Войны Роз: История. Мифология. Историография

Заключение

В данном исследовании были реконструированы несколько уровней восприятия Войн Роз. В результате получились три масштабных полотна: первое из них принадлежит кисти джентри XV в.; над вторым работали преимущественно интеллектуалы; над третьим — профессиональные историки. Естественно, картина, нарисованная современниками, может похвастаться наибольшим количеством деталей. Собственно, это даже не единое полотно, а диптих. Одна его часть — это автопортрет джентри, вторая — обрисованная в письмах джентри картина Войн Роз. На первый взгляд, портрет джентри имеет лишь косвенное отношение к рассматриваемой теме. На самом деле он исключительно информативен. Вглядимся в черты указанного автопортрета, и проанализируем, что нового он дает для понимания истории конфликта Йорков и Ланкастеров.

Конечно же, джентри взирали на борьбу за престол со стороны, но они были в высшей степени заинтересованными наблюдателями. Проведенный анализ показал, что социальные и культурные связи джентри в основном ограничивались рамками их «страны», пространственное измерение которой совпадало с границами графства, а социальное — охватывало всех живущих в нем людей. Однако через систему покровительства джентри были связаны с самими могущественными магнатами. Рассмотрим эту систему чуть более подробно.

Прежде всего, необходимо отметить, что региональные сообщества джентри вовсе не были монолитными, они распадались на отдельные противоборствующие группировки. Ядром этого противостояния была борьба за земли, спровоцированная чрезвычайно зыбким механизмом наследования и слабостью судебной системы.

Схема социальных связей внутри региональных сообществ может быть уподоблена многоярусной ступенчатой пирамиде. Ее основой являлись взаимовыгодные объединения, основанные на общности земельных интересов и ориентированные на отстаивание этих интересов всеми возможными средствами. Члены таких объединений считали себя «друзьями», поэтому их вполне можно обозначить термином «дружеские союзы». «Дружеские союзы» также имели достаточно сложную внутреннюю структуру. На нижней ступени стояли люди, пользовавшиеся покровительством джентри (не обязательно благородного происхождения). Выше находились джентри, положение которых внутри «дружеского союза» определялось их социальным статусом (богатством, родственными связями и т.п.).

Следующий уровень системы социальных связей — это объединение нескольких «дружеских союзов» со схожими интересами. Современники обозначали их термином «партия». Поскольку в данном случае речь идет о структуре, ограниченной рамками графства, ее уместно обозначить термином «локальная партия». Во главе «локальной партии» стоял кто-то из лордов.

Главы «локальных партий» являлись членами аналогичных «дружеских союзов», существовавших уже в аристократической среде. «Партии», действовавшие на общенациональном уровне, представляли собой именно такие объединения аристократических «дружеских союзов». Этот порядок вещей сделал возможным складывание столь крупных и влиятельных объединений, как «партии» Йорков и Ланкастеров, столкновение которых вылилось в конфликт за корону Англии.

Исход сражений Войн Роз, перераспределение придворных и государственных должностей, иными словами, возвышение или падение глав «локальных партий» были жизненно важными событиями для джентри, ведь они коренным образом влияли на возможности магната защищать интересы своих сторонников.

Любопытно, что для джентри приверженность интересам собственной «локальной партии» оказывалась более важной, чем выполнение должностных обязанностей. Шерифы, бейлифы, судьи, присяжные и свидетели принимали решения и давали показания, исходя в первую очередь из интересов того «дружеского союза», членами которого они являлись. По-видимому, органы власти в эпоху Войн Роз функционировали как часть системы покровительства; и до тех пор, пока оказание помощи своим сторонникам не приводило к грубому нарушению законов, вспышкам насилия и т.п., такое положение вещей воспринималось современниками как естественное.

