Война индюка

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Сладкий запах победы

Есть в космосе маленькая красная звезда, именуемая Барнард. Звезда как звезда, типичный красный карлик, ничего особенного. Вокруг нее вращаются четыре планеты, которые человеческие ученые характеризуют следующим образом: «Планетная система второго рода, главный подтип без аномалий». Если перевести эти умные слова на нормальный человеческий язык, получается, что орбиты планет в системе Барнарда близки к круговым, самый большой газовый гигант располагается на условной линии льда, и нет в этой системе никаких космических извращений наподобие горячих юпитеров.

Вторая планета Барнарда относится к числу земноподобных с коэффициентом сходства девяносто восемь процентов. Сила тяжести, состав и давление атмосферы, средняя температура, влажность и другие параметры очень близки к соответствующим параметрам Земли Изначальной. Остальные планеты Барнарда для человеческого обитания непригодны и настолько неинтересны, что даже не имеют общепринятых имен, только порядковые номера: Барнард-1, Барнард-3 и Барнард-4. Впрочем, планета Барнард-2 тоже не имеет собственного имени, ее обычно называют просто Барнард.

Сутки Барнарда близки к суткам Земли Изначальной, а год длится ровно семь суток. Короткий год — обычное дело для красных карликов, их планетные системы гораздо более компактны, чем у среднеразмерных желтых звезд наподобие Солнца Изначального. Чаще всего у таких планет продолжительность суток совпадает с продолжительностью года и планета всегда повернута к солнцу одной и той же стороной, но Барнарду повезло, два вращения этой планеты еще не успели синхронизироваться. Из-за короткого периода обращения на планете Барнард нет смены времен года, на большей части ее поверхности все время стоит нежаркое лето. Местные обитатели называют год неделей, но длинные промежутки времени почему-то измеряют не в неделях, а в днях, хотя это, очевидно, менее удобно.

За шесть миллиардов земных лет до описываемых событий на планете Барнард зародилась жизнь. В дальнейшем она эволюционировала обычным образом, не аномально быстро, как на Земле Изначальной, а с нормальной черепашьей скоростью. Это неудивительно — кометный пояс в системе Барнарда недоразвит, пояс астероидов отсутствует, у самой планеты Барнард нет мегаспутника, как у Земли, а значит, нет приливов и тектоническая активность на порядок ниже. Общепланетарные катастрофы на Барнарде происходили в двадцать-сорок раз реже, чем на Земле, соответственно, и эволюция протекала медленнее. Первые многоклеточные организмы появились на Барнарде лишь тогда, когда взорвался Сириус-Б. На Земле Изначальной в это время вымерли динозавры.

Как обычно бывает после таких запоздалых катастроф, биосфера стала развиваться ускоренно, как бы наверстывая упущенное время. Текущее ее состояние некоторые земные биологи ассоциируют с силуром, некоторые — с карбоном, короче, примерно середина палеозоя. Точнее сказать трудно, потому что ничего подобного земным позвоночным планета Барнард пока не породила, соответственно, девонский период из палеонтологической летописи начисто выпадает, а все дальнейшие рассуждения на эту тему можно излагать только высокоучеными словами, нормальному человеку недоступными, поэтому мы их опустим.

Другое примечательное отличие Барнарда от Земли — черный цвет местного аналога хлорофилла. Аборигенные растения Барнарда одинаково радостно потребляют любые доступные фотоны, не брезгуя серединой оптического спектра. Возможно, это связано с несколько меньшей освещенностью планетарной поверхности.

Если смотреть на планету Барнард из космоса, на ее поверхности прихотливо чередуются белые пятна облаков, синяя гладь океанов и черные пятна континентов, от края до края заросших густыми лесами, где листья отчаянно борются за каждый квадратный сантиметр освещенной поверхности. Кое-где угольно-черные пространства лесов перечеркнуты коричневыми полосами горных цепей, лишенных растительности.

Среди двенадцати континентов Барнарда резко выделяется один. Он не черный, а серо-зеленый, лишь у восточного края проходит широкая черная полоса, отделенная от остальной его части узкой коричневой лентой Дырявых Гор. С этого континента началась человеческая колонизация Барнарда, и им же она закончилась. Первые поселенцы выжгли и вытравили на этом континенте аборигенные леса, засеяли освободившееся пространство земными растениями, заселили земными животными и застроили башнями-конденсерами, поддерживающими в колонизованной зоне комфортный для человека климат. Первоначально планировалось терраформировать всю планету, но уже через полвека пассионарный порыв колонистов сошел на нет. А потом система терраформирования вышла из строя, человеческую общину сотрясли две экологические катастрофы, и вслед за ними пришла катастрофа политическая, также известная как бэпэ. И тогда Человеческая Община впала в первобытную дикость, и закончилась вторая эпоха, и пришло межвременье. Но теперь оно, похоже, подошло к концу.

Планета Барнард не имеет естественных спутников, но искусственных спутников вокруг нее крутится более чем достаточно. Самым большим из них является орбитальная платформа «Грантчестер» — ядро комплекса планетарной обороны. В прошлом такой комплекс обязательно сооружался вокруг каждой новой колонии. Обычно они никогда ни для чего не использовались, но планета Барнард стала исключением. Во время бэпэ «Грантчестер» провел несколько массированных бомбардировок, и в последнее время вокруг него снова начало наблюдаться оживление. Несколько раз платформа сплевывала в атмосферу маленькие рои микроядерных бомб, иногда после этого поверхность озарялась вспышками разрывов, иногда нет.

За этими событиями пристально наблюдали шестнадцать гиперпространственных разведчиков класса «Блюбэт». Их пассивные сенсоры неустанно изучали поверхность планеты и радиоэфир, а рукотворные мозги, объединенные через стелс-канал в единую информационную сеть, накапливали и анализировали информацию. И по мере того, как поступала новая информация, постепенно уменьшалось значение глобальной переменной InfoToSendRemaining. Когда оно сравняется с нулем, один из «Блюбэтов» покинет пост на орбите, отправится к ближайшему гиперпространственному порталу, совершит прыжок к ближайшей неодичавшей планете (для Барнарда это Земля Изначальная) и сольет накопленные данные в единую глобальную сеть всей человеческой цивилизации. Последний раз такое происходило восемьсот двадцать два года назад, когда планету сотряс бэпэ. С тех пор «Блюбэты» так и крутились на орбите, не видя под собой ничего достойного немедленного доклада. Переменная InfoToSendRemaining сократилась за все это время на двадцать процентов, причем львиная доля сокращения пришлась на последний год. Если так пойдет и дальше, следующий доклад состоится лет через семь. Впрочем, прогнозировать подобные события — дело неблагодарное.

Сейчас один «Блюбэт» пролетал над юго-восточным углом зеленого континента, который аборигены называют так же, как и всю планету — Барнард. Сенсоры разведчика созерцали правильный квадрат темно-серого цвета, образовавшийся позавчера после пролета «Грантчестера». Если бы «Блюбэт» умел испытывать любопытство, он, несомненно, счел бы открывшееся зрелище крайне любопытным. Но человеческие эмоции «Блюбэту» чужды, и поэтому он просто уменьшил значение InfoToSendRemaining еще на три единицы.

Говорят, в первую, то ли вторую эпоху какой-то художник однажды нарисовал картину следующего содержания. Под ясным небом и ярким солнышком расстилается зеленая лужайка с цветочками, птичками и бабочками, а посреди лужайки зияет круглая и бездонная черная яма. К яме со всех сторон бегут люди, и падают они в яму, и нет оттуда возврата. Некоторые источники утверждают, что на оригинальной картине на дне ямы угадывалось адское пламя, другие говорят, что на краях ямы стояли демоны с вилами, а третьи — что ничего особенно адского в этой яме не было, яма как яма, и от этого зрителю становилось только страшнее.

То, что наблюдал сейчас «Блюбэт», было весьма похоже на вышеописанную картину. Только вместо ямы был призрачный колпак силового поля, и никто в него не проваливался, потому что пройти сквозь силовое поле невозможно, пока оно не отключено, а отключить его можно только изнутри. Впрочем, в древних документах попадаются смутные намеки на некие каналы, через которые внутрь поля можно подать сигнал на отключение, но что это за каналы и что за сигнал нужно подать — этого в пятитысячной эльфийской армии не знает никто, в том числе и генерал Умберто. Вот и стоят охотники за удачей вокруг колпака и терпеливо ждут, когда он отключится. И тогда самое главное — не оплошать.

До позавчерашнего дня никто в благословенных лесах не знал, что именно скрывается под этим силовым полем. Да и о самом силовом поле никто тоже толком не знал, на каких-то картах оно было отмечено, на каких-то не было, но большого значения никто ему не придавал. В самом деле, что интересного может быть там, куда нельзя ни войти, ни даже заглянуть? Но позавчера все изменилось.

