Война

Глава 17

Днем марево растекалось по всей улице и становилось достаточно плотным, чтобы разноцветные вывески и палатки вещевой ярмарки, раз в пять дней проходящей рядом с домом Сулы, выглядели размыто-искаженными. Грузовики и мотороллеры торговцев съезжались еще до рассвета, и с первыми лучами солнца товары ждали своих покупателей. Ярмарка заканчивалась на закате, когда жара спадала и прилавки тонули в фиолетовых тенях. Продавцы складывали вещи и разъезжались, чтобы с утра развернуться в другой части города.

Пока Сула с винтовкой в футляре шла домой, ее со всех сторон соблазняли купить дешевую женскую и детскую одежду, туфли, чулки, шарфы, резиновых зверюшек Бого, недорогих кукол, игры и головоломки. Предлагались удивительно низкие цены на ткани, музыкальные и развлекательные записи, лосьоны для загара, панамы и даже на неуместные в такую жару свитера из натуральной шерсти.

Несмотря на зной, ярмарка кишела покупателями. Измучившись от жары и устав за день, Сула нетерпеливо продиралась сквозь толпу к своему подъезду. Скачка на обычном месте не оказалось. Сула зашла в дом и, услышав, как за дверью ее квартиры гудит коммуникатор, поспешила к себе. Бросив футляр в угол, она схватила аппарат со стола и, все еще запыхавшись, ответила.

С экрана внимательно смотрел Казимир. Он бесцеремонно обшаривал взглядом картинку.

– Облом. Думал опять застать тебя в ванне.

– Может, в следующий раз тебе повезет.

Она включила кондиционер. Раздалось гудение старенького компрессора, и в комнате стало слегка прохладнее. Держа коммуникатор в одной руке, Сула опустилась в кресло рядом с фарфоровой вазой и начала развязывать шнурки.

– Встретимся вечером. Я заскочу за тобой в 21:01. Пойдет?

– А почему я не могу прийти сразу в клуб?

– Там нечего делать в такую рань. Не хочешь, чтобы я узнал, где ты живешь? – нахмурился он.

– У меня нет своего жилья, – легко соврала Сула. – Останавливаюсь у друзей.

– Ладно, – проворчал Казимир. – Приходи в клуб.

У нее было время принять ванну, перекусить и немного поработать над следующим выпуском "Сопротивления", посвященным самодельной винтовке. Потом оделась, нанесла на шею капельку сенгры и с футляром под мышкой вышла из квартиры. Солнце уже садилось, удушливая жара пока не спала, но народу на ярмарке было по-прежнему много. "Им кажется, что в толпе безопаснее", – подумала Сула, хотя ищи она заложников, в первую очередь пришла бы в парк или на такой открытый рынок, как этот.

Скачок в мешковатых шортах и потрепанном кожаном жилете был на своем месте.

– Привет, Скачок, – поздоровалась Сула.

Он лучезарно улыбнулся.

– Здравствуй, прекрасная госпожа. Как твои дела в такой чудный вечер?

Пахло от него, словно он не мылся несколько невыносимо жарких дней, но Сула постаралась не обращать на это внимания.

– Ты знаешь парня по имени Жюльен? Друга Казимира?

Улыбка тут же померкла.

– Скачок советует тебе держаться от таких людей подальше, милашка.

– Раз так, объясни почему.

Скачок помрачнел.

– Жюльен – сын Сергия Бакши. Сергий возглавляет Риверсайдскую группировку. Непросто найти кого похуже Сергия.

Сула понимающе кивнула. Сергий не только был главарем банды, но и ухитрился так долго избегать правосудия, что вырастил взрослого сына. Обычно жизнь таких типов короче.

– Спасибо, Скачок.

– Ты ведь не послушаешься Скачка? – Он побледнел. – И пойдешь сегодня с Жюльеном.

– Меня позвал не он. Доброй ночи, Скачок. Спасибо!

– Ты рискуешь, – мрачно сказал Скачок на прощание.

