Война внизу. Литий, медь и глобальная битва за энергию для нашей жизни

К 2024 году, когда предприятие в Рочестере заработает на полную мощность, Li-Cycle планирует производить около 8500 тонн карбоната лития в год, - вскользь упомянул Кочхар во время нашей экскурсии. Эта цифра меня удивила - на тот момент в США производилось всего около 5 000 тонн в год на небольшом предприятии в Неваде. Это объясняется тем, что компании Lithium Americas, ioneer, Piedmont и другие не могли получить разрешения и тем более открыть новые литиевые рудники.

"Это сделает вас крупнейшим производителем лития на континенте", - сказал я Кочхару.

Он утвердительно кивнул, улыбаясь. Крупнейшим источником лития на североамериканском континенте была не шахта, а старые батареи. Это было шокирующее зрелище. "Не думаю, что многие догадываются об этом", - сказал он. И эти предприятия в Аризоне, и другие объекты, о которых шла речь, планируют стать еще крупнее, а Li-Cycle планирует расширяться в Европе и Азии.

Возможно, переработка литий-ионных аккумуляторов еще не способна подпитывать мечты Apple о полностью циркулярной экономике, но это уже не научный эксперимент. В 2020 году рынок литий-ионных аккумуляторов оценивался в 1,33 млрд долларов, а к 2030 году ожидается рост до 38,21 млрд долларов. Традиционные источники лития и других металлов были поставлены в известность. Да, на первых этапах перехода к "зеленой" энергетике потребуются новые шахты. Но в конечном итоге переработка будет обеспечивать больший процент металлов, необходимых для создания новых батарей.

"Все те материалы, которые мы используем в батарее и в EV, никуда не деваются. Они все еще там. Они не деградируют, не разрушаются. Девяносто девять процентов этих металлов, а может быть, и больше, можно использовать снова и снова. Буквально сотни, а может быть, и тысячи раз", - говорит Штраубель из компании Redwood.

Пока Кочхар, Джонстон и Li-Cycle, Штраубель и Redwood и другие их коллеги по переработке стремились поставлять еще больше металлов в Соединенные Штаты и весь мир, другие технологи пытались производить собственный литий новыми, фантастическими способами, которые еще никогда не применялись в промышленных масштабах. Они столкнулись с целым рядом проблем.

ГЛАВА 13. Зеленые технологии

"ГЭВИН! КАК ДЕЛА, ПРИЯТЕЛЬ? Рад тебя видеть!"

В белоснежной рубашке в полоску, галстуке и темно-синем костюме президент Джо Байден сидел за небольшим столом, перед которым на большом цифровом дисплее отображались губернатор Калифорнии Гэвин Ньюсом и несколько руководителей промышленных предприятий. Дженнифер Грэнхолм, министр энергетики, сидела справа от Байдена. Джина Маккарти, в то время советник президента по вопросам климата, и Кэтлин Хикс, заместитель министра обороны, сидели напротив.

Во время президентской кампании 2020 года Байден неоднократно рассказывал о своих планах по переходу американской экономики от ископаемых видов топлива к "зеленой" энергетике, однако он не говорил публично о том, где и как, по его мнению, страна будет добывать минералы, необходимые для достижения этих целей. И поверьте мне - я пытался это выяснить. Во время предвыборной кампании 2020 года в конце октября я на неделю присоединился к кампании Байдена, отслеживая тогдашнего бывшего вице-президента вместе с небольшим отрядом из двенадцати других журналистов по Флориде, Пенсильвании и Джорджии для агентства Reuters. На каждой остановке, под ливнем в Тампе, в ветреной Филадельфии и на курорте Уорм-Спрингс, куда Рузвельт ездил восстанавливать силы (и в конце концов умер), у меня был один вопрос к Байдену: "Требует ли ваш план развития чистой энергетики увеличения добычи полезных ископаемых?" Но Байден не ответил, что, возможно, объясняется его нежеланием участвовать в обсуждении этой темы или его зацикленностью на более актуальных в то время вопросах предвыборной кампании. (COVID-19, Россия, его сын Хантер).

Байден, конечно же, победил Дональда Трампа на выборах и был введен в должность 20 января 2021 года. Весь следующий год он ничего не говорил публично о полезных ископаемых или горнодобывающей промышленности, даже когда он и Грэнхолм неоднократно говорили о том, что Соединенным Штатам необходимо строить и использовать больше электромобилей, солнечных батарей и ветряных турбин. Я все время спрашивал себя и своих коллег из Reuters: "Где, по мнению Байдена, страна должна получить эти электромобили?" В конце концов, Teslas не растут на деревьях.

В августе 2021 года Байден подписал указ, согласно которому половина всех новых легковых и легких грузовых автомобилей, продаваемых в 2030 году, должны быть электрическими. Но очень немногие из этих автопроизводителей или их новых конкурентов, включая Rivian и Lordstown Motors, к моменту подписания Байденом своего указа сообщили, где они хотят закупать минеральное сырье для создания этих электромобилей. Это был вопиющий общественный недосмотр, не соответствующий истории автомобильной промышленности. Генри Форд, в конце концов, построил целый город в бразильской Амазонии, чтобы добывать каучук для своей растущей автомобильной империи.

Намек на это появился в предыдущем месяце, когда небольшая компания-стартап из Южной Калифорнии заключила сделку на поставку лития для General Motors из глубины искусственного озера с использованием экспериментальной технологии. Море Солтон находится примерно в 160 милях (258 км) к юго-востоку от Лос-Анджелеса. В начале XX века воды реки Колорадо прорвали ирригационный канал, образовав озеро, и с тех пор оно существует, собирая дождевую воду, пестициды и стоки с ферм. Сверхгорячие рассолы, кишащие литием, кальцием и другими металлами, бурлят на глубине мили под Солтонским морем при температуре около 371 градуса Цельсия (700 по Фаренгейту) - более чем в три раза выше температуры кипения воды. Компания Berkshire Hathaway годами гнала пар из этих рассолов для турбин, которые вырабатывали электроэнергию для большей части Южной Калифорнии. А в этих рассолах (по сути, соленой воде) содержалось более чем достаточно лития, чтобы создать все электромобили, которые Байден хотел построить и использовать в стране, в течение десятилетий.

Теоретически это не потребует больших открытых карьеров (которые никто не хочет видеть в своих населенных пунктах) или крупных прудов-испарителей (которые тратят миллионы галлонов воды и занимают месяцы для производства лития). В то время как открытые карьеры вызывают отвращение у многих - как это наиболее ярко видно на примере компании Piedmont в Северной Каролине - и другие литиевые проекты могут нанести вред водосборным бассейнам и другим экосистемам, так называемые технологии прямой добычи лития (DLE) обещают эффективную фильтрацию лития из соленых рассольных резервуаров с минимальным воздействием на ландшафты. "Хотя все методы добычи лития могут оказывать определенное воздействие на окружающую среду, технология DLE способна оказывать меньшее воздействие на окружающую среду, чем открытая добыча или испарительная добыча", - говорится в отчете Nature Conservancy о методах добычи лития, опубликованном в 2022 году. На обложке семидесятичетырехстраничного отчета была изображена гречиха Тихема.

Таким образом, возникает следующий вопрос: Существует ли один или несколько типов технологии DLE, способных отфильтровать литий из горячих рассолов Южной Калифорнии или даже более холодных рассолов в таких местах, как Большое соленое озеро в Юте и старые нефтяные месторождения в Арканзасе? Лабораторные испытания в течение многих лет показывали, что металлы можно отфильтровать из некоторых рассолов, но эти процессы DLE никогда не работали там, где это наиболее важно - в реальном мире.

"Я не знал, сделаете ли вы это сегодня. Я впечатлен", - сказал Гэвин Ньюсом через видеоэкран Байдену. "Спасибо, что не отказали нам". (Россия собиралась вторгнуться в Украину).

"Вы шутите?!" сказал Байден тоном, который подчеркивал, какое значение он придает тому, что собирается сказать. Джим Литински, генеральный директор компании MP Materials, занимающейся добычей редкоземельных металлов, Джей Би Страубел из Redwood Materials и Алисия Кнапп, возглавлявшая бизнес Berkshire BHE Renewables, присоединились к президенту виртуально.

Ньюсом присоединился, чтобы рассказать о своей вере в то, что добыча лития в Соединенных Штатах - в частности, в его штате - может осуществляться "чистым и устойчивым способом", и эту веру он разделяет с президентом.

"Мы можем избежать исторической несправедливости, которую слишком многие горнодобывающие предприятия оставили после себя в американских городах", - сказал президент.

Новые источники минералов для экономики EV, по сути, говорил Байден, не должны повторять прошлые грехи горнодобывающей промышленности, нанося вред окружающей среде и оставляя после себя пустоши, с которыми придется бороться местным жителям. Если Америка собирается стать "зеленой", и если для этого нужны металлы, то их производство не должно оставлять после себя разрушений. Это была амбициозная цель, и Байден сказал Кнаппу, что планы Беркшира в отношении калифорнийского моря Солтон были "большой частью" его плана.

Технологии DLE сопоставимы с обычными бытовыми смягчителями воды, которые удаляют металлы из питьевой воды. Один из отраслевых аналитиков сказал мне, что, по его мнению, процессы DLE могут обеспечить четверть мирового предложения лития к 2030 году. Процесс фильтрации металла на складе среднего размера может занять всего несколько часов. В отличие от этого, традиционные пруды-испарители могут занимать сотни акров, постоянно осушать близлежащие водоносные горизонты и занимать несколько лет для производства лития. Однако большинство технологий DLE дороже в эксплуатации, чем испарительные пруды, которые используют солнечный свет.

Кнапп сообщил президенту, что Berkshire "работает над тем, чтобы получить самый богатый источник лития в Соединенных Штатах, используя самую экологически чистую технологию в мире..... Если это кажется амбициозным, то так оно и есть. И нет никого лучше, чем Berkshire Hathaway Energy, кто мог бы взяться за такое амбициозное испытание".

За несколько часов до инаугурации Байдена 20 января 2021 года Министерство энергетики США выбрало компанию Berkshire для получения государственного финансирования на реализацию планов по производству лития в районе Солтонского моря для автомобильной промышленности. Это было похоже на прощальный удар уходящей администрации Трампа и решение, которое будет преследовать Белый дом Байдена.

Грант предназначался для финансирования исследований по превращению лития из рассолов моря Солтон в гидроксид лития. Беркшир должен был профинансировать вторую половину проекта стоимостью 30 миллионов долларов. Федеральный грант был призван дополнить грант, полученный годом ранее, когда Berkshire получила 6 миллионов долларов от Калифорнийской энергетической комиссии, агентства штата, на изучение возможности извлечения лития из рассолов Солтонского моря при столь высоких температурах. Охлаждение рассола было бы дорогостоящим, поскольку потребовало бы больше энергии, что увеличило бы стоимость проекта. Научные данные еще не были готовы, но Беркшир надеялся.

Последствия были очевидны: если в Солтонском море можно добывать литий, просто фильтруя воду и рассол, значит, Соединенным Штатам не нужно раскапывать такие места, как перевал Тэккер или Риолитовый хребет, или решать, стоит ли приносить в жертву шалфейные тетерева, церемониальные места коренных народов или гречиху Тиема. Страна может оставить в прошлом грязные, отвратительные методы добычи полезных ископаемых. Она может по-настоящему начать развитие "зеленой" экономики.

Однако то, что Кнапп не сказал, многое говорило не только о планах Байдена, но и о будущем литиевого производства в Солтонском море. В течение предыдущих тринадцати месяцев за закрытыми дверями компания Berkshire препиралась с Министерством энергетики по поводу условий предоставления гранта, включая контроль над патентами и возможность в один прекрасный день продать свой литиевый бизнес, даже если правительство поможет профинансировать его создание. Berkshire еще даже технически не приняла грант, поэтому участие Кнаппа в мероприятии Байдена выглядело вопиющим упущением.

Сотрудники Министерства энергетики заявили в электронных письмах, что они планируют "принимать существенное участие в руководстве и перенаправлении технических аспектов проекта". Однако компания Berkshire заявила, что "будет управлять [проектом] в соответствии со своими существующими планами развития".

Министерство энергетики предупредило Berkshire 14 декабря 2021 года - за два месяца до круглого стола Байдена по минералам - о том, что переговоры зашли в "тупик" и что компания должна принять грант или рискует его потерять. Это предупреждение так и не было передано в Белый дом. Высокопоставленный сотрудник Министерства энергетики попросил Беркшир встретиться с ней в январе 2022 года, назвав планы компании по освоению Солтонского моря важной частью планов правительства по увеличению добычи полезных ископаемых в США.

Даже хвастаясь перед Байденом техническим мастерством Berkshire, Кнапп не сказал президенту, что компания столкнулась с огромными техническими проблемами в Солтонском море, где сверхгорячие рассолы разъедали оборудование и засоряли трубы. Один из профессоров металлургии описал рассолы региона как "мерзкий, горячий суп, который иногда бывает кислым", указывая на серьезную проблему, с которой столкнулась компания Berkshire.

За кулисами, без ведома Байдена, компания, которую публично называли ключевой в достижении Вашингтоном целей зеленой энергетики, казалось, противостояла администрации Байдена на каждом шагу и не обладала технологическими ноу-хау, которыми она якобы располагала. Это было плохим предзнаменованием не только для климатических целей Байдена, но и для экономики региона Солтон-Си, который стал одним из беднейших районов Калифорнии.

В тот же день, когда Байден проводил круглый стол по минералам, лоббист Berkshire Джонатан Вайсгалл отправил письмо старшему советнику министра энергетики Дженнифер Грэнхолм.

