Восстание девяти

Глава 28

Огромный Мог надвигается на меня, размахивая блестящим мечом. Я ныряю под его клинок и ударяю кулаком по его горлу. Он роняет свое оружие, хватая ртом воздух. Не успел клинок упасть на землю, как я хватаю его и обезглавливаю Мога. Облако его пепла поглощает меня, давая преимущество, пряча меня. Я низко приседаю и рублю ноги Могам у колен, как только они приближаются. Когда я встаю, другой массивный Мог пытается добраться до меня сзади. Я делаю сальто через него и втыкаю свой меч в середину его тела, как только приземляюсь. Я вступаю в облако его пепла и обнаруживаю себя окруженной еще более дюжиной противников. Но я не вижу Сетракуса Ра.

Я становлюсь невидимой. После прорыва сквозь еще один круг Могов, я вновь ищу глазами Сетракуса Ра. Я вижу его в дальнем конце помещения и не задумываясь бегу прямо на него. Появляется еще больше Могов, я теряю счет, сколько их много. Я оставляю от них только кучки пыли. Когда я нахожусь в тридцати футах от Сетракуса Ра, он поднимает кулак и направляет его в мою сторону, как будто видит, где я нахожусь. Голубая вспышка стреляет из его руки и пробегает по потолку, а я ощущаю себя видимой. И вот опять он превратил в ничто мои Наследия. Я знала, что так может случиться, но я чувствую боль потери в любом случае. Я все еще готова ко всему, что у него есть для меня.

Могадорские солдаты идут на меня со всех сторон, но я просто продолжаю двигаться к Сетракусу Ра. Когда Могадорец встает на моем пути, я распарываю его шею своим мечом. Другой хватает меня сзади, и я отрезаю ему руку. Следующий с криком бежит на меня, и я рублю его в середине туловища. Сейчас я настолько сфокусирована на том, как мой клинок войдет в шею Сетракуса Ра, что я едва замечаю, как убиваю Могов.

Следующее, что я понимаю — это то, что он прямо напротив меня и хватает мою шею. Он поднимает меня одной рукой, пока мои ноги не болтаются над землей и опять наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Ты хорошо сражалась, девочка, — он дышит мне в лицо. Я морщусь от вони.

— Верни мне мои Наследия обратно, и ты увидишь как хорошо, — мой голос сдавлен.

— Если бы ты была настолько сильна, насколько думаешь, я не смог бы их забрать.

— Не говори так, ты, трус! Если ты так уверен, что справишься со мной, почему ты не сделаешь этого в честном бою? Покажи мне какой ты большой и жестокий. Верни мне мои Наследия и сражайся как мужчина! — кричу я.

Его голос отдает эхом, вибрируя.

— Ты используешь свои силы, а я использую свои!

Он отбрасывает меня назад в центр комнаты, но боль от удара я чувствую только тогда, когда падаю на пол. Мой меч лязгает по земле и далеко отлетает. Солдат кидает в меня свой меч, который вращается в воздухе на огромной скорости. Мой первый инстинкт, это попытаться остановить его с помощью своего разума, но моих Наследий по-прежнему нет. Несмотря на это, моя сила и рефлексы при мне в полной мере. Я собираюсь убить Сетракуса Ра, даже без этих сил. Я вытягиваю руки и хлопаю ими по приближающемуся лезвию, останавливая его в нескольких дюймах от своего подбородка. В следующую секунду я хватаю себя за талию, и когда падаю на спину, поворачиваю меч ладонями, и погружаю его в наступающего Мога. Я вся покрыта пеплом, когда ударяюсь о землю. Прибывает больше Могов. Я уничтожаю их своим оружием, и это правосудие просто удивительно. Я чувствую себя все сильнее, с каждым, кого свожу на нет. К тому же я больше злюсь. Если мне придется пройти через каждого Мога на Земле, чтобы добраться до Сетракуса Ра, я сделаю это!

Сетракус Ра просто стоит на месте, наблюдая шоу. Он рычит так громко, что я могу чувствовать вибрации в своей грудной клетке. Все эти годы тренировок вели меня к этому моменту. Единственный способ чувствовать себя сильнее сейчас — это если бы остальные члены Гвардии были сейчас здесь; нам следовало бы драться с ним вместе. Я вытряхиваю эти мысли из головы. Я уничтожу его за всех нас.

Когда я кончаю с последним солдатом, Сетракус Ра продвигается в центр помещения по направлению ко мне. Он выгибается и создает массивный двуглавый хлыст, которым бьет по земле. Он загорается оранжевым пламенем.

Я даже не вздрагиваю. Нет ничего, что он может сделать, чтобы напугать или остановить меня. Я бегу вперед, вопя.

