не внушали оптимизма. Ураганы и тайфуны стали возникать позже обычных сезонов, а повышение температуры океана сделало их куда более интенсивными, особенно в Северной Атлантике.

Возникновение природного катаклизма связано с температурой океанской воды. Тропический циклогенез начинается тогда, когда температура нагретого слоя воды достигает, как минимум, 80 градусов по шкале Фаренгейта. Латентное тепло в форме водяных испарений поднимается вверх, а ветры грозовых циклонов закручивают эти испарения по спирали против часовой стрелки (по часовой — в Южном полушарии). Тайфун формируется и усиливается, ветры приобретают ураганную скорость, при этом закручиваясь внутрь и вверх. Так формируется око урагана — спокойный участок примерно от тридцати до шестидесяти километров в диаметре. Тепловая энергия, производимая в процессе испарения воды, формирует из водяного пара кольцо дождевых облаков по периметру центра циклона, где медленно опускающийся теплый воздух усиливает и поднимает внешние края облаков, создавая зону низкого атмосферного давления.

Средний ураган высвобождает в течение дня количество энергии, сравнимое со взрывом водородной бомбы мощностью в четыреста двадцать мегатонн, — примерно половина электроэнергии, потребляемой всем населением Соединенных Штатов за год. Ураганы оцениваются по шкале Саффира-Симпсона, согласно которой сила шторма определяется по силе максимально стабильных ветров. Тропический шторм относится к урагану категории-1, если скорость его ветра достигает 120–152 км/час. Штормы категории 5 характеризуются скоростью ветра от 250 км/ч.

В конце 1990-х эффект глобального потепления дал о себе знать изнуряющей летней жарой и очень холодными зимами, интенсифицировав погодные явления по всему земному шару. Эффект усиления ураганов стал заметен с активизацией цикла Эль-Ниньо — теплого течения, которое тянется на тысячи километров достаточно близко к поверхности и формирует погоду в западной части Тихого океана. Эль-Ниньо привел к усилению дождей на юге Соединенных Штатов. Благодаря все тому же течению на восточное побережье обрушились невероятно сильные ураганы.

И все же до 2000 года эффект глобального потепления не проявлял себя ничем особо катастрофическим.

Ла Нинья — малышка — это побочный эффект генерирования Эль-Ниньо. Многие метеорологи классифицировали ее как «холодное течение», потому что Ла Нинья понижала температуру океана вдоль западного побережья США. Эффект Ла Ниньи формировал практически все зоны низкого давления Атлантики, южные течения у восточного побережья и циркуляцию длинных волн в верхних слоях атмосферы над центральными районами США.

В конце августа 2007 ураган Сьюзан по мере приближения к территории США сменил категорию 4 на категорию 5. Испуганные люди могли только беспомощно наблюдать, как скорость ветра возрастает до трехсот километров в час. Благодаря предупреждениям ESMA список смертей не превысил десятка, но убийственные ветры, породившие целых семь торнадо, причинили ущерб как минимум на 4 млрд $.

ESMA пришлось ввести дополнение к шкале Саффира-Симпсона. Порождения Ла Ниньи теперь расценивались как штормы категории 6 (суперураган), где скорость ветра начиналась с 280 км/час.

Менее чем через год суперураган Абигайль, первый официально признанный шторм категории 6, приблизился к Вера-Бич, во Флориде. Волны поднимались до десяти метров над уровнем моря, затапливая линию побережья от Вест-Палм-Бич до Дейтона, подбираясь к самой границе штата.

К 2015 восточное побережье США превратилось в крайне опасную для жизни территорию. Над Атлантикой сформировалось целых семь суперураганов, и два из них достигли берега. Страшнее всех оказалась Памела, суперураган, глаз которого добрался до Вилмингтона в Северной Каролине и обрушился на город двумя десятками торнадо и ветром со скоростью 300 км/ч.

Природа мстила современному человеку, и требовалось нечто поистине особое, чтобы хоть как-то утихомирить ее.

Первая попытка повлиять на силу урагана была предпринята еще в 1947 году и называлась она «Проект CIRRUS». Ученые собирались остужать циклон с помощью сухого льда, что должно было нивелировать разницу в атмосферном давлении.

К сожалению, самолеты «CIRRUS» не были оборудованы необходимыми приборами слежения и не могли своевременно реагировать на процессы формирования ураганов. Хуже того, первый же ураган, на который они попытались повлиять, вдруг изменил направление и обрушился на Джорджию, что привело к громкому политическому скандалу. «Проект CIRRUS» тогда отменили и ввели новые законодательные ограничения на все последующие эксперименты с погодой.

Эти меры сильно повлияли на процесс осуществления «Проекта STORMFURY», претенциозной программы по модификации ураганов, работавшей с 1962 по 1983 под руководством Бюро погоды (превратившегося потом в НОАА — Национальную администрацию по океану и атмосфере США), Министерства Обороны и Национального научного фонда. Основной идеей проекта был прогрев атмосферы на значительном расстоянии от шторма, чтобы снизить уровень давления и скорость ветра. С этой целью облака обрабатывали йодистым серебром (AgI), кристаллы которого замораживали их, превращая в кристаллики льда. Таким образом, верхний слой облаков, переохлаждаясь, опускался, а за счет латентной теплоты заметно снижалось давление в эпицентре урагана.

19 августа 1963 ураган Белуа сформировался к востоку от малых Антильских островов. К 24 августа максимальная скорость ветра достигла тридцати узлов. Око было вначале нечетким, а потом заново сформировалось в десяти милях от предыдущего центра урагана. К сожалению, обычные методы не возымели ожидаемого действия, и «Проект STORMFURY» был фактически свернут.

Так продолжалось до 2016, пока Президент Чейни не восстановил финансирование этих жизненно важных экспериментов. Несколько лет спустя трое ученых объединились, чтобы довести до совершенства уже забытый «STORMFURY».

Ученые решили остужать око урагана, чтобы разница температур привела если не к ликвидации воронки, то хотя бы к ослаблению ее убийственной силы.

Доктор Лоуэлл Кравитц, метеоролог из Массачусетского института технологий, предложил использовать устаревший флот атомных подлодок «Трайдент». По плану Кравитца, вертикальные шахты, ранее служившие для запуска ракет «Трайдент D-5», можно было переделать в системы выброса реагента. Таким образом, подлодка, достигшая суперурагана, смогла бы распылить охлаждающий реагент прямо на «стену» формирующейся воронки. И если невозможно полностью остановить ураган, то снижение скорости ветра с 320 до 200 км/ч вполне способно обессилить его почти на 50 %, а это может спасти огромное количество жизней и сэкономить миллиарды долларов.

Доктору Кравитцу требовалась только нужная смесь.

И тут появился доктор Мор со своим коллегой Барри Перлманом. Эти двое ученых уже двадцать лет трудились над ракетными двигателями на жидком водороде. Они разработали несколько вариантов криогенных смесей. Случай свел их с доктором Кравитцем, и следствием этой встречи стала серия экспериментов с азотными смесями, завершившаяся созданием газа, который при охлаждении приобретал тенденцию к суперактивному расширению.

10 августа 2023 года восемь переоборудованных субмарин «Трайдент SSBN» вышли наперерез суперурагану Кэролл, ветра которого на скорости триста десять километров в час пересекали Атлантику в направлении Гаити и юго-восточного побережья США. Подводные лодки вошли в центр урагана и, соизмеряя скорость и направление движения, начали выброс газа МПК (названный по первым буквам фамилий его изобретателей) на юго-восточную стену шторма.

Ураган продолжал продвигаться на северо-восток, но его воронка уже соприкоснулась с МПК, который тут же расширился, кристаллизуя водяные испарения. Б течение нескольких минут азотная смесь остановила вертикальную конвекцию облачных стен циклона. Огромное количество испарившейся воды утратило свою теплоту и прекратило подпитывать шторм. В течение часа скорость ветров в эпицентре упала с 308 до 250 км/ч — ураган лишился основного источника своей мощности.

Успех эксперимента принес ученым Нобелевские премии, а ВМФ США приступил к реконструкции флота «Трайдент». Были созданы новые подлодки, а так называемая «Погодная Сеть» организовала посты в северных частях Атлантического и Тихого океанов, на западе того, что принято считать Дальним Востоком. Военно-Морской Флот, почти забытый и отошедший от дел на фоне развития систем космической обороны, снова ожил и вернулся в строй, став «убийцей циклонов».

Брюс Дойл подавил зевок и снова взглянул на зловещую воронку суперурагана Кеннет, приближающуюся к Виргинским островам. Дойл был изрядно вымотан, он наблюдал за этой чертовой воронкой циклона с момента ее зарождения, то есть уже девяносто семь часов кряду.

А Кеннет превращался в невиданного монстра, куда более грозного, чем памятный ураган Памела. Что еще хуже, пожар на складе, расположенном на Гаити, заставил заказать срочную доставку новых запасов смеси МПК из Майами. Трехдневная задержка в пути ветхого нефтегруза, который должен был привезти спасительную смесь, привела к тому, что и без того неслабый шторм категории 6 усилился еще больше.

Директор ESMA проверил последнюю информацию беспилотной воздушной лаборатории, наблюдавшей за циклоном (ее название сокращали до простого UNCLE, «дядя»). Беспилотные аппараты-«дядюшки», напоминающие метровые дротики с крыльями, без устали облетали око урагана и передавали данные основному компьютеру.

— Господи… — Брюс Дойл ткнул кнопку быстрого вызова на своем мобильном.

— Шерон, это я. Звони в аэропорт. Я хочу, чтобы ты с детьми была в Филадельфии уже завтра к обеду. Не спорь, просто ты должна пару недель пожить у мамы.

Глава тридцать первая

Мэнни прошел вслед за братом во внутренний японский сад. В голове все еще шумело после укола ингибитора. Лунный свет проникал через плексигласовую крышу, освещая дорожку и ручей, через который был перекинут деревянный мостик.

— Ты в порядке? — спросил Джейкоб.

— Нет. Что это за место?

— Я называю его своим убежищем, потому что только здесь чувствую себя в безопасности. Весь этот комплекс защищен от электростатического излучения. Мы называем его «тихой зоной». Тут меня не достанут ни Лилит, ни другие Хун-Ахпу.

Впереди показался деревянный японский домик.

— Ты и вправду поведен на этом восточном стиле? — спросил Иммануэль.

— Этот стиль называется Ваби и Саби… Иными словами, «изысканная простота». Он помогает очищать сознание.

Посреди дорожки лежал камень размером с грейпфрут, перетянутый конопляной веревкой. Джейкоб поднял его и показал брату.

— Этот перевязанный камень символизирует вход в другой мир. Сейчас ты входишь в мой.

Иммануэль перевел брата через мостик.

— Видишь ли, Мэнни, в традиционном японском доме нет четкого разделения между внешним и внутренним. Средняя часть дома включает в себя парадный вход, веранду, гостиную и внутренний двор, разделенные ширмами. Все они предназначены для того, чтобы приблизить природу и одновременно защитить обитателей от стихий. Джейкоб остановился у порога и разулся:

— Ну?

Иммануэль сбросил шлепанцы, чувствуя себя крайне глупо.

Традиционных дверей и стен в доме не было, только деревянные ширмы. Пол из полированного бамбука покрыт циновками. В небольшой нише располагалась треугольная гостиная, где стояли комфортабельные кожаные стулья и столик. Вся современная техника на безукоризненно чистой кухне пряталась за деревянными панелями. Столовая находилась уровнем ниже. Пол ее был покрыт фиолетовыми татами, того же цвета подушки лежали на бамбуковых скамьях. Вместо стен были седзи — раздвижные бумажные ширмы. В просвете между ними Иммануэль заметил еще один сад. Он слышал звук текущей воды: под досками пола, прямо посреди дома, протекал ручей.

— Ты голоден? — спросил Джейкоб.

— Просто устал.

— Гостевая комната. — Джейкоб отодвинул ширму, за которой оказалась небольшая спальня с татами на полу. — Поспи. Завтра нас ждет трудный день.

— Джейк, что ты имел в виду, когда говорил, что я Инь для твоего Янь?

— Инь и Янь — это две основополагающие силы, которые составляют Дао, дополняя и поддерживая друг друга. Например, вот этот дом. Ты Инь, сам этот дом и земля, на которой он стоит. И то, и другое материально. А окружающая тебя энергия — Янь, она постоянно движется, размыта в пространстве и времени. Последние шесть лет наш дом был закрыт, энергии были изолированы друг от друга. Сейчас дом открывается и наши энергии должны принять соответствующую форму, войти в гармонию с силами, управляющими Вселенной.

— Вся эта ерунда с Шибальбой… ты действительно веришь в то, что это наша судьба?

— Путешествие, на которое мы запрограммированы генетически.

— Ну да. Ты говорил, что человечество застряло во временной петле. И то, что в это путешествие мы уже когда-то отправлялись.

— Да, мы уже были там.

— Но если так, то почему мы все еще торчим в этой временной петле?

