Вот и кончилось лето

Глава 1 Кризис медитации

— Что с ним? — Нина Павловна не отходила от кровати, где лежал её сын. — Что с ним доктор?

Доктор сидел рядом на стуле, то щупал пульс, то пытался измерить давление, то посмотреть зрачки глаз, отгибая веко.

Антон лежал на кровати, вытянувшись, словно солдат по стойке «смирно». Даже носки ног, и те тянулись параллельно кровати. Дыхание практически не ощущалось. Врач определил его наличие по старинке, через зеркальце. Да и пульс едва ощущался. Зато ритм был ровный.

Врач снова склонился над парнем, словно пытаясь услышать сердце или дыхание — конечно, больше для взволнованной родительницы. Антон лежал, одетый в одни спортивные штаны-трико, без футболки. Он выглядел эдаким юным Аполлоном: красивые, хоть и сравнительно небольшие, рельефные грудные мышцы, кубики пресса на животе. Да и бицепсы на руках говорили, что спорт ему очень даже не чужд. Такому телосложению можно только позавидовать!

— Не знаю! — врач пожал плечами. — Всё у вашего сына нормально. Он как бы… спит что ли?

— Понимаете, доктор, — сообщила Нина Павловна в очередной раз. — Я захожу в комнату, а он сидит у себя на диване по-турецки. Подошла ближе, а у него глаза закатились. Одни белки только видно! Глаза открыты, а зрачки закатились!

Нина Павловна всхлипнула. Врач посмотрел на её. Странно, но парень совсем не выглядел на свои 15 лет. По виду ему было точно лет на 5 побольше. А вот мамочка его смотрелась очень молодо, лет на 30 максимум.

«Интересно, сколько ей на самом деле? — вдруг подумал врач. — Вообще, странная семейка!»

Он пожал плечами:

— Девушка! Женщина! Я не нахожу никакой патологии! Пульс редкий, но стабильный. Давление тоже в норме. Дыхание тоже… в норме.

— Может, вы укол ему сделаете? — робко просила женщина. — Я его попыталась тронуть, потормошила. А он вдруг забился, как эпилептик, в судорогах. Закричал, повалился на пол и замер. Я его едва на кровать перетащила и скорую вызвала…

Врач вздохнул. В дверях со скучающим видом на табурете в условно белом халате сидел фельдшер, полноватый рыхлый парень лет 20-и, державший на коленях старенький чемоданчик с красным крестом на боку. Он равнодушно наблюдал за манипуляциями своего коллеги, даже не пытаясь помочь.

Скорая прибыла по вызову на окраину города в поселок Химик из центра города за 15 минут. И врач, и фельдшер рассчитывали на определенную «благодарность». Но чем дольше они находились, тем сильнее убеждались, что никакой «благодарности» ждать не стоит.

«На прошлом вызове «трешку» не пожалели! — подумал фельдшер. — А здесь и рубля не дадут!»

Мамаша по телефону 03 наговорила диспетчеру, что у ребенка (ага, нашли ребенка — 15-летнего парня, выглядевшего на все 20!), как минимум, инсульт. Но на инсульт это было совсем не похоже. И на эпилептический припадок тоже. По всем признакам парень просто крепко спал. И добудиться его оказалось практически невозможно. Но одно врач мог твердо утверждать — со здоровьем у него всё было прекрасно.

Врач уже несколько раз хотел было обругать мнительную мамашу, но на кухне сидели два серьезных товарища в серых однотонных костюмах в галстуках, при виде которых дар речи пропадал сам собой. Товарищи допивали уже по третьей чашке чая и, по-видимому, уходить совсем не собирались.

— Готовь литическую смесь, — наконец скомандовал врач фельдшеру. Тот понятливо кивнул головой, открыл чемоданчик, достал несколько капсул, стеклянный шприц из жестяного контейнера.

Пальцами, похожими на сосиски, ловко отломил головки капсул, набрал лекарство, протянул шприц врачу. Тот перетянул парню руку жгутом, тронул пальцем вздувшуюся вену. Протер сгиб руки спиртом, ввел иглу.

Когда уже смеси в шприце не осталось, парень вдруг открыл глаза и сообщил:

— У вас шприц грязный!

Врач чуть замер, но ввел раствор до конца, осторожно вытащил иглу, протянул шприц фельдшеру:

— Убери!

— У вас шприц не стерилизованный! — повторил парень. — Грязный!