Во-первых, стало доподлинно известно, что под силовым полем скрывается по меньшей мере один дисколет-штурмовик, которые ранее считались мифическими артефактами. Во-вторых, выяснилось, что презренные низкорожденные обладают ключ-сигналом, предоставляющим доступ внутрь. Хорошо, что их глупый вождь замешкался с повторным включением поля — возможно, несколько охотников за удачей сумели пробраться под колпак, пока оно не работало. А возможно, никто не сумел. Орбитальные бомбы превращают своих жертв не в мясной гуляш, а в горячую плазму, из-за этого сосчитать пострадавших от орбитальной бомбардировки можно только приблизительно. Как бы то ни было, пошли вторые сутки после битвы, а призрачный купол как стоял, так и стоит. Но придет время, и он откроется, и тогда только решительные действия смогут спасти высшую расу от фатального поражения.

Узнав о случившейся катастрофе, комиссар Сонни порылся в древних архивах и нашел упоминание о некоем стратегическом складе номер один, который раньше считался то ли уничтоженным во времена бэпэ, то ли вообще мифическим. И оказалось, что краткое и туманное описание этого склада очень хорошо подходит к местности, где только что разразилась эпическая битва с силами зла. И если это действительно тот самый склад, то боевых дисколетов внутри должно быть не менее двухсот штук, и если они попадут в грязные лапы красножопых, это может означать только одно — полный и безоговорочный конец высшей расы.

На спасение оставался лишь один маленький шанс, которым генерал Умберто решил воспользоваться в полной мере. Если Гея смилостивится над своими недостойными сынами, и силовой колпак приоткроется хотя бы на минуту, ее сыны не оплошают. Группа прорыва, огневая поддержка, корректировщики — все роли расписаны, сектора и зоны распределены, порядок взаимодействия рассчитан настолько детально, насколько это возможно с учетом имеющихся скудных данных. Все возможное сделано, теперь остается только одно — молить Гею о милости.

Силовой колпак открылся через час после рассвета. И сразу стало ясно, что Гея оставила мольбы высокорожденных без внимания. Шестнадцать дисколетов-истребителей, подобно рассерженным осам, прыснули в разные стороны из-под исчезнувшего купола, в считанные мгновения набрали высоту, недосягаемую ни для пращей, ни для гранатометов, и обрушили на эльфийские боевые порядки огненную смерть.

В эльфийской армии было двенадцать бластеров — весь стратегический запас высшей расы до последнего ствола. Ни один из этих стволов не выстрелил ни разу. Каким-то сверхъестественным чутьем низкорожденные ублюдки направили первые удары именно по тем охотникам за удачей, которым довелось вооружиться древними артефактами. И артефактов не стало.

И тогда бой превратился в избиение. Автоматические бластеры дисколетов сыпали пульками, как грозовая туча сыплет дождем. Разрывы слились в единый незатухающий раскат грома, и те высокорожденные, кому повезло встретить этот проклятый час на некотором удалении от разгула огненной стихии, попадали в ужасе в свежевырытые траншеи. А те, кому не повезло, превратились в прах и пепел. Все планы рухнули.

Там, где только что вздымался призрачный купол, вспух исполинский гриб черного дыма, и вокруг него, подобно мухам над навозом, вились летающие тарелки. Они больше не сеяли смерть, потому что полагали, что посеяли достаточно.

А затем в небо стали взмывать другие дисколеты — одноместные истребители и более крупные штурмовики с четырехместным десантным отсеком. По-настоящему тяжелых летательных аппаратов на складе не было, потому что в них никогда не было нужды. На всей планете не было целей, с которыми не смог бы справиться истребитель или штурмовик. А ковровые бомбардировки по-любому удобнее проводить с орбиты, благо «Грантчестер» пока не испытывает дефицита тяжелых зарядов. Хотя выжечь все Чернолесье от края до края даже ему не под силу.

Летающие тарелки мчались одна за другой, будто нанизанные на невидимую нить. В некоторых сидели люди, другие были пусты. Но и первые, и вторые подчинялись единой воле тактического компьютера, которым управлял человек по имени Джон Росс. Впрочем, управлял — слишком сильно сказано, скорее, он просто присматривал.

Джон Росс сидел в пилотском кресле истребителя, его голову облегал шлем виртуальной реальности, похожий на шапочку-содомку. Джон наслаждался полетом. Он установил режим полного слияния сознания с машиной, он не управлял истребителем, а летел сам. Порывы ветра колыхали его композитную кожу и отдавались в углеродных костях. Антигравитационные мускулы направляли его полет по расчетной траектории. Его электронное осязание следило за нагревом наружной обшивки, а его получеловеческий-полуэлектронный мозг принимал эту информацию к сведению, но не волновался, потому что знал, что температура обшивки не успеет войти в критический диапазон. Для боевой машины суборбитальный полет по экономной трассе — это как для лошади неспешная рысь по ровной утоптанной дороге. Можно отключить сознание от корабля, полностью доверить управление бортовому компьютеру, и ничего плохого не произойдет. Окажись на месте Джона любой нормальный человек, он так бы и поступил. Но человека, не имевшего доступа к высоким технологиям на протяжении бесконечно долгих восьмисот двадцати двух лет, никак нельзя назвать нормальным.

Узор гравитационных вихрей за бортом изменился. Основные силы эскадры начали выход на низкую круговую орбиту, а двум командирским истребителям поставлена особая задача. Незаметно приземлиться в окрестностях города Идена и морально подготовить бойцов к тому, что летающие тарелки, от которых скоро потемнеет небо — не авангард мифических инопланетных захватчиков, а боевая добыча, эпик вин, как говорили в конце первой эпохи.

Кажется, верхняя точка траектории уже достигнута. Да, достигнута, компьютер подтверждает. Самое время уточнить, как идут дела на других кораблях… вроде нормально. А у Алисы как? Гм… Забавная девочка. Уговаривать бортовой компьютер дать порулить — это примерно как со статуей беседовать и обижаться, почему та не отвечает. Впрочем, что взять с девчонки? Деревенщина необразованная, только-только читать выучилась… Но какая же она милая, непосредственная…

— Хорошо, уговорила, — произнес нечеловеческий голос в наушниках Алисы. — Но тебе придется снять всю одежду, кроме наушников можно оставить. Не торопись так, а то заденешь что-нибудь… Молодец. Теперь вот этот рычаг надо вставить в…

Композитную кожу Джона защекотало ионосферой. Сейчас начнется вход в плотные слои, связь прервется. Довести шутку до конца не получилось, но не менять же из-за этого траекторию снижения! Передать компьютеру корабля Алисы приказ, чтобы извинился, когда она догадается, и перейти в автономный режим. Поехали! Хотя нет, «Поехали!» надо было раньше кричать, на старте.

В небе над Иденом вспыхнули две падающие звезды. Джон не рассчитывал, что их заметят, но он недооценил бдительность караула. Не успели летающие тарелки коснуться пожухлой травы, а на базе уже взвыли сирены боевой тревоги и засуетились бойцы.

Летающая тарелка смачно чмокнула, в борту открылся маленький круглый люк, из него выполз Джон Росс. Выпрямился, подвигал руками и туловищем, разминаясь. Прислушался.

— И чего они суетятся? — задал он риторический вопрос. — Можно подумать, они нас победить хотят.

— Правильно они суетятся, — ответил ему полковник Слайти, также известный как Дубовый Джозеф. — Встретившись с неведомой угрозой, настоящий боец сперва пытается ее победить, а уже потом начинает думать. Это называется «отвага».

Произнося эту маленькую речь, Джозеф тоже стал разминаться, при этом его экзоскелет отчетливо посвистывал в такт движениям. Надо сказать, что обе ноги Джозефа были ампутированы ниже коленей, их временно заменяли соответствующие детали экзоскелета. Джозеф из-за этого походил на мифического сатира. Кисти рук у него тоже были ампутированы, вместо них стояли металлические нейропротезы, придававшие полковнику сходство не только с сатиром, но и с другим мифическим существом — терминатором.

— Пойдем, вождь отважных, — сказал ему Джон. — Там вон уже дозор выезжает, надо им показаться издали, а то столкнутся с тобой нос к носу, подумают: «О, терминатор мифический!», и сразу побеждать начнут. И ведь победят, они у тебя отважные!

Джон и Джозеф взобрались на вершину небольшого холмика, закрывавшего место посадки со стороны базы.

— О, вон уже скачут, — сказал Джозеф и помахал рукой всадникам.

Солнце блеснуло на металлической кисти полковника.

— Ты их лучше не пугай, — посоветовал ему Джон. — А то подумают, что к ним голем в гости явился. Мы лучше вот что сделаем.

Он вытащил из кармана телефон и несколько секунд пристально вглядывался в него, при этом на экране мелькали картинки.

— Вот, — сказал Джон и протянул артефакт Джозефу. — Сейчас он работает в режиме радиостанции, на вашу волну я его уже настроил, скажи дежурному радисту, чтобы трубили отбой.

— Радиостанция не работает, — сказал Джозеф.

— Работает, — возразил Джон. — Просто я помехи ставлю, а сейчас временно снял. Осторожнее, не раздави!

Джозеф немного расслабил металлические пальцы, корпус телефона перестал хрустеть. Джозеф поднес телефон к уху и сказал:

— Дежурный! Полковник Слайти говорит, прием. Отбой тревоги, прием. Подтверждаю отбой тревоги, прием. Конец связи.