Сула выбралась из ярмарочной толпы и пошла по залитой солнцем улице, стараясь держаться теневой стороны. Она изнывала от жары. Наконец, повернув за угол, очутилась в восхитительной прохладе квадратного склада, стоящего в тени огромного Риверсайдского крематория. Сунув фальшивый пропуск охраннику-крею, Сула поднялась на лифте на несколько этажей и открыла одну из камер хранения Команды 491. Положила туда футляр с винтовкой: пусть лежит вместе с другим оружием, патронами, гранатами и броней.

После секундного колебания открыла один из ящичков, достала что-то небольшое и спрятала в карман.

Нетерпеливо улыбаясь и поигрывая тростью, у клуба на Кошачьей улице ее ждал Казимир. На нем была мягкая белая рубашка, искусно расшитая тесьмой. При появлении Сулы он нажал на кнопку, и блестящая персиковая дверь лимузина поднялась вверх.

– Ненавижу ждать, – глухо прорычал Казимир и грубо дернул Сулу за руку, усаживая в салон.

"Быть подружкой бандита непросто", – вспомнила Сула.

Она опустилась на светло-оранжевое сиденье напротив Жюльена и Вероники. Та сегодня надела легкомысленное платьице и тоже благоухала сенгрой. Казимир уселся рядом с Сулой и закрыл дверь.

– Я пришла на три минуты раньше, – посмотрев на хронометр, заявила Сула, стараясь придать голосу учительские интонации. – Простите, если испортила всем вечер.

Казимир лишь хмыкнул. Вероника выкатила голубые глаза и пролепетала:

– Мальчики везут нас по магазинам!

Суле это тоже было знакомо.

– По каким?

– Сюрприз, – сказал Жюльен и открыл дверцу бара. – Кто что выпьет?

Сидящий за рулем торминел мягко вывел шестиколесный лимузин с обочины. Сула пила "Лимонный флинг", а остальные предпочли "Кайован". Автомобиль проехал через Грандвью к Малой Горе у акрополя, прямо под Вечным Покоем, в котором урны с прахом шаа ждали конца времен. Это был пестрый район бутиков, баров, кафе и магазинчиков, предлагавших предметы народного промысла, антиквариат и старинные драгоценности. По улицам гуляли не только терранцы, но и креи с лайонами.

Машина остановилась под вывеской "Одежда Ческо", и персиковые двери отъехали вверх. На пороге их встретила даймонг, чье серое тело было обтянуто атласным платьем-футляром, как ни странно, выгодно подчеркивающим ее угловатые формы и похожие на спички руки. Мелодичным голосом она приветствовала Казимира, обратившись к нему по имени.

– Гредель, это мисс Ческо, – сказал он Суле, всем своим видом показывая, что они здесь хозяева положения.

– Рада с вами познакомиться, – сказала Сула модельеру.

Трехэтажный магазин, словно явившийся из сказки, был заполнен роскошными тканями всех цветов радуги, особенно ярких на фоне пастельных стен из полупрозрачного материала, пропускающего лучи закатного солнца. Ненавязчиво звучала приятная крейская музыка.

Сула никогда не слышала, чтобы даймонги шили одежду для терранцев. Должно быть, в магазине была отличная вентиляция или Ческо носила что-то поглощающее характерный запах разлагающейся плоти, потому что Сула его не почувствовала.

Войдя внутрь, Казимир сразу повеселел. Он перемещался от вешалки к вешалке и выбирал одежду для Сулы и Вероники, критично рассматривая каждый предмет и ощупывая блестящие шикарные ткани. Веронике предлагал то, что помягче, поярче и с блеском, а Суле – атласное, потемнее, со светлыми деталями в виде шарфа, лацканов или воротника.

"Одевает меня, как женщину-загадку", – подумала Сула.

Отличное чутье.

Она смотрела на себя в настенном дисплее и понимала, что у него неплохой вкус, но в полной мере оценить не могла: у нее самой вкус был не столь развит, чтобы об этом судить.