Джейкоб присел на край татами.

— Наша последняя попытка была неудачной. Не знаю почему, но думаю, что атака была недостаточно… скоординированной.

— Под неудачей ты подразумеваешь то, что мы погибли?

— Не волнуйся, на этот раз все по-другому. Наш отец вовремя начал готовить меня. Все последние шесть лет я разрабатывал планы битв и тренировался. Воссоздал и проанализировал каждый возможный сценарий. Ты это поймешь, когда мы начнем тренировки.

— Хорошо бы понять сейчас.

— Уже поздно, Мэнни. Поспи, а завтра я…

— Сейчас, Джейкоб!

— Ладно. Компьютер, активировать экран в гостиной.

Стеклянная панель поднялась из бамбукового пола.

— Компьютер, загрузить сценарий последней битвы. Начать воспроизведение.

На экране возникло изображение. Ландшафт Нижнего Мира. Два воина, Джейкоб в белом и Иммануэль в черном, приближались к озеру цвета расплавленного металла и белесому, словно гипсовому, дереву.

— Тыквенное дерево является живыми воротами в нексус. Мерзость использует его, чтобы удерживать нашего отца в неком подобии жизни. Оно светится белым из-за ауры нашего отца в Нижнем Мире… Воин в черном является твоей компьютерной моделью. Он способен отвечать на атаки определенной последовательностью движений. Чего он не может, так это думать и реагировать, как воин Хун-Ахпу. Помни об этом.

Джейкоб указал на близнецов, которые торопливо шагали к озеру.

— Мерзость может ощущать наше присутствие в нексусе, поэтому мы стараемся как можно дольше оставаться в трехмерном мире.

Иммануэль уставился на озеро. По его поверхности пробежала зыбь, обозначив приближение нового существа, которое вставало из пучины навстречу компьютерным моделям.

— Инопланетный энергетический демон — часовой, приставленный к нашему отцу. Силиконовая кожа позволяет ему сохранять форму и в физическом мире. Самое опасное его оружие — когти с быстродействующим ядом. Наши гены Хун Ахпу могут справиться с небольшими дозами этого токсина, но все, что чуть больше царапины, может оказаться смертельным.

— Очень мило.

Горизонт внезапно вспыхнул изумрудным светом.

— Компьютер, пауза.

Воины замерли.

— Мы только что вошли в нексус. Все дальнейшее будет проигрываться на уровне 3 % от подлинной скорости событий.

— Трех процентов? Я не смогу так быстро двигаться.

Джейкоб улыбнулся.

— Компьютер, продолжить воспроизведение на скорости нексуса.

Воспроизведение продолжилось. Парень в белом почти летел в обход озера, едва касаясь ногами земли. Он достиг белого дерева одновременно с демоном-охранником. Обнажив меч, Джейкоб вступил в поединок с жутким созданием, стараясь не подпустить его ни к себе, ни к дереву.

С каждым ударом меч окрашивался в синий цвет.

— Лазеры и огнестрельное оружие в нексусе бесполезны. Этот меч сделан из стальных сплавов с использованием сверхновых технологий. С каждым движением макромолекулярные элементы разогревают острие. Только так можно прорезать искусственную кожу охранника. Кровь кажется синей без гемоглобина, потому что в Шибальбе нет кислорода, только CO₂.

Белый воин исчез в вихре движений, атакуя и парируя, нападая и отступая, едва справляясь с атаками более крупного, сильного и быстрого противника.

Иммануэль покачал головой.

— Как ты умудряешься? Я бы давно уже свалился.

— Тренировки. А теперь смотри внимательно.

Воин в черном достиг дерева и начал освобождать отца. Демон молниеносным движением выбросил когти левой руки в его сторону.

Но Джейкоб был очень быстр. Он бросился вперед, рассекая сияющим мечом локтевой сустав правой лапы чудовища…

… а черный воин в тот же миг молниеносным ударом своего меча обезглавил его.

Страшная голова рухнула на каменистую почву, за ней последовало тело.

— Да! — Мэнни вскочил на ноги. — Мы победили… верно?

Джейкоб покачал головой. И указал на экран.

Проекция Майкла Гэбриэла лежала у мерцающих остатков белого дерева, синяя кровь заливала его живот и землю вокруг.

— Компьютер, назад на шестьсот кадров и пауза.

Вернулось изображение демона, который тянется к дереву.

— Смотри внимательно. Его левая лапа с когтями — всего лишь отвлекающий маневр. Игнорируй ее, сосредоточься на правой. Компьютер, воспроизведение на скорости нексуса 1 %.

Иммануэль следил за правой лапой демона, которая была почти скрыта массивным телом. Даже при сильном замедлении движение твари казалось размытым от скорости. Демон выбросил когти в сторону Майкла Гэбриэла, который только начал отделяться от белесого ствола.

Два невероятно острых когтя пропороли живот Мика и вышли из спины, а потом вернулись обратно, чтобы парировать удар Джейка.

— Господи, это… оно же его выпотрошило!

Джейкоб кивнул.

— Мы можем победить, но для этого нам нужно действовать синхронно. Завтра будет долгий день, попытайся хорошо выспаться.

— Выспаться? Ты считаешь, что после всего увиденного я смогу уснуть?

— Если не сможешь, попроси у компьютера зеленый чай с успокоительным эффектом.

Джейкоб шагнул в проем между седзи и обернулся.

— Завтра великий день, Мэнни. Ты должен вернуться на путь своего предназначения.

Иммануэль Гэбриэл лег на неприятно твердую кровать и уставился в потолок.

Может, это и есть твое предназначение, но не мое.

Лорен Бекмейер сидела в кабинете Билла Гейбхарта, забросив босые ноги на его стол. Уже два часа она ждала, пока компьютер завершит поиск данных, подтверждающих, что информация из Йеллоустоунского парка совпадает с предыдущими показателями.

— Соответствие? Компьютер, насколько точное соответствие записей?

Гейбхарт был прав. Эти ублюдочные федераты что-то скрывают. Она ввела код доступа Гейбхарта в свой ноутбук. На экране появилась запись.

— Привет. Жаль вас разочаровывать, но это не я. Скорее всего, я в этот самый момент любуюсь Верным Стариком[15], однако вы можете оставить мне сообщение.

— Док, это Лорен. Я кое-что обнаружила. Свяжитесь со мной, как только…

Запись оборвалась, сменившись хмурым лицом Пакстона Дж. Уолтера, регионального координатора Билла в Йеллоустоне.

— Мисс Бекмейер?

— Да, сэр. — Какого черта он делает на приватной линии Гейбхарта? — Сэр, где профессор Гейбхарт? Мне нужно с ним поговорить.

Пакстон покачал головой.

— Мне очень жаль…

Лорен сжалась от страшного предчувствия.

— Произошел несчастный случай. Билл… он погиб сегодня утром.

— Что?

— Он замерял температуру в одном из горячих источников, ему, видимо, стало плохо, и он упал туда. К тому времени, как мы смогли до него добраться… ожоги третьей степени… Он был уже мертв.

— О Боже…

— Мне очень жаль.

— Я же говорила с ним еще вчера.

Взгляд Пакстона тут же стал острым.

— В субботу?

У Лорен закружилась голова, кровь отхлынула от лица.

— Я… Я не знаю. Наверное…

— Он вам что-либо пересылал?

— Нет, то есть да, вопросы к семестровым экзаменам. Я… Я должна была их вернуть до дня Благодарения. Вы уже уведомили семью Гейбхарта?

— Еще нет. Лорен, мне неловко вот так все вываливать на вас, но я знаю, что вы с профессором были дружны. Где я мог бы найти вас… чтобы оговорить организацию похорон?

Молчи… ни слова…

— Я… Я не знаю.

— Вы уезжаете на выходные?

— Я… Не уверена… Прекращай, пока не выболтала слишком много… Мне пора идти, извините…

— Подождите, Лорен…

Она прервала соединение. О Господи… эти ублюдки… они убили его! Лорен уткнулась лицом в ладони, слезы застилали глаза, от страха и горя трудно было дышать. Если они решат, что мне что-то известно, то придут и за мной!.. Прекрати! Соберись и подумай. Шаг первый: уничтожить данные и все подходы к ним.

Она развернулась к терминалу главного компьютера.

— Компьютер, стереть все записи соединений за последнюю неделю, исключая последний исходящий звонок.

Руки дрожали. Так, домой идти нельзя… Здесь оставаться тоже нельзя… Кому я расскажу? Кто мне поверит?

Внезапный шум снаружи.

— Компьютер, заблокировать внешнюю дверь лаборатории.

Стук в дверь.

Она прошептала:

— Компьютер, кто там?

— Ш-ш-ш. Снизить громкость на 80 % и найти информацию о человеке за дверью. Мне нужно его имя и время, когда он принят на работу.

19 ноября… всего три дня назад. Господи, как быстро они действуют.

И снова стук, более настойчивый.

— Эй? Кто бы там ни был, откройте, пожалуйста, дверь. Охрана.

Лорен почувствовала, как покрывается холодным потом.

— Компьютер, выключить и заблокировать все терминалы, код доступа Бекмейер Танго-Зулу-8659.

ПОДТВЕРЖДЕНО.

Исчезнуть, и быстро, пока он не справился с замком.

Она в отчаянии оглянулась по сторонам, потом заметила антикварный нож для конвертов.

За дверью лаборатории Колин Шелби провел личной магнитной карточкой по щели сканера.

— Компьютер, отменить блокировку замка. Охрана, Шелби, 28497-М.

Дверь с шипением открылась. Шелби вошел в лабораторию с пистолетом в руке.

— Мисс Бекмейер?

Молчание.

Охранник осмотрел личный кабинет Гейбхарта.

Пусто.

— Компьютер, определить местонахождение Лорен Бекмейер, идентификационный микрочип 341124876 — Фл — США.

— Вне сети? — Шелли осмотрелся. Заметил окровавленный нож для бумаги на столе Гейбхарта. Остатки раздавленного микрочипа нашлись в корзине для мусора.

— Умная девка.

Шелби вынул из кармана небольшой прибор и присоединил его к компьютеру Гейбхарта. Прибор пискнул, взломав код доступа.

— Компьютер, доступ ко всем письмам и недавно удаленным файлам.

На экране замелькало множество ярлычков.

Колин Шелби был членом UMBRA — засекреченной организации, услугами которой в экстренных ситуациях пользовались Управление военной разведки, ЦРУ, Управление Национальной Безопасности и высшее звено ФБР. Теневая организация, называемая «Кадровый резерв», изначально была создана для предотвращения террористических актов.

Шелби не знал, почему ему было приказано убить Лорен Бекмейер, но это не имело значения.

В прошлом месяце биологическая атака у мемориала 11 сентября унесла жизни шестидесяти гражданских. Если смерть одной глупой студентки может предотвратить дальнейшее кровопролитие…

Шелби отсоединил свой прибор и осмотрелся.

В нескольких сантиметрах от подошв его ботинок, под решеткой пола, скорчилась Лорен Бекмейер. Ей удалось втиснуться между переплетением компьютерных кабелей и трубой вентиляции. Окровавленную ладонь она прижала ко рту, чтобы не завизжать от страха.

Охранник коснулся рации на запястье.

— Это Шелби. Она исчезла.

— Ты стер записи Гейбхарта?

— Да, сэр. Куда мне направляться?

— Комната в общежитии под наблюдением. Бейтс ждет ее в квартире жениха, отправляйся туда.

— Да, сэр.

Охранник еще раз осмотрелся и вышел.

Лорен не двигалась. В ее ушах грохотал пульс.

Глава тридцать вторая

Журчание воды под деревянными досками пола. Птичий щебет откуда-то из сада.

Иммануэль Гэбриэл открыл глаза и вздрогнул, обнаружив в проеме между раздвинутыми седзи худощавого азиата в оранжевом одеянии.

— Ни хао, — улыбнулся незнакомец.

— Ни кого?

— Это означает «доброе утро». Я удивил тебя?

— Меня в последнее время все удивляет. Вы, наверное, ищете моего брата?

— Бу ши.

— Простите, вы только что сказали «души»?

— «Бу ши» означает «это неверно». Я здесь для того, чтобы дождаться твоего пробуждения и отвести к брату. Я наблюдал за тобой, пока ты спал. Твоя душа неспокойна.

— Не бу ши. — Иммануэль поднялся, протянул ладонь для рукопожатия. — Сэмюэл Аглер.

— Чонг Ксионг

Он пожал руку, отметив силу узкой ладони:

— Насколько я понял, вы один из учителей моего брата.

Чонг улыбнулся.

— Твоя одежда в ванной. Будь добр, оденься и иди за мной. Брат ждет.

Иммануэль отправился в ванную под аккомпанемент урчания в животе. Оденься и иди за мной… да что он о себе воображает? Он задвинул за собой седзи, оправился, умылся и надел белую одежду для занятий кунг-фу.

Выйдя из ванной, сразу же направился на кухню.