"Как вы знаете, - написал Вайсгалл, - президент и генеральный директор компании BHE Renewables сообщил президенту Байдену на круглом столе в Белом доме, посвященном важнейшим полезным ископаемым, что мы начали работать над двумя демонстрационными грантами на исследования и разработки - один от штата Калифорния и один от Министерства энергетики США - чтобы показать... что мы можем также извлекать литий из этого рассола".

Несмотря на это хвастовство, на следующий день Berkshire обратилась в Министерство энергетики и попросила изменить свои планы, чтобы производить менее сложный с технической точки зрения тип лития, подразумевая, что у нее нет того технологического мастерства, о котором она публично заявила Байдену. Эта просьба - после кулуарных переговоров - привела к тому, что через несколько недель Berkshire лишилась гранта.

Публичные обещания Байдена о том, что технология Беркшира поможет экономике Солтонского моря, а также его собственным амбициям в области "зеленой" энергетики, вновь стали преследовать его. Обещание разработать передовую технологию производства лития без использования открытых карьеров и водоразборных прудов-испарителей так и не было выполнено.

Частично надежда Беркшира была связана с другими успехами в области минералогии в районе моря Солтон. Начиная с 1932 года, компания Cardex Western добывала углекислый газ из песчаных залежей на глубине около 100 метров, используя его для производства сухого льда для охлаждения вагонов. Эти работы прекратились в 1954 году после появления вагонов-рефрижераторов.

В 1970-х годах компания Morton Salt Co. добывала здесь хлорид кальция (разновидность соли). А сама компания Berkshire в начале 2000-х годов производила цинк из геотермальных рассолов моря Солтон на небольшом испытательном заводе, заключив контракт на поставку цинка канадской компании. Но проект Беркшира с самого начала был сопряжен с проблемами и в итоге был закрыт, когда цены на цинк рухнули в 2004 году.

Учитывая такой неоднозначный послужной список, добыча лития была далеко не беспроигрышным вариантом для моря Солтон. Но это произошло не из-за отсутствия попыток. Еще в конце 1970-х годов ученые по всей территории США и мира пытались разработать технологии , которые позволили бы в промышленных масштабах отфильтровывать литий из рассольных пластов. В конце 2000-х годов Калифорния и Министерство энергетики США выделили почти одинаковые гранты компании Simbol Inc., стартапу, обладавшему удивительной способностью привлекать самые блестящие умы в области химической обработки и инженерии. Компания и ее ученые оформили более девятнадцати патентов, связанных с фильтрацией лития из геотермальных рассолов в Солтонском море. Они использовали государственное финансирование для проверки своих догадок. Но в итоге, отчасти благодаря стычке с Элоном Маском, они потерпели неудачу.

Литий Солтонского моря продолжал манить ученых. За месяц до того, как Байден поставил цель на 2030 год, автогигант General Motors подписал соглашение о помощи небольшой компании-стартапу из Австралии под названием Controlled Thermal Resources в добыче лития из моря Солтон. GM не сообщила подробностей о том, сколько денег она тратит (публично заявив лишь, что делает "многомиллионные инвестиции") или сколько лития надеется произвести (сказав лишь, что море Солтон "обеспечит значительную часть наших потребностей в литии").

Компания Controlled Thermal была на седьмом небе от счастья, хвастаясь, что ее проект в Солтон-Си (который она прозвала, возможно, без чувства иронии, "Адской кухней") с помощью GM к 2024 году сможет производить достаточно лития, чтобы ежегодно выпускать 60 000 тонн лития - металла, достаточного для производства миллионов батарей для автомобилей EV. Это примерно в два раза больше, чем компания Lithium Americas рассчитывала производить на руднике Тэккер Пасс. Компания Controlled Thermal добавила, что, по ее мнению, фильтруя литий из рассолов моря Солтон, она будет выбрасывать в атмосферу в пятнадцать раз меньше углекислого газа, чем литиевые шахты в Австралии, которая в то время была крупнейшим в мире производителем лития.

Для начала компании Controlled Thermal нужно было построить электростанцию, чего она никогда раньше не делала. Чтобы сделать свои усилия рентабельными, ей нужно было сначала производить электричество. Затем она могла бы фильтровать литий. Однако у одной компании уже было более десяти электростанций в этом районе, и ей не терпелось заняться производством лития: Berkshire Hathaway, которую контролировал Уоррен Баффет, в то время один из богатейших людей мира. Однако литиевая технология Berkshire имела свои ограничения.

В Калифорнии многое зависело от усилий Berkshire, Controlled Thermal и третьей компании, известной как EnergySource Minerals. Все хотели добывать литий в этом районе, но именно Berkshire получила федеральный грант, и именно Berkshire была выбрана для встречи с Байденом и Ньюсомом в тот день в феврале 2022 года.

ГЕРБЕРТ ГЕНРИ ДОУ давно увлекался рассолом, хотя его внимание привлек не литий, а бром, используемый в синтетических красителях и других продуктах. Плодовитый изобретатель и сын изобретателя, Доу получил свой первый патент в возрасте двадцати трех лет. В 1897 году он основал компанию Dow Chemical Co., которая сегодня является одной из крупнейших химических компаний в мире. В то время Доу использовал свое технологическое мастерство, патенты и крупные рассольные пласты Мичигана, чтобы производить бром намного дешевле, чем немецкие конкуренты.

В 1917 году, когда шла предпоследняя мировая война, дочь Доу Рут вышла замуж за Лиланда Доана, уроженца Энн-Арбора и инженера по образованию. В том же году Доан присоединился к компании своего тестя, постепенно поднимаясь по карьерной лестнице и занимая различные должности в сфере продаж. К 1930 году старший Доу умер, заболев циррозом печени, вызванным многолетним пристрастием к алкоголю.

После того как Доан помог компании пройти через Великую депрессию и Вторую мировую войну, в 1949 году он был назначен президентом Dow. Кумовство это или нет, но Доан, предпочитавший очки в тонкой оправе на своем тучном лице, доказал, что может управлять компанией, благодаря чему за тринадцать лет его руководства годовой объем продаж компании вырос почти в пять раз и составил около 900 миллионов долларов.

Отличительной чертой его руководства были регулярные выезды в хижину на севере Мичигана, где самые яркие умы компании обсуждали будущие технологии и то, как Dow Chemical может или должна развиваться, чтобы помочь в их производстве. Это был инновационный подход, особенно после войны, которая приучила целые поколения американцев принимать то, что им говорили авторитеты. Лидер корпорации поощрял инакомыслие, требовал свободного мышления и откровенного диалога.

С некоторым трепетом сотрудник, прошедший войну, поднял руку на выездном совещании в начале 1950-х годов и предложил свой прогноз на будущее: "Через пятьдесят лет каждый будет ходить с телефоном в кармане".

Комната разразилась хохотом, точнее, гоготом. О чем думал этот идиот?

Доан, однако, не смеялся. Он притих в комнате.

"Почему вы думаете, что это произойдет?" - спросил он своего младшего сотрудника, ветерана.

"Ну, никто не хочет быть привязанным к стене проволокой".

"Так что же является самым большим ограничением для этого?" Почему массовая форма общения не может быть мобильной?

"Ну, они слишком тяжелые".

Ветеран рассказал, что во время войны ему было неприятно тридцать месяцев таскаться по Европе с 40-фунтовой батареей на спине для рации своего командира. Этот опыт убедил его в необходимости более совершенных технологий. Проблема заключалась в тяжелых свинцово-кислотных батареях.

Это подтолкнуло Доана обратиться к своему руководителю исследовательского отдела Биллу Бауману с просьбой: "Выясните, какой материал для батарей будет наиболее эффективным".

На следующее утро после мозгового штурма Доана Бауман вернулся с докладом. Литий не только отлично держит электрический заряд, но и является самым легким металлом в Периодической таблице элементов, что делает его исключительно хорошим кандидатом для будущих батарей.

А компания Dow уже производила бром из рассолов по всей территории Соединенных Штатов, рассолов, которые, по мнению Доана, Баумана и компании, также могут быть хорошими источниками лития. Поэтому Доан назначил Баумана руководителем программы по изучению того, как быстрорастущая химическая компания сможет производить литий, если в будущем возникнет потребность в нем на массовом рынке. В то время как в других странах мира для производства лития использовались большие испарительные пруды, компания Dow отказалась от такого подхода, опасаясь, что в результате будет получено слишком много других солей (особенно кальция и магния), которые не найдут применения на рынке.

Если Dow могла производить бром из рассола, то, значит, компания могла производить и литий из рассола. Ученые компании работали более десяти лет. И в основном эти годы не были успешными. Литий, как выяснила компания Dow Chemical, был социальным существом среди своих друзей в Периодической таблице элементов, и он не хотел оставаться в одиночестве. Потратив огромные деньги и потратив более десяти лет, компания Dow прекратила исследования лития в конце 1960-х годов.

Но Бауман сохранил интерес к белому металлу и, покинув пост директора по технологиям компании Dow, стал своего рода штатным ученым - должность, известная как Dow Fellow. В своей лаборатории в кампусе Dow в Техасе, которую он назвал Advanced Separations Lab, Бауман начал возиться с различными проблемами, которые мучили его на протяжении многих лет, в том числе с литием.

"Мы придумаем, как получить литий", - сказал он своей команде. И они принялись за работу. К концу 1970-х годов Бауман и другой ученый компании Dow по имени Джон Ли соединили металлическую соль, содержащую алюминий, с ионообменной смолой - своеобразным фильтром для удаления определенных металлов. После многочисленных испытаний они нашли правильное соотношение этих двух компонентов, которое позволяло извлекать литий из рассола, но они не знали, как это работает. Однако Бауман и Ли обнаружили, что можно смыть литий со смолы, и, вуаля, - запасы металла.

В процессе оставался целый ряд проблем, которые не были до конца понятны команде Dow. Если они не знали, что на самом деле происходит на молекулярном уровне, это означало, что заставить процесс работать в промышленных масштабах будет практически невозможно. В 1979 году к команде присоединился молодой ученый по имени Джон Бурба, только что получивший степень доктора философии в области физической химии.

"Моим первым заданием было выяснить, что это за штука, разобраться в ее структуре и понять, почему она делает то, что делает", - вспоминает Бурба. Работая с Бауманом, Ли и другими сотрудниками лаборатории Dow, Бурба оформил множество патентов, которые помогли усовершенствовать процесс. К 1979 году в Dow впервые был осуществлен процесс прямого извлечения лития, и компания открыла небольшое предприятие во Фрипорте, штат Техас, для проведения испытаний новых процессов. В то время Dow также владела предприятием в Арканзасе по производству брома. Оказалось, что этот бром также содержал богатый литием рассол, поэтому Dow разместила испытательную установку и там. Она проработала около девяти месяцев, и все получилось, но это было дорого и нужно было дорабатывать. К тому же цены на литий были очень низкими в те годы, когда в моду вошла портативная электроника, не говоря уже об электромобилях.

В 1987 году компания Dow решила продать свой бизнес по производству химикатов для рассолов, включая все литиевые исследования, в которые Бауман, Бурба, Ли и другие вложили свою кровь, пот и слезы, компании, которая со временем стала называться Albemarle Corporation.

Бауман вышел на пенсию и уехал. Бурба занялся другими проектами в компании Dow. Оба позволили литию исчезнуть из поля зрения.

В начале 1992 года Бурба обнаружил себя бьющим молотком по карнизу своей крыши. Он только что покинул компанию Dow Chemical и устроился на работу в Great Lakes Chemical Corporation. Перед переездом семьи в Арканзас он выделил несколько недель личного времени, чтобы успеть сделать ремонт перед продажей своего техасского дома. Находясь на лестнице, Бурба услышал, как его жена крикнула, что ему звонят, и он слез вниз. Это был Бауман.

"Джон, как дела?"

Отлично, - ответил Бурба, задавая тот же вопрос в обратном порядке.

"Мне чертовски скучно. Нам нужно придумать лучший способ производства лития".

"Конечно, хорошо, мне кажется, это неплохо", - сказал Бурба, скрывая волнение, на которое был способен только химик.

"Ну ладно, завтра я сяду в самолет".

После обсуждения лучших способов улучшения смолы, которую разработали Бауман и Ли, Бауман и Бурба разработали два новых метода извлечения лития в результате многочисленных экспериментов, в которых использовалась кухонная утварь, позаимствованная у жены Баумана. Но большого рынка для лития, который в то время использовался в основном в производстве стекла, смазочных материалов и фармацевтических препаратов, не было. Изобретение, сделанное с помощью кухонной утвари, получило несколько патентов, но еще несколько лет оставалось практически неиспользованным.

В 1994 году БУРБА уехал из АРКАНСАСА в Принстон, штат Нью-Джерси, где его наняли для проведения исследований для корпорации FMC, которая в предыдущем десятилетии купила Lithium Corporation of America, в то время крупнейшего в мире производителя этого металла. При поступлении на работу его попросили перечислить имеющиеся у него патенты, по крайней мере один из которых FMC уже лицензировала и испытывала в своих лабораториях.

Стремясь обеспечить себе роль крупного производителя тогда еще нишевого продукта, FMC заключила сделку с правительством Аргентины на добычу лития высоко в горах Анд в Салар-дель-Хомбре-Муэрто - гигантском соляном бассейне, заполненном богатым литием рассолом на высоте почти 14 000 футов. По внутренним оценкам компании, запасы лития на руднике в Северной Каролине, который поставлял весь литий FMC, будут исчерпаны примерно через пять лет. На компанию оказывалось давление.