Он вернул телефон Джону, Джон его спрятал. Через полминуты Джозеф сказал:

— Не верят, суки.

— Ничего, сейчас поверят, — заверил его Джон.

Еще через две минуты Джозеф истошно заорал во всю глотку:

— Лейтенант Бист, ко мне! Чего пялишься, это я, Слайти!

Еще через минуту всадники приблизились к ним, возглавлявший всадников лейтенант Бист спешился.

— Сэр полковник, лейтенант Бист по вашему приказанию прибыл, — доложил он. — Разрешите узнать… эээ…

— Тяжелое ранение, — ответил Джозеф на невысказанный вопрос. — Протезы. Еще вопросы?

Лейтенант отрицательно помотал головой.

— Двух лошадей нам, — потребовал Джозеф. — Едем на базу, срочно.

Когда они подъезжали к воротам, сирена тревоги наконец-то заткнулась. А еще через пять минут над базой разнесся голос полковника, усиленный десятком громкоговорителей:

— Говорит полковник Слайти. Отбой боевой тревоги. Всем офицерам немедленно явиться в штаб.

Еще через полчаса ворота базы распахнулись, и наружу выехала сотня конных воинов. Вооружены они были традиционно — не бластерами, а мечами и луками. Бойцы распределились по периметру большого ровного луга к югу от базы и спешились. Казалось, они охраняют этот луг от какой-то неведомой угрозы. Хотя, если вдуматься, зачем его охранять?

Ответ на этот вопрос стал ясен, когда ясное небо расцветилось двумя сотнями падающих звезд. И когда эти звезды опустились достаточно низко, стало видно, что это вовсе не звезды, а боевые дисколеты ушедшей эпохи. И заполнили они весь луг своими композитными телами, и стали из них вылезать люди, и смеялись они, и радовались, и хлопали друг друга по плечам и спинам, и здоровались с теми, кто их как бы охранял, и столько было радостных возгласов, что слились они в сплошной непрерывный галдеж. И смотрели на это зрелище Джон и Джозеф, и были их лица радостны и светлы.

— А все-таки мы это сделали, — сказал Джозеф.

— Угу, — сказал Джон.

— Давай, я ребят построю, — предложил Джозеф. — Произнесешь речь, у тебя тогда отлично получилось, мне очень понравилось. Как там было… кто не со мной, тот сам по себе, а кто со мной, тот со мной до конца… Так, вроде?

— Что-то типа того, — рассеянно кивнул Джон. — Нет, спасибо, я больше не хочу демагогией заниматься.

— Почему? — удивился Джозеф.

— Демагогия — это спецсредство, — объяснил Джон. — Нельзя пользоваться им слишком часто. А то стану как Морис Байтер, разве это хорошо будет?

— Нехорошо, — согласился Джозеф. — Но ты не станешь как Морис Байтер. Потому что Байтер — дурак, а ты нет.

— Это временно, — сказал Джон. — Начну злоупотреблять демагогией — тоже поглупею. Да и не нужно сейчас никаких речей, особенно от меня. Командуешь-то ты, а я так, советами помогаю помаленьку.

— Фигасе помаленьку, — сказал Джозеф.

— Как умею, — сказал Джон и улыбнулся.

— Сегодня мы никаких мероприятий устраивать не будем, — решил Джозеф. — Только поле надо огородить. А то набежит из города любопытная детвора, попачкают технику… Это ж сколько возиться придется… Колючей проволоки заказывать… сколько метров-то…

— Проволоку заказывать не надо, — сказал Джон. — Техника здесь долго не простоит. Завтра-послезавтра тренировки, еще день-два на подготовку операции, и вперед, за боевой славой.

— Может, все-таки в центр доложим? — предложил Джозеф. — А то получается не полк, а вольница пиратская.

— А мы и есть пиратская вольница, — улыбнулся Джон. — С таким вооружением нам сам Сэйтен не указ. Сожжем, разбомбим и расстреляем!

— Я серьезно говорю, — сказал Джозеф.

— Все равно преждевременно, — заявил Джон. — Что Рейнблад подумает, когда узнает, чем мы тут занимаемся? Он подумает две мысли: как наложить лапу на наши трофеи и как сделать так, чтобы мы не посвергали немедленно всю власть в Барнард-Сити. Можно ему сколько угодно твердить, что мы никого свергать не собираемся, он не поверит. Вот когда он узнает, что мы эту армаду повернули не на любимых вождей, а на богомерзких эльфов, вот тогда он задумается. А до этого даже пытаться не стоит.

— Как знаешь, — пожал плечами Джозеф. — Пойду, взбодрю бойцов, а то расслабились тут без меня.

Всякая победа пахнет по-своему. В древности победы пахли разделочным цехом мясокомбината, либо, если активно применялось высокоэнергетическое оружие — кухней, на которой жарятся отбивные. Победа сэра Росса и сэра Бейлиса при Драй Крик пахла именно так — кухней. Победа сэра Слайти при Идене ничем особенным не пахла, потому что в той битве эльфов расстреливали издалека, а рукопашных боев почти не было. Нынешняя победа, пока еще не получившая общепринятого названия, пахла коноплей.

Весть о небывалом успехе похода разнеслась по казармам и общежитиям, и наполнила сердца бойцов и командиров столь же небывалым энтузиазмом. Тут и там заклубился конопляный дымок. К полудню личный состав упоролся до почти полной потери вменяемости, и стало очевидно, что восстанавливать распорядок дня — дело бессмысленное. Даже бойцы двух взводов, назначенных охранять летное поле, употребили изрядно, а кое-кто и злоупотребил. Джозеф собрался было разгневаться, но Джон посоветовал ему не нагнетать маразм, дескать, со спутников отлично видно, что на высокотехнологичные дисколеты никто не покушается, а если вдруг покусится — тем более будет видно. А чтобы почтенный сэр полковник успокоился окончательно, Джон запустит в патрулирование обоих паукообразных роботов. Все равно от них будет больше пользы, чем от бойцов с томагавками, даже не укуренных. Джозеф немного поворчал для порядка и согласился.

Когда база только-только строилась, перед офицерским общежитием высадили аллею молодых акаций, и рядом с каждым деревцем установили скамейку. Чтобы офицер, утомленный тяготами и лишениями воинской службы, мог присесть, полюбоваться пейзажем (плоская, как тарелка, сухая степь), выкурить косяк, а затем с новыми силами приступить к выполнению обязанностей согласно должностному регламенту.

На одной из этих скамеек сидели три офицера: капитан Седрик Мунлайт, капитан Пол Хорзшу и капитан Чарльз Фриман, командиры первого, второго и третьего эскадронов, соответственно. В официальной иерархии базы они занимали третье-пятое места сверху, а в неофициальной — второе-четвертое. Потому что майор Кадди, хоть и числился непосредственным заместителем полковника Слайти, авторитетом среди подчиненных не пользовался. На земле перед офицерами стоял глиняный кувшин, в руке у каждого была глиняная кружка. Время от времени они прикладывались к своим кружкам и делали по глотку. Любой сторонний наблюдатель сразу определил бы, что господа офицеры с особым цинизмом нарушают устав гарнизонной службы — жрут стаканами запрещенный наркотик спирт, ни от кого особо не таясь. Последнее, впрочем, проистекало не от цинизма, а оттого, что таиться было уже поздно. Оба человека, наделенные полномочиями делать замечания господам офицерам, здесь уже побывали. Полковник Слайти сделал замечание следующим образом:

— Скамейку не заблюйте, герои херовы.

Взял кувшин за ручку железной рукой, ручка отломилась. Тогда он осторожно взял кувшин за бока двумя руками, поднял, сунул нос в горло кувшина, втянул воздух и брезгливо поморщился.

— Свекольник, что ли? — спросил он.

— Так точно, сэр полковник, осмелюсь доложить, оно самое, — доложил Хорзшу заплетающимся голосом. — Разрешите предложить соизволить… гм…

— Отведать, — подсказал капитан Фриман.

— Так точно, отведать! — обрадовался Хорзшу. — Разрешите предложить отведать, сэр полковник, от полного и всяческого… эээ…

— Благоуважения, — подсказал Фриман.

— Ты чего, охренел? — обратился к нему Хорзшу.

Фриман смущенно пожал плечами и глупо хихикнул.

— Предложить разрешаю, — сказал Слайти.

Нехило отхлебнул из горла и застыл неподвижно в остолбенении. Лицо его в это время медленно наливалось кровью, а седые усы вставали торчком.

— Ну вы, блин, даете, фильтровать же надо, — резюмировал полковник и удалился.

Что касается майора Кадди, то свое замечание он сделал так. Приблизился к господам офицерам на три шага, упер руки в боки, склонил голову к правому плечу, состроил брезгливую гримасу и стал искать подходящие к случаю слова. Но не нашел, потому что капитан Хорзшу откинулся на спинку скамейки, растопырил руки, как распятый Джизес, и стал нелепо дергаться, будто пригвожден к скамейке чем-то невидимым. Фриман громогласно заржал и стал втыкать в руки и ноги коллеги невидимые ножи, приговаривая:

— Пыщь! Пыщь! Га-га-га!