— За Лориен!

Он щелкает хлыстом над моей головой, отправляя толстое покрывало пламени сверху меня. Я ныряю под его грань и прокатываюсь к ногам Сетракуса. Когда я уворачиваюсь от его топчущих ботинок, я вижу несколько шрамов, опоясывающих его лодыжки. Я примечаю их, но у меня нет времени подумать о возможной связи между его и моими шрамами. Мой меч разрезает его голень прямо над самым верхним шрамом на его левой ноге, и затем я вскакиваю на ноги. Отметина, которую я сделала, мгновенно заживает и превращается в другой шрам. Рана на него совершенно не повлияла, он даже не прихрамывает.

Он ударяет меня хлыстом опять, и я пытаюсь отрезать один из двух его хвостов, но когда пламя затрагивает мой меч, клинок просто тает. Я бросаю остатки меча в него. Он поднимает руку и останавливает оружие в воздухе. Оно кружится и светится, а когда он открывает ладонь, расплавленное лезвие начинает от ручки вырастать вновь, формируясь обратно в блестящий меч. Он улыбается и дает ему упасть на землю.

Я прыгаю за мечом, но когда я его достигаю, его хлыст переплетается вокруг запястья моей правой руки. Моя кожа шипит, открывается рана, но вместо крови появляется очень темная субстанция. Я смотрю на рану и понимаю, что должна чувствовать невыносимую боль, но я онемела. Я наклоняюсь вперед и наконец, достаю меч. Оружие в руке, я снова поворачиваюсь к лицу лидера Могов. Но что-то ужасное происходит с моей правой рукой сейчас. Она не двигается.

Сетракус Ра опять бьет хлыстом, и я отпрыгиваю в сторону, когда он пролетает мимо меня, оставляя пламенный след на своем пути. Когда он поднимает свою руку снова, чтобы переплести хлыст на своем плече снова, я вижу открытое место и использую его. Держа меч в левой руке, я прыгаю на него и вонзаю меч глубоко в его грудь. Я дергаю меч вниз, разрезая его восковую кожу, пока меч не доходит до его торса. Я падаю на спину, глядя на него и отчаянно надеясь, что выступила с последним ударом, которым закончила войну.

Не тут то было. Кроме того, что Сетракус Ра корчится первое время, вместо того, чтобы превратиться в облако пепла, он просто нагибается и вытаскивает меч из своего тела. Он проверяет клинок, смотря на свою густую черную кровь, капающую с него. Затем он берет клинок в рот и кусает его, ломая на половинки, и дает упасть ему на землю. Такое ощущение, что он играет со мной. Что же происходит? Я поднимаюсь на ноги, быстро соображая, какое следующее движение должна сделать. Шаг первый — это избегать Сетракуса Ра как можно дольше, чтобы все это обдумать. Я желаю сильнее, чем когда-либо, чтобы моя Гвардия сейчас находился со мной.

— Элла? Ты слышишь меня?

Ничего.

Я продолжаю отступать, пытаясь находиться как можно дальше от Сетракуса Ра, чтобы дать себе шанс на продолжение битвы. Тогда я и начинаю чувствовать, как моя правая рука начинает покалывать. Я смотрю на нее и вижу, что кожа вокруг раны от хлыста стала черной. Пока я смотрю, обесцвечивание начинает распространяться на мои пальцы и ногти; в течение нескольких секунд вся моя правая рука становится черной до самого запястья. Чувство покалывания исчезает. Моя рука становится невероятно тяжелой, как будто бы покрылась свинцом.

Я смотрю на Сетракуса Ра. Фиолетовый шрам на его шее начинает пульсировать с ярким светом.

— Ты готова умереть? — спрашивает он.

Элла? Если вы идете, то сейчас самый подходящий момент, чтобы выступить. Фактически, сейчас или никогда.

Я так хочу услышать ее голос в своей голове, который бы сказал бы мне, что она и остальные просто стоят за дверью. Мы должны быть вместе, борясь с Сетракусом Ра с нашими Наследиями, дарами Старейшин дарованных нам, пока от него ничего не останется. Но мы бесполезны, бессильны, как те груды пепла, которыми стали все остальные Моги. Вместо этого я здесь одна, моя рука повреждена и бесполезна, и я играю в кошки-мышки с Сетракусом Ра. И он просто стоит здесь передо мной, с огненным хлыстом. Сделав мои Наследия бесполезными, играя со мной. Что происходит?

Я еще раз осматриваю пустыню, после чего берусь за колесо на коричневой двери и кручу его. После одного поворота, я решил ускорить процесс и просто навалился на него. Стальная лестница за дверью идет вниз, в черную дыру.