Как известно, многие джентри участвовали в битвах Войн Роз. Но даже те, кто оставался дома, являлись частью «партийной» системы и, таким образом, были кровно заинтересованы в исходе противостояния аристократических группировок. Таким образом, Войны Роз оказывали прямое, непосредственное влияние на жизнь даже самых мирных представителей провинциального дворянства.

Однако это влияние не было определяющим. Автопортрет джентри показывает, что представители этой социальной группы желали «жить в мире, как должно, в полном соответствии с собственным социальным статусом». Они были рачительными хозяевами, экономными, а иногда и прижимистыми. Единственным ограничением в данном случае было еще более важное стремление соответствовать общепринятым «стандартам потребления» — у джентри ни в коем случае не должно было быть меньше слуг, мебели или драгоценностей, чем у соседей. Образование ценилось, но только приносящее практическую пользу; увлечение изящной словесностью, напротив, не поощрялись. Это был идеал мирного времени, да и сами джентри не проявляли излишней воинственности. Они должны были уметь защищать себя, но именно защищать. Эпистолярные комплексы не упоминают о том, что юношей серьёзно готовили к войне. Джентри должны были уметь владеть оружием, но до постоянно тренировавшихся аристократов им было очень далеко. Пастоны, Стоноры и Пламптоны всеми силами уклонялись от участия в любых войнах и даже рыцарским турнирам относились с изрядным неодобрением.

Таким образом, Войны Роз не оказали заметного влияния на ценностные ориентации джентри, они не считали необходимым перестраивать жизнь на военный лад. Англия джентри была относительно мирной страной, т.е. интерпретировать политические катаклизмы второй половины XV в. как гражданскую войну не имеет смысла.

Итак, как же джентри воспринимали Войны Роз? Начать необходимо с того, что в своих письмах джентри ни разу не назвали противостояние Йорков и Ланкастеров войной, вероятно, они действительно так не думали. Для них это была не настоящая война, а жесткая борьба за власть и придворные должности.

Исходя из этих критериев, имеет смысл оценивать и политическую ситуацию в графствах. В 1452–1485 гг. в Англии было крайне неспокойно. Каждое обострение борьбы «партий» Йорков и Ланкастеров существенно дестабилизировало обстановку, в частности, в 1452–1461 гг. в графствах центра, юго-востока и севера Англии происходили столкновения вооруженных отрядов, насильственный захват спорных земель, убийства свитских джентри и самих дворян, грабежи и т.п. Обстановка заметно обострялась также и в 1470–1471, и в 1485–1487 гг.

Столкновение общенациональных «партий» неизбежно приводило к открытому противостоянию «дружеских союзов», которые являли собой «нижний ярус» объединений Ланкастеров и Йорков, т.е. к обострению земельных споров. В конфликты в среде джентри прямо или косвенно вовлекались не только они сами, но и их «свитские», их держатели и люди, пользовавшиеся их покровительством. В качестве наиболее рельефного примера разрастания земельных конфликтов можно привести следующий факт — преуспевающий купец Ричард Кале, пользовавшийся покровительством Пастонов, в 1471 г. занимался не только торговыми операциями, но и принимал самое непосредственное участие в обороне замка Пастонов, который осаждал отряд герцога Норфолка^{600}.

Таким образом, налицо существование прямой зависимости между общенациональными столкновениями и эскалацией напряженности на местах. Анализ имеющихся в нашем распоряжении источников позволяет прояснить характер этой взаимосвязи. Эта проблема теснейшим образом связана с вопросом о политических предпочтениях джентри. Армии Йорков и Ланкастеров, как и любые другие феодальные армии, формировались из отрядов, находящихся в непосредственном подчинении кого-либо из магнатов, а джентри составляли весомую часть этих отрядов. Именно этот факт в данном случае является ключевым. По-видимому, джентри (в частности, Пастоны, Пламптоны, Стоноры и их корреспонденты) поддерживали не Йорков, Ланкастеров или Тюдоров, а главу собственной «локальной партии». Джентри не принимали решение, на чьей стороне им участвовать в битве, а присоединялись к отряду «своего лорда», т.е. того, чьим покровительством они пользовались, иными словами, к отряду главы своей «партии». И уже глава «локальной партии» решал, на какой стороне он выступит в сражении. Эта гипотеза совпадает с выводами британских исследователей, которые единодушно отмечают, что исход сражений Войн Роз во многом зависел от того, к какой «партии» присоединялись те или иные лорды и их отряды^{601}.

