Восстание святого

14

СВЯТОЙ

— О нем позаботились?

Джеймс подвинул ко мне свой телефон через стол, и я посмотрел на изображение мертвого мужчины, свисающего вниз головой с потолка.

Я вернул ему телефон.

— Похоже, для него все закончилось болезненно.

— Крайне болезненно.

— Хорошо. Свидетелей нет?

— Конечно, нет.

Я должен был догадаться, что задавать этот вопрос было глупо. Джеймс был моей правой рукой с тех пор, как я вышел из отцовского дома. Не было ничего, что он не сделал бы для меня, не было черты, которую он не переступил бы, если бы я попросил. Я доверял ему свою жизнь, верил в его преданность. Мы подружились в юном возрасте, его мать работала горничной в особняке моего отца. Но мой отец был жестоким человеком, требовал уважения самыми бесчеловечными способами, а с другими обращался как с дерьмом.

В тот день, когда я решил уехать, Джеймс забрал свою мать и уехал со мной. С тех пор они оба работали на меня, но его мать скончалась полгода назад. Мы никогда не говорили об этом, но я знал, какое горе он несет. Сочувствие, которое я проявлял к нему, скрывалось в одном лишь похлопывании по спине и редких выпивках, которые мы разделяли без единого слова в полночь, когда не могли успокоиться.

Я потер затылок. В этом новом пути, который я выбрал для себя, была какая-то нервозность. Это не входило в планы, но по какой-то причине я не мог перестать думать об этом и понял, что просто обязан это сделать. Нужно было исправить несколько ошибок, и я должен был стать тем, кто это сделает.

Лед в его водке звякнул, когда он покрутил стакан.

— Должен сказать, Святой, это очень непохоже на тебя, я имею ввиду менять планы в последнюю минуту.

— Я знаю. — Я повертел шеей из стороны в сторону. — И признаюсь, мне не нравится это чувство тревоги. Но это нужно сделать.

— Почему сейчас? Ты знал о ее прошлом задолго до того, как мы привезли ее сюда. Почему ты делаешь это сейчас?

Ответ на этот вопрос был прост. Я не знал. Но это был не тот ответ, который я хотел бы дать кому-либо, поэтому я постарался, чтобы в моем выражении лица не было ничего, кроме решимости.

— Каким бы я был мужем, если бы не позаботился об этом?

Джеймс знал, что не стоит задавать лишних вопросов. Он знал, когда нужно надавить, а когда заткнуться. Я протянул ему через стол еще одну папку.

— Твое следующее задание. Сделай это скорее раньше, чем позже.

Он кивнул.

— После этого мы займемся последним?

— Да. — Я сел обратно на свое место. — Но последнего я хочу привезти сюда.

— В Италию? — Джеймс выглядел озадаченным.

Я кивнул.

— Я хочу увидеть лично, как он испустит свой последний вздох.

Джеймс встал и поставил свой пустой бокал на приставной столик, а затем взял папку.

— Тогда давай сначала разберемся с этим ублюдком. — Он вышел, и я понял, что пройдет совсем немного времени, прежде чем я получу второе сообщение с фотографией, подтверждающей, что мой последний заказ был выполнен. Джеймс знал, что я ненавижу ждать, да и сам он не отличался терпением. Кроме того, он любил вершить правосудие над теми, кто этого заслуживал, почти так же, как и я.

— Марчелло?

Я сунул телефон в карман, когда в дверях появилась Елена.

— Тетя.

— Мы готовы присоединиться к тебе за завтраком.

— Мы?

Елена отошла в сторону, и появилась Мила. Только это была не она. Это была не та Мила, которую я впервые увидел в Нью-Йорке. Женщину в рваных джинсах и грязных кроссовках. Она выглядела совершенно по-другому, но все равно оставалась прежней. Ее непослушные кудри были укрощены шикарной укладкой темных волос, обнажив нежную кожу шеи, стройную и манящую. На мгновение я беззастенчиво залюбовался женщиной, стоявшей передо мной в бледно-розовом платье, которое идеально облегало каждый ее изгиб, а пастельный цвет составлял яркий контраст с ее безупречной оливковой кожей. Мой взгляд просто впивался в нее, ее ноги были стройными и подчеркнутыми высокими каблуками. Мысль о том, как она обхватывает тонкими икрами мою талию, заставила меня остаться на месте, поскольку мой член упирался в молнию брюк. Это было неожиданно: я вожделел ее с тех пор, как она поднялась на борт моего частного самолета. Но было в ней что-то такое, что заставляло меня желать показать ей, как прекрасна она будет, развращенная моей тьмой.

Мила переминалась с ноги на ногу, мой пристальный взгляд причинял ей некоторый дискомфорт.

— Ты выглядишь потрясающе, Милана.

— Мила, — ответила она. — Меня зовут Мила.

— Конечно. — Я ухмыльнулся. Использование ее настоящего имени было намеренным, так как я знал, что это позволит мне получить часть того пылкого отношения, которое меня так заинтриговало. Даже пленило.