Этой пантомимой они намекали на тот случай, когда майор Кадди впервые повстречался с Джоном Россом. Майор тогда попытался показать сэру Россу, кто здесь главный, но тот не удостоил его беседой, а пригвоздил к дверному полотну пятью метательными ножами, причем пятый нож вонзил в опасной близости от майорского мужского достоинства.

Этот момент стал кульминацией пантомимы, которую разыгрывали господа офицеры. Сэр Фриман воткнул воображаемый кинжал между раздвинутых ног сэра Хорзшу, тот завопил тоненьким голоском:

— Уй-юй-юй!

А затем добавил нормальным голосом:

— Ты чего, одурел, козел?!

Дело в том, что сэр Фриман случайно задел кулаком мужское достоинство сэра Хорзшу, отчего тот обиделся, сэр Мунлайт захохотал, а сэр Кадди счел целесообразным удалиться, так и не сказав нми слова.

— Ну и бесы с ним, с козлом, — сказал ему вслед Пол Хорзшу. И добавил, обращаясь к Чарли Фриману: — А тебе хватит уже наливать, упоролся как свинья, координацию движений нарушаешь.

— Извини, — сказал Чарли. — Зато Седрик развеселился.

Действительно, когда Чарли случайно двинул Полу по яйцам, на губах Седрика впервые за сегодняшний день появилась улыбка. Но теперь она снова исчезла.

— Выпей еще, Седрик, — сказал Чарли. — А то на тебя смотреть страшно.

— Страшно — не смотри, — буркнул Седрик.

— А это что за хрен нарисовался? — неожиданно спросил Пол. — Не припоминаю у нас бойца с таким хавальником. Сэр Джозеф кого-нибудь вербовал в последние дни?

— Вроде нет, — сказал Чарли.

— Это орчила бывший, — объяснил Седрик. — Его раньше Длинный Хрен звали или как-то похоже. А теперь Росс его человеком сделал.

— Прикольно, — сказал Чарли. — Был орчила поганый, а стал типа человек. А как это у Росса получается?

— Особая инъекция по древним рецептам, — объяснил Седрик. — Делают жабе укол, печати на морде рассасываются, а в другом месте новая татуировка вырастает.

— И все? — удивился Чарли.

— Все, — подтвердил Седрик. — Три татуировки в минус, одна в плюс. Типа человек.

— А мозги? — спросил Пол. — Мозги тоже человеческие делаются?

— Мозги остаются как были, — ответил Седрик. — Как был полукровка, так и остался. Но теперь как бы в законе.

— Вот говно, — резюмировал Пол.

— Так он, наверное, из боевого братства, — предположил Чарли. — Ну, помните, это такая банда орочья, ее олигархи типа сформировали чтобы типа народную кровь хлебалось удобнее. Говорят, они как бойцы вполне себе ничего.

— Говно они, а не бойцы, — возразил Седрик. — В боях никак не проявили себя. Шли с эскадроном как пассажиры, за штаны Росса держались, как дитя за мамкину юбку. Цыпу Россову охраняли.

— О, глядите! — воскликнул Чарли. — Жаба-то у нас курящая! Сидит такой, типа, с понтом, и смолит, типа, косяк, как человек, блядь. А нас как бы к бесам посылает.

— Непорядок, — согласился Пол, допил из кружки, занюхнул рукавом и отставил кружку в сторону. — Пойду, построю.

— Да не трогай ты это говно, — сказал Седрик и сплюнул. — Не воняет, и ладно.

— А мне покласть, воняет оно или нет, — заявил Пол. — Меня говном не удивишь. Пойду все же построю.

Подошел к скамейке, на которой сидел орчила, встал напротив, упер руки в бока и стал многозначительно покачиваться взад-вперед, глядя на орка нагло и вызывающе. Орк занервничал. Забычковал докуренный косяк о край скамейки и собрался было встать, но упоротый капитан преградил ему дорогу.

— Куда собрался, боец? — ласково спросил Пол.

— А это, сэр, не ваше почтенное дело, — невежливо отозвался низкорожденный.

— Поддержание внутреннего порядка и воинской дисциплины есть почетная и неотъемлемая обязанность каждого военнослужащего, — процитировал Пол общевоинский устав. — Тебя кто учил мебель портить, жаба?

— Я подчиняюсь только Джону Россу, — невпопад сообщил орк.

Пол рассмеялся.

— Так ты, стало быть, его личный раб? — спросил он. — Стыдно! Не себя позоришь, уродец, хозяина позоришь!

Раб резко побледнел, и Пол мысленно констатировал «трус». Храбрецы в гневе не бледнеют, а краснеют.

— Короче, так, — сказал Пол. — Для начала ты подберешь мусор, который тут насорил.

— Джону это не понравится, — сказал орчила.

— Мне бы тоже не понравилось такого раба иметь, — согласился Пол.

— А что, он его тоже имеет? — поинтересовался незаметно подошедший Чарли. — Не только наложницу? Типа универсал?

— Я не раб, — заявил орчила. — А Алиса — не наложница. Я свободный человек, и имя мое Невилл Росс. Я сейчас встану и уйду, и не дай боги…

Невилл Росс не смог закончить свою речь, потому что Пол перебил его следующими словами:

— Ути-пути, какие мы грозные!

И отвесил дерзкому рабу пощечину.

— Ах ты блядь! — взревел раб.

Попытался вскочить на ноги, но получил под дых и сел обратно.

— Где блядь? — спросил Пол. — Чарли, ты видишь блядь?

— Да вот же она! — воскликнул Чарли. — Сюда идет!

— Ух ты! — воскликнул Пол. — Экую гарную цыпу наш вождяра пользует! И чего я на нее раньше внимания не обращал…

— Раньше у нее харя была разбита, — пояснил Чарли.

— Да, точно! — вспомнил Пол. — Суровый хозяин Джон Росс… Эй, орчила, не спать! Суровый у тебя хозяин? Ты чего, сука, не отвечаешь?

— А куда это Седрик пошел? — заинтересовался Чарли.

Пол обернулся и увидел, что Седрик встал со скамейки и побрел куда-то в сторону общежития.

— Поссать, наверное, — предположил Пол. — Или поблевать. Нехорошо ему сегодня.

В этот момент поганый орчила, именующий себя Невиллом Россом, попытался прошмыгнуть мимо Пола и сбежать. Но не вышло. Чтобы Пол потерял бдительность, его надо упороть куда сильнее, чем сейчас.

— Сидеть, сука! — рявкнул Пол.

Схватил орка за ухо, дважды стукнул бестолковой башкой о дубовую спинку скамейки, отпустил ухо и пнул в бедро железным носком сапога. Хотел попасть в коленную чашечку, но промазал, потому что покачнулся. Впрочем, и так неплохо получилось.

Орк впал в дурную ярость, люто и бешено заголосил и ринулся на обидчиков, будто был не хилым и презираемым существом низшей расы, а могучим кабаном или, скажем, мифическим медведем. Офицеры расступились, тело бунтаря проскочило между ними, Пол двинул его ногой в брюхо, а Чарли кулаком по затылку. Тело охнуло и упало.

— Конец первого акта, — констатировал Чарли. — Сейчас второй начнется.

— Ты о чем? — не понял Пол. — Имеешь в виду, что мы его как бы поимели в переносном смысле?

Чарли рассмеялся и сказал:

— Деревенщина ты необразованная. Акт бывает не только половой. Когда в театре показывают представление, оно состоит из нескольких частей, и каждая такая часть называется актом.

— Сам ты деревенщина! — возмутился Пол. — Не акт, а действие! Мы с Арчером однажды поперлись укуренные в театр на «Утиное озеро»…

Полу пришлось сделать паузу, потому что Чарли громогласно захохотал.

— У меня где-то там… — Пол указал пальцем в дикие поля Оркланда, — в тумбочке то ли в шкафу программка с того представления валяется, там ясно написано: первое действие, второе действие…

— Какая на фиг программка? — спросил Чарли. — Программка — это такой маленький артефакт. Пол, ты упоролся.

— Сам ты упоролся! — возмутился Пол.

— Что тут происходит?! — возмутилась приблизившаяся наложница.

— Цыпа трахаться пришла, — объяснил ей Чарли.

— Чего? — изумилась глупая самка.

— Дура, — констатировал Пол. — Чарли, а не стремно?

— Да пошли они все! — воскликнул Чарли, взмахнул рукой и случайно двинул Полу по уху, но не больно. — Мы с тобой не твари дрожащие, а элитные офицеры. Где наши права и привилегии? Тот-то же! Сейчас вдую.

— Два пальца в рот себе вдуй! — завопила самка. — На ногах едва стоишь!

— Ну все, я разгневался, — сказал Чарли.

Самка изменилась в лице и побежала прочь.

— Пол, лови ее! — закричал Чарли.

— Чарли, лови ее! — закричал Пол.

Они не смогли ее поймать. Глупая самка кое в чем была права — после выпитого свекольного вина господа офицеры бегали куда менее резво, чем в обычном состоянии. Если бы самка побежала в сторону физкультурного городка, она бы, наверное, уклонилась от навязчивого внимания упоротых мужчин. Но она побежала к казарме.

