Война внизу. Литий, медь и глобальная битва за энергию для нашей жизни

В середине XX века несколько из этих семнадцати видов редких земель были найдены в больших количествах в шахте Маунтин-Пасс, расположенной в 76 милях к югу от Лас-Вегаса, за границей Калифорнии. Там компания Molycorp создала двигатель американской экономической мощи, помогая снабжать вооруженные силы США, ядерную энергетику страны и зарождающихся производителей бытовой электроники, один из которых в 1964 году обнаружил, что европий можно использовать для усиления красного цвета в люминофоре для катодно-лучевых трубок телевизоров. К 1980-м годам рудник Mountain Pass компании Molycorp поставлял 70 процентов всех редкоземельных металлов в мире. Большая часть этих исследований и прогресса была обусловлена сотрудничеством между учеными правительства США и промышленностью, которое было ослаблено в конце 1980-х и в 1990-х годах. Во второй половине двадцатого века Китай постепенно начал развивать собственную промышленность по производству редкоземельных металлов и поощрять своих производителей (и международные компании, которые переезжали туда) использовать редкоземельные металлы китайского производства. Пекин все больше рассматривал редкоземы как мощное экономическое оружие.

Именно использование этого экономического оружия заставило Molycorp летом 2017 года прийти в зал суда в Делавэре, где ее ждал консорциум инвесторов, поддерживаемых Китаем.

Современный спрос на редкоземы был вызван, прежде всего, производителями ламп.

В 1880-х годах австрийский химик Карл Ауэр фон Вельсбах обнаружил, что, смешивая торий и некоторые виды редких земель, можно изготавливать нити накаливания для газовых ламп. В дальнейшем он усовершенствовал этот процесс и создал кремни, известные как "мишметалл", используемые в зажигалках для сигарет. Этот процесс был имитирован американской компанией Lindsay Light, которая начала добывать редкие земли из месторождений монацита в Индии после того, как Первая мировая война прервала импорт из Германии. Лампы пользовались бешеной популярностью в эпоху до появления ламп накаливания. (А люминесцентные лампочки сами производятся с использованием редких земель).

Редкие земли были впервые обнаружены в 1788 году недалеко от Иттерби (Швеция), когда из шахты были извлечены странные черные камни. Их назвали "редкими", поскольку ранее они не были обнаружены, и "землями", поскольку в то время так называли геологические породы, растворяющиеся в кислоте. (В 2023 году шведская горнодобывающая компания заявила, что обнаружила запасы редких земель в объеме около 1 миллиона тонн, что стало находкой для континента, на котором прекратилась добыча этих металлов).

Редкоземельные металлы как тогда, так и сейчас чаще всего получают из минералов монацита и бастнезита. Монацит обычно находят в Индии, на Мадагаскаре, на юго-востоке США и в Австралии. К сожалению, в его составе часто встречается торий, который является радиоактивным, а значит, его сложнее и дороже перерабатывать. Самые большие запасы бастнезита находятся в США и Китае. И эти запасы обычно содержат лишь небольшой уровень радиации.

Особенно после появления электричества появились новые области применения редкоземов. Их можно было использовать в электродах для усиления яркости прожекторов и кинопроекторов, которые к 1941 году поглотили примерно половину мирового предложения. Их также можно было использовать для полировки стекла. Во время Второй мировой войны ценность тория вышла на первый план в гонке за создание атомной бомбы. Новые мировые технологии и оружие все больше нуждались в редкоземельных элементах, что было очевидно для Соединенных Штатов, которые почти все свои редкоземельные элементы - включая торий, использовавшийся для создания первой атомной бомбы, - получали из Индии.

"Учитывая трудности с получением импортного монацита, потребители прилагают все усилия, чтобы найти отечественные месторождения коммерческого размера", - говорится в отчете правительства США за 1946 год. Это было очевидно и для новообразованного правительства Индии, которая к концу войны стала доминирующим поставщиком стратегических минералов в США и во многие страны мира, первоначально получая их из пляжных месторождений черного песка на юго-западном побережье страны, где сегодня находится штат Керала. В 1946 году Нью-Дели, стремясь оценить свои национальные ресурсы, ввел запрет на экспорт монацитовых песков. Подобно Китаю в конце XX века, Индия также стремилась развивать собственное производство, сохраняя местные запасы минералов и используя их для изготовления разнообразных товаров.

Индия также стремилась создать собственную промышленность по переработке редкоземельных металлов и использовать торий для развития собственной атомной промышленности. Индия запустит свой первый атомный реактор в 1956 году. К несчастью для нового правительства, в годы после Второй мировой войны 340-миллионное население страны столкнулось с нехваткой продовольствия, что вызвало острую потребность в пшенице. Президент Гарри Трумэн почувствовал дипломатический с новой страной и попытался отправить в Индию 1,8 миллиона тонн зерна в рамках гуманитарного пакета. Некоторые представители Конгресса и американской промышленности пытались увязать поставку пшеницы с ослаблением запрета на экспорт редкоземельных металлов из Индии. К 1951 году Конгресс одобрил предоставление Индии кредита в размере 190 миллионов долларов на покупку выращенной в США пшеницы. Индия держалась стойко и не связывала ослабление эмбарго с получением кредита.

Вместо того чтобы извлечь уроки из этого опыта и быть начеку в будущем, когда другая страна - союзник или враг - может оказать экономическое влияние на Соединенные Штаты, Вашингтон, похоже, не понял очевидного: если его экономика нуждается в стратегическом материале, ей следует производить больше своего собственного. Этот урок он должен был извлечь из индийской саги о редких землях и во время арабского нефтяного эмбарго 1970-х годов.

Бомбы, которые Соединенные Штаты взорвали над Нагасаки и Хиросимой, не только положили конец Второй мировой войне, но и вызвали активный поиск урана, радиоактивного металла, который является ключом к процессу деления, среди старателей по всему миру - и особенно в США. Комиссия по атомной энергии США отчаянно нуждалась в уране, чтобы противостоять предполагаемой ядерной угрозе со стороны Советского Союза, поэтому агентство предлагало выгодные условия - в некоторых случаях 10 000 долларов - за обнаружение новых запасов. (Это 125 701 доллар в долларах 2023 г.) Вот что привело Герберта С. Вудворда в крошечный школьный дом в Гудспрингсе, штат Невада, в конце марта 1949 г. Департамент образования штата Невада заплатил инженеру по имени Марти Хесс за выступление с докладом о распространенности урана в этом районе, к югу от Лас-Вегаса, недалеко от границы с Калифорнией. Хесс вскользь упомянул, что уран также можно найти в смеси с кобальтом - голубоватым металлом, который давно известен в небольших месторождениях по всему району. Вудворд, инженер по образованию, предположил, что засушливые земли вокруг него должны были содержать некоторое количество урана.

У него возникла проблема. Проще всего было найти уран с помощью счетчика Гейгера - прибора, используемого для обнаружения радиации и известного своими стаккато-шумовыми всплесками. Но он стоил дорого, а он и его жена, школьная учительница Элис, не могли себе его позволить. Поэтому Вудворд заключил партнерство с П. А. "Попом" Саймоном, владельцем близлежащего мотеля и станции технического обслуживания автомобилей. Саймон заплатил бы за счетчик Гейгера, а Вудворд привнес бы в предприятие инженерные ноу-хау. С самого начала Вудворд был полон желания, возможно, даже слишком. Группа должна была прочесать отхожие места старых шахт в этом районе, пытаясь найти радиоактивность. Этого не произошло, и он почти сдался после двух недель работы. Вудворд выплеснул свое разочарование другому старателю в этом районе, Фреду Б. Пиелю.

Пиль предложил группе проверить образцы породы из района, прилегающего к шахте "Сульфидная королева" в Неваде. Группа Вудворда, к которой затем добавилось еще несколько старателей, помчалась на место, и там счетчик Гейгера громко отреагировал на месторождение. За несколько лет до этого Пиль уже застолбил большую часть земли, когда искал свинец и золото, поэтому Вудворд расширил свои поиски примерно на милю к северо-западу от месторождения Сульфид-Квин, прихватив с собой счетчик Гейгера. И вот 2 апреля 1949 года - в день рождения Вудворда - группа обнаружила то, что позже в холодном синтаксисе геологии будет названо "интенсивной радиоактивностью вдоль обнажения жилы".

В неглубоком карьере, расположенном на восточной окраине пустыни Мохаве, Вудворду и его команде бросился в глаза минерал цвета загара. Но они не узнали его, поэтому после того, как они застолбили свои участки (что они сделали бесплатно, благодаря законам США о горном деле от 1872 года), они отправили образцы в близлежащее отделение Горного бюро США, где спектроскопический анализ - проверка химического состава вещества - показал, что минерал был бастнезитом и содержал большую концентрацию редких земель, а также фтора. Вудворд обнаружил вовсе не уран, а огромное месторождение минерала, который еще не получил широкого распространения. Причина высоких показаний счетчика Гейгера отчасти заключалась в том, что торий смешался с другими редкоземельными элементами в месторождении. Месяц спустя Геологическая служба США узнала об открытии и попросила показать образцы породы. Тем же летом Вудворд и его команда приняли у себя представителей Геологической службы США, а осенью федеральные ученые и ученые штата Калифорния составили геологическую карту участка площадью сорок акров. 18 ноября 1949 года, менее чем за неделю до праздника Дня благодарения, Министерство внутренних дел США объявило об открытии Вудворда, назвав его "Иск о рождении". Это был крупнейший в мире запас редких земель, который еще не был найден.

Заявление о рождении вызвало наплыв других старателей, которые вскоре выдвинули свои собственные претензии. Оказалось, что большинство редкоземельных металлов находится недалеко от поверхности, а это значит, что любой горнодобывающей компании не придется копать глубоко, чтобы добыть их, что позволит сэкономить деньги. Это была очень хорошая новость для Американской молибденовой корпорации, которая искала свежие запасы редкоземельных металлов. Компания, известная как Molycorp, начала свою деятельность с добычи молибдена - серебристого металла, используемого в удобрениях и металлических сплавах, - в Квесте, штат Нью-Мексико, в 1919 году. Открытие огромных запасов редкоземельных металлов, расположенных между Лас-Вегасом и Лос-Анджелесом, показалось президенту компании Марксу Хиршу слишком интересным. Хирш надеялся, что мощное месторождение редкоземельных металлов поможет его компании разработать новые способы их применения, в том числе добавлять их в небольших количествах в сталь в качестве упрочняющего агента. Один из торговых журналов оптимистично описывал окрестности Маунтин-Пасс как район с "приятным климатом, пустынным воздухом и солнцем, недалеко от главного шоссе, рядом с хорошим мотелем и рестораном, практически готовой к работе мельницей, месторождением высокосортной уникальной руды без вскрышных пород и увеселительными заведениями Лас-Вегаса, Нев. за холмом". К 1951 году Molycorp купила права на Birthday Claim, а к 1952 году начала копать на Маунтин-Пасс. По оценкам компании, она приобрела более 3 миллиардов фунтов редкоземельных металлов. Мало кто ожидал конкуренции. Тот же торговый журнал, который в 1952 году хвастался "приятным климатом" в районе Маунтин-Пасс, предполагал, что конкуренцию могут составить только рудники в этом регионе США, а не в Китае. "Если только тысячи старателей и потенциальных старателей, которые сейчас носят с собой детекторы гамма-излучения во всевозможные места, не обнаружат достаточно редких земель, чтобы сделать массовый рынок жестко конкурентным, кажется очевидным, что Molycorp может рассчитывать на прибыльное и интересное будущее. И какое-то время так и было.

Во многом рост Molycorp был обусловлен симбиотическими отношениями компании с Лабораторией Эймса, которая была создана в 1947 году на территории, известной сегодня как Университет штата Айова. Лаборатория выросла из исследований ученых, участвовавших в Манхэттенском проекте Второй мировой войны, и сосредоточилась на способах более эффективного отделения и обработки редкоземов друг от друга, поделившись большей частью этих исследований с частной промышленностью. В отличие от процесса извлечения золота из породы, редкоземы дороги и трудоемки в производстве.

Производство золота обычно включает в себя добычу руды, затем ее укладывают на гигантскую площадку, на которую наносится кислотный раствор. Золото выщелачивается из руды, собирается в нижней части площадки и, пройдя еще несколько этапов обработки, превращается в слиток.

Для получения редкоземельных металлов требуется еще несколько этапов. В Маунтин-Пасс после добычи бастнезитовая руда дробится до размера мелких камешков, а затем измельчается в порошок, похожий на ил. Этот порошок смешивают с соляной кислотой и другими химическими веществами, а затем помещают в жидкий раствор, чтобы запустить процесс, известный как флотация, для удаления других минералов, которые могут находиться в породе. (В Маунтин-Пасс примерно 8-10 процентов породы содержит редкие земли). Бастнезит всплывает в верхнюю часть резервуара с жидким раствором в виде пузырящейся пены, которую затем соскабливают с поверхности и подвергают дальнейшему обогащению. Для каждого из семнадцати редких земель существует свой собственный процесс, и обычно они должны быть извлечены в точном порядке. Например, для получения неодима необходимо сначала отделить церий. После этого получаются оксиды редкоземельных металлов в виде порошка, который нужно еще больше обработать, чтобы превратить в редкоземельные металлы, которые можно использовать для изготовления магнитов, сплавов и других материалов. В общей сложности от добычи до производства редкоземельных металлов проходит десять дней, что является трудоемким и дорогостоящим процессом.