Ей нравилось разыгрывать из себя манекенщицу, демонстрируя один наряд за другим. Казимир уместно комментировал каждый выход, иногда поправляя на ней одежду и сортируя на "да", "подумаем" и "нет". Похожим на колокольчики голосом Ческо почтительно предлагала, что еще можно посмотреть. Продавцы с ворохами одежды в руках сновали туда-сюда.

С Хромушей было не так. Как только он появлялся в магазине с Гредель, им тут же несли всё самое броское и дорогое, а он покупал не глядя, щедро раздавая купюры.

Казимир, в отличие от Хромуши, не пытался никого впечатлить своим богатством. Он демонстрировал вкус, а не власть и деньги.

– Тебе бы с Ческо работой поменяться, – пошутила Сула.

– Неплохо бы. Но у меня не то образование.

– Мамочка в куклы запрещала играть? – сказал Жюльен. Он тихо сидел в кресле в углу, стараясь не вмешиваться. Снисходительно улыбаясь, потягивал бренди, предложенное хозяйкой.

– Я проголодался, – не выдержал он через полтора часа.

Казимиру реплика не понравилась, но он пожал плечами и, пробежав взглядом горы нарядов, выбрал что купить. Жюльен поднялся, поставил стакан и приказал продавщице:

– Вон ту стопку. Целиком.

Вероника завизжала от радости и бросилась ему на шею.

– И вот это. – Казимир добавил к покупкам жилет. Потом вытащил из другой стопки вышитый жакет и протянул его Суле: – Нравится? Будешь носить?

– По-моему, тебе стоит выбрать из этой кучи что-нибудь одно, и этого хватит.

Его темные глаза вспыхнули, в рокочущем голосе послышалась злость:

– Отказываешься от моих подарков?

Сула знала, что Вероника смотрит на нее как на сумасшедшую.

– Я приму подарок. Просто мы слишком мало знакомы, чтобы ты дарил мне целый гардероб.

Она видела, что Казимир кипит, но тот быстро успокоился и решил обратить всё в шутку.

– Ну что ж, – напряженно улыбнулся он, опять посмотрел на отобранное и вытащил черный бархатный костюм с атласной лентой и серебряными бусинками на лацканах пиджака и лампасах свободных брюк.

– Пойдет? – спросил он.

– Очень красиво. Спасибо.

Сула заметила, что там были вещи и подороже, и мысленно поставила Казимиру еще один плюс. Он ценит ее и не пытается купить дорогой ерундой.

– Сегодня наденешь? – Он засомневался и спросил Ческо: – Его ведь не надо подгонять по фигуре?

– Нет, сэр.

Ее ничего не выражающее бледное лицо с вечно распахнутыми глазами не изменилось, как будто она только что не потеряла прибыль в несколько сотен зенитов.

– С удовольствием надену, – сказала Сула. Она взяла костюм с собой в примерочную, переоделась и посмотрела в старомодные зеркала. Пожалуй, это лучшая вещь в магазине.

Ее старую одежду упаковали, а когда она вышла, в глазах Жюльена читался восторг. Казимир был сдержаннее.

– Повернись, – покрутил он пальцем.

Она сделала пируэт, и он кивнул, скорее себе, чем ей.

– Тебе идет.

– Теперь-то мы можем поесть? – спросил Жюльен.

Снаружи в наступивших сумерках бледно-зеленой громадой нависал мраморный Вечный Покой. От улиц веяло жаром, как от разгоряченного бегом атлета.

Они ужинали в кафе, сверкающем яркой красно-белой и хромовой отделкой. Было шумно и многолюдно, словно все вдруг решили в последний раз наесться до отвала. Их кавалеры хорошо проводили время, болтали и смеялись, но Сула заметила, что время от времени Казимир бросает оценивающий взгляд на ее наряд, будто одобряя свой выбор.

Он определенно восхищался тем, как она выглядит в его подарке.

