Воспоминание

30

Лишь бросив на Калли один взгляд, Алида поняла, какой у этой девушки непреклонный характер. Это была не Эдит, которую проще простого было соблазнить пустыми обещаниями насчет замужества и собственного дома. И, в отличие от Талиса, Калли не стала бы делать все на свете только потому, что было упомянуто слово «честь». Даже угроза смерти не остановила бы ее.

В глубине души Алида, наверное, понимала, что Калли в чем-то очень близка ей – ближе, чем все остальные дочери. Но она не признала бы это вслух. Как бывает у каждого, кто желает идти собственным путем, Алиде казалось, что каждый, кто мешает ее планам, упрям и неблагоразумен.

Сейчас, смотря на Калли, Алида понимала, что с той будет непросто договориться. В Калли была видна несгибаемая воля. Это непременно должно было привести к трудностям.

– Подходи, садись, ешь, – приветливо пригласила ее Алида.

Калли подошла, но не села и есть не стала. Вчера Эдит была у своей матери и вернулась, вся дрожа от возбуждения. После этого она разом вдруг переменилась. С этого момента она стала делать все возможное, чтобы жизнь Калли превратилась в сущий ад. До сих пор Калли была одной из группы надменных бездельничающих девиц. Теперь ее непрерывно дергали по каждому пустяку и над ней насмехались. А сегодня утром, со смущением в голосе, которое ей не удалось скрыть, она ни с того ни с сего заявила Калли, что та должна отправляться ухаживать за ядовитыми растениями, поскольку раньше жила на ферме, и теперь ухаживать за ними – ее обязанность.

Калли прекрасно знала, что у Эдит не тот характер, чтобы принимать собственные решения. До сих пор Калли скорее жалела Эдит, которая изнывала от неудовлетворенного желания любви и дружбы, которой не дозволялось то, чего хочет каждая женщина. Но в последние два дня у Калли не осталось ни капли жалости.

– Чего вы от меня хотите? – спросила Калли, твердо глядя леди Алиде прямо в глаза, с трудом сдерживая злость. Она знала, что именно эта женщина несет ответственность за каждую мысль, которая возникает в пустой голове Эдит.

– Боже, каким злобным тоном ты говоришь! Как ты можешь так говорить со мной, которая отнеслась к тебе как к собственной дочери?

«Уж это действительно правда», – подумала Калли, потому что и Джон, и Алида Хедли относились к своим дочерям, как к презренным существам, которых приходится с трудом терпеть.

– Чего вы от меня хотите? – повторила Калли.

Алида перестала разыгрывать из себя благодетельницу.

Она прекрасно помнила, что перед ней ее собственная дочь, но она решила пожертвовать ею. Придется отдать одну дочь ради счастья остальных. Да, кроме того, разве то, что она делала, являлось таким уж большим злом? Все, что она намеревалась сделать, – это предотвратить женитьбу этих детей. Позже, когда она избавиться от Талиса, она найдет Калли какого-нибудь хорошего мужа.

– Ты делаешь глупость, что строишь планы на моего сына. Я не позволю тебе за ним бегать.

Калли прямо посмотрела на нее.

– Значит, я уйду из вашего дома навсегда. – Она уже направилась к двери, но слова Алиды остановили ее.

– В таком случае ты уйдешь одна. Мой сын останется здесь. Он не может позволить себе провести жизнь с женщиной, которая работает на ферме. Мой сын будет рыцарем, он женится на настоящей леди.

После этих слов Калли развернулась и безмолвно села на предложенный стул. Она знала, что все, что говорит эта женщина, правда Если она хочет получить Талиса, она должна оставаться здесь и беспрекословно выполнять все ее приказания.

– Что я должна делать? – тихо спросила Калли.

– Держаться подальше от моего сына, – коротко сказала Алида.

Калли побледнела. Как она могла держаться подальше от Талиса? Ей было бы проще, если бы эта женщина приказала ей перестать дышать, чем это.

– Не надо, не смотри на меня так, как будто я людоед. Я знаю, что он твой старый друг детства, и сочувствую тому, что вы перенесли. Тому, что вы жили в каком-то шалаше вместе с животными и простолюдинами, наподобие этих…

– Не надо! – резко прервала ее Калли. – Они были очень добры к нам.

В манере говорить девушки было что-то, что заставило Алиду замолчать. Если бы она могла думать о чем-нибудь, кроме своей цели, она поняла бы, что смотрит в зеркало и видит собственное отражение, только более молодое. Как и Калли, Алида была готова на все ради людей, которых считала своей семьей.

– Чего вы хотите от меня? – опять повторила Калли.

– Не так много. Просто держись подальше от моего сына, и ничего больше.

– И чтобы достичь этой цели, вы посылаете меня заботиться о ядовитых растениях?