Большая часть этого процесса была усовершенствована отчасти с помощью американских правительственных ученых в лаборатории Эймса в Айове, которая к середине 1960-х годов была известна как "место рождения современной индустрии редкоземельных металлов: проводила исследования лазеров, магнитов и других развивающихся технологий. Это технологическое превосходство Molycorp использовала в своих интересах, стимулируя рост не только своего бизнеса, но и американской промышленности. В 1960-х годах Molycorp расширила производство редкоземельных металлов, особенно европия для растущего рынка телевизоров. Она также купила несколько более мелких конкурентов. Используя новые технологические разработки, Molycorp продолжала добавлять различные редкоземы в свою линейку продукции, что свидетельствует о ее растущем комфорте в сложном и обременительном процессе производства редкоземов.

В 1960 году Соединенные Штаты потребляли 1600 тонн специализированных металлов, а к 1980 году эта цифра выросла до 20 900 тонн. Исследования, которые проводил Эймс, способствовали и другим прорывам. В 1965 году ученые ВВС изобрели самарий-кобальтовый постоянный магнит, который можно было сделать сильнее и меньше, чем магниты на основе железа, что было очень важно для проектирования самолетов. В то время кобальт было трудно достать из-за конфликта в стране, известной в то время как Заир, что послужило толчком к дальнейшим исследованиям магнитов на основе редкоземельных металлов. В 1983 году General Motors и японская компания Sumitomo Special Metals объявили об изобретении неодим-железо-борных магнитов, что стало монументальным прорывом как раз в то время, когда наступил рассвет эры персональных компьютеров. Весь этот рост не остался незамеченным ни на Уолл-стрит, ни в Китае. В 1977 году калифорнийская Union Oil Company, известная как Unocal, купила Molycorp за 240 миллионов долларов (1,25 миллиарда долларов в долларах 2023 года) и заявила, что будет управлять компанией как самостоятельным предприятием.

В 1951 году, в тот самый год, когда компания Molycorp купила месторождение Birthday Claim недалеко от Лас-Вегаса, Колумбийский университет Нью-Йорка присудил Сюй Гуансяну степень доктора химии, которую он получил после получения степени магистра в Вашингтонском университете в Сент-Луисе в 1949 году. Конгресс США был на грани принятия закона, который не позволил бы китайским студентам, обучавшимся в США, вернуться в новый коммунистический Китай, поэтому Сюй и его жена, химик Гао Сяося, уехали из Нью-Йорка в Пекин, где Сюй был принят на работу в Пекинский университет. После того как супруги оказались в тюрьме на шесть лет во время Культурной революции, Сюй был освобожден и направлен на изучение редкоземов, где он погрузился в исследования, связанные, в частности, с празеодимом и рубидием. В конечном счете, открытия Сюя помогли Китаю укрепить переработку и разделение своих месторождений редкоземельных металлов, которые к середине 1970-х годов были признаны одними из крупнейших в мире.

Китай начал методично развивать свою промышленность по производству редкоземельных металлов. В 1985 году был создан Китайский информационный центр по редкоземам, по сути, имитирующий американские исследования редкоземов в лаборатории Эймса в Айове. Эпицентр производства редких земель находился в Баян-Обо во Внутренней Монголии, где был обнаружен крупный железорудный рудник, содержащий также большие запасы бастнезита. Таким образом, Китай мог добывать железную руду для производства стали одновременно с производством редкоземельных металлов, что давало стране огромное экономическое преимущество. С 1978 по 1989 год производство редкоземельных металлов в стране ежегодно возрастало на 40 процентов. Американские, канадские и японские компании также начали сотрудничать с китайскими, принося свои технологии производства редкоземельных металлов в материковый Китай и способствуя развитию зарождающегося сектора редкоземельных металлов в этой стране.

Маунтин-Пасс все еще оставался ведущим мировым производителем редкоземов, минералы которого использовались американскими солдатами во время первой войны в Персидском заливе. Но растущее технологическое превосходство Пентагона благодаря редкоземам застало Пекин врасплох, побудив Китай удвоить исследования в области редкоземов. Китайский лидер Дэн Сяопин в 1980-х годах сделал прозорливое замечание: «У Ближнего Востока есть нефть. У Китая есть редкие земли» и призвал свою страну и дальше использовать это экономическое преимущество. В 1999 году его преемник, Цзян Цзэминь, посоветовал своей стране "улучшить разработку и применение редких земель и превратить преимущество в ресурсах в экономическое превосходство".

В то время как китайские ученые активизировали свои исследования редких земель, американские университеты стали уделять им меньше внимания, отчасти ради изучения биотоплива и других технологий возобновляемой энергии. Переход начался медленно: в конце 1960-х годов правительство США прекратило финансирование ключевого издания, посвященного торговле редкоземами. Хотя частная промышленность взялась за его финансирование, к 2002 году издание прекратило свое существование. К 1990-м годам ученые из Эймса перестали преподавать популярный курс по редкоземам студентам из Айовы. Бюро горных разработок США, которое контролировало исследования и стандарты безопасности, связанные с промышленностью, закрылось в 1996 году в результате сокращения бюджета. Марк Смит, главный исполнительный директор Molycorp, в марте 2010 года пожаловался Конгрессу, что семнадцать ученых его компании конкурируют с шестью тысячами китайских ученых, специализирующихся на редкоземах. В то время Molycorp не вела добычу на своем предприятии в Маунтин-Пасс, учитывая слабый рынок. "Я не могу найти студентов ни в одном университете США, которые имели бы опыт работы с редкоземами", - сказал он Комитету по науке и технологиям Палаты представителей Конгресса США. На тех же слушаниях Карл Гшнайднер, профессор Эймса, которого многие считали одним из самых выдающихся американских ученых по редкоземам, предупредил об "интеллектуальном вакууме", вызванном тем, что его коллеги уходят на пенсию, умирают или просто переходят к изучению других областей. В том же году Национальный оборонный запас правительства США распродал свои редкоземы; сами минералы никогда не объявлялись стратегическими для государственных целей.

Китайские стандарты труда, охраны окружающей среды и безопасности были ниже американских, что давало стране явное ценовое преимущество. Рядом с Баян-Обо в хвостохранилище шириной более 5 миль хранились липкие, опасные остатки производства редкоземельных металлов в стране. Исследование, опубликованное в 2014 году, выявило аномально высокий уровень фторидов в районе шахты, особенно в частицах пыли. Репортер BBC, посетивший это место в 2015 году, прямо описал картину: "В неизвестном уголке Внутренней Монголии спрятано токсичное, кошмарное озеро, созданное мировой жаждой смартфонов, потребительских гаджетов и зеленых технологий". К 2010 году в районе Баян-Обо ежегодно сбрасывалось более 9,1 миллиона тонн в основном неочищенных сточных вод. Местные жители избегают употреблять в пищу рыбу, выловленную из близлежащей Желтой реки, одной из главных водных артерий страны.

За пределами Баян-Обо в Китае возникла сеть нелегальных шахт по добыче редкоземельных металлов, на которых часто работали жители близлежащих районов, продавая металлы на черном рынке.

В Соединенных Штатах Америки создание Агентства по охране окружающей среды в 1970 году усилило регулятивное давление на американскую редкоземельную промышленность. Обширные и неаккуратные пруды-отстойники, которые Китай построил в районе Баян-Обо, конечно же, не допускались в районе Маунтин-Пасс, и владельцы калифорнийского рудника столкнулись с экологическими нормами и, по крайней мере в одном случае, сознательно их нарушали. В 1980 году компания Molycorp построила 14-мильный трубопровод от своего рудника до близлежащего озера Иванпах, высохшего дна озера, которое пересекает шоссе № 15 на пути в Лас-Вегас. Хотя разрешение компании на сброс сточных вод позволяло направлять соленую воду по этому трубопроводу в испарительные пруды Иванпаха, в течение следующих шестнадцати лет Molycorp направляла сточные воды, которые, как она знала, были насыщены радиоактивными частицами и тяжелыми металлами, образующимися в процессе производства редкоземельных металлов, на дно озера. С 1984 по 1993 год на предприятии Molycorp в Маунтин-Пасс произошло сорок разливов общим объемом 727 000 галлонов. В 1994 году власти штата Калифорния оштрафовали компанию на 100 000 долларов за неправильное обращение с отходами. Чиновники считали, что разливы были связаны только с соленой водой, поскольку это было все, что компания могла утилизировать, и поэтому они просили лишь о проведении спорадических тестов. Усилия по очистке трубы летом 1996 года привели к еще большему количеству разрывов, и чиновники обнаружили еще одиннадцать разрывов трубопровода, в результате которых 380 000 галлонов радиоактивной воды попали в пустыню Мохаве, причем часть из них - в районы пустыни, где обитают редкие черепахи. Molycorp тянула с очисткой более года, пока радиоактивные сточные воды лежали на дне озера Иванпах, в том числе из-за постоянных препирательств с регулирующими органами. К июлю 1997 года бригады по очистке с помощью ручных инструментов собрали 1 840 стальных бочек с отходами, более половины которых были радиоактивными, и отправили их на свалку. В 1998 году шахта была временно закрыта, а Molycorp обязали выплатить штраф в размере 410 000 долларов. С 1984 года из трубопровода вытекло около миллиона галлонов радиоактивных сточных вод, что наложило отпечаток на усилия компании по созданию в США индустрии редкоземельных металлов.

Еще в конце 1990-х годов Центр биологического разнообразия - та самая группа, которая в XXI веке будет бороться с запланированным в Неваде литиевым рудником компании ioneer, - забил тревогу по поводу использования компанией Molycorp этого трубопровода. Но после того как компания пообещала закрыть трубопровод и предпринять другие шаги по устранению последствий, экологическая группа успокоилась. Добыча редкоземельных металлов была грязной, но, по крайней мере, ее продукты использовались в устройствах для получения экологически чистой энергии, рассуждал представитель группы.

На фоне усиливающегося давления со стороны регулирующих органов весной 1999 года Molycorp объявила об амбициозном плане по сокращению объема используемой воды на 62 % и объема образующихся сточных вод на 50 %, что стало частью ее тридцатилетнего плана. Компания также пообещала прекратить транспортировку отходов по трубопроводам и очищать воду на месте - амбициозная цель. В дело вмешались более широкие рыночные силы, подстегнутые сильным ценовым давлением со стороны Китая. В 2002 году предприятие закрылось, а его оборудование осталось ржаветь под теплым калифорнийским солнцем.

В начале декабря 2021 года компания GENERAL MOTORS сделала неожиданное заявление: она будет закупать редкоземельные магниты для своих будущих электромобилей на двух производственных предприятиях в США. Это была неожиданная, но амбициозная цель для автопроизводителя, который ранее в том же году публично заявил, что к 2035 году будет продавать только легковые автомобили без вредных выбросов, в соответствии с целями, которые президент Байден установил для собственного автопарка федерального правительства.

Неожиданность была двоякой. Во-первых, в США не было производственных мощностей, которые могли бы поставлять автопроизводителю неодим-железо-борные (NdFeB) магниты, используемые для преобразования энергии от аккумулятора электромобиля в движение, фактически служащее мотором. А во-вторых, причина отсутствия такого предприятия в США заключалась в самой компании General Motors. По иронии судьбы, GM когда-то была мировым лидером в области производства магнитов из редкоземельных металлов благодаря своему подразделению Magnequench. Но в 1995 году GM согласилась продать это подразделение и его патенты консорциуму, в который входили два китайских партнера, в том числе один во главе с зятем бывшего китайского лидера Дэн Сяопина.

Сделка с Magnequench помогла GM продавать больше автомобилей в Китае, но также дала Китаю доступ к технологии магнитов на основе редкоземельных металлов, которая была впервые разработана в США. Это еще один пример того, как китайские производители стремятся развиваться в секторе, который все чаще рассматривается американской промышленностью как второстепенный. Комитет по иностранным инвестициям в США, регулирующий орган, которому поручено следить за подобными сделками, одобрил выкуп с условием, что компания Magnequench сохранит свое производство магнитов в Индиане открытым в течение нескольких лет. Когда этот срок истек, завод в Индиане закрылся, а производство магнитов было перенесено в материковый Китай.

"У Соединенных Штатов сейчас нет отечественного поставщика редкоземельных металлов, которые необходимы для высокоточных боеприпасов. Я бы сказал, что это явная проблема национальной безопасности", - сокрушался Джеймс Инхоф, сенатор-республиканец от штата Оклахома, в 2005 году.

Когда GM продала подразделение Magnequench, она и не подозревала, что его продукция будет иметь столь важное значение для ее выживания менее чем тридцать лет спустя. Действительно, редкоземельные магниты в то время использовались GM в основном в моторах, которые двигают автомобильные сиденья вверх и назад. Хотя американские военные использовали редкоземельные магниты во многих видах вооружений, включая системы слежения за ракетами, в 2008 году Пентагон заявил, что "не знает о каких-либо зарубежных уязвимостях в цепочках поставок".

Сделка GM, заключенная в декабре 2021 года, была направлена на отмену этого шага путем возрождения американской индустрии редкоземельных металлов, хотя GM больше не контролировала ни один из патентов на магниты. "Чем больше мы сможем добывать природных ресурсов для аккумуляторов и электромобилей в Северной Америке, перерабатывать их здесь и производить... тем больше пользы мы сможем принести", - сказал Шилпан Амин, тогдашний вице-президент GM по глобальным закупкам и цепочке поставок. "Наша стратегия - контролировать свою судьбу".

