Воспитанник

Часть 18

Ритуал требовал серьезной подготовки, но сильно помогали домовики — убрав всю мебель из Большого зала. Маленький сержант, сняв гимнастерку, аккуратно расчерчивал пол специальным мелком. Поверив в то, что маги Британии получат свою долю мести за все загубленные жизни, Гарри старался не ошибиться. Портрет Салазара был перенесен на стену Большого зала, имея возможность наблюдать за процессом, а вот русские военные следили за линиями, находясь на постоянной связи с базой, для чего антенну закинули на шпиль Астрономической башни.

— Четвертый, я база, попробуйте взять картинку сверху, — раздался голос ритуалиста в наушнике.

— Привет, Сергей, — улыбнулся товарищ капитан. — Вот, смотри… — поднявшись на артефакте, офицер сделал снимок и, зашифровав его, отправил другим артефактом.

— И тебе привет, — голос потеплел, но вот потом выдал экспрессивную тираду на втором командном. — Кто будет проводить ритуал? — напряженным голосом спросил наушник.

— Пацан наш… Подними архив санбата Н-ской дивизии, — посоветовал командир группы боевых магов. — Григорий Лисицын, сержант, зачислен навечно.

— Ветеран?! — ритуалист на том конце явно был ошарашен. — Ни… чего ж себе! Откуда вы его взяли?

— Переродился, насколько я понимаю, — вздохнул офицер, вполне осознавая, что чувствует коллега. — Или вернулся в себя же, что более вероятно.

— Это не простой ритуал, — помолчав, произнес эксперт. — Более сокращенный его вариант был проведен у нас… Это реморализация.

— Ох, ничего ж себе, тогда надо убрать наших? — поинтересовался боевой маг.

— Ну вы-то в безопасной зоне, — хмыкнул ритуалист. — А посольские… Им полезно, учитывая, кто проводит.

— Четвертый, я база, — в разговор вклинился голос координатора. — Укажите количество человек для перехода, кроме вашей группы.

— Я четвертый, — посерьезнел товарищ капитан. — Шестеро. Трое взрослых, одна из них наша, трое детей. Прошу учесть, что современные реалии «не-магов» знают только двое взрослых. Остальные — ветераны и связанные с ними.

— Четвертый, я база, вас понял, — помянув родителей Кощея, который на такое не реагировал, координатор специальных групп отключился.

А вот ритуалист обдумывал ситуацию, глядя на справку министерства обороны. Григорий Лисицын, награжденный медалями и орденом, воспитанник медсанбата, сирота, зачисленный навечно. Это было необычно, особенно время смерти — за несколько часов до Победы. Каким может быть результат реморализации британских магов — даже представить было сложно. Ибо эти дети, разбросанные по фронтам, отличались яркой ненавистью к врагам, непринятием немцев в принципе. С другой стороны, пацан погиб, спасая немецкую девочку…

— Четвертый, — вздохнул эксперт по ритуалам. — Поддержи пацана кругом группы и, как только закончит, немедленно на базу.

— Понял вас, — кивнул товарищ капитан, задумавшись о том бардаке, что обязательно будет иметь место после. Хотя реморализация части немцев в сорок пятом сработала очень неплохо, но ее проводили взрослые маги…

Гришка… Сейчас он чувствовал себя именно Гришкой. Перед глазами вставали воспоминания, почему-то не отступления, обстрелы и бомбежка палаток санбата, а передовая и девочки… Обнимавшие маленького своего освободителя не сломавшиеся в рабстве девчонки. Именно поэтому мальчик чувствовал себя именно Гришкой и с этим настроем он рисовал линии, вкладывая в них вовсе не боль брошенного ребенка, как думал Салазар, а душу советского солдата, пусть очень юного, но — фронтовика, видевшего глаза тех, кто не сломался и выжил. Видевшего глаза тех, кто не имел сил жить дальше. Видевшего, как умирают дети, для которых просто поздно. Чувствовавшего, как содрогается земля, и слышавшего злой посвист пуль. Может быть, кто-то взрослый вложил бы свою любовь, но маленький сержант просто был там, где он не был совсем один, там, где была Верка и Аленушка, которых нужно было защитить любой ценой. И вот, когда все было закончено, перед глазами мальчика встали тени, надвигавшиеся из леса. И, будто почувствовав затвор ППС под пальцами, Гришка сразу, без перехода, начал ритуал.

— Группа, круг! — приказал ошарашенный капитан, до этого момента считавший, что время еще есть. — Замыкаем на пацана!

— Пойдем, — Вера с Аленкой на руках и не отходившая далеко Гермиона встали рядом с маленьким сержантом, поддерживая его.

— Но так нельзя… — проговорил Салазар Слизерин, даже не представляя себе, чем закончится подобная вариация ритуала, а вокруг стоящих уже разгорались линии.

— Дграх… — начал произносить намертво заученные слова… нет, не Гарри Поттер, а Григорий Лисицын, вкладывая в них свою душу.

Синий свет объял стоящих… Верку, желавшую защитить Аленушку и Гришку. Аленку, просившую о том, чтобы больше не было взрывов и боли. Гермиону, желавшую, чтобы страх ушел. Гришку… Сила духа четверых заставляла разгораться пламя древнего ритуала, а источник магии Хогвартса усиливал его самим собой. Едва заметный голубой купол накрыл Магическую Британию… Ритуал набирал силу.