— Эй, мистер Чонг, завтракать будете?

— Мы не будем есть в это время. — Чонг указал на улицу. — Прошу.

— Но я голоден.

— Укроти свой аппетит.

— И как же это сделать?

— Представь себе дохлую крысу, гниющие внутренности которой вываливаются на кишащий червями бутерброд.

Иммануэль усилием воли отогнал тошноту.

Улыбка Чонга не изменилась.

— Не обувайся, пожалуйста.

Голодный, босой и раздосадованный Иммануэль Гэбриэл через минуту уже бежал по вымощенной камнями дорожке.

— Вы тибетский монах, да?

— Ты знаком с историей Шаолиня?

— Только по старым фильмам про кунг-фу.

Чонг перешел с бега на быстрый шаг

— Кунг-фу — только часть тренировок. Чтобы понять Шаолинь, нужно знать историю Китая от 2600 года до Рождества Христова. Две тысячи лет Китай оставался разделенным, брошенным на произвол варваров и монгольских орд.

— Потому ваши предки и построили Стену, верно?

— Великая Китайская Стена, которая существует сегодня, — это всего лишь приманка для туристов. Изначально она была лишь системой баррикад. Поэтому монголы легко преодолевали ее. И только в 221 году до Рождества Христова император Чин объединил китайцев. Семьсот лет спустя монах по имени Бато пришел в Китай учить людей принципам буддизма. Император пригласил монаха в свой дворец и предложил стать придворным учителем. Бато отклонил это предложение и попросил выделить ему участок земли, чтобы построить там монастырь. Император предложил ему землю в провинции Хунань, в горах Суншань. Так возник Шаолинь. Это название буквально означает «монастырь в лесу на склоне горы»… В 539 году нашей эры святой, по имени Бодхидхарма, оставил свой монастырь в Индии и решил нести в мир учение чань буддизма, на западе больше известное как дзен. Бодхидхарму описывали как бородатого мудреца с ясными синими глазами.

— Он был Стражем?

Чонг только улыбнулся.

— Говорят, что Бодхидхарма прошел сотни миль и достиг северного Китая, пересек Гималаи и реку Янцзы, чтобы достичь монастыря Шаолинь. К сожалению, настоятель Фэн Чанг вначале не впустил его в обитель, и тогда Бодхидхарма ушел в близлежащую пещеру. По легенде он медитировал, сидя лицом к стене, пока его синие глаза не прожгли дыру в камне пещеры. Монахи приходили к нему, приносили пищу и воду, а со временем настолько прониклись глубиной его знаний, что пригласили в храм Шаолинь.

Войдя в Шаолинь, Бодхидхарма, которого китайцы стали называть Та Мо, заметил, что монахи слишком слабы, чтобы успешно медитировать. Он научил их трем сериям упражнений, которые потом легли в основу кунг-фу Шаолиня — техники «тяжелой работы и совершенствования». Позже эти техники превратились в боевые искусства и помогли справиться с окрестными разбойниками. Было построено несколько новых монастырей, во главе которых стали Мастера Шаолиня — знатоки всего, что касалось тренировки тела, разума и духа.

— А вы Мастер?

— Великий Мастер. Я еще ребенком начал тренироваться в монастыре на горе Сунг Сан, в двадцать лет начал тренировки в Гвон Хау. Наш стиль соединяет техники Шаолиня и даосов, что позволяет воину мгновенно переходить от плавных движений к сокрушающим ударам.

— И как давно вы учите Джейка?

— Я пять лет учил его. Теперь Джейкоб учит меня.

Они прошли по подземному переходу и повернули направо, в нишу. Стальная дверь скользнула в сторону, открыв проход на узкую каменную лестницу.

Иммануэль шагал за худощавым монахом по винтовой лестнице, освещенной только масляными светильниками на редких выступах известняковых стен.

— Такое оформление придумал твой брат, — сказал тибетец. — Оно приводит дух в нужное состояние.

Им пришлось спуститься на два пролета. Температура резко упала, Иммануэль потер руки, покрывшиеся гусиной кожей.

— Должно быть, чертов кондиционер полетел. Ого…

Лестница внезапно оборвалась, и они очутились на заснеженной вершине горы. Со всех сторон, насколько хватало взгляда, их окружали пики Гималаев. Иммануэль шагнул с последней ступеньки на заснеженную скалу, и каменный коридор за его спиной исчез, спрятавшись за голографическим изображением.

— Господи, ну и холодно же тут. — Глаза Иммануэля слезились, дыхание превращалось в пар. — Ладно, и что теперь? Надеюсь, что вы, ребята, предусмотрели тут какие-то укрытия, а то я уже почти отморозил яйца.

Чонг не обратил внимания на его слова, деловито шагая по глубокому снегу.

Иммануэль следовал за ним, чувствуя, что легкие обжигает холод, а босые ноги теряют чувствительность.

Наконец они достигли входа в пещеру.

Там сидел Джейкоб, замерший в позе «лотос». Одет он был только в черные штаны.

Кожа, под которой рельефно прорисовывались мускулы, была совершенно нормального розового цвета.

— Он с ума сошел? Хотя, он давно уже сошел. — Иммануэль стучал зубами. — Разбудите его, пока не замерз до смерти. Здесь же явно ниже нуля.

— При ветре здесь минус восемнадцать градусов по шкале Фаренгейта. Коснись его кожи.

Иммануэль протянул руку, тронул брата за плечо и удивился тому, что кожа того была очень теплой.

— Да у него горячка!

— Это не горячка, точнее, не горячка, вызванная болезнью.

— Я не понимаю. Давно он так сидит?

— Чуть меньше четырех часов.

— Четырех часов? Как…

— Это один из видов медитации Та Мо, которой обучил нас мудрец Шаолиня. Он использует энергию ци, чтобы управлять внутренними процессами своего тела, превращает бета-волны мозга в альфа-волны. Джейкоб повысил температуру своего тела, чтобы компенсировать внешний холод. А теперь давай посмотрим, сможешь ли ты обнаружить у него пульс.

Иммануэль прикоснулся к шее брата, затем, нагнувшись, прижался замерзшим ухом к груди Джейкоба, но ощутил только тепло.

— У него не бьется сердце. Он в нексусе?

— Нет. Такая тренировка лишь помогает подготовиться к нексусу. И к общению с отцом.

— Это вы его научили?

— Да, но даже мой учитель не достиг подобных высот. Когда Джейкоб вот так сфокусируется, его альфа-волны превышают все возможные показатели.

Иммануэль стиснул стучащие зубы.

— А как насчет… меня?

— Давай проверим. Сними куртку и садись перед братом.

Парень неохотно стянул с плеч куртку и сел в позу «лотос».

Холодный ветер, как нарочно, именно в этот момент дохнул во всю силу, пробирая до костей.

— Черт!

— Игнорируй холод. Закрой глаза. Представь себе тонкие трубки внутри своей грудной клетки. Трубки раскалены докрасна. Постарайся увидеть их внутренним зрением. Почувствуй тепло, которое струится к твоим рукам и ногам, запястьям и лодыжкам, наполняет пальцы. Вдыхай медленно через нос… Выдыхай плавно через рот. Каждый медленный вдох раздувает угли, которые раскалили трубки. Расслабься в тепле.

Иммануэль сосредоточился. Напряжение оставило мускулы. Он больше не дрожал.

— Хорошо. Очень хорошо. А сейчас я положу тебе на плечи простыню. Она окажется мокрой. Я хочу, чтобы ты сосредоточился и направил жар внутренних труб через тело на мокрую ткань.

Тибетец вошел в пещеру. Внутри стояла деревянная бадья с ледяной водой. Он вынул из воды простыню, отжал ее и обернул вокруг голых плеч Иммануэля.

Мэнни распахнул глаза, потом снова закрыл их и сосредоточился, возвращаясь в состояние транса.

— Сосредоточься на трубках в своей груди, направь это тепло назад, к плечам, потом дальше, на мокрую простыню. Медленно вдыхай через нос, выдыхай через рот, с каждым вздохом раскаляя трубки…

Иммануэль замедлил свой пульс. Дыхание почти остановилось. Он чувствовал жар в животе, но во время игры в футбол этот жар опалял, а сейчас — согревал и расслаблял.

Разум открылся, и Мэнни провалился в темные коридоры, падая все дальше и дальше, пока не услышал голос:

Иммануэль открыл темные глаза, завопил и вскочил на ноги, отбрасывая прочь нагретую и сухую простыню.

Джейкоб схватил его за плечи.

— Мэнни, что случилось?

Иммануэль обхватил себя руками, зашагал по снегу на нетвердых ногах.

— Компьютер, конец программы!

Снег и горные вершины исчезли, оставив только покрытую сенсорными панелями темную комнату. Холод потихоньку стал сменяться волнами тепла.

Джейкоб склонился над братом, который скрутился в клубок, чтобы согреться.

— Ты его слышал, так ведь, Мэнни? Ты слышал нашего отца!

Иммануэль, дрожа, вскинул голову.

— Я ничего не слышал. Выведи меня отсюда к чертовой матери!

Глава тридцать третья

Лорен Бекмейер устала.

Не так, как обычно после физических упражнений. Это было нечто иное: непреходящая, изнурительная, опустошительная усталость. Ничего подобного Лорен никогда раньше не испытывала, и это пугало своей новизной.

Такую усталость породил страх смерти.

Последние тридцать шесть часов она металась по улицам и паркам, пряталась, избегала людей. Она не могла вернуться в свою квартиру. Не могла связаться с родителями и друзьями, потому что убийцы профессора Гейбхарта наверняка придут за теми, кто ей дорог, чтобы потом добраться и до нее. Она ничего не ела, потому что купить еду можно было только по идентификационной карточке, а ее чип остался в мусорной корзине.

Лорен не знала, кто ее враг, но у нее были на этот счет вполне конкретные подозрения.

Те, кто хотел, чтобы профессор Гейбхарт умолк навсегда, боялись, что он расскажет правду о кратере Йеллоустона. Для того чтобы они решились убить профессора, давление в гейзере должно было подняться настолько, что взрыв стал совершенно неминуем.

Последнее извержение в Йеллоустоне привело к ледниковому периоду. Если же очередное не за горами, то… о Боже!

Страх за собственную жизнь отступил перед осознанием глобальности грядущей катастрофы. Нужно каким-то образом предупредить людей. Заставить себя слушать, пока еще есть время хоть что-то предпринять… Если есть время, то должен быть и способ…

Но кто станет ее слушать? Она никто, ее очень просто вышвырнуть, как мусор, еще до того, как на нее наведут объектив телевизионной камеры. Да и какие у нее доказательства?

И все же существовал тот, к кому не могла не прислушаться пресса, тот, у кого многие мечтали взять интервью, тот, о ком телевизионные новости трубили куда больше, чем обо всех ученых и лаборантах-геологах вместе взятых.

Нужно было разыскать Сэма.

Лорен наблюдала за входом в Медицинский Центр, спрятавшись в кустах живой изгороди. Волосы она намочила и зачесала назад, тщательно спрятав под бейсболкой.

Она перешла улицу, пристроившись к семье, которая явно собиралась проведать родственника. Таким образом она протиснулась сквозь толпу в коридоре. Затем выстояла очередь к автоматической справочной.

Нажала клавишу «ОТДЕЛЕНИЕ ПАЦИЕНТОВ», затем — «Палата Кирка Пикока».

Она оглянулась по сторонам, прошла мимо лифта и поднялась по лестнице.

Кирк Пикок лежал на кровати, из открытого рта капала слюна, глаза скрыты шлемом виртуальной реальности. Лорен села на стул у изголовья, отвернувшись от робота, меняющего капельницы.

— Кирк. Эй, Кирк! — Лорен постучала по шлему, а потом стянула его.

— Какого чертового хрена… Лорен? Привет…. Ты что тут делаешь?

— Пришла проведать. Как самочувствие?

— Хреново. Иглы и трубки торчат изо всех дыр. Не надирался уже дофига времени. Забрали контакты, сняли весь пирсинг, сбрили волосы просто везде, а в довершение всего папаша настаивает, чтоб я вернул своей коже нормальную пигментацию. Дерьмо, а не жизнь.

— Кирк, сделай одолжение. Мне нужно уехать на несколько дней. Меняю свою машину на твою амфибию.

— Твой роскошный «корвет»? Ты чем обдолбалась?

— Всего на пару дней. Обещаю, буду о ней заботиться.

— Да хоть утопи, мне по фиг. Она принадлежит моему папаше. Старыйгребаныйпердун.

— А какой код доступа?

— Код доступа… черт… А, да. — Он приподнял босую ногу. На пятке оказалась татуировка KP-3757-D.

Лорен запомнила.

— Спасибо, Кирк. Я перед тобой в долгу. Когда выпускают?

— Ахренихмамузнает, эта механическая говновозка назначила мне еще один анализ крови. Я ей сказал, что сосать из меня плазму она будет только тогда, когда закачает в обмен КАЙФ. Ха-ха… Эй, психоза, ты куда?