У FMC было мало опыта в производстве лития из рассола, поэтому она планировала имитировать работу конкурента на аналогичном предприятии в Неваде. Компания Foote Mineral, которая когда-нибудь станет собственностью Albemarle, установила ряд прудов-испарителей, каждый из которых занимал сотни акров, и в каждом из них испарялись различные химические вещества, оставляя в итоге литий.

Теоретически было бы логично использовать тот же процесс в Аргентине. Но почти сразу же FMC столкнулась с проблемами. В аргентинском рассоле концентрация магния, а также серы и бора была гораздо выше, чем на предприятиях Foote в Неваде. Это означало, что из-за химического процесса, известного как эффект общих ионов, использование серии испарительных прудов не сработает. Магний, например, не отделился бы - он слипся бы с литием. Идеи решить проблему, добавив в пруды известь, привели бы лишь к образованию студенистого вещества, похожего на желе. Бурба знал об этом и сообщил своим новым работодателям, но получил отпор и ответ, что он не понимает, о чем говорит.

Бурба вернулся в Принстон.

Доклады с аргентинского сайта руководству FMC прекратились. Именно тогда Боб Берт сел в самолет. Исполнительный директор с жестким характером, Берт возглавил FMC за два года до этого, после того как в течение восемнадцати лет руководил подразделением компании по производству пестицидов и отдельным подразделением, выпускавшим танки Bradley, которые широко использовались во время Первой войны в Персидском заливе.

Если литий был залогом будущего FMC и если FMC нужен был новый источник лития, Берт хотел знать, что происходит в Аргентине. Но, приехав на место, он встретил прохладный прием. Рабочие предлагали показать Берту все, кроме пруда, который он хотел увидеть. В конце концов, Берт так разозлился, что пригрозил просто обойти весь комплекс, пока не найдет его сам.

Нехотя они отвели его к испытательному пруду. А там, на глазах у руководителя FMC, лежали акры студенистого гидроксида магния. Берт, который в свое время также входил в совет директоров Phelps Dodge, медной компании, которую однажды купит Freeport-McMoRan, был в ярости: "Вы, ребята, успешно сделали двадцать акров гребаного желе!" - гремел он, топая по пруду и посылая волнистые волны в его дальний угол.

Вернувшись в штаб-квартиру компании после увольнения некоторых ученых, стоявших за аргентинским провалом, Берт и другие руководители FMC поняли, что им нужно поговорить с Бурбой. Его вызвали из лаборатории и подробно расспросили о том, сколько лития они с Бауманом произвели с помощью запатентованной технологии.

"Мы сделали около 2,5 грамма", - сказал Бурба, вызвав вздох. Технология Бурбы была фактически научным экспериментом. Сможет ли она работать в Аргентине? Вот что их действительно интересовало.

"Вы можете превратить это в рабочий процесс?" спросил Берт у Бурбы.

"Да".

"Вы говорите очень уверенно".

"Ну, я уверен, что мы можем".

"Итак, что вам нужно, чтобы сделать то, что вам нужно?"

Бурба объяснил, какой штат, какая команда и какие лаборатории ему понадобятся, и только после этого дал им информацию, которую они действительно хотели получить: "Два-три года и, вероятно, восемь-десять миллионов долларов".

Почувствовав давление рынка, Берт сказал, что у него есть шесть месяцев и 4 миллиона долларов. "Если мы будем ждать три года, этот бизнес умрет".

Уже через полгода Бурба доказал, что его технология может работать в аргентинских горах и производить литий. Компания FMC пошла навстречу и утвердила план объединения технологии DLE Бурбы с испарительными прудами на руднике, который открылся в июне 1998 года после четырех лет строительства. В то время шахта производила около трети мирового объема лития, и как раз в тот момент, когда спрос на него в аккумуляторной промышленности начал расти.

К тому моменту Walkman от Sony продавался уже более 150 миллионов устройств в год. iPod от Apple с его революционной перезаряжаемой литий-полимерной батареей и десятичасовым временем воспроизведения музыки появился в 2001 году.

"Аргентина открылась как раз в нужное время, - вспоминает Бурба. Другие люди по всему миру заметили то, что сделали он и FMC, и задались вопросом, что это значит и для них. В том числе и в Боливии.

К началу 2013 года Бурба ушел на пенсию. Но тут позвонили из стартап-компании Simbol, которая искала лидера. Основанная в 2006 году инженерами Лукой Эрцегом и Джоном Конли, которые познакомились во время учебы в аспирантуре хьюстонского Университета Райса, компания намеревалась добывать литий из моря Солтон путем добавления своей технологии к геотермальным электростанциям. Они привлекли ученых из Ливерморской национальной лаборатории имени Лоуренса. Это был план, который спустя годы будет повторен в том же регионе.

В 2012 году компания EnergySource открыла в Солтонском море геотермальную электростанцию стоимостью 400 миллионов долларов - первую подобную станцию, построенную в этом районе за последние двадцать лет. Объект, расположенный неподалеку от знаменитой долины Коачелла, был назван в честь Джона Фезерстоуна, ученого, который на протяжении многих лет выступал за более активное развитие геотермальных электростанций как способа получения электроэнергии с минимальным количеством побочных продуктов или отходов. Геотермальные электростанции берут сверхгорячую жидкость из глубины земной коры и выпускают из нее пар, используя его для вращения турбин, вырабатывающих электричество. Затем вода вновь закачивается под землю. Эта установка вырабатывает почти 50 мегаватт электроэнергии, что достаточно для снабжения пятидесяти тысяч домов в регионе. К 2016 году в регионе Солтон-Си действовало девятнадцать таких геотермальных электростанций.

План Simbol заключался в том, чтобы прикрепить свою технологию к заводу Featherstone и извлекать литий из воды, которую EnergySource добывала глубоко под землей, на глубине более 10 000 футов. На бумаге этот план имел смысл. В 2008 году компания Simbol подсчитала, что к 2015 году мировой рынок лития будет стоить 1,5 миллиарда долларов. А рассолы моря Солтон были полны лития - заманчивая перспектива для любой компании, которая придумает, как выделить белый металл из этих сверхгорячих жидкостей.

Бурба пришел в Simbol отчасти потому, что увидел в компании потенциал для производства лития, который, по его словам, был бы "абсолютно зеленым" и "практически не загрязнял окружающую среду". Это было бы продолжением (или кульминацией, как он надеялся) работы, которую он впервые начал в Dow Chemical и FMC, и способом закрепить наследие своей более чем сорокалетней карьеры.

К 2013 году компания Simbol построила небольшую установку в Солтонском море для тестирования своей технологии. Установка проработала более года. Одной из главных проблем, с которой столкнулась компания Simbol, был кремнезем - химическое вещество природного происхождения, являющееся одним из основных компонентов песка. Для извлечения лития рассол необходимо было охладить, но при этом кремнезем образовывал стекло, которое забивало трубы и другое оборудование, что было серьезным препятствием.

Сотрудничая с Бурбой и другими учеными, компания Simbol смогла разработать технологию борьбы с кремнеземом. Это был большой прорыв для Simbol, и ее венчурные инвесторы из калифорнийской компании Mohr Davidow Ventures (MDV) в Менло-Парке были в восторге. Тестовые проекты также доказали, что технология чрезвычайно успешна.

Учитывая эти разработки и последующие результаты работы испытательного центра компании, пришло время начать поиски инвестора, который мог бы помочь профинансировать строительство коммерческого объекта или, возможно, купить всю компанию. Бурба подумал, что Элон Маск может быть заинтересован.

В то время Tesla закупала литий-ионные аккумуляторы у Panasonic. Автопроизводитель также искал в США место для строительства так называемого завода Gigafactory по сборке своих автомобилей. Ходили слухи, что идеальным местом для Элона Маска и EV-гиганта может стать Южная Калифорния. Разве Tesla не хотела бы иметь поблизости источники лития?

Но Бурба не знал, как связаться с Маском. Он составил трехстраничную презентацию и начал ломать голову, как донести ее до неуловимого генерального директора. Вскоре он понял, что один из его знакомых знает аналитика с Уолл-стрит, который может знать, как связаться с Маском. В начале 2014 года Бурба отправил презентацию через свободную сеть, надеясь, что она дойдет до адресата.

Так и было.

Через несколько месяцев финансовый директор Tesla Дипак Ахуджа и соучредитель Tesla Джей Би Страубел связались с Бурбой, желая узнать больше о Simbol, ее технологии и Солтонском море. К июню Tesla сделала Simbol предложение на сумму 325 миллионов долларов - признак того, что Tesla жаждала сделки и хотела действовать быстро. Предложение предусматривало, что Simbol получит акции Tesla на сумму 325 миллионов долларов - обычная тактика, позволяющая компании-покупателю сохранить свои деньги и одновременно стимулирующая продавца. Если технология, приобретенная в рамках сделки, не сработает и компания-покупатель пострадает от этого, то теоретически пострадает и продавец.

Ахуджа отправил официальное предложение по электронной почте, сообщив Бурбе, что Tesla получит огромную выгоду от "сотрудников Simbol, инновационных технологий и потенциала увеличения поставок лития без ущерба для окружающей среды". Внутри предложения было официальное письмо от самого Маска в адрес Бурбы и совета директоров Simbol:

Я очень рад перспективе объединения компаний Tesla и Simbol и надеюсь, что вы разделяете наше мнение о том, что это потрясающая возможность объединить две инновационные компании, нацеленные на продвижение технологий чистой и устойчивой энергетики по всему миру. Мы очень впечатлены тем, что вы и ваша команда менеджеров создали в Simbol, и мы с нетерпением ждем возможности обсудить, как вы и команда менеджеров Simbol будете продолжать реально менять мир к лучшему.

Маск, что немаловажно, запретил Бурбе общаться со СМИ или иным образом распространять информацию о предложении.

Дальше все стало интереснее.

MDV, инвестиционная компания, которая была основным инвестором Simbol, в 1980-х и 1990-х годах вложила средства в несколько крупных технологических компаний. Она привыкла к большим доходам, и 325 миллионов долларов просто не могли сработать, если эта технология действительно могла бы помочь сдвинуть экономику планеты с места, отказавшись от ископаемого топлива. Неважно, что коммерческая установка Simbol обойдется в 600 миллионов долларов или больше, а ее строительство займет не менее трех лет. Поэтому Бурба обратился к Маску, который открыто обсуждал, как продвинуть сделку без официального контрпредложения.

"Как мы это сделаем?" спросил Маск у Бурбы.

"Ну, мы можем попросить Jefferies оценить проект", - ответил Бурба, имея в виду нью-йоркский инвестиционный банк. Бурба надеялся, что, наняв независимую сторону для оценки стоимости Simbol, Tesla будет вынуждена придерживаться любой цифры, которую она предложит.

"Если Jefferies оценит его, и мы сможем использовать акции, тогда мы договорились", - сказал Маск Бурбе.

В двадцатистраничном отчете, помеченном грифом "строго конфиденциально", Jefferies сравнила и противопоставила Simbol бывшей компании FMC-Burba и ведущему производителю лития на тот момент, а также чилийским компаниям SQM и Rockwood Holdings Inc. Технологии этих и других компаний "не могут удовлетворить спрос крупного EV-производства на качественный LiOH [гидроксид лития]", отмечается в отчете, добавляя, что технология Simbol "превосходит" другие, представленные на рынке. В отчете также прогнозируется, что гидроксид лития, который планирует производить Simbol, будет продаваться в среднем по $13 464 за тонну к 2020 году, что почти вдвое выше, чем в 2014 году, из-за "постоянного дефицита". Важно отметить, что, по мнению Jefferies, план Simbol будет гораздо лучше для окружающей среды, чем другие литиевые проекты. По мнению банка, план Simbol не требует закрытия ни шахты, ни обогатительной фабрики, ни больших хвостохранилищ, ни затрат на рекультивацию.

Принимая во внимание все это, Jefferies считает, что компания Simbol, скорее всего, стоит около 2,5 миллиардов долларов - большая сумма, которая, тем не менее, оправдана ожидаемым ростом мирового спроса на литий.

Бурба, который в это время находился в Китае по делам, отправил отчет Маску, который ознакомился с ним. В рабочее время в Китае - в середине ночи в США - Маск позвонил Бурбе, чтобы обсудить отчет банка.

"Я просто не хочу выглядеть идиотом перед своим советом директоров", - сказал Маск.

"Хорошо, я понимаю", - ответил Бурба, отметив, что Jefferies провела тщательное и беспристрастное исследование. "Подумайте об этом, а потом давайте поговорим".

На следующей неделе пара снова встретилась лично. Маск, однако, был взволнован. Он бросил распечатанную версию отчета Jefferies на стол перед ними.

"Кто-то, - обратился Маск к залу, - сказал мне, что Джон Бурба - лжец".

Бурба был ошеломлен.

"Кто-то, - продолжал Маск, - сказал мне, что я могу купить литий на десятилетие по шестьсот долларов за тонну".

"Это неправда", - вмешался Бурба, указывая на расчеты банка по цене гидроксида лития. Шестьсот долларов за тонну, сказал он Маску, не покроют даже затрат на производство металла, не говоря уже о получении прибыли. "Вы не сможете этого сделать. Это невозможно сделать".

Но Маск уже принял решение, на него повлиял этот неизвестный человек, которого Бурба уже мысленно проклинал. Теперь Tesla снизит свое предложение до 125 миллионов долларов, сказал Маск.

"Я не могу этого сделать", - ответил Бурба. "Но, может быть, вы хотя бы вложите деньги в Симбол?"

"Нет, - ответил Маск.