Джентри не видели связи между отдельными эпизодами Войн Роз и даже к концу противостояния Йорков и Ланкастеров не считали происходящее единым конфликтом. Они принципиально не вникали в детали престолонаследия и всегда уважительно отзывались о коронованных особах. Большую часть вины за политические катаклизмы они возлагали на дурных советников короля, отмечая, что им «должно быть стыдно» за то, что те устроили в королевстве. Необходимо еще раз подчеркнуть — для джентри Войны Роз не были войной и тем более гражданской войной; они оценивали борьбу династий как затянувшееся немирье.

Итак, джентри воспринимали Войны Роз как не связанные между собой эпизоды противостояния аристократических кланов, которые самым прискорбным образом сказывались на положении дел в их родных графствах. Однако уже в середине XV столетия политическая элита предложила совершенно другую версию конфликта.

Как только Ричард Йорк предъявил права на корону, его сторонники начали работу над т.н. мифом Йорков. Причиной всех бедствий и неурядиц 50-х гг. XV в. объявили событие достаточно далекое — узурпацию престола Генрихом IV (первым королем из династии Ланкастеров) в 1399 г. В рамках этой концепции смещенный с трона Ричард II был провозглашен едва ли не святым. Ранняя смерть Генриха V, безумие Генриха VI и вообще все проблемы, имевшие место в годы правления Ланкастеров, интерпретировались как Божья кара за совершенное основателем династии преступление. Воцарение Эдуарда IV расценивалось иоркистами как «восстановление справедливости» и окончание беспорядков.

После короткой реставрации Ланкастеров в 1470–1471 гг. миф Йорков был доработан. Утверждалось, что промысел Божий вовсе не предусматривал полного истребления Ланкастеров — они должны были всего лишь потерять незаконно захваченный престол. Но возгордившийся сверх меры неправедный род не знал, что такое смирение, поэтому Бог покарал их, истребив всех мужчин, имевших отношение к династии.

Короткое царствование Ричарда III прибавило к существовавшим стереотипам немногое. Он «объяснил» причину преждевременной смерти Эдуарда IV — короля свело в могилу дурное влияние безродной супруги (Елизаветы Вудвиль) и ее многочисленных родственников. Стоит отметить, что легенда о злой и жадной королеве Елизавете оказалась удивительно живучей — историки безуспешно опровергают ее до сих пор, но в обобщающих работах акценты расставлены столь же решительно, как во времена Ричарда III.

В годы правления Тюдоров события 50-х — 80-х гг. окончательно связали в единый «клубок» интриг, сражений и неурядиц с наследованием престола. Принято считать, что т.н. тюдоровский миф был чем-то единым и неизменным. При ближайшем рассмотрении оказывается, что и при Тюдорах восприятие конфликта постоянно менялось.

Первые шаги к созданию тюдоровского мифа были сделаны еще до узурпации 1485 г. В прокламациях 1484–1485 гг. появились две идеи, впоследствии ставшие краеугольными камнями означенной мифологемы. Во-первых, будущий брак дальнего родственника Ланкастеров Генриха Тюдора и дочери Эдуарда IV Йорка объявлялся естественным завершением конфликта династий. Во-вторых, последний король дома Йорков — Ричард III — провозглашался тираном, узурпатором и едва ли не воплощением вселенского зла. Соответственно, Генрих Тюдор выступал спасителем Англии.