Иммануэль Гэбриэл обалдело уставился в глаза психиатра, которые при свете ламп меняли цвет с шоколадного на зеленый. Волосы специалиста оказались каштановыми и были собраны в «шипы» при помощи геля. А еще у него оказалась заячья губа и свежие шрамы возле нее и на нижней челюсти, явно свидетельствующие о хирургическом вмешательстве.

— Не похожи вы на психиатра.

Майк Снайпер улыбнулся.

— А как, по-твоему, выглядят психиатры?

— Ну, не знаю… Более банально, что ли. Что с вашим лицом?

— Боевые шрамы. Я заменял на спарринге одного из партнеров твоего брата. Ну и получил… Что-то он в последние дни совсем не по зубам простым смертным.

Иммануэль сел на кушетку, все еще чувствуя головокружение от успокоительного.

— Так вы психиатр Джейка? Наверняка он и вам мозги морочит.

— Время от времени. Он редко выдает правду о себе. Предпочитает общаться с Великим Мастером Ксионгом и доктором Мором. Джейкоб всегда уверен в себе. Даже в четырнадцать лет он четко знал, кто он такой и чего хочет от жизни. И он не из тех, кто теряет контроль над собой.

— В отличие от меня.

Доктор Снайпер улыбнулся.

— Не будь к себе слишком строг. Если бы кто-то сказал мне, что мне придется вести космический корабль бог знает куда, я бы тоже сидел на седативах. Чего ты точно не можешь себе позволить, так это поддаться психозу своего брата.

— Психозу? — Иммануэль оживился. — Так вы не верите во все эти истории с героями близнецами?

— Верю ли я, что вы с Джейком совершенно уникальны? Да. Верю ли я, что вы каким-то образом стали героями эпоса, записанного пятьсот лет назад? Нет.

— А вот Джейк верит.

— Разум Джейка впитывает информацию как губка. К сожалению, майянская мифология вдалбливалась в его сознание с самого рождения. Стала частью личности и частью психоза, которые уже, к сожалению, неразделимы.

— Но… я слышал голос моего отца.

— Где ты был в это время?

— Внутри проекции… запрограммированной моим братом, этим уродом! Но погодите, ведь корабль Стражей существует, этого же вы не сможете отрицать!

— А кто отрицает? Действительно существует инопланетный корабль, выкопанный в Мексике. Насколько я знаю, он пролежал под землей не менее десяти тысяч лет. Разве это не потрясающее открытие? Разве оно не влияет на наше представление об истории Земли? Несомненно. Связано ли оно с твоим пропавшим отцом? Возможно, раз именно твой отец нашел этот корабль.

— Так вы не верите в то, что нам с Джейком предназначено покинуть на нем Землю через четыре дня?

— На нем? — Доктор Снайпер фыркнул от смеха. — Слушай, доктор Мор верит в майянскую чушь не меньше Джейкоба, но даже он скажет тебе, что двигатели, не работавшие десять тысяч лет, запустить практически невозможно. Ты думаешь, ребята из НАСА не пытались? Эта древняя лохань покинет Землю только в том случае, если мы погрузим ее на один из тягачей, которые отправляются на Марс.

Иммануэль широко улыбнулся, не сумев сдержать слезы облегчения.

— Док, я готов вас расцеловать.

— Расцелуй маму. Ей это очень нужно.

— В смысле?

— Когда дело доходит до чувств, твой брат холоднее рыбы, но твою маму буквально разрывает на части. Представь, каково это провести двадцать лет, цепляясь только за слабую надежду на то, что любимый, человек, исчезнувший у тебя на глазах, может быть, все еще жив. Это все равно, что заставить жену военнопленного сидеть и ждать двадцать лет его вероятного возвращения. Посмотри, как живет твоя мать. Она изолирована от общества, лишена возможности видеться с одним из своих сыновей, а второй полностью затерялся в своем собственном мире. Никакой личной жизни, не с кем даже поговорить. Не зная, что думать о смерти Мика, твоя мама не позволяет себе ни с кем заводить отношений, не говоря уже о том, что она выполняет любой каприз Джейка.

— Так было всегда. Наверное, Джейк и ее убедил, что мы покинем Землю через четыре дня и отправимся в Шибальбу за отцом.

— А это значит, что через четыре дня ему придется столкнуться с реальностью собственного психоза, и это разрушит его представление о мире. Твоя мама знает, что это скоро произойдет, и перепугана до смерти.

Мэнни вытер слезы.

— Где она? Я хочу ее увидеть.

Мягкий розовый песок.

Прозрачная лагуна, волны ласково гладят их лодыжки.

Доминика держит Майкла за руку. С любовью смотрит на его загорелое лицо, на то, как золотые искорки теплого солнца танцуют в его темных глазах.

— Мама?

Мик смотрит на нее с грустной улыбкой.

— Тебе пора идти.

Доминика сняла шлем виртуальной реальности, сощурилась от яркого света.

— Извини, — сказал Мэнни. — Я тебя побеспокоил?

Она села на кушетке, выключила программу виртуальной реальности.

— Как ты себя чувствуешь, Мэнни?

— В порядке.

— Мне жаль, что Джейк сводит тебя с ума. Жаль, что я позволила себя уговорить и вернула тебя обратно. Я всегда хотела, чтобы ты жил нормальной жизнью.

— Мам, я в порядке. — Он присел рядом с ней. — Я больше о тебе волнуюсь.

Она криво улыбнулась.

— С каких это пор?

Мэнни проглотил застрявший в горле ком.

— Я понимаю, как тебе было трудно… ну, остаться без Мика и смотреть, как распадается твоя семья. А когда ты меня отпустила, стало еще хуже.

— Твои инстинкты были верны. То, что я сделала… То, что я позволила Джейку, было неправильно.

— Джейк манипулировал тобой точно так же, как он всегда манипулировал мной.

— Дело не только в Джейке. Я сама верила во все это. А как иначе? Когда твой отец оставил меня, я не сомневалась в том, что он жив. Не могу описать это чувство, но каким-то образом я знала, что он где-то близко, и у меня болело сердце. Но прошли годы, и чувства притупились. Твой отец мертв, Мэнни. Я начала понимать и принимать это.

— А все тренировки Джейка, все эти разговоры о путешествии?

— Это моя вина. Я запуталась… Нельзя было показывать ему дневник дедушки Юлиуса. С этого и началась его мания. К тому времени, когда я поняла, что натворила, было уже слишком поздно…

— Я уверен, что «Золотое руно» еще больше усугубило дело. Ученые использовали психоз Джейка, чтобы получить желаемое. Почему ты это разрешила?

— Почему? Да потому, что у меня не оставалось выбора. Вы с Джейком всегда враждовали. За неделю до того, как мы инсценировали твою смерть, ФБР поймало террористов, которые планировали атаковать наш дом биологическим оружием. Все, кто жил в поместье, были подсадными утками. Доктор Мор предложил Джейкобу тренироваться в обмен на доступ к кораблю. Здесь Джейкоб в безопасности. Он говорит, что никогда раньше не чувствовал себя так. Я не могла отказаться.

— Джейк утверждает, что может управлять «Баламом».

— Он может лишь войти в корабль и запустить несколько программ по астрографии. За вычетом всего этого твой брат знает и умеет не больше, чем мы с тобой.

— Урод.

— Вот почему доктор Мор не хотел, чтобы ты видел этот корабль. Он знал, что Джейкоб использует его для своих манипуляций.

— Так почему же ты не рассказала мне обо всем еще до того, как я вернулся? Ох, извини… Если бы ты рассказала, я бы не вернулся.

— Мэнни, это не вина Джейка, это его беда. Болезнь. Расстройство психики. Пока мы позволяли ему жить в своем внутреннем мире, это расстройство перешло в устойчивый психоз, который мешает Джейку адекватно воспринимать реальность.

— А как насчет меня? Я тоже стану таким?

— Нет, не думаю. Даже если гены Хун-Ахпу внезапно проснутся, ты не утратишь связи с реальностью, потому что живешь в ней. Джейкоб был рожден с этим расстройством, но он слишком упрям и чертовски умен, чтобы врачи могли взяться за терапию. Все сходятся на одном: пусть его психоз сам себя загонит в угол. Когда Джейк поймет, что четыре дня уже миновали, а сам он все еще на Земле, как и мы, грешные, то, возможно, позволит нам помочь… Но есть еще одно обстоятельство. Доктор Мор только что узнал, что проект «Золотое руно» полностью поглощен проектом «Надежда».

— А что будет с Джейком?

Она отвернулась.

— Мама, я здесь. Я часть семьи. Тебе придется сказать мне. Что произойдет с Джейком после субботы?

— Его поместят… в частный санаторий.

Иммануэль прошел за братом и доктором Мором в отсек, где находился «Балам». Помещение оказалось пустым, техники «Золотого руна» уже разъехались на трехдневные каникулы перед днем Благодарения.

Огромный корабль сиял в свете прожекторов, как выпуклое золотое зеркало.

Доктор Mop остановился у одного из двигателей, широко улыбнулся Джейкобу.

— Ладно, я готов дать этой штуке еще один шанс.

Джейкоб лениво потянулся.

— Давайте, док, только объясняйте все так, чтобы Мэнни тоже понял. Он ведь всего лишь мастер спорта, а не профессор квантовой физики.

Иммануэль двинул брата локтем по ребрам.

— Ладно, Мэнни, то есть Сэм, главное, что тебе нужно знать о путешествии в космосе, — это то, что Вселенная невообразимо велика. Самая быстрая вещь — свет, который движется в вакууме со скоростью 299 792 458 метров в секунду, и даже с такой скоростью потребуются целых четыре года, чтобы достичь ближайшей звезды. Согласно звездным картам, к которым вы с братом получили доступ, этот корабль был создан где-то в поясе Ориона, а это значит, что он способен превышать скорость света. С учетом этого драгоценного знания ученые «Золотого руна» пытались завести двигатели и выяснить, каким хреном эта штука работает. Теперь мы знаем, что корабль не использует традиционные методы ускорения…

— И как вы это выяснили? — спросил Иммануэль. — Они выглядят как обычные ракетные сопла.

Мор улыбнулся.

— Ракеты годятся для путешествий к Луне или Марсу, но для межзвездных перелетов они не подходят. Вся проблема в топливе. В отличие от самолета, который отталкивается от воздуха, космическому кораблю в вакууме отталкиваться не от чего. А значит, топлива, которое должно толкать корабль вперед, нужно очень много, что и приводит к проблеме массы. Предположим, мы решили добраться до Проксима Центавра, ближайшей к нашему Солнцу звезды, и взяли один из кораблей, которые готовятся для колонизации Марса. Забудем о том факте, что на полет уйдет девятьсот лет. Так вот, даже если тот ядерный реактор, над созданием которого бьются лучшие конструкторские бюро, будет создан, все равно понадобится несколько тысяч супертанкеров с горючим. И опять-таки: чем быстрее ты хочешь туда добраться, тем больше топлива тебе понадобится.

— Я видел передачу про новые грузовики для Марса. Они собираются использовать лунные лазеры.

— Правильно, но эта технология все равно не годится для дальних перелетов. Предположим, что мы на расстоянии одного светового года от Земли и нам нужно сменить курс. Два года уйдет только на то, чтобы новые команды дошли до Земли, были приняты, и мы получили ответ.

— Так в чем же решение проблемы?

— Для начала нужно найти источник энергии в самом вакууме. А потом найти способ манипулировать соотношением массы и пространства-времени.

В 1948 году голландский физик по имени Хендрик Казимир закончил эксперимент с двумя металлическими пластинами. При достаточном приближении друг к другу они начинали притягиваться, высвобождая энергию в вакууме. Это назвали эффектом Казимира, и он относится к незаряженным поверхностям, которые в вакууме теряют свой заряд, но начинают продуцировать энергию.

При минус 273 градусах по Цельсию, абсолютном нуле, движение молекул замирает. Но энергия нулевых колебаний не уменьшается, наоборот, именно она, скорей всего, привела к большому взрыву и создала тот мир, который мы знаем. Мы не видим этого, но все пространство заполнено энергией нулевых колебаний, которые называются так, потому что они повсюду и активизируются только после достижения абсолютного нуля. Если нулевые колебания действительно существуют, а мы считаем, что так оно и есть, то в чашке кофе может поместиться достаточно топлива для того, чтобы испарить все земные океаны.

— И на корабле есть такая «чашка»?

Доктор Мор улыбнулся.

— Именно. Наша задача состоит в том, чтобы синхронизировать эти колебания во всех трех измерениях. Согласно теории относительности Эйнштейна, скорость света ограничена скоростью материальных частиц. Есть тардеоны — частицы с ненулевой массой, они могут приближаться к скорости света, но никогда не достигают ее, есть люксоны — с нулевым зарядом, фотоны и нейтроны, которые движутся в вакууме со скоростью света…

Доктор указал на двигатели корабля.