***

Необъяснимую сонливость почувствовали все маги Великобритании. Она медленно нарастала, давая возможность добраться до дома. Вопросы, откуда взялась эта сонливость, у магов, привыкших потакать своим желаниям, не возникли. Прерывались переговоры, откладывались совещания, и вскоре абсолютно все маги магической части страны крепко спали. Возвращенные с базы пленные, готовившиеся для передачи новым властям, также спали в своих камерах. Как и охранявшие их русские…

Мадам Боунс спокойно отнеслась к известию о гибели своей племянницы. Считая оную, скорее, обузой, женщина отказалась вникать в причины, по которым Сьюзан погибла. Амелия сейчас спала, чувствуя во сне, как что-то будто проходится напильником по ее душе. Она чувствовала ужас ребенка, лишившегося всего, девочки, над которой издевались так, как и представить сложно, и этот сон что-то менял в женщине…

К магам приходили сны, которые меняли их, кто-то, правда, и сам был готов меняться, тяготясь своей «чистокровностью», кто-то менялся от боли и шока. Видя в этом сне взлетающие вверх комья земли, летящую, казалось, прямо в лицо смерть. Кто-то оказался среди грязнокровок в замкнутом помещении, где желтый дым означал смерть, кого-то пытали именно такие же «чистокровные»… Ритуал разделял людей на тех, кто готов был, ужасаясь, измениться и… сквибов. Магия оценивала душевные качества каждого, давая один-единственный шанс.

— В Британии скоро начнется хаос, — сообщил русский представитель с трибуны Международной Конфедерации Магов. — Они проводят ритуал Кассиуса в качестве мести.

— Именно как месть? — поразился председатель ассамблеи, о сути ритуала осведомленный. — За что?

— За нацизм, — коротко ответил русский, вспоминая аналогичный ритуал, проводившийся в Германии. — Поэтому я бы рекомендовал ввод адекватных сил.

— Не одно, так другое, — тоскливо вздохнул председательствующий. — У нас возражений нет.

Представители других стран также заявили, что возражений не имеют, мысленно вычеркнув Британию, ибо подобный ритуал, проводимый в качестве именно мести, а не для действительной реморализации, имел непредсказуемый результат — от сумасшествия всех магов до потери магических сил ими же. Русские быстро столковались с немцами и застыли в ожидании сигнала.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, находившийся в коме, своего шанса не получил. Он просто был лишен всей своей магии, став даже не сквибом, а магглом. Видимо, Магия оценила память Гришки Лисицына, выудив саму суть предательства детей директором школы. Впрочем, гадать на тему, почему произошло именно так, а не иначе, можно было бы бесконечно, но это уже никому интересно не было.

Руки Гришки опустились, синее сияние медленно угасало. Мальчик покачнулся, поддержанный сразу же… мамой и девочками. Бывшая Сью изменилась внешне, став почти копией Лили, которая была Верой, совсем не изменились Гришка и Гермиона, но сейчас мальчик всей душой чувствовал, что женщина — это Мама, именно так, с большой буквы, а сама Верка ощущала и Гришку, и Аленку — своими детьми. Пожалуй, это можно было считать подарком, от магии ли, или от самой сути мира, но женщина теперь чувствовала своих детей. Девочку, к которой вернулись волшебные силы, что ту совсем не беспокоило, и мальчика, слабо улыбавшегося теперь. Рука Аленки полностью восстановилась, что та поначалу даже не заметила.

— Змей, портал, — скомандовал командир группы боевых магов. — Экстренная эвакуация!

— Понял, работаю, — специалист по перемещениям принялся наносить знаки на потрескавшийся пол замка, исчерпавшего свой источник. Необыкновенно сильный ритуал лишил замок магии, что заставило замереть портрет Салазара Слизерина, как и все прочие портреты. Замерли лестницы, втянулись в стены призраки и растворились в воздухе домовики, обретя свою свободу… Можно сказать, что Гарри Поттер отомстил Хогвартсу за все, что с ним случилось во всех жизнях.

— Сейчас мы перейдем на нашу базу, — объяснил товарищ капитан. — Там решим все вопросы. Нервничать не надо, вы наши люди, никто к вам никаких претензий не имеет.

— Командир, скажи им, — попросил Клюв. — Лучше сейчас.

— Хорошо, — кивнул офицер, предпочитавший о таком говорить отнюдь не в условиях «выхода». — Строй в стране и в магическом мире различается, поэтому я очень прошу вас не делать скоропалительных выводов и дождаться инструктажа.

— Есть дождаться инструктажа, — ответил юный сержант, уже одетый по форме.

Спустя некоторое, сравнительно небольшое время, в течение которого другие дети вместе с родителями покинули подземелья замка, круг переноса засиял зеленым светом готовности. В достаточно большое пространство быстро набились все присутствовавшие в зале, чтобы исчезнуть с громким хлопком. Этот звук был более похож на взрыв, всколыхнув воздух, отчего с потолка упал первый камень, после чего ветхий абсолютно пустой замок, лишившийся даже остатков магии, начал разрушаться на глазах уже довольно далеко отошедшей толпы тех, кого в этом месте называли «грязнокровками».

— Как там было… — начитанный второкурсник попытался припомнить, что писали русские на разрушенном Рейхстаге, но не преуспел. Махнув рукой на медленно обращавшийся в те самые, видные любому магглу руины, замок, бывшие ученики отправились в сторону станции. Они хотели только домой и совсем не хотели магии, потому стало так, как им желалось.

Примечание к части

«Развалинами Рейхстага удовлетворен». Капитан Титаренко (к/ф «В бой идут одни "старики"»)