В первые годы правления Генриха VII эта концепция оставалась неизменной. Более того, она обогатилась деталями и зримыми символами, самым известным из которых стали розы. Алая роза была объявлена основной эмблемой Ланкастеров, белая — Йорков, а красно-белый геральдический цветок — символом Тюдоров, знаком единения домов и прекращения распрей.

Чем дольше Генрих VII находился на престоле, чем прочнее становилась его власть, тем меньше он желал вспоминать, что обязан жене половиной короны. По заказу короля пропагандисты начали в очередной раз менять концепцию истории. Итогом их работы стало то, что можно условно назвать «мифом Ланкастеров». К началу XVI в. все короли этой династии оценивались более чем положительно, Генриха VI и вовсе попытались канонизировать. Политические катаклизмы 50-х — 80-х гг. воспринимались как борьба благородных, человеколюбивых и заботящихся о благе Англии Ланкастеров с их неправедными, жестокосердными и эгоистичными соперниками. Лучшим доказательством того, насколько Йорки были неугодны Богу, стала гротескная фигура злодея и тирана Ричарда III, якобы умертвившего своих родных племянников. Итогом противостояния династий теперь объявлялась победа Ланкастеров — благочестивый Генрих VI якобы намеревался завещать трон своим родственникам Тюдорам, а перед смертью и вовсе предрек воцарение Генриха VII.

При Генрихе VIII картина в очередной раз изменилась. В жилах этого короля текла кровь и Йорков, и Ланкастеров, поэтому ему не нужно было принижать одну из сторон. Все предки Генриха VIII были объявлены прекрасными и благородными, а роль отрицательных персонажей отвели злой королеве Маргарите Анжуйской и Ричарду III (последнему к тому времени домыслили горб и приписали множество новых, неизвестных современникам преступлений).

Финальные штрихи были нанесены в эпоху Елизаветы. В «Исторических хрониках» Шекспира зафиксирован целый ряд пропагандистских «находок». Во-первых, борьба Йорков и Ланкастеров стала восприниматься как непрерывная череда кровавых усобиц, самое жуткое время в истории Англии. Во-вторых, Алая и Белая розы превратились в зримые воплощения конфликта — враждующие стороны якобы выбрали их в самом начале распри, йоркистов будто бы всегда можно было узнать по белым розам, сторонники Ланкастеров с тем же постоянством украшали алым ботаническим символом одежду, дома и даже утварь. Сложились и образы действующих лиц. Ричард III превратился в зримое воплощение усобиц, в «урода, горбатого и телом, и душой», Генрих VI в святого, королева Маргарита — в мстительную фурию, и т.п.

Итак, при ближайшем рассмотрении тюдоровский миф оказывается весьма пластичным. Перед нами не законченная концепция, а непрерывный процесс переосмысления прошлого, который продолжился и после ухода династии Тюдоров.

В основных чертах шекспировская трактовка Войн Роз оставалась неизменной до конца XIX столетия. Причины «консервации» тюдоровской версии истории вполне понятны — это и привлекательность созданных Шекспиром художественных образов, и преклонение перед гуманистами, работавшими над созданием мифа о Войнах Роз (самый яркий пример — почти слепое доверие к созданной Томасом Мором «Истории Ричарда III»). Свою роль сыграло и то, что в Британии существовал и до сих пор существует настоящий культ Тюдоров.

Тем не менее, уже в XVII в. оценки «главных героев» Войн Роз начали заметно меняться. Основным направлением указанных изменений было стремление оправдать тех, кто больше всего пострадал от рук (или перьев) тюдоровских пропагандистов — Ричарда III и Маргариту Анжуйскую. К середине XIX в. список их «прегрешений» существенно сократился, в частности Ричард III полостью лишился зримого символа своей дьявольской сущности — горба. Освободившееся место «главного злодея» в XIX столетии занял Создатель Королей, его описывали как чудовищно эгоистичного глупца, бездарного интригана и еще более бездарного полководца.

