Воспоминание

11

Я, должно быть, уснула. Проснувшись, я почувствовала, что плакала. Плакала о том, что потеряла его и что он не вернется ко мне никогда. Ах, почему я не вышла замуж за прекрасного Стивена, с которым мне было так спокойно?

Голод заставил меня встать с постели и выйти из комнаты. Куда же делись служанки, которые приносят своим хозяйкам обеды на подносах? Да, в самом деле, что произошло с моей незаменимой лаконичной служанкой? Исходя из того, что мне было известно из эпохи короля Эдуарда, раз я выбилась из режима, то меня, очень может быть, и не накормят.

Я попыталась во что-нибудь одеться, но ни одно из платьев леди де Грей мне не удалось надеть без применения корсета, который разрезал меня пополам. Нет, я не настолько мазохистка, чтобы надевать его без крайней необходимости. В комнате было темно. Взглянув на закрытые шторы, я убедилась, что уже ночь.

Когда я открыла дверь, из полутемного холла мне навстречу резко шагнула какая-то женщина. В ее руке была свеча. Она так близко поднесла ее к моему лицу, что еще немного, и мои волосы бы вспыхнули.

Женщина яростно прошипела:

– Он мой! И никогда не будет твоим! – С этими словами она повернулась и убежала в темную глубину холла, прошелестев длинными черными юбками.

Будь она помоложе, я решила бы, что она и есть та самая Фиона, но ей было примерно столько же лет, что и моей матери, только у нее была прекрасная кожа без следов морщин, как обычно и бывает в английском климате. Наверное, в молодости она была довольно хорошенькая, но сейчас ее лицо исказилось от злобы.

– Я угодила прямо в роман в готическом стиле, – пробормотала я. Как мне хотелось бы оказаться дома! Когда я так подумала, леди де Грей внутри меня напомнила о себе и произнесла: «А я бы хотела отправиться с тобой!» – И я рассмеялась.

Я пыталась нюхом отыскать запахи пищи. Нос-то и привел меня в роскошную столовую, освещенную светом свечей. Там сидел мой возлюбленный, ненавидимый супруг, а напротив него стояло полное блюдо, и он работал челюстями с такой скоростью, как будто ел в последний раз в жизни.

«Ах, ну да, – подумала я, – мы же половины. Я тоже, как только из-за чего-нибудь разволнуюсь, сразу бегу на кухню».

– Вы не возражаете? – спросила я. Он ответил жестом, и, присев справа от него, я положила себе в тарелку еды (побольше, чем у него). Он только слегка приподнял одну бровь. Ладно, поглядим, как леди де Грей влезет в свой корсет, после того как в ее теле пожила я.

С полным ртом я спросила:

– Расскажите мне об этих письмах.

– Ну почему я должен рассказывать о ваших собственных письмах? – беспомощно пробормотал он.

– Я потеряла память. Вернее сказать, я сама – из будущего, просто я использую тело вашей жены. На самом деле я другой человек.

– Ах Катрин, Катрин. Скучно мне будет без ваших историй.

Я не нашла что ответить.

– Ладно, – сказал он. – Подыграю вам чуть-чуть. В общем, скорее всего, вы не хотели отправлять их, эти письма. Теперь я, пожалуй, в это верю. – С этими словами он пристально на меня посмотрел. По всей видимости, его потрясло известие, что я все еще девственница. – Господи, только где же вас научили всему этому что вы знаете о… о любви?

– Вы имеете в виду, что я знаю о сексе?

Услышав это, он поднял бровь. Полагаю, Катрин никогда не произносила при нем такого слова, а может, вообще его не знала.

– А дело в том, что, отлично умею работать с материалом, – как ни в чем не бывало, объяснила я. – О, я это умею делать очень хорошо. Я могу найти любую информацию, какую только можно. Итак, я написала какие-то письма… Кому?

– По-моему, половине мужского населения Англии, А какие-то из ваших писем оказались вдруг в редакциях газет. Король сделал заявление, что он с вами не знаком. Он избегает скандалов.

– Понятно. А как вы думаете, кто же все-таки разослал их по адресатам и по офисам?

Он пожал плечами, то ли желая сказать, что не знает, то ли – что ему безразлично.

– Возможно, я написала их только ради того, чтобы вызвать вашу ревность. Я хотела, чтобы их видели только вы, и никто другой?

