Возмездие

ГЛАВА 18 Подарок будущей королеве…

Тайи смог уложить одного из нападавших лишь потому, что молодой солдат, а это был именно он, в легкой имперской броне, испугался и бросился к воротам. Удар ножкой от стола, случайно забытой у стены, найденной Тайи и солдат лежит на земле, окропляя землю своей коровью. Проверив его пульс и дыхание, Тайи показался из-за дерева сестре, застывшей в окне и стал оттаскивать безвольное тело к башне. Единственное что он мог в эту минуту придумать, чтобы не напугать никого — это не шуметь и спрятать их «языка» в башне. Не хочет Мэл будить мужчин, не надо, он и сам справится.

Через несколько минут в башню вошла Мэлисента. Распущенные волосы, так и струились по плечам, на плечи набросила длинный халат, а на ноги надела балетки. Сейчас не до красоты, нужно решить, что делать дальше.

Мэл оглядела молодого солдата и провела пальчиками по его волосам, убирая черные кудри со лба: — Молодой совсем. Жалко его убивать.

— Если оставим, может нажить много неприятностей, — присаживаясь рядом, сказал Тайи, связывая молодому солдату руки и ноги.

— А давай отправим его будущей королеве, и того что лежит у меня в комнате с ним же? Так сказать, подарок на коронацию, — предложила Мэлисента, заглядывая в голубые глаза брата.

— Тогда притащу его сюда. Кстати, что ты с ним сделала?

— Отпустила его бренную душу. Почти так же поступила, как он поступил со мной тогда, — сказала Мэл, понимая, что молодой солдат очнулся и испуганно рассматривает ее. — Правда понятия не имею как это сделала. Просто очень желала этого, вот как-то и получилось.

— Надеюсь, его спасать мы не будем?

— Конечно же нет и постараемся сделать так чтобы его душа не пошла за ним. Нужно оставить ее здесь, пусть помучается семь дней, зато узнает все прелести этого состояния, — усмехнулась Мэл. Молодой человек у нее в ногах уже придя в себя скрутился от страха, не зная, о нем идет речь или о ком-то другом, а Тайи уже уходил, оставляя Мэл. — А теперь расскажи, кто вас послал? — Мэлисента стояла перед молодым человеком, который сжался под ее взглядом и лишь от страха мог икать. Мэл опять присела на корточки перед ним и улыбнулась. — Я не ем детей на завтрак, так что можешь не бояться. Ты останешься жить, и даже больше могу сказать, мы тебя отправим обратно, ведь благодаря тому, что на тебе кольчуга имперской гвардии можно предположить, что ты из столицы. Я даже могу сказать вместо тебя, кто тебя послал. Хочешь? Или сам расскажешь?

Молодой солдатик лишь кивнул в ответ, боясь открыть рот.

— Отлично, тогда пока не принесли твоего товарища, лучше все расскажи сам, а то потом обидно будет, да и чистосердечное признание облегчает не только вину, но и сердце, — продолжила Мэл, наблюдая за молодым человеком. Зачем сюда послали ребенка? На вид не больше шестнадцати лет, видно послали тех, кого не жалко. На это она могла только покачать головой и пожалеть этого ребенка, который теперь лишь ждал, когда для него все закончится. — Скажи, если я тебя отправлю обратно, ты сможешь выжить?

— Она его убьет, — прорычал Тайи, сбрасывая с плеч тело молодого мужчины в черном облегающем костюме, хорошего покроя и ткани.

— Хочешь сказать, что чем меньше свидетелей, тем спокойнее? — спросила Мэл, оглядывая брата.

— Да. Так что сестренка тебе решать, но я бы хотел узнать, что за магия такая, что весь замок спит как младенцы, а мы с тобой нет, — обратился Тайи к сидящему на полу солдату.

Солдатик поднял голову и решился ответить: — Мы распылили снотворное, но почему вы не спите, я не знаю.

— Значит, это даже хорошо, что мы с тобой брат живы, — усмехнулась Мэл и развязала стяжку на ногах солдата. — Так ты хочешь вернуться или останешься с нами? Выбирай, у тебя лишь одна попытка, другого шанса не будет.

— Меня зовут Боб, и я хочу остаться.

Мэл отметила, что голос хрипловатый, еще детский, значит, ему еще меньше лет, чем она ему дала, отметила, что он красив, постричь, вымыть, переодеть и будет не отличишь от Лилла и Амия. Отметила, что когда ему дали возможность выбора и возможность остаться изменился в лице, перестал сквозить страх в его глазах, перестали трястись руки, даже взгляд сменился на более трезвый. Правда это может быть лишь притворство, в которое она так не хотела сейчас верить, но сейчас она не могла забрать свои слова обратно, потому она даст ему шанс: — Отлично, тогда помоги Тайи, — а потом спросила. — Так говоришь, королева вас послала?

Молодой человек кивнул и твердо ответил: — Да, а это молодой господин Шибу, брат королевы.

Тайи присвистнул: — Так это брат Питера? Тогда лучше будет, если он об этом не узнает, — и снял веревки с запястья Боба. Потом они вдвоем оттащили тело в самый центр пентаграммы. — Все готово, — отряхивая руки гордо сказал Тайи.

— Отлично, уходите от туда, — Мэл внимательно осмотрела тело Шибу и вдруг улыбнулась. — В моем мире принято подарки заворачивать в красивую обертку. Может и здесь мы постараемся?

Тайи фыркнул: — И где нам ее взять? Давай так, я уже устал таскать полумертвых мужиков по двору.

— Ну как скажешь, — обиделась Мэл, но спорить дальше не стала и вышла из круга. Осталось решить, что делать с душой Шибу, того, кто сейчас лежал в центре пентаграммы.

«Ладно, магия пусть все и решит. Я бы конечно хотела бы увидеть его черную душу, чтобы еще раз посмотреть ему в глаза, увидеть страх, который владел мною. Интересно он думает, что сестричка его спасет?»

Гревин стояла на балконе в окружении своих фрейлин и наслаждалась фейерверком, когда ее тронули за рукав платья и ей пришлось отправиться за слугой, который вел ее по коридору, прямо в ее покои: — Что случилось?

— Госпожа, вам лучше увидеть все самой, — запинаясь сказал слуга и открыл дверь, пропуская госпожу внутрь и тут же закрывая за ней дверь, отрезая ее от грохота взрывающихся фейерверков.

Когда глаза привыкли к полумраку комнаты, Гревин заметила лежащего на кровати Шибу. Полуголый по пояс, с кровавой надписью на груди, сделанной или помадой или краской, и то, что он жив, говорила лишь его грудь. Дыхание — это обнадеживало. Гревин бросилась к брату и стоя над ним, прочла то, что было написано на его груди: «Подарок к коронации». Ее крик, в котором было столько боли, гнева, разорвал тишину комнаты, а за дверью в коридоре с места сорвался слуга, пытаясь спрятаться от гнева госпожи.