— Но только тахионы, субатомные частицы, могут перемещаться со скоростью, превышающей скорость света. То, что мы сейчас видим, по моему скромному разумению, является системой гипердвигателей, работающих именно на энергии тахионов. — Мор повернулся к Джейкобу. — Ну что, профессор Гэбриэл? Я прав?

Джейкоб улыбнулся.

— Была здесь девчонка по имени Света, сбежала быстрее скорости света. А потом ей стало невмочь, вот и вернулась в прошлую ночь.

— И что это должно означать? — пожал плечами Иммануэль.

— Твой брат хочет сказать, что, теоретически, при движении со сверхсветовой скоростью можно вернуться в прошлое.

Иммануэль повернулся к брату.

— Это что, оно? Временная петля?

— Тихо, не прерывай, — ответил Джейк. — Ладно, док, с теорией вы справились на отлично, давайте попробуем обосновать ее. Как, по-вашему, работает эта штука?

Доктор Мор указал на огромные выступы в хвостовой части корабля.

— При выходе на орбиту они открываются и пропускают через себя поток тахионов. Компьютер «Балама» может менять курс и скорость, регулируя отверстия в этих выступах. — Ученый улыбнулся. — Ну? Я сдал экзамен?

Включился коммуникатор.

— Джейкоб, обед готов, — послышался голос Доминики. — Я хочу, чтобы вы с братом поторопились. И передайте доктору Мору, что звонила жена, так что в его же интересах как можно оперативнее поднять свою задницу и мчаться домой.

Дэйв Мор посмотрел на часы.

— Ох, черт… Ладно, увидимся завтра утром.

Иммануэль посмотрел ему вслед.

— Кажется, он и вправду много знает про это космическое дерьмо.

— Еще бы, — пожал плечами Джейкоб. — Он же сам его пилотировал.

— Что?

Джейк внезапно стал очень серьезным.

— Временная петля, Мэнни. Когда катаклизм обрушится на Землю, Дэйв Мор станет одним из тех ученых, которых отберут для колонизации Марса. Вот только он так и не доберется до места, его корабль и еще несколько других затянет в червоточину.

— Доктор Мор был на Шибальбе?

— Да. К счастью, он и еще несколько членов Братства спаслись от Мерзости.

— Стоп, погоди… Ты хочешь сказать, что доктор Мор был… одним из Стражей?

— И снова будет, если мы не достигнем успеха в Шибальбе. Он не помнит того, что когда-то был великим учителем майя, Кукульканом.

Закатное солнце окрасило пурпуром Атлантический океан.

Лорен выждала еще пять минут, потом короткими перебежками направилась к частным гаражам. Довольно быстро отыскав тот, что принадлежал семье Пикок, она ввела код доступа.

Алюминиевая панель отошла в сторону, открывая водные лыжи с мотором, пляжные лежаки, стулья и канареечного цвета трехколесный багги, корпус которого больше походил на лодку, чем на автомобиль.

Лорен забралась в двухместную открытую кабину амфибии. Завела мотор, выехала из гаража и вырулила по песку к океану.

Волны приподняли машину над мелью. Колеса втянулись. Передняя лыжа встала на свое место под приподнятым носом, за кормой выдвинулись винты.

Лорен вдавила в пол педаль газа. Ветер взревел в ушах, когда машинка помчалась на север со скоростью восемьдесят километров в час, направляясь к мысу Канаверал.

Жареная индейка. Гарнир. Сладкий картофель. Свежие булочки.

Иммануэль объелся. Откинул голову на мягкую подушку и отрыгнул.

— Очень мило.

— Прости, мам, но это мой лучший ужин за последние несколько лет. Сколько его пришлось синтезировать?

Доминика нахмурила брови.

— Это была самая настоящая индейка, а не соевая дрянь с ароматизаторами и вкусовыми добавками. Если хочешь что-то сделать хорошо, делай это так, как положено.

В комнату вошел Великий Мастер Чонг. Лицо его было озабоченным.

— Джейкоб, пойдем, пожалуйста. И твой брат тоже.

Доминика побледнела.

— Что-то случилось?

Монах кивнул.

— У нас гости.

Лорен сбросила скорость и повернула к берегу.

Она потянулась, расправляя затекшую спину. Еще бы. Три часа непрерывной гонки вдоль побережья Флориды. Девушка устала, замерзла, все тело ныло, и, кроме того, она весьма сомневалась в своем здравом рассудке.

Старый маяк мыса Канаверал виднелся в полумиле к северу. Прямо перед ней возвышалось огромное здание, за которым она наблюдала издалека несколько дней назад.

Несколько дней? Кажется, прошли годы. Ладно, если уж собралась, то делай…

Она погнала амфибию к берегу.

Как только лыжа коснулась песка, машина встала на колеса.

Лорен припарковала трехколесный багги возле песчаной дюны, глядя на десятиметровую ограду, которая тянулась вдоль всего берега.

Лорен бросила на сетку обломок ракушки.

Разряд.

Ладно, Эйнштейн, дальше что?

Вспышка прожекторов заставила ее вздрогнуть и обернуться. К главному входу выруливал белый лимузин.

Лорен присела, потерла лоб, пытаясь избавиться от странного чувства дежавю.

Великий Мастер Чонг, Доминика, Джейкоб и Иммануэль стояли у панели наблюдения.

Во главе стола из искусственного дуба сидел Президент Джон Звава. Слева от него — Алиса Попова, справа — испанец из команды «Золотое руно».

— Дэнни Диаз, — пробормотал Джейкоб. — Правая рука Дэйва Мора. Похоже, этот ублюдок нас продал.

В комнату вошел взъерошенный доктор Мор. Рядом с ним широко шагала женщина, самая потрясающая из всех, кого Иммануэлю Гэбриэлу доводилось видеть. Молодая, примерно его возраста, но не по годам серьезная. Кожа цвета мокко. Высокие скулы в обрамлении длинных волнистых волос, которые ниспадали до талии. Полные чувственные губы и темные очки. Она казалась загадочной и притягательной, свободно разгуливала по комнате. Шелковая одежда цвета слоновой кости грозила вот-вот упасть с ее плеч.

Мэнни смотрел на нее широко открытыми глазами.

— Кто это?

Джейкоб уставился на гостью так, словно увидел привидение.

— Проблема.

До них донесся голос Дэйва Мора:

— Миссис Мабус, я, честно говоря, не понимаю, чего вы хотите. Мы десять лет пытались разобраться с конструкцией этих двигателей, и…

— Прошу вас, доктор Мор, давайте не будем начинать наше знакомство с такой откровенной лжи. — Голос у нее оказался мягким, глубоким и нежным. — Дэниел?

Дэнни Диаз активировал объемный дисплей и вывел на него трехмерное изображение корабля Стражей, заставив модель медленно вращаться над столом.

— Мы смогли получить доступ к программам астрографии «Балама», — проговорил он. — Нашли и определили источник электромагнитного излучения, послужившего оружием, которое спасло нас в 2012 году…

Лилит, мерившая шагами комнату, внезапно остановилась у зеркала, по другую сторону которого застыли наблюдатели этой тягостной сцены.

— Кто она, Джейкоб? — шепотом спросила Доминика.

Лилит вдруг игриво улыбнулась и медленно приподняла шелковый топ, демонстрируя фальшивому зеркалу тяжелые смуглые груди.

Иммануэль улыбнулся.

Сердце Джейкоба пропустило удар.

А потом она сняла темные очки, и братья увидели шизофренический блеск в ярко-синих глазах.

Джейкоб схватил брата за руку и потянул прочь из комнаты.

— Джейк, прекрати…

— Нет! Тебе нужно уходить отсюда, и быстро!

— Джейк, ее глаза… она…

— Пошел, пошел…

Они пробежали по коридору к двери с табличкой «ОБОРУДОВАНИЕ». Джейкоб ввел код, открыл дверь…

…и указал на полутемную лестницу.

— Это выход наружу, на пляж. Дай мне две минуты, и я выключу ток на ограде. Твоя девушка ждет снаружи.

— Лорен здесь? Откуда ты знаешь?

— Молчи, послушай меня. Отправляйся на юг. Держись подальше от людей. Найди Френка Стансбури. Это друг семьи. Он живет в Делрей-Бич, в поместье.

— А ты?

Джейкоб обнял брата.

— Не спрашивай, беги! Запомни: Френк Стансбури. И не выходи в нексус, иначе Хун-Ахпу обнаружит тебя. Беги же!

Иммануэль сбежал по ступенькам. Пинком распахнул заржавевшую железную дверь и выскочил на пляж. Пропахший океаном ветер хлестнул его по лицу.

Слева от него включились прожекторы. Он нырнул вперед, прокатился к основанию электробарьера.

Лучи прожекторов подбирались все ближе. Мэнни бросил песком на сетку забора, услышал шипение. Давай, Джейк, отключай!

Он пару раз вздохнул, потом снова бросил горсть песка.

На этот раз никакой реакции.

Он вскочил на ноги, схватился за сетку и с ловкостью ящерицы взобрался на ограду. Спрыгнул в темноту, приземлился на полусогнутые ноги…

… и увидел знакомую фигурку, бегущую в сторону океана.

Лорен бежала по пляжу, подальше от сирен, подальше от прожекторов. Ветер свистел в ушах, когда она со спринтерской скоростью неслась к своей амфибии.

— Лорен, подожди!

Сэм?!

Лорен остановилась и уставилась на своего жениха, который бежал к ней, оступаясь на песке.

— Лорен! — Сэм недоверчиво глянул на нее. — Господи, это и вправду ты!

Она бросилась в его объятия и разрыдалась.

— Сэм, у меня такие проблемы…

— Не поверишь, у меня тоже. — Он оглянулся через плечо и заметил вооруженных охранников. — Вперед!

Они помчались по пляжу.

— Нет, сюда!

Лорен потянула его к воде.

Он заметил амфибию, оглянулся и понял, что один из охранников активирует парализатор.

Нет! Несмотря на предупреждение Джейка, он соскользнул в нексус…

…и время замедлилось, стало плавным потоком.

Он увидел медленную и вязкую, как желе, энергию станнера, растекающуюся полукругом и несущуюся к ним. Петля парализующего поля медленно растягивалась над пляжем.

Джейкоб обхватил Лорен за талию и прыгнул в кабину амфибии.

Я чувствую тебя, кузен. Почему ты убегаешь? Чего боишься?

Он включил мотор, превращая машину в катер, запрограммировал автопилот на поездку до Майами…

… и тут волна энергии настигла их, ударила в спину, лишила сознания.

Глава тридцать четвертая

Капитан Роберт Уилкинс, Командующий Погодной Сетью Атлантических ВМС, смотрел прямую спутниковую трансляцию суперурагана Кеннет на огромном экране командного пункта. Шторм категории-6 превратился в истинное безумие природы. Четко очерченное око урагана находилось в шестидесяти морских милях от острова Элеутера, воронка гигантского шторма уже поглотила Багамские острова, ветра, не снижавшие скорости даже до отметки 312 км/ч, уничтожали один за другим обезлюдевшие города.

Уилкинс был зол и растерян. Доставка смеси МПК из порта Майами не просто задерживалась. Того, что привезут оттуда, едва ли хватит на то, чтобы заправить азотной смесью половину систем распыления. А обуздать разрушительную силу урагана категории-6 могут лишь объединенные действия полностью заправленных восьми подлодок. В распоряжении Уилкинса их было всего шесть, а Кеннет уже превысил все ранее известные параметры.

Дежурный офицер Дэвид Сутера протянул распечатку.

— Капитан, последние данные.

— Боже, он набирает скорость.

— Вызывает акустик. Капитан, мы вошли в око урагана.

— Отлично. Рулевой, смена курса, два-семь-девять, скорость четыре узла.

— Да, сэр, принято. Смена курса два-семь-девять, скорость четыре узла.

— Поднять перископ.

— Есть, сэр. Поднимаю перископ. Установлен на восемнадцати метрах.

Сутера прижался лицом к перископу и быстро осмотрел поверхность.

— Подтверждаю, мы вышли на око шторма.

— Флот на позициях?

— Ждем «Вайоминг» и «Кентукки». Расчетное время прибытия четыре минуты. Остальные корабли вышли на позиции, ждут приказа.

Уилкинс перевернул фуражку козырьком назад и прильнул к перископу.

Солнце отражалось от поверхности воды, высота волн не превышала девяти метров.

Оазис тишины в водовороте Ада…

Капитан развернул перископ на запад. Он смотрел на сердце торнадо изнутри. Темно-пурпурная стена облаков — вращающихся, крутящихся, с ежесекундными вспышками молний — казалась взбесившимся живым организмом.

— Капитан, все корабли на местах.

Уилкинс заставил себя оторваться от перископа и поправил фуражку.

— Отлично. Рулевой, всплытие. Увеличить скорость до шестнадцати узлов.

— Есть, сэр. Всплытие. Скорость шестнадцать узлов.

— Два сигнала боевой готовности.

— Есть, сэр. Два сигнала.