— Я могу видеть в темноте, — вызывается Марина. — Я пойду первой, — я отхожу в сторону, чтобы дать ей пройти.

Марина спускается вниз по лестнице, в темноту, и исчезает из поля зрения. Восьмой бросает ей ее ларец.

— Лестница опускается где-то на двадцать футов вниз. Выглядит так, как будто здесь длинный туннель, — кричит Марина. — Пока все чисто, я никого не вижу.

Девятый смотрит на Эллу и меня и говорит.

— Дамы вперед. — Элла начинает спускаться по лестнице и когда она исчезает, Девятый ухмыляется надо мной и говорит. — Ладно, хорошо, но я вообще-то обращался к тебе, Четвертый.

Я качаю головой. Он в высшей степени своеобразен. Он показывает мне на лестницу, подразумевая, что я должен идти следующим.

— Ты знаешь, я люблю тебя, чувак. Давай залезай.

Используя телекинез, я позволяю Берни Косару спуститься первому, он все еще в форме бигля. Затем взяв под одну руку свой Ларец, я неуклюже спускаюсь вниз, использую для этого другую руку. Внутри туннель заплесневелый и холодный. Перед собой я слышу идущих Эллу и Марину, и Берни Косара, когтями идущего по цементу. Я включаю Люмен в своей свободной руке, и охватывая бетонный туннель в течение нескольких секунд, получая направление.

Я использую Люмен, чтобы осветить расстояние между нашим местоположением и крутым поворотом далеко впереди, затем я выключаю его.

— Марина, ты можешь видеть, чтобы держать нас в правильном направлении, правда?

Восьмой и Девятый уже догнали нас. Она кивает, и все мы следуем за ней по темному коридору. Мы не прошли слишком далеко, когда я чуть не врезаюсь в Эллу, которая остановилась как вкопанная.

— О, нет! Я, наконец, достучалась до Шестой! Она нуждается в нас. Она говорит, либо сейчас, либо никогда!

— Так народ, ускоряем темп! — кричит Девятый сзади.

Мы бежим с такой скоростью, с какой только можно через такую темноту. Я включаю свой Люмен через каждые несколько секунд, чтобы удержать нас от лишней работы. Мы делаем крутой поворот, и я снова мигаю рукой, чтобы осветить туннель и показать то, что впереди. Следующие сотни ярдов туннеля наклонены вниз, и свет моего Люмена освещает массивную дверь в конце. Я выпячиваю свою грудь перед собой, пока она не хлопает по двери. Тем не менее, мы продолжаем спринт, я включаю обе свои ладони, чтобы дать нам лучшее представление.

Девятый быстро открывает Ларец и достает оттуда желтый шар, покрытый небольшими шишечками. Как фокусник, он держит его в пальцах и затем ударяет им по двери. Это заставляет несколько дюймов металла отскочить, прежде чем расшириться, становясь черными. Длинные, острые как бритва шипы вырываются из него, и дверь врывается внутрь, как при ударе. Шипы мгновенно исчезают, пока снова не становятся простым желтым шаром, который невинно лежит на полу. Девятый наклоняется, хватает его и бросает его обратно в Ларец, который с громкий щелчком закрывается.

— Я надеялся, что это произойдет, — говорит Девятый восхищенно.

Будь я на его месте, я использовал бы в своих интересах его чудо из Ларца, чтобы сначала посмотреть через дверь, узнать то место, куда мы попадем. Но сейчас не время, чтобы кого-нибудь критиковать.

Все мы выбегаем через дверной проем. Как только мы входим, лампы датчиков-движения загораются над нами. Вспышки красного света и рев сирен поражает наши чувства. В конце этого короткого прохода, мы проходим через другую большую бетонную дверь. Этот проход является подъемом, как только мы приближаемся, появляются десятки Могадорцев с пушками и мечами, готовыми к использованию.

— Моги? Что они здесь делают? — спрашивает Восьмой с недоверием.

— Да. Плохие новости, правительство и Могадорцы объединились, — говорю я.

— Легкая добыча, — говорит Восьмой. Девятый подталкивает меня вперед и показывает преувеличенный жест одобрения для наших новообретенных Членов Гвардии.

Я чувствую волну адреналина, идущую по телу, что раньше я чувствовал только в моих видениях. Вдруг я знаю, что делать. Я смотрю на других.

— Следуйте за мной! — кричу я. Они поворачиваются ко мне. Я бросаю Ларец, зажигаю Люмен в обеих ладонях, и бросаюсь вперед. Последнее, что я замечаю краем глаза — Элла, подхватывающая мой Ларец.