Планы GM по управлению "собственной судьбой", как выразился Амин, были, конечно, ироничными, учитывая продажу компании Magnequench в 1980-х годах. Новые планы были связаны с калифорнийским Маунтин-Пасс и, косвенно, с самим Китаем.

С 2005 по 2009 год, когда американская редкоземельная промышленность была по сути законсервирована, а Маунтин-Пасс лежал без движения, Китай еще больше ограничил экспорт редкоземельных металлов, чтобы стимулировать некитайские компании покупать китайскую продукцию, содержащую китайские редкоземы. Компания Unocal, которой принадлежал Маунтин-Пасс, была куплена Chevron в 2005 году за 18 миллиардов долларов, опередив предложение китайской государственной нефтяной компании CNOOC. Добыча полезных ископаемых не была целью Chevron, и к 2008 году нефтяной гигант согласился продать Mountain Pass за 80 миллионов долларов консорциуму, в который входил банковский гигант Goldman Sachs. В июле 2010 года этот консорциум, который также взял себе название Molycorp, собрал 394 миллиона долларов в ходе публичного размещения акций, а его руководители представили компанию как главный оплот против растущей редкоземельной мощи Китая. Деньги, по словам новой компании, помогут ей вновь открыть рудник и улучшить экологические гарантии.

Тем временем австралийская компания Lynas добывала редкоземельные металлы на месторождении в Западной Австралии, известном как Маунт-Уэлд, и в 2010 году согласилась продавать большую часть своих поставок Японии, закрыв доступ другим странам. Lynas стремилась сделать то же самое, что и Molycorp, используя Китай в качестве фольги. "Мы действительно независимы от Китая", - сказала Аманда Лаказе, которая помогла возродить компанию, став генеральным директором в 2014 году. "Мы стремимся оставаться лидером на рынке редкоземельных металлов. За пределами Китая будет наблюдаться значительный рост, пока клиенты будут уверены в поставках".

В сентябре 2010 года компания Molycorp получила неожиданный толчок от Китая, который временно перекрыл Японии доступ к редкоземельным металлам. Мировые цены на редкоземельные металлы взлетели вверх. Новая компания Molycorp была в восторге: действия Китая вызвали глобальный ажиотаж на оружейные минералы, и руководители Molycorp намеревались извлечь из этого выгоду. За шесть месяцев после IPO акции компании выросли более чем в два раза. "За почти 25 лет работы в этом бизнесе я никогда не видел такого количества возможностей, как сегодня", - сказал Марк Смит, тогдашний исполнительный директор Molycorp, агентству Reuters в декабре 2010 года. Цены на редкоземельные металлы взлетели за три месяца до этого, когда Китай прекратил экспорт стратегических минералов в Японию после дипломатической размолвки - ситуации, которой, как давно опасался Пентагон, могут подвергнуться Соединенные Штаты. Страх проникал даже в популярную культуру. В вышедшей в 2012 году видеоигре Call of Duty: Black Ops II рассматривался сценарий, в котором глобальная монополия Китая на редкоземельные металлы спровоцирует войну на африканском континенте.

На фоне резкого роста цен японская компания Sumitomo инвестировала в Molycorp 130 миллионов долларов, а Hitachi Metals создала совместное предприятие с компанией, чтобы обеспечить стабильные поставки редкоземов. Вскоре после выхода на биржу Molycorp запустила проект расширения стоимостью 1,55 миллиарда долларов, который назвала "Проект Феникс", надеясь, что сможет производить редкоземы безопаснее и дешевле, чем предыдущие владельцы предприятия. К 2012 году компания намеревалась производить 20 процентов редкоземельных металлов, необходимых всему миру. В марте 2012 года новая Molycorp также заплатила 1,31 миллиарда долларов за канадскую компанию по переработке редкоземельных металлов, известную как Neo Material Technologies Inc. Все это было частью концепции Смита, согласно которой новая Molycorp должна была придерживаться стратегии "от шахты до магнитов" и отвоевать позиции, уступленные Китаем.

"Все фундаментальные показатели спроса и предложения, на которые я смотрю, говорят, что это устойчиво", - хвастался Смит. Однако, несмотря на огромные расходы и большие надежды, новое оборудование провалилось в основном потому, что совет директоров Molycorp подтолкнул рабочих к слишком быстрым действиям без надлежащего тестирования. Molycorp знала, что у нее есть отличный рудник с Маунтин Пасс, но проект Phoenix так и не достиг своих производственных целей. В 2012 году Китай увеличил экспорт, в результате чего мировые цены упали. Смит, генеральный директор, покинул компанию в декабре 2012 года после того, как Комиссия по ценным бумагам и биржам США заявила, что расследует "точность публичной информации компании".Также в 2012 году Агентство по охране окружающей среды США провело внеплановую проверку предприятия Molycorp в Маунтин-Пасс и обнаружило, что свинец и железо просочились в ливневые воды на территории предприятия. Возникло опасение, что вода может вытечь и загрязнить соседние земли. Компания была оштрафована на 27 300 долларов.

В 2013 году Molycorp потеряла 197,2 миллиона долларов. К 2014 году она уже окрестила часть нового оборудования и рассчитывала выйти на положительный денежный поток к концу 2015 года. Достичь этой цели так и не удалось. Отмена Китаем своего решения о блокировании экспорта редкоземельных металлов наводнила мировой рынок, вызвав обвал цен, который подкосил баланс Molycorp. В июне 2015 года, почти за два года до того, как компания предстала перед судьей Сончи в зале суда штата Делавэр, она подала заявление о защите от банкротства по главе 11, заявив, что хотя ее активы превышают 2,49 млрд долларов, она должна 1,79 млрд долларов более чем тысяче кредиторов, включая долг Wells Fargo почти 750 млн долларов. Так начался двадцатичетырехмесячный процесс выяснения, будет ли компания - с активами по всему миру, включая единственный американский рудник редкоземов, - продана по частям.

ПЕРВАЯ ОБОРОТНЯ появилась в августе 2016 года, когда часть Molycorp вышла из-под защиты от банкротства и назвала себя Neo Performance Materials - по имени той самой компании, которую Molycorp купила в 2012 году. Новую Neo возглавили те же люди, которые продали Molycorp старую Neo, и, по большей части, она содержала почти все активы старой Neo - ироничный поворот, который еще больше обогатил руководство Neo. В эту сделку, однако, не вошел рудник Маунтин-Пасс в Калифорнии, который, казалось, был анафемой для многих кредиторов и потенциальных покупателей, один из которых назвал рудник "якорем", втянувшим всю компанию в банкротство. Molycorp хотела продать активы рудника тому, кто предложит наибольшую цену, чтобы расплатиться с долгами. Сончи, судья из Делавэра, сказал, что судьба рудника Маунтин-Пасс "изменчива".

JHL Capital Group, чикагский хедж-фонд и один из держателей облигаций Molycorp, договорился с другими держателями облигаций заплатить 1 миллион долларов за права на полезные ископаемые на участке Mountain Pass, но не за сам участок. В марте 2016 года представители JHL также сообщили суду, что рассматривают возможность сделать предложение о покупке всего комплекса вместе с неназванной иностранной компанией. Несмотря на стратегическое значение участка, в суде по делам о банкротстве никто не предложил купить его, что все больше беспокоило конкурсного управляющего. После нескольких месяцев закулисных переговоров суд в феврале 2017 года принял решение о проведении аукциона по продаже Mountain Pass.

Инвестиционная компания, связанная с Владимиром Иорихом, миллиардером российского происхождения, получившим немецкое гражданство, сделала предложение в размере 40 миллионов долларов. Предложение Иориха о выкупе сразу же вызвало обеспокоенность национальной безопасности США; ожидалось, что Комитет по иностранным инвестициям в США (CFIUS) тщательно проверит это предложение или любое другое. Позже, весной того года, Йорих отозвал свое предложение без особых объяснений.

В дело вступил Том Кларк, предприниматель и защитник окружающей среды, сделавший состояние на содержании домов престарелых в Вирджинии. Он также скупал старые угольные шахты по всей стране и приводил их в порядок, что, по его мнению, могло помочь в Маунтин-Пасс. Работая с Полом Харнером, управляющим банкротством, Кларк согласился стать так называемой "преследующей лошадью", то есть сделать первую ставку, чтобы определить уровень аукциона. Кларк предложил 1,2 миллиона долларов и заявил, что возьмет на себя экологические обязательства на сумму до 100 миллионов долларов, опираясь на свой опыт работы с углем. Но когда торги затянулись и казалось, что Кларк уже близок к тому, чтобы заполучить контроль над Маунтин-Пасс, в дело вступила компания MP Mine Operations LLC, заявившая, что она тоже заинтересована.

MP Mine Operations была консорциумом JHL, чикагского хедж-фонда, инвестиционного фонда, известного как QVT Financial, и китайской компании по производству редких земель Shenghe Resources Holding Co. Ltd. У двух американских инвесторов MP не было опыта в добыче полезных ископаемых, но у Shenghe он был, поскольку она была одной из крупнейших компаний по добыче редкоземельных металлов в мире. Похоже, что иностранная компания, которую JHL в прошлом году дразнила в суде, была китайской Shenghe. И именно этот опыт работы в горнодобывающей промышленности имел решающее значение для MP Mine Operations.

14 июня 2017 года участники аукциона встретились в одной из юридических фирм Филадельфии. Винсент Марриотт, юрист, который вел аукцион от имени суда, изложил условия проведения аукциона. В то время как ставка Кларка установила первоначальный уровень в 1,2 миллиона долларов, компания MP Mine Operations подала заявку на участие в аукционе с предложением в 1,4 миллиона долларов, которое стало новым уровнем. Торги должны были повышаться с шагом в 50 000 долларов, и, таким образом, начались бы с 1,45 миллиона долларов.

Прежде чем словесная перепалка успела начаться, адвокат Кларка Оскар Пинкас попытался ее остановить. Накануне вечером Кларк и Пинкас подали судье Сончи ходатайство о дисквалификации предложения MP Mine, утверждая, в частности, что Shenghe используется китайским правительством для контроля над Mountain Pass. Хотя MP Mine Operations заявила суду, что не верит, что ее отношения с Shenghe вызовут проверку CFIUS, она также не стала останавливаться на том факте, что Shenghe владеет 9,9 % акций MP Mine Operations. В то время правила CFIUS были узко ориентированы на национальную безопасность, не обязательно экономическую. Но в 2020 году Вашингтон расширил сферу компетенции CFIUS, включив в нее и то, и другое, и, в частности, нацелив ее на американские предприятия, производящие критически важные технологии.

Может ли аукцион состояться до вынесения решения судьей? Марриотт так и думал, заявив, что считает аукцион отдельным от процедуры банкротства. "Пока я не получу от суда постановление о приостановке аукциона, мы намерены проводить его, начиная с сегодняшнего дня", - заявил Марриотт на аукционе.

Пинкас снова попытался сорвать аукцион, попросив перерыв, чтобы поговорить с Кларком. Когда суд вновь собрался, Пинкас указал на неизвестного человека в зале. "Мы хотели бы понять их роль на аукционе". Благодаря заковыристым правилам проведения аукционов в суде по делам о банкротстве в зале могли находиться только прямые инвесторы.

Объектом расследования Пинкаса стал Ванг Куанген, основатель и крупный акционер компании Shenghe, которая сама являлась инвестором MP Mine Operations с долей почти 10 процентов. Считаясь одним из ведущих мировых экспертов по переработке редкоземельных металлов, Ван и Shenghe инвестировали в редкоземельные металлы по всему миру. Пинкас, по-видимому, намеревался, но не напрямую, подчеркнуть связи Shenghe с Пекином. Крупнейшим акционером Shenghe была Китайская академия геологических наук, которая контролируется китайским правительством.

"Значит, Shenghe является текущим инвестором [MP Mine Operations] и имеет в ней долю собственности?" спросил Пинкас.

"Да. Шэньхэ - нынешний миноритарный инвестор MPMO. Все верно", - сказал адвокат Мэтью Клементе, используя аббревиатуру для обозначения своего клиента.

"Было ли это указано в пакете предложений? Я нигде этого не видел", - ответил Пинкас.

"Оскар, мы теряем время", - сказал Марриотт, явно желая поскорее закончить аукцион и получить максимальную цену.

"Винс, это не так", - ответил Пинкас, используя имя и фамилию назначенного судом наблюдателя за аукционом. "В процедуре торгов особо оговаривается, что личность каждого участника аукциона будет полностью раскрыта сторонам, получившим уведомление, одной из которых являемся мы".

Не отвечая прямо, Марриотт настаивал: "Оскар, вы собираетесь делать ставку?". Он предупредил адвоката Кларка, что, если ставка не будет сделана, аукцион закончится в пользу его соперников.

Частично смирившись, Пинкас поставил 1,45 миллиона долларов, чтобы начать аукцион, но он хотел знать, что произойдет, если судья в итоге примет решение в его пользу. Придется ли ему заплатить цену аукциона или 1,2 миллиона долларов? Марриотт, разозлившись, велел Пинкасу делать ставку без каких-либо предварительных условий, зная, что каким бы ни было решение судьи, он и Кларк будут связаны результатами аукциона.

"Я не знаю, как этот аукцион может зависеть от чего-то другого, кроме постановления суда. Поэтому, исходя из этого, ставка составляет 1,45 миллиона долларов", - сказал Пинкас.

Марриотт, недоверчиво: "Я не слышу того, что мне нужно услышать, Оскар. Я дам вам еще один шанс сказать то, что вы должны сказать, чтобы рассматривать это как ставку, а затем я решу, что аукцион закончен".