Я повернулся к Елене.

— Надеюсь, это твоя работа?

Елена улыбнулась от уха до уха.

— Я всего лишь отполировала бриллиант, Марчелло.

— Я здесь, — сказала Мила. — Я вас слышу.

Это заставило меня хмыкнуть, и я наконец-то смог встать со своего места.

— Тогда пойдемте завтракать.

— Святой? — Мила сделала шаг ко мне. — Могу я поговорить с тобой? Наедине?

Прежде чем я успел попросить Елену оставить нас наедине, дверь закрылась, и мы остались одни. Я засунул руки в карманы брюк и слегка расставил ноги, наблюдая за ней и пытаясь понять, что происходит в ее маленькой хорошенькой головке.

— Чем я могу помочь тебе, Милана?

— В последний раз говорю, меня зовут Мила.

— О чем ты хочешь поговорить?

Ее темные брови сошлись, а губы сжались, чтобы я увидел на ее лице, как сильно она меня ненавидит. Но было что-то в том, как она смотрела на меня, вспышка чувственности, смешанная с презрением. Я подумал, не чувствует ли она себя так же растерянно, как выглядит.

Она скрестила руки.

— Тебе что-то нужно от меня, поэтому я думаю, что будет справедливо, если я тоже получу что-то от этого соглашения.

— Вряд ли ты в состоянии торговаться со мной.

— А я не думаю, что ты в состоянии мне отказать.

Я фыркнул, не зная, забавляться мне или раздражаться из-за того, как она со мной разговаривает.

— С чего ты взяла?

Один локон, выбившийся из прически, свесился на щеку, и она завела его за ухо.

— Ты прошел через множество трудностей, чтобы найти меня и привезти сюда. А то, как ты, не моргнув глазом, убил Брэда, говорит о том, что не зря я до сих пор дышу. Если бы у тебя был другой способ получить эти акции, кроме как жениться на мне, меня бы здесь не было.

Я облизал губы.

— Ты говоришь это так, будто это должно быть для меня новостью.

— Я нужна тебе. Я не знаю, какие у тебя планы после того, как ты завладеешь моими акциями, но все, что я знаю, это то, что я тебе нужна. — Расправив плечи и вздернув подбородок, она подошла ко мне одним вызывающим шагом. — Без меня тебе крышка.

Мои ноздри раздулись, и я начал склоняться скорее к гневу и раздражению, чем к веселью.

— Я должен предупредить тебя. Торговаться со мной неразумно.

— Мне все равно. Если ты хочешь, чтобы я сыграла роль заботливой жены и явилась на фиктивную свадьбу, которую планируешь ты и твоя ненормальная и слишком дружелюбная тетя, которая мне нравится гораздо больше, чем ты, то я тоже должна что-то с этого получить.

Мой гнев немного рассеялся. Удивительно, как в одном предложении ее голос превратился из сердитого в решительный и причудливый.

— Ладно. — Я скрестил руки. — Я подыграю. Чего ты хочешь? Семизначный счет в банке? Дом на Бали? Бесконечный запас футболок "Лейкерс" и рваных джинсов?

— Смешно. — Она нахмурила лоб. — Мне не нужны твои деньги для себя.

— Но тебе нужны мои деньги?

Она прикусила внутреннюю сторону щеки — первый признак неуверенности в себе с тех пор, как она вошла сюда.

— Я хочу, чтобы ты помог мне открыть сиротский приют у себя дома, такой, где детей не будут бросать в любой приемный дом только для того, чтобы они могли уступить свою кровать следующему ребенку, который появится.

Мои глаза расширились.

— Детский дом?

— Да. Я знаю, что для таких, как ты, это, наверное, не имеет смысла…хотеть помогать людям вместо того, чтобы убивать и похищать их…

— Будь осторожна, Мила, — предупредил я. В этом разговоре она уже много раз проявила неуважение ко мне. — Знаешь, если бы я вчера не прижал руку к твоей пизде, я бы подумал, что у тебя есть яйца между этими твоими милыми ножками.

Ее щеки вспыхнули глубоким розовым цветом, румянец распространился по шее и груди. Это было чертовски красиво, то, как мой грязный рот заставлял ее кожу светиться.

— Господи, — пробормотала она. Локон, который она ранее убрала назад, снова выбился, задев щеку, и она сдула его с лица, запыхавшись. Я не знал, в чем дело, но она стала еще красивее с того момента, как вошла сюда, и до этого момента… С этого момента.

Не глядя на меня, она продолжила.

— Я сыграю свою роль. — Она сглотнула, ее тонкое горло дрогнуло. — Я сделаю все, что ты хочешь. Выйду за тебя замуж и буду притворяться твоей женой. — Она прикусила губу и посмотрела на меня из-под длинных ресниц, неуверенность затуманила блеск изумрудных радужек. — Если ты поможешь мне с приютом.

Я провел пальцем по лицу.