Именно это сделала бы какая-нибудь из моих героинь, если бы ей нужно было привлечь к себе внимание героя. Но, разумеется, у моих героев не было и половины того, что было у этого. Все мои герои были крайне мужественны и всегда уделяли героине огромное внимание.

– Какое имеет значение, зачем вы их написали и кто их отправлял? Важно только, что это было сделано. Теперь для меня развод с вами – дело чести.

Я продолжала есть. Хотелось бы мне описать, какое чувство владело мной в его присутствии. Умом я думала, что он собирается сделать самую мерзкую, самую отвратительную вещь, – о которой я когда-либо слышала. Никто из моих героев никогда не сделал бы ничего подобного с героиней. Но, разумеется, с моим героем после нескольких лет брака у героини было бы уже три ребенка и еще ожидался следующий. Да, я ненавидела его, но в то же время хотела быть с ним. В самом его присутствии было нечто, что отзывалось у меня внутри. Не то чтобы рядом с ним я была счастлива, совсем наоборот. Просто рядом с ним я чувствовала: вот здесь я должна быть. Как он мог прогнать меня? Я услышала саму себя, нежно говорящую:

– Я никогда не любила никого кроме вас. Ни разу в жизни не любила никого, кроме вас.

– Да, – ответил он. – Я знаю.

– Так как же вы можете делать это?

Я не заплачу. Я не заплачу!

– Мы не подходим друг другу, – сказал он. – У нас друг с другом что-то не получается.

– Неужели вы в самом деле женились на мне только ради моих денег?

– Конечно нет! – рассердился он с таким видом, как будто это я выдумала.

– Это вы же сказали…

– А что вы сказали? Что нет такого мужчины в Англии, с которым вы бы не переспали! Как вы-то могли сделать так, Катрин? Как вы-то могли? Мы с вами были вполне согласны, что нам лучше разойтись по-тихому, но нет, нужно вам было писать эти письма. Боже! И почему кто-нибудь не отнимет у вас ручку и не уберет подальше? Никогда я еще не встречал человека, который столько лжет, когда держит в руках ручку!

– Наверное, мне надо писать романы…

– Смеетесь, как всегда, да? Ладно, мне надоело. На этот раз вы зашли слишком далеко. Завтра шестое, а десятого я еду в Лондон. Тогда я…

Услышав это, я вздрогнула. Как же я не догадалась взглянуть на календарь и посмотреть, какое сегодня число! Я быстро спросила:

– Шестое число какого месяца?

– Разумеется, июня. Может быть, вам нужно назвать и год? – осведомился он насмешливо.

– Вы не поедете в Лондон, – тихо произнесла я. – Восьмого июня мы с вами умрем вместе. По крайней мере, я умру. И мое тело никто никогда не найдет.

Секунду молча смотрел на меня, потом откинул назад голову и расхохотался:

– Катрин, мне в самом деле будет не хватать ваших историй. До чего же вы меня развлекали все эти годы!

Первое, что мне пришло в голову, это умолить его выслушать меня, но внутри меня голос леди де Грей заметил, что это бесполезно: она испробовала уже все, чтобы заставить ее слушать, но тщетно. После писем, в которых я написала, что занималась сексом чуть ли не со всем Лондоном, хотя на самом деле была девственницей, мне стало еще труднее претендовать на звание Самого Честного Человека.

Пока я обдумывала все это, он поставил локти на стол и не отрываясь смотрел на меня.

– Ну давайте, рассказывайте. Вы же знаете, что я никогда не мог сопротивляться вашим историям.

Я вздрогнула. Мужчина, который никогда не мог сопротивляться моим историям. Стивен, например, обычно вежливо слушал, но на самом деле ему никогда не нравилось слушать о рыцарях на лошадях, которые бросались на помощь героиням, или каких-нибудь еще событиях, которые происходили в моих историях.

Я ему рассказала. Я рассказала ему, что мы – это две половины, и объяснила, что это означает. Я рассказала ему, что мое сознание – это сознание человека из будущего. И что я перенеслась в тело его жены, потому что мне надо было уничтожить ненависть и гнев, которые были между нами, так, чтобы я могла быть счастлива в своей настоящей жизни, в 1994 году.