Пинкас попросил пятиминутный перерыв.

"Нет. Больше никаких перерывов. У вас было достаточно времени. На самом деле вы пытаетесь выяснить, придет ли Сончи к решению за это время".

"Я пытаюсь вести стратегическую дискуссию со своим клиентом, потому что вы ясно дали понять, что не имеет значения, что решит Сончи", - ответил Пинкас.

При этом клиент - Кларк - вмешался и согласился, что ставка не подлежит обсуждению и отмене. Клементе, адвокат депутата, предложил 1,5 миллиона долларов. В течение следующего часа стороны толкались друг с другом. MP подняла ставку до 1,8 миллиона долларов.

В ответ Кларк предложил цену в 5 миллионов долларов. Затем MP сделал ставку в 5,2 миллиона долларов. Кларк поднял цену до 7,5 млн долларов, после чего MP сделала ответный шаг. Затем Кларк поднял цену до 10 миллионов долларов, явно желая получить контроль над Mountain Pass. Его адвокат выбежал из комнаты, чтобы позвонить судье Сончи, и вернулся через несколько минут.

"Мы по-прежнему возражаем против всего процесса", - заявил Пинкас.

"Что это значит?" спросил Марриотт.

"Такое ощущение, что мы торгуемся с призраком", - сказал Клементе, адвокат MP Mine Operations.

Пинкас: "Мы чувствуем то же самое".

Спустя несколько часов слушаний обе стороны были обескровлены. Со стороны Кларка торги поднялись до 10,6 миллиона долларов. Депутат ответил.

"$10.8."

"12 миллионов долларов".

"$12.2."

"15 миллионов долларов".

"15,2 миллиона долларов".

"16 миллионов долларов".

"16,2 миллиона долларов".

Кларк: "Я переписываюсь с женой. Мне нужно получить разрешение. Мы можем сделать перерыв?"

Марриотт спросил, не является ли причина перерыва "в том, что вам нужны полномочия от другого инвестора".

"Мне нужен авторитет", - сказал Кларк.

"Мы сделаем пятиминутный перерыв", - разрешил Марриотт.

Однако этот перерыв стал для юристов MP как кровь в ступе. Кларк дал понять, что даже у него есть предел. По возвращении он увеличил свою ставку до 20 миллионов долларов, но MP ответила 20,5 миллионами долларов.

"Я закончил торги", - сказал Кларк.

После шести часов споров Кларк наконец сдался. В задней части зала сидел Джим Литински, человек, контролировавший чикагский хедж-фонд JHL, который сам возглавлял консорциум инвесторов MP. Он ничего не сказал во время слушаний, предоставив своим адвокатам говорить за него.

Через девять дней после этого адвокаты всех сторон предстали перед Сончи в суде штата Делавэр. Марриотт с облегчением представил судье результаты аукциона после долгих лет переговоров. "Мы считаем, что все завершилось весьма успешно", - сказал он суду.

Помимо денежных средств, MP обязалась взять на себя ответственность за экологию участка. Что немаловажно для суда, она сохранит рудник. И все это за 20,5 миллиона долларов, что намного меньше стоимости оборудования, которое в то время простаивало на площадке. Это была ничтожная сумма по сравнению с миллиардами долларов, которые Molycorp вложила не только в свой калифорнийский рудник, но и в сложный процесс создания компании по производству редкоземельных металлов.

"Мы поддерживаем продажу", - заявил суду Джозеф Хьюстон, адвокат, представляющий округ Сан-Бернардино в Калифорнии. "Мы считаем, что цена покупки, откровенно говоря, замечательная".

Если продажа сорвется, округ Сан-Бернардино опасался, что ему придется срочно обращаться к судье за разрешением взять участок под контроль, чтобы предотвратить утечку хранящихся там химикатов. Но нашлась компания, готовая взять на себя все эти риски, избавив суд, штат, округ и другие государственные учреждения от лишней головной боли, времени и денег.

Пинкас сообщил суду по телефону, что не возражает против продажи и считает, что неоднократные попытки его клиента купить шахту и вызванная этим конкуренция "помогли спасти Mountain Pass..... Ваша честь, я бы не назвал нас недовольными, сидящими здесь сегодня".

Разбирательство стало свершившимся фактом. MP купит Mountain Pass и попытается с помощью Китая добиться успеха там, где Molycorp потерпела неудачу. Сончи, профессор права, который впервые был назначен в суд по делам о банкротстве в 2006 году, был доволен. "Это отличный результат, которого добился арбитражный управляющий с очень сложным, мягко говоря, активом для продажи", - сказал судья, а затем добавил: "Я ожидал, что проведу с вами весь день".

У калифорнийской шахты Маунтин-Пасс, с которой связывалось столько надежд на роль Америки в переходе к "зеленой" энергетике, появился новый владелец. "Мы объявляем перерыв", - сказал судья менее чем через сорок минут после начала заседания.

Консорциум, возглавляемый чикагским хедж-фондом и китайской горнодобывающей компанией, стал владельцем единственного американского источника металлов, используемых почти во всех потребительских электронных устройствах и, что еще важнее, в американском военном оружии, предложив сравнительно небольшую цену - на 50 000 долларов больше, чем американский конкурент.

Автострада 15 движется на юг от Лас-Вегаса мимо ряда заброшенных казино и через сиреневую пустыню в Калифорнию, где на контрольно-пропускном пункте проверяют автомобили на наличие инвазивных растений, которые могут нанести ущерб крупной сельскохозяйственной отрасли штата. Шоссе проходит мимо поля солнечных батарей на дне озера Иванпах, а затем поворачивает направо и медленно набирает высоту, достигая почти 5 000 футов до горного хребта Кларк, где указатели направляют вас к съезду 281, ведущему к Маунтин-Пасс. Как и было указано в торговом издании 1950-х годов, Маунтин-Пасс расположен не слишком неудобно. Гигантский карьер шахты и груда пустой породы находятся всего в нескольких сотнях футов от шоссе, а ее громоздкое оборудование размещено на больших складах, приютившихся на склоне гор. Это не казалось гигантским препятствием, чтобы убедить шахтеров работать на этом месте; это не холодная Северная Канада или суровая глубинка Западной Австралии. Город грехов располагался неподалеку, а пляжи Лос-Анджелеса находились всего в нескольких часах езды в противоположном направлении.

Это был солнечный и ветреный день в январе 2020 года, когда я поехал по этому шоссе, чтобы впервые посетить Маунтин-Пасс. Флаги США и MP Materials - новое название MP Mine Operations - развевались в воздухе возле поста охраны. Надев защитное снаряжение, я встретился с Джимом Литински в главном офисном здании предприятия. Уверенный в себе мужчина лет сорока с иссиня-черными волосами и широкой улыбкой, Литинский был одет в джинсы и промышленную рубашку со светоотражающими зелеными полосками по бокам, имитирующими униформу, характерную для многих шахтеров на передовой. Уроженец Чикаго, Литинский получил степень доктора юридических наук и магистра права, после чего в 2006 году основал хедж-фонд JHL, управляющий инвестиционным портфелем стоимостью более 1,5 миллиарда долларов, в который входят такие компании, как Barrick Gold Corp. и New York Times Co. По его словам, в Маунтин-Пасс он увидел шанс добиться успеха там, где другие потерпели неудачу.

"В то время, когда мы покупали его в 2017 году... никто не думал, что это может быть экономически выгодно", - сказал Литинский, обводя жестом территорию комплекса. К 2020 году компания возобновила добычу на объекте и начала производить слегка очищенную смесь концентрированных редкоземельных элементов, которую продавала китайской компании, помогавшей купить предприятие. Это произошло отчасти потому, что оборудование, установленное на объекте в рамках проекта Project Phoenix компании Molycorp, не работало должным образом, сказал Литинский. Инженеры MP Materials, добавил он, работают над тем, чтобы заставить его работать и, таким образом, снизить зависимость от Китая.

Некоторые из зданий стояли пустыми в тени близлежащих гор, ожидая какого-то будущего применения. Гигантская дыра в земле - горный карьер Маунтин-Пасс - уходила вниз более чем на 500 футов, а к узкому дну тянулась широкая дорога для колоссальных грузовиков и бульдозеров Caterpillar. Его новые владельцы планировали углубиться и расширить окружность карьера, перенеся близлежащие здания. Находясь на дне карьера в каске и светоотражающем жилете, я чувствовал себя поглощенным масштабами операции. Со всех сторон меня окружали стены каньона, солнце было частично заслонено, а ветер приглушен препятствиями.

Гигантское оборудование MP извлекало породу из этой дыры в земле, затем перемещало ее через процесс производства редкоземельных металлов, чтобы создать концентрат оксида редкоземельных металлов, который продавался китайской компании Shenghe. Снаружи комбината стояли гигантские белые мешки, содержащие по 1 500 килограммов этого концентрата. Вилочный погрузчик перемещался по территории, по одному помещая мешки на бортовой грузовик, на котором по-прежнему красовались название и сине-красный логотип Molycorp.

Словно в концерте или, возможно, произнося мантру, каждый сотрудник, с которым я встречался на месте, рассказывал о своей гордости, работая над возрождением Маунтин-Пасс, с целью обеспечить "правительство США, Tesla и Toyota" редкоземельными металлами. Рядом, в здании размером с два с половиной футбольных поля, стояли десятки резервуаров, которые Molycorp установила в рамках проекта "Феникс". В соседнем здании находилась большая хлорно-щелочная установка, предназначенная для переработки сточных вод. Это было, по сути, единственное оборудование в Северной Америке, которое могло производить редкоземельные металлы, но оно стояло без дела, став жертвой поспешного внедрения проекта Molycorp.

Компания MP Materials купила "белого слона" - перерабатывающий завод. Никто не может заставить его работать так, как он был задуман", - сказал мне один известный аналитик по редкоземельной промышленности незадолго до моего визита на предприятие.

Во время нашей беседы Литинский неоднократно утверждал, что неудача Molycorp (и, косвенно, Chevron, Unocal и Molybdenum Corp.) - это неудача в исполнении, а не в загрязнении окружающей среды. Новые владельцы рудника, компания MP Materials, которую контролировал Литинский, по его словам, использовали другие химикаты, другие технологии переработки и управляли производственными графиками совсем не так, как все, кто владел участком раньше. На мой вопрос о штрафах за загрязнение окружающей среды и других неприятностях, с которыми столкнулись предыдущие владельцы рудника, он ответил отказом.

"Они так и не смогли наладить многие части своего процесса", - сказал Литински о Molycorp. "Не было никаких экологических проблем. Поэтому я хочу внести ясность. Это несправедливая характеристика. У предшественника [владельца] не было экологических проблем".

Это была запутанная линия, которую нужно было провести на песке, особенно потому, что производство редких земель по определению дает небольшое количество не только радиоактивных, но и фтористых отходов, которые могут быть токсичными в больших количествах. Например, из-за утечки на трубопроводе в прошлом радиоактивные отходы с месторождения Маунтин-Пасс не могли быть отправлены в близлежащую плоскую пустыню, известную как плейас; их нужно было хранить на месте или вывозить за пределы штата. С этой проблемой Литинскому, судя по всему, придется бороться, но пока не похоже, чтобы он ее решал.

Компания продавала китайским покупателям фтористые отходы - наследие прошлых экологических ошибок предприятия. Мне было неясно, как MP Materials планирует решать эти проблемы после того, как снова начнет производить редкоземельные металлы в Калифорнии.

Тем не менее наличие в стране любого производства редкоземельных металлов лучше, чем его отсутствие, что Литинский и его команда понимали и повторяли до тошноты не только мне, но и в интервью на Уолл-стрит и десяткам репортеров. Соединенные Штаты участвовали в "зеленой гонке вооружений за будущее". И мы должны возглавить ее в качестве вопроса национальной безопасности". Было очевидно, что Литинский видит в Mountain Pass нечто большее, чем роль обычного инвестора. Учитывая важность продукции, которую собиралась продавать его новая компания, он считал, что то, что он сделал для этой площадки, напрямую способствует развитию Соединенных Штатов и их целей в области "зеленой" энергетики. "Мы чувствуем себя героями, которые не всегда получали широкую поддержку", - сказал он. "Если у США будет потенциал в области редкоземельных металлов, то это начнется с нас. Мы будем его возглавлять".

Глобальный контроль Китая над индустрией редкоземельных металлов выявил то, что Литинский назвал "единой точкой отказа" в цепи поставок "зеленой" энергии, - уязвимость, с которой американцам необходимо смириться и, сделав это, поддержать добычу и другие производственные этапы, необходимые для превращения камней в высокотехнологичные гаджеты. Китайцы впереди в гонке "зеленых" вооружений. Они понимают, что в мире идет своего рода экономическая холодная война, и хотят лидировать в индустриях завтрашнего дня".

Навязывание американской поддержки недавно открытому руднику с помощью угрозы Китая как бугимена казалось вполне логичным с точки зрения национальной безопасности. Но в 2017 году MP подписала соглашение о продаже концентратов редкоземельных металлов, которые она производит, компании Shenghe, в рамках так называемой сделки "бери или плати". Соглашение, которое было продлено в 2022 году, связывало доходы и прибыль MP с Китаем. MP Materials полагалась на Shenghe, чтобы перерабатывать всю породу, которую она добывала в калифорнийской пустыне. Это означало ежегодную доставку из Калифорнии в Китай около 40 000 тонн концентрированных редкоземельных металлов . По условиям сделки Shenghe должна была оставлять себе всю прибыль MP Materials до тех пор, пока не окупит свои первоначальные инвестиции в размере 50 миллионов долларов.