Бурба встал и вышел. Он больше никогда не разговаривал с Маском и так и не узнал, кто отравил сделку. В дальнейшем Tesla заключила сделки с большинством конкурентов Simbol. В итоге технологию Simbol и ее патенты, включая важную технологию удаления кремнезема из сверхгорячих рассолов, купила компания-стартап, возглавляемая певцом Клэем Уокером, исполняющим музыку в стиле кантри. На данный момент эта компания и ее партнер Occidental Petroleum мало что сделали для использования этих технологий в производстве лития.

Для Бурбы весь опыт Simbol был разочаровывающим, но в то же время поучительным. Он понял, что, хотя Tesla и Маск, конечно же, хотели получить технологию по дешевке, сроки строительства коммерческого завода - по крайней мере три года, а возможно, и больше - скорее всего, не устраивали его. К тому же Tesla нуждалась в каждом пенни, который она могла получить для строительства собственных заводов; у нее, вероятно, не было или не было желания тратить 600 миллионов долларов на коммерческий литиевый завод. (На момент встречи Маска и Бурбы у Tesla было 746 миллионов долларов наличными).

Решением, думал Бурба, может стать портативная литиевая установка, которую можно перевозить на грузовиках и одновременно фильтровать литий с помощью технологии DLE. За время работы в Dow Chemical, FMC и затем в Simbol он знал, что спрос на литий будет только расти, и что , хотя в мире очень мало месторождений литиевого рассола, таких же больших, как в Солтонском море, есть много месторождений литиевого рассола гораздо меньших размеров, но тем не менее богатых металлом для аккумуляторов.

Может ли портативный литиевый завод стать будущим? Бурба так и думал. И вместо того, чтобы обижаться на неуступчивую переговорную тактику Маска - тактику, которая обрекла Simbol, - Бурба решил основать новую компанию, которая преуспеет там, где многие другие потерпели неудачу. Все, что ему нужно было сделать, - это снова подать больше патентов, в чем он знал толк. Конкурирующая компания думала, что сможет применить эту стратегию в стране, где, по оценкам, содержится больше лития, чем в любом другом месте на Земле, - Боливии.

ГЛАВА 14. Неуловимый приз

Дорога между Потосином и Уюни в Боливии - это 126 миль странной и извилистой истории, борьбы и надежды. Десятки поворотов со шпильками заставляли меня выгибать тело, чтобы не столкнуться с двумя моими товарищами по сиденью на заднем сиденье Toyota 4Runner, оснащенного шноркелем и другим внедорожным снаряжением. Временами дорога упиралась в громадные скалы, напоминающие марсианские пейзажи, транслируемые на Землю из фильма "Настойчивость". В других случаях дорога упиралась в такие отвесные скалы, что я сомневался, сможет ли что-нибудь выжить при падении.

Выцветшие рекламные плакаты, нарисованные на дренажных канавах шоссе, призывали "Голосуй за SI EVO 2020-2025! "как знак того, что могло бы быть, и напоминание о том, как литий стал причиной гибели действующего президента в Многонациональном Государстве Боливия, где содержится больше белого металла, используемого для производства батарей электромобилей, чем в любом другом месте на Земле. Дорожные знаки предупреждали о пересечении дорог ламами и страусами. Они не обещали встречи с ними. В конце концов, повороты стали менее крутыми, а высота над уровнем моря уменьшилась, и это помогло успокоить пульсацию в моей голове, не привыкшей к высоте почти 12 000 футов над уровнем моря. По мере того как пейзаж менялся, он временами напоминал фильм Джона Уэйна: извилистые вершины уступали место большим травянистым равнинам и другим геологическим чудесам.

Реклама пива "Потосина" гласила: LA CERVEZA MÁS ALTA DEL MUNDO. ПИВО НА ВЕРШИНЕ МИРА. И я поверил. Потому что здесь, в Боливии, все кажется возможным и ничего не кажется возможным - обе полярности существуют в непонятной гармонии. Площадь Боливии составляет примерно 424 000 квадратных миль, она почти такая же, как Колумбия. Но количество дорог в стране составляет примерно 56 500 миль, что отстает от гораздо меньших Ганы и Ирландии. В результате передвижение по Боливии - которую пересекают горы Анды и прозвали "Тибетом Америки" - часто отнимает много времени, что подрывает экономический потенциал страны. Одна женщина, с которой я познакомился в Потоси, рассказала, что ей пришлось потратить более двенадцати часов на то, чтобы добраться до столицы региона, несмотря на то, что расстояние составляет 297 миль - примерно столько же, сколько разделяет Бостон и Филадельфию.

Потоси - не только крупный город, но и одноименный региональный департамент, аналог штата или провинции в Боливии. Одно из главных требований местных жителей в департаменте Потоси - больше асфальтированных дорог; дорога, на которой я оказался, сама по себе была редкостью. По мере того как она становилась все прямее, перед нами открывалась долина, поросшая грязью, травой, викуньей и бараниной. Холмы, окружающие долину, были покрыты белым слоем соли, а не снега, потому что земля под ними изобилует запасами хлорида натрия. По словам местных жителей, когда дичь ест траву из этой долины, соленость проникает в их мышцы и оставляет неизгладимый привкус на обеденном столе. Некоторые из холмов, окружающих долину, волнистые, как развевающиеся на ветру простыни. Другие походили на бородавки, покрытые трещинами и пятнами. Это место по-своему прекрасно, подумал я, особенно в сумерках, когда солнце садилось за холмы, а луна медленно появлялась на небе, и свет от них сходился, окутывая землю янтарным оттенком.

Потоси, находящийся в прошлом, когда-то поставлял большую часть серебра, благодаря которому двигатель Испанской империи гудел. С момента своего основания в 1545 году после обнаружения буквально горы серебра Потоси обеспечивал постоянный поток этого металла в Испанию, Китай, и другим жаждущим покупателям по всему миру. В начале XVII века был изобретен новый способ добычи металла: серебросодержащую руду измельчали, смешивали с ртутью, а затем давали ей пропечься на солнце. Эта новая технология и ужасающая система принудительного труда способствовали экономическому подъему Потоси. Он был известен как "первый город капитализма". Он сделал Испанию чрезвычайно богатой.

В начале XVII века население города превышало население Лондона. 8 Сегодня в нем проживает около 176 000 человек, что немного меньше, чем в Литл-Роке, штат Арканзас. Хотя испанцы так и не нашли Эль-Дорадо, Потоси оказался завидным утешительным призом. В конце XVI века империя построила в городе свой первый монетный двор в Западном полушарии, выпустив легионы испанских долларов, в просторечии называемых "восьмерками", и став предметом зависти буканьеров всего мира. По всему городу была построена изысканная архитектура, которая, хотя и обветшала, тем не менее сохранилась и удостоилась статуса объекта наследия ЮНЕСКО.

Но постепенно город осознал, насколько дорого обходится его жителям добыча серебра. Автор Эдуардо Галеано рассказывает о 8 миллионах погибших при добыче серебра в Потоси в своей популярной книге Las venas abiertas de América Latina, или Открытые вены Латинской Америки, экземпляр которой Уго Чавес подарил Бараку Обаме в 2009 году. Апокриф или нет, но эта цифра впечаталась в сознание боливийцев как свидетельство высокой стоимости добычи природных ресурсов.

К XVIII веку запасы серебра были исчерпаны, и испанцы перешли на более выгодные рудники в Мексике и других странах. Продажи олова в конце концов обогнали продажи серебра, но они не могли сравниться с тем богатством, которое принесло серебро. Это была неизбежность, о которой предупреждал Адам Смит в своем капиталистическом путеводителе "Богатство народов", заявляя: "Если будут открыты новые рудники, настолько же превосходящие рудники Потоси, насколько они превосходят европейские, ценность серебра может настолько снизиться, что даже рудники Потоси не будут стоить того, чтобы их разрабатывать". Трава, действительно, всегда зеленее.

Серебро не принесло боливийцам богатства на поколения; значительная его часть ушла в испанскую империю, и страна стала страдать от так называемого "проклятия природных ресурсов": богатые минералами колонии часто не в состоянии обеспечить население базовым образованием или инфраструктурой. Боливия XXI века - одна из беднейших стран Западного полушария. Серро-Рико, гора с серебряными месторождениями, медленно разрушается. Старатели обшаривают более четырех тысяч полуразрушенных шахтных стволов в пределах горы в поисках крупиц серебра, которые можно продать, чтобы прокормиться. Они часто жуют листья коки, чтобы повысить уровень энергии во время работы под землей.

Если Потоси ведет свою историю со времен правления Филиппа II, то Уюни расцвел относительно поздно. С момента своего основания в 1890 году сирийскими и славянскими колонистами этот небольшой форпост служил ключевой железнодорожной остановкой на пути к городу Антофагаста, некогда жемчужине Боливии на берегу Тихого океана, а теперь являющейся частью современной Чили. Город Уюни, насчитывающий около 10 000 жителей, усеян полуразвалившимися зданиями, улицами, покрытыми солью, деревьями кеньюа и киноа - сытным растением, известным во всем мире как суперфуд, но особенно умеющим процветать в соленом холоде высокогорных районов Боливии. Что важно для Уюни, он находится рядом с Салар-де-Уюни, крупнейшей в мире соляной равниной площадью более 3 860 квадратных миль, что почти равно площади Большого острова Гавайев. Расположенный между двумя ответвлениями Андских гор, Салар представляет собой чудо, на которое стоит посмотреть. Дорога из Потоси ведет в Уюни, а затем вдоль салара - простора, напоминающего ровный белый ковер. Говорят, что астронавт Нил Армстронг видел салар с Луны в 1969 году и принял его за большой ледник. Тихий ветер дует в воздухе, создавая единственные слуховые ощущения. Неподвижность, простор и бланковый пейзаж заставляют вас спросить себя, видите ли вы явь или сон.

В 2017 году режиссер Риан Джонсон использовал солончак в качестве места действия мифической планеты Крайт в фильме "Звездные войны: Последние джедаи", настояв на том, чтобы его команда локаторов использовала для съемок местность, изобилующую солью, а не снегом. Рекламируя фильм, Джонсон назвал Крейт "далекой", "очень удаленной" и "неизведанной", добавив, что это "минеральная планета, и на ней есть шахты". Боливия, казалось бы, хранит отголоски мифической планеты из "Звездных войн". Вот только находится она не в далекой-далекой галактике.

Легенда гласит, что когда-то, давным-давно, вулканические горы, окружающие соляную равнину, на самом деле были гигантскими людьми, попавшими в любовный треугольник. Яна Поллера, как гласит легенда, передаваемая из поколения в поколение коренным народом кечуа, имела роман с двумя мужчинами: Тунупой и К'оско. Когда Яна забеременела, Тунупа и К'оско устроили жестокую битву за отцовство, которая так напугала Яну, что она отослала своего ребенка. Но Яна стала беспокоиться, что ее ребенок может проголодаться, поэтому она залила соляную равнину молоком, чтобы накормить его. В конце концов молоко превратилось в соль, оставив после себя Салар-де-Уюни. Геологи рассказывают другую историю. Две ветви Анд расходятся в южной Боливии, прижимаясь к солончаку (испанский термин "соляная равнина") посередине. Тысячи лет назад на месте салара было озеро, известное сейчас как озеро Минчин. Вода в него поступала, но деваться было некуда - такая среда известна географам как эндорфейный бассейн. Со временем вода в озере медленно испарилась, оставив после себя соляные образования.

Это явление повторяется каждый сезон дождей, поскольку дождевым водам, смывающимся с близлежащих гор, некуда деваться. Эти воды несут с собой массу минералов со снежных вершин и насыщают солончак несколькими дюймами воды, образуя одно из самых больших в мире зеркал. Поскольку это одно из самых ровных мест на Земле - высота салара отклоняется всего на один метр по всему пространству, - спутники часто используют его для калибровки своих датчиков. Фламинго прилетают в салар с ноября по март, чтобы понежиться в воде и вывести потомство перед дальнейшей миграцией. С наступлением сухого сезона вода испаряется, оставляя после себя шестиугольные соляные узоры, покрывающие всю поверхность салара и напоминающие витиеватую домашнюю плитку.

К счастью для Боливии, этот испарительный процесс привел к огромным минеральным богатствам. Под твердым соляным полом салара находится рассол, содержащий магний, калийные удобрения и значительную часть мирового запаса лития. В Боливии достаточно лития, чтобы обеспечить энергией миллиарды электронных устройств. Хотя соседние Чили и Аргентина также обладают запасами лития, а все три страны известны как "Литиевый треугольник", львиная доля запасов принадлежит Боливии, где, по данным Геологической службы США, находится 19 миллионов тонн лития, ожидающих своего часа. Но поскольку добыча лития в Боливии практически не ведется, он считается ресурсом - техническое определение, означающее, что конкретное количество, которое может быть извлечено, еще не определено. Это отличается от резерва, который основывается на геологическом анализе количества металла, которое может быть технически извлечено, по требованию финансистов горнодобывающей промышленности. Тем не менее, обладание крупнейшим в мире запасом лития дает Боливии огромные возможности для перехода к "зеленой" энергетике. К 2018 году этот литий заинтересовал американскую стартап-компанию, которая похвасталась, что обладает лучшей технологией, чтобы помочь Боливии впервые начать массовое производство этого металла. Однако Китай и Россия не согласились.

ИСПАНСКИЕ КОЛОНИИ ПО ВСЕЙ ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ начали освобождаться от своих колониальных владык по мере того, как в XIX веке империя Мадрида начала медленно угасать. Во главе с венесуэльцем Симоном Боливаром люди по всему континенту образовывали новые страны со своими законами, обычаями и экономикой. Регион Чаркас переименовал себя в Боливию в честь своего освободителя. Страна попала в замкнутый круг войн и союзов со своими соседями, особенно с Чили на западе. Большинство этих войн нанесли ущерб Боливии. С 1879 по 1938 год Боливия потеряла более половины своих земель, уступив их Чили, Аргентине, Парагваю, Бразилии и Перу.