Он сел на кровати, повернулся к доктору. Тот замер, глядя ему в лицо. Глаза парня были иссиня-черного цвета! При этом белки отсутствовали напрочь. Врач застыл, словно приклеенный к стулу. Ему показалось, что тело сковал леденящий холод. Он попытался встать, пошевелиться. Не вышло. Тело слушаться не хотело совсем. И тогда врачу стало страшно. Он попытался закричать. Но из горла вырвался лишь невнятный хрип.

— Как это, грязный? — попытался вякнуть со своего табурета фельдшер. — Всё чисто, простерилизовано, как положено!

Он забрал шприц, снял с него иглу, уложил в металлическую коробку-контейнер.

Коробку у него из рук из-за аккуратно, не торопясь, вытащил человек в костюме, который бесшумно подошел из кухни и встал у него за спиной. Предупреждая возможные протесты, он предупредил:

— Спокойно! Комитет государственной безопасности!

Фельдшер от испуга икнул, а врач в очередной раз подумал о том, что хорошо он воздержался от различных нецензурных выражений в адрес мнительной мамаши. Хотя мамаша выглядела совсем не мамашей. Хорошенькой такой, лет на 25 максимум, девицей. Рожала, наверное, еще в школе. Вот и без мужа растит сына.

— Осторожно! — выдавил фельдшер. — Там же всё стерильно!

— Ну, как там может быть стерильно, если вы туда положили использованный шприц, — хмыкнул кагэбэшник. — Который, собственно, сами же оттуда же и достали.

Он открыл коробочку, усмехнулся. В контейнере на марлевой подложке лежали четыре стеклянных шприца и несколько игл. На двух иглах виднелись следы использования — едва заметная кровь.

— Ну, и как это вы можете объяснить? — поинтересовался кагэбэшник.

— Шприцы стерилизованы! — взвизгнул фельдшер, вставая. Чекист положил ему руку на плечо:

— Сидеть!

— Просто использованные мы заворачиваем в марлю, кладем в соседний отсек, — попытался оправдаться медработник. — А стерильные лежат отдельно!

— Ваши документы! — потребовал чекист. Сзади к нему подошел его коллега.

Врач медленно, словно нехотя, вытащил из внутреннего кармана удостоверение и протянул чекисту. Эти движения дались ему с трудом, рука совершенно не хотела слушаться. Он мог поклясться, что причиной тому непонятное воздействие со стороны парня с черными глазами.

— У меня нет, — сообщил фельдшер.

— И не нужно, — ответил чекист. — Достаточно ваших данных. Номер бригады?

— Четвертая, — уныло сообщил фельдшер.

— Замечательно!

Чекист записал данные врача в записную книжку, вернул удостоверение.

— Можете быть свободны!

Врач почувствовал, что наконец-то может двигаться. Сила, сковавшая его тела и не дававшая ему двигаться, пропала. Он вскочил и почти бегом рванулся на выход, едва не сбив в проеме двери коллегу. Фельдшер пошел следом, забыв на табурете контейнер со шприцами. Кагэбэшники, глядя на их ретираду, не выдержали, и засмеялись — сначала один, потом другой.

Парень перевел взгляд на них. Они сразу же замолчали и замерли. Взгляд черных глаз словно прожигал.

Нина Павловна бросилась к сыну, обняла его, прижала к груди:

— Антошка! Сынок! Как же ты меня напугал…

Парень закрыл глаза, замер, потом медленно поднял руки и обнял мать. Когда он их снова открыл, они уже были прежними, серо-зелеными. Мужики в костюмах переглянулись. Один другого тронул за рукав:

— Пошли на кухню! Посидим еще, подождём, пока они там …

Врач с фельдшером выскочили из подъезда, быстрым шагом, не оглядываясь, бросились к «Рафику». У самой машины им преградила дорогу рослая женщина лет 45-и в цветастом халате и тапочках-шлепанцах:

— Эй, граждане-товарищи, подождите! Что там случилось?

— Какая вам разница, гражданочка? — ответил врач, пытаясь обойти женщину.

Однако дамочка явно была против этого. Она шагнула в сторону, преграждая ему дорогу, цепко ухватила его за одежду на груди:

— Стоять! Вызов к Ковалёву?

Врач попытался высвободиться, не получилось. Ему попытался помочь фельдшер, который схватил женщину за плечо с намерением оттащить от коллеги. Женщина развернулась, перехватила руку фельдшера, выкрутила её, загибая ему за спину. Медик изогнулся.

— Отвечай, лепила! Руку сломаю нафиг!