Два удара гонга пронеслись над морем, уведомив все подлодки «Трайдент» о том, что пришла пора выстроиться в линию вдоль восточной стены урагана.

— Начать атаку МПК.

— Есть, сэр. Начинаем атаку.

Вертикальные ракетные шахты, расположенные в центральной части подлодок, поднялись к небу, словно диковинный лес высотой в три этажа. Изначально предназначавшиеся для 65-тонных ракет с ядерными боеголовками «Трайдент D-5», эти шахты теперь содержали в себе канистры со смесью жидкого азота и реагентов.

Дежурный Погодной Сети Мэтт Винегар активировал секундомер на приборной доске и последовательно нажал «ВЫБРОС-1» и «ВЫБРОС-2».

Внутренние люки открылись, активация прошла успешно. Секунду спустя из шахт под сильным давлением ударил газовый поток. Смешавшись с атмосферой в условиях высокой влажности и низкого давления, газ расширялся и кристаллизовался, формируя густой туман, быстро заполняющий эпицентр циклона.

Мощные волны ударили в борта подлодок с такой силой, что несколько неосторожных моряков не удержались на ногах.

Дежурный изо всех сил боролся с тошнотой и следил за часами. Каждый выброс контейнера с МПК должен был быть четко синхронизирован и рассчитан: слишком много газа сразу — и результата не будет.

Через четыре минуты была запущена очередная порция газа.

Шторм продолжал двигаться на восток. Химикаты втянулись в воронку, и расширение газа пошло с фантастической скоростью.

Высоко над подлодками, среди облаков суперурагана, кружили беспилотные наблюдатели авиалаборатории ESMA. Крылатые дротики шныряли во всех направлениях, собирая драгоценные данные и отправляя их в центр.

Офицеры и команда «Пенсильвании» не сводили глаз с экрана, на котором бегущей строкой сообщалось:

Скорость продолжала падать: 291 км/ч… 290 км/ч… 286 км/ч…

— Капитан, докладывает дежурный погодной сети. Вся смесь выпущена.

— Погружение. Глубина тридцать метров.

— Есть сэр, погружение. Глубина тридцать метров.

Капитан Уилкинс уставился на цифры с показаниями датчиков, мысленно приказывая им уменьшаться и дальше. Он знал по опыту, что для нарушения цикла развития урагана скорость ветров должна снизиться до 224 км/ч.

268 км/ч… 267 км/ч… 266 км/ч… 285 км/ч…

Уилкинс стиснул зубы. Недостаточно… Совершенно недостаточно. Он раздраженно выдохнул:

— Капитан, радиорубка. Свяжитесь со штаб-квартирой ESMA. Сообщите, что команда Погодной Сети не смогла остановить шторм.

Прибой тихонько шелестел по песку опустевшего пляжа. Солнце клонилось к закату, уходя за вершины кокосовых пальм, порывы тропического ветра срывали плоды с деревьев. Птицы, то и дело нырявшие за рыбой, внезапно снялись с места и направились в сторону суши, подальше от моря.

Иммануэль Гэбриэл открыл глаза.

Он был пристегнут к сидению амфибии, которая самостоятельно выбралась на берег Сняв с плеч ремни, обратился к своей спутнице:

— Лорен! Лорен, очнись.

Она открыла глаза, убрала изо рта прядку волос.

— Оххх, моя голова… что случилось?

— Нас накрыло лучом парализатора. Я успел активировать автопилот прежде, чем отключиться. Похоже, мы нормально добрались до Майами.

Иммануэль помог ей выбраться из ремней безопасности.

Лорен обняла его.

— Почему ты был в НАСА?

— Господи, не спрашивай. Я вроде как… не знаю… можно сказать, исполнял свой долг перед семьей. Потом расскажу. А что ты там делала?

Она вывернулась из его объятий.

— Попала в беду. Кто-то убил профессора Гейбхарта и теперь охотится за мной!

— Стоп-стоп, помедленней. Кто за тобой охотится?

— Правительственные киллеры. Что-то случилось в Йеллоустоуне. Нам нужно сказать людям…

Они оба удивленно вскинули головы.

Над ними парил робот Системы Воздушного Оповещения.

— Суперураган Кеннет, я совсем забыла…

— Пойдем. — Сэм забрался обратно в амфибию и попытался завести мотор.

Безуспешно.

— Чертова железяка.

— Нет, нет, мы ждем перезарядку. — Лорен активировала подзарядку и потащила Сэма за собой, подальше от машины. Они помчались по песку пляжа.

Робот последовал за ними, держась на высоте пяти метров.

Лорен тихо прошептала Сэму на ухо:

— Они следят за нашими квартирами.

— Кто следит?

— Они! Те, кто убил Гейбхарта. — Она вцепилась в его руку. — Один из них пришел за мной в лабораторию. Я спряталась под настилом. И своими ушами слышала, как он сказал, что за моим общежитием следят. Если меня найдут, я умру.

Они вышли с пляжа и пересекли Коллинз-авеню. Саус-Бич опустел. Жизнь в городе замерла.

— Странно тут…

— Сэм!

— Ладно, ладно… Давай ты начнешь с начала и по порядку.

Лорен изложила ему все, показала разрез на ладони.

Сэм прислонился к фонарю и почесал бровь.

— Господи, Лорен, как же ты во все это вляпалась?

— Сама не знаю.

— И ты считаешь, что эти люди связаны с правительством?

— Да! Ты что, не слушал меня?

— Слушал, слушал.

— Сэм, этот робот сообщит о нас копам. Нужно выбираться отсюда.

Он вспомнил последние слова Джейкоба.

— Кажется, я знаю, куда.

Парковка у Ангара-13 была переполнена.

Специалисты проекта «Надежда» прибывали на автомобилях, автобусах и самых разных летательных аппаратах. Целая армия ученых, инженеров и техников застыла в ожидании допуска к космическому кораблю пришельцев, скрытому под куполом главного ангара.

В глубине комплекса космического центра, из тайника, расположенного под японским домом, вышли четыре человека.

Двое охранников, Соль и Перец, остались на страже у переднего крыльца. На каждом был алюминиевый шлем, защищающий нервную систему от возможной атаки парализатора. Доминика нетерпеливо наблюдала за тем, как сын заканчивает возиться с компьютером.

Митчелл Куртц исследовал пространство при помощи смарт-очков.

— Приехали. Северный вход. Вижу четверых охранников, все со станнерами.

— Эти твои, — отозвался Перец. — Я выведу Доминику и парня.

Джейкоб закончил загрузку.

— Компьютер, ввести всю информацию в главную базу, затем стереть все записи с этого терминала… Пароль: Габриэль Альфа-Зулу-Дельта-4 Ахау, 8 Кумку.

— Джейкоб?

— Мама, слушай меня внимательно. Отправляйся с Солью и Перцем, они выведут тебя отсюда. Свяжись с Евой Мор, потом встретишь меня в том самом месте.

— А как же Мэнни?

— С ним все будет хорошо. — Он заставил себя улыбнуться, потом крепко обнял Доминику. — Помни, тебе достаточно просто сделать все, как я сказал, и мы скоро увидимся.

— Уходим! — проговорил Перец.

Он схватил Доминику за руку и потащил за собой к выходу.

Она обернулась через плечо.

Джейкоба не было видно.

Митчелл Куртц окинул скучающим взглядом хорошо вооруженных парней, которые шагали к нему через мост.

— Добрый вечер, ребята.

— Не двигайся. Даже не моргай.

Куртц улыбнулся. Долю секунды спустя его мысленная энергия активировала парализатор.

Четверо охранников рухнули, как карточный домик.

Джейкоб сидел в позе «лотос» посреди центрального сада. Заметив колебание температуры, он открыл глаза.

Лилит смотрела на него из-за приоткрытой ширмы.

— Джейкоб?

Он уставился на нее, как на приближающуюся кобру. От ее улыбки начинало тянуть в паху.

— Я догадывалась, что ты все еще жив… И всегда чуяла тень твоего присутствия. — Ее глаза сверкнули фиолетовым. — Ты бросил меня!

— Я не должен был этого делать. Прости.

— «Прости»?! И это все, что ты можешь сказать? Ты был моим единственным другом, только ты любил меня. Но твои обещания… ложь.

— Я любил тебя, Лилит. И до сих пор люблю.

— Ублюдок. — Она подошла, провела кончиками пальцев по его груди и шее, придвинулась так, что их губы почти соприкасались, а синие глаза казались отражением друг друга.

Подалась вперед, прижимаясь бедром к его паху.

— Я тебя испугала. Почему ты так боишься меня, Джейкоб?

Запах Лилит заставлял трепетать его ноздри, кипятил кровь.

— Я… боюсь своих чувств.

— Врешь. Ты боишься того, во что я превратилась. Но я, как и ты, продукт своего окружения. А значит, ты тоже принял участие во всем этом…

Она улыбнулась. Снова прижалась. Замерла. Облизала губы.

Безумие захлестнуло его, как цунами.

Джейкоб жадно впился в ее губы — две одинокие души, две жертвы социума, две полярных противоположности забылись в мгновении страсти.

Лилит, прервав поцелуй, мягко задышала ему в ухо, пытаясь справиться с пряжкой ремня…

…А Джейкоб просунул руку между ее бедрами, поглаживая и лаская лоно, уже готовое принять его…

Сознание громко кричало: Нет, Джейкоб, остановись, остановись… остановись… ОСТАНОВИСЬ!

Он отдернул руку, оттолкнул ее:

— Я не могу… Я не могу этого сделать!

В синих глазах Лилит горела похоть, губы напоминали кровавую рану.

— Нам суждено быть вместе.

— Нет… это слишком опасно.

— Я хочу тебя, Джейкоб. — Она стянула топ и прижалась к нему голой грудью. — Я хочу почувствовать тебя внутри, и никаких отговорок!

Внезапно она оказалась верхом на его бедрах, буквально насилуя его из нексуса. Разум Джейкоба рванулся туда же, и ощущения, в тысячу раз усиленные волнами энергии, ударили как молния.

Один-единственный момент слабости — и он утратил контроль над собой, изливая семя Хун-Ахпу в давно подготовленную для него колыбель.

Вымотанные, истощенные, они выскользнули из нексуса. Лилит упала на его грудь, шепча:

— Теперь уже ничто не разлучит нас.

Джейкоб Гэбриэл обнял ее и заплакал.

Соль и Перец проводили Доминику к выходу из подвала.

— Стоять! — Два охранника вскинули оружие. — Никто не покинет помещение без разрешения миссис Мабус. Стоять, или мы откроем огонь!

Трое продолжали шагать вперед. Один из охранников выстрелил…

…но защитные костюмы с легкостью поглотили удар тока.

— Сволочи…

Райан Бек первым добрался до охранников. Схватив за шеи, он впечатал их лбами в стальную дверь.

Поместье в самом конце поселка Вест Дельрей ничем не отличалось от других таких же частных владений. Как и другие, оно занимало не больше трех акров земли на берегу озера. Как и в других, там располагались теннисный корт, баскетбольная площадка и бассейн. Ими, как в других поместьях, пользовались лишь в те дни, когда владельцев приезжали проведать внуки. Единственными благами цивилизации, которыми пользовались хозяева, были спутниковые тарелки и, конечно же, новейшая система охраны.

Желтая амфибия остановилась у автоматического пропускного пункта на въезде в поселок.

Солнце почти зашло, темные тучи заволокли небо.

Иммануэль Гэбриэл выбрался из машины. Прижал идентификатор к панели.

— Сэмюэл Аглер по личному делу к Френку Стансбури.

Тяжелые капли дождя застучали по разноцветным плиткам дорожки.

К тому времени, как машина охраны вынырнула из ворот, редкие капли успели превратиться в сплошной ливень. Вооруженный охранник махнул им с заднего сидения, приглашая внутрь.

Они забрались в машину, которая тут же двинулась в сторону нужного дома.

Буксировщик потащил прочь оставленную амфибию.

Автомобиль миновал крытый въезд в поместье и остановился под портиком.

Водитель повернулся к ним:

— Выходите. Мистер Стансбури ждет вас.

Они вышли из машины. Мэнни постучал в массивную дверь из мореного дуба.

Она тут же открылась, выпуская наружу аромат свежего хлеба и выпечки.

К ним шагнул пожилой афроамериканец. Запавшие глаза внимательно следили за ними поверх старомодных очков. Остатки волос были полностью седыми.

Но хрипловатый голос и мудрая улыбка ничуть не изменились за прошедшие годы.

— Привет, Мэнни. Мы ждали тебя.

Эннис Чейни, бывший Президент Соединенных Штатов, втянул обомлевшего крестника в дом, подальше от непогоды.

Глава тридцать пятая

Мэнни сидел на диване напротив огромного стола Энниса Чейни и чувствовал себя заблудившимся во времени.

— Джейкоб предупредил вас о том, что я приеду?

— Еще много лет назад. Способность твоего брата предвидеть события, давно убедила меня в реальности его планов.