Война с Чили в конце XIX века вынудила Боливию уступить выход к Тихому океану, фактически сделав ее государством, не имеющим выхода к морю. (Страна держит военный флот на озере Титикака, самом высоком судоходном озере в мире, которое также находится на границе с Перу). На исходе девятнадцатого века Боливия вступила в войну с Бразилией, расположенной на севере. Боливия проиграла, и одним из последствий этого стала потеря богатого каучуком региона Акко. В 1930-х годах, когда по всему миру бушевала Великая депрессия, Боливия воевала с Парагваем и в итоге потеряла контроль над регионом Чако. Семьдесят девять лет спустя Парагвай объявил об обнаружении нефти в Чако. Эта история породила глубокое недоверие к чужакам, желающим заполучить богатства Боливии. В 1990-х годах чилийская компания получила лицензию на производство буры в боливийском регионе Рио-Гранде. Боливийцы были возмущены тем, что иностранная компания получила доступ к минералу, известному также как борат натрия и широко используемому в производстве мыла.

Продажа Боливией природного газа своим соседям, в первую очередь Аргентине и Бразилии, на какое-то время пополнила национальный бюджет. Однако в 1990-х годах один дремучий политик, не думая о прошлом, предложил экспортировать природный газ в Соединенные Штаты по трубопроводу через чилийскую территорию, которая раньше принадлежала Боливии. План провалился именно потому, что боливийцев так встревожило предположение, что чилийцы могут получить финансовую выгоду от продажи своего газа на землях, которые они отняли у Боливии в той войне XIX века В 2018 году, после пяти лет разбирательств, Международный суд ООН вынес решение против попытки Ла-Паса заставить Чили вернуть себе выход к морю.

Стоит отметить, что запасы лития в Боливии находятся в юго-западном углу страны, недалеко от границы с Чили. Призрак потери земли маячит в коллективном сознании Боливии, особенно учитывая прошлые войны и тот факт, что в приграничном регионе находится металл, столь ценимый производителями электромобилей. Эти взлеты и падения породили в Боливии глубокое недовольство и недоверие к чужакам, которые - справедливо или нет - считают, что они стремятся лишь эксплуатировать страну и ее богатства, а затем двигаться дальше. Отношениям Боливии с Вашингтоном не способствовало то, что Центральное разведывательное управление поддерживало военную диктатуру в Боливии в 1960-х годах.

Боливия начала осознавать свой литиевый потенциал в конце 1970-х - начале 1980-х годов, когда ее собственное геологическое бюро, Геологическая служба США и другие геологические организации опубликовали результаты глубоких исследований Салар-де-Уюни и других близлежащих соляных плато. То, что они обнаружили, было ошеломляющим. Рассолы, которые текут примерно на глубине 32 футов под солончаком, содержат больше лития, чем любое другое место на Земле. Они также содержат большие концентрации магния, поташа и других минералов, которые можно выгодно продать.

За сотни лет до этого Боливия обнаружила, что сидит на буквально серебряном руднике. Теперь же она оказалась на берегу океана лития как раз в тот момент, когда мировая экономика начала ставить под сомнение ископаемое топливо и заигрывать с возобновляемыми источниками энергии. Предсказуемо, учитывая историю страны, иностранная компания быстро пришла на помощь. Lithium Corp. of America, позже купленная FMC и известная сейчас как Livent, в 1990 году предложила сделку по добыче лития с помощью серии испарительных прудов. Взамен компания обещала 8 процентов прибыли Ла-Пасу. Это было ничтожное предложение и сразу же вызвало протесты в близлежащем городе Уюни, который требовал большей финансовой доли, если мир стремится к богатствам под его ногами.

Сделка сорвалась, и компания отправилась в соседнюю Аргентину, где заключила сделку на добычу лития из Салар-дель-Хомбре-Муэрто с использованием смеси испарительных прудов и технологии DLE, которую помог разработать Джон Бурба.

Эрик Норрис, в то время руководитель Lithium Corp., отметил, что его компания уехала в Аргентину отчасти потому, что в Боливии "политическая обстановка была неблагоприятной", в стране отсутствовала определенная инфраструктура, а добыча лития в Салар-де-Уюни была технологически сложной. Первая из названных причин иронична отчасти потому, что, хотя в 1990 году Аргентина начала экспериментировать с рыночными реформами, ее экономика в течение следующих двадцати лет будет скатываться на американские горки и создавать вечную головную боль для мировой банковской системы. Боливия же к 2015 году создала резерв в размере 15 миллиардов долларов, заслужив похвалу Международного валютного фонда. Вторая причина не дает покоя, поскольку Lithium Corp. знала о состоянии дорог в Боливии и общем отсутствии инфраструктуры еще до того, как сделала свое предложение. Но третья причина показала, с какими сложностями сталкивается страна на своем долгом пути к производству лития. Литий в Боливии содержит большое количество магния и других минералов, в отличие от рассолов в соседней Чили, что повышает стоимость добычи лития и увеличивает потребление воды, что является проблемой в засушливой стране.

Эво Моралес надеялся продвинуть свою страну вперед, когда в 2005 году был избран первым президентом Боливии из числа коренного населения. Будучи убежденным социалистом, Эво, как его называли в народе, помог переписать конституцию страны, чтобы предоставить больше контроля коренным и другим группам населения в сельских районах на востоке и юге страны. В 2010 году он заявил в интервью журналу The New Yorker, что история Потоси, который когда-то был жемчужиной в серебряной короне Испанской империи, является "символом грабежа, эксплуатации, унижения".

Эво выступал за национализацию важных отраслей промышленности и именно так и поступил, взяв под контроль телекоммуникационные и энергетические компании. Когда потенциал лития выкристаллизовался, Эво стал заметно стремиться к тому, чтобы не повторять ошибок своих предшественников. "Государство никогда не потеряет суверенитет, когда дело касается лития", - заявил он. Моралес рассматривал борьбу за самоопределение Боливии почти как центральный сюжет франшизы "Звездные войны" - ироничное мнение, учитывая, что один из фильмов "Звездных войн" в конечном итоге будет сниматься в Боливии на вершине лития, который может превратить страну в глобальную экономическую державу.

Когда Эво приближался к концу своего первого срока в 2009 году, правительство в Ла-Пасе объявило, что потратит до 400 миллионов долларов на строительство государственного и контролируемого государством завода по производству лития в районе соляной равнины. Цель заключалась в том, чтобы начать производство к 2014 году, и действительно, завод открылся в 2013 году. Правительство старалось действовать в одиночку. Высокопоставленный чиновник в министерстве горнодобывающей промышленности Эво заявил агентству Reuters, что правительство не ищет партнеров, поскольку стремится к "полному контролю над ресурсами".

Но производство лития гораздо сложнее, чем выращивание коки. Эти 400 миллионов долларов оказались в основном бесплодной затеей: На месте, где был построен опытный завод, теперь стоит пустой остов здания. Отсутствие ноу-хау в области производства лития, удаленное местоположение и высокое содержание магния в рассоле - все это осложняло планы компании Evo.

Когда самостоятельный план провалился, Эво и его правительство в Ла-Пасе были вынуждены признать, что необходима помощь извне. В 2017 году они начали поиск бизнес-партнера, который помог бы государственной литиевой компании Yacimientos de Litio Bolivianos, известной как YLB, освоить огромные сокровища Салар-де-Уюни. В последние дни 2018 года они выбрали немецкую компанию ACI Systems, семейную компанию, которая никогда раньше не производила литий, но пользовалась поддержкой правительства Германии и, косвенно, мощной немецкой автомобильной промышленности. ACI также, что важно для Evo, обещала построить в Боливии завод по производству аккумуляторов для электромобилей, что еще больше расширит экономику страны. В лучшем случае это была несбыточная мечта. Соседняя Чили к тому времени была гигантским экспортером лития, но никогда не производила аккумуляторы или детали для электромобилей. Даже Соединенные Штаты с их культовым автомобильным сектором, сосредоточенным в Детройте, не производили аккумуляторы для EV.

ACI, почувствовав, возможно, отчасти отчаяние Эво, пообещала построить завод по производству аккумуляторов, что помогло ей обойти китайскую компанию, также претендовавшую на награду. Но в Боливии было более чем достаточно лития, и более чем достаточно голода со стороны политиков страны. Менее чем через два месяца Боливия подписала с китайским консорциумом соглашение на сумму 2,3 миллиарда долларов о добыче лития из небольших солончаков, соседствующих с Салар-де-Уюни. Эта сделка, разумеется, не требовала строительства заводов по производству аккумуляторов.

То, что произошло дальше, удивило даже Эво.

То ли он слишком усердствовал в поисках крупных литиевых сделок, то ли стремился к беспрецедентному четвертому президентскому сроку, но в конце 2019 года по всему горному югу страны прокатились мощные протесты против его правления. Лидеры коренных народов в Потоси и Уюни возмущались, считая, что все разговоры об иностранной разработке лития обошли их стороной. Многие требовали повышения роялти на литий и увеличения доли местных жителей в продажах лития, как это было в 1990 году.

Втихую контракт с ACI был аннулирован. Правительство даже не позвонило своему теперь уже бывшему немецкому подрядчику: ACI узнала об этом из сообщений в прессе. "До нескольких дней назад проект шел по плану", - сказал управляющий директор ACI Вольфганг Шмутц, когда ему сообщили об этом. Эво подал в отставку и бежал из страны на фоне противоречий, связанных с президентскими выборами. Два месяца спустя боливийские чиновники заявили, что китайская сделка также пересматривается.

В следующем году в Боливии был новый президент, но он пел старую мелодию. Новый глава YLB заявил, что страна больше не будет сотрудничать с международными горнодобывающими компаниями. Вместо этого она хочет нанимать подрядчиков и других специалистов, которые могли бы укрепить ее собственные ноу-хау. Это сделало компанию DLE неожиданно очень привлекательной. Вместо того чтобы передавать производство лития сторонним компаниям, Боливия могла выбрать технологию DLE, которая, по ее мнению, будет работать лучше всего, а затем YLB лицензировала бы ее для использования в Салар-де-Уюни. Правительство могло бы получить свой пирог и съесть его тоже. По крайней мере, таков был план.

Со времен первых экспериментов Баумана, Ли и Бурбы технологии DLE продвинулись далеко вперед: несколько различных типов технологий были нацелены на извлечение лития из рассола с помощью фильтров, мембран, керамических шариков или другого оборудования, которое можно было разместить на небольших складах. Но ни один из них на тот момент не работал в промышленных масштабах. Боливия делает серьезную ставку на то, что DLE может работать, хотя она будет не одинока: Мировые автопроизводители, горнодобывающие компании и инвесторы, такие как Билл Гейтс и Джефф Безос, вливали миллионы долларов в компании, производящие DLE, делая ставку на то, что они смогут поставлять основную часть лития, необходимого для революции электромобилей.

В конце 2021 года Боливия, желая окончательно привести в движение свои литиевые планы, пригласила восемь компаний провести пилотные испытания рассола из Салар-де-Уюни. Это был конкурс в прямом смысле слова: если эти компании считали, что их технология DLE может дать толчок мировому производству лития, то лучшего места для начала, чем страна с крупнейшими в мире ресурсами лития, не найти.

В список вошли гигантский китайский производитель аккумуляторов CATL, который никогда раньше не производил литий, аргентинская компания Tecpetrol, российская Uranium One, дочерняя компания российской государственной атомной компании, и еще три китайские компании, включая Fusion Enertech, TBEA Co. Ltd. и CITIC Guoan Group Co. Два американских стартапа также попали в список: Lilac Solutions, поддерживаемая немецким автопроизводителем BMW, и небольшая компания из Пуэрто-Рико с растущей лабораторией в Остине, штат Техас: Energy Exploration Technologies, известная как EnergyX.

У каждой из этих технологий были свои преимущества и недостатки. Поскольку Боливия жаждет литиевых богатств, перед чиновниками в Ла-Пасе встал вопрос не только о том, кто должен помогать их добывать, но и о том, стоят ли экологические издержки высасывания богатого литием рассола из-под Салар-де-Уюни - главного туристического маршрута.

Тиагу Эган - высокий и юркий, с грязно-русыми волосами, которые могли бы доходить ему до ушей, если бы были уложены прямо, но уложены по всей голове гелем, муссом или каким-то другим средством для укладки. Концы иногда направлены почти прямо назад, чуть дальше висков, как будто его голова вечно находится в аэродинамической трубе, а последние клочки волос, вопреки намерениям, застыли немного в стороне от потока. Он говорит с медленным, целеустремленным акцентом, напоминающим о его родной южной Флориде и Южной Калифорнии - некоторые называют это "говор девочки из долины", - но это скрывает неистовые мысли, скрывающиеся под прической. Иган родился в 1988 году и является настоящим миллениалом: он уверен в своем потенциале, страстно желает перемен и достаточно уверен в себе, чтобы верить в то, что он может добиться успеха.

И он эпатажен в самом прямом смысле этого слова. В январе 2021 года, щеголяя меховой шубой и прогуливаясь по асфальту Колорадо рядом с Bombardier Challenger, он спросил у своих почти шестидесяти тысяч подписчиков в Instagram: "Как поживает ваша осинка?". Год спустя он встречал новый год в хипстерском анклаве Тулума, Мексика, делясь с друзьями видеозаписями своих тренировок на пляже без рубашки и празднований с огнем. Его отец, Майкл, начал работать в компании Alamo Rent-A-Car в конце эпохи Никсона, купил ее в 1986 году, а затем продал за 625 миллионов долларов в 1996 году. Майклу пришла в голову гениальная идея предложить клиентам Alamo неограниченный пробег на арендованных автомобилях, отменив распространенную практику обдираловки клиентов, что позволило им путешествовать дальше во время отпуска. Тем самым Майкл произвел революцию в той отрасли, которая до этого была унылой и скучной. Тиг, которому на момент продажи было восемь лет, принял это к сведению.