Точно так же, как в моем видении, я направляю Люмен на ноги, когда бегу, и они вспыхивают. Огонь поднимается по моим ногам, и охватывает мое тело, пока я достигаю первого солдата. Я прыгаю, подобный огненному шару, прямо через него. Он обращается в пепел, и я продолжаю бежать.

Я пробегаю мимо Могов, и они разворачиваются, чтобы выстрелить в меня, но мой огонь дает прекрасную защиту. Я наклоняю голову и бегу с раскинутыми руками, эффективно отгоняя других солдат прочь. Марина, Восьмой, и Элла находятся позади солдат, атакуя их сзади, пока я мчусь вперед. Девятый бежит по потолку и убивает Могов сверху. Я бросаю огненные шары в ближайших ко мне и в считанные секунды, они все сгорают, оставляя за собой густое облако пепла и дыма, висящего выше. Я замедляю свой темп, когда вижу, что последний бежит вниз. Когда мы достигаем дальнего конца комнаты, я запускаю большой огненный шар в дверь, разбивая её вдребезги. Я трачу секунду, чтобы восхититься, как хорошо работал Берни Корсар, также прихвативший свою долю Могов, хотя сейчас не время и не место для поздравлений. Возможно, Девятый так повлиял на меня. Все мы движемся, чтобы увидеть, что будет дальше.

Сетракус Ра сделал что-то со мной. Я не могу двигаться вообще, и замираю на месте. Сначала я думала, что это просто следствие боя или странной раны на руке, либо всего вместе. Затем я понимаю, что что-то серьезно не в порядке, что-то останавливает меня и не дает сдвинуться. Я поднимаю голову вверх, чтобы посмотреть на Сетракуса Ра, надвигающегося на меня. Сетракус Ра выпустил золотую трость с черным глазом на ручке. Он вскидывает ее, и глаз открывается, моргает, поворачивается налево, затем направо, прежде чем найти меня. Тогда глаз медленно закрывается, и распахивается обратно, чтобы испустить туманящий разум ослепительный красный свет. Когда луч скользит по моему беспомощному телу, он оставляет после себя странное, вибрирующее ощущение на моей коже. Мне жизненно необходимо вновь двигаться. Мне нужно убраться подальше от этого жуткого света, от того что он делает со мной, но я обездвижена. Моя рука весит тонну. Я уязвима, и мне нужно восстановить контроль — над ситуацией и над собой. Но я не могу.

Свет от глаза становится фиолетовым, и он скользит по моему лицу. Я облизываю губы и ощущаю вкус чего-то сожженного. Сетракус Ра движется ко мне, пока он на расстоянии в несколько футов. Я закрываю глаза и сжимаю челюсть, думая о Джоне и Катарине, и Сэме, и Марине, и Элле. Я вижу Восьмого и Генри, и Крейтона, и даже Берни Корсара. Я не доставлю Сетракусу Ра повод для гордости и удовольствия, глядя на него, пока он меня убивает. Что-то горячее и мягкое касается моего лба, как порыв воздуха. Я готовлю себя к тому, что должно произойти, и тем мукам, что оно принесет. Когда ничего не происходит, я открываю глаза, чтобы увидеть Сетракуса Ра просто стоящего там. Ну, не совсем. Полосы красного и фиолетового света из рукоятки его трости ползут вверх и вниз по его массивному телу.

Сетракус Ра начинает дрожать, и белый свет очерчивает его плечи и руки. Он падает на колени в конвульсиях, его огромная голова дергается вверх и вниз. Затем его бледная, восковая кожа отделяется от мышц и костей. Когда кожа вновь возвращается на его уменьшающееся тело, у неё новый, оливковый тон. Длинные светлые волосы вырастают из его головы, пока у него не появляется полная копна волос. Когда он смотрит на меня, я рвусь в атаку сильнее, чем когда-либо, но я все еще не могу двинуться. Он стал мною — серые глаза, высокие скулы и окрашенные светлые волосы.

— Чтобы я пока что был тобой, ты должна остаться в живых, — говорит он моим голосом, — но только пока.

Он поднимает ладони в воздух, и, как если бы один магнит был в потолке, а другой — в моей черной руке, я взмываю с земли прямо к потолку, и зависаю там, в пятидесяти футах от пола. Я чувствую болезненный шум в моей голове. Я снова пытаюсь мысленно позвать Эллу, но не слышу даже собственных мыслей. Когда я прикасаюсь своей свободной рукой к той, что касается потолка, она тоже становится черной. Тяжкая скованность моих рук распространяется. Все чем я могу двигать — это глаза. Все мое тело сейчас черное. Черный рок.