— Блин! — с чувством выругался фельдшер и закричал. — К Ковалеву! К Ковалеву мы приезжали! Всё у него там нормально. Всё хорошо. Очухался ваш парнишка!

Женщина отпустила его руку, стряхнула у него с плеча воображаемую пылинку и, улыбаясь, сказала:

— Ну, вот! Сразу бы так ответили, обошлось бы без эксцессов…

Медики влезли в салон «Рафика». Водитель включил зажигание, выжал сцепление. Машина тронулась.

Ну, нифигасе, здесь жители… — пробормотал он. — Троглодиты какие-то невоспитанные.

— Какого черта ты взял не стерилизованные инструменты? — взвился врач. — Ты понимаешь, что теперь будет?

— Ничего не будет! — буркнул в ответ фельдшер, глядя в окно. — Они были простерилизованы. Просто сегодня четвертый вызов. Я не рассчитывал, что на столько инъекций. И вообще, игла там была новой, стерильной.

— Идиот! — врач ухватился за голову. — Какой же ты идиот!

— Да что там у вас случилось? — спросил из кабины водитель, повернув на секунду голову в салон. — Клиент с истерикой?

— На этот раз Венечка инструменты грязные приволок! — сообщил врач. — А там, в квартире два сотрудника КГБ.

— Мля! — с чувством выругался водитель. — Готовьте вазелин. Хорошо, если выговором отделаетесь…

— Чистые они были! — завопил фельдшер. — Не рассчитал только.

— Кстати, где они? — поинтересовался врач.

Фельдшер молчал. Шприцы вместе с контейнером остались там, в квартире, у чекистов.

— В общем, Венька, ты как хочешь, но моё терпение лопнуло! — сообщил врач. — Вернемся на станцию, я на тебя докладную напишу. Достал ты меня!

— Всех достал, — подтвердил водитель.

Фельдшер хмуро молчал.

Вениамину в этом году исполнилось 25. До конца призывного возраста осталось всего два года, а отсрочку от призыва в армию после медучилища можно было получить или работая на Скорой, или в местном тубике, как называли тубдиспансер, или в стационаре областной психбольницы. Вениамин служить не хотел, работать ни в тубике, ни в психушке тоже, поэтому и выбрал Скорую. Ему повезло: он попал не в реанимационную бригаду и не в хирургическую, а в обычную терапевтическую. Но и тут он успел зарекомендовать себя отнюдь не с лучшей стороны. Всё дело в том, что Веня был от природы ленив. Ходил в замызганном белом халате, который стирал только после очередного «втыка», журнал выездов заполнять «забывал», как и забывал сдавать инструменты после выезда на стерилизацию... На этот раз он не взял лишний контейнер со шприцами, рассчитывая, что на смену вполне хватит и одного, в котором было пять шприцов. Не хватило… Но кто ж знал?

— А вы видели его глаза? — вдруг спросил он, пытаясь переключить внимание коллеги. — Чёрные, аж без белков совсем!

— Да ну нафиг! — не поверил водитель. Он опять развернулся, практически.

— Сан Саныч не даст соврать! — заявил фельдшер. — Скажи, Саныч!

— Не говори, — вздохнул врач. — Меня к стулу пришпилило. Я пошевелиться не мог. И сердце захолодело, аж в пятки ушло. Так ведь не бывает, чтобы глаза без белков, одна чернота! Скажешь кому, не поверят…

— А ты и не говори! — посоветовал водитель. — В журнале отметь, мол, оказали первую помощь, рекомендовали обратиться к врачу. А то и ложный вызов, и все дела.

— Да там эти были, — вздохнул врач. — Из КГБ…

— Думаешь, они кому-нибудь будут рассказывать?

— Да, нет… Вряд ли.

— Ну и всё! И вообще про это — рот на замок! Ложный вызов! А то не дай бог… — водитель смачно выругался. — Будешь на Колыме на выезды кататься, а Веник в стройбате на Камчатке портянки стирать.

— Да ну нафиг! — скептически усмехнулся фельдшер. — Не может быть!

— Вот тогда узнаешь! — злобно отозвался водитель. — С этими… — он замялся, подбирая слово, не подобрал, но продолжил, — товарищами шутить ни в коем случае нельзя!

— Это верно, — согласился врач. — Поедем по «комсомольской путевке» в Анадырь или Магадан.

— Рот на замок! — подытожил водитель.

Веня облегченно вздохнул — докладную на него и на этот раз писать не будут.