На фоне шумихи вокруг перезапуска сайта в июле 2020 года компания MP заявила, что намерена выйти на Нью-Йоркскую фондовую биржу, подражая предыдущим владельцам сайта Mountain Pass. IPO должно было принести около 500 миллионов долларов самой компании и еще около 1 миллиарда долларов инвесторам, включая Литинского. При поддержке венчурного капиталиста и бывшего руководителя Facebook Чамата Палихапития размещение акций было агрессивной целью во время пандемии коронавируса, но парадоксальным образом использовало опасения по поводу цепочек поставок товаров, ключевых для повседневной жизни американцев. Это был огромный оборот по сравнению с 20,5 миллионами долларов, заплаченными за шахту в суде по банкротству. Вместе с Литинским в совет директоров новой публичной компании вошли Ричард Майерс, занимавший пост председателя Объединенного комитета начальников штабов при президенте Джордже Буше-младшем, и Мэриэнн Лаван, руководитель оборонного подрядчика Lockheed Martin, который использовал редкоземельные магниты для создания истребителей для Пентагона.

Некоторые инвесторы на Уолл-стрит стали осторожничать в течение нескольких месяцев после IPO. Один из них, известный как Grizzly Research, опубликовал в октябре 2021 года двадцатисемистраничный разоблачительный доклад, в котором утверждалось, что связь MP Materials с Китаем представляет угрозу национальной безопасности США. Этот доклад привел к падению акций MP более чем на 13 процентов. "MP - это переработанный [sic] неудачный бизнес, который был брошен инвесторам по завышенным ценам. Идея о том, что MP является единственным реальным конкурентом китайских производителей, выглядит полным фарсом, учитывая, что ее крупнейший клиент и значительный акционер контролируется Министерством финансов Китая", - пишут аналитики Grizzly.

Представители правительства США также с опаской смотрели на компанию. Том Лограссо, глава Института критических минералов Министерства энергетики США - центра исследования редкоземельных металлов, который обычно тесно сотрудничает с частной промышленностью, - в начале 2020 года выразил обеспокоенность участием Shenghe в проекте. "Очевидно, что структура собственности MP Materials представляет собой проблему", - сказал мне Лограссо вскоре после того, как я осмотрел объект.

Литинский рассматривал помощь Shenghe как подделку под холодный расчет экономических инвестиций. "Если бы у нас не было китайского технического партнера, который помог бы нам осуществить этот перезапуск, мы бы ни за что не смогли этого сделать", - сказал он при нашей встрече. Шэнхэ был всего лишь техническим партнером, не имеющим места в совете директоров компании и не имеющим права контролировать, где MP Materials продает свою продукцию, неоднократно повторял он. Из более чем двухсот сотрудников Mountain Pass лишь несколько человек были неамериканцами, добавил он. Кроме того, Shenghe была единственной компанией, покупавшей единственный продукт, который продавала MP Materials.

Литинский полагался на Китай, да. Но он также нападал на Китай. Это различие казалось любопытным, учитывая все, что происходило в мире. Например, General Motors заключила сделку с MP Materials в 2021 году на поставку магнитов из редкоземельных металлов, которые компания никогда раньше не производила.

Сложная химия, которую MP Materials надеялась возродить в Калифорнии, была частью процесса упрощения, призванного частично обратить вспять "Проект Феникс". Во время нашего интервью Литинский сказал мне, что надеется починить технологическое оборудование на месте к концу 2020 года. В 2021 году компания перенесла эту цель на 2022 год. Когда GM подписала сделку с MP Materials в конце 2021 года, компания заявила, что переработка на месте может появиться в ближайшие несколько лет. MP пообещала GM, что теперь она будет не только перерабатывать редкоземельные металлы, но и делать магниты из редкоземельных металлов - процесс, в котором у компании не было опыта и патентов. Это, похоже, только усилило желание помочь Mountain Pass добиться успеха, даже если инвестором выступит китайская компания.

Учитывая широкое использование редкоземельных металлов в оружии, Пентагон в апреле 2020 года заявил, что окажет MP Materials финансовую поддержку для переработки редкоземельных металлов в Калифорнии. MP заявила, что будет использовать деньги на проектные работы. Это решение было отменено месяц спустя, после того как Пентагон в частном порядке сообщил MP о необходимости провести "дополнительные исследования". Этот шаг был воспринят как реакция Пентагона на обеспокоенность сенатора Теда Круза, республиканца из Техаса, и других политиков по поводу связей MP с Китаем. К июлю 2020 года Пентагон решил возобновить финансирование MP, решив, что финансовая поддержка компании и ее проекта по добыче редкоземельных металлов отвечает интересам правительства США.

Другие страны не остались в стороне от разгорающейся войны за редкоземельные металлы между Соединенными Штатами и Китаем. В конце лета 2020 года, как раз когда Байден объявлял о своих амбициозных целях в области EV, российское правительство заявило, что вложит 1,5 миллиарда долларов в одиннадцать проектов по производству редкоземельных металлов, чтобы к 2025 году избавить свою экономику от почти полного импорта стратегических металлов. Москва прямо заявила, что к этому году она намерена стать вторым по величине производителем редкоземельных металлов в мире и достигнет этой цели за счет использования своих запасов этих металлов, которые оцениваются в 12 миллионов тонн, что составляет примерно 10 процентов от общемирового объема. В конце 2021 года Пекин рассматривал идею блокирования экспорта редкоземельных металлов в США в попытке помешать Lockheed Martin и другим оборонным подрядчикам производить истребители и другие орудия войны для Пентагона.

В начале 2022 года сенаторы Марк Келли и Том Коттон представили законопроект, запрещающий оборонным подрядчикам покупать китайские редкоземы, что стало попыткой косвенно поддержать зарождающийся американский сектор редкоземов. Законопроект, представленный в предыдущем году в Палате представителей, предусматривал расширение налоговых льгот для компаний, производящих магниты из редкоземов в США. Представитель Эрик Свалуэлл, демократ из Калифорнии, представил законопроект вместе с представителем Гаем Решенталером, республиканцем из Пенсильвании. Оба законопроекта продемонстрировали редкий момент двухпартийности. Но ни один из них так и не был принят. Этот законопроект стал последним в череде попыток Конгресса США, начиная как минимум с 1970-х годов, - одни успешные, другие нет, - принять законы, которые улучшили бы производство и запасы критически важных минералов в Америке.

Несмотря на обеспокоенность двухпартийного конгресса, Пентагон и Белый дом продолжали поддерживать MP Materials. Позже, в 2022 году, Литинский оказался гостем виртуального круглого стола в Белом доме, где он впервые публично встретился с президентом и получил не только похвалу, но и дополнительные деньги от администрации. Казалось, что путь к зеленому энергетическому будущему пересекается с лояльностью.

ГЛАВА 7. Ярко-зеленая ложь?

Меньше чем через десять дней после вступления в должность Дональд Трамп выполнил обещание, данное им во время предвыборной кампании, - сократить чрезмерное, по его мнению, государственное регулирование в области охраны окружающей среды, финансов и здравоохранения. На каждое новое регулирование, предложенное карьерными сотрудниками правительства, придется сократить два существующих. Решение о том, какие из них останутся, а какие нет, будет принимать Белый дом, но карьерные сотрудники должны будут предлагать их на Пенсильвания-авеню, 1600.

Новый президент назвал свой указ крупнейшим в истории сокращением регулирования, с которым столкнется страна. Тем, кто опасался, что лиса вошла в курятник, Трамп ответил: "Регулирование будет, контроль будет, но это будет нормализованный контроль, при котором вы сможете открывать свой бизнес и расширять его очень легко. И это то, к чему стремилась наша страна".

Всего в нескольких кварталах от Белого дома, в здании Стюарта Ли Удалла - комплексе в стиле модерн эпохи Нового курса, в котором располагается Министерство внутренних дел США, - это послание было воспринято громко и четко. Основанное в 1849 году, министерство внутренних дел, включая Бюро по управлению земельными ресурсами, управляет большей частью земель, принадлежащих федеральному правительству, за что его прозвали "хозяином Запада".

В августе 2017 года, через восемь месяцев после того, как Трамп подписал свой указ, заместитель министра внутренних дел Дэвид Бернхардт подписал приказ № 3355, который черпал вдохновение в указе Трампа. Проекты, которые требовали экологического надзора со стороны федерального правительства, обычно получаемого через процесс рассмотрения Национального закона об экологической политике, известного как NEPA, стали слишком долгими, запутанными и сложными, писал заместитель министра в четырехстраничном приказе.

В этом приказе признавалось, что цель требований NEPA - не бумажная волокита, а принятие разумных решений, основанных на осознанном понимании экологических последствий", - вспоминал позднее Бернхардт в книге "Вы мне доложите: ответственность за провал административного государства", посвященной администрации Трампа.

У Бернхарда был опыт общения с правительственными постановлениями, которые он считал обременительными и обременительными. В шестнадцать лет он успешно убедил городской совет предоставить создаваемому им молодежному центру льготы по налогам на игровые автоматы, которые были бы непомерно дороги для его нового начинания. Он учился на юридическом факультете в родном Колорадо и проходил стажировку в Верховном суде США. В тридцать семь лет он стал солиситором Министерства внутренних дел, по сути, главным юристом, при администрации Джорджа Буша-младшего, после чего несколько лет работал лоббистом в нефтегазовой отрасли.

В роли заместителя секретаря Министерства внутренних дел при Трампе - по сути, главного операционного директора - Бернхардт отвечал за эффективное распределение бюрократических мелочей по всему разросшемуся ведомству и его семидесяти тысячам сотрудников. Приказ № 3355 был разработан, как он сказал своим сотрудникам, чтобы покончить с "препятствиями на пути эффективного развития государственных и частных проектов, которые могут быть созданы излишне сложным анализом NEPA". Он установил ограничения на объем отчетов по экологической экспертизе в 150 страниц. ("Сложные" случаи могут достигать 300 страниц.) У ведомств, входящих в состав Министерства внутренних дел, будет один год на завершение этих отчетов с момента объявления о начале работы над ними. Бернхардт, которого Трамп в 2019 году назначил руководителем всего департамента, заявил, что приказ улучшит его внутреннее управление.

Это решение имело далеко идущие последствия, которые до сих пор не до конца понятны. Но известно, что рядовые сотрудники Министерства внутренних дел восприняли приказ Трампа и Бернхарда как призыв действовать быстрее. А это имело бы огромные последствия для крупнейшего в Северной Америке литиевого месторождения и одного из крупнейших в мире автопроизводителей.

В 1975 году, когда нация еще не отошла от Уотергейта, а авария на АЭС "Три-Майл-Айленд" была еще в четырехлетней перспективе, компания Chevron начала раскопки в долине на севере Невады между старой оконечностью древнего вулкана, известного сейчас как горы Дабл-Х, и изрезанными вершинами гор Монтана. Chevron надеялась найти уран, смешанный с осадочными глинами, которые определяли геологию большей части этого района. Это была логичная ставка, ведь уран в природе любит связываться с глинами, особенно на западе США. Потенциал успеха Chevron, по крайней мере на бумаге, был высок, и компания использовала самолеты, оснащенные датчиками радиации, для проведения большинства испытаний, что позволило сократить необходимость в масштабных раскопках.

Геологическая служба США решила, что из-за присутствия древних вулканических отложений в этом месте могут быть необычно высокие концентрации лития, который в то время широко использовался в фармацевтике и смазочных материалах. Поэтому компания Chevron расширила свою миссию: с 1980 по 1987 год она начала копать глины в поисках лития. Испытания оказались на редкость успешными: Во всем районе были обнаружены большие запасы белого металла. Однако на пути стояла вся эта глина, из которой литий никогда не добывали. Цены на металл также находились в упадке. В 1986 году компания Chevron арендовала свои участки, а к 1991 году полностью их продала.

Расположение Тэккер-Пасс в долине между двумя горами, что делает его фактически чашей, было очень привлекательным. Через него проходила дорога штата 293, что облегчало транспортный доступ. Рядом проходила линия электропередач. Неподалеку проходила железнодорожная ветка. Жителей в этом районе было немного, но до хорошо снабженного города можно было доехать всего за сорок минут. "Логистика и инфраструктура могут стать препятствием для некоторых проектов, но здесь я увидел, что все сходится", - позже вспоминал о Тэккер-Пасс один из руководителей компании Lithium. "Здесь есть все плюсы, которые указывают на его потенциал".

Права на сельскую долину, расположенную примерно в 20 милях к югу от границы Невады с Орегоном и в одном из наименее населенных округов США, продавались несколькими небольшими компаниями до 2007 года, когда Western Lithium USA Corp. снова начала бурение, чтобы выяснить, где именно в Такер-Пасс лучше всего искать литий. Western Lithium пробурила разведочные скважины, чтобы изучить литиевое месторождение. В июне 2015 года компания заплатила 65 миллионов долларов за более мелкого конкурента под названием Lithium Americas Corp., который строил литиевый проект в Аргентине; в ноябре Маурисио Макри был избран президентом и быстро начал действовать, чтобы завоевать доверие аргентинского делового сектора после нескольких лет неопределенности, от которой страдали литиевые проекты, включая тот, который Джеймс Калауэй построил вместе с Orocobre. Макри отменил экспортные пошлины на сырьевые товары, включая литий, а также внес другие изменения в нормативно-правовую базу и налоговую систему. Компания заявила, что "впечатлена темпами позитивных изменений и решительной поддержкой на всех уровнях. Это важные признаки очень сильного будущего для горнодобывающей промышленности Аргентины". В начале 2016 года Western Lithium присвоила себе название купленной компании, проведя ребрендинг под названием Lithium Americas и наметив план разработки двух литиевых проектов.