Слушал он с таким видом, как будто немало практиковался в выслушивании моих историй Когда я закончила, он сказал:

– Должен признаться, это одна из лучших. В самом деле, вам их нужно записывать. Может быть, у них найдутся читатели. Ну, а теперь, простите, мне надо идти спать. В тот же момент я вскочила и схватила его за руку:

– Я сказала вам чистую правду! Кто-то убьет нас через три дня.

– Н-да? А – кто же это?

– Я… я не знаю. Например, ваша, сестра, которая так безумно хочет замуж, потом эта страшная старуха, которая прячется в коридорах и утверждает, что вы принадлежите ей.

Его губы сжались в узкую щелочку.

– Что? Моя сестренка преступница? И еще, похоже, вы говорите, что Айя, моя старая няня, тоже убийца? Ей, конечно, не нравится, что вы распускаете обо мне грязные сплетни. Нельзя ее за эта винить.

– Вы должны меня выслушать! Мы должны…

– Да-да? Что же мы должны? Жить вместе как муж и жена? – Он отступил на шаг – Вы же понимаете, что это невозможно.

Я в упор посмотрела на него:

– Ну конечно – я понимаю – мне приходится страдать из-за того, что вы неполноценны.

По тому, как он на меня взглянул, я поняла, что опять переступила границу. Так что же с нами случилось: убийство? Самоубийство? Может быть, он убил сначала меня, потом себя? Если так, то почему никогда не были найдены останки леди де Грей? Отвернувшись, он вышел из комнаты.

Когда он ушел, я могла думать только об одном: я хочу домой. Домой, в мою безопасную квартиру, домой, в тот мир, который я понимаю. С трудом передвигая ноги, я поднялась по лестнице и легла спать.

Когда я проснулась на следующее утро, в моей голове была единственная мысль: мне нужно вернуться назад в мое время. Нора была совершенно, абсолютно права, мне ни в коем случае не следовало это делать. Я сделала все еще хуже, а не лучше. Знание не может помешать эмоциям. Хоть я и знала, что мы с этим человеком должны быть вместе, это ничего не меняло. Когда я писала книги, мне всегда хотелось выбросить те из них, с которыми у меня ничего не вышло. Насколько я понимаю, это была как раз такая история, с которой у меня ничего не вышло. Теперь нужно попытаться исчезнуть отсюда.

Но как? Как мне вернуться? Конечно, есть некоторый шанс, что через два дня, когда леди де Грей и ее злобный муж-импотент будут убиты, мое сознание вернется в настоящее время, но я боялась рисковать. Я хотела вернуться сейчас же.

Я выяснила, когда и где состоится завтрак, и умудрилась держать себя подобающе. Там, во время завтрака, я увидела Хьюберта де Грея, дядю Тавистока, милого человека, который с грустью посмотрел на меня и сказал:

– Если бы я мог сделать что-нибудь, чтобы предотвратить это, – я поняла, что он имел виду развод, – то я бы это сделал.

Там была и Эллен, и я попыталась что-нибудь узнать о нем.

– Он же устроил ваш брак. Как ты могла забыть Катрин? Он вас обоих очень любит.

После завтрака, когда я гуляла в саду, вернее сказать, я шагала взад-вперед, как делаю обычно, когда пытаюсь решить какую-то проблему, ко мне подошел старый мужчина по имени Джек, – на одном плече у него был горб, – подарил мне букетик цветов и прошептал:

– Жаль, что это все случилось с вами, леди, – и тут же исчез.

Нора когда-то говорила, что люди помнят то, что случалось с ними в прошлых жизнях. Та женщина, которая меня ненавидела, Айя, казалось, была везде. Она кидала на меня такие взгляды, что было похоже, что она хочет стереть меня с лица земли. Я чувствовала, что Катрин страшно боится ее. Тависток полагал, что его старая няня была совершенно безобидна, но на самом деле, если где-то и существовал несчастный и неприкаянный дух, то это была она. Я не могла не думать, что, наверное, понадобилось не одно поколение, чтобы ее ненависть ко мне достигла такой величины. Да, и еще где-то в глубине души я все время думала, что мне очень хочется, чтобы она меня любила. Это было, конечно же, смешно.

Нет, больше всего на свете мне хотелось не думать обо всех этих людях, а вернуться домой.