В старших классах Тиг Иган играл в гольф и занимался легкой атлетикой. На втором курсе Университета Южной Калифорнии он открыл бизнес по организации вечеринок. Затем Иган занялся музыкой и подписал контракт с рэпером Сэмми Адамсом. Иган назвал свое предприятие 1st Round Entertainment и намеревался сделать его своим брендом, подобно тому, как Ричард Брэнсон использовал бренд Virgin для целого ряда предприятий.

"Трудно не быть мужчиной, я в центре внимания", - поет Адамс в своем альбоме 2010 года Boston Boy, который занял первое место на iTunes.

Возможно, самым большим достижением Игана, двадцатидвухлетнего студента колледжа, стало то, что он убедил Ассоциацию игроков Национальной футбольной лиги разрешить ему стать агентом. 1 октября 2010 года он стал самым молодым человеком, когда-либо представлявшим интересы перспективных талантов в американской футбольной лиге. Это было странное соглашение. Во-первых, NFLPA требует, чтобы агенты имели диплом бакалавра, который Иган еще не получил. Но Иган убедительно доказывал, что ему следует сделать исключение, основываясь на своем опыте переговорщика. Сага о Сэмми Адамсе сыграла в его пользу.

Иган вступил в братство Phi Psi вместе с четырьмя футболистами, включая Эверсона Гриффена, который в итоге провел более десяти лет, играя за команду "Миннесота Викингс". Он увидел в Гриффене и других своих товарищах по братству возможность повысить свой собственный авторитет, одновременно протаскивая их в высшую лигу. Его целью было добиться того, чтобы по крайней мере четверо его друзей из сильной команды USC Trojans были подписаны на драфте НФЛ в том году. Неважно, что ему больше не разрешалось общаться с ними из-за правил NCAA по дарению подарков. Он пренебрегал этими правилами и часто появлялся на публике с членами команды.

Известный тем, что разъезжал по кампусу Университета Южной Калифорнии на гольф-каре, Иган однажды подвез своего одноклассника и футболиста Диллона Бакстера. А учитывая строгие правила NCAA, эта поездка считалась подарком. А подарки не разрешались. Бакстера отстранили от игры и запретили участвовать в предстоящей игре "Троянцев" против "Орегон Дакс" (которую "Орегон" выиграл с перевесом в 21 очко). Бакстер, который позже сказал, что не знал, что Иган был агентом, в конце концов покинул USC и перешел в несколько колледжей. Он никогда не играл в НФЛ и в итоге выбыл из гораздо менее престижной Indoor Football League.

Эксперимент по представлению равных в качестве агентов НФЛ закончился вскоре после этого. NFLPA лишила вундеркинда права представлять интересы талантов. Иган вел себя вызывающе. "Мои стремления и цели больше, чем у всех, кого вы когда-либо встречали в жизни", - сказал Иган в интервью газете Los Angeles Times. В 2017 году Иган выступил на конференции TedTalk в Бергамо (Италия) со своим новым проектом Kindness Is Cool, в рамках которого он сотрудничает с компаниями, предоставляющими скидки обычным людям, которые помогают незнакомцам. "Если мы заставим тысячи или миллионы людей делать это, мы увидим огромный всплеск случайных актов доброты", - сказал он аудитории через переводчика с итальянского.

Иган инвестировал в Tesla, когда акции автопроизводителя стоили около 9 долларов за штуку. К моменту нашей встречи в Боливии в 2022 году крупнейший в мире автопроизводитель по рыночной стоимости торговался на уровне 750 долларов за акцию. Он жил между Пуэрто-Рико и Остином.

Майкл Иган уже советовал сыну составить два списка по пять вещей в каждом: его самые большие увлечения и прогноз развития отраслей, которые, по его мнению, будут стремительно развиваться в ближайшие годы. Изменение климата и возобновляемые источники энергии были в обоих списках. Случайно он наткнулся на несколько научных работ, посвященных мембранной технологии фильтрации лития из рассолов. Он завязал отношения с автором статьи, который затем связал его с боливийским профессором. Затем Иган лицензировал технологию и создал компанию EnergyX. Мембранная технология входила в более широкую классификацию технологий DLE, к которым все чаще обращаются General Motors, Ford и другие автопроизводители, чтобы производить литий быстрее и с меньшим воздействием на окружающую среду.

В январе 2018 года Иган впервые оказался в Боливии. Путешествуя по континенту с другом, Иган наткнулся на Салар-де-Уюни и был очарован этим чудом природы. Я подумал: "Вот что я собираюсь покорить", - сказал мне Иган, поедая тарелку обезвоженного, измельченного мяса ламы в ресторане Lithium Club в Уюни - месте, которое, учитывая наш разговор, было очень стильным. (И ресторан, похоже, рассчитан на иногородних: слово "литий" по-испански - litio).

"Почему Боливия?" спросил я, указав на то, что месторождения лития встречаются по всему миру. Особенно в Соединенных Штатах и Германии имеются огромные запасы богатых литием рассолов, которые ждут своего часа.

"Это самый большой ресурс лития в мире, понимаете?" Для Игана освоение этого гигантского месторождения лития стало белым китом. Препятствия были не препятствиями, а возможностями для импровизации и преодоления. Я спросил Игана, не беспокоят ли его прошлые проблемы Боливии с разработкой лития, в том числе необъяснимое до сих пор аннулирование контракта с немецкой компанией. Он прямо посмотрел на меня и ответил: "Нет".

Боливия, объяснил он, знала, насколько важен ее литий для всего мира. И мир начинал понимать, насколько важен литий. "Люди не понимают, откуда берется их дерьмо! То, что делает их жизнь возможной". Его голос и тембр стали повышаться. "Единственная причина, по которой я знаю, что литий используется в литий-ионных батареях, - это название. Вам нужен литий!"

Чтобы внушить своим сотрудникам, какую роль он видит для своей компании в этом энергетическом переходе, Иган дал каждому из них по экземпляру биографии Томаса Эдисона, написанной Эдмундом Моррисом, и в рамках ежемесячного книжного клуба провел с ними викторину по тонкостям жизни Эдисона. Попытка провести параллели между изобретателем и руководителем была очевидна.

Однако был один предприниматель, с которым он не хотел сравнивать себя. Элизабет Холмс, опальная основательница стартапа Theranos, занимающегося анализом крови, всего на несколько лет старше Игана и, как и он, была полна уверенности в себе, когда начинала бизнес с непроверенной технологией. Я навестил Игана в начале 2022 года в Остине, и пока мы ехали к объекту EnergyX, я заговорил о Холмс, которая к тому времени уже была арестована за мошенничество по адресу. "Разница с Элизабет Холмс в том, что она психопатическая лгунья", - сказал Иган. "Пока ваша мораль и этика высоки, я думаю, когда вы пытаетесь создать компанию, все, что вы можете сделать, - это стараться изо всех сил и продолжать стараться и стараться".

Казалось, он был сосредоточен на EnergyX, а не на окружающем мире - потенциально опасный промах для предпринимателя, стремящегося развиваться в части света с быстро меняющимися геополитическими разломами. Во время той же поездки я спросил Игана, что он думает о Габриэле Борике, который недавно был избран президентом Чили - страны, где Иган надеялся однажды расширить EnergyX. Он не знал, кто такой Борик, а когда я объяснил, что это тридцатипятилетний социалист, который неоднократно критиковал частные литиевые компании во время своей предвыборной кампании, все, на что он, казалось, обратил внимание, - это возраст Борика. "Вы хотите сказать, что ему тридцать пять?! Может, я приглашу его поиграть в пивной понг?"

Эган не из тех людей, которые склонны к самоуверенности. Однако в начале мая 2022 года он оказался в личной столовой губернатора региона Потоси Джонни Мамани, и под его синим костюмом в полоску и накрахмаленной белой сорочкой нервы зашкаливали. Тарелка фрикасе - традиционного боливийского супа из свинины, белой кукурузы и сублимированного картофеля, известного как чуньо, - стояла перед ним едва тронутая. Его взгляд метался по экрану MacBook, на задней панели которого красовался логотип его компании. Он снова сверился с часами.

"Скоро ли мы уедем? Я должен уехать в три часа", - спросил он у помощников правительства. Было едва ли 11 часов утра.

"Вы должны понять концепцию боливийского часа", - сказала его переводчица с испанского Валерия Ариас Халдин. "Все всегда происходит с опозданием". Игану сказали, что Мамани проводит мероприятие, не имеющее отношения к делу, прямо под ними. Он опоздает. Не было ни извинений, ни просьбы о понимании; это была просто констатация факта. Вещи всегда опаздывают. Для американца, находящегося на задании, задержка была крайне неудобной. В одном из углов комнаты стоял шкаф с изысканной китайской посудой. В углу по диагонали пылал газовый камин - возможно, намек на то, что Боливия является производителем природного газа.

Чтобы помочь ему управлять EnergyX, Иган набрал разношерстную команду единомышленников - ученых, инженеров и специалиста по маркетингу по имени Келли Халил. Как и Иган, Халил основала компанию в 2012 году, чтобы стать "надежным цифровым центром для современных пар, планирующих свою свадьбу". Она разработала дерзкий и смелый логотип для EnergyX, на котором изображен зеленый "X", вращающийся вниз. Он так понравился Игану, что он убедил Халил перейти на постоянную работу в EnergyX в качестве директора по маркетингу.

Пока Иган нервничал, я сидел в углу и вел светскую беседу с Халил, обмениваясь историями о ремонте дома и фотографиями, сделанными в процессе. Когда эта часть разговора затихла, я спросил ее, что ее заинтересовало в EnergyX.

"Пчелы", - ответила она.

В свободное время, которого у нее, похоже, очень мало, Халил объяснила, что на ее пасеке в северной части штата Нью-Йорк живут тысячи насекомых, чтобы помочь бороться с исчезновением биоразнообразия - дело, которое она считает непосредственно связанным с ее работой в EnergyX. "Мы должны что-то сделать, чтобы спасти планету", - сказала она мне. "Понимаете?"

Халил была горячо предана Игану и горячо предана EnergyX. В какой-то момент она вскользь упомянула, что планирует переехать, хотя бы на неполный рабочий день, чтобы быть ближе к лаборатории EnergyX в Остине. В Потоси, ожидая Халила перед встречей с правительственными чиновниками, я рассказал несколько анекдотов о том, как я общался с тогдашним кандидатом Джо Байденом на предвыборной кампании 2020 года в Reuters, засыпая его вопросами о том, потребуют ли его экологические цели увеличения добычи полезных ископаемых. Халил улыбнулся, затем наклонился и прошептал мне на ухо: "В Боливии не слишком благосклонно относятся к правительству США".

Я, конечно, знал, что Ла-Пас и Вашингтон не были лучшими приятелями. Обе столицы давно враждуют, в том числе и по вопросам наркополитики. В 2008 году президент Джордж Буш внес Боливию в черный список, потому что, по его словам, Ла-Пас не делает достаточно для борьбы с наркотрафиком. Литий стал лишь последней точкой напряжения между ними.

За три недели до этого Иган и Халил разработали идею, которая должна была подкрепить их усилия в борьбе за одобрение боливийского правительства: Они пожертвовали бы 100 000 долларов на программы здравоохранения и образования в общинах вокруг соляной равнины Уюни. Годами ходили слухи, что отстранение Эво от власти в 2019 году связано с жаждой правительства США заполучить боливийский литий. Неважно, что Соединенные Штаты уже обладают пятыми по величине в мире запасами лития, согласно данным Геологической службы США. Уличные разговоры сводились к тому, что Вашингтон хочет убрать Эво. Учитывая эти разговоры, компании EnergyX, которая сама базируется в США, следовало завести как можно больше друзей в стране, особенно в ближайшем к литию регионе.

"Я решил, что нам нужно сделать пожертвование, связался с губернатором и мэром и провел аудит их потребностей", - рассказал мне Халил. EnergyX, похоже, была полна решимости показать, что ей небезразличны боливийцы, их экономика и благосостояние. "Этот литий принадлежит Боливии, поэтому он должен помогать Боливии", - сказал мне Иган.

Зал зеркал в здании автономного правительства в центре Потоси был украшен позолоченными колоннами и потолочной отделкой из дерева. Бюст Симона Боливара, иконы революции для большей части Южной Америки, в честь которой названа страна, смотрел на собравшуюся аудиторию, состоящую из представителей коренных общин, шахтеров и детей.

Иган вошел вместе с Халилом и другими сотрудниками EnergyX, ища совета у своих испаноговорящих хозяев. Маленькие дети, одетые как шахтеры, в касках и с фонарями, прохаживались мимо. Несколько телевизионных съемочных групп расположились в задней части комнаты, заполненной десятками боливийцев. Игана попросили сесть за стол на сцене на пять мест, а его переводчика Ариаса Халдина - слева от него. Мы с Халилом заняли места в передней части зала, лицом к Игану и помосту. "Правительство США ничего не делает, чтобы помочь нам, ты же знаешь", - прошептала она мне на ухо, как бы подтверждая свою мысль. Было хорошо известно, что китайские и российские дипломаты лоббировали в Ла-Пасе контракт на поставку лития. Владимир Путин дважды звонил президенту Луису Арсе по поводу запасов этого металла в Боливии.