Первые попытки пересмотреть тюдоровскую версию Войн Роз были сделаны во второй половине XIX в., и опять побудительным мотивом стала политика. Историки-виги перестали видеть в противостоянии Йорков и Ланкастеров чудовищную эпоху братоубийственных войн. Впрочем, предложенная ими трактовка Войн Роз была столь же разрушительной и глобальной. По мнению вигов, конфликт был проявлением всеобъемлющего кризиса. Дегенерация системы феодальных связей, неограниченное могущество магнатов, нравственное вырождение земельной аристократии, коррупция всех органов управления; когда ко всему этому прибавилась неспособность Генриха VI управлять государством, началась война, закончившаяся почти полным истреблением старой аристократии и «деспотизмом Тюдоров».

Всё XX столетие ушло на преодоление этих двух мифов. Введение в научный оборот неопубликованных источников (например, городских архивов, собраний документов аристократических родов) привело к существенному пересмотру истории второй половины XV в. К.Б. Макфарлайну и его последователям удалось доказать, что Войны Роз вовсе не были братоубийственными войнами; аристократов (например, того же Уорвика) не стоит считать безнравственными властолюбцами; и вообще никакого системного кризиса во второй половине XV в. не было.

Как это часто бывает, преодоление глубоко укоренившейся идеи привело к заметным перехлестам. К концу XX в. исследователи ударились в противоположную тюдоровскому мифу крайность — они провозгласили, Англия второй половины XV столетия была мирной страной, ее экономика процветала, англичане жили в достатке и почти не замечали небольших неурядиц, связанных с наследованием престола. Даже сам термин Войны Роз предложили отменить как не отвечающий историческим реалиям.

Эта картина всеобщего мира и благоденствия была поставлена под сомнение в начале XXI в. Исследования локальной истории, истории идей, восстановление биографий многих аристократов, наконец, материалы археологических раскопок — все это свидетельствовало о том, что Войны Роз заметно повлияли на жизнь даже тех, кто не участвовал ни в одном сражении. Исследователи признали, что в истории конфликта есть целый ряд спорных моментов (точная датировка, оценки многих «действующих лиц» и т.д.), временно прекратили серьезные дискуссии и перешли к изучению несобытийной истории. В настоящее время самыми перспективными являются биографическое направление (к слову, теперь все без исключения персонажи Войн Роз полностью «амнистированы», критиковать кого-то из исторических деятелей в настоящее время считается неполиткорректным), история ментальностей, просопография, тендерная история, проводятся крайне интересные историко-лингвистические изыскания. Для того чтобы споры о Войнах Роз возобновились, необходимо получение качественно новых данных.

В заключение хотелось бы отметить, что за более чем пятьсот лет изучения представления о Войнах Роз сделали почти полный круг. Современники принципиально не вникали в детали престолонаследия, уважительно относились ко всем королям и королевам. Они сетовали, что борьба за престол не лучшим образом сказывается на положении дел в королевстве, но не считали происходящее катастрофой. В конце XV–XVI вв. конфликт Йорков и Ланкастеров все больше драматизировали, к тому же, если современники понимали далеко не все, то в эпоху Тюдоров картина становилась все более ясной, пока в правление Генриха VIII все окончательно не «разложили по полочкам». Шекспир прибавил полотну ярких красок, и следующие три столетия историки некритически воспроизводили драматическую версию тюдоровского мифа. В XX столетии стереотипы были сломлены, и в итоге исследователи пришли к тому же, что и современники. Как и людям XV в., нынешним историкам очень многое не ясно; подобно современникам они почти не критикуют участников конфликта; наконец, в оценке степени воздействия Войн Роз на повседневную жизнь исследователи теперь склонны полагаться на мнение очевидцев. Возможно, профессионалы на этом остановятся, но может быть это начало нового витка спирали и будущее предложит новую версию истории XV столетия.