Наличие аргентинского проекта было важно, поскольку это традиционное месторождение литиевого рассола, а значит, предположительно, его будет легче построить и открыть. Хотя дополнительные испытания в Неваде показали, что компания располагает большим количеством лития, чем в любом другом месте Северной Америки, они также показали, что это крупнейшее в мире месторождение лития, связанного с глиной, с запасом почти на пятьдесят лет. И никогда раньше литий не удавалось извлечь из глины в промышленных количествах. Если компания собиралась проводить в Неваде, по сути, научный эксперимент, то необходимо было иметь еще один крупный источник лития, чтобы получать прибыль от продаж, предположительно, первого, поэтому была заключена сделка с Аргентиной. Задача была поставлена.

К марту 2018 года компания Lithium Americas начала официальный процесс подачи заявки на получение разрешения на добычу лития в США на месторождении Thacker Pass. Этот процесс потребовал более сорока экологических исследований, чтобы установить базовые показатели по воде, звуку, шуму и другим факторам, которые могут измениться после открытия шахты. (Здесь следует отметить, что компания никогда не собиралась покупать землю у правительства США или обменивать ее с ним, как Rio Tinto хотела обменять землю в Аризоне для своего проекта Resolution Copper). Финансовая группа, известная как Orion Mine Finance, владеет роялти на проект, что означает, что Lithium Americas будет бесконечно платить финансисту, а не американским налогоплательщикам, которым принадлежит земля. Как только начался процесс рассмотрения разрешений, Министерство внутренних дел Трампа перешло к активным действиям.

С самого начала приказы Трампа и Бернхарда были тихим шепотом в ушах сотрудников, рассматривавших предлагаемый рудник. В офисе Бюро по управлению земельными ресурсами в Виннемукке (штат Невада), который возглавлял работу по рассмотрению проекта, сотрудники прекрасно понимали, что им необходимо провести экспертизу проекта быстро и в рамках бюджета.

Как ни странно, одним из главных способов срезать углы стали шалфейные куропатки - маленькие птички, напоминающие цыплят и известные своим ярким брачным танцем среди шалфея. А запад Соединенных Штатов - и особенно Тэккер-Пасс - покрыт шалфеем. Самцы шалфейных куропаток из года в год возвращаются в одно и то же место к своим гнездам в шалфее, известным как леки, чтобы выступить перед курами и спариться. Шалфейник помогает им укрыться от хищников, а птиц, как известно, легко беспокоит деятельность человека, особенно искусственное освещение.

Учитывая, что предполагаемый участок добычи пересекается с леками шалфейных тетеревов, тщательная проверка со стороны регулирующих органов была бы типичной. Но что такое тщательная проверка? И как далеко нужно зайти, чтобы доказать, что шахта не повлияет на птиц? (По определению, рытье открытого карьера должно раздражать соседей, даже тех, у кого есть крылья). Федеральное правило, известное как "Поправка для больших мудрых куропаток", предписывает буферные расстояния для шахт, чтобы они не находились вдали от леков. Однако сотрудники BLM спокойно постановили, что на Lithium Americas не распространяются эти правила о буферных расстояниях, поскольку компания имеет "законные права" на весь участок, хотя юридическое обоснование этого решения так и не было приведено. В межведомственных электронных письмах сотрудники признали, что предлагаемый рудник не будет соответствовать "сезонным временным ограничениям", то есть правилам, запрещающим беспокоить леков в определенное время года. Тем не менее, проект был перенесен.

Во внутренних документах регулирующие органы также признали, что шахта может оказать огромное влияние на визуальную красоту региона. С точки зрения регуляторов, это имеет значение благодаря так называемым стандартам управления визуальными ресурсами. Хотя сотрудники Бюро заявили, что им придется внести изменения в свой экологический отчет по предлагаемому руднику, чтобы отразить это, в итоге они этого не сделали. Внесение этих изменений "определенно задержит" публикацию черновой версии экологического отчета, "потому что это серьезно повлияет на нашу способность уложиться в срок 3355", не нагружая сотрудников сверхурочной работой, написал коллеге геолог BLM Кен Лода в мае 2019 года, ссылаясь на служебную записку Бернхардта. "Вот где треугольник проекта падает [sic] вниз", - ответил его коллега Робин Мишель. "Главное - быстро, поэтому качество и стоимость уходят на второй план".

К январю 2020 года регулирующие органы обратились к общественности с просьбой высказать свои соображения по поводу воздействия проекта на окружающую среду - необходимый шаг, свидетельствующий о том, что процесс получения разрешения продвигается вперед. Регуляторы даже не стали срывать сроки подачи замечаний общественности из-за пандемии коронавируса, что вызвало раздражение двух сенаторов США от штата. Лода все больше расстраивался из-за сроков, навязанных его ведомству. "Мы не уложимся в один год", - написал он коллегам из BLM в апреле 2020 года. "Я очень расстроен, пытаясь продвинуть этот процесс, учитывая сложность этого предложения и вопросы, требующие решения..... [Мы все еще не можем адекватно решить несколько экологических вопросов".

Если все пойдет по плану, компания получит разрешение в течение года, что руководители компании назвали "важным достижением". Чуть больше двух недель спустя, когда экономика Аргентины переживала рецессию, а долги Lithium Americas росли, компания продала контрольный пакет акций своего аргентинского проекта китайской компании Ganfeng Lithium Co, Этот шаг должен был позволить ей почти полностью сосредоточиться на Неваде. Lithium Americas была настроена оптимистично, рассчитывая начать строительство на Thacker Pass в 2021 году, закрыть шахту через сорок один год, а затем потратить несколько лет на то, чтобы вернуть участку вид, похожий на тот, который он имел до начала раскопок.

Позже в том же году, во время президентской избирательной кампании 2020 года в США и пандемии коронавируса, Лода решил, что его бюро не нужно вносить какие-либо изменения в свой отчет о том, как шахта может повлиять на регион. "Мы пришли к выводу, что внесение поправок... не требуется", - написал Лода в июне 2020 года. За день до этого отдел по связям с общественностью Бюро по управлению земельными ресурсами велел регуляторам "вычеркнуть" из всех своих файлов любые ссылки на заключение 2019 года о том, что шахта может повлиять на визуальную красоту региона. Задумывали ли это Трамп и Бернхардт или нет, но передовые войска истолковали это по-своему и действовали.

За пять дней до ухода с поста президента (и через девять дней после событий 6 января) Дональд Трамп одобрил планы компании Lithium Americas по строительству литиевого рудника Thacker Pass. Проект стремительно продвигался через процесс рассмотрения разрешений, к большому огорчению группы гиперцентрированных защитников окружающей среды, которые решили, что, несмотря на январский холод северной Невады, они отправятся на место строительства и разобьют палаточный лагерь в знак протеста.

Утвержденный рудник должен был производить, после того как будет полностью введен в эксплуатацию, до 66 000 тонн карбоната лития в год. Однако экологи зациклились не на этой цифре. Скорее, они обратили внимание на то, что проект площадью 5 694 акра потребует ежегодного ввоза на территорию предприятия 308 666 тонн расплавленной серы. Почти 300 миллионов тонн хвостов будут храниться неподалеку в горе высотой 350 футов. В конечном итоге компании потребуется 5 200 акр-футов воды в год, хотя на тот момент у нее были права только на 15,5 акр-футов. Огромное количество серы, которую Lithium Americas планировала импортировать в северную Неваду, будет использоваться для выщелачивания металла из осадочных глинистых пород - новый подход, который еще не работал в коммерческих масштабах.

Как вы понимаете, время принятия решения Трампом и детали плана вызвали немедленное возмущение, несмотря на то, что Lithium Americas и ее предшественники начали процесс рассмотрения разрешений за несколько лет до этого. В политике, как и в жизни, оптика имеет значение. Казалось бы, Трамп не оказал компании никакой услуги, одобрив строительство рудника именно тогда, когда он это сделал.

Эдвард Бартелл, владелец ранчо, выращивающий скот в этом районе, осудил это решение. Его и других владельцев ранчо беспокоит, прежде всего, уровень воды в регионе , тем более что проект Thacker Pass потребует более 2600 акр-фут воды на начальном этапе, а затем возрастет до 5200 акр-фут. Это не только нанесет серьезный ущерб способности владельцев ранчо поливать свой скот, беспокоится он, но и повредит местным видам в этом районе, включая форель, находящуюся под угрозой исчезновения. Ранчеры и их адвокаты в судебном иске, поданном менее чем через месяц после утверждения Трампом проекта, подвергли нападкам обзор государственных регулирующих органов по предлагаемой шахте, назвав его "односторонним, глубоко ошибочным и неполным анализом и характеристикой предлагаемого проекта и его вероятного неблагоприятного воздействия на окружающую среду". Бартелл и его соистцы заявили федеральному суду, что часть штата Невада, где Lithium Americas хочет разместить свой рудник, представляет собой "живописную местность с богатым геологическим и экологическим разнообразием, средой обитания диких животных и возможностями для отдыха". По их мнению, это превратит местность в бесплодную пустыню. Решение Трампа должно быть отменено, убеждал Бартелл.

Пока разворачивалась эта судебная драма, на месте шахты проходил небольшой митинг, напоминавший о Северной Дакоте. За пять лет до этого я подробно освещал сагу о нефтепроводе Dakota Access Pipeline для агентства Reuters. В Северной Дакоте акция протеста против нефтепровода началась с горстки людей у костра и за год переросла в более чем пятитысячную палаточную стоянку на замерзшем севере. По мере того как распространялось возмущение по поводу решения Трампа о строительстве перевала Тэккер, я задумался, не может ли такая же картина сложиться в северной Неваде. Тем не менее, до сих пор на перевале Тэккер Пасс была лишь небольшая группа, протестующая против предлагаемой шахты. Я решил наблюдать и ждать.

Но затем протестующие появились на первой полосе The New York Times, что мгновенно придало их делу легитимность и глобальное признание. Макс Уилберт, уроженец Сиэтла, проводник по дикой природе и, по собственному признанию, общественный организатор, говорил о своей борьбе против перевала Тэккер в почти религиозных терминах и назвал ее ярким примером напряженности, с которой сталкиваются США и весь мир в условиях перехода к "зеленой" энергетике. Билл Маккиббен, известный защитник окружающей среды, в своей статье в журнале The New Yorker назвал эту борьбу "захватывающим спором". "Взрывать горы - это не экологично, сколько бы маркетинга на это ни навешивали", - сказал Уилберт. Уилберт не был первым, кто против шахты, и не будет последним. Борьба в южной Неваде между ioneer и гречихой Тиема, столкновение в Аризоне между апачами Сан-Карлос и Rio Tinto, стычка в Миннесоте из-за планов компании Antofagasta проложить под национальным водным путем - все это указывало на более широкое напряжение. Но каждая из этих причин кипела годами. Вновь обретенное внимание СМИ воодушевило Уилберта.

В конце июля 2020 года главный судья Миранда Ду из федерального суда в Рино, штат Невада, отклонила часть просьбы Бартелла и его коллег-ранчеров. Судья постановила, что Lithium Americas может начать раскопки на участке, пока она рассматривает более широкий вопрос о том, не совершил ли Трамп ошибку, одобрив строительство рудника. В постановлении было заявлено, что земляные работы не сильно повлияют на участок, пока Ду рассматривает более широкий вопрос. Через несколько дней дело разрослось, когда Ду постановила, что группа Уилберта и коренные племена в этом районе могут присоединиться к иску и добавить свои опасения, что шахта не только нанесет вред экологии региона, но и уничтожит историческое место, где коренные американцы были истреблены в девятнадцатом веке. По словам Ду, на все это потребуется время, что является плохим знаком для Lithium Americas.

"Зеленый переход - это только деньги. Нет никаких разговоров об окружающей среде, об исчезающих видах или о том, какой вред все это нанесет экосистеме", - говорит Гэри Маккинни, член племени "Люди Красной горы". "Если такая шахта будет построена, это дополнит всю историю о том, что эти шахты в Неваде не заботятся о коренных народах и их святынях".

По мере того как дело продвигалось по судебным инстанциям, росла и известность лагеря. По оценкам организаторов, на пике численность лагеря составляла двести человек, большинство из которых приезжали на выходные и уезжали на рабочую неделю. Лагерь возглавили Уилберт и Уилл Фальк, адвокат, ранее работавший общественным защитником в Кеноше, штат Висконсин. Они оба узнали о предполагаемой шахте в конце лета 2020 года. Уилберт и Фальк были членами экологической группы под названием Deep Green Resistance, которая, как я узнала, заставила Гринпис показаться очень жесткой и корпоративной. Действительно, Deep Green Resistance публично называла себя "радикальной", от чего ее члены не стеснялись.

Хотя Гринпис ведет агрессивную борьбу с компаниями, добывающими ископаемое топливо, с помощью трюков, включая закрытие водных путей, аэропортов, банков и автомагистралей, он все еще видит себя прочно обосновавшимся в двадцать первом веке. Глубокое зеленое сопротивление, напротив, исповедует глубоко укоренившуюся веру в то, что мир находится в максимальной опасности из-за изменения климата, и вместо того, чтобы прекратить потребление ископаемого топлива, единственный способ предотвратить гибель Земли - это разрушить промышленные основы современного общества и вернуться к аграрному образу жизни.