Когда она подбегала к углу длинного балагана, навстречу ей из-за угла вывалилась нестройная толпа из человек примерно десяти. Толпу возглавлял сержант Вайт из первого эскадрона, он как раз говорил: «И вот, значит, ставлю я ее вот эдак…», и показывал, как именно он ставит эту загадочную «ее», и как раз в этот момент бестолковая цыпа вбежала прямо в его объятия. Бойцы отреагировали радостным гоготом.

— Хватай ее! — крикнул Чарли.

Сержант Вайт был человеком дисциплинированным и исполнительным. Услышав команду старшего по званию, он не стал задумываться, следует ли ее исполнять (Вайт служил в эскадроне Мунлайта, Фриман мог приказывать ему лишь в чрезвычайных обстоятельствах), а выполнил команду, не раздумывая. И немедленно получил мягким сапожком в коленную чашечку, а коленом — по яйцам.

— Ух! — сказал сержант.

— Совсем цыпа опупела, — сказал кто-то из рядовых бойцов.

Цыпу окружили, заломили руки за спину и стукнули мордой о дурно оструганную стену балагана.

— А теперь чего? — обратился сержант Вайт к двум капитанам.

Пол и Чарли недоуменно переглянулись. Пока они гонялись за этой дурой, изначальный замысел успел выветриться из их упоротых мозгов. Пол неуверенно предположил:

— Ты вроде трахаться хотел.

Укуренные бойцы стали хохотать один зычнее другого. Чарли собрался было возмутиться, но вспомнил: да, действительно, хотел. Но…

Он не успел додумать последнюю мысль до конца, потому что между бойцами внезапно нарисовался Джон Росс и спросил, обращаясь непонятно к кому:

— Что тут происходит?

Над плечом низкорослого рыцаря выплыла из тумана наглая рожа того самого поганого орка, с которого все началось.

— Вот ты где, жаба! — обратился к нему Пол.

И немедленно получил в рыло. Земля повернулась на попа и подперла спину, чтобы удобнее стоялось. Пол подумал, что сэр Росс, вероятно, ошибочно подумал, что под словом «жаба» Пол подразумевал не стоящего за ним орка, а самого сэра Росса, но это совершенно невероятно, потому что ни один рыцарь-офицер, каким бы упоротым он ни был, никогда не перепутает… Об этом надо так и сказать вслух, чтобы все услышали, потому что офицер он дрожащий или привилегия того…

Пол раскрыл рот, чтобы произнести нужные слова, и его стошнило.

— Мразь, — сказал Джон Росс.

— А что, свекла уже созрела? — спросил сержант Вайт, обращаясь непонятно к кому.

— Ха-ха-ха! — отозвались укуренные воины.

Дурная орчанка вывалилась из ослабевшей хватки бойцов, стала размахивать руками и ногами, отвешивая неумелые, но увесистые удары. Кто-то сунул ей в бубен, Джон Росс тоже кому-то вломил, вроде, не тому. Поднялся галдеж, кто-то толкнул сержанта Вайта, сержант обиделся и двинул в висок Джона Росса, который случайно подвернулся под руку. Великий вождь сполз по стенке балагана и затих.

— Сильный, но легкий, — прокомментировал Чарли и стал хохотать.

Кто-то угостил его косяком. Чарли хотел было отказаться, а потом подумал: «Чего уж теперь?» и стал курить и наблюдать, как бесполезный орчила пытается не то привести оглушенного хозяина в чувство, не то оттащить бесчувственное тело куда подальше, а взбесившейся орчанке кто-то натягивает подол на голову.

— Соизволите приступить, сэр Фриман? — послышался чей-то вопрос.

— Вольно! — невпопад ответил сэр Фриман и стал смеяться.

Затем подумал: «А что я, собственно, имел в виду?» Решил, что ничего важного, и еще решил, что надо поспать. Докурил и улегся прямо на землю.

— Тепло и мокро, — констатировал он, закрывая глаза.

Никто не обратил внимания, что он улегся прямо в лужу, которую минуту назад наблевал сэр Хорзшу.

К этому времени орчила, про которого все забыли, перестал трясти Джона Росса за плечи, и стал лупить по щекам. После третьей оплеухи великий вождь открыл глаза, а на четвертый удар поставил блок. Огляделся недоуменно, и вдруг заорал:

— Ах вы бляди!

И был этот вопль так ужасен, что все вокруг на мгновение оторопели, и перестали делать, что делали в данный момент.

В следующую минуту Джон доказал, что его не зря называют лучшим бойцом Барнарда. Подобно мифическому вихрю торнадо налетел он на разгулявшихся бойцов, щедро раздавая оплеухи, зуботычины и пинки. Выдернул из кучи тел свою наложницу, оттащил в сторону, окинул присмиревших бойцов ненавидящим взглядом, и вдруг принялся хохотать, как безумный. Нахохотавшись, присел на корточки, привалившись спиной к балагану, и спросил:

— Ребята, у кого конопля есть?

Теперь хохотали все, кроме двух вырубленных капитанов и двух напуганных орков.

— Надо трубку мира выкурить, — пояснил Джон свой вопрос. — Нехорошо будет, если такие храбрые парни, как мы, поссоримся из-за такой ерунды.

— Это не ерунда! — воскликнула помятая орчанка и утерла кровавую соплю.

— Цыц, — сказал ей Джон. — Сержант, конопля есть?

— Согласно уставам, употребление… — осторожно начал сержант, но Джон перебил его следующими словами:

— Ты, блядь, не зачет по уставам сдаешь, а отвечаешь, сука, на вопрос великого вождя древней эпохи. Я тебя, мудило, человеческим языком спрашиваю: есть конопля или нет?!

— Так точно! — заулыбался сержант.

— То-то же, — строго сказал Джон. — Давай, крути косяк, большой, чтобы на всех хватило.

— Мы пойдем? — спросил хозяина орк.

— Сидеть! — рявкнул ему Джон.

Оглядел бойцов задумчивым взглядом и сказал:

— Впрочем, идите. Все равно эти дебилы незамутненные трубку мира курить с вами побрезгуют.

Кто-то негромко, но отчетливо произнес:

— Западло.

— Пошли прочь! — приказал Джон своим рабам. И когда они удалились, сообщил бойцам: — Алиса в Драй Крик эльфийского лейтенанта в плен взяла. В рукопашном бою. И еще генералу Брентону меч в жопу вставила.

— Так это та самая! — воскликнул сержант.

Он так изумился, что чуть не рассыпал косяк.

— Та самая, — подтвердил Джон. — А вы ее сразу насиловать… Стыдно должно быть…

— От лица всего поучаствовавшего личного состава приношу смиренные и искренние извинения, — сказал сержант. — Разрешите отбыть на гауптвахту, когда накурюсь?

— Тут у вас гауптвахта есть? — удивился Джон.

— Вроде нет, — ответил сержант. — А что это такое?

Джон рассмеялся и сказал:

— Люблю наглецов, сам такой же. Но вы, ребята, неправы. Вот скажи мне, сержант, только честно, я похож на придурка?

— Никак нет, — ответил Вайт. И добавил, поколебавшись: — Если честно, то чуть-чуть.

Джон нахмурился. Немного помолчал, что-то обдумывая, и сказал:

— Не буду я вам проповедь читать, все равно ничего не поймете, обормоты незамутненные. Давайте лучше косяк по кругу пустим.

Герман нашел Джона в физкультгородке. Великий вождь расстелил плащ посреди поля для игры в мяч и разлегся, греясь на солнышке. Подойдя ближе, Герман увидел, что верхняя губа Джона разбита, а на виске набухает шишка.

Джон повернул голову и сказал:

— Протезы у тебя свистят совсем безобразно. Как захватим нанозавод, сделаю тебе нормальный комплект, будешь на человека похож, а не на свистульку ходячую. Чего стоишь печальный? Приляг, отдохни, в ногах правды нет, а в протезах — тем более. Давай, я подвинусь.

Джон подвинулся, Герман присел на край плаща.

— Так это, значит, правда, — мрачно произнес он.

— Что правда? — переспросил Джон. — Что по морде мне настучали? Да, правда. Это ерунда, завтра все заживет, никаких следов не останется. Я сам виноват, видел, что все упоротые, не уговаривать надо было, а сразу люлей раздавать.

— И что теперь? — спросил Герман. — Рукоприкладство к командиру…

— Вот только уставы цитировать не надо, — поморщился Джон. — Какое нафиг рукоприкладство? Рукоприкладство — это когда командир говорит бойцу: «Пойди, почисть сортир», а тот ему вместо ответа в рыло. За такое, конечно, пороть надо. А если в драке сунул непонятно кому, а попал в командира — это не рукоприкладство, а нелепая случайность. Не буду я никого наказывать, и Джозефу не позволю. Впредь умнее буду. Меня другое беспокоит. Я раньше полагал, что из орка можно сделать человека приказом вождя. А теперь вижу, что все сложнее. Буду думать.