— Ты хоть представляешь, сколько волокиты, когда нужно открыть такое заведение, а потом управлять им? Это не гребаный продуктовый магазин, Мила.

— Я знаю.

— И что? — Я пожал плечами. — Я даю тебе деньги, необходимые для открытия приюта, и что дальше? Ты просто найдешь достаточно большое здание, раздашь несколько листовок и начнешь принимать детей?

— Не говори со мной, как с дурой. — Ее ноздри раздулись, а губы вытянулись в прямую линию. — Я знаю, что открыть приют, это не то, что можно начеркать несколько нулей и сделать это в одночасье. Существуют правила и юридические вопросы, о которых я понятия не имею. — Она провела рукой по руке — признак того, что она начинает нервничать. — Вот почему… — Она сглотнула. — Вот почему мне понадобятся не только твои деньги. Я просто хочу помочь детям, сделать все, что в моих силах…

— Чтобы то, что случилось с тобой, не случилось с другим ребенком. — Это был не вопрос. Я точно знал, почему из всех богатств, которые я мог бы ей дать, чтобы она больше никогда ни в чем не нуждалась, она решила попросить моей помощи, чтобы помочь другим.

Ее глаза вспыхнули от удивления.

— Ты знаешь.

— Ты станешь моей женой, Мила. Неужели ты думаешь, что я женюсь на женщине, о которой совершенно ничего не знаю?

— Думаю, нет. — В том, как она произнесла эти слова, чувствовалась явная враждебность. Очевидно, ей не нравилось, что я знаю о ней все, даже самые темные секреты, которыми она ни с кем не делилась. Она потерла пальцем висок, и я увидел, что у нее сдали нервы. — Так ты мне поможешь или нет?

Сузив глаза, я изучал ее, внимательно рассматривал, не давая ей опомниться. За все годы ведения бизнеса с разными типами людей по всему миру я научился читать людей. Как интерпретировать язык их тела, видеть тонкие признаки того, можно ли доверять человеку или нет. Выкладывают ли они все карты на стол или скрывают свои истинные мотивы. Это можно назвать хитростью, шестым чувством, когда речь идет о взаимоотношениях с другими людьми. И сейчас все мои инстинкты убеждали меня в том, что в ее истории есть еще много чего интересного. Еще одна причина, возможно, даже более веская, которая подтолкнула ее к тому, чтобы заключить со мной эту сделку. Теперь я хотел узнать, что это за причина, мне нужно было знать. Это был тот же тип любопытства, который сжигает кончики пальцев ребенка, уставившегося на кнопку с огромной надписью "не нажимать". Невозможно было не узнать, что произойдет, если нажать на эту чертову кнопку. Мила сумела разжечь мое любопытство, и я не остановился бы, пока не удовлетворил бы его. Возможно, это и окажется той самой возможностью, которую я терпеливо ждал, вывернув ее предложение так, чтобы оно сработало в мою пользу.

Я потер пальцами щетину на подбородке.

— Хорошо. Я помогу тебе, дам все, что нужно, чтобы проект сиротского приюта заработал. — Ее плечи опустились, и она выдохнула с облегчением. — Но, — продолжил я, и ее настороженный взгляд перешел на мой, — ты должна согласиться стать моей женой как минимум на шесть месяцев, даже после того, как передашь мне свои акции.

— Что? — Пролепетала она. — Мы так не договаривались.

Я ухмыльнулся.

— Теперь договариваемся.

— Ты не можешь этого сделать. — Румянец на ее щеках исчез, глаза расширились от шока. — Святой, ты не можешь этого сделать.

— Напротив, — я скрестил руки, словно дьявол, который вот-вот выхватит душу, — я могу делать все, что, черт возьми, захочу. И если тебе действительно дороги эти дети и этот твой приют мечты, ты пожертвуешь шестью месяцами своей жизни. Я имею в виду, — я одарил ее дьявольской улыбкой, — что такое несколько месяцев твоей жизни, если это означает, что в будущем на стольких маленьких лицах появится улыбка?

Сила манипуляции. Некоторые видели в этом форму колдовства. Я же видел в этом простой способ всегда получать то, что хотел. И сейчас, похоже, Мила была тем, чего я хотел.

— Что это будет, Мила?

То, как она смотрела на меня, ее холодные зеленые глаза практически срезали кожу с моего лица, было чертовски забавно. Мне нравилось, как она меня ненавидит, как ее ненависть ко мне сочится из ее пор. Она поглощала ее, я поглощал ее. И это, блядь, делало мой член твердым.

Я стоял, а Мила продолжала смотреть на меня, вероятно, взвешивая варианты, которых у нее было не так уж много. Потребовалось несколько секунд пристального взгляда, прежде чем она кивнула в знак согласия — неохотно, надо сказать.

— Ты — дьявол, а не святой, ты знаешь это? — Выдохнула она.

— Не обманывай себя. — Я подошел ближе и прижался к ее щеке. — Дьявол не идет ни в какое сравнение.