Они прошли в столь же переполненный бар. Там играла живая музыка и танцевали. Тогда ночью Казимир был достаточно серьезен, но сейчас его переполняло веселье и он откровенно резвился, выписывая с Сулой невероятные па. В первый вечер он упивался своей силой и контролем ситуации, но теперь он словно хотел, чтобы вся столица развлекалась вместе с ним.

"В тот раз я для него была одной из многих. Сегодня всё по-другому", – подумала Сула.

***

Из бара ушли глубоко за полночь. На улице, освещенной лишь звездами, темнели две странные гигантские фигуры. Скрипнула кожа. Сула уловила запах какого-то животного.

Казимир улыбнулся:

– Отлично. Забирайся.

И сам тут же уселся во что-то квадратное, словно парящее над землей. Опять послышался скрип и шорох, запах усилился. Из темноты вынырнула бледная рука.

– Смелее!

Она сжала протянутую руку, позволяя Казимиру втащить себя внутрь. Ступенька, бортик, сиденье. Она устроилась рядом с ним и только потом с удивлением поняла, что это.

– Коляска с пайкарой?

– Точно. – Он рассмеялся. – Наняли на вечер. Поехали, – крикнул он, стукнув по кожаному облучку.

Возница свистнул, хлопнул поводьями, и повозка тронулась. Ее тянула пайкара, огромная бескрылая птица, неразумный хищный родственник лайонов, один из которых как раз управлял ей. Экипаж стоял на двух больших серебристых колесах, покрытых резным орнаментом, а кузов из кожи особой выделки украшали яркие металлические пластинки с вензелем владельца. Путь освещали висящие по бокам фонари, которые включились, как только началась поездка.

Они спустились с Малой Горы. Мимо проплывали кварталы Нижнего города. Сула прижалась к Казимиру. Темные здания высились над ними, как утесы. Эхо повторяло тяжелую поступь и громкое дыхание пайкары. Дороги были пусты, лишь, держась на небольшом расстоянии, вслед ехал персиковый лимузин с телохранителями. Фары не горели, потому что огромные глаза шофера-торминела и так отлично видели путь.

– Это законно? – спросила Сула.

– Конечно, нет. – В свете звезд сверкнула белозубая улыбка Казимира. – Этим экипажам запрещено выезжать из парков.

– Не боишься полиции?

Он заулыбался еще шире.

– Полиция пыхтит, работая над миллионами заявлений на карточки. Весь следующий месяц хозяйничаем на улицах мы.

Звонко засмеялась Вероника. Сула услышала топот еще пары лап, и рядом появился грозный зубастый клюв пайкары, везущей Жюльена с подружкой.

– Ставлю сотню, что мы домчимся до Лекарской улицы первыми! – крикнул он, пьяно взмахнув руками.

Сула почувствовала, как напрягся Казимир, когда лицо Жюльена скрылось в темноте впереди. Он приказал вознице ехать быстрее, и тот хлестнул вожжами, понукая птицу. Повозка скрипнула, наращивая скорость.

Спереди послышался подзадоривающий смех Вероники. Казимир наклонился и прорычал:

– Быстрее!

Сулу охватило предчувствие опасности.

В нескольких окнах офисных зданий был свет: там шла уборка. Одинокий уличный фонарь выхватил из тьмы двух о чем-то спорящих торминелов в коричневой форме чиновников. Они мгновенно замолкли, уставившись огромными глазами на пронесшиеся экипажи.

Фонари Жюльена были всё ближе.

– Быстрее! – глухо смеясь, закричал Казимир и повернулся к Суле. Она тоже не сдержала улыбку.

" Это безумие. Настоящее сумасшествие", – подумала она.

До них донеслись подбадривающие выкрики Жюльена. На повороте из-под колес полетели искры, когда коляски занесло. Сулу отбросило на Казимира, и он обнял ее, защищая.

– Быстрее!