– Ядовитые растения! Насколько же злой ты меня считаешь? Я подумала, что, наверное, тебе понравится присматривать за садом, ведь ты провела всю жизнь в деревне.

Калли молчала. Она не хотела признаваться этой женщине, что на самом деле хотела работать в саду. Она с удовольствием проводила бы дни на свежем воздухе, подальше от суровых правил и нелепых распорядков, которые налагали на незамужних женщин в этом деспотичном доме. Она предпочла бы свободу, где она могла бы мечтать и придумывать истории.

Но самое важное – она могла бы встречаться с Талисом всякий раз, когда предоставлялась бы такая возможность. Сейчас она скажет этой женщине все, что та желает услышать: что-де она никогда не будет с ним встречаться, и даже, если потребуется, она поклянется в этом. Сейчас она сделает все, чтобы ублажить Алиду, но потом обязательно осуществит свое желание – пойдет к Талису.

Алида начала говорить о чести и репутации, в спасении души и обо всем том, что должно было внушить Калл и необходимую вещь: она обязана держаться от Талиса как можно дальше. Талису нужно заниматься и тренироваться, ему нужно учиться, ему необходим жизненный опыт, ему нужно…

Калли не пыталась утруждать себя тем, чтобы вникать во все сказанное. Она давно научилась делать понимающее выражение лица – еще когда Мег пыталась ей рассказать что-нибудь, что, как она полагала, будет Калли интересно В то время как на ее лице было выражение полного понимания, она позволила себе помечтать о том, как однажды Талис придет в ее сад, и они будут вдвоем, и вокруг не будет ни души… Ей и в самом деле хотелось работать в саду и быть там одной.

Вдруг, очнувшись, Калли поняла, что ее светлость молчит. По тому, с какой яростью Алида смотрела на Калли, было ясно – она видит, что та ее не слушает.

Алида схватила Калли за подбородок с такой силой, что той стало больно:

– Ты что, не знаешь, что чтобы заполучить мужчину, нужно не обращать на него внимания? Пока ты за ним бегаешь, он ни за что не захочет тебя.

Калли улыбнулась:

– Талису нравлюсь я, и ему нравится все, что я делаю.

– Да неужели? И почему же тогда он не просит твоей руки? Если ты ему так сильно нравишься, то почему же он не требует, чтобы ему позволили на тебе жениться?

Алида улыбнулась, заметив, что добилась наконец некоторого эффекта. Дело обстоит, как она и предполагала, подумала она, важно не то, как Калли относится к Талису, а то, как Талис относится к ней.

Итак, решение было принято. Алида резко приказала Калли уйти. Как только она ушла, леди Алида вызвала к себе Пенеллу.

– Да. с ней одни проблемы. У нее вообще нет гордости. – произнесла Алида.

Пенелла кинула на госпожу быстрый взгляд, как будто хотела сказать: как вы думаете, в кого это она такая? – но промолчала.

– С ней надо что-то делать. Я не позволю ей быть с моим сыном. Не допущу, чтобы она, как проститутка, бегала к нему ночью.

На какой– то момент Пенелла застыла, не донеся кусок вишневого пирога до рта. Леди Алида говорила так, как будто Талис в самом деле был ее сыном, а эта упрямая девчонка была ей, наоборот, никем.

– Я попрошу Абигайль Фробишер прислать ко мне своего младшего сына.

Пенелла чуть не подавилась. Сын леди Абигайль Фробишер был восемнадцатилетним парнем, единственной целью жизни которого было создавать неприятности. Это был красавчик без всяких моральных принципов, без всякого понятия о порядочности, который спал со служанками с четырнадцати лет. В свой последний визит он обнаглел настолько, что осмелился положить руку на талию самой Эдит!

– Да, – сказала Алида. – Пусть приедет и поживет у нас. Я ему заплачу, если он.соблазнит эту девчонку.

Пенелла молча доела кусок пирога. Ее госпожа не желала, чтобы Талис и Калли поженились, и она была совершенно уверена, что раз так – это и не произойдет. Та старуха тогда говорила, что молодые люди ревнуют друг друга. Если уж кто-то и мог вызвать ревность, так это младший сын леди Абигайль.

До сих пор Пенелла думала, что леди Алида собирается сделать только одно – ни в коем случае не допустить, чтобы они встречались. Однако во всем этом явно крылось что-то еще. Но это не касалось Пенеллы. С некоторых пор она научилась помалкивать, когда требовалось.

– Иди, собери все необходимое для поездки к Гильберту Рашеру, – приказал Алида. – Выезжаем завтра. Мне необходимо с ним поговорить.

– Хорошо, миледи, – сказала Пенелла, засовывая остатки пирога к себе в карман.