"Может быть, у Вашингтона есть другие причины для беспокойства?" ответил я, косвенно ссылаясь на продолжающееся вторжение России на Украину, пандемию коронавируса и разрушающуюся экономику.

Халил улыбнулся, а затем повернулся к Иган, сидящей на помосте перед нами. "Это безумие!" - прошептала она ему.

"Я знаю!" - пробормотал он в ответ, и на его лице, омраченном пятичасовой тенью, заиграла улыбка.

Это был молодой предприниматель, который всего несколькими годами ранее взял зародыш идеи и создал стартап-компанию, которая помогла открыть двери для правительства, контролирующего крупнейший в мире ресурс металла, который определит XXI век так же, как нефть определила предыдущий. Иган больше не спорил с NCAA по поводу гольф-каров. В этот момент он был в высшей лиге, следуя по проторенному пути руководителей горнодобывающих компаний, которые были до него, надеясь получить доступ к природному ресурсу и используя деньги в качестве главной социальной смазки.

"Боливия обладает необходимой энергией для преобразования этой страны и всего мира", - сказал Иган аудитории. "Я уверен, что наша технология является ключом к разблокированию огромных запасов лития в Боливии".

Ответом были бурные, восторженные аплодисменты аудитории. Далее Иган заявил, что его компания пожертвует 50 000 долларов на школы Уюни и еще 50 000 долларов на систему здравоохранения Уюни. "Наличие такой компании, как EnergyX, готовой выслушать наши проблемы и вместе с нами найти правильные решения, гарантирует сохранность нашего наследия", - сказал Эусебио Лопес, мэр Уюни. Средства будут направлены на поддержку шести школ в Уюни, где учащимся расскажут о химическом составе лития. Они также помогут финансировать бесплатные офтальмологические обследования. Иган сказал мне через несколько дней, что деньги не будут распределены до тех пор, пока не будут представлены квитанции, подтверждающие достижение намеченных целей.

В знак признательности губернатор и мэр подарили Игану сомбреро и пончо - традиционную одежду, которую веками носили коренные народы региона. Иган с трудом надел одежду и принял подарок. Трудно было не думать о том, что в Соединенных Штатах не утихает напряженность в отношении белых мужчин, присвоения культуры и уважения к традиционным культурам. Но это был подарок, который Иган носил до конца дня.

Молодой парень в головном уборе и шляпе коренного народа подошел к входу в комнату. В течение нескольких минут он воспроизводил танец Тинку - ритуальное представление жестокой драки в некоторых традиционных боливийских общинах. Это напомнило реальную версию фильма Дэвида Финчера "Бойцовский клуб" 1999 года.

За этим танцем через несколько минут последовал тщательно поставленный танец дюжины молодых парней, одетых в костюмы шахтеров и дьявола. Это Дьявол, объяснил мне представитель правительства, является воплощением золота, серебра, лития и других металлов, которые выходят из-под земли в Боливии. Шахтеры называют его tío, или "дядя", многие из которых держат в своих домах кукол красного цвета. Похоже, дьявол действительно кроется в деталях.

Спустя почти час Иган и губернатор подписали соглашение. Иган сфотографировался с официальными лицами, а затем направился в ближайший ресторан. По пути его останавливали люди, просившие сфотографироваться. Во время обеда он заказал кервезу и агуа. Он произнес тост вместе с двадцатью или более лидерами коренных общин и мэром Уюни. Я сел рядом с Ариас Халдин, и у нас завязалась оживленная дискуссия о недоверии Боливии к соседям, о ее долгой, раздробленной истории войн и склеротических попытках добывать больше собственных полезных ископаемых. По ее словам, на протяжении всей истории добычи полезных ископаемых, будь то серебро, каучук или даже природный газ, стране приходилось нелегко.

"Что изменилось в этот раз, с литием?" спросил я.

Она сделала паузу, затем поджала губы. Ее ответ поразил меня. "Если честно, я не знаю. Может быть, надежда? Надежда на то, что мы индустриализируем Боливию". Ее ответ повис в воздухе, когда мимо пронесся Халил, прося помощи в переводе у группы женщин из коренного народа кечуа.

"Скажите им, что я - женщина в бизнесе и знаю, каково это - быть женщиной в бизнесе. Мы здесь, чтобы помочь", - попросила она перевести Ариас Халдин. Позже Халил шепнула мне, что планирует, чтобы EnergyX сделала еще 250 000 долларов пожертвований, и этот план напомнил бы о хорошо избитом пути, по которому горнодобывающие компании жертвуют средства принимающим общинам, пока добиваются социальной лицензии на деятельность. Она также рассказала, что хочет заставить инвесторов EnergyX подписать обязательство соблюдать определенные экологические, социальные и управленческие стандарты, известные под аббревиатурой ESG. Хотя я не был уверен в законности такого плана, я кивнул головой и улыбнулся.

В груди пульсировало от высоты, и я пил столько воды и сервеза, сколько мог достать. Карандаш, которым я писал, постоянно тупился, ручка Uniball протекала и пачкала руки, учитывая, что высота над уровнем моря составляла 13 100 футов.

Я взглянул на Игана, который все еще был в своем пончо. Сомбреро лежало на столе рядом с ним. Он пролистывал свой iPhone, а его гости в конце стола болтали на непонятном языке.

Соляная равнина Уюни может быть неумолимым местом. В 2008 году два автобуса столкнулись посреди соляной равнины средь бела дня. Тринадцать туристов - пять израильтян, пять японцев и три боливийца - сгорели в огне, вызванном аварией, которая была связана с усталостью водителя.

В нескольких милях за Дворцом Сала, где-то внутри Салар-де-Уюни, находится Эскалера-аль-Сиело - большая лестница, установленная боливийским художником Гастоном Угальде. Спроектированная так, чтобы выглядеть древней, лестница в буквальном смысле никуда не ведет, но в художественном смысле Угальде хотел сказать, что Боливия может идти куда угодно. Я присоединился к Игану и его команде EnergyX, чтобы проехаться по Салару; эта лестница была нашей первой остановкой. Я вышел из внедорожника на твердый соляной пол, вдали вырисовывались горы Анды. Салар тянулся все дальше и дальше, казался бесконечным.

Земля была твердой и прохладной на ощупь. Слои кристаллов соли шуршали и хрустели под ногами. Это напомнило мне соль, которой мы посыпали подъездную дорожку к дому моего детства в штате Мэн после особенно сильных метелей. Солнце нещадно палило на это обесцвеченное море, ударяя по моей обнаженной коже и делая невозможным видеть без солнцезащитных очков. Расположенный неподалеку Palacio de Sal, отель из двадцати одного номера, построенный из соляных кирпичей, мог похвастаться своим слоганом Experiencia de Otro Mundo. Испытайте другой мир. Вдалеке я увидел тракторный прицеп, который мчался по равнине, выдыхая дизельный выхлоп. Эта неасфальтированная местность, но с колеями, часто служит шоссе для боливийцев, проезжающих через этот уголок горной страны.

Иган договорился со съемочной группой, которая будет следить за ним по всей Боливии, и подготовил тридцатисекундный рекламный ролик для показа по местному телевидению. Все это было частью его кампании по убеждению правительства в Ла-Пасе выбрать технологию EnergyX для добычи лития из солончака.

Мы провели около часа у гигантской лестницы, команда снимала Игана и других сотрудников EnergyX с помощью дрона и других камер, методично шагая вверх и вниз, захватывая соль, глядя на горизонт. Ровная белизна простиралась до самого горизонта, за исключением лестницы. Иган порхал на заднем плане, направляя съемочную группу на различные съемки, под разными углами. Все, что могло помочь дополнить рекламный ролик, который, как надеялся Иган, вызовет добрую волю у местного населения.

А потом Иган направил нас всех на лестницу. Он хотел использовать беспилотник, чтобы снять, как мы танцуем на лестнице. Я не любитель высоты - лестница почти 12 футов в высоту - и отказался.

Иган настаивал. Я согласился.

Медленно мы взобрались на вершину, и тут Иган крикнул каким-то туристам вдалеке, чтобы они присоединились к нам. Туристы, семья из пяти человек с маленькими детьми, начали подходить к нам. Когда они достигли вершины лестницы, я спросил, откуда они.

"Бразилия!" - ответила женщина, поднимавшаяся по ступенькам с маленькими детьми. Мать из Бразилии спросила Игана по-английски, для чего проводится съемка.

"Это реклама Боливии", - проворчал он.

Мы снова погрузились в 4Runners и отправились на запад. В течение сорока минут наш водитель Робби вел внедорожник со скоростью 60 миль в час по бескрайним белым просторам. Мы проехали мимо отеля - теперь уже закрытого - расположенного посреди Салар-де-Уюни. Но даже когда мы продолжали ехать, ровная поверхность Салара оставалась неизменной, как будто мы бежали только для того, чтобы стоять на месте.

Соль была кристально белой, и я удивлялся, как на ней не осталось пятен от стоячей воды или машин, которые постоянно по ней ездят. Глубина корки соляра в некоторых местах составляла всего 4-8 дюймов. Под ней находится рассол калия, лития и других минералов. Амит Патвардхан, бывший инженер компании Rio Tinto, который присоединился к EnergyX в качестве директора по технологиям, объяснил, что литий хранится здесь сотни лет.

Вскоре на соляре появились знаки, предупреждающие: AREA RESTRICTO. На краю салара находится экспериментальная база YLB. Здесь же находится военная база, охраняющая один из самых ценных природных ресурсов Боливии.

По мере приближения к базе пол салара превратился из ровного белого в консистенцию творога. Амит вдруг закричал: "Там вода!" На внедорожнике весом более 2,3 тонны (2300 килограммов) мы въехали в самую тонкую часть салара. Это привело в порядок мысли.

Амит объяснил, что творог образовался потому, что в этой части салара вода еще не полностью испарилась после летних дождей, а свернувшаяся вода - это ранняя стадия кристаллизации. Но уровень воды не спадал по мере приближения к военной базе. Наоборот, казалось, что он повышается, не оставляя нашему 4Runner иного выбора, кроме как проехать через нее. Халил начал читать четки.

Мы ехали медленно, уворачиваясь от глубоких луж. Иган, ехавший в 4Runner позади нас, притормозил рядом и спросил: "Мы едем?!" На его лице было написано мальчишеское волнение. Амит откинулся назад, разворачивая свой Ph.D.: "Грунт кажется вполне пригодным. Просто держись на безопасном расстоянии на случай, если придется нас вытаскивать!" Несколько дней спустя один из пассажиров внедорожника Игана прислал мне видео, на котором наш 4Runner проезжает по глубокой части салара. "Это безумие!" - сказал он, наблюдая, как мы в режиме реального времени проезжаем через подводный солончак к военной базе. Но мы добрались. Мы выехали на небольшую дорогу, покрытую солью, рядом с базой и поприветствовали охранников. Наш водитель вышел из машины и предложил им ланч из нашего багажника. У нас была назначена встреча с объектом, а еда помогает смазать колеса.

Миновав контрольно-пропускной пункт, мы проехали мимо двух зданий. В одном, с зеленой крышей, перерабатывают поташ из Салар-де-Уюни. Государственная компания уже использовала испарительные пруды для извлечения удобрений из рассолов салара. Но в рассоле была высокая концентрация магния, который очень сложно отделить от лития с помощью испарительных прудов. YLB уже потратила около 1 миллиарда долларов, не сумев добыть литий, и поэтому правительство объявило тендер DLE.

Воды салара в этом районе были цвета Карибского моря. Глубокие оттенки голубого и аквамарина переливались на просторах. Мы проехали между двумя лагунами еще несколько миль, пока не наткнулись на очередной военный пост, где на форме охранников красовались нашивки YLB - знак близости государственной литиевой компании и военных.

Возвышался небольшой скальный утес, под которым располагалась бензоколонка. А неподалеку стояло трехэтажное офисное здание с отсутствующими окнами и развевающимися на ветру простынями. Это было то самое здание, которое Эво окрестил в 2013 году во время своей неудачной первой попытки производства лития в Боливии. В его тени стоял грузовой контейнер с логотипом EnergyX. Из восьми компаний, претендовавших на боливийский контракт DLE, только EnergyX отправила экспериментальную лабораторию в саму страну. Остальные компании доставляли рассол из солончака в свои лаборатории в Китае, России или США. В начале 2022 года транспортный контейнер был собран в Остине, перевезен в Хьюстон, поставлен на баржу в Картахену (Колумбия), отправлен через Панамский канал в Арику, крупнейший порт Чили, доставлен в Ла-Пас, а затем доставлен на грузовике в солончак.

Это было гигантское путешествие, задуманное Иганом для того, чтобы показать правительству, что его настолько волнуют планы по добыче лития, что он перетащит грузовой контейнер через экватор в горы. Внутри контейнера находилась импровизированная химическая лаборатория, оборудованная защитными экранами, противогазами, глазной станцией и другими средствами безопасности. Иган обратил внимание на монитор для измерения содержания хлора. "Это очень важно", - сказал он, показывая мне LiTAS.

LiTAS - это, по сути, EnergyX. Это устройство, работающее на основе технологии, которую Иган лицензировал для фильтрации лития из рассола с помощью тридцати мембран. Иган открыл крышку устройства, похожего на гитарный усилитель огромных размеров, и помахал рукой перед своим носом. В воздухе поплыл запах хлора - гораздо сильнее, чем в обычном соседском бассейне.