— А чего тут думать? — удивился Герман. — Все отлично. Да, люди бывших орков не любят. Ну и прекрасно, злее будут. Нет, я все понимаю, память тела — от нее не избавишься, но…

— Давай не будем об этом, — прервал его Джон. — Ты мое мнение знаешь, я твое тоже знаю, они у нас разные, но это не повод ругаться. В целом все хорошо. А что упоролись и подрались — так бойцы на то и бойцы, чтобы драться. Знаешь, чем боец от ребенка отличается?

— Пенис больше и меч настоящий, — ответил Герман. — Я эти слова теперь вовек не забуду. Знать бы тогда, что внизу эльф караулит…

— Знал бы расклад — жил бы на Лазурном Берегу, — отмахнулся Джон. — Забей и расслабься. Ноги быстро отрастают. Потом забудешь эту историю как страшный сон.

— Надеюсь, — буркнул Герман. — Я вот что еще у тебя спросить хотел. Я когда сюда на истребителе летел…

— На штурмовике, — перебил его Джон. — Ты летел на штурмовике. Истребители — это такие совсем маленькие блюдечки, а те, которые побольше — штурмовики.

— Наплевать, — отмахнулся Герман. — Я когда на этой тарелке летел, вот о чем подумал. Зачем ей пилот? Текущим управлением занимается бортовой компьютер, боевые задачи выдает тактический компьютер, пилот там скорее пассажир, чем пилот. Или в бою не так?

— Быстро ты разобрался, — вздохнул Джон. — Я надеялся, это не так очевидно. По идее, должно быть не так. Боевой дисколет не зря называется боевым, он предназначен для боя. А бой — это что? Это когда ты сражаешься с равным противником, и побеждает тот, кто чуть-чуть лучше как боец, или кому чуть-чуть больше повезло. Когда идет настоящий бой, от пилотского мастерства зависит очень многое. Как и от мастерства командира эскадрильи, управляющего тактическим компьютером. Но у нас настоящих боев быть не должно. Противовоздушная оборона у эльфов если и есть, то в зачаточном состоянии, а военно-воздушных сил точно нет. Я не ожидаю серьезного сопротивления нашим налетам. В такой ситуации, ты прав, без пилотов можно обойтись. Если считать, что наша авиация решает только боевые задачи.

— А какие еще задачи она решает? — спросил Герман.

— Самая главная задача не боевая, а политическая, — ответил Джон. — Или психологическая, так тоже можно сказать. Народ должен твердо знать, что эльфов победил не мифический Джулиус Каэссар, а они сами. В принципе, я могу выжечь весь Эльфланд вообще один, без посторонней помощи. Наклепать мобильным нанозаводом десяток-другой боевых роботов, погрузить их в десантные отделения, захватить большой нанозавод, быстренько перепрограммировать, на второй день там роботов будет уже сотня, а дальше все просто. Но это неправильный путь. Потому что в таком случае люди будут меня не любить, а бояться. Явился из небытия какой-то богоподобный хрен, истребил богомерзких тварей, выдал богоизбранному народу новые заповеди, стал справедливо править… Так только в дурных сказках бывает. Когда начнется война, бойцы Слайти должны верить, что эльфов побеждают они, а не я. Да, наше с Джозефом мудрое руководство тоже имеет значение, но главная заслуга в победе — не у руководства, а у рядовых бойцов. И тогда армия, прошедшая по Чернолесью огнем и мечом, станет опорой нового режима, и любого, кто станет вякать против, растерзают еще до того, как он свой поганый хавальник разинет. В этом и есть главная цель нашей войны — создать армию, готовую пойти за мной хоть Сэйтена свергать с адского трона.

— И тогда ты займешь место Мориса Трисама, — добавил Герман.

— Типун тебе на язык! — воскликнул Джон. — Не дай мне боги занять его место! Не хочу я наркоманом становиться!

Герман поморщился и сказал:

— Хватит придуриваться. Я не в том смысле говорю, чтобы наркоманом стать, а в том, что верховная власть, Самый Дорогой Господин…

— С этим я еще не решил, — оборвал его Джон. — Может, сам сяду на трон, может, Адамса посажу, а может, и Рейнблад справится. Тебе, извини, трон не предлагаю, там нужен человек более авторитетный. Но в совет безопасности ты точно войдешь, в Совет Нации — тоже.

— Да я понимаю… — пробормотал Герман. — Когда войну начнем?

— Завтра опохмел и оздоровительные мероприятия, — сказал Джон. — Послезавтра учения, будем отрабатывать высадку десанта. Затем день отдыха и, если учения пройдут без серьезных замечаний, можно будет начинать воевать. А если на учениях обнаружатся проблемы — значит, дополнительные занятия и повторные учения. Как-то так.

— Рейнблад озвереет, — вздохнул Герман. — Он, небось, думает, что нас эльфы еще на подходах к складу покоцали.

— Рейнблад так не думает, — улыбнулся Джон. — Я дал ему ограниченный доступ к спутниковому наблюдению, он знает о нашей победе. Он даже у радиостанции специальный пост организовал, нас оттуда запрашивают круглосуточно и непрерывно. Бедный Герхард, боюсь, как бы с ним от волнения инфаркт не случился бы.

Герман некоторое время сидел с открытым ртом, затем обрел дар речи и сказал:

— Он же думает, что мы… Трисама свергать собрались?

— Не знаю, что он думает, — улыбнулся Джон. — Но я бы на его месте думал именно так. Тем приятнее будет ему узнать, что мы полетели воевать не на запад, а на восток.

Герман немного помолчал, затем спросил:

— А может, все-таки на запад?

— Нет, на восток, — отрезал Джон. — Наша цель — не мировое господство, а создание на Барнарде условий для всеобщего процветания и благоденствия, раскрытия человеческого потенциала и всего прочего в том же роде. А для этого надо не Трисама свергать, а эльфийские нанозаводы перепрограммировать. Трисама свергать тоже надо, но позже. А может, вообще не придется руки марать.

Бывших орков поселили в комнату, ранее предназначенную для временного проживания гостей войсковой части. Слайти предлагал разместить их в общей казарме, но Джон воспротивился. Дескать, это не просто бывшие орки, а мои ближайшие советники, и селить их по соседству с рядовыми бойцами неприлично и неуважительно. А Алиса будет жить и спать со мной, и это обсуждению не подлежит. Полковник тогда просто пожал плечами, дескать, ты вождь, тебе виднее.

Комната была тесная и не слишком обжитая. Кроватей в ней было только две, их разыграли в кости, Невилл проиграл, и ночью ему придется спать прямо на полу, на потрепанном матрасе. Сейчас этот матрас стоял в углу, скатанный в рулон, и было очевидно, что если его разложить, свободного места в комнате не останется, и если Дэну или Дику ночью приспичит посетить нужник, то как они будут пробираться к двери, не наступая на Невилла — загадка.

Сейчас Невилл забрался с ногами на кровать Дика и сидел, прислонившись спиной к стене. Глаза его были закрыты. По настоянию Дэна он только что выкурил трубочку опиума, и его вроде начало отпускать. По крайней мере, руки уже почти не дрожали.

— А все-таки, Невилл, ты лошара, — сказал ему Дик. — Да не дергайся ты, я тебя не ругаю и не обвиняю, такое с кем угодно может приключиться. Растерялся, занервничал… Надо было сразу в морду бить.

— Тебе легко говорить, — вздохнул Невилл. — Это ж такие отморозки, да еще упоротые… Посмотрел бы я на тебя, окажись ты на моем месте.

— Пойдем, посмотришь, — предложил Дик. — А что? Пойдем! Сяду перед казармой, буду с понтом курить, пусть хоть одна сволочь мне скажет, куда окурок засовывать!

— Не хорохорься, Дик, — посоветовал Дэн. — В лучшем случае по морде получишь, в худшем покалечат. Невилл прав, это отморозки, да еще и упоротые. Они и трезвые привыкли сначала за меч хвататься, а потом уже думалку включать. Лучше не провоцировать.

— Чего не провоцировать? — возмутился Дик. — Что они там о себе возомнили? Джон ясно сказал: «Эти орки теперь люди», а эти козлы его, типа, в цент не ставят! Сам великий вождь приказал! Пойду, скажу Джону, что не дело так делать!

— Сиди! — остановил его Дэн. — Дело, не дело… Джон лучше знает, что дело, а что не дело. Сиди и не выпендривайся.

— Да как ты не понимаешь?! — продолжал выпендриваться Дик. — За что воюем, забыл? Так я напомню! Чтобы прекратилась дискриминация! Чтобы все орки боевого братства получили права человека! По-настоящему получили, не так, как сейчас!

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Дэн.

— Джону надо сказать, что это не дело, — заявил Дик. — Они же Алису чуть было не трахнули!

— Лучше бы трахнули, — заметил Дэн. — Тогда Джон не стал бы с ними трубку мира курить. Впрочем…

— Да хватит вам уже, — подал голос Невилл. — Достали. Спать хочу.

— Ложись, — разрешил Дик. — А я прогуляюсь.

— Зря, — сказал Дэн. — Нарвешься.

— Не нарвусь, — возразил Дик. — А если нарвусь — пусть Джону будет стыдно.

— Оружие не бери, — посоветовал Дэн. — В жопу засунут — больно будет.

— Да пошел ты, — сказал Дик.