— А что должно произойти теперь?

— Не знаю. Джейкоб попросил ожидать тебя, вот и все. Давай поговорим о твоей невесте. Чудесная девушка. Почему она не знает, кто ты такой на самом деле?

— Как я мог? Вы бы признались тому, кого любите, что лгали с самого начала и вообще совсем не тот, за кого себя выдаете?

— Она заслуживает того, чтобы знать. А что если у вас будут дети? Они ведь могут стать такими, как Джейк.

— Я знаю.

— Скажи ей.

— Скажу.

— Когда?

— Скоро.

— Сделай это сегодня.

Иммануэль посмотрел на крестного.

— Почему именно сегодня? Что за спешка?

— Просто сделай это сегодня. — Чейни откинулся на спинку кресла. — А теперь позови ее сюда, посмотрим, чем я смогу помочь в той беде…

Иммануэль нашел Лорен в одной из гостевых комнат, где она пыталась просушить одежду.

— Лорен, я поговорил с Чейни. Он хочет помочь.

— Слава богу!

Чейни задумчиво замер в кресле.

— Ладно, юная леди, представим, что вы правы. Что профессора Гейбхарта действительно убили, потому что он обнаружил нечто, не подлежащее огласке. Но где найти доказательства?

— В Йеллоустоне, — ответила она. — Под гейзерами и в самом кратере.

— Если все действительно так плохо, как вы рассказали, то кальдера готова взорваться. Кому выгодно держать это в тайне? И как можно спрятать такое?

— Они закрыли заповедник. Информацию скрывают, чтобы избежать глобальной паники.

— Мистер… э… Президент, — проговорил Мэнни, — нам нужно рассказать людям о смерти профессора Гейбхарта и обо всем, что скрывают от общественности относительно парка. Если вы это сделаете, Лорен уже не будет представлять для них угрозы.

Чейни кивнул.

— Ладно, считайте, что уже сделано. К утру воскресенья эта история будет в каждом выпуске новостей по всему земному шару. И только после этого мы привлечем к делу ФБР. Как вам такой план?

— О боже, спасибо. — Лорен вытерла слезы. — Спасибо вам огромное. И слава богу, что вы сохранили такое влияние в Майами. — Она посмотрела на Иммануэля. — Я и не знала, что у твоего отца такие могущественные друзья.

Мэнни пожал плечами.

Чейни улыбнулся.

— А пока что вы оба останетесь у меня. Приближается сильный шторм, но с нами все будет в порядке. — Он встал и нетвердой походкой контуженого солдата прошел к двери. — Пойдемте, жена приготовила ужин на День Благодарения. Если вы не съедите все, меня будут кормить тем, что осталось с прошлого Рождества.

Лилит и Джейкоб, держась за руки, стояли у входа в «Балам».

— Потрясающе, — прошептала она. — И это построили наши предки Хун-Ахпу?

— Нет, — ответил Джейкоб. — Строители этого корабля до сих пор нам неизвестны.

Дэнни Диаз, доктор Мор, Бенджамин Мерчант и два гориллоподобных охранника присоединились к ним на платформе.

Мерчант усмехнулся.

— Лилит, милая, ты просто сияешь. Я начинаю зверски ревновать.

Джейкоб опустил глаза. Почти шестьсот техников, ученых и высокопоставленных чиновников сгрудились неподалеку, нетерпеливо ожидая возможности проникнуть в корабль.

Лилит проворковала еле слышно:

— Милый, отвори дверь.

— Конечно.

Джейк прикрыл глаза.

Панель входа отъехала в сторону.

Лилит шагнула вперед…

…и внезапно полетела вниз, через перила, прямо на головы толпящихся людей.

Размытым от скорости движением Джейкоб Гэбриэл схватил Дэйва Мора за запястье и втянул внутрь корабля.

Лилит была подхвачена десятком услужливых рук и поставлена на ноги.

— Джейкоб! — выкрикнула она. — Будь проклят, Джейкоб!

И скользнула в нексус.

— Вы в порядке? — спросил Джейк.

Доктор Мор кивнул.

— Но что все-таки произошло?

— Некогда объяснять, просто держитесь.

Низкий гул заполнил ангар, заставляя дрожать его стены и быстро переходя в оглушающий рев.

Помост задрожал, толпа хлынула в разные стороны, торопясь к ближайшим выходам.

Лилит вышвырнуло из нексуса, когда включились так долго спавшие двигатели «Балама». Невидимая волна электромагнитной энергии подняла на свой гребень огромный инопланетный корабль. Его золотистый нос легко пропорол бетонную крышу. Стальные перекрытия расплавились, как пластмасса.

Лилит выбралась из-под упавшей стойки и завопила от ярости, глядя, как «Балам» исчезает в надвигающейся серой стене суперурагана Кеннет.

Яростные ветра на скорости 200 км/ч полосовали опустевшие округа Дэйд и Палм-Бич. Суперураган Кеннет уже протянул свои щупальца в глубь материка. Еще недавно такой спокойный океан поднялся на десять метров, затопив пляж до самого шоссе А-1-А. Волны бились о стены магазинов. Дождь сбивал листья и ветки, ветер разгонял их до огромной скорости и уничтожал все, до чего мог дотянуться.

А око шторма все еще находилось в девяти часах пути до берега.

Под теплым тяжелым одеялом обнаженный Иммануэль Гэбриэл прижался к Лорен, потерся носом о ее шею, прислушиваясь к реву урагана за окном.

— С тобой я ничего не боюсь, — прошептала Лорен.

— Я соскучился.

— Зачем ты ездил на мыс?

— Проведывал… родственников.

Она повернулась к нему лицом.

— Кого?

— Мать. И биологического брата.

— Я не понимаю…

— Лорен, меня усыновили. Я никогда не говорил тебе об этом, потому что… ну, вроде вычеркнул их из своей жизни много лет назад.

Она села.

— Их?

— У меня есть брат. На прошлой неделе я впервые за шесть лет встретился с ним. У него проблемы, проблемы с головой. Маме придется поместить его в клинику. Вот поэтому я и отправился на мыс. Она очень хотела, чтобы я увиделся с братом прежде, чем его заберут.

— Не знаю, что сказать… Ты в порядке?

— Кажется, я немного облажался.

— Я могу с ними увидеться?

— Когда-нибудь.

Лорен положила голову ему на грудь.

— Все это время у меня было жуткое предчувствие. Мне казалось, что ты собираешься меня бросить.

Он сглотнул застрявший в горле ком.

— Я не брошу тебя.

— Обещаешь?

Ветер взревел, и Мэнни прижал к себе девушку.

— Я не брошу тебя, Лорен. Обещаю.

Лилит Мабус сидела у стены компьютерных мониторов в кабинете своего бывшего мужа. Два верхних дисплея отображали данные, постоянно собираемые нано-сферами — крошечными спутниками размером с баскетбольный мяч. Тысячи таких аппаратов кружили на орбите Земли, сканируя каждый квадратный сантиметр ее поверхности.

Но инопланетный корабль обнаружить так и не удалось.

— Компьютер, повторить последовательность действий охраны.

Ожил еще один ряд дисплеев, показывая под разными углами охраняемый периметр Ангара-13.

На экране возник темноволосый человек. Он пересек двор и направился к сетке ограды. Остановился, а потом буквально взлетел на ее вершину и исчез в темноте.

Синие глаза Лилит расширились.

— Компьютер, перемотка назад и воспроизведение на половине скорости.

Изображение возникло снова.

— Пауза. Фокус на лицо объекта. Увеличение десять.

Синие рамки выделили и увеличили лицо человека.

Лицо Сэмюэла Аглера.

Брат Джейкоба… темноволосый тоже еще жив!

— Компьютер, идентификация объекта.

Лилит захлопала в ладоши.

— Сэмюэл «Мул» Аглер на самом деле Иммануэль Гэбриэл?! Компьютер, связаться со всеми правительственными ресурсами. Проверить идентификационные коды всех эвакуированных из зоны шторма. Я хочу, чтобы Сэмюэла Аглера нашли еще до рассвета!

Суперураган Кеннет набросился на Южную Флориду с яростью взбесившегося быка, выворачивая с корнями деревья, срывая крыши, закручивая обломки и осколки в безумный штопор из ветра и воды.

Длинный черный лимузин пробился сквозь шторм и припарковался у особняка, принадлежащему Френку Стансбури. Из передней дверцы выскочила женщина и быстро взбежала на крыльцо.

Доминика стряхнула воду с волос и обняла Энниса Чейни.

— Где он?

— В душе. И его невеста тоже здесь.

— Лорен здесь? Он ей рассказал?

— Пообещал рассказать.

Лорен, одетая в спортивный костюм, вышла в холл.

— Что он обещал мне рассказать? И кто вы?

Доминика с улыбкой повернулась к ней.

— Мама Иммануэля. Очень рада наконец-то встретиться с тобой.

Лорен растерялась.

— Иммануэль? Кто такой Иммануэль?

— Я.

Мэнни вышел из ванной.

— Не понимаю.

— Лорен, это моя настоящая мать, Доминика Гэбриэл.

— Гэбриэл? Иммануэль Гэбриэл… О, нет… Господи…

— Лорен…

Она оттолкнула его, прижала ладонь ко рту, пытаясь отдышаться.

— Но ты же умер… А Сэм? Кто такой Сэм?

— Успокойся и послушай…

— Ты лгал… все эти годы.

— Мне пришлось. Пойми, я был вынужден… Если бы хоть слово просочилось…

— Нам пора идти, — сказал Чейни.

— Куда? — хором спросили Доминика и Лорен.

— Джейкоб оставил мне абсолютно четкие инструкции. Мы возьмем твой лимузин. Доминика, Мэнни, пойдемте. Лорен, ты должна остаться здесь.

— Ни за что! — Лорен схватила Иммануэля за руку. — Куда бы он ни пошел, я буду с ним.

— Это не обсуждается, — твердо произнес Чейни.

— Либо она идет с нами, либо я остаюсь здесь, — заявил Иммануэль.

Чейни уставился на крестника, но тот не отвел взгляд.

— Черт побери, я слишком стар для этих глупостей. — Он посмотрел на Лорен, прочитал отчаянную решимость в ее глазах. — Ладно, черт возьми, быстро все в машину!

Метеорологический Центр гудел от обилия специалистов из Управления по делам Земли. Техники и ученые ESMA пытались отследить движение ока шторма, находящегося в двадцати километрах от берега.

Брюс Дойл смотрел на дисплей, отслеживая ситуацию в реальном времени. Господи Иисусе, он движется прямо к заливу Бискейн…

Двумя этажами ниже специальный агент Коллин Шелби пил кофе и ждал новых сообщений из штаб-квартиры UMBRA в штате Вирджиния. Двадцать часов назад Лорен Бекмейер и ее жених были обнаружены. Они укрылись в Дельрей-Бич, в доме, принадлежащем отставному летчику Френку Стансбури. Эта информация сбивала с толку. Неужели они планируют еще одну биологическую атаку…

Коммуникатор Шелби завибрировал. Он надел темные очки и прочитал сообщение на внутренней стороне линз.

Шелби потер сонные глаза. «Зона затопления» была кодовым обозначением команды UMBRA и означала устранение объекта и всех свидетелей. Какой бы террористический акт ни планировала Лорен Бекмейер и ее товарищи, он должен был быть поистине ужасающим.

Киллер проверил оружие, схватил дождевик и направился к двери.

Иммануэль сжал дрожащую руку Лорен.

Они сидели на заднем сидении лимузина, напротив Доминики, Чейни и Евы — жены доктора Мора. Два охранника устроились впереди, следя за тем, чтобы программа автопилота обеспечила их прибытие к месту назначения до того, как Кеннет справится с машиной и превратит их всех в консервы.

Вой ветра и шум дождя были такими громкими, что разговаривать оказалось почти невозможно. О том, куда именно они направляются, знал только лишь экс-президент, но он отказывался об этом говорить.

Девяносто минут поездки, и они выехали с федеральной автострады на вспомогательную дорогу, а затем лимузин начал медленно пробираться по улицам, затопленным океанской водой.

Еще двадцать минут, и машина остановилась.

Дождь немного утих, ветер перешел с громкого рева на пронзительный свист.

Иммануэль прижался лицом к пуленепробиваемому стеклу. Сквозь муть за окном проглядывала кирпичная стена.

— Подождите-ка… я знаю это место.

Чейни посмотрел на часы.

— Естественно. Это один из аварийных выходов стадиона MTI. — Он похлопал Куртца по плечу. — Око урагана дойдет сюда через несколько минут. Когда это произойдет, открывай ворота и выводи машину прямо на поле.

— Да, сэр.

Иммануэль почувствовал, как ускоряется пульс. Джейкоб что-то организовал… но что?

Лорен уставилась на него, будто видела впервые.

— Ты должен был сказать мне… Мэнни.

— Я не мог. Постарайся понять, это было целую жизнь назад, и я теперь совсем не тот, что раньше.