Смех Вероники всё приближался. Казимир то справа, то слева выглядывал из-за спины возницы, пытаясь получше разглядеть экипаж соперника. Они проскочили перекресток и попали в белую полосу света от фар уборочной машины. Сулу ослепило. Ночной воздух холодил лицо. Сердце пыталось вырваться из груди.

Коляски поравнялись, и Жюльен выругался. Потом был еще один поворот, колеса заскользили, и они чуть не врезались друг в друга. Возница заложил чуть более широкий вираж, и Жюльен вновь вырвался вперед.

– Проклятье! – Казимир вскочил с места и перебрался на облучок.

– Двадцать зенитов, если обгонишь его! – Он достал деньги и опустил в ящик для оплаты. На двадцатку можно было дважды купить экипаж и пайкару с возницей в придачу.

В ответ послышался дикий свист. Пайкара тоже вошла в раж и с криком рванула быстрее.

Они мчались через канал по узкому мостику, наступая на пятки соперникам. До Сулы донесся запах затхлой воды, потом вскрикнул кто-то на набережной, и ее затрясло, как горошину в бутылке, когда они наскочили на кочку. Затем был очередной поворот, и ее вдавило в кожаную стенку.

Сула усмехнулась, осознав, что здесь всё может окончится и она умрет в странном дорожном происшествии или ее арестуют, и достигнутое – "Сопротивление", борьба с наксидами, Команда 491 – пойдет прахом из-за безрассудной выходки…

"И поделом мне".

Сбившееся дыхание пайкары эхом отражалось от стен домов.

– Еще двадцать! – Монеты с грохотом упали на дно ящика.

Экипажи поравнялись. Жюльен стоял во весь рост и пытался заставить возницу ехать быстрее, но пайкара выбилась из сил. Неожиданно дорогу осветили фары, раздался звук электронного предупреждения о столкновении, возница Жюльена резко натянул поводья, пытаясь затормозить, и вильнул в сторону коляски Казимира, чтобы не врезаться в такси, везущее домой группу весело распевающих креев.

Жюльен выругался. Казимир победно рассмеялся вслед удаляющемуся хору.

Они выехали из тихого делового района в более оживленный Грандвью. Сула провожала взглядом прохожих и припаркованные на обочине такси. На перекрестке загорелся запрещающий сигнал светофора.

– Не останавливайся! – закричал Казимир, доставая очередную монету. Возница сверкнул золотыми глазами, но послушался.

Спереди доносилось гудение мотора, и дорога осветилась белым. Светофор, стоящий там, показывал, что путь открыт. Кровь стучала в висках.

Экипаж пронесся по перекрестку. Казимир хохотал. Потом был яркий свет фар, пронзительный вой, предупреждающий о столкновении, визг тормозов. Испуганно закричала пайкара. Сула закрыла руками голову.

Их отбросило в сторону, и она больно ударилась ребрами о бортик. Вдребезги разбился боковой фонарь. Огромное серебристое колесо, оторвавшись, покатилось вперед, и повозку перекосило. Сломанная ось волочилась по асфальту, рассыпая искры. Перепуганная насмерть птица, всё еще запряженная в экипаж, пыталась убежать прочь.

Скрежет раздавался прямо над ухом Сулы. Она вгляделась в темноту и увидела, как потерявший равновесие Казимир, размахивая руками, падает с облучка в ее сторону. Ей удалось увернуться, забравшись повыше, и он тяжело свалился на ее место.

Всё еще придерживаясь за бортик, она посмотрела на него. Казимир безудержно заливался глубоким грудным смехом, похожим на скрип сорванной оси. Сула скатилась по сидению к нему, обняла и заставила его замолчать поцелуем.

Задохнувшаяся пайкара наконец остановилась. Она рычала и неистовствовала, пытаясь укусить похожим на пилу зубастым клювом своего хозяина, а он привычно усмирял ее ударами. Грузовик, попавшийся навстречу, перевернулся, экипаж Жюльена остановился, и Сула слышала, как все побежали посмотреть, что случилось.