Сунул в рукава метательные ножи и вышел, громко хлопнув дверью. Сделал два шага по коридору и вспомнил, что забыл в комнате кисет с коноплей. Пришлось вернуться.

— Короткая выдалась прогулка, — заметил Невилл.

— Что, уже всем все доказал? — поинтересовался Дэн.

— Да пошли вы, козлы, — отозвался Дик и хлопнул дверью еще раз.

Через пять минут он сидел на лавочке в курилке первого эскадрона и курил косяк, агрессивно поглядывая по сторонам. Курилка была переполнена, но рядом с Диком никто не сдился. Один молодой боец попытался было присесть рядом, но сержант подозвал его к себе и что-то тихо сказал на ухо. Боец посмотрел на Дика с ужасом, и сделал жест, отгоняющий злых духов. Дик грозно нахмурился, боец отвернулся.

Докурив косяк, Дик демонстративно раздавил его о край лавки. Сержант напротив неодобрительно цокнул языком и отвел взгляд. В этот момент Дик понял, как эти люди к нему относятся — как к дерьму, которое не воняет, пока его не трогаешь. Чудесно возродившийся Джулиус Каэссар имеет блажь превращать богомерзких орков в людей, ну так боги ему судьи. Но орк всегда остается ходячим дерьмом, и неважно, есть у него на морде жабьи татуировки или нет. Так думают эти сволочи, и никак их не переубедишь.

Дик вздохнул, встал и поплелся прочь.

— Вот свинья ходячая, — сказал ему вслед рядовой Смайл.

— Низшая раса, — глубокомысленно произнес сержант Свити.

Дик не услышал этих слов, потому что удалился достаточно далеко. Но догадаться, о чем сейчас говорят в курилке, было нетрудно.

Возвращаться в комнату не хотелось. Во-первых, на его кровати дрыхнет Невилл, а во-вторых, Дэн обязательно начнет издеваться, дескать, что, всем уже все доказал? Так быстро?

— Эй, боец! — послышалось сзади.

Дик обернулся и увидел, что к нему приближается незнакомый мужчина-человек, пожилой, низкорослый, тучный и ничуть не похожий на воина. Человека сопровождали трое молодых людей тоже совершенно не военного вида. Чиновник с тремя клерками?

— Боец, ты оглох? — обратился к Дику предполагаемый чиновник. — Где Слайти?

— А я-то откуда знаю? — пожал плечами Дик. — Он мне не докладывает.

— Найди быстро! — потребовал чиновник.

— Ты чего, дурачок, что ли? — поинтересовался Дик. — Иди в жопу.

Отвернулся и пошел дальше, куда глаза глядят. Настроение Дика чуть-чуть улучшилось. Как мало, оказывается, для этого нужно, всего лишь послать подальше какого-нибудь урода.

— Ты кто такой?! — заорал ему вслед рассерженный чиновник. — Ты хоть знаешь, кому дерзишь?!

— Я Ричард Росс, — лениво бросил Дик через плечо. — А кому я дерзю — сам вспоминай, склеротик.

Чиновник возопил что-то гневное, но Дик не стал слушать, пошел дальше. Когда он проходил между казармой третьего эскадрона и физкультгородком, ему встретилась Алиса. Она уже умылась и выглядела почти нормально, разве что губы припухли да щека поцарапана.

— Джона не видел? — спросила она.

— Нет, не видел, — покачал головой Дик.

— А кто там только что орал, не знаешь? — спросила Алиса. — Голос вроде знакомый.

— Дебил какой-то, — ответил Дик. — Старикашка в маразме. Сам забыл, кто такой, всех спрашивает, а никто подсказать не может.

— Как его сюда пропустили? — удивилась Алиса.

— Так ведь упоротые все, — пожал плечами Дик.

Дик был не совсем прав. Старикашку этого звали Джеральд Смит, он был прокуратором дистрикта Иден, и имел полное право посещать любое заведение на территории дистрикта. Так что бойцы, дежурившие у ворот базы, пропустили прокуратора не потому, что были упороты, а потому что были обязаны пропустить. Правда, четверо мордоворотов с мечами, сопровождавших сэра Смита, остались за воротами. Сержант Барт, возглавлявший наряд, сослался на только что выдуманный им приказ полковника, и решительно преградил дорогу охранникам. Потому что понимал, к чему может привести появление этих амбалов посреди чужого праздника. Городскую стражу бойцы не любили почти так же сильно, как самого прокуратора.

Сэр Смит вовсе не пребывал в маразме, обычно он соображал очень даже хорошо, и твердо знал, что кому можно говорить, а что лучше не надо. Но сегодня он был сильно расстроен, и из-за этого вел себя не совсем адекватно. Дело в том, что два часа назад кардинал Рейнблад прислал радиограмму, в которой потребовал, чтобы Джеральд немедленно явился в радиорубку на онлайн-беседу. Беседа эта протекала очень необычно. Кардинал нервничал, задавал странные вопросы и генерировал еще более странные распоряжения.

— Что у вас происходит? — спросил Рейнблад, когда прокуратор доложил о готовности к разговору.

Джеральд растерялся.

— Да вроде ничего особенного, — ответил он. — Есть маленькие проблемы с отчетностью по налогам, но мы их за неделю решим.

Эти слова почему-то сильно возмутили его божественность. Кардинал заявил, что Джеральд — оркоподобный наркоманский дебил, вместо головы у него вторая жопа без глаз, и потому Джеральд ничего не видит и не замечает, и в нужник ходит с особым рабом, чтобы тот искал ему необходимые органы. Джеральд обиделся, но возражать не стал, решил подождать, пока начальственный гнев пройдет сам собой.

— Вот что, дурачок ты мой коррумпированный, — подытожил Рейнблад свою эмоциональную речь. — Сейчас ты немедленно, подчеркиваю, немедленно, лично, подчеркиваю, лично отправишься к своему лучшему другу Слайти и задашь ему один вопрос. Слушай внимательно, и не говори, что не слышал. Вопрос такой: «Какого хера?» Понял?

— Извините, нет, — ответил Джеральд.

— Какого хера, — повторил Рейнблад. — Какого хера. Теперь понял?

— Например, да, — невпопад ляпнул Джеральд.

— Ответ выслушаешь внимательно, и передашь мне дословно, — продолжал кардинал. — По ходу визита будешь внимательно смотреть по сторонам, и обо всем увиденном доложишь лично, как можно быстрее и как можно подробнее. И об услышанном тоже доложишь. Возможно, кто-то к тебе подойдет и скажет какую-нибудь глупость наподобие «индюки летят на запад». Запомнишь и повторишь дословно. Понял?

— Не вполне, — сказал Джеральд.

Рейнблад повторил инструктаж еще раз. После этого Джеральд сказал, что все понял. Это было не совсем правдой, но иначе его божественность, несомненно, начал бы повторять то же самое в третий раз, а это было невыносимо.

При всех своих недостатках Джеральд Смит был человеком дисциплинированным и исполнительным. Каждый полученный приказ он старался выполнять максимально быстро и качественно, и искренне расстраивался, когда что-то не удавалось. Вот и сейчас он быстро собрал свиту и направился с визитом к полковнику Слайти, которого ненавидел и боялся. Но никакой страх и никакая ненависть не могли поколебать стремление чиновника исполнить высочайшее распоряжение наилучшим образом.

Однако вернемся на военную базу.

Алиса стояла и думала о том, куда, бесы его раздери, мог запропаститься Джон. Пошел по казармам очередную трубку мира раскуривать? Или спортом пробило позаниматься? Говорят, если много конопли выкурить, такое бывает.

— Эй, Дик! — позвала Алиса. — Не уходи!

Дик остановился, обернулся и увидел, как на его глазах разворачивается прелюбопытное зрелище. Вот на дорожке стоит Алиса, а вот к ней подходит сзади тот самый старичок. Морда злая, лысина блестит… Вот он вплотную приблизился к Алисе, а она ему дорогу загораживает, вот он протягивает руку…

— А ну, с дороги, сука! — рявкнул разгневанный старикашка и грубо оттолкнул Алису.

— Ты чего?! — возмутилась Алиса. — Ты… Ты?!

— Ты?! — отозвался старикашка, как дурацкое эхо.

Некоторое время они стояли напротив один другого и растерянно пялились друг на друга. Затем старичок сказал:

— Ах ты, сука.

— Ах ты, мразь, — отозвалась Алиса.

И стала оглядываться по сторонам, будто искала что-то конкретное. Дик решил, что уместно будет пошутить.

— Вон палка валяется подходящая, — сказал он. — Если сучки обломать, дубина получится ого-го!

— Спасибо, Дик, — серьезно сказала Алиса.

Подобрала палку, стала обламывать сучки. Старичок занервничал.

— Алиса, а этот старый хрен — он вообще кто? — спросил Дик.

— Прокуратор Джеральд Смит, — ответила Алиса.

Дик на секунду задумался, затем вспомнил, где слышал это имя.

— Тот самый, которому ты одно яйцо оторвала? — уточнил Дик.

Один клерк нервно захихикал.

— Нет, оторвать не получилось, — вздохнула Алиса. — Ничего, сейчас исправлю.