— Я уже не знаю, кто ты и какой ты. Ты хоть любишь меня?

— Лорен…

Вой ветра прекратился.

Райан Бек вышел из машины, вскинул лазерную винтовку и сбил замки на воротах. Куртц вывел машину на бетонную дорожку, передним бампером продавливая ворота.

Рассекая потоки воды, лимузин вырулил на футбольное поле.

Куртц подвел машину к отметке 50 ярдов и заглушил мотор. Буквально через секунду прекратился дождь и окончательно умолк ветер. Небо над головой расчистилось, теплые солнечные лучи озарили поле.

Они оказались в оке урагана.

Все вышли из машины, оказавшись по колено в воде.

Лорен посмотрела на небо.

— Как такое возможно? Откуда вы знали, что око урагана пройдет именно над этим местом?

Иммануэль Гэбриэл чувствовал, как дрожат все его внутренности. Рассудок кричал, умолял бежать, пока это еще возможно, как можно дальше бежать от этого проклятого поля…

— Смотрите! — Куртц указал на медленно ползущую к ним стену урагана.

Из серой воронки показался какой-то крупный объект. Солнечные лучи засияли на золотых полированных панелях, высветив кинжальную форму корабля.

«Балам»…

Иммануэль упал на колени, с ужасом припоминая слова Джейка: «Вход в червоточину появится не здесь, а между Землей и Марсом. Чтобы прибыть туда вовремя, нам нужно покинуть планету в течение девяноста восьми часов».

Корабль Стражей несколько секунд парил над затопленным полем, потом опустился. Соприкосновение силового поля с поверхностью воды сопровождалось ужасающим грохотом. Волны побежали от корабля во всех направлениях.

Райан Бек поддерживал Доминику, которая была близка к обмороку.

Лорен смотрела на корабль, приоткрыв рот от изумления, потом повернулась к жениху.

— «Пополь Вух»… легенда о героях близнецах! Все это время ты знал… ты знал, что оставишь меня!

— Это его судьба.

Джейкоб спустился по трапу. Доктор Мор следовал за ним по пятам. Заметив жену, ученый подбежал к ней по затопленному полю и крепко обнял.

Джейкоб посмотрел на Чейни. Его синие глаза сверкали яростью.

— Я высказался предельно ясно. Девчонки не должно быть!

— Меня можешь не винить, — огрызнулся экс-президент. — Твой брат настоял.

Светловолосый повернулся к нему.

— Прощайся, Мэнни. Нам нужно быть на «Баламе» до того, как око шторма двинется дальше.

— Я не пойду, — отрезал Иммануэль.

— У тебя нет выбора.

— Он же сказал, что не пойдет. — Лорен шагнула вперед и встала между ними.

Джейкоб ее проигнорировал.

— Мэнни, поверь, нет смысла оставаться. В этом случае Лилит Мабус выследит тебя, и все будет потеряно.

— Нет.

— Тогда ты не оставляешь мне выбора. — Джейкоб скользнул в нексус и, заломив руку брата за спину, потащил его к кораблю.

Иммануэль тоже вошел в нексус, изо всех сил сопротивляясь более сильному противнику.

— От…пу…сти…

— Хоть раз в жизни поверь мне!

— Нет!

— Будущее человечества зависит от того, выполнишь ли ты свое предназначение…

— Ошибаешься! Мне не нужно идти туда! Лорен…

— Лорен ничего не значит.

— Что?! — Иммануэля накрыло волной дикой ярости. Он рывком обернулся, схватил Джейкоба за шею, упал на одно колено и бросил брата через плечо, впечатывая в раскисшее покрытие поля.

Оба Хун-Ахпу выпали из нексуса.

Доминика бросилась вперед.

— Джейкоб, прекрати. Оставь его в покое. Мэнни… Господи, Мэнни, твои глаза!

Джейкоб уставился на брата. Глаза Иммануэля светились пронзительным оттенком синего.

— Это случилось. Он изменяется, становится полным Хун-Ахпу. Мэнни, ты скоро сам все поймешь, но сейчас надо торопиться, если мы хотим спасти Мика.

— Мик жив?! — Доминика схватила Джейкоба за плечи. — Откуда ты знаешь? Ты уверен?

Иммануэль взял Лорен за руку.

— Джейк утверждает, что говорил с ним.

— Ты говорил с отцом? Как? Почему ты мне не сказал?

Джейкоб обернулся через плечо на стену урагана.

— Нужно торопиться. Силовое поле «Балама» не сможет долго удерживать шторм.

— Вот и торопись, а я никуда не пойду.

— Мэнни, судьба ждет нас в Шибальбе!

— Твоя судьба, не моя. Подумай об этом. «Балам» должен был открыться мне, но не открылся.

— Тогда ты еще не был полным Хун-Ахпу.

— Мик тоже не был, но корабль открылся ему.

— У нас нет времени на эту чушь. — Джейкоб развернулся к Куртцу. — Соль, парализуй его!

Куртц покачал головой.

— Мэнни сказал, что хочет остаться. Это его выбор.

Джейкоб подошел к брату.

— Мэнни, послушай, пожалуйста… — едва сдерживаясь, проговорил Джейк. — Чтобы возродить нашего отца и спасти Нефилим, нужны двое. Я не справлюсь один.

— Возьми меня вместо него, — сказала Доминика.

— Мама…

— Возьми!

— Невозможно.

— Невозможно? Не тебе говорить о невозможном! Я двадцать лет исполняла все твои капризы, наступив себе на горло. Я посвятила всю жизнь тебе и этой… этой майянской мифологии и все ради слабой надежды вновь увидеть Мика. А теперь ты отвезешь меня к нему, и мне плевать на то, возможно это или нет!

Коллин Шелби торопливо прошел вдоль сливной канавы, затем остановился у выступа в стене, стараясь держаться в тени. За объектом он следил через прицел лазерной винтовки XE-29.

Стоят в центре огороженного поля… прямо как утки в пруду. Ого… А это что? Он присмотрелся к костюмам охранников и одной из женщин, отметив, что они предназначены для защиты от электромагнитных импульсов. Придется использовать вольфрамовые наконечники.

Шелби зарядил винтовку нужными дротиками. В отличие от старомодных пуль эти дротики содержали новейший биоцид EPI-46, смесь микроорганизмов, которые мгновенно распространялись по телу, поглощая человеческую плоть. Любой контакт с биоцидом гарантировал летальный исход.

Киллер сконцентрировался на мишени.

— Подумай, Джейк, — увещевал Иммануэль. — Шесть лет ты безуспешно разрабатывал стратегию победы в Шибальбе. И при этом ты хоть подумал о том, что они знают о нас и тоже ждут?

Джейкоб молча смотрел на него.

— Ты говорил, что общался с отцом. Откуда ты знаешь, что вас не подслушивала Лилит? Может, мы потому и проиграли первую битву. Лилит могла настроиться на волну Мика.

— Да… это возможно.

Мэнни взял Лорен за руку.

— Ты когда-то сказал мне, что Лилит — вторая половинка твоей души. А моя половника — это Лорен, и я не оставлю ее.

Доминика кивнула.

— С тобой отправлюсь я, Джейкоб. Вопрос закрыт.

— Хорошо, мама. Тогда попрощайся.

Доминика шагнула к Иммануэлю, обняла его так сильно, как только могла.

— Мам… спасибо. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Мэнни, очень люблю. — Она посмотрела на Лорен. — Позаботься о нем.

— Обязательно.

Джейкоб протянул доктору Мору микродиск.

— Здесь все, что может вам понадобиться. Уходите отсюда, пока вас не нашла Лилит. — Он посмотрел на огромного темнокожего охранника. — Позаботься о моем брате, Пеп. Лилит не успокоится, пока не найдет его.

Райан Бек кивнул.

— Делай то, для чего родился. Мы присмотрим за ним.

Джейкоб обнял Мэнни, прошептал ему на ухо:

— Была здесь девчонка по имени Света, сбежала быстрее скорости света. А потом ей стало невмочь, вот и вернулась в прошлую ночь.

— Почему ты мне это говоришь?

— Потому что твое сегодняшнее поведение создало новую развилку на пути пространства-времени. Куда заведет дорога, зависит только от тебя. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Я уже выбрал.

Край шторма достиг стадиона, сидения затрещали и захлопали под бешеными порывами ветра, как крылья всполошенной птичьей стаи.

Иммануэль кивнул в сторону «Балама».

— Найди отца.

Джейкоб взял Доминику под руку и провел по трапу в корабль.

Поднялись волны. Ветер дико взвыл в ушах, когда вновь заработали двигатели корабля. Соль схватил Мора за плечи. Перец поддержал Чейни.

— Не стоять! Быстро в лимузин!

Иммануэль посмотрел на Лорен, которая улыбалась ему сквозь слезы.

— Я люблю тебя, Иммануэль Гэбриэл.

— И я люблю тебя.

Он потянулся к ней…

Багровый всплеск. Лорен упала ему на грудь и забилась в судорогах.

Куртц обернулся, очки тут же отследили линию огня. Он увеличил изображение цели и выстрелил. Лазерная вспышка его винтовки превратила Коллина Шелби в горстку органического пепла.

Мэнни держал Лорен на руках. Кровавая рана на ее спине стремительно расширялась.

— Лорен! Лорен!

Лорен посмотрела на него, но говорить уже не могла. Бледное лицо казалось невероятно уставшим.

— О Боже, Лорен, не бросай меня!

Карие глаза остекленели. Жилка на шее перестала биться.

— Господи, помогите же!

Куртц сканировал стадион через свои очки.

— Мы здесь просто идеальная мишень. Пеп, хватай Мэнни.

Останки Лорен Бекмейер продолжали распадаться на кровавые куски. Иммануэль разжал объятия, выпуская верхнюю часть ее торса, поднялся и замер, сопротивляясь медвежьей хватке Райана Бека. Ветер полосовал его по лицу, разжать кулаки казалось невозможным, из яростных синих глаз катились слезы. Он поднял лицо к небу и закричал:

— Дже-ейкоб!

Золотой космический корабль продолжал ввинчиваться в штормовое небо, пока не превратился в едва заметную точку и не скрылся из глаз…

Покидая Мэнни навсегда.

Шепот мысли на границе сознания

Джейкоб, ты там? Ты настоящий или часть моего бреда?

Майкл?

Доминика? Вид золотистого кораблика у дальней луны что-то изменил во мне.

Мятущаяся душа Майкла Гэбриэла завопила при виде твоей матери, а может, это сердце Билла Раби отказалось биться без возлюбленной Джуд.

Как бы то ни было, но я понял, что с меня довольно. Потянулся к разряднику. Приставил его к виску. Спустил курок…

…и очнулся!

Билл Раби исчез. Я снова был Майклом Гэбриэлом, все еще на борту «Балама», в саркофаге, и корабль мой мчался через космос, парил над чужой луной.

Чуть погодя саркофаг оказался в каком-то подземном куполе.

Передо мной стояли живые Стражи, за ними возвышался «Балам».

Червоточина…

Временная петля…

Был ли я в сознании, или все это мне приснилось?

Кто я, Майкл Гэбриэл или Билл Раби?

Где я? На луне в поясе Ориона или на полу камеры в Массачусетсе?

Майкл Гэбриэл? Первый Хун-Ахпу?

Билл Раби? Осирис?

Господи, за что ты меня мучаешь? Зачем ты…

Белый туман! Два зрачка… злобные фиолетовые глаза глядят на меня из нексуса.

— Первый Хун-Ахпу…

Возникла тень, обретающая форму по мере приближения ко мне… кожа цвета какао… одурманивающая. Сама Мерзость! Как же я мог настолько позабыть о защите?

— Подойди ближе, Хун-Ахпу, чтобы я могла попробовать твою душу.

— Нет, пожалуйста… Боже! Господи, помоги мне!

— Бог? Бог это вечность, существование которой полно холода и одиночества. Приди в мое тепло, Майкл, позволь мне согреть твой разум. Позволь себе спрятаться в моей утробе, позволь нам стать единым целым, и я успокою твою душу.

Нет! Я Майкл Гэбриэл. Я Первый Хун-Ахпу. Я сам контролирую ситуацию. Я контролирую свой разум, не Мерзость. Мой разум в безопасности, в раю.

— Стражи обманули тебя, Майкл. Я не враг тебе. Я твое спасение.

…Я должен сфокусироваться на своих мыслях, а не на ворковании Мерзости. Я должен контролировать свой разум, и Мерзость тогда не сможет мне навредить. Я расскажу об этом моим сыновьям, и мои мысли…

— Больше никаких рассказов. Наша общая судьба начнется с момента прибытия твоих сыновей.

Мальчики, слышите меня? Держитесь подальше отсюда! Мерзость знает, что вы направляетесь ко мне!

— Космос отныне оглох, Майкл. Остались только мы.

Нет! Есть Бог на небе, и он поможет мне!

— Бог? Бог мертв, Майкл…

…Лишь шепот мысли на границе сознания.