На практике это означает, что Уилберт и Deep Green Resistance выступают за отказ от всех транспортных средств, технологий и методов ведения сельского хозяйства, которые, по их мнению, способствуют извержению углерода в атмосферу планеты и тем самым способствуют изменению климата. Уилберт стал одним из авторов книги 2021 года под названием Bright Green Lies, в которой излагается мнение авторов о том, что предлагаемые современным экологическим движением решения проблемы изменения климата - включая литий-ионные батареи - "ложь, которая позволяет нам поддерживать неустойчивый образ жизни, притворяясь, что мы не убиваем планету". Они утверждают, что "энергия ветра и солнца не остановит убийство планеты".

В конце концов Уилберта и других противников шахты заставили покинуть участок федеральные агентства, которым он принадлежал. Огромные участки земли были оцеплены металлическими ограждениями и табличками с надписями: ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН: ДЕЙСТВУЮЩАЯ ШАХТА, ПРОЕКТ "ТЭККЕР ПАСС". Уилберт и Фальк были оштрафованы почти на 50 000 долларов за организацию лагеря, что, по сути, равносильно обвинению в незаконном проникновении на территорию. К июлю 2022 года компания не проводила никаких масштабных работ на участке, возможно, ожидая более широкого решения судьи Ду, которое, по словам компании, должно было быть вынесено к концу сентября 2022 года. Коровы игнорировали предупреждающие знаки и свободно перемещались через бреши в ограждении, выискивая лучшие участки травы на засушливых просторах.

ЛЕТОМ 2022 года я отправился на северо-восток от Рино по шоссе № 80 к границе Невады с Орегоном, чтобы своими глазами увидеть перевал Тэккер. Хотя первоначальный лагерь протеста Уилберта был распущен, он по-прежнему приезжал туда на несколько недель и устраивал в нескольких милях от прежнего лагеря протест одного человека в дикой местности.

К тому времени литиевый проект Thacker Pass начал разделять и других защитников окружающей среды. Некоммерческая организация Great Basin Resource Watch, занимающаяся вопросами биоразнообразия на Западе США и объединившаяся с Бартеллом и другими владельцами ранчо в первоначальном судебном процессе, недавно рассталась со своим соучредителем Гленом Миллером, после того как он выступил в поддержку Lithium Americas. Этот шаг привлек внимание, особенно потому, что видный защитник окружающей среды публично поддержал открытый карьер. "Всех глубоко волнует проблема изменения климата. Это вопрос ценностей, и я придерживаюсь мнения, что литий необходим", - сказал мне Миллер, который к тому времени ушел на пенсию в качестве профессора Университета Невады в Рино. "Это один из самых малоэффективных планов по добыче, которые я когда-либо видел".

Когда я ехал на север, не забывая о комментариях Миллера, я заметил несколько рекламных щитов на обочине шоссе 80: ЖИЗНЬ ДОРОЖЕ ЛИТИЯ: ЗАЩИТИТЕ ПЕРЕВАЛ ТЭККЕР. PEEHEE MU'HUH", - гласил один из них. Как я заметил, их финансировали жители Красной горы, а не Уилберт или "Дип Грин Резистанс". Стоял жаркий и туманный августовский день, и в моем арендованном грузовике были открыты окна, когда слева от меня появилось то, что казалось краем древнего вулкана.

Перевал Тэккер является частью огромной вулканической формации Макдермитт - потухшего супервулкана с четырьмя большими кальдерами риолитовой породы, насыщенной литием. Вода смешивалась с породой и выщелачивала литий, а затем в течение сотен тысяч лет скапливалась в бассейне кальдеры, образуя озеро, которое со временем также заполнилось глиной и другими осадочными породами. Сегодня на большей части формации Тэккер-Пасс имеется 160-метровый слой богатой литием глины. Все, что потребуется от разработчика, - это снять верхний слой почвы над этим слоем и найти экономичный способ коммерческой добычи лития. Это было очень заманчиво, особенно если учесть, что это крупнейшее в США месторождение лития, концентрация которого не уступает ни одному другому мировому месторождению.

Я свернул не туда с шоссе штата и оказался на грунтовой дороге, которая вела меня через случайные задворки местности. Вокруг были пики и долины - похоже, остатки вулканов давних времен. Я ехал вверх и вниз по холмам. В какой-то момент передо мной промелькнул случайный элкхорн. Повсюду были заросли шалфея. В конце концов я наткнулся на гигантскую долину, заполненную фермерскими угодьями. Ястреб пил из затопленной ямы на дороге, а потом улетел, когда я подъехал ближе. Вокруг были прекрасные сельскохозяйственные угодья, и я отчасти понял, почему Бартелл и его коллеги-фермеры и владельцы ранчо были одними из самых ярых противников планов Lithium Americas.

На одной из ферм, мимо которой я проезжал, был вывешен флаг США, а также флаг Трампа LET'S GO BRANDON. Я также проехал мимо охотничьего клуба Гумбольдта, куда, как позже рассказал мне Уилберт, он получил приглашение на вечеринку. Аграрная культура, культура отдыха на природе была очень заметна, и я был благодарен за случайную остановку на пути к импровизированному лагерю Уилберта, который я в итоге нашел за скалистым холмом под суровым солнцем Невады. Уилберт, рост которого составляет около пяти футов девяти дюймов, был без рубашки, когда я подъехал, в коричневых шортах, зеленой фетровой шляпе с пером и походных сандалиях. Разбив лагерь под тенью большого валуна, он в тишине после полудня готовил пресс-релизы на своем компьютере.

Ястреб кружил над головой, когда я нашел место в тени, чтобы поболтать с Уилбертом. Мы говорили о правовой философии, лежащей в основе многих его работ: о том, что природа сама по себе обладает индивидуальностью и личностью. В книге "Ярко-зеленая ложь", которую он написал в соавторстве, описывается сознательный выбор местоимений при обращении к природе. Вместо того чтобы использовать "это" для обозначения дерева, например, в книге используется "кто", потому что "мы верим, что то, как мы говорим о мире, глубоко влияет на то, как мы воспринимаем и переживаем мир, что, в свою очередь, глубоко влияет на то, как мы действуем в мире". Эту позицию разделяют и некоторые другие: Новая Зеландия предоставила статус личности реке Уангануи в 2007 году.

Уилберт никогда не повышал голос и не оживлялся, обсуждая предлагаемый рудник, Lithium Americas, Дональда Трампа или Бюро по управлению земельными ресурсами. Он просто говорил, что его миссия - остановить их всех. В прошлом он выступал против проекта по добыче нефтеносных песков в штате Юта, против экспорта угля из штата Вашингтон по адресу и против строительства трубопровода "Дакота Аксесс", который больше года будоражил мир и поставил права коренных народов в центр любого разговора об энергетике.

"Нам нужно плановое сокращение экономики, плановый отрицательный экономический рост", - сказал он. Солнце сместилось и начало палить на нас обоих у скал перевала Тэккер. На момент нашей встречи он был недавно помолвлен. Во время нашей беседы он упомянул, что отказ от рождения детей - это один из способов уменьшить свой углеродный след. Почувствовав, что открывается вакансия, я поинтересовался его планами. Он признался, что не хочет иметь биологических детей и, возможно, усыновит их.

"Нам нужно, по сути, сознательно отказаться от индустриализма так быстро, как только сможем, иначе нас ждет катастрофа", - сказал он мне. Совершенно очевидно, что "зеленых" технологий недостаточно для решения проблемы глобального потепления". Здесь я должен сделать паузу и отметить мнение Уилберта о его собственном использовании современных технологий и удобств. (Да, он водит автомобиль, работающий на бензине, и пользуется мобильным телефоном. Нет, он не считает эти шаги лицемерными.

"Для меня личная чистота в данный момент менее важна, чем эффективность", - объясняет Уилберт. "Я думаю, важно, чтобы мы двигались в том направлении, которое хотим видеть". В Орегоне, где он жил, он снял небольшую хижину недалеко от Юджина, часто охотился, готовил лекарства из трав, рыбачил и занимался сельским хозяйством, чтобы получать большую часть своей пищи, что было частью плана, по его словам, "моделирования альтернативы потребительству".

Когда мы познакомились, он пользовался старым iPhone и MacBook, и сравнение между моим арендованным автомобилем Toyota Tacoma 2022 года и его Toyota Tacoma 1999 года с пробегом 380 000 миль было очевидным. (На кузове его грузовика были две наклейки на бампере: NEVADA IS NOT A WASTELAND, что якобы относилось к планам по хранению ядерных отходов в Юкка-Маунтин, и WE ARE THE GRANDDAUGHTHTERS OF ALL THE WITCHES YOU WERE NEVER ABLEUR TO BURNING.) Он считал автомобили предметами роскоши и говорил, что мир должен прекратить их производство.

"Я не чувствую себя радикалом", - сказал он. Мне кажется, что радикалы - это люди, которые говорят: "О, давайте просто поставим что-нибудь другое под капот машины и продолжим ездить". По-моему, это просто пластырь для решения проблемы". Возможно, понимая, что наиболее распространенной реакцией на его точку зрения будет сомнение в том, что он сам использует современные технологии, он сослался на борьбу прошлых поколений, косвенно связав свое дело с их. "Многие аболиционисты носили одежду из хлопка, произведенного рабами, потому что это было то, что продавалось на рынке, и они не хотели все время быть голыми".

"Интересная точка зрения", - ответил я.

"Американские индейцы, боровшиеся с колонизацией, использовали огнестрельное оружие, пришедшее от европейцев, потому что оно во многих случаях превосходило то, что было им доступно".

"Точно", - сказал я.

"Для меня это вопрос эффективности в данной ситуации. Я бы предпочел дойти сюда пешком из Орегона, но это заняло бы полгода или около того. И я постоянно мечтаю взять бейсбольную биту и разбить свой ноутбук, как в "Офисном пространстве". И если бы мне больше никогда не пришлось проверять свою электронную почту, я был бы счастлив. Но таков мир, в котором мы живем".

Он верно подметил, что "количество энергии, которым располагает человек сегодня, на порядки выше того, что было у пары поколений назад". Верно и то, что продолжительность жизни сейчас намного выше во всех частях света, что отчасти объясняется современными лекарствами, транспортом и выращиванием продуктов питания. В какой-то момент Уилберт упомянул о необходимости контроля численности населения путем улучшения полового воспитания и указал на Иран (из всех мест). В Иране в 1980-е годы программы планирования семьи сократили темпы роста населения страны с 3 процентов в год до 0,7 процента к 2010 году благодаря социальной программе, поощрявшей вазэктомию, перевязывание труб, противозачаточные таблетки и презервативы.

Даже когда Уилберт и Deep Green Resistance использовали современные технологии в личных целях, борясь с компаниями, производящими эти технологии, их взгляды на гендерную проблематику грозили свести на нет всю оппозицию к Thacker Pass. Уилберт и его товарищи заняли твердую позицию в отношении дискурса о трансгендерности, охватившего большую часть американского и мирового общества. Вместо того чтобы скрывать свои убеждения или пытаться вытеснить их в ходе борьбы с литиевым рудником, они выставили их на всеобщее обозрение. "Укажите на то, что... мужчины, называющие себя "трансгендерами", все равно остаются мужчинами, и вы вдруг станете токсичным", - написали Уилберт и его соавторы в эссе 2019 года.

Проблема для Уилберта и его коллег заключалась в том, что многие из их союзников в борьбе против Thacker Pass и Lithium Americas были коренными общинами, которые придерживались твердых убеждений о существовании третьего пола, известного как "два духа". Эта напряженность была в значительной степени раскрыта в докладе вашингтонского издания E&E News, специализирующегося на энергетике и экологии, опубликованном в 2022 году, но она имела отголоски далеко за пределами округа Колумбия. Deep Green Resistance публично заявила на своем сайте, что она придерживается "радикальной феминистской" философии, которая поддерживает биологических женщин. На практике это означало, что, по логике организации, трансгендерным женщинам не следует разрешать пользоваться женскими туалетами. По здравому размышлению, группа должна была тщательно замаскировать эти убеждения, прежде чем публично связывать себя с группами коренных американцев для борьбы с перевалом Тэккера, но они мало что сделали, чтобы очистить Интернет и аккаунты в социальных сетях. Уилберт и Фальк создали организацию под названием Protect Thacker Pass, чтобы работать с местными группами коренных народов в лагере и в судебных процессах, но не упомянули, что они связаны с Deep Green Resistance.

Одно из племен, "Люди Красной горы" - то самое, которое оплатило рекламный щит на шоссе 80, - заявило, что Уилберт и Фальк должны были раскрыть свою связь. "Я чувствовал, что [Deep Green Resistance] вырвали ветер из наших парусов, потому что между [Deep Green Resistance] и этим сообществом были серьезные отношения, и это была не наша борьба, поэтому мы остались на виду", - сказал Маккинни, представитель племени. "И все из-за трансфобии".

Но один из соучредителей Deep Green Resistance связал эти вопросы, заявив, что люди, которые "хотят нарушить основные границы женщин", сродни тем, кто "нарушил границы лесов, рек и прерий". Через несколько недель Фальк подал в федеральный суд США ходатайство о выходе из роли адвоката, представляющего интересы Народа Красной Горы. Племя также покинуло свой лагерь протеста. Борьба против перевала Тэккер, хотя и не была окончательно мертва, получила удар из-за маловероятного дополнения к внутренней борьбе нации за электромобили, добычу полезных ископаемых и переход к "зеленой" энергетике.