Сердце Казимира громко билось.

– Кажется, обошлось без жертв, – пробормотал какой-то крей.

Теперь уже Сула не сдержала смех. Они с Казимиром выползли из того, что осталось от повозки. Сзади бесшумно подъехал персиковый лимузин, как раз вовремя, чтобы торминелы смогли удержать рвавшегося в драку разозленного даймонга, водителя грузовика. Жюльен и Казимир раздали достаточное количество денег, и никто, особенно возницы, не ушел обиженным. А компания села в лимузин и направилась в отель "Дары судьбы".

Сула устроилась на коленях Казимира, и они всю дорогу целовались.

У Казимира не было ничего общего с Мартинесом. И это нравилось ей больше всего.

Прежде чем отправиться в постель, Сула настояла на душе. Казимира она тоже заставила помыться.

– Давай вместе, – проворчал он.

– И побрейся, – добавила она.

Он недовольно направился в ванную, а Сула осталась в комнате, накинув на себя его бархатный халат. Зря она не пошла с ним, потому что в голову сразу начали лезть всякие мысли, от которых становилось страшно.

Всю ночь она играла, потому что роль Гредель была не менее надуманна, чем роль Сулы, но она не могла притворяться в постели. Слишком мало опыта. Когда она встречалась с Хромушей, она была слишком юна, а с Мартинесом… ну, там всё было по-особенному.

Через пару минут Казимир увидит неопытную девчонку, сильно отличающуюся от уверенной и заносчивой дамы, с которой провел вечер.

Сула уже хотела одеться и сбежать, но подумала о последствиях. Потом вспомнила, как смеялся Казимир, когда убегающая пайкара тащила за собой разваливающийся экипаж, и что она почувствовала, обняв его. Сердце бешено застучало.

Она почти полностью приглушила свет. Может, в темноте он не заметит перемену.

Дверь ванной открылась, в квадрате желтого света стоял Казимир. Ей стало жарко. Боясь передумать, она шагнула к нему и потянула в постель. Он помылся, побрился и пах цветами тасвы.

Его длинные пальцы ласкали ее кожу. "Совсем не похож на Мартинеса", – с облегчением подумала она. Мартинес был нежен и терпелив, Казимир – порывист и алчен.

Это хорошо, она тоже может быть порывистой и жадной.

– Ого! Да ты блондинка! – удивленно сказал он.

– Это наименьшая из моих тайн, – тихо засмеялась Сула.

Страх исчез. Необычное ощущение, потому что раньше ей всегда было немного страшно. Возможно, Мартинес освободил ее от этого.

Или она просто знала что-то, чего не знал Казимир. У нее остались козыри. Она пока главная, пусть Казимир об этом и не догадывается.

Примерно через час она решилась на следующий ход и зажгла свет. Казимир вздрогнул и прикрыл глаза рукой. Сула вылезла из кровати и начала искать сверток со своей одеждой, той, в которой пришла на встречу.

– Гредель, что ты делаешь? – проворчал Казимир.

– Надо тебе кое-что показать.

Сула надела жакет и включила нарукавный коммуникатор. Затем активировала настенный экран и передала на него информацию.

– Посмотри-ка.

Казимир неуверенно рассматривал чертежи Модели Сидни Один.

– Что это вообще такое? – поморщился он.

– Завтрашний выпуск "Сопротивления".

– Завтрашний? Как у тебя… – Он замолк, поняв, в чем дело. На лице читалось изумление.

Сула порылась во внутреннем кармане и достала то, что заранее взяла из ячейки на складе. Она открыла тонкий пластиковый футляр и показала свое флотское удостоверение.

– Я Кэролайн, леди Сула. Я представляю подпольную армию.

На какое-то мгновение повисло молчание. Казимир зажмурился, словно доказывая себе, что это не сон, а потом открыл глаза.

– Вот дерьмо, – выругался он.

– Еще не передумал купить мне новый гардероб? Купи, если хочешь, – улыбнулась Сула.