— Ты же в розыске! — завопил прокуратор.

— Алиса, а можно, я тебе помогу? — спросил Дик.

— Да я сама справлюсь, — ответила Алиса. — Хотя…

Дик не стал ждать четко выраженного согласия. Подошел к засохшей елочке, поднатужился, выворотил деревце из земли, прикинул вес и центровку… Как боевая дубина — ерунда, но поразвлечься сгодится.

— Печать! — воскликнул Джеральд Смит. — Печать свела, сука! У-у-у, я тебя…

В этот момент Дик вспомнил, что про прокуратора Смита он слышал в другом контексте.

— А не тот ли это казнокрад, который все деньги на оборону дистрикта разворовал подчистую? — спросил Дик.

— Тот самый, — кивнула Алиса.

К этому времени она в основном завершила очистку палки от лишних сучков. Пару раз взмахнула, примериваясь, и пошла на прокуратора.

— Взять ее! — закричал сэр Смит.

Дик расхохотался. Прокуратор испуганно огляделся и стал пятиться в сторону физкультгородка. Дик двинулся ему наперерез.

— Ну что, Алиса, попробуешь? — обратился Дик к подруге.

— Чего попробую? — не поняла Алиса.

— Яйцо оторвать, — пояснил Дик.

— Ах, да, — сказала Алиса. — Обязательно. Только его сначала побить надо, чтобы не сопротивлялся и не визжал.

— А что, обычно визжит? — спросил Дик.

— Как поросенок, — ответила Алиса.

Сэр Смит завизжал, как поросенок, и обратился в бегство. Дик и Алиса припустили за ним, не слишком торопясь, чтобы растянуть удовольствие. Дик начал прикидывать, что если загнать его к турникам и подвесить к перекладине за запястья, ремнем, например, привязать…

Но сэр Смит побежал не к турникам. Он выбежал на поле для игры в мяч, и оказалось, что посреди этого поля расстелен плащ, на котором сидят сэр Джон Росс и сэр Герман Пайк, и о чем-то беседуют. При виде бегущего чиновника они перестали беседовать, а он их увидел и побежал прямо к ним, нелепо размахивая руками и покрикивая:

— Помогите! Здесь орчанка-убийца! Она в розыске!

Джон встал, его примеру последовал Герман, сервомоторы его протезов громко свистнули.

— Ты кто? — обратился Джон к напуганному старичку.

— Сэр Джеральд Смит, рыцарь, прокуратор сего дистрикта, — представился тот.

Герман рассмеялся, Джон остался серьезен.

— Казнокрад, стало быть? — уточнил он.

— Вы что себе позволяете? — возмутился прокуратор. — Вы сами кто такой?

— Джон Росс меня зовут, — представился Джон. — Алиса, это тот самый хмырь, который тебя в штрафной загон сослал?

— Он самый, — подтвердила Алиса. — Можно я ему по башке стукну? Хотя бы легонько?

— Фу, — поморщился Джон. — Ты мыслишь мелко и не по-человечески. Если собралась мстить, никакие «легонько» неуместны, мстить надо по полной программе, либо вообще не мстить. Лучше не мстить.

— Как это не мстить? — возмутилась Алиса. — Он же безнаказанным останется!

— А зачем тебе его наказывать? — спросил Джон. — Ну, оторвешь ты ему муде, тебе легче станет?

— Конечно! — согласилась Алиса.

Джон подумал немного, затем пожал плечами и сказал:

— Как знаешь.

И отвернулся.

— Хо-хо! — воскликнула Алиса, перехватила дубину поудобнее, и стала приближаться к прокуратору.

В этот момент на краю поля появился полковник Слайти в сопровождении капитана Мунлайта.

— О, вот они! — воскликнул Седрик и показал пальцем на трех менеджеров, растерянно топчущихся на дорожке. — А я-то думал, куда они запропастились? Эй, планктон, куда начальника дели?

Менеджеры стали показывать пальцем на поле для игры мяч.

— Ох, ни фига ж себе, — прокомментировал Джозеф то, что увидел. И заорал командирским голосом: — Джеральд Смит, ко мне!

И добавил вполголоса:

— Счастье-то какое… Не чаял, что доживу…

Когда запыхавшийся прокуратор приблизился к ним, полковник вежливо поклонился и поприветствовал чиновника следующим образом:

— Здравствуйте, почтенный сэр! Как дела, как здоровье? Воруете помаленьку?

Прокуратор попытался сказать что-то злое, но не смог, потому что запыхался от непривычки к бегу. Некоторое время он стоял, затравленно озираясь, затем выдавил из себя:

— Вам это даром не пройдет! Почему не доложили кардиналу о летающих тарелках? Почему по территории бегает беглая орчанка?

— Алиса! — позвал полковник. — Подойди, пожалуйста, будь добра!

Алиса вопросительно оглянулась на Джона, тот утвердительно кивнул и сказал:

— Палку выбрось. Все равно ей драться неудобно, после первого удара сломается.

Алиса немного поколебалась, затем выбросила палку и направилась к полковнику. Джон и Герман последовали за ней, еще дальше следом тащился Дик. Палку он тоже выбросил.

— Алиса, дорогая моя, — обратился к ней сэр Слайти, когда они приблизились, — ты не видела поблизости беглую орчанку?

— Никак нет, — улыбнулась Алиса. — Никаких орчанок я на территории не видела, ни беглых, ни небеглых.

— Должно быть, вас обмануло зрение, сэр, — сообщил Джозеф прокуратору. — Не бережете вы здоровье, воруете, не покладая рук и не жалея сил. Разумные люди воруют по чуть-чуть: украл, отдохнул, еще украл, еще отдохнул, и так далее. Тогда мозг будет в порядке и воображаемые орчанки беспокоить не будут.

— Издеваетесь, полковник, — констатировал Смит. — Ну, издевайтесь. Но его божественность вам еще покажет!

— Вы, сэр, кажется, перегрелись, — сказал Джозеф. — Какое мне дело до его божественности? С таким арсеналом, — он обвел рукой окрестности, — я сам себе божественность!

— Гм, — сказал прокуратор и надолго замолчал. Затем сказал: — Прошу меня простить, это было так… гм… неожиданно… Как мне теперь к вам обращаться… величество?

Герман рассмеялся и предложил:

— А давайте его казним за государственную измену!

— Не пойдет, — возразил Джон. — Этот козел мне нужен живым.

— Зачем? — удивилась Алиса.

— Лучше такой прокуратор, чем никакого, — объяснил Джон. — Во всяком коллективе должен быть общепризнанный вождь, потому что когда его нет, субдоминанты начинают меряться, кто из них круче, и от этого происходит беспредел, беспорядок и анархия. А мне это здесь не нужно. Я хочу, чтобы база не имела никаких проблем ни с провиантом, ни с… эээ…

— Ассенизаторами, — подсказал Джозеф.

— Ни с ассенизаторами, — согласился Джон. — Так что пусть этот козел пока живет.

— Сто тысяч долларов, — неожиданно заявил Седрик.

Все посмотрели на него недоуменно. Седрик стал объяснять:

— Ну, тогда, когда мы учебный штурм резиденции устроили, тогда его холуи сто тысяч в двух сундуках на крыльцо вытащили, чтобы мы ушли. Я думаю, это не последние были.

— Экий ты, Седрик, корыстный, — сказал Джон. — Я всегда считал, что воину подобные чувства не к лицу, тем более офицеру. Что скажете, сэр Джозеф?

Сэр Джозеф печально вздохнул и сказал:

— Жизнь сложна и многообразна, сэр Джон. С одной стороны, доллары лишними не бывают, а с другой стороны… Сэр Смит, а зачем вы вообще сюда приперлись? Минутное помрачение разума?

— Так я уже десять раз говорил! — воскликнул Смит. — Личный приказ его божественности! Лично прибыть и немедленно доложить!

— Эко Герхарда приперло, — улыбнулся Джон. — Ну, давай, докладывай.

— Сначала деньги, потом доклад, — уточнил Джозеф. — И пошустрее, неприлично заставлять его божественность ждать.

— Мне еще кто-то должен кодовую фразу сказать, — вспомнил Смит. — Что-то типа «индюки куда-то там летят».

— Нарцисс в бутоне, — сказал Седрик.

Все недоуменно посмотрели на него. Седрик пожал плечами и покраснел.

— Ах да, — вспомнил Джозеф. — Ты же у нас этот… ладно, проехали.

— Индюки летят на восток, — добавил Джон. — Исключительно на восток и ни в коем случае не на запад. Потому что на запад им в данный момент насрать. Понял?

Джеральд растерянно кивнул.

— Вот и хорошо, — резюмировал Джон. — Давайте, разбирайтесь, а я пойду, отдохну. Устал я что-то.

Джон вернулся на поле для игры в мяч и снова улегся на свой плащ, который так и валялся там, где он его оставил. Джон лежал на спине, смотрел, как по небу плывут облака, и думал, что реализовывать дальнейшие планы будет намного труднее, чем он полагал. Слишком сильно он недооценивал, насколько мозги современных людей загажены расовыми и иными предрассудками. Что ж, придется вносить поправки.