На самом деле LiTAS производит хлорид лития, который может быть преобразован в два типа лития, используемых для производства батарей для электромобилей: карбонат и гидроксид лития. Во время нашей экскурсии Иган объяснил, что EnergyX работает над технологией, позволяющей отказаться от промежуточного этапа. По словам Игана и Амита, на момент нашего визита на сайт установка LiTAS работала уже четыре месяца, последовательно фильтруя литий без перерывов и необходимости замены мембран. У меня не было возможности подтвердить их слова, поэтому я попросил предоставить более подробную информацию о производительности, то есть о том, сколько лития удается извлечь из рассола. Иган отказался, назвав это коммерческой тайной и сказав, что я смогу узнать об этом, когда правительство примет решение, которое на тот момент ожидалось всего через несколько недель.

Я сделал заметки о химии, а затем обратил внимание на дизайн LiTAS, который напоминает то, что мог бы разработать Стив Джобс из Apple. Интересно, отметил Иган, что так и было задумано. "Стиль, изгибы, матовая нержавеющая сталь, освещение. Это не похоже на то, что вы ожидаете", - сказал Иган. "В нем есть некая изюминка, что очень важно для меня".

Также важны коммерческие тайны. Камеры наблюдения следили за всем с четырех углов грузового контейнера. Пока Игана здесь не было, пилотный объект обслуживала местная подрядная компания. Камеры были предназначены для наблюдения.

Снаружи на корпусе здания, в котором компания YLB перерабатывала литий, прибита небольшая табличка. Она напоминает о церемонии 2013 года, когда Эво окрестил здание. Bolivia Industrializa con Dignidad y Soberania", - гласит надпись. Боливия индустриализируется с достоинством и суверенитетом.

Подошел Иган: "Нам пора идти. У нас "Рио Тинто" в пять тридцать", - сказал он Амиту, не успев понять, что сказал это при мне. Амит заколебался, потом вытер пот со лба.

"Это сегодня? Какой слайд-колодой мы пользуемся?"

"Комбинированные технологии", - ответил он.

На обратном пути мы с Иганом поменялись машинами, чтобы он мог поговорить с Амитом по телефону. Когда мы проехали 37 миль до Уюни, солнце, садящееся вдали позади нас, выглядело великолепно, даже успокаивающе. Это не слишком обеспокоило меня, когда внезапно левая задняя шина взорвалась на грунтовой дороге, и резиновые колпаки шлепнулись на землю. Грегорио, наш новый водитель, занялся заменой шины, а я подружился с группой лам, отдыхавших неподалеку. С заходом солнца на запад перед нами расстилались просторы салара.

Во вторую среду июня Ла-Пас тихо объявил на странице Facebook Министерства энергетики, что EnergyX и аргентинская компания Ecopetrol были отстранены от участия в гонке DLE по добыче огромных запасов лития в Боливии. Причина не была указана. Иган и EnergyX отказались от комментариев, а их аккаунты в социальных сетях замолчали.

На следующий день выяснилось, что компания EnergyX не успела предоставить предварительные данные о рассоле. Причина показалась подозрительной, особенно потому, что пилотная установка EnergyX располагалась буквально на боливийской военной базе. Если срок действительно был установлен с самого начала и был пропущен, разве не мог солдат подойти и потребовать данные? В руководстве компании начали появляться трещины, и оно игнорировало телефонные звонки.

Спустя несколько недель Иган вернулся к работе, решив вернуть Боливии ее бизнес. Он провел переговоры с Rio, Allkem и другими горнодобывающими компаниями. В следующем месяце одна из частных инвестиционных компаний заявила, что вложит в EnergyX 450 миллионов долларов, но только после того, как компания начнет размещение акций, что было возможно только в том случае, если у нее появятся реальные клиенты. "Я абсолютно уверен, что у нас еще есть шанс в Боливии", - сказал мне Иган. "Если они передумают и захотят вернуться, чтобы использовать EnergyX в качестве поставщика услуг или иметь какую-либо бизнес-структуру, мы будем открыты для этого".

Пока бравада Игана возвращалась, его соперники продвигались вперед. В США, на Риолитовом хребте, судьба гречихи Тихема становилась все более напряженной.

ГЛАВА 15. Саженцы

Примерно в часе езды к югу от Рино, среди фермерских угодий штата и под пристальным взглядом гор, в небольшой теплице приютились сотни саженцев, которые компания ioneer лелеяла, словно золото. Бернард Роу, управляющий директор ioneer (аналог генерального директора), был моим гидом в теплице, расположенной на территории комплекса, принадлежащего Comstock Seed, сельскохозяйственной консалтинговой компании из Невады.

Внутри саженцы были разделены на сегменты в зависимости от того, с какого участка Риолитового хребта они были взяты. Компания, стремясь доказать, что может спасти этот маленький цветок, потратила более 1 миллиона долларов на все сельскохозяйственные приспособления, чтобы доказать, что гречиха Тиема может процветать в почвах, не встречающихся в Риолитовом хребте, то есть в почвах, не содержащих высоких концентраций лития и бора.

Ботаник, нанятый компанией на полный рабочий день, следил за сотнями маленьких пластиковых контейнеров, в которых она проращивала семена в закрытом стеклянном помещении, а послеполуденное горное солнце палило на них и на нас. Семена были собраны с образцов гречихи Тиема в 2019 году (по закону штата компания может собрать только 10 процентов семян любого растения) и заморожены, пока компания не взяла их в этом году для проращивания.

"Мы решаем проблему спасения этого цветка", - говорит Роу. "У него гораздо больше шансов на выживание в долгосрочной перспективе, чем если бы никто ничего с ним не делал. У правительства нет финансирования, чтобы проводить такие исследования для многих исчезающих видов, но мы вполне готовы это сделать".

Я спросил Роу, уроженца Австралии, ожидал ли он, когда начинал свою карьеру в горнодобывающей промышленности, что дойдет до того, что будет тратить столько времени на обдумывание проекта завода, а не на строительство самой шахты. Горнодобывающие компании не привыкли тратить так много своего времени на деятельность, не связанную с добычей. "Нет, не привык", - ответил он, но затем быстро переключился на описание гречихи Тиема как очередной проблемы, которую нужно решить. "Мне нравятся вызовы, и я люблю решать проблемы".

Я спросил об инциденте, произошедшем в сентябре 2020 года, когда погибли тысячи сортов гречихи Тиема, часть из которых была высажена компанией после первоначального прорастания. Американские государственные ученые заявили, что их съели жаждущие белки, хотя Патрик Доннелли и другие защитники природы с этим не согласились. 3 Хотя Роу согласился, что виноваты жаждущие грызуны, он и компания взяли на себя часть вины.

"Мы вырастили эти саженцы. Мы посадили их обратно в землю и не стали их защищать. Мы не сделали ничего, чтобы уберечь их от белок, но, возможно, нам следовало бы это сделать", - сказал мне Роу. Далее он рассказал, что компания намерена установить подземное ограждение при посадке семян этого поколения, а также о других мерах безопасности, которые, возможно, кажутся излишними для растения. Но, подумал я про себя, в эпоху меняющегося климата животные будут искать воду везде, где только смогут ее найти.

2019 год был особенно влажным для западных холмов Невады, и гречиха Тихема процветала. Также процветали грызуны. Много воды - значит, животные заняты, и их численность растет. На следующий год на регион обрушилась засуха. "Внезапно стало не хватать воды и пищи, чтобы содержать этих животных. И что же они делают? Они начали есть то, что обычно не едят. И в тот год мы столкнулись с травоядностью".

Стоя в этой теплице, я не мог не думать о том, насколько судьба этого литиевого рудника связана с этим скромным на вид цветком. Там в больших горшках сидели две зрелые гречихи Тихема, выращенные в идеальных условиях и под присмотром опытного ботаника. Но смогло бы это растение выжить на открытом воздухе без регулярного полива, тени, солнца, пищи и прочих удобств?

И все же компания ioneer постепенно, на протяжении многих лет, осознавала, что для сосуществования с этой гречихой ей нужен. За несколько недель до моего визита в оранжерею компания подала пересмотренный план работ в Бюро по управлению земельными ресурсами. По сути, компания ioneer изменила свой план разработки и теперь заявляла федеральным регуляторам, что не будет нарушать существующие популяции гречихи Тиема.

"Новый план позволяет избежать всех видов гречихи, а также создать вокруг них буферную зону", - говорит Роу. "Изначально мы думали, что сможем переместить некоторые растения, но новый план позволяет сохранить их на месте".

Новый план предусматривал создание гигантских карьеров на Риолитовом хребте, которые изгибались в обход каждой из шести зон. Это было всего лишь предложение, и BLM могло бы его отклонить, но внутри объемного документа содержались подробности о том, как компания планирует поддерживать пыль на листьях (регулярный полив) и сохранять пчел и других опылителей в этом районе (разбить поблизости сады с другими растениями, которые любят опылители). Но в самом плане, намеренно или нет, содержалось молчаливое признание того, что компания ioneer считала, что эти растения не могут расти на других почвах, несмотря на то, что потратила огромные средства на доказательство обратного.

КАК ТОЛЬКО ПАТРИК ДОННЕЛЛИ НАЧАЛ БИТЬСЯ С ШАХТОЙ ioneer, компания решила нанять ботаников из Университета Невады в Рино, чтобы те провели углубленное исследование гречихи Тиема в попытке доказать, что цветок может процветать, если его переместить в другое место. Это был логичный шаг, ведь предполагалось, что исследование покажет, что это простое на вид растение может расти, даже если его переместить чуть дальше по дороге. Кроме того, компания ioneer наняла местных ученых из Невады в государственном университете земельных грантов штата - шаг, который должен был помочь заручиться поддержкой местных жителей.

Бет Легер, университетский ботаник, получившая степень доктора философии в Калифорнийском университете в Риверсайде, в 2020 году провела глубокие исследования того, как пчелы, пауки и другие насекомые взаимодействуют с гречихой Тихема на Риолит-Ридж; как растение реагирует на различные температуры и осадки; и сколько всего растений находится на этом участке. С самого начала компания ioneer, похоже, намеревалась использовать исследования Легера, чтобы доказать, что цветы можно перемещать и что они не нуждаются в том, чтобы американские власти заносили их в список видов, находящихся под угрозой исчезновения. Легер хотел продолжить изучение растения, но ioneer неоднократно настаивал на публикации первых результатов исследования, за которые компания заплатила около 228 000 долларов.

"Мне кажется, что не прояснена одна очень важная вещь, а именно то, что эти растения могут погибнуть на любом этапе эксперимента", - написала Легер в ioneer в апреле 2020 года, отбиваясь от излишнего, по ее мнению, давления, требующего спешки. "Я не привыкла к такому вниманию к незавершенным исследованиям".

Государственные университеты несут ответственность перед общественностью, и Доннелли это знал. Он начал подавать запросы на получение всех документов, связанных с исследованиями Легера. Так он наткнулся на закулисные трения между учеными и литиевой компанией, включая электронную почту. Доннелли, похоже, перехитрил Айонера. В обширном архиве из более чем пятисот страниц электронных писем, служебных записок, отчетов и других документов было указано, что консультант, нанятый компанией ioneer, ожидал, что гречиха Тиема будет внесена федеральными чиновниками в список исчезающих видов, а исследователь из университета, чье имя было отредактировано, считал, что потребуются годы, чтобы определить, можно ли вообще пересаживать гречиху Тиема. Но у Айонера не было ни лет, ни индустрии электромобилей, жаждущей лития.

"Я бы не хотел, чтобы они пытались представить нашу работу таким образом, чтобы это означало ненужность внесения вида в список [исчезающих видов] или необоснованность беспокойства за популяции, которые могут пострадать от добычи, поскольку их можно переселить", - написал исследователь университета консультанту ioneer. "Даже если мы получим обнадеживающие первоначальные результаты усилий по размножению и пересадке, мы не будем знать, действительно ли это возможно, чтобы создать новую популяцию, потенциально в течение многих лет."

Легер все больше ощущала себя пешкой в гораздо более крупной игре. "Пресс-служба Ioneer снова связалась с нами, и, похоже, они хотят опубликовать подробную информацию о ходе исследования", - написала она в электронном письме от февраля 2020 года. Когда компания сделала еще один запрос на обновление информации об исследовании, она ответила, что предпочитает дождаться "реальных результатов".

В то время как Легер раздражался, Айонера тревожило, что цветок может привлечь еще больше внимания федеральных властей. Если цветок будет отнесен к категории исчезающих, это может поставить под угрозу план по добыче лития на Риолит-Ридж. Исследования Легера могли бы сдержать этот метафорический прилив. А цветок столкнулся с другими проблемами, помимо добычи полезных ископаемых: в конце 2019 года скопление гречихи Тихема было сбито охотниками за овцами на вездеходах.

В июле 2020 года Служба охраны рыбных ресурсов и диких животных заявила, что Доннелли и КБР представили "существенную научную или коммерческую информацию" о том, что гречиха Тиема может требовать защиты в соответствии с Законом об исчезающих видах 1973 года. "Чтобы обеспечить всесторонний анализ статуса, мы запрашиваем научные и коммерческие данные и другую информацию о видах и факторах, которые могут повлиять на их статус", - говорится в Федеральном реестре. На основании этих данных агентство примет решение о том, следует ли отнести находку Джерри Тиема к видам, находящимся под угрозой исчезновения.

Семидесятичетырехстраничное исследование Леже, опубликованное в январе следующего года, показало, что в некоторых случаях цветы могут быть пересажены, но для этого необходимы дополнительные исследования. Гречиха Тихема, говорится в исследовании, "вносит существенный вклад и получает выгоду от высокого обилия и разнообразия членистоногих и опылителей, обнаруженных в наших местах отбора проб..... Будущая работа может определить, можно ли найти другие незанятые участки с условиями, которые могут удовлетворить потребности роста [растения] на всех стадиях жизненного цикла.