КАК ТОЛЬКО СОЛНЦЕ ПОШЕЛ ПО НЕБУ И НАЧАЛО СНИЖАТЬСЯ К ГОРИЗОНТУ, Уилберт спросил, не хочу ли я прогуляться вокруг шахты. Мы оба собрали рюкзаки с водой и закусками и отправились в путь. Он надел туристические сандалии, а я - кроссовки. Мы болтали о марафонских тренировках, вздымая небольшие облака пыли, поднимаясь на холмы и пробираясь через заросли сагбруша.

Презрение Уилберта к современному экологическому движению было ощутимым, и иногда его аналогии впадали в крайности. Современное климатическое движение - это "токсичная имитация экологизма", как сексуальное насилие - это "токсичная имитация настоящей, подлинной сексуальности и связи с другим человеком". Он сравнил проект Thacker Pass с неким "неоколониальным" проектом по добыче полезных ископаемых, поскольку канадская компания хочет копать в относительно бедной части Соединенных Штатов. Сторонники изменения климата - "социопаты", которые используют других в своих интересах, не жертвуя при этом собой. (В какой-то момент нашего разговора я спросил, читал ли он когда-нибудь "Коммунистический манифест" Карла Маркса. Он ответил, что нет.)

Уилберт провел четкое, по его мнению, сравнение между обычными немцами во время Второй мировой войны, которые не задавались вопросом о гитлеровском режиме, и сегодняшними защитниками окружающей среды, которые не задаются вопросом о том, как и где закупаются металлы для "зеленых" технологий. У Элона Маска, генерального директора Tesla, были "серьезные социальные проблемы". Просвещение, в конечном счете, было опасным, потому что оно променяло языческие традиции о священности земли на более "механистическое мировоззрение в понимании мира природы". В какой-то момент мы наткнулись на куски белой глины, торчащие из земли. Я поднял один из них и рассмотрел литий внутри; эти камни усеивали ландшафт, являясь визуальным воплощением потенциала этого места.

Мы добрались до края гор напротив кальдеры Макдермитта, и в лучах заходящего солнца вокруг нас заиграли пурпурные и оранжевые оттенки. Ветер шептал в воздухе. Вдалеке завывал койот. Птицы порхали над гнездами. Это была идиллия в самом прямом смысле этого слова. Трудно было представить, что когда-нибудь на этом месте окажется крупнейший в Северной Америке литиевый рудник.

Я ждал подходящего момента, чтобы спросить Уилберта о спорах, вызванных его взглядами, и о том, как они повлияли на его партнерство с группами коренного населения. К моему удивлению, когда мы сидели с видом на долину, он поднял эту тему без приглашения. Он назвал статью E&E News "довольно неточной и глупой", сказав при этом, что "я так давно ее не читал", как бы намекая на то, что он не помнит ее полностью. Хотя Уилберт заявил, что он "не является представителем... гендерно-критической или радикально-феминистской точки зрения", он поставил свое имя под эссе 2019 года. По его словам, эти взгляды были известны различным группам коренных народов, хотя в статье прямо цитировались лидеры племен, которые говорили, что это не так.

"В моей жизни много людей, которые являются лесбиянками или геями, или идентифицируют себя как небинарные существа, или что-то в этом роде", - сказал он. "Меня очень возмущают чьи-либо попытки изобразить меня в виде некой карикатуры на фанатика, жестокого человека или что-то в этом роде. Это не та проблема, с которой я пришел сюда бороться. Это не тот вопрос, которому я посвятил свою жизнь".

Почему, спрашивает он, люди с разными взглядами не могут выступить против общего врага? "Мы будем работать с любым, кто не является полным кретином", - сказал он, добавив, что готов работать даже с белым супремацистом, если тот тоже выступает против литиевой шахты. "Я бы предпочел разговаривать с ними и быть рядом с ними в надежде переубедить их и изменить их мировоззрение", - сказал он.

Он поймал себя на мысли, прежде чем я успел указать на это: "Если бы я был цветным человеком и оказался в такой ситуации, я бы просто не захотел находиться рядом с этим человеком или вообще быть рядом с ним".

Я прямо спросил Уилберта, считает ли он, что женские помещения должны быть предназначены только для биологических женщин. Он утвердительно кивнул. Затем я спросила, как эта точка зрения повлияла на его работу с коренными племенами в этом районе, особенно учитывая, что у многих племен взгляды на гендер не всегда совпадают с западными традициями. Он сказал, что неточно подразумевать, что эти отношения разрушены. "С самого начала кампании, на протяжении многих лет, были люди, которые не хотели работать со мной по разным причинам, включая гендерный вопрос. И это нормально". Но это не было, по его словам, "суперрасколом".

При всех оговорках Уилберта казалось, что он намеренно скрывает от себя тот факт, что не замечает леса за деревьями, что его взгляды на дико спорный социальный вопрос отвлекают его и других от более широкой борьбы против этого крупного горнодобывающего проекта. Похоже, он считал, что сторонники шахты разжигают эту тему, чтобы дискредитировать его. "Корпорация [Lithium Americas] и правительство очень довольны, когда возникает подобный конфликт, когда в общественном движении возникают разногласия, которые мешают им экономически", - сказал он.

К этому моменту уже наступили сумерки, и звезды начали проглядывать. Нам предстояло пройти несколько миль до нашего временного лагеря. Вернувшись, Уилберт приготовил ужин из макарон с сыром на походной плите, работающей на природном газе. Я съел сэндвич, который положил в сумку ранее. Солнце уже село, и полоса Млечного Пути покрывала просторы над головой. Впервые за все время, сколько я себя помнил, я увидел полный звездный пейзаж, и это было реальностью, которая обнажила мою нехватку путешествий за пределами мест, загрязненных светом.

Пока мы сидели в темноте, Уилберт рассказал мне о своем сне, который приснился ему еще до того, как он ступил на перевал Тэккер. Он видел зернистую фотографию этой местности, но в остальном мало что знал о том, как выглядит перевал Тэккер. Во сне его настигла мощная сила и перенесла на гору с видом на перевал Тэккер. "Я сидел там в течение шестнадцати миллионов лет и просто наблюдал за тем, как появляются и исчезают животные, а затем и люди". А потом, продолжил он, видение превратилось в какой-то кошмар: "Серия взрывов, горных обвалов и прочего, что вскрывает землю и разрабатывает ее для добычи полезных ископаемых открытым способом".

После долгого молчания я спросил Уилберта, считает ли он, что на перевале Тэккер со временем будет построен рудник. Он признал, что, вероятно, да, шахта какого-то размера вполне вероятна. Возможно, его видение было его личным предвестником, неосознанным способом признать, что его дело провалится.

В ту ночь Уилберт забрался в кровать своей двадцатитрехлетней "Такомы", а я - в кровать своей новенькой "Такомы" и уснул под звездами. Я заснул под вой койота, пока луна не взошла над головой, как яркий фонарик, и не заслонила Млечный Путь.

На следующее утро, когда мы готовились к отъезду, Уилберт спросил, не хочу ли я посмотреть на место, где в XIX веке произошла резня. Эта местность называлась Пихи Му'ху, или "Гнилая луна", - такое название было на рекламном щите на шоссе, который я видел, пока ехал к этому месту. Устные предания рассказывают о том, как внутренности членов племени пайютов были разложены в виде полумесяца на этом месте после резни, устроенной другим племенем в XIX веке. По словам Уилберта и пайютов, ужас произошедшего здесь усугубится строительством литиевого рудника.

Мы отъехали на несколько миль от места, где предполагалось построить шахту, затем свернули налево на грунтовую дорогу с выбоинами и поднялись к гигантскому скальному образованию, напоминавшему устремленный в небо палец. Мы находились на высоте не менее нескольких сотен футов над близлежащими равнинами и могли отчетливо видеть две горы, окаймлявшие перевал Тэккер в нескольких милях от нас. Когда мы припарковались, я спросил Уилберта, на правильном ли мы месте.

"Ага, вот оно", - сказал он. Район, где Lithium Americas рассчитывала вести бурение, был едва виден вдали. Мы посидели на тихом ветру несколько минут, прежде чем я ушел, направившись на север.

В АВГУСТЕ 2022 года сенатор от штата Невада Кэтрин Кортес Масто вела жестокую борьбу за переизбрание с Адамом Лаксалтом, бывшим генеральным прокурором штата от республиканцев, который, находясь на этом посту, подал в суд заявление против расследования штата Массачусетс, пытавшегося связать компанию ExxonMobil с изменением климата. Гонка имела национальное значение, поскольку Сенат США делился пятьдесят на пятьдесят, а вице-президент Камала Харрис могла сделать решающий голос. Если бы Кортес Масто проиграла, демократы могли бы потерять Сенат. Сенатор долгое время боролась за то, чтобы показать, что она восприимчива к переходу к "зеленой" энергетике, дойдя до того, что добилась включения положений в двухпартийную инфраструктурную сделку, принятую в 2021 году, которая помогла финансировать американское производство батарей для электромобилей и укрепить американские цепочки поставок этих батарей, в том числе лития.

Кортес Масто также добилась от сенатора Джо Манчина из Западной Вирджинии, председателя влиятельного сенатского комитета по энергетике и природным ресурсам, обещания заблокировать предлагаемый роялти на минералы , добытые на федеральных землях, в законе Build Back Better, который в то время горячо обсуждался в Вашингтоне. (Этот закон прошел через различные смерти и перерождения, прежде чем был принят в 2022 году как Закон о снижении инфляции). Манчин сдержал обещание, данное Кортес Масто, и в окончательный вариант не вошла предложенная Палатой представителей США мера, которая установила бы 8-процентный валовой роялти на существующие шахты и 4-процентный - на новые. По прогнозам сторонников, эта мера, предусматривающая сбор в размере 7 центов с каждой тонны перемещаемой породы, позволит собрать около 2 миллиардов долларов в течение десяти лет. Некоторые члены Конгресса предложили это изменение в надежде внести одно из самых существенных изменений в закон, регулирующий горнодобывающую промышленность США с 1872 года, который не устанавливал роялти, чтобы стимулировать развитие западных районов Соединенных Штатов. Но Кортес Масто помогла заблокировать это предложение.

Прозванная Серебряным штатом, Невада долгое время была одним из крупнейших в США источников этого металла и золота. Поэтому выступить против добычи этих металлов было бы равносильно выступлению против азартных игр в штате, то есть верным способом проиграть выборы. Но для умеренного политика в умеренном штате на фоне жарких промежуточных выборов литий представлял собой совсем другую иголку с ниткой. Сенатор Тэккер Пасс, окруженный богатыми владельцами ранчо, которые делают крупные политические пожертвования, и племенами коренных народов, которые часто голосуют блоками, похоже, сыграли большую роль в этом сидении на заборе, несмотря на то, что Кортес Масто заявила, что Соединенные Штаты должны производить больше лития. Сенатор посетила Lithium Americas в Рино в конце 2019 года, улыбаясь на камеру с руководителями компании после экскурсии по производственному предприятию.

"Если мы не начнем внедрять новые технологии, мы останемся позади", - заявила Кортес Масто во время экскурсии, которая была частью демонстрации поддержки готовящегося федерального закона об упрощении процедуры выдачи разрешений на строительство новых шахт. (На данный момент этот закон не принят).

Поэтому в августе я с интересом прочитал новый опрос Suffolk University, согласно которому Кортес Масто опережала Лаксалта на 7 процентных пунктов, что было хорошей новостью для действующего демократа. Я опубликовал результаты опроса в Twitter, добавив комментарий, в котором отмечал, что сенатор активно поддерживает Thacker Pass. Через несколько минут, когда я выгуливал собаку, зазвонил телефон.

"Здравствуйте, я ищу Эрнеста Шейдера из агентства Рейтер. Это Джош Маркус-Бланк из кампании сенатора Кортес Масто. Спасибо за ваш твит сегодня, но я звоню, чтобы попросить вас удалить его". Эта просьба застала меня врасплох, особенно если учесть, что Кортес Масто встречалась с руководителями компании, спонсировала несколько законодательных актов о цепочке поставок EV и выступала в защиту статус-кво Закона о горнодобывающей промышленности 1872 года. Сама компания Lithium Americas в конце 2021 года сообщила своим акционерам о "поддержке сенатором нашей развивающейся отрасли". Неужели я совершил ошибку? "Спасибо за звонок", - сказал я ему. "Я могу ошибаться, но разве сенатор не высказался в поддержку проекта? Если я ошибаюсь, то я ошибаюсь, и я удалю твит".

"Не для протокола, она не заняла никакой позиции по поводу самой шахты, и мы были бы признательны, если бы вы удалили твит". (Здесь я должен сделать паузу и отметить, что "не для протокола" должно быть согласовано обеими сторонами; я не согласовывал).

Пока мой пес Тео беспрестанно тянул поводок, я сказал Маркусу-Бланку, что вернусь к нему, как только вернусь за свой стол. Как только я оказался там, все стало еще любопытнее. Действительно, Кортес Масто, как я помнил, выступил спонсором законопроекта. В Интернете я нашел фотографию Кортес Масто, сделанную в сентябре 2019 года во время визита на предприятие компании в Рино. И хотя сенатор не раз поэтично рассуждала о необходимости увеличить добычу полезных ископаемых в США для "зеленой" энергетической революции, казалось, что поддержка конкретных рудников - особенно этого конкретного рудника - была слишком далеким мостом.